CC BY
43
о
о о
А. П. Исаев Н. К. Гуркина
A. P. Isaev N. K. Gurkina
К вопросу о культурно-исторических основах Таможенного союза
On the Question of Cultural and Historical Bases of the Customs Union
Исаев Алексей Петрович
Северо-Западный институт управления — филиал РАНХиГС (Санкт-Петербург) Заведующий кафедрой таможенного дела и логистики
Доктор исторических наук, профессор isaev@szags.ru
Гуркина Нина Константиновна
Северо-Западный институт управления — филиал РАНХиГС (Санкт-Петербург) Профессор кафедры таможенного дела и логистики Доктор исторических наук, профессор customs@szags.ru
Isaev Aleksey Petrovich
North-West Institute of Management — branch of the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration (Saint-Petersburg) Head of the Chair of Customs and Logistic Doctor of Science (History), Professor isaev@szags.ru
Gurkina Nina Konstantinovna
North-West Institute of Management — branch of the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration (Saint-Petersburg) Professor of the Chair of Customs and Logistic Doctor of Science (History), Professor customs@szags.ru
РЕФЕРАТ
В статье анализируются духовно-цивилизационные основы и факторы реинтеграции на постсоветском пространстве, обосновывается идея использования исторического образования как способа формирования цивилизационной идентичности и культурно-исторического пространства в России и государствах, входящих в Таможенный союз и ЕврАзЭс.
ABSTRACT
In the article spiritual and civilization bases and reintegration factors on the former Soviet Union are analyzed, the idea of use of historical education as way of formation of civilization identity and cultural and historical space locates in Russia and the states entering the Customs Union and EurAsEC.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА
Таможенный союз, евразийская интеграция, цивилизационная идентичность, историческое сознание, культурно-историческое пространство
KEY WORDS
Customs Union, Euroasian integration, civilization identity, historical consciousness, cultural and historical space
Создание Таможенного союза стало значимым этапом в организационной реинтеграции стран СНГ, важной вехой на пути к формированию единого экономического пространства в рамках ЕврАзЭС и Евразийского союза (ЕАС). «Создание интеграционных объединений расширяет возможности развития российской экономики, повышает ее устойчивость к внешним шокам, увеличивает масштаб
деятельности и конкурентные преимущества российских предприятий. Реализуя общую антикризисную стратегию, государства ЕврАзЭС повышают свои возможности выхода из кризиса на траекторию опережающего развития», — пишет в работе «О стратегии развития» С. Ю. Глазьев [5, с. 181].
Подчеркивая экономические выгоды и приобретения от интеграционного дви-
жения на постсоветском пространстве, политики и идеологи данных проектов всегда отмечали историчность и сложность содержания данного процесса. «Историческими предпосылками» формирования Таможенного союза стали, по мнению С. Глазьева, условия и результаты развития на протяжении длительного периода экономик России, Белоруссии и Казахстана, «объединенных тысячами кооперационных связей, дополняющих друг друга» в рамках единой страны с общим народнохозяйственным комплексом. «Евразийский союз: от идеи к истории будущего» — называется программная статья в «Известиях» в октябре 2011 г. Н. А. Назарбаева. «Старт важного интеграционного проекта» — формирования единого экономического пространства с 1 января 2012 г. В. В. Путин назвал «исторической вехой не только для трех наших стран, но и для всех государств постсоветского пространства», поскольку кроме прямых экономических выгод, которые дает рынок со 165 млн потребителей, с унифицированными законами, свободным передвижением услуг, рабочей силы и капитала в процессе реинтеграции постсоветских государств была найдена «модель, которая помогла сберечь мириады цивилизационных, духовных нитей, объединяющих наши народы» [17].
Проблема культурно-исторических (ду-ховно-цивилизационных) основ и факторов экономических и политических процессов в современном мире активно обсуждается учеными — историками, философами, культурологами. «Цивили-зационная пестрота», разобщенность советского общества — присутствие в нем различных в этноконфессиональном отношении фрагментов трех крупных цивилизаций: славяно-православной, западной и исламской, «сплав» которых получил название «советская цивилизация», называют одним из дезинтегрирующих факторов, обусловивших процесс распада СССР [4, с. 4]. Финансово-экономический кризис подорвал веру в эффективность евроатлантической (западной) цивилизационной модели развития.
