CC BY
75
УДК
ББК 85.31Р - 724* 88.2 - 88.9
К ПРОБЛЕМЕ ХУДОЖЕСТВЕННО-ТВОРЧЕСКОЙ ОДАРЕННОСТИ: СУЖДЕНИЯ И МНЕНИЯ
| Г.М. Цыпин
Аннотация. В статье рассматриваются проблемы художественно-творческой одаренности. Анализируется сложносоставная структура одаренности; указывается, что последняя представляет собой иерархию различных способностей (психологических, анатомо-физио-логических и др.), большинство которых в той или иной мере сопрягаются друг с другом, соединяются корреляционными взаимозависимостями и зависимостями. Отмечается принципиально важная роль индивидуально-личностных качеств и свойств человека в целостной структуре художественно-творческой одаренности. Анализируется общее и различное между такими категориями, как «(способности -талант - гений». Проводятся разграничительные линии между художественно-творческой одаренностью и профессионально-технической умелостью. При рассмотрении сценических аспектов художественно-творческой одаренности (театральной, музыкально-исполнительской) выявляется их специфика, выражающаяся в способности увлекаться исполнением (не теряя самоконтроля и саморегуляции), и одновременно увлекать аудиторию. В статье отмечается сложность и противоречивость данных, связанных с генезисом художествен-164 но-творческой одаренности. Рассматриваются некоторые теории, относящиеся к проблеме наследования дарований в искусстве.
Ключевые слова: способности, талант, гений, специфика художественно-творческой деятельности, личность в искусстве.
TO THE PROBLEM OF ARTISTIC-CREATIVE GIFTEDNESS: JUDGMENTS AND OPINIONS
I G.M. Tsypin
Abstract. The article deals with the problems of art and creative giftedness. The composite structure of giftedness is analyzed; it is specified that the latter is a hierarchy of various abilities (psychological, anatomo-physiological, etc.) most of which to some extent conjugate with each other and are connected by interrelations and dependences. Fundamentally important role of individu-
al and personal qualities and qualities of the person in integral structure of art and creative giftedness is noted. In the context of the considered issue the common and the different between such categories as "abilities - talent - genius" is analyzed. While analyzing the scenic aspects of art and creative giftedness (theatrical, musical and performing) their specifics is revealed which is manifested in ability to get fascinated by the performance (without losing self-control and self-regulation), and to fascinate audience at the same time. In the article the complexity and contradictoriness of the data connected to the genesis of art and giftedness is stressed; at the same time some theories related to a problem of inheritance of talents in art are considered.
Keywords: abilities, talent, genius, the specificity of artistic and creative activities, the person in art.
Есть темы в нашей жизни, которые практически не сходят с повестки дня. Одна из таких тем, «вечно живых», — художественное дарование, или, как принято говорить, талант. Что считать в нем основным и главным? Строго говоря, любой ответ на этот вопрос мог бы считаться неполным, или, как часто бывает, дискуссионным. Тем не менее, он продолжает интересовать искусствоведов, культурологов, педагогов, психологов.
При всем различии суждений и мнений, большинство людей, занимающихся искусством или «педагогикой искусства», едино в том, что художественный талант есть способность заражать других своими поэтическими идеями, чувствами, мыслями (ощущениями, переживаниями, душевными состояниями и т.д.). Актеры и режиссеры, музыканты и другие представители сценических профессий добавляют к этому, что артистический талант — это счастливый дар увлекаться и увлекать, находясь на сцене. Некоторые полагают, что речь тут может и должна идти об особых токах, «флюидах», излучаемых со сцены в зал, — иными
словами, о некой разновидности душевного магнетизма.
Талантлив в искусстве тот, кому верят. На память в этой связи приходит афоризм Пикассо: «Одни рисуют желтое пятно, а люди верят, что это солнце. Другие же рисуют солнце, а люди видят лишь желтое пятно». Афоризм Пикассо, безусловно, верен. Однако суждения подобного рода дают, в основном, представление о том, каким видится и как воспринимается талант «извне», со стороны, каковы его внешние атрибуты. Если же за- 165 глянуть поглубже, посмотреть «изнутри», то надо указать на следующее.
Прежде всего, талант, — категория многосоставная. На эту особенность указывают едва ли не все, кто занимался или интересовался этой проблемой — педагоги, психологи, сами люди искусства. Причем число «составляющих» художественного дарования в каждом конкретном случае достаточно велико. Вряд ли оно может быть даже точно определено. Иными словами, речь тут может и должна идти об иерархии различных способностей, большинство из которых в той или иной ступени взаимос-
166
вязаны друг с другом. Чисто зрительно (образно-наглядно) можно было бы представить талант в виде рядов различных способностей, расходящихся лучами от центра далеко в сторону. Возможно, правильнее было бы сказать, сходящихся к этому центру.
