CC BY
189
Вестник Института экономики Российской академии наук
2/2016
ВОПРОСЫ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ
Н.В. СЫЧЕВ доктор экономических наук, профессор, ведущий научный сотрудник Института экономики РАН
К КРИТИКЕ КОНЦЕПЦИИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО
КАПИТАЛА
В статье рассматриваются причины возникновения и основные этапы становления и развития концепции человеческого капитала, дается критический анализ различных теоретических подходов к трактовке человеческого капитала, раскрываются главные недостатки этих подходов, излагается авторская позиция.
Ключевые слова: вещественный и личный факторы производства, врожденные и приобретенные способности человека, материальный (вещественный) и нематериальный (невещественный) капитал, квалификация и знания работника, человеческий капитал, инвестиции в здравоохранение и образование.
1БЬ: 1240, 1300, N300.
Концепция человеческого капитала возникла в 60-х годах XX в. Ее появление было обусловлено двумя основными причинами. Первая причина - крупные сдвиги в капиталистической экономике, произошедшие под влиянием научно-технической революции. Она охватила все отрасли науки, их непосредственную связь с техникой, все элементы производственного процесса, характер и содержание трудовой деятельности человека, организацию и управление производством. Сложилась единая система «наука-техника-производство», взаимодействие элементов которой характеризуется опережающим развитием науки по отношению к технике и опережающим развитием техники по отношению к производству. Научные открытия находят массовое применение в производстве, революционизируя его. Значительно сократились сроки практической реализации научно-технических достижений. Ключевую роль стали играть организационные, технические и управленческие инновации.
В этих условиях претерпел коренную трансформацию не только вещественный, но и личный фактор производства. Это выразилось в сокращении доли занятых работников в сфере материального про-
Вестник ИЭ РАН. №2. 2016 С.129-143
изводства и в значительном росте доли их занятости в сфере нематериального производства, особенно в сфере услуг. Произошли изменения профессиональной и квалификационной структуры работников, связанные с быстрыми темпами роста удельного веса лиц, занимающихся преимущественно умственным трудом. Повысилась значимость образовательного и квалификационного уровня работников в различных отраслях экономики. Эти процессы обусловили интерес к осмыслению ключевой роли личного (человеческого) фактора в производстве.
Вторая причина - это стремление зарубежной экономической науки «научно доказать», что капитал имеет неэксплуататорскую природу, что не существует антагонистического противоречия между наемным трудом и капиталом, поскольку последним «обладает» каждый член капиталистического общества.
История появления термина «человеческий капитал» нуждается в специальном рассмотрении. Не употребляя именно этот термин, А. Смит выделял «приобретенные и полезные способности всех жителей и членов общества» в качестве составной части основного капитала. Суть выдвинутых им положений такова.
1. Наряду с врожденными необходимо различать «приобретенные и полезные способности» отдельного лица - рабочего.
2. С одной стороны, они образуют «основной капитал» этого рабочего, используемый им в профессиональной деятельности. С другой стороны, эти способности требуют действительных издержек, включающих расходы на «воспитание, обучение и ученичество».
3. Поскольку способности неотчуждаемы от личности рабочего, т.е. «не обращаются», действительные издержки представляют собой «основной капитал», который как бы реализуется в этой личности.
4. Будучи частью состояния данного лица, «приобретенные и полезные способности» являются одновременно частью общественного богатства.
5. По характеру «реализации» такие способности (умения рабочего) можно сравнить с машинами и орудиями производства, которые также «требуют известных расходов» и которые «возмещают эти расходы вместе с прибылью» [1, с. 234-35].
Как видим, здесь дано противоречивое толкование сути вышеуказанных способностей. Сначала они рассматриваются как составная часть «основного капитала» вообще, как «основной капитал» рабочего. Затем вносится важное уточнение. Оказывается, что «основным капиталом» являются не сами эти способности, а действительные издержки, связанные с расходами на «воспитание, обучение и ученичество» данного рабочего. Эта противоречивость обусловлена в конечном счете двойственностью методологии А. Смита. С одной стороны,
он описывал внешнюю видимость экономических явлений, а с другой стороны, стремился раскрыть их внутреннее содержание, сущность.
