CC BY
23
А. В. Шацков
К ВОПРОСУ О ФУНКЦИИ НАЗАЛЬНОГО ИНФИКСА В ХЕТТСКОМ И ПРАИНДОЕВРОПЕЙСКОМ1
В отличие от других хеттских глаголов с инфиксом -ni(n)-, которые являются каузативами по отношению к соответствующим глаголам без инфикса, hunink- 'ранить, рассечь, порезать' не является каузативом к huek- 'убить, зарезать (жертвенное животное)'. Так как во многих языках мира показатели каузатива имеют и другие значения (чаще всего интенсивное или итеративное), подобную полисемию можно усмотреть и в случае хеттского инфикса -ni(n)-. Это хорошо согласуется с предположением Г. Майзера о том, что в пра-индоевропейском языке основной функцией инфикса было повышение степени переходности глагола. Если принимать теорию П. Милиции о том, что инфикс восходит к суффиксу *n, то этот суффикс можно отождествить с расширителем корня *-(e)n-, также обладающим интенсивным значением.
Ключевые слова: Хеттский язык, этимология, морфология, инфикс, сравнительно-историческое языкознание.
В хеттском языке засвидетельствовано пять глаголов с инфиксом -ni(n)-, восходящим к праиндоевропейскому инфиксу *-ne/n- (подробнее см. Shatskov 2006). У двух из них, ninink-'приводить в движение' и sarnink- 'компенсировать', он выделяется на этимологических основаниях, а у harnink- 'уничтожить', hunink- 'повредить', istarnink- 'сделать больным' и в хеттском есть однокоренные слова без инфикса: huek- 'убить', hark- 'погибнуть' и istark- 'заболеть' соответственно.
Для инфикса в хеттском часто предполагается каузативное или транзитивирующее значение, см., например, Hoffner, Mel-chert 2008: 179. Оно хорошо видно в парах istarnink- 'делать больным' : istark- 'болеть' и harnink- 'уничтожать' : hark- 'погибать'.
В отличие от приведенных выше пар глаголов семантические отношения между huek- 'убить' (обычно о жертвенных животных) и hunink- 'повредить' не ясны. Именно по этой причине Я. Пухвел не считает, что hunink- связано с huek-
1 Исследование выполнено в рамках проекта «Праиндоевропейский корень и основообразующие форманты» при финансовой поддержке гранта РНФ N0 14-18-03585.
(Puhvel 1991: 382). Тем не менее, подобная точка зрения не оправдана. Так, например, у хеттских глаголов с суффиксом -nu-, для которых также постулируется каузативное значение, есть примеры того, что производный глагол фактически не отличается по значению от исходного, например, asisanu- и ases- 'устанавливать, поселять'. Более того, есть и непереходные глаголы на -nu-, например, nuntarnu- 'спешить'. Таким образом, речь идет скорее о полисемии суффикса -nu-. Наличие полисемии можно предположить и для инфикса. Однако прежде чем перейти к обсуждению функции инфикса в глаголе hunink-, следует уточнить и само значение глагола hunink-.
Хоффнер интерпретирует hunink- как 'повреждать, травмировать', хотя и отмечает, что характер травмы не ясен (Hoffner 1997: 176). Пухвел (Puhvel 1991: 381) переводит этот глагол по-другому: 'бить, колотить, давать трещину'.
Самые ясные примеры употребления hunink- происходят из двух текстов - Свода законов (CTH 291-292) и ритуала Папа-никри (KBo 5.1, CTH 476).
В KBo 5.1 посредством hunink- передается повреждение родильного стула; например, KBo 5.1 I 2 ma-a-an MUNUS-za har-na-a-ú-i e-es-zi (3) nu DU DÍLIM.GAL har-na-a-u-wa-as hu-ni-ik-ta-ri na-as-ma gisGAG du-wa-ar-na-at-ta-ri 'если женщина сядет на родильный стул, и сиденье стула h.-тся или клин сломается...' (ср. Puhvel 1991: 381).
В тексте законов данный глагол встречается в двух параграфах, и в обоих случаях он обозначает некий наносимый вред:
KBo 6.2 I 13 (#9) [ták-k]u LÚ.U19.LU-as SAG.DU-Ш ku-is-ki hu-u-ni-ik-zi (...)