Многие авторы работ последних лет не ^
просто подвергают ее критике, но и при- ^
ходят к выводу о формировании нового т
мироустройства и миропорядка. Извест- ^
ш
ный автор теории постиндустриального ^ общества Д. Белл подчеркивает, что, не- о смотря на усилия некоторых политиков ^ сконструировать однополярный мир, на- ^ ше время становится «эпохой разобщен- « ности». «Именно поэтому, согласно ему, ^ мы наблюдаем сегодня прецеденты ре- < гиональной интеграции... Регионы — вот ™ те политические, социальные и культурные единицы, из которых будет строиться мир XXI века» [1, с. 6].
Регионализацию и создание региональных союзов стали рассматривать не как ступень на пути к глобализму, но как реакцию стран на вызовы глобализации, как способ ограничить ее негативное влияние на национальные экономики и выжить в конкурентной борьбе. Фактором регионализации все чаще называют историко-культурное, цивилизационное единство: «Процессы экономической интеграции вполне успешно и эффективно сегодня протекают в географических регионах, населенных родственными в цивилизационном и социокультурном отношении народами, т. е. народами, принадлежащими, как правило, к той или иной локальной цивилизации современного мира» [10, с. 148].
Проблема культурно-цивилизационной дифференциации, сформулированная в трудах Н. Я. Данилевского, О. Шпенглера, А. Тойнби, Л.Н. Гумилева и признанная фактом истории развития человечества, получила в последние годы новый импульс к осмыслению и толкованию. Разделение человечества по цивилиза-ционному признаку становится фактором международной конкуренции. «Исчезновение биполярной системы, — пишет М. Г. Делягин, — уничтожило. силовое поле, высвободив сразу две цивилиза-ционно-культурные инициативы: исламскую, несущую мощный социальный заряд, и китайскую». Участники конкуренции между цивилизациями «не только преследуют разные цели разными методами, но и не могут понять ценности,
^ цели и методы друг друга» [6, с. 242-^ 243]. Интеграционные и дезинтеграци-^ онные границы современного мира, как ^ заметил С. Хантингтон, проходят вдоль ^ культурных линий. «Культура и различные о виды культурной идентификации (кото-^ рые на самом высоком уровне являются ^ идентификацией цивилизации) опреде-^ ляют модели сплоченности, дезинтегра-^ ции и конфликта» [22, с. 57]. < Положения и идеи авторов культурно™ цивилизационных теорий стали в работах многих ученых основой для обсуждения в новых исторических условиях факта наличия и сохранения российской цивилизации со своей культурно-исторической идентичностью и со своим вектором развития. Для этого используются аналитические оценки сущности, характера и направленности западной цивилизации, данные самими западноевропейскими авторами. Еще в 1947 г. А. Тойн-би писал о «стремлении Запада вес-тернизировать весь мир»: «...Западная цивилизация имеет своей целью не больше ни меньше, как включение всего человечества в единое общество и контроль над всем, что есть на земле, в воздухе и в воде, и к чему можно приложить для пользы дела современную западную технологию. То, что Запад совершает сейчас с исламом, он одновременно делает и со всеми существующими ныне цивилизациями — православно-христианским миром, индуистским и дальневосточным, включая и уцелевшие примитивные общества, которые находятся в безвыходном положении даже в собственной цитадели.» [19, с. 116]. Современная Европа и Запад, куда так рвутся некоторые представители постсоветских государств, имеют четко очерченные культурные и цивилизационные границы, и это особо подчеркивают белорусские и украинские ученые, стоящие на позициях единства восточнославянской цивилизации и ратующие за ее интеграцию. С. Хантингтон пишет о линии «великого исторического раздела, которая существует на протяжении столетий»: «Европа заканчивается там, где заканчивается западное христианство и начина-
ются ислам и православие. Именно такой ответ хотят услышать западные европейцы... именно такой точки зрения придерживается большая часть интеллигенции и политиков» [22, с. 243-244].
