CC BY
240
1964. №77. С. 254-289. 11 Милюков ПН. Очерки по истории русской культуры: Б 3 г. М., 1995. Т.1. С.66-67.
72 Вернадский Г.В. П.Н. Милюков и месторазвитие ... С. 267.
73 Там же. С. 275-276.
7" Толстов С. Древнейшая история СССР в освещении Вернадского // Вопр. истории. 1946. №4; Тихомиров М.Н, Славяне в «Истории России» Вернадского // Там же.
75 Толстов С. Указ. соч. С. 115.
76 См.: Тихомиров М.Н. Указ. соч. С, 128.
77 Там же.
78 Пашуто В.Т., Мерперт Н.Я. Г. Вернадский. Монголы и Россия К Вопр. истории. 1955. №8.
75 Там же. С. 182. 80 Там же. С. 186.
а' См. подробнее: Пашуто В.Т. Русские историки-эмигранты в Европе. М., 1992. С. 106-107.
п См. подробнее: Пушкарев Т. Вернадский Г.В. // Записки русской академической группы в США. Нью-Йорк, 1973. Т.7. С. 14. 11 Андреев Н. Вернадский Г.В. // Там же. Нью-Йорк, 1975. Т.9. С.]90. 8" Там же. С. 192.
83 См.: Основы евразийства. М., 2002. С. 5-103.
Александр КЛЕМЕНТЬЕВ
К.Н. Леонтьев: «Средний европеец как идеал и орудие всемирного разрушения»
В последнее время сделано немало для приобщения наших соотечественников к ценностям западной цивилизации. Объективный взгляд позволяет видеть многочисленные недостатки политики «европейничания», деструктивная роль которой обнаруживается все более. Необходимостью переосмысления стратегии развития страны диктуется обращение к мощной философской традиции, отрицающей универсальность европейской модели развития. Среди наиболее решительных сторонников этой точки зрения был К.Н. Леонтьев (1831-1891), один из крупнейших оригинальных отечественных мыслителей второй половины XIX в., жестко критиковавший современную ему Европу, утверждавший особый характер российского культурного типа.
«...С Александра П мы становимся слишком похожи на Европу... на какую-то среднепропорциональную Европу», - с горечью восклицал
К.Н. Леонтьев1. К сожалению, его предостережения не были услышаны и не вызвали сочувственного отклика в российском обществе в далеком прошлом. Но есть надежда, что настоящая эпоха, время поиска идеологических, политических, социально-культурных ориентиров, востребует
идеи К.Н. Леонтьева.
Неприятие Леонтьевым европеизма имеет прочный историософский фундамент. Философ видит в истории обособленные «общественные организмы», или цивилизации, чье существование подчиняется космическому универсальному триединому закону. Согласно ему любой организм проходит в своем развитии три стадии - первичной простоты, цветущей сложности и вторичного смесительного упрощения; «Все вначале просто, потом сложно, потом вторично упрощается»2. Рост и усложнение культурного мира называется развитием, а прогресс ~ это, по мнению Леонтьева, движение вперед во времени, ведущее к старению и гибели.
Леонтьев считает, что Европа была проста и смешана до IX столетия. Базой ее дальнейшего развития после распада империи Карла Великого стали германский феодализм в сочетании с римскими муниципальными началами, философское наследие античности и христианская религия. Европа переживает инк своего исторического существования в XV - XVII столетиях; эпоха Возрождения по сути представляет собой время «сложного цветения» европейской культуры.
Леонтьев, будучи натуралистом, считает высшей точкой развития и органических, и общественных явлений наибольшую степень их сложности, максимальное разнообразие исторических общностей. Это время могущества государственной власти, авторитета разветвленной церковной организации, существования дифференцированной сословной системы, цеховой и корпоративной организации экономической жизни, время много-цветноети и поэтичности бьтга, пестроты и противоречивого контраста человеческих характеров.
По определению Леонтьева, организация выражается разнообразием в единстве. Ей присуще «постепенное осложнение элементов составных, увеличение богатства внутреннею и в то же время постепенное укрепление единства» . Разнообразие европейской средневековой жизни нодчи-нялосьобщему организующему началу, которое обеспечивало цельность и устойчивость культурной системы, подвижную и противорегщвую гармонию общества.
Основываясь на натуралистических и эстетических принципах, Леонтьев усматривает жизнь культуры как постепенное обособление, разви-ЙММаНеНТНЫХ НаЧал: «Культура есть не что иное, как
оГн оСГ • °РИГЙНаЛЬН0СТЬ побитной культуры не только отличает один общественный организм от другого, но и определяет степень его
развития. «Потеря своеобразия приводит к деградации и гибели культуры...»5
Поскольку культура живет только через оригинальные национальные формы, задача каждого народа состоит в развитии своей самобытной культуры; только так осуществляется вклад во всемирную историю, стержнем которой является, по мнению Леонтьева, переход от безликого состояния всечеловечества к оформленной индивидуальности культурной общности.