(14) hu-u-ni-in-kán-za 3 GÍN KU.BABBAR da-a-as 'Если кто-то h.-т голову человека (...), то этот человек получает три сикля серебра'.
KBo 6.2. I 16 (#10) tak-ku LÚ.U19.LU-an ku-is-ki hu-ú-ni-ik-zi ta-an is-tar-ni-ik-zi 'Если кто-то h.-т свободного человека и тот заболевает, ...'.
Важно отметить, что в соседних параграфах речь идет о вполне конкретных травмах. В параграфах 7 и 8 описывается ослепление (к которому в поздних версиях добавляется выбивание зуба), параграфы 11 и 12 связаны с переломами конечностей, а в параграфах 13 и 14 говорится об откусывании носа. Логично предположить, что в параграфах 9 и 10 также должны упоминаться какие-то конкретные травмы. Можно предположить, что речь идет об открытой ране или порезе, в результате
чего появляется шрам на лице (голове) (#9) или инфекция (#10). Hunink- вряд ли означает просто 'ударить', так как это действие передается глаголом walh- в параграфе 3 'если кто-то ударит свободного мужчину или женщину, так что они умрут'. Перевод hunink- как 'избить', приемлемый в параграфе 10, не применим в параграфе 9, если только мы не рассматриваем SAG.DU-5^ 'его голову' как обозначение всего человека, а не части тела.
В поздней копии текста законов, KBo 6.4 I 22, вместо hunink- встречается гапакс hapallasai-, который ван Виндекенс (van Windekens 1979: 916) сравнивал с др.-гр. апе^о^ и тох.А päl 'рана'. Это сопоставление не получило широкого признания; так, Бекес (Beekes 2010: 115) и Адамс (Adams 2013: 414) скорее не принимают его. Тем не менее, если исходить из корня *h2pel-'рана', эта этимология допустима как морфологически, так и семантически; это подтверждало бы предложенную выше интерпретацию hunink- как 'ранить'. Впрочем, есть и альтернативная этимология, сопоставляющая hapallasai- с хетт. hupallas- 'череп' (Puhvel 1991: 116).
Остальные примеры менее ясны или повреждены. В лексическом списке KBo 1.51 содержится отглагольное имя hunikissar, которое соответствует акк. tibihdu 'резня, забой'; к сожалению, данный фрагмент поврежден, и чтение не является абсолютно надежным. Если все же эти чтения верны, то приходится признать, что в некоторых ситуациях hunink- может иметь то же значение, что и huek-.
В KUB 5.6, в котором путем гадания по внутренностям (гаруспиций) выясняются обстоятельства наведения порчи на Мурсили II и способы избавиться от нее, hunink- встречается дважды в форме инфинитива, huninkuwanzi.
KUB 5.6+ IV 7 huninkuwanzi kuit ANA DUTU-SI ISTU SUMES areskanzi (8) nu UL SIxSA-ri 'Относительно h. для моего величества, что выясняли посредством гаруспиций, не подтвердилось.'
KUB 5.6+ IV 12 huninkuwanzi kuit SUMES purammema NU.SIG5-ta 'что касается p.-гаруспиций относительно hinkuwanzi, неблагоприятно'.
А. Унал (Ünal 2005: 91) полагает, что здесь речь может идти о повреждении статуи божества Цавалли царем Миры Масхуи-лувой. Впрочем, не исключено, что huninkuwanzi может также обозначать забой жертвенных животных (и в таком случае опять совпадать по значению с huek-).
Прочие фрагменты, в которых встречается hunink-, слишком повреждены, чтобы можно было бы сделать какие-то выводы о значении данного слова. Суммируя, можно сказать, что вероятным значением hunink- является 'ранить', 'рассекать', однако в некоторых ситуациях он может иметь то же значение, что и глагол huek- без инфикса, а именно 'зарезать, убить'2.
Сходные семантические отношения можно наблюдать и между некоторыми глаголами с суффиксом -nu-, для которых также обычно предполагается каузативное значение, и соответствующими безсуффиксальными глаголами. Так, например, обычно при глаголе isparnu- объектом является вода (см. примеры, собранные в Alp 1983: 197), и в этих случаях он означает 'опрыскивать'. Существенно реже isparnu- имеет то же значение, что и базовый глагол ispar- - 'расстилать'. Соответственно, как и в случае с инфиксом в глаголе hunink-, нельзя говорить об исключительно каузативном значении суффикса -nu-.