Другим источником для авторов работ по вышеуказанной тематике являются идеи отечественных мыслителей, которые переживают своеобразный «ренессанс». «Непохожесть» российской цивилизации на другие (по-разному ее оценивая) отмечали П. Я. Чаадаев, Н. Я. Данилевский, К. П. Леонтьев, И. А. Ильин, В. В. Кожинов и другие. Уникальность российской цивилизации заключается прежде всего в том, что она формировалась на протяжении столетий как многонациональное государство, вбирая в себя не просто народы, а их ценности и традиции. Более того, «всем, включая русских, Россия обеспечивала безопасность, всем, а нерусским даже в большей степени, помогала развиваться и уж во всяком случае этому не препятствовала. Под крышей России многие народы создали свою письменность, интеллигенцию, высокое искусство, государственность со значительно меньшими издержками, чем они могли это сделать вне России.» [14, с. 65]. Как пишет В. В. Кожинов в своей работе «Россия. Век ХХ» (в главе «Россия как уникальная цивилизация и культура»): «.ее евразийское единство в самом деле является общечеловеческой или, употребляя слово Достоевского, всечеловеческой ценностью, которая, будем надеяться, еще сыграет свою благотворную роль в судьбах мира» [11, с. 69].
О российском культурно-историческом типе как евразийском впервые заявили российские философы и политические деятели Н. С. Трубецкой, П.П. Сувчин-ский, Г. В. Флоровский, П. Н. Савицкий, Г. В. Вернадский, Л. П. Карсавин и другие. Евразийство представляло собой идею особого пути России — создания новейшего культурного универсума Азии и Европы. «В постимперский период, — писал Н. С. Трубецкой, — национальным субстратом того государства, которое называется СССР, может быть только вся совокупность народов, населяющих это
государство, рассматриваемая как особая многонародная нация и в качестве таковой обладающая национализмом. Эту нацию мы называем евразийской, ее территорию — Евразией, ее национализм — евразийством» [20, с. 352].
Идеи евразийства получили новое звучание на современном этапе исторического развития. В 1992 г. Л. Н. Гумилев написал: «Знаю одно, что если Россия будет спасена, то только как евразийская держава, и только через евразийство» [цит. по: 12, с. 43]. По мнению В. Г. Егорова и О. В. Савиной, «идеи евразийства становятся методологической основой активизирующихся в последнее время процессов на постсоветском пространстве» [8, с. 49]. В своей статье они доказывают, что «активизация интеграционных инициатив. обусловлена не сиюминутной политической конъюнктурой, а наличием глубокого историко-культурного базиса взаимодействия народов и государств, объединяемых евразийской идентичностью», что обязательно необходимо учитывать при выстраивании стратегии долгосрочной политики регионального объединения. «Пути дальнейшего обустройства нашей страны лежат в плоскости идей евразийства», — отмечает А. О. Бороноев [3]. Автор неоевразийской концепции А. С. Дугин не просто представляет «евразийство как антипод однополярного глобализма», но и говорит об евразийстве как о цивилиза-ционном проекте — «воссоздании на основе СНГ солидарного Евразийского союза — аналога СССР на новой идейной, экономической и административной основе» [7, с. 14].
Авторы работ данной тематики признают сложность и нелинейность процесса интеграции, поэтому не выстраивают подробных планов-проектов его развития, но высказывают убеждение, что именно идеи евразийства должны быть теоретическим фундаментом и идейной базой интеграционного процесса на постсоветском пространстве. При этом отмечают, что Евразийская интеграция является важным фактором сохранения цивилизационной идентичности и само-
бытности народов, объединившихся в ^ рамках сначала Российской империи, ^
а затем Советского Союза на базе рус- т
~ о
ской культуры и русского языка. «Сохра- ^
ш
нение и развитие рожденного на протя- ^ жении столетий многоликого „Русского о мира" представляется проблемой не ^ менее, а может быть, более важной, чем ^ экономическая и политическая интегра- « ция постсоветского пространства. Утрата ^ этого „эксклюзивного продукта" означала < бы прежде всего рецессию национальных ™ культурных оснований, а для России, сохраняющей многоэтническую и многоконфессиональную матрицу, — утрату возможности полноценной консолидации российской идентичности и реинтеграции (как носителя культурного генотипа) в полноценный центр развития регионального сообщества» [8, с. 46-47].