Если иметь в виду талант актера, музыканта-исполнителя, шире — талант любого представителя сценических видов деятельности, — то это не только узкоспециальные, но и некоторые «конституционные» особенности человека, его, как говорят, физические данные. Фигура для балерины, внешняя характерность и голос для актера, зрение для живописца — всему этому принадлежит далеко не последняя роль в комплексе, именуемом одаренностью. Для музыканта-исполнителя, скажем, большое значение имеет строение руки. Можно вспомнить, что Г.Г. Нейгауз, к примеру, не раз сетовал на свой природный пианистический «аппарат», не позволявший ему достигнуть подлинной виртуозности, — да и он ли один? Небольшие, сухие, слабые от рождения руки, лишенные настоящей гибкости и ловкости — как часто они становились причиной истинно трагических переживаний для музыкантов, ярко одаренных во всех других отношениях...
Переходя к способностям более общим, нельзя обойти вниманием те, что напрямую соотносятся с характером человека. Прежде всего, с его волей, которую называют иногда, и совершенно справедливо, становым хребтом характера. Еще древние утверждали, что людей следует ценить не по их природным дарованиям как таковым, а по тому, как они ими используются. Тот, кто может
на виду у публики, в экстремальных условиях сцены показать лучшее, на что он способен, — тот, что называется, рожден артистом. Тому действительно место на сцене. И наоборот. Сколько несостоявшихся творческих биографий, сколько искривленных, сломанных сценических судеб насчитывается в искусстве по причине слабоволия, да и вообще из-за несоответствия характера человека требованиям профессии!
Наконец, талант в искусстве — это сама Личность художника. Где тут грань, отделяющая сугубо профессиональное от духовно-личностного, специальное — от общего, определить практически невозможно. Одно настолько глубоко проникает, диффундирует в другое, переплетения и взаимосвязи здесь настолько тесны, многообразны и сложны, что не будет особым преувеличением сказать: Талант и Личность — почти синонимы. Когда-то Лессинг заявлял, что Рафаэль был бы величайшим гением в живописи, даже если бы он родился безруким. По-видимому, автор этого парадоксального утверждения исходил примерно из того же, о чем сейчас была сказано.
Кстати, отсюда, от духовно-личностных, психических качеств артиста — те самые «токи» и «флюиды», о которых говорилось ранее. Те излучения духовной энергии — они ощущаются почти у каждого крупного мастера концертной и театральной сцены — которые с точки зрения науки абсолютно неясны, как неясны и непонятны таинственные психические импульсы, исходящие от экстрасенсов. Однако именно этими импульсами и объясняется удивительная, почти неправдоподобная сила
великих артистов. Рассказывают, что во время генеральной репетиции «Бориса Годунова» в Париже (в пору знаменитых дягилевских сезонов начала ХХ века), когда Шаляпин в роли царя Бориса, еще без театрального костюма и грима, в ужасе произнес: «Что это?... Там... В углу... Колышется...» — присутствовавшие в зале испуганно поднялись со своих мест, некоторые даже взобрались на стулья, напряженно всматриваясь в тот угол, куда указывал артист. Такова была гипнотическая мощь его Искусства, его Личности.
Часто обсуждают проблему: какое содержание следует вкладывать в понятия «способности — талант — гений»? В чем отличия между ними? Из чего исходить, разграничивая одно с другим, с третьим?
Что касается способностей и таланта, то здесь речь может идти об определенных качествах человека — качествах как врожденных (психофизиологических задатках), так и благоприобретенных, — отвечающих специфическим требованиям той или иной деятельности и создающих необходимые предпосылки для достижения хороших результатов в ней (Б.М. Теплов, С.Л. Рубинштейн и др.). Талант — и в этом коренное отличие его! — неразрывно связан с такими характеристиками как «новое», «оригинальное», «творчески созидательное». На такой трактовке таланта, как психологической категории, сходится большинство отечественных и многие из зарубежных специалистов. Талант в искусстве — это не просто умелое и ловкое выполнение чего-то, не только «техничность», то есть высокая развитость профессиональных умений и навыков. Это в принципе нечто
другое, качественно более высокое. Теоретически с таким пониманием соглашаются все, на практике же часто путают профессиональную умелость с подлинным дарованием, «продвину-тость» — с истинной талантливостью. Отсюда нередкие ошибки — горькие, обидные, болезненные ошибки — при отборе абитуриентов высшие учебные заведения, при определении победителей на различных соревнованиях, конкурсах и т.п. Впрочем, жизнь в дальнейшем вносит свои поправки и коррективы. Уже говорилось: псевдоталанты в большинстве случаев довольно быстро сходят со сцены, в прямом и переносном смысле слова. Ибо если человека одаренного можно и не заметить, «не дать ему ходу», то, с другой стороны, «квазиталанту» в искусстве не идет впрок никакая поддержка. Примеров тому — множество.
