CC BY
205
Древний Восток
© 2014
Г. А. Терновая
К ПРОБЛЕМЕ ИСТОРИИ, РЕЛИГИИ И ЖИЗНЕННОГО УКЛАДА ГОСУДАРСТВА КАНГЮЙ В КОНЦЕ Ш-1У вв. н. э.
В статье рассматриваются архитектурные комплексы с крестообразными сооружениями, относящиеся к отрарско-каратауской культуре конца Ш-1У вв. н.э., которые расположены на территории Таласской долины (Чоль-тобе, Кзыл-Кайнар-тобе), северных склонов Каратау (Актобе) и в Южном Казахстане (Культобе). Памятники определены как сезонные храмы Солнца сармато-аланских племен. В планировке и оформлении крестообразных храмов прослеживается сходство с ранними христианскими памятниками.
Ключевые слова: Казахстан, Кангюй, сармато-аланы, храмы Солнца
Основой государственного объединения Кангюй (II в. до н.э. — IV вв. н.э.) являлись джетыасарская, каунчинская и отрарско-каратауская археологические культуры. Средняя и нижняя Сырдарья, Фергана и Чач представляли единую культурно-хозяйственную зону. Отрарско-каратауская культура была распространена в районах среднего течения Сырдарьи и в предгорьях Каратау до Таласа. Археологические материалы свидетельствуют о взаимосвязях присырдарьинских культур. Восточное Приаралье было зоной культурных, этнических и торговых контактов между скотоводами евразийских степей и земледельцами древних оазисов Средней Азии. Здесь на протяжении столетий формировались условия сосуществования различных этносов, что обусловило специфику и сложность процессов этногенеза. Занимая выгодное географическое положение, государство Кангюй контролировало один из самых оживленных участков Великого Шелкового пути. Под влиянием кочевых народов, пришедших с востока, на рубеже III-IV вв. н.э. на памятниках нижней и средней Сырдарьи появились признаки, характерные для памятников Южной Сибири, Тувы, Монголии1.
В археологии выделяется так называемая «кангюйская проблема», в основе которой — соотношение археологических данных и письменных источников.
Терновая Галина Алексеевна — кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Института археологии им. А. Х. Маргулана Комитета науки Министерства образования и науки Республики Казахстан. E-mail: [email protected]
1 Левина 1971.
Табл. 1. Памятники конца Ш-1У вв.: 1. Культобе (по Е.А.Смагулову, А. А. Ержигитовой, А. И. Торгоеву); 2. Чоль-тобе (по М. С. Мерщиеву); 3. Кзыл-Кайнар-тобе (по М. С. Мер-щиеву); 4. Актобе (Дешифровка плана Т. Н. Сениговой по Е. А. Смагулову, А. А. Ержигитовой)
Археология, история. В результате работ, проводимых археологами с начала 60-х годов XX в. по настоящее время, в Казахстане были открыты архитектурные комплексы с крестовидными сооружениями. Памятники расположены в Таласской долине (Чоль-тобе, Кзыл-Кайнар-тобе)2, на северных склонах Каратау (Актобе)3 и на юге — на территории цитадели древнего Ясы/Туркестана (Культобе)4 (табл. 1). Крестообразные сооружения сложены из сырцового кирпича и пахсы. К ним примыкали дворы и прямоугольные постройки, состоящие из вытянутых коридоро-образных помещений с коробовым перекрытием. Памятники были определены как храмы, отнесены к отрарско-каратауской культуре и датированы концом ТИТУ вв.5.
Крестовидную планировку имели постройки Актобе-2 и Актобе-1 на средней Сырдарье. Монументальное сооружение на Атобе-2 (Т — начало ТУ вв.), ранее рассматриваемое как «дворец»6, определено как укрепленный храм7. Памятник связан с Кангюй и сарматами, относится к первому и второму этапами каунчин-ской культуры. Время существования здания с крестовидной планировкой на Актобе-18 пересмотрено и отнесено к ТУ-УТ вв., периоду Каунчи-39. В Нахшабе выявлена крестообразная планировка на крупной укрепленной постройке близ античного городища Киндиклитепа (Киндиктепа) ТУ-У вв. н.э.10
Архитектурные комплексы Чоль-тобе, Кзыл-Кайнар-тобе, Актобе и Культобе имеют сходство в планировке с близкими по времени крестовидными памятниками: Сеталак-Т в Бухарском оазисе (на втором этапе существования)11; с крестовидными постройками в районе Ташкента — на Шаштепа12 и Мингурик13; с ферганским сооружением в Керкидоне14.
Истоки структур крестообразной планировки лежат в основе памятников эпохи бронзы на территории Бактрии и Маргианы. В крестообразных сооружениях раннего средневековья была воплощена модель космограммы, восходящая к общему источнику, представленному погребальными сооружениями племен сакско-го типа Приаралья и скифов Причерноморья15.
