CC BY
61
А.С.БАЛАХВАНЦЕВ (Москва)
К ВОПРОСУ О ЛОКАЛИЗАЦИИ ПАРФАВНИСЫ
Вопрос о локализации Парфавнисы имеет уже более чем трёхвековую историю. Различные исследователи отождествляли этот упомянутый только у Исидора Харак-ского город с Гекатомпилом, Задракартой и Нишапуром, помещали его в Мазанде-ране и долине Деррегез1. В XX веке, особенно после раскопок советскими археологами городища Старая Ниса возле кишлака Багир, как в отечественной, так и в зарубежной литературе стала преобладать тенденция к отождествлению Парфавнисы с багирскими городищами Старая и Новая Ниса2.
Однако в последнее время данная локализация была подвергнута сомнению в ряде работ В. Н. Пилипко3. Его аргументы сводятся к следующему4. Во-первых, сходство названий парфянского города со средневековой Нисой, находившейся на месте Багира, ещё ничего не доказывает. Во-вторых, выявив разногласия «в близких по времени данных Исидора Харакского и Страбона», В. Н. Пилипко пришёл к выводу, что античные авторы имели весьма смутные представления о реальной географии Парфиены и разобраться в их свидетельствах трудно. В-третьих, по Исидору Харакскому, Парфавниса находится в узкой горной долине, а багирские городища лежат на равнине у северо-восточного подножья Копетдага. Всё это, по мнению автора, заставляет считать отождествление Парфавнисы с багирскими городищами явно преждевременным.
Что можно сказать по этому поводу? Прежде всего, необходимо полностью согласиться с тем тезисом, что созвучие (и даже — добавим мы — полное совпадение) древних и средневековых топонимов ещё не говорит о том, что оба они относятся к одному и тому же пункту или территории. Так, например, в античности область Калабрия соответствовала юго-восточной оконечности Апеннинского полуострова, а в УШ веке название переместилось на юг, и Калабрией стал называться античный Бруттий.
Однако с другими аргументами В.Н.Пилипко вряд ли можно согласиться. Так, возражение вызывает уже его тезис о хронологической близости данных Исидора Харакского и Страбона. Дело ведь вовсе не в том, что оба автора, скорее всего, действительно были современниками.5 Если Исидор Харакский или сам путешествовал по Средней Азии, или основывался на рассказах современных ему купцов, то Страбон никогда не был к востоку от Евфрата, а информации купцов просто не доверял (Strabo.ХУ. 1.4). В связи с этим, самые «свежие» данные Страбона по интересующему нас региону были заимствованы из работ Посидония и Аполлодора из Артемиты,6 и, следовательно, отражали ситуацию, существовавшую не позднее 100— 75 гг. до н. э. Таким образом, два наших важнейших источника описывают полити-ко-административное состояние Средней Азии с временной разницей приблизительно в сто лет. Именно этим можно объяснить то подчеркиваемое В.Н.Пилипко обстоятельство, что у Исидора Харакского Парфавниса (Нисайя) находится в области Парфиена, а Страбон передает, что одни авторы считают Нисайю частью Гиркании, а другие — самостоятельной областью7.
В. И. Пилипко видит ещё одно противоречие между Страбоном и Исидором Харакским в том, что у Страбона Нисайя граничит с Гирканией, а у Исидора между Гирканией и Парфиеной лежит область Астауэна. Однако и это «противоречие» является мнимым, причём дело здесь даже не в разновременности данных этих двух авторов. К сожалению, В. Н. Пилипко не обратил внимания на глубокое различие между «Географией» Страбона, дающей последовательную descriptio mundi, и «Парфянскими стоянками» Исидора Харакского, представляющими собой простую descriptio itineris. Естественно, что если описываемый Исидором маршрут из Гирка-нии в Парфиену проходил через Астауэну, то это никак не исключает возможности
наличия у Гиркании и Парфиены общей границы в каком-либо другом месте.