Если не ограничиваться хеттским материалам, то во многих языках мира показатели каузатива могут выражать и другие значения, см., например, обзор А. Айхенвальд (Aikhenvald 2011), где автор указывает, что у каузативных морфем часто наблюдается полисемия, в частности, они могут выражать интенсивность действия. Соединение функций каузатива и интенсива/итератива вообще достаточно часто встречается в языках мира. Так, об интенсивном употреблении каузативов Б. Комри писал на примере суахили (Comrie 1985: 330).
2 Уточнение значения hunink- важно и для этимологии данного слова. К. Штрунк (Strunk 1979: 242ff.) сопоставлял huek- и hunink- с др.-перс. avajam 'выколол глаз' и реконструировал корень *h2wegh-. Я. Пухвел (Puhvel 1991: 33G) добавил к этому сравнению др.-гр. 9viç, лат. vomis и др.-прус. wagnis 'сошник, лемех'. Сравнению др.-перс. vaj- с хетт. huek- 'убить, забить, зарезать' мешает то, что в современных иранских языках у глаголов от этого корня засвидетельствованы достаточно отличающиеся значения: белудж. gwaht, gwatk/gwaj- 'выкапывать, вытаскивать', зазаки vetis/vezen- 'забирать', так что для праиранского Ченг реконструирует корень *Huaj- 'вынимать' (Cheung 2GG7: 2G4). Подобное значение не очень хорошо соотноситься со значением 'убить, забить, зарезать'. Однако, если исходное значение для huek- и hunink- было скорее 'рассечь, порезать', то их связь с иранскими глаголами (для которых можно предположить развитие 'вырезать' > 'вынуть'), а также др.-гр. Ô9viç и т. д., вполне вероятна. В таком случае для греческого необходимо предполагать выпадение ларин-гального в Ô9viç < *h2wogwhnis в результате эффекта де Соссюра (выпадение ларингального в позициях *#_Ro и *oR_C, см. Nussbaum 1997, особенно с. 182).
Аккадские глагольные D-основы - это еще один пример подобной полисемии. Их часто описывают как фактитивные, но для них могут быть характерны также результативное и итеративное значения. Коуэнберг (Kouwenberg 1997: 920) исследовал семантические отношения между формами глагола в базовой (G) основе и D-основе. Значения таких производных основ часто непредсказуемы, а в отдельных случаях семантические различия могут вообще отсутствовать. Однако в целом, по его мнению, фактитивное значение D-основ не является базовым для данной категории, а обусловлено высокой степенью переходности этих основ, другими проявлениями которой могут быть длительность и интенсивность (ibid. 436).
Схожая ситуация наблюдается и у основ на *R(o)-éye- в древних индоевропейских языках, которые могут иметь как каузативное, так и итеративное или интенсивное значения. Д. Коллиган (Kölligan 2007) исследовал латинские глаголы, восходящие к праязыковым основам с огласовкой o в корне и суффиксом *-éye-, типа sorberé 'хлебать, всасывать' и monere 'напоминать, уговаривать' и пришел к выводу о том, что в зависимости от степени агентивности исходной основы производная основа на *-éye- будет иметь либо каузативное, либо интенсивное значение. В подобном ключе он рассматривал также полисемию показателей каузатива в других индоевропейских языках, в частности, у готских глаголов на -jan (Kölligan 2004). Таким образом, во многих языках, в том числе в индоевропейских, у показателей каузатива присутствуют и другие функции, в первую очередь они могут выражать высокую интенсивность или повторяемость действия.
Как уже отмечалось выше, и каузативные, и интенсивные значения глаголов иногда связывают с высокой степенью переходности. Следуя такому подходу, исследователи опираются на представление о переходности как о некоей шкале, согласно которой глагол может быть в большей или меньшей степени переходным в зависимости от ряда параметров, например, вовлеченности объекта, индивидуализированности объекта, предельности, количества участников и т. д.3 Основываясь на данном определении переходности, Г. Майзер (Meiser 1993) предположил, что функцией инфикса в праиндоевропейском было как раз повышение степени переходности. В таком случае
3 Обычно используется набор параметров, предложенный в Hopper, Thompson 1980: 252.
