CC BY
30
Санкг-Петербургская православная духовная академия
Архив журнала «Христианское чтение»
И. Момот
К истории сказаний о нерукотворенном образе:
Разбор сказаний о панеадской статуе
Опубликовано:
Христианское чтение. 1901. № 12. С. 906-925.
@ Сканированье и созданье электронного варианга: Санкг-Петербургская православная духовная академия ('www.spbda.m1. 2009. Материал распространяется на основе некоммерческой лицензии Creative Commons 3.0 с указанием авторства без возможности изменений.
СПбПДА
Санкт-Петербург
Жъ исторіи сказаній о нерукотборехномъ
образѣ.
(.Разборъ сказапія о Панеадской статуѣ).
ИРОИСХОДЖДЕНІЕ христіанскихъ сказаній почти современно явленію самаго христіанства, Тамъ, гдѣ возсія-валъ свѣтъ евангельской истины, не заставляло себя % долго ждать проявленіе религіозно-настроенной благо-I честивой мысли. Какъ въ Палестинѣ земная жизнь Господа, Богоматери и апостоловъ давала основу для сказаній, такъ точно и всюду, куда проникало христіанство, представлялась почва для религіознаго творчества. На основаніи правдивыхъ историческихъ данныхъ окрыленная фанта зіѳй мысль созидала вымыселъ, вначалѣ простой, но потомъ все болѣе и болѣе осложнявшійся въ своихъ деталяхъ. Сказанія о панеадской группѣ, которыми мы и займемся, представляютъ замѣчательный примѣръ такого осложненія. По мимо чисто теоретическаго интереса, важность ознакомленія съ этими сказаніями основывается на томъ, что они имѣютъ отношеніе къ вопросу о внѣшности Христа Спасителя.—Въ памятникахъ древней письменности, кромѣ знаменитаго апокрифическаго письма проконсула Лентула къ римскому сенату, нѣтъ опредѣленныхъ данныхъ относительно внѣшняго вида нашего Господа. Самымъ дорогимъ памятникомъ въ этомъ отношеніи христіанское преданіе считаетъ чудесный Нерукотворенный образъ Спасителя. ІІанеадское же сказаніе передаетъ намъ о другомъ вещественномъ памятникѣ, какъ изображеніи Господа, памятникѣ древней скульптуры.
Въ Палестинѣ, къ сѣверу, южнѣе Дамаска, у истоковъ Іордана лежитъ мѣстность, древле именовавшаяся на туземномъ языкѣ Панеадой ‘). — Отстроенная въ честь римскаго императора Тиверія тетрархомъ Филиппомъ, сыномъ Прода І-го, эта мѣстность получила новое имя и стала называться Кесаріей-Филипповой * 2).
Отличаясь роскошной природой, названный городъ занималъ преимущественное положеніе въ странѣ и извѣстенъ въ Евангеліи: Христосъ Спаситель посѣщалъ область Кесаріи-Филипповой, — здѣсь же было торжественно засвидѣтельствовано апостолами признаніе за своимъ Учителемъ мессіанскаго достоинства, здѣсь произнесены великія, слова: *Ты Христосъ, Сынъ Бога живаго» (Марк. XIII, 27; Мѳ. XVI, 13).
По свидѣтельствамъ древнихъ, восходящимъ къ первой половинѣ IV столѣтія, въ Панеадѣ же предъ однимъ частнымъ домомъ можно было видѣть поставленную на пьедесталѣ мѣдную группу: стройвый величественный мужъ, облеченный въ широкую мантію съ распростертой правой рукой, а передъ нимъ колѣнопреклоненная женщина съ протянутыми обѣими руками, какъ бы взывающая о помощи; возлѣ статуи мужа трава, досягающая до подола мѣдной мантіи и исцѣляющая всякую болѣзнь. Такъ описываетъ названный памятникъ церковный историкъ Евсевій, епископъ Кессаріи Палестинской, видѣвшій его собственными глазами во время своего путешествія по сосѣднимъ достопримѣчательнымъ мѣстностямъ Палестины 3).
Вопросъ объ этомъ замѣчательномъ панеадскомъ памят-
*) О Панеадѣ: Acta Sanctorum Т. XII, octob. f. 460; Wilson in Dictionary of the Bible T. I. 477. Самое названіе Панеада стало извѣстно съ тѣхъ поръ, когда язычники ноставияи статую Пана (Филосторгій. Церк. Истор. VII, 3 стр. 373).