Интересен вопрос о соотношении понятий «талант» и «гений». Есть люди, считающие, что гений в искусстве — тот же талант, но только в очень крупном увеличении, усилении. «Скрытый механизм духа у из- ,„, бранника (под избранником имеется |6' в виду гениальный художник. — Г.Ц.), предполагает ту же энергию, те же свойства ума, чувства и воображения, какие свойственны и обыкновенному, нормальному человеку, хотя и не в одинаковой степени остроты и широты» [1, с. 17], — писал М. Арнаудов, создатель известной книги «Психология литературного творчества». Итак, вся суть, по Арнаудову, в мере и степени. Примерно такой же подход и у некоторых других авторов, разводящих понятия «талант» и «гений» не по качественному признаку, а по количественному — по масштабам и интенсивности способностей.
Люди искусства, включая многих известных мастеров, стоят в большинстве своем на иных позициях. Гений для них не просто талант в «n-ной степени»: «тут нечто иное» (Д. Шафран). По их мнению, гений мыслит в творчестве принципиально другими категориями, нежели обычный homo sapiens; он, гений, выходя за рамки традиционных представлений, осуществляет прорывы в художественные сферы, которые недоступны, как правило, даже самым крупным, сильным талантам.
Небезынтересно вспомнить А. Шопенгауэра, утверждавшего, что талант попадает в цели, в которые обычным людям попасть не удается, гений же попадает в цели, которых обычные люди просто не видят.
Наследуются ли дарования? — таков еще один интересный и достаточно спорный аспект.
Несколько общих соображений в данной связи. Обычно, когда разговор заходит о проблеме наследования дарований в искусстве, вспоминают творческие династии Бахов 168 и Штраусов, ссылаются на семьи Тициана и Ван Дейка, на своеобразные и сильные творческие кланы художников Маковских, Лансере, на театральную династию Садовских, приводят в качестве аргумента тот факт, что знаменитый Доменико Скарлатти был сыном не менее знаменитого Аллесандро Скарлатти и т.д. Встречаются, кстати, примеры такого рода и в науке. На генеалогическом древе швейцарских математиков Бернулли исследователи насчитывали имена 14 видных ученых, причем следовали эти имена — чуть ли не одно за другим — на протяжении двух столетий. Аналогичную картину яв-
ляла в свое время семья шотландских ученых Холдейн. Эти и другие примеры свидетельствуют, по мнению ряда специалистов, что дарования вполне могут передаваться из поколения в поколение. Могут — отнюдь не означает должны, но об этом дальше.
Существуют и иные воззрения. Их сторонники опираются прежде всего на тот факт, что множество выдающихся людей, в отличие от только что названных, вышло из семей, никакими особыми талантами не блиставших. К этому добавляют обычно, в качестве дополнительного аргумента, что большинство великих музыкантов, живописцев, актеров, писателей не имело достойных продолжателей среди детей, внуков, правнуков. То же и в мире науки: подмечено, что почти никто из потомков нобелевских лауреатов не удостоился аналогичных наград (за исключением Нильса Бора и дочери Пьера и Марии Кюри).
Жизнеописания некоторых музыкантов (известного в прошлом виолончелиста Даниила Шафрана, дирижера Евгения Светланова, скрипача Игоря Ойстраха и др.) свидетельствуют, объективно говоря, в пользу теории наследования способностей (и Д. Шафран, и Е. Светланов, и И. Ойстрах были выходцами из музыкальных семей). Однако сами названные музыканты, рассуждая на эту тему, предпочитали ставить акцент на другом, подчеркивая в первую очередь роль воспитания, полученного ими в детстве, влияние окружавшей их музыкальной среды (их рано начали водить в театры и на концерты, их умело, со знанием дела обучали). Все это, бесспорно, имело огромное значение. Ибо трудно переоценить важность первых детских впечатлений и
восприятий: по своей силе и яркости они, как известно, во много раз превосходят все, что приходится испытывать человеку в дальнейшем.