С XVIII столетия вся Европа постепенно уравнивается, смешивается вторично. Рубеж ХУШ - XIX столетий стал роковым для европейской цивилизации. Уменьшается сложность и разнообразие жизни, разрушается организация. Европа, по мнению философа, закономерно вошла в стадию вторичного упрощения, которая должна закончиться гибелью тысячелетнего культурного мира.
Те явления европейской жизни XIX в., которые вызывали восторг у прозападно ориентированных современников Леонтьева, по мнению философа свидетельствуют не о прогрессе европейского общества, а наоборот, о его постепенном разложении, о движении к печальному историческому финалу. Леонтьев утверждает, что необходимо переосмыслить достижения и ценности западной цивилизации, дать иную оценку социальным, политическим, культурным процессам, происходящим в Европе.
Упрощение форм исторической жизни европейского общественного организма происходит посредством двух взаимосвязанных разрушительных процессов - «либерально-эгалитарного», совершающегося в сфере политики, и «утилитарно-эвдемонического», наблюдаемого в области науки и техники.
Леонтьев ставит под сомнение «великие принципы 1789 года», являющиеся основой европейского буржуазного строя. Либерализм, до его наблюдениям, везде оказывался враждебен дисциплине исторических начал, созидающих общественные организмы. Обретение политической свободы говорит лишь о порче, нарушении государственной формы: «К середине жизни государственной является наклонность к единоличной власти.., а к старости и смерти воцаряется демократическое, эгалитарное и либеральное начало»6.
Либерализация и демократизация выветривают, подмывают, разрушают прочную когда-то скалу государственности. Эти политические составляющие процесса разложения ведут к низвержению авторитета публичной власти, к преодолению любых барьеров и преград в политике и общественной жизни, к утверждению вседозволенности и самоуправства: «Тот либерально-эгалитарный процесс, которым восхищается интеллигенция всех стран с конца прошлого века, - есть именно то, что обыкно-
венно называется революцией, т.е. легализованная, медленная, хроническая анархия»7. Равенство и братство превращаются на практике в однообразие и усредненность. Леонтьев пишет про эгалитарныи процесс: «Цель всего - средний человек; буржуа спокойный среди миллионов точно таких же средних людей, тоже покойных»8. В Европе складывается господство среднего класса, обладающего одинаковым воспитанием, образованием, претензиями, менталитетом.
Европейский буржуа - это мелкий и средний людской тип, получающий преобладание в обществе. Некогда отдельные социальные слои и группы, по мнению Леонтьева, смешавшись, образовали ничтожный и серый рисунок. Результатом общественного расстройства стала неспособность «средних» людей созидать значимый исторический продукт. Леонтьев отмечает: «В истории именно те эпохи отличались наибольшей государственной силой и наилучшей социальной статикой, в которые и общественный строй отличался наибольшим разнообразием в единстве, и характеры человеческие в эти именно эпохи вырабатывались сильнее и разнороднее, или с односторонне выразительным, или с наипышнейшим, многосторонним содержанием»9. Общеевропейский тип общества и простой, средний, буржуазный тип западноевропейца говорит о свободе в однообразии, а значит, о дезорганизации, о преддверии окончательного смещения и упрощения социальной структуры.
Сходство воспитания, однообразие прав и потребностей не приводит, по убеждению философа, к солидарности, а неизбежно усиливает антагонизм интересов; люди, находясь в состоянии бесконечной борьбы за выживание в обществе, теряют лучшие качества, чаще проявляют ненависть, хитрость, зависть, уповают на право силы. У равных «средних» людей возникает возвышенное самоощущение, выражающееся в Европе в гипертрофированном восприятии идеи прав и свобод человека.
Представления о ценности и нравах личности распространялись в буржуазном обществе через зависть и подражание аристократии. По выражению К. Леонтьева, в Европе всякий сапожник - это существо, исковерканное нервным чувством собственного достоинства. Идеи личной свободы и самоценности, доведенные до крайнего выражения, неизбежно приведут к установлению нового деспотического правления. Дух индивидуализму укоренившийся в Европе, губит человеческую индивидуальность. Обладая полной политической и социальной свободой, человек сливается с такими же, как и он, унифицированными людьми, не имеющими определенного социального статуса, гарантированного традицией, лишенными возможности реализации своего уникального творческого
Человек освобождается не только внешне, но и внутренне: происходит секуляризация массового сознания. Для западного мира характерно поверхностное отношение к религии. Леонтьев вспоминает о гонениях на Папу, о преследованиях католиков, о презрении к аскетизму и к искренне верующим людям. Атеистический настрой говорит о принижении психического типа личности, о сужении ее духовных горизонтов. Угасают не только религиозные чувства и идеалы, но и способность к духовной деятельности вообще. У средних буржуа доминируют материальные потребности, преобладают думы о себе, своем желудке, своих похотях.