Вместе с тем, В. Н. Пилипко полагает, что убедительным доказательством в пользу отождествления багирской Нисы с Парфавнисой стало бы открытие на Старой Нисе захоронений аршакидских царей или разграбленных их гробниц, на что, однако, остаётся всё меньше и меньше надежды. Что можно сказать по этому поводу? Прежде всего, необходимо отметить, что используемое Исидором слово «тафГ]» означает «погребальный обряд, место погребения, могила»8 и по своей семантике не предполагает наличия величественных наземных сооружений. Можно ли a priori предполагать обязательное наличие подобных сооружений, раз речь идет о царских могилах? Так как принятый у Аршакидов погребальный обряд нам абсолютно неизвестен, то в поиске аналогий приходится обратиться к анализу погребальной практики династий кочевнического происхождения. Практика же эта была весьма разнообразной и содержит как примеры возведения настоящих мавзолеев (Северный Тагискен, мавзолей №6; мавзолей султана Санджара в Мерве; Гур-Эмир в Самарканде), так и полного отсутствия наземных погребальных сооружений9. Итак, поскольку текст Исидора не даёт никаких оснований говорить о существовании бросающихся в глаза мавзолеев или гробниц, то закономерно возникает вопрос: откуда он заимствовал информацию о царских захоронениях? Исидор Харакский — прежде всего географ, и в описании областей, городов, стоянок, длительности переходов ему вполне можно доверять. Но как только Исидор покидает почву географии и переходит к рассказу о достопримечательностях, он тут же попадает в зависимость от своих местных информаторов и, как Геродот, начинает повторять то, что говорят на городских улицах. Это обстоятельство обязательно надо иметь в виду, оценивая достоверность данных Исидора Харакского о коронации Аршака I в Асааке (Mans.Parth.ll)10 или о царских захоронениях в Парфавнисе. Для правильного и точного понимания этих и им подобных мест в труде Исидора Харакского к ним надо всегда мысленно прибавлять два слова: «говорят, что...». Таким образом, даже если царские погребения на багирских городищах не будут найдены, то это докажет не невозможность их отождествления с Парфавнисой, но лишь необоснованность тех слухов, которые передавал Исидор Харакский.
Решение вопроса о локализации Парфавнисы возможно лишь на основе тщательного историко-филологического анализа текста Исидора Харакского, взятого в сопоставлении с соответствующими данными Страбона, Плиния Старшего и Птолемея. Как уже было сказано, путь в Парфавнису, находившийся на территории Парфиены, пролегал через Гирканию и Астауэну. Местоположение Гиркании хорошо известно. Эта область охватывала значительную часть южного и восточного побережья Каспийского моря. Через Гирканию, как свидетельствует Страбон (Strabo. XI. 7.3), протекали реки Оке и Ох. Оке, впадавший в Каспийское море, это нынешний Узбой, а Ох можно уверенно отождествить с Сумбаром-Атреком11. Тот же Страбон указывает, что Ох протекает и через Нисайю. Так как последняя являлась одним из районов Парфиены (Plin. NH. VI. 113), то напрашивается вывод, что Парфиена, по крайней мере, частично, располагалась в верховьях Атрека.
Гораздо сложнее обстоит дело с месторасположением Астауэны. Ряд авторов, основываясь на сходстве названий Астауэна у Исидора Харакского и Асатава (Ус-тува) у арабского учёного аль-Макдиси и в анонимном персидском географическом сочинении «Худуд-ал-алем», отождествляют их и помещают Астауэну в долину верхнего Атрека12 и даже Кешефруда13. Данная локализация представляется уязвимой прежде всего с методологической точки зрения, ибо — как уже было отмечено — сходство или совпадение топонимов является весьма шатким основанием для подобного рода выводов. В данном случае местоположение средневековой Устувы явно не совпадает с античной Астауэной.