Культовая архитектура Жетысу и Южного Казахстана Т-ТУ вв. н.э. складывалась на основе хронологически предшествующих погребальных памятников с крестовидной планировкой, соотносимых с культом Солнца. При исследовании культового сооружения Хорезма Кой-Крылган-Кала (ТУ в. до н.э. — Т в. н.э.) было отмечено сходство планировочных принципов с погребальными памятниками
2 Максимова, Мерщиев (архив); Мерщиев 1966; 1970.
3 Сенигова 1962; Дешифровка плана: Смагулов, Ежигитова 2013.
4 Смагулов, Ержигитова, Торгоев 2011; Смагулов, Ержигитова 2013.
5 Терновая 2009; 2012; 2013; 2013а; 2013б.
6 Вайнберг, Левина 1968.
7 Терновая 2008.
8 Мерщиев 1968.
9 Терновая 2008.
10 Сулейманов 2000, 259; Хасанов 2004.
11 Сулейманов 2000, 249-250, 258-259.
12 Филанович 1983, 58,140.
13 Филанович 2010.
14 Горбунова 1977, 110.
15 Сулейманов 2000, 230-231,259-261.
в низовьях Сырдарьи: Тагискен (мавзолей №1) X-VIII вв. до н.э., Баланды-3 и Чирик-рабат (круглый мавзолей), датированных периодом IV-II вв. до н.э.16.
План в виде креста присутствует в структуре культовых объектов, относящихся к разным религиям. Древние ступы Бактрии и Гандхары имели квадратное или крестообразное в плане основание. Планировка с дворовой композицией была выработана во второй половине I — начале II в. н.э. на северо-западе Индии для сооружения буддийских монастырей. По периметру центрального двора располагались помещения — ряд одинаковых келий, к ним примыкали помещения культового и хозяйственного назначения. Одним из обязательных элементов монастыря являлась ступа, она могла располагаться внутри монастырского двора или за пределами основных построек. Такая планировка, называемая «типичной кушанской», применялась при строительстве монастырей от Таксилы до Санчи на протяжении нескольких столетий17.
При постройке храмов отрарско-каратауской культуры конца III-IV вв. были использованы строительная техника и приемы, известные в джетыасарской культуре. Памятники джетыасарской культуры существовали с конца эпохи бронзы до VIII-IX вв. н.э. одновременно с сакскими и чирикрабатскими поселениями в бассейне древних северных протоков Сырдарьи — Кувандарьи и Пракувандарьи18.
Влияние джетыасарской культуры соотносится с передвижением племен, вызванным сложной экологической ситуацией и историческими событиями. В конце III — начале IV в. н. э. заканчивается жизнь на некоторых городищах в Джетыа-сарском урочище, в то же время в материалах отрарско-каратауской и каунчинской культур отмечено появление значительного количества джетыасарских форм и элементов. В неоднократных перемещениях на запад, в том числе в районы Северного Кавказа, на юг и юго-восток — вверх по правому берегу Сырдарьи — дже-тыасарцы несли с собой инвентарь, керамику, строительную технику, типы погребальных сооружений. Преемственность отмечена в аланских каменных склепах Северного Кавказа и в сырцовых погребальных сооружениях Южного Казахстана. Планы склепов Борижарского и других могильников Южного Казахстана во многом совпадают с планами джетыасарских склепов. В среднесырдарьинском регионе сырцово-пахсовые склепы IV-VIII вв., пришли на смену подкурганным катакомбам, существовавшим с первых веков до н.э. по V в. н.э.19
Археологические исследования показали распространение джетыасарской культуры в районы Согда, среднее течение Сырдарьи, северные склоны Каратау и в Таласскую долину. Один из признаков — появление в джетыасарских склепах конца III-IV вв. стационарных жертвенников в форме прямоугольника и прямоугольника с закругленной стороной, расположенных в центре. Возможно, очертания этих жертвенников явились основой при формообразовании крестовидных построек конца III-IV вв. с прямыми и закругленными окончаниями «ветвей» крестов. Еще один признак — «скользящий» проход, расположенный не в центре одной из стен, а в углу, типичный для укреплений и погребальных склепов дже-
16 Рапопорт 1962, 73-75,79.
17 Мкртычев 2002, 65-66.
18 Левина 1996, 9-10.
19 Левина 1996, 89, 369-370,375-376.; Байпаков, Смагулов, Ержигитова 2005.
тыасарской культуры20. «Скользящий» вход отмечен в помещениях крестовидных сооружений на Актобе21 и Культобе22. Во втором периоде (IV-V вв.) небольшое кубическое здание на Сеталак-1 в Бухарском оазисе было перекрыто новыми кладками, образовавшими по его сторонам четыре полуовальных выступа. Монолитный квадрат с полуовалами был окружен квадратом стены (40х40 м) со спиралевидно оформленным «скользящим входом» в юго-восточном углу23.
На Культобе обнаружены тамги, относящиеся к крестообразной постройке конца III-IV вв.24. Тамга в виде креста с крючками на концах встречается в сар-мато-аланских комплексах Северного Причерноморья. В. С. Драчук опубликовал изображение тамги, зафиксированное на разных объектах — каменном надгробии и известняковой плите с территории Боспорского царства, известняковой плите из Пантикапея25. В работе С. А. Яценко тамга представлена в «энциклопедиях» на двух плитах из Танаиса (I в. до н.э. — середина II в. н.э.). По количеству известных «энциклопедий» — скоплений тамг на одном объекте — Боспорские города Танаис и Пантикапей стоят на первом месте. В этих городах были сосредоточены экономические и политические интересы сармато-аланской знати26.
