CC BY
82
monografiya [Functional-semantic analysis of German complex sentences expressing chronotopic and generative relationships: monograph]. Voronezh. Publishing house of Voronezh State University. 2009. Pp. 3356; Helbig G. Zur Einteilung der Nebensätze // Deutsch als Fremdsprache. 1970, No. 6, pp. 252-260; Gloning Th. Bedeutung, Gebrauch und sprachliche Handlung: Ansätze und Probleme einer handlungstheoretischen Semantik aus linguistischer Sicht. Tübingen: Max Niemeyer Verlag. 1996.
2. Koprov V.Y. Semantiko funkcional'nyj sintaksis russkogo yazyka v sopostavlenii s anglijskim i vengerskim [Semantic-functional syntax of Russian language in comparison to English and Hungarian]. Voronezh. Publisher O. Y. Aleynikov. 2010. P. 27.
3. Gak V.G. Vyskazyvanie i situaciya [Utterance and the situation] // Problemy strukturnoj lingvistiki -Problems of structural linguistics. Moscow. Nauka. 1973. Pp. 358-359.
4. Vygotskiy L. S. Myshlenie i rech' [Thought and speech]. Moscow. AST: Khranitel'. 2008. Pp. 162-163.
5. Koprov V. Y. Aspekty sopostavitel'noj tipologii prostogo predlozheniya (na materiale russkogo, anglijskogo i vengerskogo yazykov) [Aspects of comparative typology of simple sentences (in Russian, English and Hungarian languages)]. Voronezh. Publishing house of Voronezh State University. 1999. P. 160.
6. Thang L. T. Dvizhenie v prostranstve i problema kartiny mira [Motion in space and the problem of the world image]. // Izv. RAN - Herald of Russian Academy of Sciences. 1990. Series of lit. and lang. Vol. 49, No. 1, pp. 62-69.
7. Duden "Etymologie": Herkunftswörterbuch der deutschen Sprache / G. Drosdowski. 2. völlig neu bearb. u. erw. Aufl. Mannheim; Wien; Zürich: Dudenverlag, 1989. Pp. 280-281.
8. Grammatik der deutschen Sprache: Sprachsystem und Sprachgebrauch / L. Götze, E. W. Hess Lüttich. München: Bertelsmann Lexikon Verlag GmbH Gütersloh, 1999. P. 254.
9. Apresyan Y. D. Integral'noe opisanie yazyka i sistemnaya leksikografiya [Integral description of the language system and lexicography] // Izbrannye raboty - Selected works. Vol. II. Moscow. Languages of Russian culture. 1995. P. 540.
УДК 81'373.2
Ю. А. Гурская
К вопросу о конвергенции в антропонимических системах родственных языков
В статье рассматривается вопрос конвергенции омонимичных антропонимических единиц. В качестве примера анализируются славянские и балтийские антропонимы с компонентами Min(t)-, Nor-/Nar-, Ram-/Rim-, зафиксированные в памятниках письменности XV-XVIII вв., а также в современных антропонимических словарях. Длительное контактирование на территории Великого княжества Литовского разных этнических групп и взаимодействие онимов, содержащих в своем составе омонимичные морфемы, постепенно приводило к конвергенции древних антропооснов с новыми именами, распространившимися в результате христианизации. Данные типологического, сопоставительного, ареального анализа антропонимов родственных языков, а также учет возможности сближения или полного совпадения сходных по форме единиц могут рассматриваться в качестве наиболее объективного критерия, позволяющего определить этимон соответствующей антропоосновы.
The convergence of homonymous anthroponymical unitsis discussed in this article. As an example, the Slavic and Baltic anthroponymic components Min(t)-, Nor-/Nar-, Ram-/Rim- recorded in written records of the XVI-XVIII centuries as well as in modern anthroponymical dictionaries are analyzed. Prolonged contacts of different ethnic groups in the Grand Duchy of Lithuania and interaction of onyms containing in its composition homonymous morphemes, gradually led to the convergence of ancient antroponymic roots with new names, spreading as a result of Christianization. Data of typological, comparative and areal analysis of antroponymsin related languages, as well as the possibility of convergence or complete coincidence of similar unit's forms can be regarded as the most objective criteria to determine the appropriate etymon of antroponymic roots.