Отвечая на вопрос о том, кто должен возмещать расходы, затраченные на получение определенной профессии, А. Смит обратился к рассмотрению основного дохода рабочего - заработной платы. Из пяти главных условий, определяющих ее величину, на второе место (после «приятности и неприятности занятий») он поставил «легкость и дешевизну или трудность» и «дороговизну обучения данной профессии». А. Смит провел аналогию между дорогой машиной и обученным рабочим. По мнению автора, при создании такой машины обычно рассчитывают, что ее интенсивное использование должно возместить затраченный на нее капитал с обычной (средней) прибылью. Точно так же обстоит дело с человеком, затратившим большое количество труда и времени на освоение какой-либо профессии, требующей от него чрезвычайной ловкости и искусства. Это можно сравнить с изготовлением дорогой машины. Поэтому следует ожидать, что труд, которому он обучался, возместит ему, сверх обычной заработной платы за простой труд, все расходы, затраченные на обучение, с обычной, по меньшей мере, прибылью на капитал, равный этой сумме расходов. На этом основано различие между заработной платой квалифицированного труда и труда обычного. [1, с. 92]. Таким образом, по А. Смиту, заработная плата квалифицированного рабочего должна возместить, во-первых, обычную заработную плату за простой (необученный) труд. Во-вторых, должны быть возмещены расходы, затраченные на обучение. В-третьих, заработная плата должна возместить обычную прибыль на капитал, равный этой сумме расходов. Источником возмещения этих трех компонентов заработной платы является более производительный труд данного рабочего.
Нужно, однако, подчеркнуть, что, будучи сторонником трудовой теории стоимости, А. Смит был далек от мысли, чтобы трактовать профессиональные («приобретенные и полезные») способности рабочего как «человеческий капитал». Заметим, что некоторые приверженцы концепции человеческого капитала неправомерно провозглашают А. Смита основоположником этой концепции, что, разумеется, не соответствует действительности [2, с. 15].
Первым, кто вплотную подошел к определению «человеческого капитала», был российский экономист А. Шторх (правда, он использовал другие термины). В 1815 г. вышел его фундаментальный труд «Курс политической экономии, или изложение начал, обусловливающих народное благоденствие», получивший широкую известность в научных кругах западно-европейских стран. В этом труде автор впервые в экономической науке заложил основы будущей концепции человеческого капитала. А. Шторх различал два вида ценностей:
1) материальные, находящиеся вне человека; 2) нематериальные, не поддающиеся человеческим чувствам (они образуют нравственную собственность человека и составляют часть его существа). Первый вид ценностей - это внешние (материальные) блага, которые обычно называют богатством, а второй вид - это блага внутренние (нематериальные), которые не имеют особого названия.
Уточняя классификацию последних, А. Шторх отмечал, что, воздействуя на человеческие возможности, они также подразделяются на два основных вида: первичные и вторичные, т.е. на те, что находятся в прямой связи с развитием человека, и на те, что служат ему дополнительным вспомоществованием. При этом первичные блага состоят из человеческих способностей и всего того, что служит их развитию и совершенствованию. К ним относятся здоровье, умение, просвещение, вкус, нравы, культ. Напротив, вторичные блага не имеют непосредственного отношения к человеческим способностям, но являются необходимым условием их сохранения и развития, т.к. без них существование первичных благ становится невозможным. К ним, соответственно, относятся безопасность и досуг. «Таким образом, здоровье, умение, просвещение, вкус, нравы и обычаи, культ, безопасность, досуг - вот что мы называем внутренними благами, или элементами цивилизации. Трудно вообразить себе нематериальную ценность, которую невозможно было бы подвести под одну из указанных категорий» [3, с. 609].
По мнению автора, все эти блага (ценности) тесно связаны с капиталом. Сообразно их классификации, А. Шторх выделял два вида капитала - материальный и нематериальный. Материальный капитал - это вещественный капитал, предназначенный для промышленного производства. Он состоит из внешних (материальных) благ, которые потребляются в процессе этого производства. Напротив, «нематериальный капитал состоит только из первичных благ, ибо потребление вторичных благ осуществляется слишком быстро для того, чтобы они стали пригодны для накопления. Этот капитал представляет собой точно такое же необходимое предварительное условие нематериального производства, как и материальный капитал, который является непременным условием для производства богатств. Вообразите, что народ лишился своего здоровья, умений, просвящения и т.д.; он уже не сможет производить внутренние блага, точно так же как для него будет заказано производство богатств в том случае, если ему будет недоставать продовольствия, материалов и орудий труда» [3, с. 646].
Итак, по А. Шторху, надо различать два вида производства: материальное и нематериальное (духовное). Соответственно предварительным (необходимым) условием первого является материальный капитал, состоящий из вещественных благ, а второго - нематериальный капитал, состоящий из первичных (невещественных, внутренних)
благ. Концептуальное «новшевство» здесь состоит в том, что наряду с традиционным (вещественным) капиталом автор выделил другой вид последнего - невещественный.