Изображение тамги с Культобе, вероятно, относится к периоду конца III — первой половины IV вв. С. А. Яценко заметил, что гуннская эпоха конца IV-V вв. (между временем сарматов и ранним средневековьем) с политической нестабильностью, миграциями и приниженным положением аланов под властью гуннов, почти не дает находок изображений тамг аланов по всей области их расселения27.
На Чоль-тобе были открыты жертвенные погребения — женское и два мужских, сделанные при жизни памятника. Погребение воина на Кзыл-Кайнар-тобе относится к периоду запустения постройки. На Культобе в последний период существования памятника был устроен кенотаф в виде камеры-катакомбы, расположенной в восточной части вытянутого помещения крестообразной постройки28. В результате исследования погребального обряда на памятниках Таласской долины был сделан вывод, что они принадлежат представителям сармато-аланского пле-
29
мен .
Судьба раннеаланского этноса связана с государственными объединениями Кангюй и Яньцай. С. Г. Кляшторный сравнил Кангюй с Кангхой Авесты, Кан-Дезом зороастрийских источников VIII-IX вв., Кангом «Шахнаме» и определил Кангюй на средней Сырдарье30. Т. А. Габуев, суммируя высказанные мнения и не вдаваясь в вопрос о границах государства Кангюй, также констатировал, что основные его территории находились в бассейне Средней Сырдарьи и в районе реки Талас. При такой локализации поиск территории, занимаемой Яньцай (со-
20 Левина 1996.
21 Сенигова 1962.
22 Смагулов, Ержигитова 2013.
23 Сулейманов 2000, 249-250.
24 Смагулов, Ержигитова, Торгоев 2011.
25 Драчук 1975, 125, табл. VIII, 556.
26 Яценко 2001, 61-62,146,173, рис. 22а, 23а.
27 Яценко 2001, 110.
28 Смагулов, Ержигитова, Торгоев 2011.
29 Терновая 2013; 2013а.
30 Кляшторный 1964, 161-179.
гласно китайским источникам, Яньцай отстоит от Кангюя на 2000 ли, то есть 800 км), приводит в Восточное Приаралье, поскольку Яньцай «лежит при большом озере» (Аральском море), и на Сырдарью в её нижнем течении31. Л. А. Боровко-ва на основании тщательного изучения китайских источников, используя новые разработки китайских исследователей, определила, что владение Яньцай должно располагаться в Юго-Восточном Приаралье с центром недалеко от современной Кзыл-Орды32.
В оригинальных китайских источниках сведения об Янцай встречаются с II в. до н.э. до III в. н.э. (позднее идут повторения). Высказано много догадок и гипотез об этническом наименовании, но, по заключению Б. А. Литвинского, это сармато-аланские племена Приаралья33. Ханьские историографы отмечали зависимость от Кангюя сармато-аланских племен Приаралья. В это время аланские племена приобрели господствующее положение в сарматском союзе племен. Сведения из «Хоу Хань шу», «Вэй люэ» и и более ранних источников относительно Яньцай совпадают. По сообщению «Хоу Хань шу», «владение Яньцай переименовалось в Аланья»34.
В античной литературе сохранились сведения о массагетском происхождении алан. Алан сопоставляли с массагетами Кассий Дион Коккеан (Dio Cass. LXIX. 15) и Аммиан Марцеллин (Amm. XXXI. 12). С точки зрения В. И. Абаева, название народа «алан» является производным от древнего названия иранцев «arya»35. Согласно Г. Ньоли, аланы обязаны своим именем влиянию культуры иранских ариев36.
Т. В. Гамкрелидзе и Вяч. В. Иванов высказали точку зрения, что первоначальное значение слова «arya» — «хозяин», «гость», «товарищ» развивается в отдельных исторических традициях в «товарищ по племени», а потом в самоназвание племени и страны37. По мнению Б. И. Вайнберг, под «arya» из перечня областей в «Фравардин-яште» Авесты (Яшт XIII, 143-144) понимается область расселения ариаков в низовьях Сырдарьи. Анализ перечисляемых народов и исторической ситуации, отраженной в тексте, позволил датировать этот документ не позднее II в. до н. э.38
Рассматривая китайские источники, Л. А. Боровкова привела сведения о падении былого могущества государства Кангюй к III-IV вв. н.э. Во II-I вв. до н.э. они были кочевникам, а к IV в. н.э. перешли на оседлый образ жизни и занимались отгонным животноводством39.
Племена, исконно обитавшие на территории Кангюя, участвовали в этногенезе и формировании алан. С точки зрения некоторых исследователей, Кангюй был «колыбелью» народа, более тысячелетия существовавшего под
31 Габуев 1999, 85,88-89.
32 Боровкова 1989, 65.
33 Литвинский 1967, 35; 1968, 17-18.
