CC BY
41
стан Н.А. Назарбаева народу Казахстана. Февраль 2005 г. [Э/р]. - Р/д: http://www.akorda.kz/ru/speeches/
addresses_of_the_president_of_kazakhstan/february_2005.
10. Печать Республики Казахстан в 1991 году. Статистический сборник. - Алма-Ата, 1992.
11. Подсчитано автором: Ежегодник книги Республики Казахстан: систематический указатель.1992. - Алматы, 1994.
12. Печать Республики Казахстан за 1993 год: статистический сборник. - Алматы, 1994.
13. Аннотированный тематический план выпуска литературы на 1993 г. - Алматы, 1992.
14. Печать Республики Казахстан за 1994 год: статистический сборник. - Алматы, 1995.
15. Печать Республики Казахстан за 1995 год: статистический сборник. - Алматы, 1996.
16. Печать Республики Казахстан за 1996 год: статистический сборник. - Алматы, 1997.
17. Подсчитано автором по спискам фонда русскоязычной книги Национальной библиотеки Республики Казахстан, а также: Ежегодник книги Республики Казахстан: систематический указатель. 1995. - Алматы, 1997; Ежегодник книги Республики Казахстан: систематический указатель. 1996. - Алматы, 1998.
18. Печать Республики Казахстан за 1997 год: статистический сборник. - Алматы, 1998.
Bibliography
1. Elepov, B.S. Geopoliticheskiyj kharakter rasprostraneniya russkoyj knigi: k postanovke voprosa / B.S. Elepov, S.A. Payjchadze. - Novosibirsk, 2001.
2. Djyachkov, MB. O proekte «Sostoyanie obespechennosti knigami i periodicheskimi izdaniyami russkoyazihchnogo naseleniya v stranakh sNg i Baltii / MB. Djyachkov, V.C. Khudaverdyan // NIO Informkuljtura. - M., 1999. - Vihp. 10; Kniga i periodika v stranakh SnG i Baltii // Informpechatj. - M., 1999. - Vihp. 4-5; Korotovskiyj, M.P., Kaliev, Zh.K. Knigoizdateljskoe delo Kazakhstana. - Alma-Ata: Kazakhstan, 1992; Nazarbaeva, D.N. SMI i problemih demokratii. - Almatih, 1998; Giljmanova, R.S. Yazihkovaya situaciya v Respublike Kazakhstan (k probleme klassifikacii yazihkov). - Almatih, 2000.
3. Kuraev, A.M. Sovremennaya perevodnaya kniga vo vzaimodeyjstvii kuljtur: k postanovke voprosa // Knizhnaya kuljtura. Opiht proshlogo i problemih sovremennosti. - M., 2010; Kuraev, A.M. Vzaimodeyjstvie kuljtur mezhdu Rossieyj i stranami Centraljnoyj Azii // Berkovskie chteniya. Knizhnaya kuljtura v kontekste mezhdunarodnihkh kontaktov: materialih Mezhdunarodnoyj nauch. konf. - Minsk, 2011; Kuraev. A.M. Yazihkom perevoda // Materialih Mezhdunarodnoyj nauchnoyj konferencii «Skvorcovskie chteniya». - Khimki, 2011; Kuraev, A.M. Perevodnaya kniga Kazakhstana na russkom yazihke vo vzaimodeyjstvii kuljtur (postsovetskiyj period) // Vtorihe Chukmaldinskie chteniya: Kniga kak pamyatnik kuljturih: materialih nauchno-praktich. konf. - Tyumenj, 2011; Kuraev, A.M. Perevodnaya kniga na russkom yazihke v dialoge kuljtur (na primere Kazakhstana) // Obrazovanie. Dosug. Tvorchestvo: materialih VIII Vserossiyjskogo nauchno-praktich. simpoziuma. - Omsk, 2011; Kuraev, A.M. Russkoyazihchnaya perevodnaya kniga v Kazakhstane v postsovetskiyj period: k postanovke problemih // Mir nauki, kuljturih, obrazovaniya. - Gorno-Altayjsk. - 2012.- № 2(33).
4. Ismailov, A.M. Russkoyazihchnaya kniga v Respublike Kazakhstan: itogi i problemih razvitiya (1992 - 2008 gg.) // Novosibirsk: gumanitarnihe nauki Sibiri. - 2010. - № 3.