Казалось бы, проделанный нами анализ недвусмысленно требует отдать Астау-эне земли по среднему течению Атрека. Однако этому как будто противоречат дан-
ные Птолемея, который в одном месте своего труда (Ptol. Geog. VI. 9.5.) помещает астауэнов в приморской части Гиркании, а в другом (Ptol. Geog. VI. 17.3) — в северной части Арейи. Как и в чью пользу можно разрешить данное противоречие? Данные Птолемея нельзя накладывать на современную географическую карту без определённой коррекции. Дело в том, что области Средней Азии у Птолемея сильно сдвинуты на запад по сравнению со своим действительным положением.14 Достаточно заметить, что птолемеевская Маргиана простирается вплоть до места впадения Окса в Каспийское море. Естественно, что это привело к значительному сдвигу всей географической номенклатуры, в ходе которого астауэны «переместились» на морское побережье. В пользу того, что дело обстояло именно так, можно привести следующее соображение: по Птолемею, сразу за астауэнами в глубине материка живут сиракены (Ptol. Geog. VI. 9.5), уже давно сопоставляемые исследователями с названием упомянутого у Исидора (Mans.Parth. 12) города Сирока и современным Серах-сом на реке Теджен-Герируд15. Кроме того, между двумя свидетельствами Птолемея существует явное противоречие: астауэны не могли одновременно жить и в Гиркании, и в Арейи, областях, которые даже, по Птолемею, не граничат друг с другом. Всё это вместе взятое позволяет согласиться с локализацией Астауэны, предложенной более ста лет назад В. Томашеком16, с той только поправкой, что верховья Атрека с городом Кучан относились уже к Парфиене. В пользу данного вывода говорит и упоминание Плинием Старшим (Plin. NH. II. 109) нефтяных источников в области астакенов, что хорошо соотносится с известным фактом наличия в долине Атрека месторождений нефти и газа.
Ключом к решению вопроса о локализации Парфавнисы является употреблённый Исидором Харакским в описании Парфиены (Mans. Parth. 12) термин «avXcbv». Грамматик Павсаний Аттический определяет его как «вытянутое и узкое место, словно окружённое со всех сторон» (Paus. Attic, fr. 419). Как уже было замечено нами выше,
В. Н. Пилипко тоже обратил внимание на важность этого слова, однако с его трактовкой начала параграфа нельзя согласиться. В. Н. Пилипко основывается на переводе Л. И. Грацианской, гласящем буквально следующее: «Затем Парфиена, 25 схойн которой [составляет] ущелье (горная долина), Парфавниса город в 6 схойнах»17. Однако у Исидора Харакского описание каждой области строится по стандартной схеме: название области, продолжительность пути по ней, находящиеся в ней объекты. Последние обычно вводятся выражением «ev f| — в которой (есть)». Когда же повествование доходит до Парфиены, то Исидор, после указания продолжительности пути, употребляет относительное местоимение 1] s в родительном падеже. Его можно понять только как genetivus possessivus, то есть родительной принадлежности, обозначающий предмет (в нашем случае — область Парфиену), которой принадлежит что-либо в самом широком и различном смысле18. Поэтому наиболее адекватным переводом данного места будет следующий: «Далее Парфиена, 25 схойн, в ней [есть] ущелье (узкая долина) и через 6 схойн город Парфавниса». Таким образом, Парфавниса вовсе не лежит в узкой горной долине, а отстоит от неё на приблизительно 33 километра.
Закономерен вопрос: для чего Исидор Харакский в своём весьма лаконичном повествовании упоминает эту «узкую долину»? Описанный им маршрут по Иранскому нагорью должен был проходить мимо многих десятков, если не сотен подобных «узких долин», однако термин «avXcbv» встречается лишь дважды: после Каспийских ворот (Mans. Parth. 8) и при описании Парфиены. В первом случае он прилагается к Сирдарскому ущелью в предгорьях Эльбурса, через которое проходил маршрут Исидора Харакского. Следовательно, и во втором случае маршрут Исидора вёл через «узкую долину» к Парфавнисе. Всё это не позволяет провести маршрут Исидора ни по северной кромке Копетдага, ни целиком по долине Атрека. Действительно, отстаиваемый некоторыми исследователями «северный» вариант маршрута Исидора19 пролегал бы между Копетдагом и Каракумами, то есть практически по
равнине. Что же касается движения по долине Атрека в его среднем течении (по Астауэне), то следует заметить, что несмотря на наличие на этом маршруте ряда ущелий20, ни одно из них не было сочтено Исидором Харакским заслуживающим внимания. Остаётся единственный выход — предположить, что в конце пути по Астауэне маршрут Исидора уходил в горы, пересекал Копетдаг и выходил в его северные предгорья. Таким образом, нам необходимо выбрать подходящий горный перевал, заканчивающийся ущельем, причём в 33 километрах от последнего должен находиться достаточно крупный городской центр парфянского времени.