Авторы данного высказывания отмечают, что положения о значении каждой составляющей культурно-цивилизацион-ного сообщества и русском языке как «материальной сцепке» сохранения евразийской культурно-цивилизационной ценности нашли отражение в Концепции дальнейшего развития СНГ 2007 г. и последующих документах. При этом подчеркивается, что главное значение русского языка не в его коммуникационных функциях, а в том, что именно «русский язык остается единственным инструментом продвижения идентификационных смыслов и практик до экзистенциональ-ной глубины, когда каждый индивид становится субъектом объединительных тенденций». Создание и поддержание институтов развития русскоязычного культурного пространства как способ структурирования евразийского цивили-зационного пространства обосновывает А. В. Фоменко [21, с. 149].
Реальная евразийская политика, по мнению М. М. Шумилова, проанализировавшего взгляды приверженцев идеологического и геополитического евразийства, отличается слабостью (или даже отсутствием) «целостной ценностно-мировоззренческой основы», «отсутствием всякой идеологии современного евразийства и вытекающих из нее политической
^ доктрины и соответствующей стратегии», ^ что требует усилий по их формированию ^ [24]. Сохранение общественно-политиче-^ ской дезинтеграции и эгоизма националь-^ ных элит, как считает А. И. Подберезкин, о «делает идею экономической интеграции ^ ущербной и обрекает ее в перспективе ^ на серьезные трудности». Наполнить ев-^ разийский проект «эффективным мен-^ тально-духовным содержанием» предла-< гает Э. А. Галумов [цит. по: 24]. ™ Инструментами и факторами сохранения цивилизационной идентичности и активизации интеграционных процессов в ее рамках, на наш вгляд, могут быть историческое образование, историческая память, исторический опыт, формирующие историческое самосознание народов постсоветского пространства. Представления о мире, ценности, духовные традиции, уклад жизни, образцы поведения — все, что составляет основу цивилизационной идентичности, накапливается и формируется в ходе исторического процесса. Без исторического самосознания невозможна «духовная мобилизация» народа. Мобилизационные прорывы, обеспечивающие проекты развития, совершаются только на собственной культурной матрице. К сожалению, пока мы рассуждали о генетической памяти, культурно-исторических архетипах сознания, которые держат нас, не давая окончательно разойтись по национальным квартирам, выросло поколение, не знающее своей истории, культуры, оторванное от духовных традиций не только общей евразийской цивилизации, но и своего народа. Да и откуда им знать о нашей общей истории и культуре? Из отечественных школьных (и даже вузовских) учебников истории выбросили имена деятелей культуры многонациональной России, факты совместной борьбы за свободу и независимость, совместных трудовых свершений, в частности разведки и разработки месторождений Западной Сибири, на эксплуатации которых держится современное экономическое благополучие России. Кто из школьников знает сейчас имена Шота Руставели, Янки Купалы, Ивана Франко, Джамбула
Джабаева и многих других? Создание на историческом факультете Санкт-Петербургского университета кафедры истории народов СНГ проблемы, к сожалению, не решает.