Согласно автору, способ употребления этих капиталов один и тот же. Так, подобно тому, как промысловое разделение труда неизбежно предполагает определенное возрастание материального капитала, или средств производства, разделение нематериального труда обусловливает необходимость увеличения нематериального капитала. Поэтому «когда величина этого капитала еще не достигла того уровня, при котором становится возможным разделение нематериального труда, все усилия, направленные на его разделение, не дадут никакого результата» [3, с. 646].
Придерживаясь традиционного подхода, А. Шторх считал, что эти виды капитала имеют также и другое сходство. Так, непосредственной причиной увеличения материального капитала является бережливость, т.е. ограничение любого непроизводительного потребления его. В этом смысле бережливость выступает одновременно и в качестве непосредственного источника увеличения нематериального капитала. Поэтому «единственным средством для развития цивилизации какого-либо народа является употребление внутренних благ таким образом, чтобы при их использовании всегда производились новые внутренние блага, распространение и умножение которых должно компенсировать, да еще и с превышением, утрату тех благ, что уничтожаются вместе со смертью своих владельцев» [3, с. 647].
Однако между материальным и нематериальным капиталом можно обнаружить не только сходство. Между ними имеются и различия. «Материальный капитал складывается из богатств, т.е. из вещей, находящихся вне нас; таким образом, если какой-либо нации не хватает своего материального капитала для развития отечественной промышленности, она может позаимствовать капитал у других народов. Богатства, предоставленные ей в качестве ссуды другими нациями, по природе своей всегда смогут найти себе применение в материальном производстве нации-заемщицы. Напротив того, нематериальный капитал состоит из внутренних благ, т.е. из неотделимых от человека качеств и способностей; таким образом, когда нации недостает капиталов этого рода, она также может позаимствовать их у других наций, но при этом ей нужно обязательно переселить к себе лиц, которые обладают отсутствующими у нации-заемщицы внутренними благами; к тому же блага, принесенные этими переселенцами, как правило, далеко не так ценны -в том, что касается нематериального производства, - как те же самые блага, произведенные самой нацией-заемщицей» [3, с. 647-648].
Таким образом, игнорируя социальную природу капитала, А. Шторх различал два вида его содержания - материальное (веще-
ственное) либо «человеческое» (духовное). Опираясь на вещную концепцию капитала, автор утверждал, что материальный капитал складывается из совокупности богатств, т.е. вещей, находящихся вне человека. В таком виде они составляют средства производства, которые применяются в промышленности. С другой стороны, автор считал, что наряду с материальным существует и нематериальный капитал. Он состоит из первичных внутренних благ, т.е. из неотделимых от человека качеств (здоровье, умение, образование, нравы) и из способностей (физических, умственных, нравственных). Эти блага также являются орудиями производства, которые используются в нематериальном (духовном) производстве.
Рассматривая материальный и нематериальный капиталы как самостоятельные и относительно обособленные друг от друга, А. Шторх полагал, что каждый из них функционирует в соответствующей сфере производства. При этом он игнорировал взаимосвязь между ними. Однако, если А. Смит трактовал «приобретенные и полезные способности всех жителей и членов общества» как «неотчуждаемые», «неподвижные», а потому не пригодные к «обращению», то А. Шторх, напротив, считал, что не только материальный, но и нематериальный капитал может перемещаться от одной нации к другой с определенными издержками [3, с. 648].
Введенное в политическую экономию А. Шторхом понятие нематериального (по существу, человеческого) капитала было воспринято зарубежными экономистами по-разному. Одни из них позитивно отнеслись к этому понятию, другие отвергли его. Например, английский экономист Г.Д. Маклеод, как и меркантилисты, отождествлял деньги как таковые с капиталом, а простое товарное обращение с капиталистическим. Автор считал капиталом все то, что обеспечивает получение прибыли или дохода. Он относил к капиталу не только имущество (вещественные орудия производства), но также продукты интеллектуального труда, духовные (умственные) способности человека, его деловую репутацию, честность, сметливость, дальновидность [4, с. 74].