5. Ismailov, A.M. Knigoizdanie na russkom yazihke v Respublike Kazakhstan // Vestnik bibliotechnoyj assamblei Evrazii. - M. - 2004. - № 2.
6. Ismailov, A.M. Knigoizdanie na russkom yazihke v Respublike Kazakhstan // Vestnik bibliotechnoyj assamblei Evrazii. - M. - 2004. - № 2.
7. Istoriya knigi / pod red. A.A. Govorova, T.G. Kupriyanovoyj. - M., 2001.
8. Pechatj Respubliki Kazakhstan za 1991 - 2005 gg.: statisticheskie sborniki. - Almatih, 1991 - 2008.
9. Kazakhstan na puti uskorennoyj ehkonomicheskoyj, socialjnoyj i politicheskoyj modernizacii: poslanie prezidenta Respubliki Kazakhstan
N.A. Nazarbaeva narodu Kazakhstana. Fevralj 2005 g. [Eh/r]. - R/d: http://www.akorda.kz/ru/speeches/
addresses_of_the_president_of_kazakhstan/february_2005.
10. Pechatj Respubliki Kazakhstan v 1991 godu. Statisticheskiyj sbornik. - Alma-Ata, 1992.
11. Podschitano avtorom: Ezhegodnik knigi Respubliki Kazakhstan: sistematicheskiyj ukazatelj.1992. - Almatih, 1994.
12. Pechatj Respubliki Kazakhstan za 1993 god: statisticheskiyj sbornik. - Almatih, 1994.
13. Annotirovannihyj tematicheskiyj plan vihpuska literaturih na 1993 g. - Almatih, 1992.
14. Pechatj Respubliki Kazakhstan za 1994 god: statisticheskiyj sbornik. - Almatih, 1995.
15. Pechatj Respubliki Kazakhstan za 1995 god: statisticheskiyj sbornik. - Almatih, 1996.
16. Pechatj Respubliki Kazakhstan za 1996 god: statisticheskiyj sbornik. - Almatih, 1997.
17. Podschitano avtorom po spiskam fonda russkoyazihchnoyj knigi Nacionaljnoyj biblioteki Respubliki Kazakhstan, a takzhe: Ezhegodnik knigi Respubliki Kazakhstan: sistematicheskiyj ukazatelj. 1995. - Almatih, 1997; Ezhegodnik knigi Respubliki Kazakhstan: sistematicheskiyj ukazatelj. 1996. - Almatih, 1998.
18. Pechatj Respubliki Kazakhstan za 1997 god: statisticheskiyj sbornik. - Almatih, 1998.
Статья поступила в редакцию 15.09.12
УДК 902
Mezentcev R.V., Modorov N.S., Sidorenco D.I. FOR THE QUESTION OF FORMATION MORAL AND DEPOSITICAL OF «VIRTUES» IN CHARACTER OF M.Y.GLUHAREV (1792-1847) - FUTURE THE ENLIGENT OF ALTAI. In article, on the basis of pablish materials throw light the process of formation moral and depositical of «virtues» in character of M.Y.Gluharev (1792-1847) -future the enligent of Altai.
Key words: Russian Christian church, Sinod, priest, monk, seminary, spiritual secondary school, the enligent of Altai.
Р.В. Мезенцев, канд. ист. наук, доц. АГАО, г. Бийск; Н.С. Модоров, д-р ист. наук, проф. ГАГУ,
г. Горно-Алтайск, E-mail: mns.gasu.ru; Д.И. Сидоренко, аспирант АГАО, г. Бийск, E-mail: ifabigpi.biysk.ru
К ВОПРОСУ О ФОРМИРОВАНИИ МОРАЛЬНО-НРАВСТВЕННЫХ «ДОБРОДЕТЕЛЕЙ» В ХАРАКТЕРЕ М.Я. ГЛУХАРЕВА (1792-1847) -БУДУЩЕГО ПРОСВЕТИТЕЛЯ НАРОДОВ АЛТАЯ
В статье на основе опубликованных источников освещен процесс формирования нравственных «добродетелей» в характере М.Я. Глухарева (1792-1847) - будущего просветителя народов Алтая
Ключевые слова: русская Православная церковь, священник, монах, семинария, духовное училище, просветитель Алтая.