Принимая во внимание то, что Астауэна Исидора Харакского приблизительно соответствует среднему течению Атрека (от места впадения в него Сумбара до современного города Ширван), единственно подходящим перевалом является Гаудан. Этот перевал представляет собой горное плато, которое с северной стороны круто спускается в одноимённую котловину. Последняя затем переходит в узкое ущелье, ведущее к равнине Ахала. Приблизительно в 30-33 километрах от выхода ущелья на равнину находятся багирские городища21. Через гауданский перевал пролегают кратчайшие и наиболее удобные дороги к Ширвану и Кучану. Существенно, что путь через гауданский перевал активно использовался в период средневековья, о чём свидетельствуют многочисленные развалины старинных укреплений22. Именно через этот перевал в ноябре 1039 года бежал от султана Масуда Газневида в Нису основатель династии Сельджукидов Тогрул-бек23. Всё это позволяет придти к выводу, что при современном уровне знаний наиболее обоснованным является отождествление Парфавнисы с багирскими городищами Старая и Новая Ниса.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. См.: Mullerus С. Geographi Graeci Minores. Parisiis, 1855. Vol. I. P. XC, 252; Kiessling A. Hyrkania //RE. Hlbd.17. Stuttgart, 1916. Sp.498; Sturm J. Nisaia //RE. Hlbd. 33. Stuttgart, 1936. Sp.711.
2. См.: Пинипко B.H., Кошеленко Г.А. Северная Парфия //Археология СССР. Древнейшие государства Кавказа и Средней Азии. М., 1985. С. 209; Bivar A.D.H. The Political History of Iran under the Arsacids //CHIr. Vol.3(1). Cambridge, 1983. P.26.
3. Пилипко B.H. К вопросу о локализации Парфавнисы //Известия АН ТССР. СОН. 1989. №2. С. 17-25; Старая Ниса. Проблема интерпретации //ВДИ. 2000. №1. С. 109; Старая Ниса. Основные итоги археологического изучения в советский период. М., 2001. С 343-345. В их ряду особое место занимает последняя монография, которая — вопреки своему скромному названию — не только подводит итоги, но и открывает весьма интересные перспективы в области изучения истории и культуры Парфии.
4. Аргументация В. Н. Пилипко излагается по работе: Старая Ниса. Основные итоги... С. 343-345.
5. Даты жизни Страбона: ок. 65 г. до н. э. — ок. 25 г. н.э. См.: Грацианская Л. И. «География» Страбона. Проблемы источниковедения //ДГ. 1986. М., 1988. С. 13-14. Исидор Харакский, скорее всего, жил в правление императора Августа. См.: Mullerus
С. Op.cit. P. LXXXII-LXXXV. В пользу данной датировки говорит, по нашему мнению, и тот факт, что Исидор Харакский, упоминая Артемиту (Mans. Parth. 2), называет её «греческим городом», а Корнелий Тацит (Ann. 6.41.2), описывая события 36 г. н. э., уже именует Артемиту «городом парфян».