2) О расширеніи и отстройкѣ Панѳады въ честь Тиверія при Филиппѣ: Jos. Antiquit. XVIII, 2. Euseb. Chron. ad a. Abr. 2039. Агриппа II далъ будто бы этому городу имя Neronias—Jos. Antiquit. XX, 9. Въ настоящее время мѣстность эта называется Banias (Wilson). Въ древности отождествлялась съ древнимъ Даномъ. Аріанскій историкъ IV в. Филосторгій пишетъ: „въ древности Ііанеасъ назывался Даномъ и заимствовалъ это названіе отъ сына Іаковлева Дана, родоначальника тамошнихъ жителей, а потомъ получилъ названіе Кесаріи-Филипповой“ (Цѳрков. Истор. VII, 3. стр. 373. 1853 г.). Отождествленіе съ древнимъ Даномъ, по замѣчанію Dobschüts’a. ошибочно (Christusbild. S. 197. 1899 г.).
3) Histor. Eccles. VII, 18.
никѣ давно интересовалъ западныхъ ученыхъ. Особенно тщательному изслѣдованію, по словамъ Мюнтера, подвергали этотъ вопросъ такіе ученые, какъ Газеусъ, Бособръ и Кра-мерсъ х). — Результатъ ихъ изслѣдованія можетъ быть представленъ въ такомъ видѣ. Въ разсказѣ Евсевія заключается правда; что такая статуя дѣйствительно существовала и что онъ видѣлъ эту статую это не подлежитъ сомнѣнію. Далѣе, объясненіе самаго памятника, которое дается упомянутыми учеными на основаніи археологическихъ изысканій, таково: статуя мужа представляетъ собою императора Адріана или Антонина Пія, а фигура колѣно-преклоненной женщины олицетворяетъ собою одну изъ римскихъ провинцій—приносящую присягу на вѣрность — каковые символическіе памятники будто-бы вообще могли существовать * I. 2).— Новѣйшіе же ученые, начиная съ ПІтарка, Липсіуса и кончая Добшюцомъ, судятъ иначе. По ихъ воззрѣнію, панеадскій памятникъ есть языческая группа, представляющая собою религіозное почитаніе, воздаваемое богуврачебнаго искусства Асклепіусу (Эскулапу) или подобному сиро-финикійскому божеству 3 * S.).
Какъ-бы то ни было, но ко времени Евсевія Кессарій-скаго христіане востока знали иное толкованіе панеадскаго памятника: домъ, предъ которымъ онъ стоялъ, принадлежалъ, говорили, кровоточивой женѣ, которая, какъ разсказываетъ евангелистъ получила исцѣленіе отъ тяжкаго 12-лѣтняго недуга чрезъ прикосновеніе къ краю одежды Христа Спасителя. Глубокую свою благодарность Господу за столь великое благодѣяніе она и выразила сооруженіемъ мѣдно- бронзовой группы, одна изъ статуй которой, такимъ образомъ представляла Іисуса Христа. Это и передаетъ Евсевій, какъ мнѣніе жителей ІІанеады, безъ всякаго при томъ ручательства за достовѣрность разсказа: онъ замѣчаетъ, что ему такъ го-
*) Münter. Sinnbilder und Kunstvorstellungen der Alten Christen Heft II, 1825, S. 12.
s) Hasaeus, De monumento Paneadensi; 1
Beausobre, Abhandlung über die Bildsäule zu Pa- | (jM у neas; ) Munter's,
I. A. Cramers, Sammlungen zur Kirchengeschichte und I SS. 13—18.
theologischen... j
*) Stark, Über die Epochen der griech. Beligionsgeschichte 1863
(см. у Dobschütz’a—Die Christusbilder 1899. S. 198. Not. 2); Lipsius, Die Edessenische Abgarsage 1880. S. 63. E. Bobschütz, Die Christusbilder.
S. 198.
ворили '). Однако записанное въ знаменитомъ трудѣ кесса-рійскаго епископа мѣстное панеадское преданіе вскорѣ получило широкую извѣстность и, какъ естественно ожидать, стало укрѣпляться на востокѣ, а вмѣстѣ обнаруживать слѣды дальнѣйшаго развитія въ отношеніи нѣкоторыхъ деталей; и мы видимъ цѣлый рядъ, продолжающихся до конца ѴІ-го вѣка и далѣе письменныхъ свидѣтельствъ очевидцевъ, которые уже безъ всякой оговорки утверждаютъ, что панеадская статуя мужа представляла собою Христа Спасителя (Астерій Амас-сійскій, Филосторгій, Совоменъ, Іоаннъ Малала и др.).