В истории Русской Православной церкви XIX века есть немало замечательных подвижников. Одним из них церковные и светские историки единодушно называют преподобного Макария (Глухарева), памяти которого были посвящены традиционные (уже VI 1—е по счету - Авт.) «Макарьевские чтения», прошед-
шие в ноябре 2008 года в Горно-Алтайском государственном университете. За свою сравнительно короткую земную жизнь он, по свидетельству кандидата богословия С.В. Нестерова, оставил «значительный след в духовной, церковной, научной и общественной жизни России [1, с. 5]. Об этом, кстати, со всей опре-
деленностью говорилось в 2000 году, на Юбилейном Архирейс-ком Соборе, канонизировавшем «преподобного Макария». В особенности отметил он заслугу о. Макария - ученика «святителя Филарета» (в миру Дроздов Василий Михайлович, митрополит Московский, прославленного ныне в лике святых -Авт.), последователя преподобного Паисия Величковского и «иных святых старцев» - в деле «создания духовной миссии на Алтае» и приобщении «тамошних инородцев к вере Христовой, в обучении их грамоте», а также как «главного деятеля перевода Библии на русский язык, создателя концепции организации миссионерской деятельности Русской Православной церкви» [1, с. 5].
Отмечая заслуги архимандрита [2] Макария, исследователи - и церковные, и светские - неизменно отмечали (да и сегодня отмечают) его «высокие нравственные начала», основы которых во все времена закладывались, как известно, и воспитывались родителями. И Михаил Глухарев в этом плане не составил исключения. Кем же были его родители?
Согласно источникам, отец Михаила - Яков Михайлович Глухарев - был священником Введенской соборной церкви (г. Вязьма, Смоленской губернии - Авт.), а мать - Агафья Федоровна - была домохозяйкой и отличалась, согласно документа, особенным благочестием и строгостью христианской жизни» [2, с. 627]. Священника Иакова, имевшего (что было тогда большой редкостью не только для конца XVIII века, но и для первых десятилетий XIX столетия - Авт.) полное семинарское образование любили и уважали вяземцы «за проповеднический дар и высокие нравственные качества, а особенно - за любовь к благотворительности» [1, с. 9]. Эту «любовь» отца к «слову Божию», интерес к проповеди и его бескорыстие унаследовал от родителя и сын.
Немало доброго унаследовал он и от матери - женщины «умной и хорошо образованной (по тому времени - Авт.), отличавшейся добротой, кротостью и смирением». Эти ее черты, особенно мягкость характера, вне сомнения, передались и сыну. Этого не будет он отрицать в последующем. О благотворном влиянии не него матери о. Макарий тепло отметит потом своей «Исповеди». В ней же он с грустью отразит свою безмерную скорбь и сожаление по поводу ранней смерти матери [3, с. 29-30].
Воспитание в «благочестивой семье» многое дало впечатлительному и одаренному от природы мальчику, «безостатку впитавшему в себя родительские добродетели». Благодаря им, в душе Михаила с малых лет укоренились «семена страха Бо-жия и благочестия». В родительском же доме получил мальчик и первоначальное образование. Благодаря родителю, не жалевшему времени на занятия с сыном, последний уже в семилетнем возрасте стал самостоятельно делать переводы с русского языка на латинский и обратно [1, с. 10].
Это обстоятельство сыграло не последнюю роль при поступлении Миши Глухарева на учебу в Вяземское духовное училище: «восьмилетний отрок» был сразу принят в третий класс. Прилежность и благонравие нового ученика понравились всем учителям. Но произошедший однажды в классе случай, буквально шокировал благовоспитанного мальчика. «Я, - напишет потом в своих воспоминаниях о. Макарий, - не успел однажды выучить заданного большого урока, за что учитель пригрозил мне: «Если ты опять не выучишь урока, я спорю тебе всю кожу от шеи до пят». Как ребенок, я принял эту угрозу буквально и, возвращаясь домой, проплакал всю дорогу, [а] это было зимой - я простудился и заболел,.. проболел полгода [и] чуть не умер. [Вот] с тех пор и грудь, и голос у меня стали слабыми» [4, с. 229-246]. Эта болезнь, последовавшая после «грубой не педагогической выходки учителя», будут потом - в один голос -утверждать биографы архимандрита, «серьезно ослабила (если не сказать больше, «подорвала») здоровье юного Глухарева. Наложила она свой отпечаток, причем существенный, и на натуру последнего. Характер у него, по свидетельству биографов, выработался - и стал набирать силу - «нервный, порывистый и нетерпеливый» [4, с. 229-246].