Ключевые слова: конвергенция, антропоним, ономастика, древние фамилии, антропонимиче-ский композит.
Keywords: convergence, anthroponym, onomastics, ancient family names, composite proper name.
© Гурская Ю. А., 2014
В настоящее время актуальной является проблема исследования антропонимии, что связано с повышением интереса к личности, а также истории, культуре народа. Как отмечает И. А. Королева, «антропонимика помогает восстановить культурно-исторический фон той или иной эпохи» [1]. При этом многие ученые обращают внимание на то, что ономастический материал часто представляет для исследователя значительные трудности в связи со своей относительной уникальностью, обособленностью, исторической и культурной обусловленностью [2], что позволяет констатировать ненадежность многих этимологических решений.
Известно, что на становление европейской антропонимии значительное влияние оказала христианизация, многие аспекты которой изучены еще недостаточно. По мнению ученых, освоение нового имени могло происходить не только посредством его механического включения в состав они-мической системы, но и путем сближения антропонимов, восходящих к разным языкам и историческим циклам, что усложняет исследование имен собственных [3].
Антропонимическая система современного белорусского ареала формировалась в период, когда данная территория входила в состав Великого княжества Литовского (ВКЛ), которое населяли разные народы и этнические группы, что приводило к языковым и культурным контактам, ср. [4]. Этнолингвистические отношения, существовавшие на территории ВКЛ, нашли отражение и в антро-понимии. В качестве примера предлагаем анализ антропонимов, содержащих антропоосновы, зафиксированные в германских, балтийских и славянских языках.
Min(t)-. Как показывает материал, данная антропооснова широко представлена в балтийских и германских языках, ср. лит.: Min-algas, Min-baras, Min-butas, Min-daugas, Min-gedas, Min-gelas, Min-gilas, Min-ginas, Min-gintas, Min-gailas, Min-ilgas, Min-jotas, Min-kantas, Min-kelas, Min-mantas, Min-taras, Min-tartas, Min-tautas, Min-vydas. В качестве второго члена данный элемент зафиксирован в литовских сложных антропонимах: Ar-minas, Às-minas, Bârt-minas, Bil-i-minas, Bùt-minas, Daù-minas, Eî-minas, Eîd-minas, Eîs-minas, Gaîl-minas, Gâl-minas, Gèd-i-minas, Gèr-minas, Kant-minas, Rùd-a-minas, Sùr-minas, Tol-minas, Vyd-minas, Vis-minas и др. [5]; др.-прусск. Gayle-mynne, Cante-mynne, Monte-mini, Po-myne, Sur-mynne, Tole-mynne, Wuy-myns; Mynne-gayle, Mynne-gaude, Minate, Minothe, Mine, Mineko [6]; лтш. Min-daug [7]; герм. Muni-gund, Mun-ulf, Min-rich [8].
Наличие значительного количества сложных имен дохристианского образца в балтийской и германской антропонимии свидетельствует о том, что антропооснова Min(t) относится к т. н. древне-европейским единицам [9]. Согласно исследователям компонент данных сложных антропонимов восходит к гнезду родственных слов: лит. minéti 'упоминать', mintis 'мысль', manyti 'думать', ст.-слав. mbnëti'думать', русск. мнить, помнить; гот. munan 'думать, вспоминать', anaminds 'предположение', др.-инд. mânas 'мысль, ум, разум' [10].
При этом, как отмечают ученые, наличие многих антропонимов с одинаковыми основами препятствует установлению первичного имени, от которого образовано то или другое гипокористиче-ское [11]. Так, литовские антропонимы Min-as, Mineîkis, Minèvicius, Minkusученые соотносят с производными от двучленных литовских имен типа Min-kantas, отмечая при этом, что часть их могла быть образована от сокращенных имен христианского происхождения типа нем. Minkus<Dominikus [12].
В работах по польской ономастике фамилии Minko, Minko, Minek считаются производными от христианского имени Mina<Michat [13] либо единицами, образованными от двучленных славянских имен типа Minigniew: Mina, Minejko, Mineyko, Minias, Minko, Minka, Minczuk, Minas [14].