34 Бичурин 1950, 150,229.
35 Абаев 1949, 246.
36 Ньоли 2002, 19-20, 33, 43.
37 Гамкрелидзе, Иванов 1984, 755.
38 Вайнберг 1999, 196.
39 Боровкова 2001, 312.
этнонимом «аланы»40. Из исторических и археологических источников известно, что союзы позднесарматских племен, в состав которых входили и аланы, в ТТТ-ТУ вв. играли большую роль на юго-востоке Европы. На Дунае аланы, как известно, имели столкновения с римлянами. Связанные с городами Северного Причерноморья, сармато-аланские племена создали своеобразную материальную культуру, представленную в сотнях исследованных археологических памятников. В ТТТ-ТУ вв. эти родственные ираноязычные племена были известны в письменных источниках под общим именем аланы, что отражено у Аммиана Марцеллина. Позднее при упоминаниях об аланах имеются в виду позднесарматские племена, объединенные этим собирательным термином.
Религия. В результате исследования архитектурных комплексов отрарско-каратауской культуры конца ТТТ-ТУ вв. был сделан вывод, что они связаны с погребальным культом. В эпоху «протогородов» идея храма соотносилась с погребальными комплексами. Памятники имеют отношение к культу Солнца, в них воплощены основные этапы солнечного цикла: рождение Солнца, Солнце в зените, постепенное угасание Солнца, смерть Солнца и подземное или ночное Солнце. Храмы связаны с определенным временем года. Культобе — с зимой (подземное, ночное и одновременно рождающееся Солнце), Чоль-тобе — с летом, Кзыл-Кайнар-тобе — с осенью, Актобе — с поздней осенью и переходом к зиме. Куль -тобе в Южном Казахстане было местом зимовки. В районе Таласской долины и Северного Каратау население, практикующее отгонное животноводство, пребывало в летний и осенний периоды года. Обряды, проводимые на четырех памятниках, так же имели сезонные отличия41.
Основу плана памятников, помимо крестообразных сооружений, составлял двор и обрамляющие его коридорообразные помещения. На памятнике Чоль-тобе (табл. 1,2) постройки, расположенные по периметру, образовывали форму, близкую к квадрату. Квадрат или прямоугольник ориентирован углами по сторонам света с некоторыми отклонениями. Если сопоставить четыре памятника, то можно проследить передвижение крестообразного сооружения относительно этого прямоугольника, что предположительно соотносится с круговым перемещением Солнца в течение года.
В период от зимнего до летнего солнцестояния, когда увеличивается день, Солнце движется «северным путем», то есть при «рождении» в день зимнего солнцестояния оно восходит в крайней южной точке, а в летнее солнцестояние — в крайней северной точке, после чего начинается обратный ход на юг, и день постепенно укорачивается. Благоприятное время года — лето соотносилось с севером, а благоприятное время суток — с востоком, восходом Солнца.
На планах (табл. 1) видно как крестообразное сооружение постепенно перемещается с севера в южном направлении. Если учесть цикличное, круговое движение, можно заметить, что дойдя до южной точки, оно опять появляется на севере, устремляясь на юго-восток. Следовательно, согласно этой схеме, ночное или подземное Солнце проходит свой путь под «квадратом» или «прямоугольником»42.
40 Габуев 1999, 128.
41 Терновая 2012.
42 Терновая 2012.
Следует так же обратить внимание на размер и очертание крестовидных построек. К определяющим признакам относится направление вытянутых помещений внутри крестообразных сооружений, угол их отклонения по линиям В-З, С-Ю и др.
На Чоль-тобе расстояние между точками на вершинах противоположных «лепестков» составляло 17 м, на Кзыл-Кайнар-тобе и Культобе — 18 м, а на Акто-бе — 12 м. На первых трех памятниках концы «ветвей» крестовидных построек закруглены, на четвертом они прямые. Если сравнивать их с определенным состоянием Солнца, то на трех памятниках солнечная энергия аккумулируется к центру (закругленные концы работают по принципу вогнутых зеркал), на четвертом памятнике показано как Солнце, «умирая», отдает последнее тепло и энергию перед тем как спуститься под землю.
В комплекс памятника Актобе (табл. 1,4) входил столб, сложенный «циркульной» кладкой кирпичей. По мнению Т. Н. Сениговой, он мог значительно возвышаться и служить религиозным церемониям. Столб находился в юго-западном углу помещения 6. К его основанию и вдоль стен помещения подходила возвышенность, образованная кирпичной кладкой. Основная часть пола была занята большим углублением (1,9х1,4 м) с серо-беловатой зольной массой. С западной стороны к нему примыкало углубление прямоугольной формы, вытянутое с востока на запад и напоминающие поддувало у очага. Западная часть помещения имела два выступа у входного проема в удлиненное помещение 7, где очаги и кости животных свидетельствовали о коллективных трапезах43. По мнению Е. А. Смагуло-ва и А. А. Ержигитовой, помещения 6 и 7 были территорией внутреннего дворика, прилегавшего к крестовидной постройке44.