Свою «лепту» в этот «воспитательный процесс» внес и переезд юного Глухарева из Вязьмы в Смоленск, для учебы в духовной семинарии. Нахождение «вдали от родительского дома», а также «окружение товарищей по семинарии», которые в большинстве своем были «ленивы, а иные - даже порочны», естественно, повлияли - причем негативно - на нравственность семинариста Глухарева, о чем он не преминет упомянуть в своей «Исповеди» [3, с. 29-30]. В отличие от простого обычая или традиции, понимал Михаил (это он будет утверждать и проповедовать всю свою жизнь - Авт.), нравственные нормы получают,
- как мы говорим сегодня, - «идейное» обоснование в виде иде-
алов добра и зла, должного и справедливого, одобрения или осуждения и т.д. Эти морально-нравственные «устои» семинариста Глухарева прошли «достойную проверку» в 1812 году. Начавшаяся война прервала его учебу. Во время этого «вынужденного перерыва» он стал «домашним учителем» детей тверского помещика. Уча их и нравственно наставляя своих питомцев», одаренный и восприимчивый семинарист учился и сам. Порукой тому - приобретенные им за год умение держаться в светском обществе и та благовоспитанность, которая выгодно будет выделять и отличать его впоследствии среди студентов Петербургской духовной академии, «показывавшего не только превосходные успехи во всех науках», но и «блиставшего добропорядочным поведением» [3, с. 2].
Эти «высокие нравственные качества» студента Глухарева отмечали и преподаватели академии, и его «товарищи» по учебе. Но, если первые неизменно подчеркивали его «отменную прилежность, чистосердечие, молчаливость и кротость», то вторые акцентировали свое внимание на «живости его характера, некоторой подвижности поведения товарища и особой его благовоспитанности и его светских манерах» » [3, с. 2].
Все вышеотмеченные «добродетели» студента Глухарева не были забыты и тверским помещиком, чьих детей обучал он в его доме в 1812 году. Поэтому, приезжая каждый год «жительствовать» на зиму в Петербург, он частенько приглашал Михаила в гости. Посещая его дом, «бывший учитель» вплотную соприкасался с жизнью «света» столичного общества, с его «добрыми и недобрыми манерами и навыками».
Но, отдавая должное последнему в деле воспитания у студента Глухарева морально-нравственных «добродетелей», не будем забывать, что главным воспитателем их у сына, по-прежнему, оставался его отец. Об этом в полной мере свидетельствуют письма последнего. Наставляя сына нравственно, Иаков Михайлович советовал «другу своему Михаилу» питать по отношению к начальству и товарищам чувства уважения и «смиренного уничижения, ибо смирение вознесет [тебя]» » [5, с. 965]. К экзаменам же он рекомендовал сыну готовиться с покаянием и молитвой. «Мира, - наставлял отец сына, - не люби, плоти -не угоди, лести неприязненной - не послужи» [6, с. 966]. Особенно предостерегал родитель Михаила от «угождения плоти» и всевозможных увлечений. «Сложение твое, - писал о. Иаков,
- пылкое, побережешь себя - [значит] поживешь», а не побережешь (это не написано, но подразумевалось - Авт.) - значит себя погубишь» » [5, с. 967].
В июле 1817 года, «успешно пройдя курс обучения», М.Я. Глухарев окончил - со степенью магистра - Петербургскую духовную академию и был направлен в Екатеринославскую духовную семинарию в качестве преподавателя церковной истории и немецкого языка. В связи с вышесказанным, у исследователей, особенно церковных, не раз вставал закономерный вопрос: «А почему отличник учебы, «благочестивый, скромный и глубоко религиозный, изящный в манерах и приятный в обращении студент не был оставлен в «alma mater» после ее окончания»? И никто из них не дал - по сей день - убедительного ответа на этот вопрос. Более вразумительно, по общему их признанию, ответил на него - в свое время - И.А. Чистович. Касаясь этой проблемы, он заявил, что «не оставлению Глухарева в академии воспрепятствовали какие-то предубеждения против него, возникшие еще до окончания им академии». Но, какие именно были на то причины, исследователь об этом не сказал [5, с. 965].