Г.Д. Маклеод отличал невещественный (умственный) капитал, или невещественное богатство, от вещественного капитала, или вещественного богатства. В этой связи автор писал: «Умственный капитал точно так же составляет источник прибыли для собственника, как фирма или фабрика. Правда, он подвержен исчезновению, но это нисколько не лишает его значения капитала или богатства, пока он существует. Всякое познание, всякая профессия, посредством которых люди добывают средства к жизни, составляют для них капитал. Талант певца или танцовщицы есть их капитал. Что труд их не создает ничего прочного, что от него не остается ничего видимого, - это не изменяет существа дела, так как подобное же возражение может быть приложено к огромному
количеству вещественных произведений, которые создаются именно с целью уничтожения» [4, с. 76]. Как видим, игнорируя социальную природу капитала, автор подразумевал под умственным капиталом не только знания, профессиональные навыки и иные особенности интеллектуальной деятельности, но и продукты этой деятельности, отождествляя тем самым данный капитал с интеллектуальной собственностью. По мнению автора, такой капитал служит источником получения прибыли его собственником в любых исторических условиях.
Аналогичный подход развивали и приверженцы неоклассического (точнее, неонеклассического) направления экономической мысли. Наибольший интерес представляют взгляды английского экономиста А. Маршалла. По его мнению, в качестве исходной предпосылки анализа капитала выступает денежная экономика, когда денежные отношения приобретают всеобщий характер. По мере развития этих отношений понятие дохода сводится ко всем поступлениям извне, приобретающим форму денег [5, с. 132]. Смешивая таким образом денежную экономику с деньгами как особым товаром, выполняющим роль всеобщего эквивалента при обмене обычных товаров, А. Маршалл указывал на тесную связь дохода с капиталом. Опираясь на здравый смысл, автор определял капитал как ту часть богатства человека, которую он выделяет на получение дохода в форме денег или на приобретательство вообще, полагая, что его целесообразно называть торгово-промышленным [5, с. 132-133].
А. Маршалл трактовал капитал как совокупность вещей (внешних благ, по терминологии автора), которые человек использует двояким образом: 1) хранит с целью продажи за деньги; 2) применяет для производства других вещей, предназначенных для продажи в будущем. Сообразно этой вещной трактовке капитала, А. Маршалл относил к нему, во-первых, принадлежащие промышленнику особые вещи, которые либо применяются непосредственно в процессе производства (средства производства), либо предоставляются работникам (предметы потребления), а во-вторых, такие вещи, которые используются для извлечения дохода либо для осуществления контроля за капиталом [5, с. 133].
Наряду с вещественным А. Маршалл различал невещественный (человеческий) капитал. В этой связи он писал: «Самый ценный капитал - это тот, который вложен в человеческие существа, а из этого капитала самой драгоценной его частью является та, которая составляет результат забот и влияния матери, когда она сохраняет инстинкты нежности и самоотречения и не ожесточена тяжестью и напряжением неженского труда». [6, с. 270]. Правда, автор ограничился лишь общей характеристикой данного капитала, полагая, что он формируется на основе естественных способностей или приобретенной квалификации
и знаний, служащих источниками получения доходов всех слоев населения: предпринимателей, наемных рабочих и лиц свободных профессий [6, с. 250].
Совершенно иной подход развивал американский экономист Дж.Б. Кларк. Придерживаясь вещной концепции капитала, он стремился обосновать два основных положения. Во-первых, это различие между капиталом и капитальными благами. Противопоставляя их друг другу, автор определял капитал как средства производства, или как часть фонда производительного богатства, т.е. как долговечные материальные предметы, которые подвижны и непрерывно функционируют. Капитальные блага определены как недолговечные материальные предметы, которые не только разрушаются, но и уничтожаются для того, чтобы капитал мог сохраниться. При этом он относил и к тем и к другим одни и те же предметы (машины, сырье), т.е., по сути дела, отождествлял эти понятия [7, с. 107, 109, 115].
Во-вторых, отрицалась возможность самого факта существования человеческого капитала, источников его возникновения, связанных с обучением и образованием человека, которые не являются частью фонда производительного богатства. В этой связи автор писал: «Человек ничего не добавляет к своему капиталу, когда он тратит деньги на свое обучение или образование для какого-либо полезного занятия. Он, правда, получает нечто, что увеличивает его производительную силу; и, получая это, он вынужден практиковать воздержание. Он лишает себя удовольствий для того, чтобы впоследствии иметь возможность производить больше, чем при других условиях.