Мы провели мини-социологическое исследование среди двух групп — студентов (не факультета международных отношений) и представителей старшего возраста (выросших и сформировавшихся в СССР, не преподавателей). Вопрос был очень простой: «Что вы знаете об истории и культуре Белоруссии и Казахстана — двух участниках наиболее зримого и действующего интеграционного образования на постсоветском пространстве — Таможенного союза?». Ответы можно было дать в развернутой форме рассказа или на уровне перечисления имен, знаков, символов — своеобразных культурных кодов. Обе группы ограничились перечислениями, но насколько беднее был ряд, представленный студентами! В основном студенты вспомнили о Минске, Брест-Литовском мирном договоре, Брестской крепости, президенте Лукашенко. Казахстан ассоциировался с президентом Назарбаевым и космодромом Байконур. Представители старшего поколения дополнительно к уже перечисленному упомянули Полоцк с его знаменитой Софией, Хатынь, партизанское движение в Белоруссии, Зину Портнову и Марата Казея, Новополоцк, Чернобыль и его последствия для Белоруссии, «Песняров», Славянский базар в Витебске, Казахстан (наряду с оренбургскими степями) стал символом целины. Вспомнили крепость Верный — город Алма-Ата, Медео и даже Розу Рымбаеву. Один из опрошенных продекламировал Джамбула: «Ленинградцы, дети мои!».
Историческая фактология и обобщение исторического опыта совместного проживания народов России и СССР в состоянии наполнить конкретным историческим содержанием идейно-философские построения, лежащие в основе теоретического фундамента евразийского проекта, что сделает их не просто более зримыми и осязаемыми, но и бо-
лее убедительными. «Была общая история, в которой были и тяжелые времена, и светлые, но вместе мы сохранились и выжили, потому что были сильными и дружными» [15, с. 86] — подобные высказывания без фактологического ряда, будучи верными по существу, вряд ли могут сформировать историческое самосознание. Для людей, у которых отсутствует жизненный опыт, подтверждающий правоту данного тезиса, это просто слова. Историческую память народа на постсоветском пространстве надо поддерживать, а иногда и реанимировать.
Изучение исторического опыта совместной жизни народов России — СССР полезно и с социально-практической точки зрения. «Необходим глубокий анализ и положительного, и отрицательного опыта истории во избежание повтора ошибок и утери положительного капитала общей истории», — отмечает К. И. Косачев [12, с. 38]. Историческое самосознание и соответствующая культурная самоидентификация помогут также противостоять давлению противников евразийской интеграции, которые есть как в России, так и в бывших союзных республиках. Негативные оценки процесса расширения Таможенного союза и Единого экономического пространства, данные западными политиками, как и другие проблемы, трудности и противоречия реинтрегра-ционного движения, подробно проанализированы в статье М. М. Шумилова, А. П. Исаева и А. Б. Гуркина. Они же отмечают, что противниками интеграции являются также воинствующие исламисты (салафиты) и казахстанские националисты, которые кликушествуют о завоевании Казахстана «колонизаторами из России с последующим уничтожением казахского языка и культуры» [23]. Как показывают социологические исследования (проведенные на территории Белоруссии и Казахстана по поводу Таможенного союза), «по мере утверждения на постсоветском пространстве западных культурных ценностей постепенно убывает социальная основа центростремительных тенденций» [8, с. 45]. Многолетний опыт преподавателей позволяет
утверждать, что сказанное в полной мере ^
относится и к России. ^
<
Настоятельной задачей сегодняшне- т го дня является в связи с этим не про- ^
ш
сто усиление внимания к историческо- ^ му образованию, и особенно к его со- о держанию, но и разработка специальных ^ учебных курсов, направленных на изуче- ^ ние совместной истории и способству- « ющих формированию у молодого по- ^ коления мировоззренческих ценностей < и установок, укрепляющих убежденность ™ в цивилизационном единстве народов, населяющих постсоветское пространство, и способствующих таким образом интеграционному движению. В перспективе — выстраивание общей концепции исторического развития с историками постсоветских государств, как базы для учебников истории (пока некоторый консенсус существует только с учеными Белоруссии). А. И. Подберезкин предрекает будущие трудности интеграции в связи с обновлением элит и прихода к власти в постсоветских государствах руководителей, не связанных культурно-исторически, технологически и даже личными связями с Россией. «В результате возможна переориентация этих элит на Китай, на исламский мир, но, прежде всего, на западные развитые государства» [цит. по: 24]. Подобные угрозы существуют и в России.