Впрочем, то, что Д. Шафрана, Е. Светланова, И. Ойстраха и остальных не только хорошо воспитывали. То, что они к тому же и унаследовали необходимые профессиональные музыкальные данные, вряд ли может быть подвергнуто сомнению. Говорить об этом приходится потому, что еще до сравнительно недавнего времени в нашей стране имели хождение взгляды, согласно которым теория наследственной предопределенности способностей — передачи их от родителей детям — не более чем домысел некоторых зарубежных ученых. Домысел, посредством которого на Западе пытаются обосновать интеллектуальное и духовное превосходство одних общественных слоев над другими: привилегированных над непривилегированными, высших над низшими. Сама «психологическая генетика» трактовалась в качестве ответвления от «вейсманизма-морганизма» и, соответственно, предавалась безоговорочной критике.
Не входя в обсуждение сугубо психологического аспекта проблемы, заметим лишь, что отрицать распространенность явления врожденных способностей, полученных, как говорится, по наследству, по меньшей мере, неразумно. Это значит игнорировать множество фактов, известных истории мировой культуры, среди которых и случаи с Д. Шафраном, Е. Светлановым, И. Ойстрахом и другими. Никого не удивляет, когда дети обнаруживают внешнее, «визуальное» сходство с родителями, когда у высокорослых людей потомство
тоже оказывается высокорослым, а у низкорослых — низкорослым. Однако когда аналогичные закономерности проявляются в психической сфере, когда унаследованными оказываются не только внешние признаки, но и внутренние (способности в той или иной сфере деятельности, общий коэффициент интеллектуальности и проч.). Это становится почему-то предметом жарких дискуссий.
Думается, то обстоятельство, что «генное снаряжение» человека определяется в значительной степени его родителями, не может сбрасываться со счетов на том лишь основании, что психологическая генетика не дала законченного научного толкования этому явлению. Вопрос в другом: «Существуют ли какие-либо общие закономерности в передаче способностей («генетического фонда») от родителей к детям? И если — да, то каковы они эти закономерности? Могут ли быть познанными?» На сегодня есть несколько гипотез и предположений, причем отнюдь не безосновательных. Одно из них заключается в том, что, передаваясь подобно драго- 169 ценной духовной субстанции из поколения в поколение, от одних людей к другим, одаренность постепенно накапливается, конденсируется, сгущается, чтобы ослепительно ярко вспыхнуть — при благоприятных условиях — у некоего представителя некоего особо счастливого рода — гения. Подтверждением этой гипотезы могут служить феномены И.-С. Баха, В.А. Моцарта и другие сходные примеры, когда выдающиеся художники и ученые являлись продолжателями по профессиональной линии своих родителей. Причем на качественно более высоком творческом уровне.
170
Природа тут как бы подготавливала, постепенно и исподволь, почву для возникновения феномена.
Существует и другая точка зрения, кстати, ничем не противоречащая вышеизложенной, а скорее, дополняющая и продолжающая ее. А именно: на детях и внуках великих людей природа обычно «решает отдохнуть». Примерам тут поистине несть числа. Первым на память приходит пример потомства А.С. Пушкина.
И та, и другая гипотезы, если рассматривать их в совокупности и внутренней взаимосвязи, органично вписываются в рамки концепции «сбалансированной усредненности дарований», или, как иногда говорят, подпадают под действие закона «регрессии к среднему уровню». Природа, согласно этой концепции, не приемлет в принципе крайних стадий в одаренности представителей рода человеческого, допуская их разве что в виде исключения: исключителен гений, как исключительна и полная, безоговорочная бездарность. Иногда можно слышать, что абсолютно бесталанных людей почти нет — есть лишь те, которые не смогли по каким-то причинам развить
свои природные задатки, либо те, кто просто занимаются не своим делом. По-видимому, это предположение не далеко от истины. Во всяком случае, оба эти варианта встречаются в реальной жизни не так уж редко.
Тенденция заключается в том, чтобы все в конечном счете свести к норме, к чему-то выровненному, сбалансированному, «средне статистическому». Высказывается предположение в этой связи, что способности людей оказываются чаще всего «на полпути между средним уровнем и уровнем родителей» [2, с. 47].
Строго научного подтверждения эта теория не имеет, однако многое свидетельствует в ее пользу.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Арнаудов, М. Психология литературного творчества [Текст] / М. Арнаудов. - М., 1970.
2. Лук, А.Н. Психология творчества [Текст] / А.Н. Лук. - М., 1973.
REFERENCES
1. Amaudov M., Psihologiya literaturnogo tvorchestva, Moscow, 1970. (in Russian)
2. Luk A.N., Psihologiya tvorchestva, Moscow, 1973. (in Russian)
Цыпин Геннадий Моисеевич, доктор педагогических наук, профессор, кафедра музыкально-исполнительского искусства в образовании, Московский педагогический государственный университет, gmcip@yandex.ru Tsypin G.M., ScD in Pedagogy Department of Musical and Performing Arts in Education, Moscow State Pedagogical University, gmcip@yandex.ru