Прибыв в сентябре 1817 года в Екатеринослав (Днепропетровск с 1926 г. - Авт.), молодой профессор церковной истории и немецкого языка «удостоился внимания» архиепископа Екатеринославского Иова (Ф.Потемкина, двоюродного брата фаворита и сподвижника Екатерины II - Авт.) и стал вскоре ректором уездного и приходского духовных училищ. Это назначение сразу же окунуло его в «атмосферу бытия местного учительства и его бывшего начальства». Оно же, по свидетельству «Екатеринославских Епархиальных Ведомостей», было незавидным. Многие училищные преподаватели получали за «свои труды несоизмеримо малое вознаграждение», что становилось главной причиной их «охлаждения к своему делу». Усугублялось их «бытие» и «унизительным отношением к ним начальства». Все это вместе взятое и приводило к тому, что «всякого рода дары и подношения учителей начальству, а родителей учеников - тем и другим, стало обычным делом и не считалось грехом» » [7, с. 116-117].
Среда, в которой оказался магистр Глухарев, претила ему и как преподавателю, и начальнику, и как бескорыстному, исполнительному и честному человеку. Мягкий по натуре, он был чужд любой грубости по отношению к коллегам, а тем более -
к подчиненным. В обращении с учениками Михаил Яковлевич с первых же дней своего учительствования (а это было в имении тверского помещика - Авт.) практиковал и придерживался «дружелюбного и сердечного тона», а в отношении воспитанников к своим обязанностям - «был строг и взыскателен», требовал от них «постоянного внимания на занятиях и отчетливых знаний» [8, с. 9]. Несмотря на это, последние полюбили учителя, потому, что он относился к ним «как отец родной», был справедлив, лицеприятен и «через него сходил на них дух благости Божией» [4, с. 238].
Однако бескорыстие, честность, исполнительность и «обширность познаний» М.Я. Глухарева пришлись не по душе многим его сослуживцам и особенно ректору семинарии - о. Никифору - «человеку, - по свидетельству архимандрита Владимира )начальника Алтайской духовной миссии в 60-70-х гг. XIX в. -Авт., - старого закала...строгого до несправедливости» [9, с. 10]. Особую неприязнь у него вызывали принципиальность и неподкупность, образованность, уединенность и скромный образ жизни Михаила Яковлевича. «Подыгрывая» о.Никифору, недовольные сослуживцы молодого профессора «скорбели», что пост инспектора достался «юноше, коей отважился заводить новые порядки». В силу этого, «недовольцы» неприязненно стали относиться к Глухареву [1, с. 16].
Но были в семинарии и лица, кто открыто приветствовал «начинания» молодого профессора. В числе их были учитель приходского училища, священник И. Герболинский, священник К. Махновский, учитель семинарии А.С. Понятовский и иеросхи-монах Ливерий. «Всех нас, напишет потом И. Герболинский, -сближало глубокое благочестие, присущее каждому, а также стремление к духовной созерцательной жизни. Знакомство для меня с М.Я. Глухаревым - этим необыкновенным человеком -было величайшим Божиим благодеянием. Ему я обязан не только образованием моего ума и воли, но и нравственным направлением моей жизни» [4, с. 230].
Оказывая нравственное влияние на других, М.Я. Глухарев не стеснялся «учиться хорошему, нравственному» и у других, в частности, даже у «лично нерасположенного к нему архиепископа Иова», применявшего к молодому профессору «разного рода воздействия» с целью «обуздания его гордости и своеволия..,» а также «низложения его высокоумия» [3, с. 32]. Лишь со временем поймет будущий просветитель насельников Алтая, что «действия Преосвященного», принятые им «враждебными» по отношению к себе, были на самом деле «особыми воспитательными мерами Владыки, любившего его, а потому не закрывавшего глаза на наши недостатки» [3, с. 32]. Именно этим объяснялось «холодное отношение Преосвященного Иова к нашему прошению о пострижении». Действительно, откуда было знать тогда (в январе 1818 г. - Авт.) Михаилу о прошении архиепископа, направленного им в Святейший Синод. В нем же он характеризовал М.Я. Глухарева, как человека «поведения честного, правил твердых и постоянных и к монашеству склонного надежно» [3, с. 11]. Не ведал тогда Михаил и о том, что, спустя полгода (24 июня 1818 г. - Авт.), его постриг совершит именно Владыка Иов, а на следующий день - он же рукоположит его, монаха Макария (так наречен он был в честь преподобного Макария Великого -Авт.), в иеродиакона, а еще через три дня - в иеромонаха. После всего этого, иеромонах Макарий будет причислен указом Святейшего Синода «к братии Киево-Печерской лавры [1, с. 17].