Необходимо признать, таким образом, существование известного сходства между эффектом затраты средств на техническое образование и эффектом затраты на покупку орудия производства. При пользовании термином «капитал», мы будем, однако, настаивать на том, что капитал никогда не является качеством самого человека, которое употребляется для производственных целей. Капитал мира есть (как и был) одно великое орудие в руках работающего человечества, вооружение, посредством которого человечество подчиняет и преобразовывает сопротивляющиеся элементы природы» [7, с. 106-107]. Столь категоричное утверждение автора не нашло поддержки в экономической литературе. Напротив, в ней возобладал традиционный подход, в соответствии с которым понятие вещественного капитала по-прежнему сопоставлялось с понятием невещественного капитала.
Ситуация коренным образом изменилась во второй половине XX в. Именно в этот период «старые» теоретические представления о нематериальном (умственном) капитале обрели свое «второе дыхание» и оформились в виде концепции человеческого капитала. Пальма первенства в ее разработке принадлежит американскому экономисту, лауреату
Нобелевской премии по экономике Т. Шульцу. В сжатом, обобщенном виде он изложил суть этой концепции в своей нобелевской лекции «Экономика пребывает в бедности» (1979). В ней в качестве отправного пункта выступает тезис, по которому большинство населения мира составляют бедняки. Они трудятся преимущественно в одной из отсталых отраслей экономики развивающихся стран - сельском хозяйстве. Констатируя этот общеизвестный факт, Т. Шульц утверждает, что уровень бедности в этих странах обусловлен «определяющим фактором производства». Таковым являются «не размеры страны, энергетические мощности или площадь пахотных земель», а «повышение качественного уровня населения страны» [8, с. 358], т.е. человеческий фактор.
Подчеркивая ключевую роль данного фактора в «экономике человеческого капитала», Т. Шульц указывал на две ошибки экономистов. Они, по его мнению, оказались в плену «стандартной экономической теории», не пригодной «для понимания ситуации в странах с низкими доходами». Кроме того, они отрицали необходимость выработки «новой экономической теории», способной объяснить эту ситуацию [8, с. 359]. В этой связи Т. Шульц сосредоточил свое внимание на вопросах, решение которых позволяет определить пути преодоления бедности в развивающихся странах. Наиболее важными в их числе являются следующие.
Во-первых, переоценка экономической значимости земли. Рассмотрев две альтернативные точки зрения - «почвенную» и социально-экономическую, автор пришел к выводу, что различия в плодородии почв сами по себе не могут объяснить, почему люди, живущие в давно заселенных частях света (например, в Индии или Африке), пребывают в состоянии бедности на протяжении веков. Такое объяснение становится возможным только в том случае, если будут учитываться факторы, имеющие основное значение для сельскохозяйственных угодий. К этим факторам относятся «различного рода стимулы и возможности, позволяющие сельскохозяйственным работникам приращивать эффективность земельных участков путем различного рода вложений, в том числе за счет исследовательской работы и повышения квалификации персонала» [8, с. 361]. Отсюда вытекает «фундаментальное положение, зафиксированное во многих новейших исследованиях», суть которого «состоит в том, что неотъемлемая часть модернизации экономики страны с низкими доходами - это снижение экономической значимости пахотных земель и повышение значимости человеческого капитала - квалификации и знаний» [8, с. 361].
Это «фундаментальное положение» весьма примечательно. Значимость пахотных земель зависит от их естественного и экономического плодородия. Известно, что естественное плодородие земли определяется только природными условиями почвообразования, а потому оно
является объективным свойством самой земли, существующим независимо от каких-либо «вложений». Напротив, экономическое плодородие земли определяется не только природными условиями и уровнем развития производительных сил, но и дополнительными капиталовложениями, степенью зрелости рыночных отношений, в рамках которых и посредством которых устанавливаются цены на сельскохозяйственные продукты. Поэтому одной из важнейших задач экономики развивающихся стран является не снижение, а наоборот, повышение экономической значимости пахотных земель.
Кроме того, трактовка «человеческого капитала» как «квалификации и знаний» ничего принципиально нового в себе не содержит. Ведь она воспроизводит, по существу, маклеодовское определение невещественного (умственного) капитала. Здесь, однако, возникают два вопроса: 1) почему «квалификация и знания» превращаются в «человеческий капитал»?; 2) чем же этот «капитал» отличается от других видов капитала? К сожалению, вразумительного ответа на эти вопросы автор не дал. Впрочем, это неудивительно, поскольку раскрыть сущность «человеческого капитала» как социально-экономического феномена, исходя из «естественной и искусственной» природы человека, невозможно.