6. Bickerman Е. Notes on Seleucid and Parthian Chronology //Berytus. 1944. Vol. 8(2). P. 79; Neusner J. Parthian Political Ideology //Iranica Antiqua. 1963.Vol. 3. P. 43; Wolski J. Untersuchungen zur frixhen parthischen Geschichte //Klio. 1976. Bd. 58. S. 440,444-445; Gar diner-Gar den J.R. Apollodoros of Artemita and the Central Asian Skythians. Bloomington, 1987. P. 13; Грацианская JI. И. Ук. соч. С. 84; 91-92; Пъянков И.В. Средняя Азия в античной географической традиции: источниковедческий анализ. М., 1997. С. 64-67.
7. Наряду с этим возможно и другое объяснение, связанное с широким распространением топонима Ниса на территории Ирана. Не исключено, что Страбон просто не заметил, что в использованных им в данном месте (Strabo. XI. 7.2) источниках речь шла
не о «туркменской», а о «мнднйской» Ннсайе. Эта область, упоминающаяся уже в Бехистунской надписи Дария I, лежала на дороге из Вавилона в Экбатаны и славилась своими прекрасными лошадьми (Her.7.40; Strabo. XI.13.7; Arr. Anab.7.13.1; Amm. Marc.23.6.30).
8. Анализ употребления данного слова у различных античных авторов проводился по банку данных CDRom Thesaurus Linguae Graecae.
9. Здесь прежде всего вспоминаются как наиболее близкие Парфавнисе в территориаль-но-хронологическом плане захоронения «безымянных царей» на городище Тилля-тепе в Северном Афганистане.
10. Сопоставление данных Исидора Харакского по этому вопросу с монетами самого Аршака I показывает, что основатель парфянского государства никогда не имел царского титула. См.: Балахванцев А.С. Селевк II Каллиник и Парфия //Межгосударственные отношения и дипломатия в античности. Казань. 2000. С. 208-210.
11. См.: Балахванцев А.С. Дахи и арии у Тацита //ВДИ. 1998. №2. С. 154.
12. Пилипко В.Н. К вопросу... С. 23.
13. Массон М.Е. Народы и области южной части Туркменистана в составе Парфянского государства //Труды ЮТАКЭ. Ашхабад, 1955. Т. 5. С. 10. Данное мнение является неверным даже в отношении средневековой Устувы, которая вполне определённо локализуется в районе современного города Кучан. См.: Материалы по истории туркмен и Туркмении. M.-JL, 1939. Т. I. С. 200, 210; Бейхаки Абу-л-Фазл. История Масуда. 1030-1041. Ташкент, 1962. С. 534.
14. Это обстоятельство, как и преувеличение длины обитаемого мира в целом, не раз уже
отмечалось в литературе. См.: Томпсон Дж. История древней географии. М., 1953. С. 394, 463; Ельницкий Л.А. Знания древних о северных странах. М., 1961. С. 204.
15. Mullerus С. Op. cit. P. LXXXIX; Kiessling A. Op cit. Sp.472, 498.
16. Tomaschek W. Astauene //RE. Hlbd.4. Stuttgart, 1896. Sp. 1779.
17. Пилипко В.Н. К вопросу... С. 24. Прим. 12.
18. Именно так его и понимали переводчики на латинский, английский и русский языки.
См.: Mullerus С. Op. cit. Р. 252; Parthian Stations by Isidore of Charax. An Account of the overland trade Route between the Levant and India in the first Century В. C. The Greek Text, with a Translation and Commentary by W. H. Schoff. Chicago, 1976. P. 9; Древние авторы о Средней Азии (VI в. до н. э. — III в. н. э) /под ред. JI. В. Баженова. Ташкент, 1940. С. 132; Хлопин И.Н. Историческая география южных областей Средней Азии (античность и раннее средневековье). Ашхабад, 1983. С. 60; Древний Мерв в свидетельствах письменных источников /Сост. Г. А. Кошеленко, А. Губаев, А. И. Бадер, В. А. Гаибов. Ашхабад, 1994. С. 28).
19. Хлопин И.Н. Ук. соч. С. 65-70; Кошеленко Г.А. О времени существования некоторых сооружений Старой Нисы //Проблемы истории, филологии, культуры. М.-Магнито-горск, 2000. Вып. IX. С. 203.
