CC BY-NC-ND
49
И.А. Коссов
К ВОПРОСУ О КАДРОВОМ СОСТАВЕ НАРОДНЫХ СУДОВ РСФСР (1917-1918 гг.)
В статье рассматриваются вопросы, связанные с начальным этапом формирования кадрового состава народных судов в РСФСР в декабре
1917 - ноябре 1918 г. Показываются основные направления деятельности государства по созданию судейского корпуса, демонстрируются ключевые противоречия между представителями двух правящих на тот момент политических партий - большевиков и левых эсеров - в вопросах глубины слома старой судебной системы и кадровой преемственности в народных судах.
Ключевые слова: народный суд, судебная система, кадровый состав, судьи, большевики, левые эсеры.
Исследование формирования кадрового состава народных (до февраля 1918 г. - местных) судов РСФСР на самом раннем этапе их становления, несомненно, представляет интерес. Обусловлен он в первую очередь особенностью и своеобразием первых послереволюционных месяцев (с декабря 1917 по ноябрь
1918 г.), когда начался поиск путей создания судебной системы нового государства и стали предприниматься первые шаги в этом направлении.
Возникновение на местах «народных» судебных учреждений началось сразу же после Октябрьской революции достаточно спонтанно и без каких-либо прямых указаний из «центра». С принятием в декабре 1917 г. Декрета «О суде» № 11, который можно рассматривать как определенный компромисс между большевиками и левыми эсерами, «центр» предпринял попытку взять начавшееся
© Коссов И.А., 2013
на местах судебное строительство под свой контроль. Камнем преткновения между представителями двух правящих партий стала прежде всего проблема глубины слома старой судебной системы. Представители большевиков, слывшие сторонниками достаточно радикальной судебной реформы, считали, что левые эсеры «тяготели к буржуазным и мелкобуржуазным предрассудкам и пытались сочетать противоестественным браком пролетарскую демократию с буржуазной демократией»2. Действительно, согласно их концепции в новом суде должно было сохраниться все лучшее, что было заложено в прежние годы3. Эсеры предлагали сохранить в России некоторые элементы двухступенчатой структуры судоустройства, но это не свидетельствовало об их стремлении к слепому копированию прежних форм правосудия4. Большевики, в свою очередь, стремились к скорейшей ликвидации ранее существовавшей судебной системы и ее замене иной - лишенной подавляющего большинства любых элементов «буржуазного наследия». Это предполагало сменяемость судей в любое время, оплату их труда не выше, чем у рабочего, и т. п.5 Выработка принципов формирования судейского корпуса народных судов явилась одним из серьезных препятствий в достижении компромисса между представителями двух «партий власти».
Принятый 22 ноября (5 декабря) 1917 г. Декрет «О суде» № 1 крайне поверхностно регламентировал процедуру избрания местных судей. Декрет не устанавливал каких-либо ограничений или преимуществ социального, политического или профессионального характера - каждый желающий потенциально мог предложить свою кандидатуру на должность судьи. Впоследствии, согласно нормам Декрета, судьи должны были избираться путем «прямых демократических выборов». Однако данному принципу так и не суждено было реализоваться на практике. Избрание судей Советами (временно установленное Декретом до определения порядка прямых выборов) при активном влиянии большевиков было введено в норму.
Еще одной причиной острых разногласий между представителями двух партий была проблема возможности и необходимости использования на должностях советских судей юристов-профессионалов с дореволюционным стажем и, прежде всего, бывших судебных деятелей.
Представители левых эсеров предпочитали видеть среди судей прежде всего юристов-профессионалов, способных не только квалифицированно осуществлять судопроизводство, но и оказывать
определенную профессиональную помощь в создании местных судов. Такое видение формирования новых судов находило поддержку на местах6. Большинство таких юристов принадлежало к прежнему «буржуазному» суду, поэтому большевики без особого энтузиазма относились к идее их широкомасштабного привлечения в новые суды. Их позиция заключалась в активном выдвижении в местные судьи представителей народа - рабочих, солдат и беднейших крестьян. В качестве ее подтверждения представители этой партии опирались на ленинский тезис о том, что «судить на основе революционного правосознания трудящихся классов может всякий»7. Поэтому, когда большевики заняли господствующее положение в Наркомюсте РСФСР, ими стали предприниматься активные попытки давления на местные Советы с целью изгнания из народных судов «чуждых элементов».
Однако у профессиональных судей, занявших кресла в народных судах, было одно очень важное преимущество перед так называемыми судьями из народа - они имели как минимум элементарную юридическую подготовку. У вторых же отсутствовало не только профессиональное, но порой не было даже и начального образования. Столь слабый образовательный уровень не замедлил сказаться на качестве осуществляемого правосудия. Под давлением объективных обстоятельств большевики были вынуждены признать, что все-таки первоочередное значение в осуществлении правосудия имеет профессиональный фактор, а не наличие «революционной совести» и «пролетарского правосознания». Необходимость хотя бы элементарной юридической подготовки новых судей стала признаваться даже некоторыми ее категорическими противниками.