Во-вторых, недооценка качества человеческого фактора. По мнению автора, поскольку именно этот фактор (а не природный) определяет состояние бедности в странах с низкими доходами, то для повышения его качества необходимы капиталовложения в различные мероприятия, которые «могут в значительной мере улучшить экономические перспективы и уровень жизни бедняков» [8, с. 362]. Конечно, такие капиталовложения действительно необходимы в сельском хозяйстве. Но сами по себе они не могут «преодолеть состояние бедности» в этих странах до тех пор, пока в них коренным образом не изменятся социально-экономические условия.
В-третьих, успехи в повышении качества человеческого капитала, присущего как сельскохозяйственному, так и несельскохозяйственному населению. Отождествляя человеческий фактор с человеческим капиталом, автор отмечал, что качество последнего характеризуется следующими чертами: 1) будучи неоднородным по своему составу, он является движущей силой экономического роста; 2) наряду с «обычным» он включает в себя «дополнительный капитал», обеспечивающий «дополнительное благосостояние людей»; 3) он представляет собой «дефицитный ресурс», экономическая ценность которого определяется соответствующими «затратами»; 4) главным критерием оценки этой ценности является «соотношение между прибылью, получаемой благодаря новому качеству, и затратами, связанными с его приобретением» [8, с. 366].
Обобщая сказанное, отметим, что сначала автор определял человеческий капитал как совокупность «квалификации и знаний». Затем
он уточнил это определение, констатируя, что человеческий капитал есть не что иное, как человеческий фактор, или дефицитный ресурс, способный приносить прибыль. Наконец он выделил два вида этого капитала: «капитал здоровья» и «капитал образования».
Подобная трактовка человеческого капитала по существу ничего не объясняет. Само это понятие подменяется другими терминами. Их суть сводится к профессиональным (физическим и умственным) способностям человека, т.е. к рабочей силе, которую К. Маркс назвал переменным капиталом, создающим прибавочную стоимость. Ее внешней формой является прибыль. Далее, будучи личным (человеческим) фактором производства, рабочая сила сама по себе не является переменным капиталом. Она становится таким капиталом лишь при наличии капиталистического отношения, в рамках которого и посредством которого собственник рабочей силы, наемный рабочий, продает ее собственнику средств производства и жизненных средств -предпринимателю (капиталисту). Наконец, если наемный рабочий и капиталист обладают «человеческим капиталом», то каждый из них является капиталистом. Но тогда непонятно, почему первый продает свою рабочую силу и получает заработную плату, а второй - прибыль. В таком случае следует признать факт социального неравенства «двух разных капиталистов» - рабочего и предпринимателя. Вследствие этого рушится сама основа концепции человеческого капитала, согласно которой всякий человек, располагающий этим «капиталом», претендует на получение прибыли.
Обратимся теперь к другому американскому экономисту, лауреату Нобелевской премии по экономике Г. Беккеру. Он сосредоточил свое внимание на исследованиях разных проблем - дискриминации, образования, преступности, брака, семьи. Подобно Т. Шульцу, в сжатом, обобщенном виде результаты этих исследований Г. Беккер изложил в своей нобелевской лекции «Экономический взгляд на жизнь» (1992), которая включает в себя шесть разделов. Среди них наибольший интерес представляет четвертый раздел, посвященный концепции человеческого капитала. По мнению автора, в основу этой концепции положен принципиально «новый», а именно «экономический подход к анализу социальных проблем», выходящий «за рамки традиционного предмета экономики» [9, с. 688]. Таким образом, «новизна» данного подхода состоит в том, что его автор смешивает объект (предмет, по терминологии автора) экономической науки с самой этой наукой.
Демонстрируя знание истории экономической мысли, Г. Беккер пишет: «Используемый мною экономический подход, в отличие от марксистского, не предполагает, что поведение индивидов определяется исключительно эгоизмом или жаждой наживы. Это - метод анализа, а не предпосылка о мотивах поведения. Вместе со своими
единомышленниками я пытался доказать экономистам, что в основе поведения личности лежит не узкий эгоизм, а более широкий спектр ценностей и предпочтений» [9, с. 688].
Отсюда видно, что автор отождествляет смитианство с марксизмом. Ведь известно, что принцип «эгоизма или жажда наживы» образует исходный пункт теоретической системы А. Смита. Что же касается К. Маркса, то он исследовал отнюдь «не поведение индивидов», а общественно-производственные, или социально-экономические отношения, которые складываются между различными классами капиталистического общества. Эти отношения находят свое конкретное выражение в противоположных экономических интересах. В их основе лежит не «узкий эгоизм» и не «более широкий спектр человеческих ценностей и индивидуальных предпочтений», а отношения собственности на условия и результаты производства.