Со временем не только этими «благодеяниями» Преосвя-щеннейшего Иова будет гордиться о.Макарий, но и тем, что «заметивший его Владыка» был «единственным русским епископом XVIII века, сформировавшимся под духовным руководством старца Паисия Величковского» [10, с. 309]. Не преминет он также подчеркнуть, что архиепископ Иов был для паствы примером «чистой и простой веры, твердой и мужественной добродетели, явлением духа и силы к себе и стаду Христову. К чему бы ни прикасался он по должности, все начинало гореть, и горело» до тех пор пока «не сгорало что-нибудь своевольное и беспорядочное.» [1, с. 18]. Последнее замечание о. Макарий, без преувеличения, «приписывал» себе, к своей «ученой гордости и прикрытых ею страстях плотских, от которой помог ему избавиться Владыка Иов [3, с. 34-36].
Но еще большее влияние на становление личности будущего просветителя «туземцев» Алтая, его нравственности оказал ученик и племянник «преподобного Паисия Величковского» иеросхимонах Ливерий. Окончив в юности «несколько классов Киевской духовной академии, он ушел потом в монастырь, к «старцу Паисию, от коего принял и пострижение». Ливерий высоко ценил «деяния и наставления» своего учителя. В дальнейшем, он и сам будет пользоваться всеобщим уважением. Глубокая религиозность, опытность в духовной жизни, общитель-
ность и чистосердечие магнитом будут притягивать к нему людей. Впоследствии, о. Макарий, вспоминая своих наставников, напишет, что, когда «Преосвященный Иов был против меня вооружен правдою Божиею, то старец Ливерий был для меня постоянным служителем бесконечной любви и благости [которою], во всех переворотах я имел верный запас прохлады утешительной» [3, с. 33]. Но ее явно не хватало молодому профессору. Не хватало ее ему и после пострига, особенно, когда иеромонах Макарий сталкивался с «неурядицами» повседневной жизни семинарии и «низших духовных училищ», ректором которых он был назначен. Его принципиальность и честность были камнем преткновения при решении учебно-воспитательных и хозяйственных вопросов. Мало что меняло в этой ситуации и принятие им монашества и священнического сана. Более того, религиозность иеромонаха Макария даже стала предметом «глумливых насмешек». Но к ним он относился в полном соответствии с изречением апостола о том, что «люди, превратно его понимающие, судить иначе и не могут» (1 Кор. 2:15).
Словом, служба в Екатеринославской семинарии была будущему просветителю насельников Алтая не только не по душе, но она и подрывала его слабое здоровье. Ссылаясь на это обстоятельство, он просит «высокое начальство» уволить его от должности инспектора. Благодаря содействию бывшего ректора Петербургской духовной академии, а ныне архиепископа Московского Филарета (в миру Василий Михайлович Дроздов), иеромонах Макарий переводится в Костромскую духовную семинарию, но не инспектором, как он просил, а ее ректором [1, с. 22].
Прибыв в Кострому, о. Макарий с головой ушел в работу. Но и на новом месте он столкнулся с теми же «беспорядками», из-за которых Глухарев вынужден был оставить Екатеринос-лав. Часть учителей, не поняв его «благородных устремлений» стала ему «в оппозицию», доставляя своими «деяниями» новому ректору «многие неприятности и огорчения». В силу этого, «живой и впечатлительный архимандрит Макарий не ужился и в Костроме» [11, с. 791].
Оказавшись в столь сложном положении, о. Макарий замыслил об «оставлении мирской карьеры». В пользу такого решения «свидетельствовал не совсем удачный опыт службы в двух семинариях». Укрепившись в мысли, что он не обладает нужными для работы на этом поприще качествами, о. Макарий решает в начале 1824 года оставить учебно-административную службу и уйти «на покой». Но «освободившись» в июле 1824 года от «нее», он не сразу покинул Кострому: затрудняли отъезд «финансовые дела», а также «неопределенность» с выбором обители, в которой о. Макарий нашел бы «желаемое спокойствие и уединение». Наконец, в сентябре 1825 года такая им была найдена. Ею стала Глинская Богородице-Рождественская пустынь (близ г. Путивля, Курской епархии - Авт.).