каузативная функция инфикса в хеттском является лишь частным проявлением этой исходной функции.
Возвращаясь к значению Нытик- 'ранить, рассекать' и его отличию от Ныек- 'зарезать, убить', приходится констатировать, что оба эти глагола отличаются высокой степенью переходности, однако Нытик- по некоторым параметрам, таким как индивидуализированность объекта, представляется более переходным.
В заключение хотелось бы остановиться на проблеме происхождения и функции инфикса в праязыке. С точки зрения П. Милиции инфикс появился в корне в результате метатезы конечного согласного корня и следовавшего за ним суффикса *п (МШг1а 2004)4. Если соглашаться с этой теорией, то назальный инфикс восходит к назальному суффиксу. Можно предположить, что в некоторых корнях этот элемент был переосмыслен как финальный согласный корня.
Н. Эттингер (ОеШ^ег 1992: 1481Г.) указывает на существование расширителя корня *-(е)п- в варианте корня *кз-еп-(др.-гр. ^ашю 'чесать шерсть'), производном от *ке8- 'чесать'5 (хетт. kis-, ст.-сл. чесати) и в *иЪь-еп- (др.-гр. ифашю 'ткать', алб. уеи] 'ткать') от корня *webh- 'ткать'. При этом Эттингер отмечает, что корни с данным расширителем выражали более интенсивное действие, чем корни без расширителя. Как представляется, к этому списку можно также добавить *1к-еп-'повреждать, наносить удар' (др.-инд. кзапбн 'повреждать', др.-гр. £кxацev 'мы убили', ЫУ: 645^), вариант корня *1ек-'протягивать руку, доставать' (др.-анг. дicgaи 'брать, получать', лит. гёкй 'простираться, доставаться', ЫУ: 618£).
4 П. Милиция указывает, что инфиксация происходит только в основах на смычный или ларингал. У глаголов с основой на -ы-(древнеиндийский 5 класс) фактически только др.-инд. глагол ¿той содержит инфикс, в то время как все остальные относящиеся к этому типу глаголы на самом деле присоединяют суффикс -иы- (для корня *к1еи- это др.-ирл. то-сЫтеЛат, авест. 5ытыиаоШ, тох. Б ка1иет). Согласно его мнению, в форме ¿той гласный -ы- выпал так же, как -i- в др.-инд. Щхуа- 'третий' (МШ71а 2004: 344 и прим. 8). Соответственно аффикс *-п- (суффикс, посредством метатезы ставший инфиксом) и суффикс *-пеи- находились в отношениях дополнительной дистрибуции: инфикс был характерен для основ на смычный, а суффикс *-пеи- - для основ на сонант. Однако впоследствии суффикс *-пеи- стал распространяться и на основы на смычный.
5 Подробнее об этом корне и его вариантах см. Мельничук 1968.
Учитывая формальное сходство инфикса и расширителя *-(e)n-, вероятное происхождение инфикса из суффикса, а также полисемию инфикса, для которого вполне допустимы были и интенсивные значения, представляется логичным предположить, что постулируемый Эттингером расширитель *-(e)n- этимологически связан с инфиксом и появился в результате реинтерпретации суффикса *-n- (из которого и развился назальный инфикс) как части корня.
Литература
Adams, D. 2013: A Dictionary of Tocharian B. Revised and Greatly
Enlarged. Rodopi, Amsterdam - Atlanta. Aikhenvald, A. 2011: Causatives which do not Cause: Non-Valency-Increasing Effects of a Valency-Increasing Derivation. In: A. Aikhenvald, R. Dixon (eds.), Language at Large: Essays on Syntax and Semantics. Brill, Leiden - Boston, 86-142. Alp, S. 1983: Zum Wesen der kultischen Reinigungssubstanz tuhhuessar
und die Verbalform tuhsa. Orientalia 52, 14-19. Beekes, R. S. P. 2010: Etymological Dictionary of Greek. Brill, Leiden. Cheung, J. 2007: Etymological dictionary of the Iranian verb. Brill, Leiden.
Comrie, B. 1985: Causative verb formation and other verb-deriving morphology In: T. Shopen (ed.), Language Typology and Syntactic Description. Vol. III. Grammatical Categories and the Lexicon. Cambridge University Press, 309-348. Hoffner, H. 1997: The Laws of the Hittites. Leiden, Brill. Hoffner, H., Melchert, H. C. 2008: A Grammar of the Hittite Language.