20. См.: Извлечение из отчёта П. М. Власова о поездке в 1892 г. по северным округам Хорасана: Серахскому, Келатскому, Дерегезскому, Кучанскому и Буджнурдскому // Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии. СПб., 1893. Вып. 52. С. 35. Автор считает своим долгом выразить благодарность Б. А. Литвинскому за указание на это издание.
21. См.: Орановский. Военно-статистическое описание северо-восточной части Хорасана 1894 г. //Сборник... СПб., 1896. Вып. 68. С. 78; Кузьмин-Караваев. Русско-персидская граница между Закаспийской областью и Хорасаном //Сборник... СПб., 1889. Вып. 40.
С. 62. Из приводимых русскими офицерами данных следует, что расстояние от Багира до ущелья составляло 29 верст, то есть 31 километр.
22. См. Кузьмин-Караваев. Ук. соч. С. 64-66.
23. Бейхаки Абу-л-Фазл. Ук. соч. С. 534-535.
A. S.Balakhvantsev
THE PROBLEM OF PARTHAUNISA LOCATION
Basing himself on the historico-philologic analysis of the texts by Isidor Haransky, Strabon, Pliny, Ptolemy and Arabian sources, the author of the article attempts to define the location of Parthaunisa and arrives at a conclusion that it is identical to the sites of Old and New Nisa.
Г.А.КОШЕЛЕНКО, В.А.ГАИБОВ (Москва)
О ДОСТОВЕРНОСТИ ПРЕДАНИЯ О БАР ШАБЕ*
В 1995 году авторы данной статьи (совместно с А.Н. Бадером) опубликовали работу, посвященную началу проникновения христианства в Среднюю Азию1. Основное место в ней занимал анализ сообщений, содержащихся в «Хронике Сеерта» относительно деятельности Бар Шабы — первого епископа Мерва2.
Авторы стремились показать, что данное место в «Хронике» представляет собой своего рода эксцерпт из самостоятельного произведения, которое можно было бы определить как «Житие святого Бар Шабы». Соответственно своей агиографической природе, в нем достаточно органично соединялись реальная картина жизни видного деятеля Церкви Востока3 с теми элементами, которые должны обязательно присутствовать в такого рода произведении (чудеса, совершаемые героем произведения, преувеличение его достижений и т.д.). Мы полагали, что в основе предания о Бар Шабе лежали реальные факты, в частности, мы уделяли особое внимание вопросам датировки тех событий, которые описывались в нем. Исходя из содержания и совершенно несомненных хронологических указаний самого текста, мы отнесли время деятельности Бар Шабы к III в. н.э., точнее ко времени царствования сасанидского царя царей Шапура I4, хотя обычно исследователи сдвигали события на один век и относили их ко времени царствования Шапура II5.
Данный тезис был подвергнут сомнению в работах, которые в той или иной степени являлись откликами на нашу статью6, в них снова присутствовал IV в. н.э., как время начала проникновения христианства в Среднюю Азию и, соответственно, время деятельности Бар Шабы.
Поскольку Мерв представлял собой исходный пункт в христианской миссии во всей Центральной Азии7, то, естественно, вопрос о начале христианской проповеди здесь имеет важнейшее значение для понимания многих важных проблем истории этого региона. Это заставляет нас вновь обратиться к нему, сосредоточив особое внимание на хронологических проблемах.
Напомним, прежде всего, содержание этого предания. Во время царствования Шапура, сына Арташира, в аль-Мадаине (Селевкия-Ктесифон) оказался Бар Шаба. Он принадлежал к числу тех пленников-христиан, которые были переселены в пределы Сасанидского государства с «Запада», то есть из пределов Римской империи, в результате победоносных походов этого царя. В аль-Мадаине Бар Шаба выучил сирийский и персидские языки. Он был известным врачом и набожным человеком. Когда жена (она же сестра) царя Ширарин заболела какой-то душевной болезнью,
* Статья подготовлена в рамках исследовательского проекта РГНФ № 00-01-00024а