Нарушая марксистскую методологию политэкономического исследования, Г. Беккер противопоставил ей методологию американского прагматизма, опирающуюся на один из важнейших постулатов маржинализма - рациональный индивидуализм. Именно последний характеризует суть предложенного подхода, согласно которому поведение каждого человека определяется его рациональным стремлением к максимизации богатства, независимо от того, каких убеждений он придерживается. Это есть не что иное, как «философия жизни» данного человека, всецело соответствующая идеалу «американской мечты». Эта мечта лежит в основе «предугадывания» его поступков и их последствий, которые «продуманы и согласованы во времени». Более того, она «накладывает глубокий отпечаток на мировоззрение и ценности» этого «разумного человека» [9, с. 688].
«Свобода действий» последнего «ограничивается» рядом факторов - денежным (доход), временным (время - деньги), интеллектуальным (несовершенство памяти и умственных способностей) и «другими ограниченными ресурсами, которые предоставляет ему экономика». «Широта этих возможностей определяется действиями других индивидов и организаций» [9, с. 688-689].
«Теоретический вклад» Г. Беккера в разработку этой концепции весьма скромен (если вообще о таком вкладе может идти речь). Дело в том, что автор заимствовал ее ключевые положения из «теоретического арсенала» Т. Шульца. Это заимствование осуществлялось по двум основным направлениям. Опираясь на «теоретическое» представление о «человеческом капитале», выработанное Т. Шульцем, Г. Беккер определяет категориальную сущность этого «капитала» с точки зрения «естественной и искусственной» природы человека. Если Т. Шульц отождествляет «человеческий капитал» (подразумевая под ним «квалификацию и знания») с человеческим фактором, или с дефицитным ресур-
сом, обеспечивающим получение прибыли, то Г. Беккер (трактуя его как некую совокупность «навыков и знаний») - с различными видами человеческой способности к труду, т.е. с рабочей силой. При этом он не объясняет, почему она становится таким «капиталом». И в том, и в другом случае речь идет о личном факторе производства. Будучи «мало осведомленным» в области истории экономической мысли, прежде всего ее марксистского направления, автор утверждает, что «до 1950-х годов экономисты обычно предполагали, что рабочая сила есть нечто заданное и неизменное» [9, с. 693]. Между тем, как известно, К. Маркс не только ввел в политическую экономию понятие рабочей силы, но и установил факторы, определяющие изменение стоимости последней, включая «исторический и социальный ее компоненты».
«Развивая» концепцию человеческого капитала Т. Шульца (положившую «начало исследованиям воздействия инвестиций в человеческий капитал на экономический рост»), Г. Беккер заявляет, что она «раскрывает связи между производительностью труда и инвестициями в образование, обретение навыков и знаний» [9, с. 689]. Поскольку эти «навыки и знания» образуют «человеческий капитал», то подобного рода «инвестиции в образование» служат исходным пунктом профессиональной подготовки работников, а следовательно, и роста их производительности труда». Последняя зависит также и от «инвестиций в здравоохранение». Поэтому «индивиды выбирают образование, профессиональную подготовку, медицинскую помощь и другие способы улучшения своих знаний и здоровья, сопоставляют их выгоды и издержки» [9, с. 693-694].
В отличие от Т. Шульца, определяющего эффективность качества «дефицитного ресурса» посредством соотношения величины прибыли и величины затрат, пошедших на его приобретение, Г. Беккер трактует эту эффективность применительно к «человеческому капиталу» исходя из ее результатов, обусловленных «инвестициями в образование и здравоохранение», причем весьма широко. По мнению автора, «выгоды предстают в виде культурных и других материальных ценностей наряду с повышением доходов и получением более престижной работы, а издержки определяются главным образом альтернативной стоимостью этих инвестиций» [9, с. 694]. Но такое толкование эффективности «человеческого капитала», с одной стороны, фиксирует общеизвестный факт, а именно важную роль образования и здравоохранения в повышении профессиональной подготовки работников, получении ими «высоких доходов, более престижной работы» и иных «ценностей». С другой стороны, это толкование не раскрывает социальной сущности, ибо не ясно, какую «капитальную» функцию выполняют указанные инвестиции, из каких частей состоят полученные «доходы», каким образом они распределяются.