В мифологической традиции столб, колонна соотносится с представлениями об оси мира, Мировом древе, объединяющем три зоны мироздания. Направление центрального помещения Актобе по линии С-Ю соответствует движению Солнца от лета к зиме. Дойдя до крайней южной точки, Солнце спускается в подземный мир. Обряды, проводимые на этом памятнике, связаны с проводами Солнца. В. Н. Топоров отметил, что жертвоприношение совершалось не только в максимально сакральном месте, но и максимально сакральной временной точке. Высшей, сакральной считалась точка в пространстве и времени — «середина» мира, где стоит Мировое древо, и время творения, соотносимое с «началом» мира. Во временном плане ситуация «в начале» повторяется во время праздника, когда Солнце на стыке старого и нового года опишет свой годовой путь вокруг Мирового древа. От умения царя-жреца найти эту сакральную точку зависело благополучие социума. Обнаружив ее, можно было определить место и время жертвоприношения и через него — всю структуру пространства, занимаемого данным коллективом: алтарь, храм, поселение, его границы по четырем сторонам света и временные координаты45.
Памятники представляли собой своего рода «солнечные часы». Координатами этих часов служило расположение помещений, сезонное смещение основ-
43 Сенигова 1962.
44 Смагулов, Ержигитова 2013.
45 Топоров 2010, 15, 332, 425.
ной оси и т.д.46 Подобные «солнечные часы» были исследованы художником и историком Г. Й. Петрашом на древних архитектурных памятниках Киевской Руси (Х-ХТТ вв.). Храмы вписывались в координаты Солнечной системы, что отличало их от других зданий. Г. Й. Петраш сравнил канонизированные оси ориентации храмов по линии запад-восток и оси солнечных часов. Внутри храмов Г. Й. Петраш определил хронометрическую закономерность попадания солнечного луча на узловые архитектурные детали интерьера, важные не только архитектурно, но и канонически для хода литургии47.
Сармато-аланские памятники Южного Казахстана и Таласской долины конца ТТТ-ТУ вв. в чем-то отдаленно напоминают христианские памятники — церкви и мартирии — мемориальные сооружения, возведенные в честь первых христианских мучеников, чаще над символическим захоронением (кенотаф), обозначающим место мученичества и гибели христианских святых.
Сезонные праздники, проводимые в сармато-аланских храмах Солнца Казахстана, связанны с героями нартского эпоса48. Жертвенные захоронения на Чоль-тобе — женское с пряслицем и игольником в центральном сооружении и два скорченных мужских в помещениях прямоугольного комплекса (предположительно в точках смерти и рождения Солнца в день летнего солнцестояния) — находят соответствия в нартском эпосе49. Возможно, они связаны со сказанием о рождении и смерти солнечного героя Созырыко-Сослана и о его матери — Сатане, соотносимой в некоторых преданиях с образом богини с веретеном50. Погребение воина с мечом и фигуркой коня на памятнике Кзыл-Кайнар-тобе предположительно соотносится с культом Уастырджи51. Сезонные праздники, проводимые в их честь, можно сравнить с престольными праздниками, отмечаемыми в христианских церквях52.
Нартский эпос, основу которого составляют сказания о происхождении и приключениях героев-богатырей (Нартов), получил распространение практически у всех народов Северного Кавказа. Ж. Демюзиль отметил, что «некоторые образы Нартов, по-видимому, вышли из аланского, сармато-скифского, «евро-иранского», т. е. в конечном счете осетинского фонда. Осетины через алан являются наследники нескольких сарматских племен53. Осетинский эпос насыщен солярной мифологией и солярной символикой, существует представление о Нартах как детях Солнца»54.
В. Ф. Миллер отметил, что осетины делят год на периоды: 1) зима; 2) ранняя весна; 3) весна и первая половина лета, 4) лето, начиная с покоса и до листопада; 5) позднее лето, т. е. осень с появления инея и с листопада до снега. Более крупное деление — теплое и холодное время года. Общеосетинские календарные праздни-
46 Терновая 2012.
47 Шевченко, Богомазова 2002, 88-110.
48 Терновая 2012.
49 Терновая 2008а; 2009; 2012.
50 Ардзинба 1985, 131, 155-156.
51 Терновая 2012.
52 Терновая 2013б.
53 Дюмезиль 1976, 26-27,33-36,161.
54 Абаев 1990, 275-278.
ки справляются в определенные месяцы года и находятся в связи с календарем и сельскохозяйственными работами55.
У осетин божества и святилища называются дзуар56. В. Ф. Миллер среди перечня дзуаров Осетии упомянул могилу Сослана57. К числу общеосетинских божеств относятся дзуары, которые почитались всеми осетинами. Эти дзуары содержат как древнекавказские, так и иранские элементы. Бытование дзуаров у предков осетин подтверждается археологическими находками, культовыми памятниками и данными осетинского языка. Считается, что ёгмаг (или dzuar) происходит от грузинского dzvari (крест) и связано с христианством. По мнению В. И. Абаева, влияния грузинского на осетинский относятся в значительной части к более новым временам58. Ж. Дюмезиль отметил, что осетинское слово dzuar произошло от грузинского «крест», но означает также и языческие «святые места»59.