Высказывание О. А. Фоменко о том, что «историческое наследие Российской империи дает нам достаточно примеров цивилизационного единства различных по происхождению духовных и политических культур. поэтому нам нет нужды зацикливаться на советском прошлом», считаем в корне неверным. Советская цивилизация — органическая часть российской цивилизации, а разрывать связь между историческими эпохами чревато самыми негативными последствиями, в том числе, по словам В. В. Путина, «утратой внутренней силы и смысла национального развития». Понятие «советский народ» не было просто идеологическим штампом, а отражало реальные процессы. Многие авторы высказывают убеждение в том, что устойчивость и высокая эф-
^ фективность советской системы в годы ^ тяжелейших испытаний и угроз самой ^ цивилизации обеспечивались именно ^ встроенностью традиции в модернизацией онный проект, что исключительно акту-о ально на современном этапе [9]. Что при ^ этом предлагается забыть («не зацикли-^ ваться») — Великую Отечественную вой-^ ну, одним из главных источников победы ^ в которой стали патриотизм и межнаци-< ональное единство народов СССР? ™ История Великой Отечественной войны является важной смысловой точкой развития, своеобразным геном истории, в котором закодированы характер национального самосознания, историческая связь поколений, приоритеты общества и государства. Народы бывшего Советского Союза хранят память о войне и о победе как величайшем подвиге и достоянии нашей цивилизации. К сожалению, истории Великой Отечественной войны, когда едиными были фронт и тыл, когда вместе сражались русские, белорусы, украинцы, армяне, казахи, представители других народов нашей страны, а народы Средней Азии принимали эвакуированных и делились с ними всем, что у них было, уделяется слишком мало внимания в курсах истории. На международной конференции «Уроки Второй мировой войны и Холо-коста», состоявшейся в Берлине в декабре 2009 г., были отмечена последовательная политика России и Белоруссии против фальсификации итогов Второй мировой войны, и «уникальный опыт Белоруссии — единственной из стран СНГ, где во всех учебных заведениях изучается специальный курс по истории Великой Отечественной войны» [16, с. 184].
Безусловно, важен и исторический опыт совместного проживания в Российской империи, и здесь также нужна борьба с попытками фальсификации истории (марксистская трактовка истории, по которой «Россия — тюрьма народов», снова в ходу), для чего необходимо серьезное изучение национальной политики в Российской империи, которая «никогда не была колониальной державой в европейском смысле этого слова». Пере-
числим только основные принципы этой политики: на инкорпорированных территориях сохранялись административный порядок, местные законы и учреждения, отношения земельной собственности, верования, языки и культура; краеугольным принципом национальной политики являлось широкое сотрудничество центрального правительства с нерусскими элитами, которые в большинстве своем получали права русского дворянства; этнические и социальные критерии не служили определяющими для продвижения по служебной лестнице; правовое (и материальное) положение проживающих в национальных окраинах было зачастую лучшим, чем у населения русских губерний [14, с. 30-35]. Все перечисленное можно подтвердить на конкретных примерах. В Казахстане, в частности, присоединившемся к России в 1730-е гг., продолжали действовать традиционные казахские социальные и политические институты: советы аксакалов, суд биев, разделение на жузы и т. д.
Среди значимых тем также значится история образования и просвещения в Российской империи и СССР. Ограничимся здесь двумя цитатами. Из книги признанного специалиста по истории культуры народов СССР и национально-культурной политике Т. Ю. Красовиц-кой: «Советская власть в основу языковой политики положила стремление к удовлетворению потребностей этносов. С этой точки зрения политика принципиально отличалась от столыпинской: власть стремилась основывать свою модернизацию школы на положительной мотивации. Каждый мог пользоваться материнским языком и овладевать на нем высотами мировой культуры. Политика не имела аналогов, исключив, быть может, в какой-то степени Швейцарию» [13, с. 583]. Из интервью заведующего кафедрой социальной антропологии и этнической социологии СПбГУ А. О. Бороноева: «Советская власть. хоть и унифицировала культуру, но не подавляла национальные начала и национальные языки, они прекрасно сохранялись в быту. При этом через русскую культуру
и русский язык для людей был выход в огромный мир» [3].