На место старой религии приходит новая - прогрессивизм; «Идея всечеловеческого блага, религия всеобщей пользы - самая холодная, прозаическая и вдобавок самая невероятная, неосновательная из всех религий»10. Утопические представления о будущем земном рае совершенно иллюзорны; надежды на земное счастье неоправданны: «Благоденствие земное вздор и невозможность,. V1
Приверженцы ортодоксии прогресса так и не смогли определить его точных критериев. Розовое облако прогрессивистов оказывается «нездоровым и серым туманом» еще и потому, что не может быть одного блага на всех. Если что-то общезначимо, значит, оно одинаково, усредненно, что для эстета. Леонтьева неприемлемо. Общечеловеческие идеалы и ценности он считает фикцией и показателем слияния всех и вся в единообразие, потери личной, национальной, государственной индивидуальности.
Реализуя «общечеловеческие ценности», Европа готовится к переходу в космополитическое, сначала всеевропейское, а со временем, может быть, и всемирное государство. Реалии сегодняшней европейской жизни подтверждают догадки Леонтьева почти полуторасотлетней давности. Ближайшие поколения могут стать свидетелями полной политической интеграции как итога прогрессивистского демократического самообмана; этот космополитический демократизм окончательно уничтожит различия прежних государств, превратит политику в отрасль индустрии.
Параллельно изменениям в социально-политической жизни происходит бурное развитие науки и техники, которое свидетельствует, по мнению Леонтьева, об омертвении органически-жизненной культуры, о переходе ее в заключительную фазу развития. Логика Леонтьева напоминает будущие рассуждения Шпенглера о различении культуры и цивилизации. Преобладание техницизма, сциентизма, рационализма в мировоззрении европейского человека оценивается Леонтьевым негативно. Он выступает и против необдуманного распространения грамотности, «против поспешного и тем более обязательного обучения», которое служит распространению одних и тех же упрощенных идей и формирует «бесцветное» вселенское сознание у бывших носителей оригинальных национальных культур.
О падении уровня духовной деятельности свидетельствует, по мысли Леонтьева, господство реализма - философских систем, отвергающих метафизику. Реализм и атеизм - это самооскопление философии, отчаяние от ее скорой гибели, огрубление мировоззрения людей.
Скептически относится Леонтьев к проявлениям научно-технического прогресса. «Благоденственное» направление реальной науки, ее чистая утилитарность нарушает гармонию человека и природы. Леонтьев одним из первых заговорил об отрицательных последствиях преимущественного развития сциентистской научной деятельности в ущерб другим сферам человеческого духовного творчества, о том, что «физико-химический умственный разврат» губителен для органической жизни, в том числе и для жизни общества, подчиняющейся природным законам.
Но самым страшным явлением европейской жизни XIX в. историософ считал культурную интеграцию, разрушение национально-культурного своеобразия. Либеральный демократизм уничтожает созидавшиеся веками культурные ценности. Для цветения культуры необходим диктат формы, деспотия жесткого формообразующего начала, которое и порождает историко-культурное своеобразие. Свобода губит самобытность; отвержение национальных корней, «отказ от чтимых преданий» обезличивает жизнь, порождает бесцветную унифицированную культуру, лишенную колоритных черт национальной индивидуальности. Общеевропейские вкусы, привычки, обычаи, мода все более торжествуют над местными, отличительными.
Леонтьев уже в XIX в. рассуждает о зарождении антикультуры - массовой, тиражированной культуры. Искусство превращается в разновидность техники; господствует стандарт, на который равняются «творцы»-конформисты. «Общий стиль - отсутствие стиля, отсутствие субъективного духа, любви, чувства», - заявляет Леонтьев12. Духовное лидерство захватывает плоский, приниженный реализм, упрощенный и, как следствие, общедоступный, то есть демократичный. Художественная посредственность безлична, пошла и опасна все возрастающим влиянием на своего потребителя через созданные европейской цивилизацией инструменты в частности средства массовой информации. Даже оппоненты Леонтьева признали бы сейчас правоту его предостережений.