Главной причиной, привлекшей о. Макария в данную обитель, являлось то, что «ее строитель» - иеромонах Филарет -являл собою живое звено, связывавшее «Глинскую пустынь» с Софрониевой пустынью и Киево-Печерской лаврой», а через «оные с Афонским старчеством и школой преподобного Паи-сия Величковского». Подкупало будущего просветителя Алтая в настоятеле Глинской пустыни то, что он умело поддерживал у себя «строгий устав чиноположения Святой Афонской горы, длинные богослужения, постоянные труды и богомудрое духовное воспитание». И все эти «установления» игумен Филарет не позволял нарушать никому и от всех требовал «неукоснительного их исполнения». Потому-то, по свидетельству одного из его биографов - «схиархимандрита Иоанна (Маслова), иеромонах был готов судиться с нарушителем устава обители «на суде Божием» [12, с. 56].
В связи с «поступлением о.Макария под начало иеромонаха Филарета для учебы», возникла весьма своеобразная ситуация: учится, как правило, неопытный - у опытного, неученый -у ученого. С будущим просветителем Алтая получилось все наоборот. Как уже упоминалось выше, Глухарев «блистательно закончил Духовную академию, владел несколькими иностранными языками, являлся магистром богословия, был ректором Костромской духовной семинарии, настоятелем Богоявленского монастыря. И вот он - профессор богословских наук, в сане архимандрита приходит в глухую, Глинскую пустынь, чтобы учиться «у неученого, но опытного отца Филарета» [13, с. 46-47].
Но, как бы там ни было, «новый благочестивый насельник», умалившись «до Христова младенчества», с завидной настойчивостью повел борьбу в тиши «школы Христовой со своими страстями, миром и диаволом», да так «ревностно», что весной 1826 года он серьезно заболел и чудом избежал смерти [13, с. 150]. Едва став на ноги, о. Макарий снова взялся - с еще
большим рвением и старанием - за «возделывание нивы души ству С.В. Нестерова, виделся будущему просветителю народов
своей», постоянно прибегая в «сей но необхо- Алтая «большой больницей, наполненной всякого рода недуж-
димой работе» к помощи и «опытным наставлениям» игумена ными» [1, с. 33]. Таковыми для о. Макария станут со временем
Филарета, к творениям святых (Макария Египетского, Максима
«инородцы» Алтая, которых он и станет вскорости «наставлять Исповедника, Амвросия Медиоланского, Дионисия Ареопагита, „
а также к Священному Писанию, бывшего для него, по его же на путь веры Христовой» и «излечивать» - в прямом смысле -
словам, «хлебом насущным» [14, с. 12]. Так в повседневных «тру- от болезней человеческих, в переносном - от «язв язычества».
дах и заботах» провел о. Макарий не один год, готовя себя Однако о том, как он будет это дело осуществлять, составляет
к «лечению словом Божиим недужных». Весь мир, по свидетель- тему уже другого разговора.
Библиографический список
1. Нестеров, С.В. Словом и житием. - М., 2005.
2. Смоленские Епархиальные Ведомости. - 1904. - №10.
3. Письма архимандрита Макария Глухарева, основателя Алтайской духовной миссии / под ред. и с предисл. К.В. Харлмаповича. -Казань, 1905.
4. Странник. - 1861. - Т.2. - № 5. Отд.1.
5. Смоленские Епархиальные Ведомости, 1904. - № 16.
6. Чистович, И.А. История перевода Библии на русский язык. - СПб., 1899.
7. Екатеринославские Епархиальные Ведомости. - 1878. - № 8.
8. Материал для библиографии основателя Алтайской миссии, архимандрита Макария (М.Я.Глухарева) / под ред. Д.Д. Филимонова. -М., 1892.
9. Устав Православного Миссионерского Общества / сост. начальник Алтайской духовной миссии, архимандрит Владимир Петров. -СПб., 1869.
10. Смолич, И.К. Русское монашество. 988-1917. - М., 1999.