Белорусский исследователь Н. В. Бирилло белорусские фамилии Мшюк, MiHa, Мшко, Мшчук, Мшчэня связывает с группой образований от христианского имени Мшей < греч. 'месяц, месячный'; разг. Мша [15]. В то же время фамилии Мшда, Мшдзюль ученый относит к неясным, сопоставляя с чувашским именем Миндей [16]. На наш взгляд, не менее убедительно было бы рассматривать данные фамилии как часть перечисленного выше ряда балтийских антропонимов с компонентом Min(t)-, ср. лит. Mindas<Min-daudas.
Часть единиц, зафиксированных на территории Беларуси и Польши, где происходило контактирование балтийских и славянских племен, вероятно, содержит элементы антропонимического субстрата, на что могут указывать аффиксальные образования: бел. Мшчук, польск. Minczuk, русск. (на территории Смоленщины) Минчук - лит. Minciùkas, Mincius, лит. топ. Minciùkai; др.-прусск.Mz'ncze; лит. Mineîkis, Minéika - бел. Мшейка - польск. Mineyko, Miniejko.
Таким образом, можно полагать, что основой образования антропонимов с основой Min- послужило несколько источников. После христианизации в условиях балтославянских контактов на территории ВКЛ происходило постепенное сближение омонимичных лексем - имен, содержащих старый компонент Min(t), представленный в балтийских и германских антропонимах, и новых христианских имен с основой Мт-(Мин-).
Nor-/Nar-. Как показывает материал, компонент Nor-/Nar- широко представлен в балтийской антропонимии, ср. литовские двучленные антропонимы: Nor-bandas, Nor-budas, Nor-buntas, Nor-butas, 142
Nôr-butas, Nôr-gailas, Nôr-gelas, Nôr-gilas, Nôr-kalas, Nôr-(i)-mantas, Nôr-manas, Nôr-muntas, Nôr-tautas, Nôr-vainas, Nôr-vaisas, Nôr-vydas, Nôr-vilas, Nôr-vitas. В качестве второго компонента сложных антропонимов: Baî-noras, Bùt-noras, Daî-noras, Daüg-noras, Eî-noras, Vaîs-noras, Vis-noras; сокращенные: Nôras, Nôrys, Nörus, Noraitis, Norutaitis, Norusaitis, Norkaitis, Noreikônis, Norëlis, Norùlis, Norùtis, Noréika, Noreîkis, Nörusas [17]; др.-прусск. Nor-e-munt, Nor-mans, Nor-wig, Nor-moke, Norun; Wisse-nor, Waysse-nore [18]; лтш. Nareck, Narreise, Narisse, Narus, Narwell [19].
По мнению исследователей, компонент Nor-, зафиксированный в сложных балтийских антропонимах, связан с лит. noréti 'хотеть', nôras 'желание' [20].
В славянских языках также зафиксированы древние сложные антропонимы с компонентом Nor-/Nar-, появление которых обусловлено, вероятно, контактами между балтийскими и славянскими племенами. В памятниках на территории Беларуси: Нарбутъ Войтюлевичъ 1528; Нарвидъ Якубо-вичъ [21]; ср. белорусские фамилии: Войтех Наруш 1567; Нара, Норка, Нарук, HapKeei4, Нарчук, Нарута, Наруш, Hарушевiч, Нарэйка, Нарэль [22].
В польской антропонимии отмечены следующие единицы: Nar-but; Nar-but-owicz, Nary-but, Nor-but; Nor-waisz, Nor-woisz, Narwisz [23].
На территории Смоленщины, которая входила в ВКЛ, зафиксирована фамилия: Нарбут [24], ср. лит. Nôr-butas, Nôr-bûtas.
Как известно, христианизация повлекла за собой появление множества новых личных имен. При этом собственные имена, возникшие из разных языков, но обладающие полным или частичным сходством звукового состава, при контактировании носителей этих языков, как правило, подвергались процессу конвергенции, ср. [25]. В силу этого закономерным представляется слияние антропонимов, возникших на базе древнеевропейского компонента Nor-/Nar-, и онимов, образованных от сокращенных форм христианских имен типа Наркисс (< греч. NdpKiaaoç], Элеонора (др.-евр. 'elï-nor].