Сравнительно-историческое изучение и сопоставление некоторых обычаев и обрядов современных осетин с бытом алан, сарматов, скифов позволяют установить сходство и преемственность многих обычаев и обрядов. Высказывание А. Марцеллина о том, что аланы поклонялись богу войны в виде меча, находит косвенные параллели в быту современных осетин. Некоторые черты культа Уа-стырджи и связанные с ним обряды позволили исследователям предположить в его образе прототипа аланского бога войны. Об этом свидетельствуют военизированные обряды, проводимые в святилище Реком, имеющем связь с культом св. Георгия (Уастырджи)60. В аланскую эпоху современный осетинский пантеон подвергся христианизации. Многие «христианские» божества осетинского пантеона имеют дохристианские, индоиранские корни61. В. Ф. Миллер отметил, что ввиду святости Рекома во всей Осетии и его положения в глуши, поблизости от одного из величайших ледников Кавказа, это святилище может восходить к языческим временам. Вероятно, миссионеры освятили прежнее капище и построили на его месте христианский храм, но вследствие слабого влияния христианства на осетин св. Георгий принял облик прежнего языческого бога. Реком, как и другие дзуары, посещается только тогда, когда справляется праздник. Надзор за святилищем поручается почтенному старику. Он хранит ключи от капища и вносит в него приношения молельщиков, так как один имеет право входить внутрь62.
Памятники кангюйской культуры, расположенные на территории Южного Казахстана, послужили основой для развития городских центров. Так, выше кангюйского слоя Культобе находится строительный горизонт ТХ-Х вв. с остатками производственной деятельности — изготовлением керамики. Основные конструкции этого строительного горизонта прорезаны ямами, найденная в них керамическая посуда относится к Х-ХТ вв. Верхний строительный горизонт содержал остатки строений ХУТТТ-ХТХ вв.63 На Актобе первый строительный гори-
55 Миллер 1882, 262-263.
56 Абаев 1990, 104-105.
57 Миллер 1882, 250-262.
58 Абаев 1949, 87; 1990, 104-105.
59 Дюмезиль 1976, 113.
60 Миллер 1882, 237-238, 255-256; Кузнецов 1977, 167-168; Чибиров 2008, 483-489.
61 Дзиццойты 2003, 48.
62 Миллер 1882, 257.
63 Смагулов, Ержигитова, Торгоев 2011.
зонт был забутован и на нем возведены постройки У1-УП вв. В 7 км от Актобе, на северных склонах Каратау, был построен памятник У1-УШ вв.64 — храм Солнца и огня65. Позднее он был превращен в платформу, на которой построили новое здание. Здесь образовалось средневековое городище Баба-Ата, в обрядовой практике горожан отмечены сохраненные традиции.
Прослеживая дальнейшее развитие крестообразной архитектуры сармато-аланских храмов Солнца Ш-1У, можно заметить, что форма и размеры сооружений напоминают христианские памятники в период их появления. Исследование формообразования, устройства и назначения отдельных элементов оформления христианских построек помогает понять значение более ранних памятников, которые предположительно могли использоваться в качестве образца при сложении христианской архитектуры.
Христианская храмовая архитектура с планом в виде креста складывалась в контактной зоне влияния Римской империи с территориями распространения культуры сармато-аланских племен, среди народов, у которых был распространен культ Солнца. Вероятно, при исследовании формирования и развития крестообразного и крестово-купольного типов культовых построек христиан следует учитывать крестообразные постройки 1-1У вв., расположенные на территории Казахстана. Возможно, часть сармато-аланских племен из этих районов достигла территории Римской империи. Предполагаемую версию подтверждает появление там в начале н.э. построек с планом в виде креста.
По мнению специалистов, происхождение крестово-купольного типа храма «выяснено еще далеко не достаточно», но уже в У-У1 вв. он в основном сложился в восточной школе византийского зодчества и проникал в отдельных случаях и в Констатинополь. Начиная с У века, центрические церкви, увенчанные куполом, приходят на смену храмам, строившимся в виде базилик. Первоначально функции храмов-базилик и центрических купольных сооружений были разными. В храмах-базиликах совершалась литургия, центрические постройки разнообразных форм (круглые, крестообразные и др.) использовались как крещальни, известные не ранее IV в., и мартирии — постройки, отмечавшие места важнейших евангельских событий, а также места погребения мучеников. Центрические сооружения — мавзолеи, баптистерии, церкви — занимали важное место в раннехристианской архитектуре. Мавзолеи являлись прямым продолжением позднеантичных мавзолеев начала IV в.66
Крестообразные и крестово-купольные типы христианских храмов появляются в Крыму и на Кавказе в У-У1, VII вв., в Алании — в Х-Х1 вв. Эти земли были местом расселения аланских племен, где отмечено влияние Византийской империи. Переходным звеном между сармато-аланскими храмами Солнца, связанными с погребальным культом, и памятниками христиан могли быть поздне-античные мавзолеи.
На основании материалов археологии из Южного Казахстана и Жетысу можно сделать вывод, что рассматриваемые храмы сармато-алан были сезонными. Население вело полукочевой образ жизни, производя выпас животных на паст-
64 Агеева 1962.