«Зайдя по части теории человеческого капитала в тупик», Г. Беккер стал опираться на эмпирические обобщения, полагая, что с помощью последних можно показать ее «эвристическую ценность». Например, определить «частные и общественные выгоды» для всех слоев населения (мужчин, женщин, негров), а также осуществить «разделение знаний на специфические и общие» (первые «могут быть полезны только одной фирме», вторые «применимы во всех других фирмах»). Кроме того, подобного рода обобщения являются отправным пунктом создания «более общей теории человеческого капитала», которая может применяться в различных областях экономической жизни общества. Речь идет о разработке государственной политики «по стимулированию экономического роста и производительности труда», в определении способов распределения «ренты, которая является результатом специфичных инвестиций фирмы и которая должна быть поделена между работодателями и работниками» [9, с. 694-695].
Разумеется, эмпирические обобщения служат исходным материалом построения всякой теории, в том числе и заявленной «общей теории человеческого капитала». Последняя, однако, лишь постулируется, суть ее не разъясняется (ибо здесь речь идет не о теории как таковой, а о различных инвестициях в «человеческий капитал»). Такой эмпирический подход к трактовке «человеческого капитала» получил широкое распространение в экономической литературе.
По мнению известного английского экономиста М. Блауга, именно этот подход не позволил сторонникам концепции человеческого капитала выработать «стройную теорию». Поэтому постепенно «деградируя», данная концепция приходит в упадок. Более того, перспективы ее дальнейшего «плодотворного» развития являются весьма сомнительными [10, с. 333-335].
Резюмируя вышеизложенное, важно отметить следующее обстоятельство. Подобно тому, как представители монетарной концепции выводили сущность капитала, а следовательно, и капиталистическое отношение из природы денег, а представители вещной концепции - из природы особых свойств вещей - средств производства, так и представители концепции человеческого капитала выводят сущность последнего и имманентное ему отношение из «естественной и искусственной» природы человека, его физических и умственных способностей, т.е. из рабочей силы. Но последняя (наряду со средствами производства) превращается в составную часть капитала, т.е. в стоимость, которая (по К. Марксу) авансируется, движется, самовозрастает в процессе производства, сохраняется в сфере обращения и приносит прибавочную стоимость, превышающую первоначально авансированную, лишь при наличии капиталистического отношения. Вне этого отношения рабочая сила («человеческий капитал») представляет собой личный фактор всякого
производства, а средства производства («физический» капитал) - вещественный фактор такого производства независимо от его общественной формы. Игнорирование этой формы выступает в качестве методологической основы как монетарной и вещной концепции капитала, так и концепции, в соответствии с которой «человеческий капитал» рассматривается как внеисторическое, естественное, индивидуальное явление, лишенное социальной природы. Именно поэтому так и не была выработана «стройная теория человеческого капитала».
Литература
1. Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. Т. I. М., 1935.
2. «Человеческий капитал» и образование / Под ред. В.Н. Черковца, Е.Н. Жильцова, Р.Т. Зяблюк. М., 2009.
3. Шторх А. Курс политической экономии, или изложение начал, обусловливающих народное благоденствие. М., 2008.
4. Маклеод Г.Д. Основания политической экономии. СПб.: Изд. Н. Тиб-лена, 1865.
5. Маршалл А. Принципы экономической науки. Т. I. М.: Изд. Прогресс, 1993.
6. Маршалл А. Принципы экономической науки. Т. II. М.: Изд. Прогресс, 1993.
7. Кларк Дж.Б. Распределение богатства. М.: Изд. Гелиос АРБ, 2000.
8. Шульц Т. Экономика пребывает в бедности // Мировая экономическая мысль. Сквозь призму веков. Т. V. Всемирное признание: Лекции нобелевских лауреатов / Отв. ред. Г.Г. Фетисов. Кн. 1. М., 2004.
9. Беккер Г. Экономический взгляд на жизнь // Мировая экономическая мысль. Сквозь призму веков. Т. V. М., 2004.
10. Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе. М.: Дело Лтд, 1994.
N.V. SYCHYOV
doctor habilitatus in economics, professor, leading research fellow of Institute of economics
of the Russian academy of sciences, Moscow, Russia
TO CRITICISM OF THE CONCEPT OF THE HUMAN CAPITAL
The paper explores causes lying at the bottom of evolvement of the human capital concept, highlights the main stages of its development and undertakes critical analysis of different approaches to interpretation of human capital. Key shortcomings of existing approaches are revealed and the author's vision of the problem is presented.
Keywords: scientific-technical revolution, material and subjective factors of production, congenial and acquired abilities man, tangible and intangible capital, skills and knowledge of worker, human capital, investment in health and education. JEL: J240, J300, N300.