Так, например, антропонимы, отмеченные на территории балтославянского пограничья: бел. Норка, Нарка, Hаркевiч; польск. Narkiewic(z) 1558, Narkowicz 1545, Narko 1558, Narkoicz 1577, Narkonicz 1560-1563, Narkow 1558 [26] могут рассматриваться и как сокращенные формы от древних сложных имен типа Nar-kalas, Nôr-kalas, *Nor-kantas, ср. лит. Norkas, Norkys, и как уменьшительные формы от указанных христианских имен, ср. попытку объяснения древних имен литовских князей путем произвольного сопоставления с христианскими именами, содержащими омонимичные компоненты [27].
В то же время часть польских антропонимов с основой Nor- могла возникнуть и в результате контактов с германскими племенами, ср. нем. личное имя Norbert, зафиксированное в Польше с XIII в. [28]
Ram-/Rim-. Данная основа широко представлена в германской и балтийской антропонимии: герм. Ramo, Ramia, Rammi-linc, Rame-rich, Rimo, Rim, Rimicho, Rim-bert, Rimi-ger; Reme-gaud, Rimikus, Rimi-gunda, Rim-her, Rimi-deo, Rim-olt, Rimoin, Ramis; лит.: Rameikà, Ramèlis, Ramilis, Ramincius, Ramokas, Ramùtis, Rimà, Rimas, Rimokaitis, Rimùtis, Rimeikà, Rimèlis, Rimsa, Rim-vydis, Rim-tautas; Bùt-rimas, Kant-rimas; др.-прусск. Quey-rams, Ramico, Romico, Rammoth, Romeyke; But-rymme; лтш.Rammulen, Ramate, Rame, Ramecke, Ramicke, Rim, Rimate, Rimsze, Rimune; др.-инд. Bala-rama, Raghu-rama, Bhadanta-rama, Mani-rama.
Таким образом, территория распространения данной антропоосновы относится к т. н. древне-европейскому ареалу. Согласно исследователям, указанная антропооснова Ram-/Rim- восходит к гнезду родственных слов: лит. ramus 'спокойный, тихий, мирный', др.-прусск. rams 'спокойный, благонравный', д.-в.-н. rama 'поддержка, опора', гот. rimis 'спокойствие' [29].
Антропонимы с корневым элементом Rom-/Ram- в работах по русской антропонимии связываются с именем собственным Роман [30], принятым и православной, и католической церквями.
Фамилии с компонентом Рым-/Рим-, зафиксированные на территории Беларуси: Риму-ти, Римуть, Римутис, Рымко, Рымути, Рымдюк, ученые связывают с христианским именем Римма [31].
Исследователи польской антропонимиифамилии Rymek, Rymkiewicz, Rymkowicz, Rymko, Rymkôw, Rymowicz, Rymulew соотносят с церковным именем Rimma, однако отмечают возможную связь некоторых из них с литовскими антропонимами Rimas, Rimulaitis [32].
Литовские ученые антропонимы с компонентом Rom-/Ram- рассматривают как сокращенные формы от сложных балтийских имен типа Rim-vydis. Обращают внимание параллели в антропоними-ческих системах родственных языков:
герм. др.-прусск. лит. лтш. польск. бел. др.-русск.
Reme-gaud Rim-gaudas
Rimi-gunda Gand-rimas
Rim-ich-o Rim-ik-us Ram-ico Rom-ico Rom-iko Rom-ike Rom-ik-aitis Rym-kus Rim-kus Rim-kis Ram-icke Ram-eco Rom-ik Rym-ko Rym-kow Rym-kowicz Ромж Рым-ко
Rom-eyke Rim-eika Ram-eika Rom-ejkow Rym-ejko Рам-ейка Ром-ейко Ром-ейк-овы
Ram-uth Rim-ütis Ram-ütis Ram-utis Ram-utis Rym-ut Рим-ути Рим-уть Рым-ути Рим-утис
Rim-sa Rim-sas Rim-s-elis Rim-sa Rim-sans Rym-sz-a Рым-ша Рым-жа
Rom-elis Ramm-ele Rim-elis Rom-el Romm-el Ром-ель
Следует отметить, что указанные белорусские и польские фамилии зафиксированы на территории белорусско-польского пограничья, где в древности проживали балтийские племена.