Еще один важный тезис (к сожалению, формат статьи не позволяет остановиться на других сюжетах): история российской (евразийской) цивилизации должна изучаться в единстве с плодами этой истории — творениями культуры — самым зримым воплощением ее успешности, ее творческого потенциала, ее вклада в мировую цивилизацию. «Без Киева, из которого берет начало наша история, без единого православия, без русской культуры, которая является общим достоянием великороссов, малороссов, белорусов и других народов некогда великой страны, и Россия, и Украина внутренне бессмысленны и взаимно неполноценны», — пишет украинский автор С. Н. Сидоренко [18, с. 135]. Не только историческая судьба, но и духовное единство, и единое культурное наследие — важные факторы сохранения цивилизационной общности и реинтеграции. После столь длительной и содержательной в культурном отношении совместной истории притяжение русских и народов Азии и Кавказа нисколько не меньше, чем славянских народов. Не случайно у истоков проектов реинтеграции и Таможенного союза стоял прези-
дент Казахстана Н. А. Назарбаев. Куль- ^
тура, без всяких оговорок, позволяет нам ^
гордиться совместной историей, культу- т
ра — это то, что нас объединяет, куль- ^
ш
тура придает смысл реинтеграционному ^ движению на постсоветском простран- о
стве. ш
Процесс формирования общего куль- ^ турно-исторического пространства (во « всевозможных формах) должен сопрово- ^ ждать движение по пути экономической < интеграции, и задача гуманитарной ин- ™ теллигенции, всех, от кого в той или иной мере зависят просвещение молодого поколения и формирование массового сознания, — приложить все усилия к тому, чтобы Евразийский союз стал реальностью, а не «новой эксцентричной идеей премьер-министра Владимира Путина» [2, с. 35, 37]. Настоящим призывом о помощи звучат слова политолога из Казахстана Андрея Уварова: «Противников евразийской интеграции в Казахстане много, и число их растет. Правда, у нового интеграционного проекта для Евразии много и сторонников. И они остро нуждаются в том, чего им на сегодняшний день не хватает, — в мощной, системной, опирающейся на веские аргументы информационной поддержке из России. Пока еще не поздно» [цит. по: 23].
Литература
1. Белл Д. Эпоха разобщенности // Свободная мысль. XXI. 2006. № 6.
2. Бжезинский З. Уравновесить Восток, обновить Запад // Россия в глобальной политике. 2012. № 1.
3. Бороноев А. О. Русские ко всему относятся по-своему // Литературная газета. 2013. 28 августа — 3 сентября.
4. Евразийский регион. Экономическая, социальная и политическая география. Международные процессы. СПб., 2011.
5. Глазьев С. Ю. О стратегии развития // Наш современник. 2010. № 1.
6. Делягин М. Г. Предстоящий мир: некоторые базовые тенденции и требования к России // Мир в 2020 году. М., 2007.
7. Дугин А. Г. Евразия прежде всего: Манифест ОПОД «Евразия» // Евразийский взгляд. Основные принципы доктринальной евразийской платформы. М., 2002.
8. Егоров В. Г., Савина О. В. Общая культурно-цивилизационная основа — фактор реинтеграции постсоветского сообщества // Обозреватель — Observer. 2012. № 12.
9. Кара-Мурза С. Г. Советская цивилизация. М., 2011.
10. Кирвель Ч. С. Регионализация мира и восточное славянство // Наш современник. 2010. № 12.
11. Кожинов В. В. Россия. Век XX. М., 2011.
12. Косачев К. И. Евразийский проект: реалии, проблемы, перспективы // Евразийская интеграция в XXI веке. СПб., 2012.
13. Красовицкая Т. Ю. Модернизация российского образовательного пространства от Столыпина к Сталину (конец XIX века — 1920-е годы). М., 2011.
^ 14. Миронов Б. Н. Социальная история России. Т. 1. СПб., 2000.