Еще одна серьезная проблема - проблема партийной принадлежности судей обрела остроту уже после получения большевиками полного контроля над органами юстиции. В самом начале процесса формирования первых местных судов процент коммунистов среди судей был достаточно низким. В период пребывания у руля советской юстиции представителей партии левых эсеров не наблюдалось активного и массового притока коммунистов в народные суды. Аналогичная ситуация какое-то время сохранялась и после установления в Наркомате юстиции РСФСР «единовластия» большевиков. Со временем такое положение дел стало вызывать недоумение у некоторых руководителей местных органов юстиции8.
Однако, несмотря на требования с мест, массовой мобилизации коммунистов в народные суды не произошло и во второй половине
1918 г. Официальная версия заключалась в острой нехватке коммунистов из-за ухода большинства из них на фронт начавшейся Гражданской войны. Но была и другая причина. Народные суды в большинстве своем сохраняли в себе «левоэсеровский либерализм», поэтому не внушали руководителям советской юстиции полного доверия и расценивались не иначе, как органы правосудия второго сорта. Большевики считали, что в народных судах в перспективе необходимо «навести порядок». Однако во второй половине 1918 г. заниматься столь серьезным реформированием возможности не было, поэтому и не проводилось активной мобилизации коммунистов в народные суды9.
В ноябре 1918 г. ВЦИК принял в статусе декрета «Положение о народном суде РСФСР»10, нормативно закрепившее в стране «единый народный суд», к созданию которого большевики стремились еще с момента установления советской власти. Государство официально провозгласило классовый характер народного суда, и это автоматически накладывало существенный отпечаток на персональный состав народных судей. Основным критерием отбора претендентов на судейские кресла становился избирательный ценз - судья должен был обладать как активным, так и пассивным избирательным правом. Это требование автоматически закрывало путь в народные судьи многим не обладавшим этим правом юристам-профессионалам.
В то же время в качестве одного из требований к народному судье закреплялось наличие профессиональной подготовки. Однако оно, в отличие от избирательного ценза, имело лишь факультативный характер (наряду с членством в пролетарских организациях). Следуя логике руководителей советской юстиции, судья мог не обладать теоретической и практической подготовкой (ее вполне мог заменить предшествующий опыт работы в пролетарских организациях). Представляется, что отождествление большевиками профессиональной юстиции с дореволюционным «эксплуататорским» судом и соответственно недоверие к ней послужило одной из главных причин невключения теоретической и практической подготовки в число обязательных критериев.
В завершение необходимо отметить, что в конце 1917 - первой половине 1918 г. кадровая политика в народных судах выступала одним из средств претворения в жизнь левоэсеровской системы нового советского правосудия, одним из основополагающих принципов которой был принцип разумной преемственности в формировании судейского корпуса. Однако начиная со второй половины
1918 г., когда левоэсеровский нарком И.З. Штейнберг уже покинул свой пост в Наркомюсте РСФСР и влияние левых эсеров на процесс формирования народных судов было практически сведено к нулю, эти надежды угасли. Начавшееся претворение в жизнь большевистской концепции «единого народного суда» означало, прежде всего, отход от зарождавшихся идей демократизма и преемственности, переход к жесткому централизованному воздействию на судейский корпус и к политической благонадежности судей как основному критерию отбора кадров в местные народные суды.
Примечания
1 СУ РСФСР. 1917. № 4. Ст. 50.
2 Курский Д.И. Избранные речи и статьи. М., 1958. С. 84-85.
3 Шрейдер А. Народный суд. М., 1918. С. 5.
4 Следует отметить, что в Декрете № 1 «О суде» левым эсерам не удалось до конца реализовать свои стремления относительно двухступенчатой системы правосудия. Мировая и общая подсудность не нашла прямого закрепления. Однако ее существование явно угадывалось - к общей подсудности косвенно относились все дела, остававшиеся, согласно Декрету, неподсудными местным судам и революционным трибуналам.
5 Буков В.А. От российского суда присяжных к пролетарскому правосудию: у истоков тоталитаризма. М., 1997. С. 203-204.
6 Государственный архив Российской Федерации (далее - ГАРФ). Ф. 353. Оп. 2.
Д. 20.
7 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 39. С. 15.
8 Козырев И. Народный суд и диктатура пролетариата // Народное право. Тверь. 1919. № 5-6. С. 251.
9 ГАРФ. Ф. 353. Оп. 2. Д. 4.
10 СУ РСФСР. 1918. № 85. Ст. 889.