Таким образом, анализ антропонимических материалов родственных языков показывает сложные процессы взаимодействия антропонимических систем разных языков. Длительное контактирование единиц, содержащих в своем составе омонимичные морфемы, постепенно приводило к конвергенции сходных антропонимов, которая «выражается в увеличении числа общих черт в двух или нескольких языках» [33]. Процессы адаптации, сближения антропонимических групп целесообразно рассматривать как результат многовекового лингвокультурного ассимилятивно-интеграцион-ного процесса их носителей и потомков в условиях проживания на полиэтничной территории.
Примечания
1. Королева И. А. Становление русской антропонимической системы: автореф. дис. ... д-ра филол. наук. М., 2000. С. 1.
2. Белецкий А. А. Лексикология и теория языкознания (ономастика). Киев: Изд-во Киев. ун-та, 1972.
С. 78.
3. Там же. P. 11.
4. Вайнрайх У. Языковые контакты: состояние и проблемы исследования. Благовещенск: БГК им. И. А. Бодуэна де Куртенэ, 2000.
5. ZinkeviciusZ. Lietuviqas menvardziai. Vilnius: Lietuviqkalbos institutas, 2008P. 116.
6. Trautmann R. Die altpreußischen Personennamen. Göttingen : Vandenhoeck& Ruprecht, 1925. S. 60.
7. Blese E. Latviesu personu vardu un uzvardu studijas. Riga, 1929. S. 212.
8. Förstemann E. Altdeutsches Namenbuch. Bd. I.Bonn: P. Hanstein, 1900.
9. Krahe H. Sprache und Vorzeit, 1954. S. 50, 51.
10. Юркенас Ю. Основы балтийской и славянской ономастики. Вильнюс: Ciklonas, 2003. С. 42-43.
11. Белецкий А. А. Там же. С. 60.
12. Lietuviq pavardziq zodynas / A.Vanagas, V. Maciejauskiene, M. Razmukaite. Vol. I. Vilnius: Mokslas. 1989. Pp. 251-252.
13. Slownik staropolskich nazw osobowysh / red. W.Taszycki; Kom. J^zykoznawstwa Polskiej Akademii Nauk. T. III.Wroclaw. 1956-1987. P. 517.
14. Rymut K. Nazwiska Polakow: slownik hist.-etymologiczny. Vol. II. Krakow. Wydawnictwo naukowe DWN. 2001. P. 102.
15. БiрылаМ. В. Беларуская антропонiмiя. Мшск: Навука i тэхнжа, 1966. С. 120.
16. Бiрыла М. В. Беларуская антрапанiмiя. Мшск: Навука i тэхнжа, 1969. Ч. 2. С. 285.
17. ZinkeviciusZ. Там же. P. 26, 122-123, 292.
18. Trautmann R. Там же. S. 72.
19. Blese E. Там же. S. 299.
20. Юркенас Ю. Там же. С. 53.
21. Ператс войска Вялжагакняства Лггоускага 1528 г. Мшск: Бел. навука, 2003. С. 79; 92.
22. Бiрыла М. В. Там же. 1969. С. 297.
23. Rymut K. Там же. S. 138; 162.
24. Королева И. А. Словарь фамилий Смоленского края. Смоленск: СГПУ, 2006. C. 334.
25. Юркенас Ю. Там же. С. 27.
26. Abramowicz Z., CitkoL., Dacewicz L. Slownik historycznych nazw osobowych Bialostocczyzny (XV-XVII w.) / red. L. Dacewicz. T. I. Bialystok, 1997-1998. S. 257.
27. Юргевич В. Опыт объяснения имен князей литовских // Чтения в Императорском обществе истории и древностей российских. Кн. 3. 1883. С. 1-29.
28. Rymut K. Op. cit. S. 162.
29. Юркенас Ю. Там же. С. 62.
30. Ганжина И. М. Словарь современных русских фамилий. М.: Изд-во Астрель, 2001. C. 409.
31. Усцтов1ч А. К. Антрапанiмiя Гродзеншчыньп Брэстчыны (XIV-XVIII стст.). Мшск: Навука i тэхнжа, 1975. С. 64.
32. Abramowicz Z., Citko L., Dacewicz L. Op. cit. T. II. S. 78.
33. Языковая конвергенция // Словарь социолингвистических терминов. М., 2006. С. 260.
Notes
1. Кого1^а I. A. Stanovlenije russkoy antroponimicheskoy sistemy [Becoming of Russian anthroponymical system: autoref. dis. D. of Philology]. Moscow. 2000. P. 1.