Eisenbrauns, Winona Lake. Hopper, P.J., Thompson, S.A. 1980: Transitivity in Grammar and
Discourse. Language 56, 251-299. Kölligan, D. 2004: Wenn zwei dasselbe tun: Iterativa und Kausativa. In: M. Kozianka, R. Lühr, S. Zeilfelder (eds.), Indogermanistik -Germanistik - Linguistik. Akten der Arbeitstagung der Indogermanischen Gesellschaft, Jena 18.-20.09.2002. Hamburg, 193-247. Kölligan, D. 2007: Iteratives and causatives in Latin: a unified approach. In: C. George et al. (eds.), Greek and Latin from an Indo-European perspective. Cambridge Philological Society, 49-64. Kouwenberg, N.J.C. 1997: Gemination in the Akkadian Verb. Van Gorcum.
Meiser, G. 1993: Zur Funktion des Nasalpräsens im Urindogermanischen. In: G. Meiser (ed.), Indogermanica et Italica. Festschrift für Helmut Rix zum 65. Geburtstag. Innsbruck, 280-313. LIV = H. Rix (ed.) 2001: Lexikon der indogermanischen Verben. Zweite
erweiterte und verbesserte Auflage. Wiesbaden. Melnichuk, A.S. 1968: Koren *kes- i ego raznovidnosti v leksike slavyans-kikh i drugikh indoevropeyskikh jazykov. [The root *kes- and its variants in the lexicon of Slavic and other Indo-European languages] In: Etymologiya 1966. [Etymology 1966] Moscow, 194-240.
Мельничук, А. С. 1968: Корень *kes- и его разновидности в лексике славянских и других индоевропейских языков. В сб.: Этимология 1966. М.: Наука, 194-240. Milizia, P. 2004: Proto-Indo-European nasal infixation rule. Journal of
Indo-European Studies 32, 337-359. Nussbaum, A. 1997: The "Saussure Effect" in Latin and Italic. In: A. Lubotsky (ed.) Sound law and analogy. Papers in honor of Robert S.P. Beekes on the occasion of his 60th birthday. Rodopi, Amsterdam - Atlanta, 181-203. Oetttinger, N. 1992: Zu den Verben auf vedisch -anya- und hethitisch
-annie-. Münchener Studien zur Sprachwissenschaft 53, 133-154. Puhvel, J. 1991: Hittite Etymological Dictionary. Vol. 3. Words starting
with H. Mouton, Berlin - New-York - Amsterdam. Shatskov, A. 2006: Hittite verbs of the type harnink-. Altorientalische
Forschungen 33/2, 286-292. Strunk K., 1979: Heth. huekzi, heth. hunikzi und die indogermanischen Nasalpräsentien. In: E. Neu, W. Meid (eds.), Hethitisch und Indogermanisch. Innsbruck, 237-256. Ünal, A. 2005: Fremde Götter in Hatti: Einführung einer babylonischen Gottheit in Hatti und Schwierigkeiten bei ihrer Kulterrichtung nach dem Orakeltext KUB 5.6. Archivum Anatolicum 8/2, 47-108. Windekens, A. van, 1979: Contribution a l'interpretation du vocabulaire hittite et indo-européen. In: B. Brogyanyi (ed.), Studies in Diachronic, Synchronic, and Typological Linguistics: Festschrift for Oswald Szemérenyi on the Occasion of his 65th Birthday. Benjamins: Amsterdam - Philadelphia, 909-925.
A. Shatskov. The function of the infix in Hittite and PIE
In contrast to other Hittite verbs with the infix -ni(n)-, which are causatives to the corresponding infixless verbs, hunink- 'to wound, cut' is not a causative to huek- 'to slaughter'. Cross-linguistically causative markers may have other meanings, most often intensive and/or iterative. A similar polysemy is to be assumed for the Hittite infix -ni(n)-. The function of the infix in PIE, according to G. Meiser, was to increase the transitivity of a verb. If P. Milizia is correct that the infix goes back to a suffix *-n-, it can be compared to the root extension *-(e)n-, which is also suggested to have had an intensive meaning.
Keywords: Hittite, etymology, morphology, infix, Indo-European comparative linguistics.