15. Мунтиян В. И. Будущее за евразийским экономическим союзом // Евразийская интеграция ^ в XXI веке. СПб., 2012.
о 16. Пролесковский О. В., Криштанович Л. Е. Национальная гордость белорусского народа // ш Наш современник. 2010. № 5.
и 17. Путин В. В. Новый интеграционный проект для Евразии — будущее, которое рождается о сегодня // Известия. 2011. 4 октября.
ш 18. Сидоренко С. Н. Новая Россия и бывшая Малороссия // Москва. 2003. № 11. ^ 19. Тойнби А. Дж. Цивилизация перед судом истории. М., 1996.
о 20. Трубецкой Н. С. Общеевразийский национализм // Русская идея: Сб. произведений рус. мыслителей. М., 2004.
™ 21. Фоменко А. В. О структурировании евразийского цивилизационного пространства // Ев-^ разийская интеграция в XXI веке. СПб., 2012.
ш 22. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М., 2003.
23. Шумилов М. М., Исаев А. П., Гуркин А. Б. Проблема расширения таможенного союза и Единого экономического пространства в рамках ЕврАзЭС // Управленческое консультирование. 2013. № 4 (52).
24. Шумилов М. М. Новые задачи Евразийской интеграции в условиях глобального экономического кризиса // Управленческое консультирование. 2013. № 5 (53).
References
1. Bell D. Epoch of dissociation // Free thought. XXI. 2006. N 6.
2. BrzezinskiZ. To counterbalance the East, to update the West // Russia in global policy. 2012. N 1.
3. Boronoev A. O. Russians treat everything in own way // Literary newspaper. 2013. On August, 28 — September, 03.
4. Eurasian region. Economic, social and political geography. International processes. SPb., 2011.
5. Glazyev S. Yu. On the development strategy // Our Contemporary. 2010. N 1.
6. Delyagin M. G. Forthcoming world: some basic tendencies and requirements to Russia // The World in 2020. M., 2007.
7. Dugin A. G. Eurasia first of all. Manifesto OPOD "Eurasia" // Eurasian look. Basic principles of a doctrinal Eurasian platform. M., 2002.
8. Egorov V. G., Savina O. V. The general cultural and civilization basis — a factor of reintegration of Post-Soviet community // Observer. 2012. N 12.
9. Kara-Murza S. G. Soviet civilization. M., 2011.
10. Kirvel Tch. S. Regionalization of the world and east Slavic peoples // Our contemporary. 2010. N 12.
11. Kozhinov V. V. Russia. Century XX. M., 2011.
12. Kosachev K. I. Eurasia project: realities, problems, prospects // Eurasian integration in XXI century. SPb., 2012.
13. Krasovitskaya T. Yu. Modernization of the Russian educational space from Stolypin to Stalin (the end of XIX century — the 1920th years). M., 2011.
14. Mironov B. N. Social history of Russia. Vol. 1. SPb., 2000.
15. Muntiyan V. I. The future is on the Eurasian economic union // Eurasian integration into XXI century. SPb., 2012.
16. Proleskovskiy O. V., Krishtanovich L. E. National pride of the Belarusian people // Our contemporary. 2010. N 5.
17. Putin V. V. The new integration project for Eurasia — the future which is born today // News. 2011. October, 4.
18. Sidorenko S.N. New Russia and former Malorussia // Moscow. 2003. N 11.
19. Toynbee A.J. Civilization on Trial. M., 1996.
20. Trubetskoy N. S. Eurasian nationalism // Russian idea: Collection of works of the Russian thinkers. M., 2004.
21. Fomenko A. V. On the structuring the Eurasian civilization space // Eurasian integration in XXI century. SPb., 2012.
22. Huntington S. The Clash of Civilizations. M., 2003.
23. Shumilov M. M., Isaev A. P., Gurkin A. B. Problem of extension of the Customs union and the Common Economic Space within EurAsEC // Administrative consultation. 2013. N 4 (52).
24. Shumilov M. M. New problems of the Eurasian integration in the conditions of a global economic crisis // Administrative consultation. 2013. N 5 (53).