65 Терновая 2007.
66 Михайлов 1973, 681-682, 684.
бищах различных сезонов использования. Праздники, связанные с определенным временем года и с Солнцем, отмечались в отведенных для этой цели местах. Сар-мато-аланские племена — солнцепоклонники — в теплое время года продвигались вслед за светилом. Это соотносилось с хозяйственными нуждами и религиозными представлениями, необходимостью привести свою жизнь в соответствие с устройством мироздания для достижения благоденствия.
ЛИТЕРАТУРА
Абаев В. И. 1949: Осетинский язык и фольклор. Т. 1. М.; Л.
Абаев В. И. 1990: Избранные труды. Т. 1: Религия, фольклор, литература. Владикавказ.
Агеева Е. И. 1962: Памятники средневековья (раскопки на городище Баба-ата). Цитадель // Археологические исследования на северных склонах Каратау. ТИИАЭ АН Каз ССР 14, 117-153.
Ардзинба В. Г. 1985: Нартский сюжет о рождении героя из камня // Древняя Анатолия / Б. Б. Пиотровский, В. В. Иванов, В. Г. Ардзинба (ред.). М., 128-168.
Байпаков К. М., Смагулов Е. А., Ержигитова А. А. 2005: Раннесредневековые некрополи Южного Казахстана. Алматы.
Бичурин Н. Я. 1950: Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. Т. 2. М.; Л.
Боровкова Л. А. 1989: Запад Центральной Азии во ТТ в. до н.э. — УИ в. н.э. (историко-географический обзор по древнекитайским источникам). М.
Боровкова Л. А. 2001: Царства «западного края» во ТТ-Т веках до н.э. (Восточный Туркестан и Средняя Азия по сведениям из «Ши цзи» и «Хань шу»). М.
Вайнберг Б. И. 1999: Этногеография Турана в древности (УП в. до н.э. — УШ в. н.э.). М.
Вайнберг Б. И., Левина Л. М. 1968: Поселение Актобе 2 (Т — начало ТУ в. н.э.) // ДЧ, 11-79.
Габуев Т. А. 1999: Ранняя история алан (по данным письменных источников). Владикавказ.
Гамкрелидзе Т. В., Иванов Вяч. Вс. 1984: Индоевропейский язык и индоевропейцы. 2. Тбилиси.
Горбунова Н. Г. 1977: Поселения Ферганы первых веков нашей эры (некоторые итоги исследования) // СА. 3, 107-120.
Драчук В. С. 1975: Системы знаков Северного Причерноморья. (Тамгообразные знаки Северопонтийской периферии античного мира первых веков нашей эры). Киев.
Дзиццойты Ю. А. 2003: Нартовский эпос и Амириани. Цхинвал.
Дюмезиль Ж. 1976: Осетинский эпос и мифология / Пер. А. З. Алмазовой. М.
Кляшторный С. Г. 1964: Древнетюркские рунические памятники как источник по истории Средней Азии. М.
Кузнецов В. А. 1977: Зодчество феодальной Алании. Орджоникидзе.
Левина Л. М. 1971: Керамика Нижней и Средней Сырдарьи в Т тыс. н.э. // ТХАЭЭ. УП. М.
Левина Л. М. 1996: Этнокультурная история Восточного Приаралья (в первом тысячелетии до н.э. — первом тысячелетии н.э.). М.
Литвинский Б. А. 1967: Джунский могильник и некоторые аспекты кангюйской проблемы // СА. 2, 29-37.
Литвинский Б. А. 1968: Кангюйско-сарматский Фарн. (К историко-культурным связям племен Южной России и Средней Азии). Душанбе.
Максимова А. Г., Мерщиев М. С. Восточная округа Тараза в I тыс. н.э. / Архив ИА МОН РК. Инв. 1183.
Мерщиев М. С. 1966: Поселение Чоль-тобе в северных предгорьях Киргизского Алатау // Вестник АН Каз. ССР. 12. Алма-Ата, 69-73.
МерщиевМ. С. 1968: Городище Актобе 1 (IV — начало XIII в.) // ДЧ, 120-173.
Мерщиев М. С. 1970: Поселение Кзыл-Кайнар-тобе I-IV веков и захоронение на нем воина IV-V века // По следам древних культур Казахстана / М. К. Кадырбаев (ред.). Алма-Ата, 79-92.
Миллер В. 1882: Осетинские этюды. 2. Исследования / Ученые записки императ. Мос-ковск. универ-та. Отд. истор-филологич. 2. М.
Михайлов Б. П. 1973: Раннехристианская архитектура. Архитектура Римской империи // Всеобщая история архитектуры. Т. 2 / В. И. Раздольская (ред.). М., 675-688.
Мкртычев Т.К. 2002: Буддийское искусство Средней Азии (I-X вв.). М.
Ньоли Г. 2002: Название Алан в сасанидских надписях: лингвистические и исторические размышления по поводу противопоставления Ирана внешнего и Ирана внутреннего / В. Гусалов (ред.). Владикавказ.