11. Смоленские Епархиальные Ведомости, 1904. - № 13.
12. Глинский патерик. - М., 1997.
13. Житие и писание молдавского старца Паисия Величковского. - Козельск, 1847.
14. Ястребов, И. Краткие сведения о жизни и деятельности архимандрита Макария Глахарева. По случаю 100-летия со дня рождения. -Бийск, 1893.
Bibliography
1. Nesterov, S.V. Slovom i zhitiem. - M., 2005.
2. Smolenskie Eparkhialjnihe Vedomosti. - 1904. - №10.
3. Pisjma arkhimandrita Makariya Glukhareva, osnovatelya Altayjskoyj dukhovnoyj missii / pod red. i s predisl. K.V. Kharlmapovicha. - Kazanj, 1905.
4. Strannik. - 1861. - T.2. - № 5. Otd.1.
5. Smolenskie Eparkhialjnihe Vedomosti, 1904. - № 16.
6. Chistovich, I.A. Istoriya perevoda Biblii na russkiyj yazihk. - SPb., 1899.
7. Ekaterinoslavskie Eparkhialjnihe Vedomosti. - 1878. - № 8.
8. Material dlya bibliografii osnovatelya Altayjskoyj missii, arkhimandrita Makariya (M.Ya.Glukhareva) / pod red. D.D. Filimonova. - M., 1892.
9. Ustav Pravoslavnogo Missionerskogo Obthestva / sost. nachaljnik Altayjskoyj dukhovnoyj missii, arkhimandrit Vladimir Petrov. - SPb., 1869.
10. Smolich, I.K. Russkoe monashestvo. 988-1917. - M., 1999.
11. Smolenskie Eparkhialjnihe Vedomosti, 1904. - № 13.
12. Glinskiyj paterik. - M., 1997.
13. Zhitie i pisanie moldavskogo starca Paisiya Velichkovskogo. - Kozeljsk, 1847.
14. Yastrebov, I. Kratkie svedeniya o zhizni i deyateljnosti arkhimandrita Makariya Glakhareva. Po sluchayu 100-letiya so dnya rozhdeniya. -Biyjsk, 1893.
Статья поступила в редакцию 20.09.12
УДК: 947 1878/1903
Okorokova O.V. ACCUMULATIVE CAPITAL OF THE RUSSIAN RED CROSS SOCIETY TOMSK PROVINCE IN THE INTERWAR PERIOD (1878 - 1903 yy.) On the basis of archival and documentary sources revealed the structure and composition of the cumulative capital of the Russian Red Cross Society of Tomsk province, the nature of capital accumulation and its purpose. Determined by its place and importance in achieving the goals and objectives of the charitable activities of the Company.
Key words: Russian Red Cross Society (RRCS), accumulating capital, Tomsk Local Government, donations, Community of the Sisters of Charity.
О.В. Окорокова, аспирантка каф. рекламы и культурологи Алтайского гос. технического университета
им. И. И. Ползунова, г. Барнаул, E-mail: ol4ik-o@yandex.ru
НАКОПИТЕЛЬНЫЙ КАПИТАЛ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА КРАСНОГО КРЕСТА ТОМСКОЙ ГУБЕРНИИ В МЕЖВОЕННЫЙ ПЕРИОД (1878 - 1903 ГГ.)
В статье на основе архивных и документальных источников выявлены структура и состав накопительного капитала Российского Общества Красного Креста Томской губернии. Определено его место и значение в реализации целей и задач благотворительной деятельности Общества.
Ключевые слова: Российское Общество Красного Креста (РОКК), накопительный капитал, Томское Местное Управление, пожертвования, Община сестёр милосердия.
В рассматриваемый исторический период Российское Общество Красного Креста, находясь под покровительством императрицы, играло важную роль в системе благотворительности Российской империи. Цели и задачи Общества: оказание помощи всем нуждающимся, независимо от национальности и вероисповедания, в том числе раненым и больным воинам, их семь-
ям, - способствовали сплочению всех слоёв населения в период военных и стихийных бедствий [1].
Местное Управление Российского Общества Красного Креста в городе Томске было организовано в 1873 г. С началом Русско-турецкой войны 16 апреля 1877 г. Комитет Российского Общества Красного Креста был открыт в центре Алтайского округа