2. Belecky A. A. Leksikologia I teoria yazykoznania (onomastika) [Lexicology and theory of linguistics (onomastics)]. Kiev. Kiev University publ. 1972. P. 78.
3. Ibid. P. 11.
4. Vajnrajch U. Yazykovye kontakty: sostoyanie I problem issledovania [Language contacts: state and problems of research]. Blagoveschensk. BSK of I.A. Boduen de Courtene. 2000.
5. Zinkevicius Z. Lietuviqas menvardziai. Vilnius: Lietuviqkalbos institutas, 2008. P. 116.
6. Trautmann R. Die altpreußischen Personennamen. Göttingen : Vandenhoeck& Ruprecht, 1925. S. 60.
7. Blese E. Latviesu personu värdu un uzvärdu studijas. Riga, 1929. S. 212.
8. Förstemann E. Altdeutsches Namenbuch. Bd. I.Bonn: P. Hanstein, 1900.
9. Krahe H. Sprache und Vorzeit. 1954. Pp. 50, 51.
10. Yurkenas Y. Osnovy baltiyskoy I slavianskoy onomastiki [Basics of Baltic and Slavic onomastics]. Vilnius. Ciklonas Publ. 2003. Pp. 42-43.
11. BeleckyA.A. Ibid. P. 60.
12. Lietuviq pavardziq zodynas / A.Vanagas, V. Maciejauskiene, M. Razmukaite. Vol. I. Vilnius: Mokslas. 1989. Pp. 251-252.
13. Slownik staropolskich nazw osobowysh / red. W.Taszycki; Kom. J^zykoznawstwa Polskiej Akademii Nauk. T. III.Wroclaw. 1956-1987. P. 517.
14. Rymut K. Nazwiska Polakow: slownik hist.-etymologiczny. Vol. II. Krakow. Wydawnictwo naukowe DWN. 2001. P. 102.
15. БiрылаМ. В. Беларуская антропонiмiя. Мшск: Навука i тэхнжа, 1966. P. 120.
16. Бiрыла М. В. Беларуская антрапанiмiя. Мшск: Навука i тэхнжа, 1969. Pt. 2. P. 285.
17. Zinkiavichus Z. Ibid. Pp. 26, 122-123, 292.
18. R. Trautmann. Ibid. P. 72.
19. Blese E. Ibid. P. 299.
20. YurkenasY. Ibid. P. 53.
21. Ператс войска Вялжагакняства Лггоускага 1528 г. Мшск: Бел. навука. 2003. Pp. 79; 92.
22. Biryla M. V. Ibid. 1969. P. 297.
23. Rymut K. Ibid. Pp. 138; 162.
24. КоrоliovаI.A. Slovar family Smolenskogo kraya[Dictionary of surnames of Smolensk region]. Smolensk. Smolensk State Pedagogical University Publ. 2006. P. 334.
25. YurkenasY. Ibid. P. 27.
26. Abramowicz Z., CitkoL., Dacewicz L. Slownik historycznych nazw osobowych Bialostocczyzny (XV-XVII w.) / red. L. Dacewicz. T. I. Bialystok, 1997-1998. P. 257.
27. YurgevochV. Opyt objasneniya imen kniazey litovskich [Experience explanations of the names of Dukes of Lithuania] ] // Chteniya v Imperatorskom obschestve istorii i drevnostey rossiyskich - Reading in the Imperial Society of History and Russian Antiquities. Book III. 1883. Pp. 1-29.
28. Rymut K. Op. cit. P. 162.
29. Yurkenas Y. Ibid. P. 62.
30. Ganzhina I. M. Slovar sovremennych russkich familiy [Dictionary of Contemporary English surnames]. Мoscow. Astrel Publ. 2001. P. 409.
31. y^iHoei4 А К. Антрапанiмiя Гродзеншчынып Брэстчыны (XIV-XVIII стст.). Мшск: Навука i тэхнжа, 1975. P. 64.
32. Abramovich Z., Citko L., DacevichL. Op. cit. Vol. II. P. 78.
33. Yazykovaya konvergenciya - Language convergence // Slovar sociolingvisticheskich terminow -Dictionary of sociolinguistic terms. Мoscow. 2006. P. 260.