Рапопорт Ю. А. 1962: Хорезмийские астоданы. (К истории религии Хорезма) // СЭ. 4, 65-83.
Сенигова Т. Н. 1962: Поселение Актобе // Археологические исследования на северных склонах Каратау. ТИИАЭ АН Каз.ССР. 14. Алма-Ата, 57-82.
Смагулов Е.А., Ержигитова А. А., Торгоев А. И. 2011: Открытие архитектурного комплекса цитадели древнего Ясы/Туркестана // Материалы международной научной конференции: «Археология Казахстана в эпоху независимости: итоги, перспективы». 12-15 декабря 2011 г. III. Алматы, 61-71.
Смагулов Е. А., Ержигитова А. А. 2013: Цитадель древнего Туркестана: некоторые итоги археологического изучения 2011-2012 гг. // Известия НАН РК. Сер. общ. и гуманит. наук. 3 , 82-100.
Сулейманов Р. Х. 2000: Древний Нахшаб. Проблемы цивилизации Узбекистана VII в. до н.э. — VII в. н.э. Самарканд; Ташкент.
Терновая Г. А. 2007: К вопросу о храмовой архитектуре и обрядовой практике жителей Южного Казахстана. (Храм VI-VIII вв. на цитадели городища Баба-Ата) // Известия НАН РК. Сер. общ. наук. 1, 198-213.
Терновая Г. А. 2008: О культовом значении построек с крестовидной планировкой в районе среднего течения Сырдарьи I-VI вв. // Известия НАН РК. Сер. общ. наук. 1, 218238.
Терновая Г. А. 2008а: Культ богини с веретеном в разных традициях и воплощение её образа в искусстве // Древняя и средневековая урбанизация Евразии и возраст города Шымкент / Материалы Международной научно-практической конференции 16 октября 2008 г. Шымкент, 276-310.
Терновая Г. А. 2009: Интерпретация культовых комплексов в Таласской долине IV — V вв. (по результатам археологических работ М. С. Мерщиева) // Известия НАН РК. Сер. общ. наук. 1, 275-292.
Терновая Г. А. 2012: Основные принципы планировки и формообразования храмов конца III-IV вв. (Отрарско-каратауская культура) // Древности Отрара и Отрарского оазиса, Казахстана и Евразии / Б. Е. Кумеков, Б. А. Байтанаев (ред). Алматы, 190-218.
Терновая Г. А. 2013: К истории сармато-аланских племен Жетысу и Южного Казахстана в конце III-IV вв. (по материалам археологии) // Отан тарихы / Отечественная история / History of the homeland. Научный журнал ИИЭ им. Ч. Ч. Валиханова КН МОН РК. 1, 129-138.
Терновая Г. А. 2013а: Погребальный обряд на архитектурных комплексах Таласской долины конца III-IV вв. // Хабаршы. Вестник КазНПУ им. Абая. Сер. «Историч. и соц.-полит. науки». 2, 102-110.
Терновая Г. А. 2013б: К проблеме генезиса крестообразной архитектуры сармато-аланских племен Жетысу и Южного Казахстана конца III-IV вв. // Материалы межвузовской научно-практической конференции «Роль казахстанской молодежи в развитии инноваций». 26-27 апреля 2013 г. Алматы, 551-561.
Топоров В. Н. 2010: Мировое дерево: Универсальные знаковые комплексы. Т. 2. М.
Филанович М. И. 1983: Ташкент. Зарождение и развитие города и городской культуры. Ташкент.
Филанович М. И. 2010: «Temple town» городища Мингурик в Ташкенте // Древние цивилизации на Среднем Востоке. Археология, история, культура. Материалы международной научной конференции, посвященной 80-летию Г. В. Шишкиной / С. Б. Болелов (ред.). М., 91-93.
Хасанов М. Распространение крестообразной планировки в архитектуре Средней Азии // Археология и история Центральной Азии. К 70-летию со дня рождения Ю. Ф. Бу-рякова / Д. А. Алимова, А. А. Анарбаева (ред.). Самарканд, 155-161.
Чибиров Л.А. 2008: Традиционная духовная культура осетин. М.
Шевченко Ю. Ю., Богомазова Т. Г. 2002: Древнейший сохранившийся храм Руси // Христианство в регионах мира. СПб., 88-110.
Яценко С. А. 2001: Знаки-тамги ираноязычных народов древности и раннего средневековья. М.
ON THE ISSUE OF HISTORY, RELIGION AND LIFESTYLE OF KANGJU IN THE LATE 3rd — 4th CENTURIES AD
G. A. Ternovaya
The paper considers architectural complexes with cross-shaped constructions dated to Otrarsk-Karatau Culture of the late 3rd—4th centuries AD, which are situated in the Talass Valley territory on the northern slope of Karatau (Aktobe ) and in southern Kazakhstan (Kul'tobe). The monuments are defined as seasonal sun temples of Alan-Sarmatian tribes. Cross-shaped temples lay-out and design bear a similarity to early Christian monuments.
Key words: Kazakhstan, Kangju, Sarmatian-Alan, sun temples