ляп^ГГ* Ле0Нтьевым «достижений» европейской цивилизации не яв-«Т. Сам0Целью- 0н хотел спасти европейское культурное на-
Г1е™Гпя Т Т б0ГЙТО> Д° того ™ ноюр4 еще ничего
Д°/Н0Г0>>' П°1вви,ю Леонтаева> европейский исто* И ^ ВСеХ чествующих. В лице со-
МЫСШТеЛЬ КрИТИКует «всеуравннвающую» космополитическую цивилизацию, идеалами которой живет европейское чело-
вечество, уничтожающее само себя в исполинской всеобщей толчее железных дорог, демократических выборов, научных открытий, либеральных законов и бульварных газет, которые порождают однообразие лиц, учреждений, городов, культурных идеалов и форм.
Тем страшнее все более усиливающееся влияние западноевропейской цивилизации на другие исторические общности. Следуя логике Леонтьева, распространение европейских социально-культурных стандартов и норм можно сравнивать с эпидемией неизлечимой болезни. Стремящаяся к смесительному упрощению Европа экспортирует псевдопрогрессивные и на самом деле гибельные «достижения», приобщаясь к которым неевропейские народы, и в частности Россия, «усредняются», незаметно теряя очень ценимое Леонтьевым национальное своеобразие, «без которого можно быть большим, огромным государством, но нельзя быть великой нацией. Предмет этот должен быть нам дороже всего...»34 Спасением России Леонтьев полагал строгое следование принципам византизма.
Космический триединый закон, подчиняющий своему действию историческое бытие, требует считать своеобразие важнейшим стратегическим ориентиром культурно-исторический общности. По мнению Леонтьева, все, что созидается народом в процессе исторического существования, имеет более или менее обособляющий, отличающий характер, противопоставляющий один культурно-исторический организм другому. Смысл исторического бытия состоит в создании самобытной культуры: «Тот народ служит и всемирной цивилизации, который и свое национальное доводит до высших пределов развития...»15 Фундаментальные законы бытия требуют противиться обезличиванию и усреднению, носителем которого является европейская цивилизация. «Средний европеец» - результат прогресса, понимаемого как движение к гибели общественного организма, ложный идеал, препятствующий дальнейшему развитию истории. Потому так современно в начале XXI в. звучит вопрос Леонтьева: «Хорошо ли нам так близко подходить к Европе?..»16, вопрос, уже не требующий долгих и серьезных раздумий.
Примечания
1 Леонтьев К.Н. Моя литературная судьба // Литературное наследство. М, 1935. Т. 22, С.418.
2 Он же. Сочинения: В 9 т. М., 1912-1913. Т. 5. С.193.
3 Он же. Вшантизм и Славянство // Восток, Россия и Славянство: Философия и политическая публицистика. Духовная проза (1872-1891). М., 1996. С.137.
4 Он же. Византшм и Славяисаво // Записки отшельника, М., 1992. С. 20. 3 Там же. С. 21,
6 Там же. С. 42.
' Леонтьев К.Н. Письма отшельника // Восток, Россия и Славянство... С. 379.
8 Он же. Средний европеец... //Там же. С. 425. ...
• Он же. Визашизм и Славянство // Восток, Россия и Славянство. С. 141.
10 Он же. Вшантизм и Славянство // Записки отшельника. им.
11 Он же. Письма отшельника. С. 168.
Он же. Вшавтазм и Славянство // Восток, Россия и Славянство... С. 128. 11 Там же. С. 151.
и Леонтьев К.Н. Грамотность и народность ¡1 Соч.: В 9 т. !./,<-.
Там же С 42 —
^ Леонтьев К.Н. Чем и как либерализм наш вреден? И Восток, Россия и Славянство...
С.268.
Демьян Саликов
Идеология евразийства - путь выхода из кризиса национальной идентичности
Современная Россия переживает серьезный кризис. В отличие от предыдущих системных кризисов, современный может иметь самые тяжелые последствия. События 1917 г. и гражданской войны вкупе с идеологическим вакуумом несоизмеримы с переживаемым моментом. Как бы ни относились к коммунистической идее, в Советской России она оформилась в конкретную систему ценностей, легла в основу модели разрешения социальных проблем, стоящих перед страной. Эта система ценностей органично вписалась в российскую социальную реальность, российскую мен-тальиость. Коммунистическая идея оказалась во многом адекватной мировоззренческой парадигме нации, ее архетипу, а потому смогла трансформироваться в национальную идею, которая выражала сущность российской цивилизации, российского народа. В определенный период истории эта национальная идея играла роль точки отсчета, ориентира, смысла жизни для большинства, системы объяснений, критерия, метода. Она была жизнеспособной, так как в ее основе лежали мировоззрение, отношение к внешнему миру, историческое самосознание, традиции, нормы, разделяемые большинством общества.
Драматизм нашего времени заключается в том, что с уходом прежней, коммунистической идеологии мы утратили старую систему ценностей, не сформировав новую общую, разделяемую большинством мировоззренческую установку, определяющую экономическое, политическое, культурное, социальное развитие страны.