Не говоря ничего пока о томъ, есть ли основанія вѣрить или не вѣрить указанному панеадскому преданію, мы скажемъ прежде всего о тѣхъ данныхъ, по которымъ возможно сомнѣваться, чтобы всѣ послѣдующія свидѣтельства упомянутыхъ авторовъ послѣ Евсевія сообщали намъ объ одной и той-же статуѣ.—Довольно того, что сказанія ихъ, если вникнуть, упоминаютъ о двоякомъ разрушеніи ея и потому становятся въ явное между собою противорѣчіе. По одной изъ версій, именно, принадлежащей Астерію Амассійскоиу (конецъ IVстол.), панеадскій памятникъ былъ уничтоженъ извѣстнымъ гонителемъ христіанъ Максиминомъ Дазой (305 г.) и совершенно исчезъ 2).—Мы не имѣемъ права сомнѣваться въ достовѣрности сообщенія Астерія. Не говоритъ противъ его словъ какъ вполнѣ справедливо замѣчаетъ Добшюцъ и то обстоятельство. что Евсевій лично видѣлъ статую и ничего не пишетъ о ея разрушеніи. Евсевій скончался въ 340 г. Не извѣстно въ точности, когда онъ. родился, но мы знаемъ,— что онъ дожилъ до преклоннаго возраста. Значитъ до 305 г. онъ могъ быть уже въ зрѣлыхъ лѣтахъ и могъ видѣть описанную имъ панеадскую группу до ея разрушенія.—Словомъ, фактъ исчезновенія описанной Евсевіемъ мѣдно-бронзовой группы въ началѣ ІѴ-го вѣка оспаривать невозможно, за неимѣніемъ надлежащихъ для того основаній.
Иначе однако передаетъ объ этомъ аріанскій историкъ Филосторгій (род. 354 г.). *)
*) Histor. Ecoles. VII, 18. тойтоѵ топ яѵ8р:яѵтя той ’IrjsoO е’іхоѵя tpepеіѵ гХг-jоч, т. е. жители Папеады.
s) Horn. El; тоѵ ’Idtetpov хяі тг,ѵ яір.орро5ояѵ р. 505,s—аѳ; Cp. Asterins Amassenus у Фогіа ВіЫ. cod. 27]; cp. Lipsius—Die Edessenische Abgarsage S. 63.
По принадлежащей ему редакціи сказанія, статуя находилась въ цѣлости не до 305 г., а до времени Юліана отступника (361—363) и лишь по вступленіи на престола этого императора, язычники стащили статую съ подножія и разбили ее на части; христіанамъ удалось сохранить только голову, которую историкъ видѣлъ собственными глазами.
О судьбѣ статуи знаетъ и слѣдующій историкъ, уже V вѣка, Ермій Созоменъ. Въ этотъ пунктъ своей редакціи онъ вноситъ нѣчто новое. По Созомену, не язычники, а самъ Юліанъ Отступникъ низвергъ статую съ пьедестала и поставилъ на ея мѣсто изображеніе самого себя, низвергнутое однакожъ—чудесно бурнымъ огнемъ и разбитое; впрочемъ м по Созомену язычники не бездѣйствовали: они влачили статую, пока не разбили на части. Обломки ея были положены въ церкви, гдѣ и хранились. Созоменъ, по его словамъ, видѣлъ ихъ *}•
Такимъ образомъ разница между Созоменомъ и Филосторгіемъ только въ лишней подробности относительно Юліановой статуи и въ приписаніи начала разрушительныхъ дѣйствій противъ статуи Спасителя Юліану. Несомнѣнно, что эти историки говорятъ объ одной и гой-же статуѣ, равно какъ о ней же повѣствуетъ и хронистъ VI вѣка Іоаннъ Малала 2).
Что же касается вышеприведеннаго разсказа Евсевія, то уже изложенное показываетъ, что въ немъ идетъ рѣчь какъ будто не о томъ памятникѣ, о которомъ сообщаютъ Созоменъ и Филосторгій съ Малалой. Это вполнѣ подтверждается и другими уклоненіями повѣствованія послѣднихъ историковъ по сравненію съ разсказомъ Евсевія.
Редакція Филосторгія (точно также Созомена и Малалы) повѣствуетъ, что поставленная Спасителю Благодѣтелю вѣрою кровоточивой (... -іатсс d(i.£'.13o[i,sv7] тоѵ £игруетт]ѵ аѵгаттрзѵ...) статуя стояла среди города при источникѣ (колодцѣ), что у подножія ея росла исцѣляющая отъ всѣхъ болѣзней трава, что пьедесталъ статуи, стоявшей на сравнительно низменномъ мѣстѣ, былъ засыпанъ землею, что исцѣленія отъ травы по дали поводъ къ розысканіямъ, потому что съ теченіемъ времени забыли какъ то, кого изображала собою статуя, такъ и 1
1) Sosomenos — Hist. Eccles. V, 21.
s) Johannes Malalas Chronograph. X, ed. Bonn. p. 23G—239.
самое обстоятельство, по которому она была поставлена, и когда рогысканія начались, насыпь была срыта и найдено начертаніе, излагавшее всю исторію дѣла (eüpefb] ое ур£Х(Х[гата тг]ѵ Еотор’аѵ -ааа') ävaötöaozоѵтя) 1)... Статуя, разсказывается далѣе, послѣ освобожденія ея отъ наносной земли, была по* ставлена въ церковномъ діаконникѣ, гдѣ и стояла до времени Юліана.
Какъ видимъ, по сравненію съ вышеизложеннымъ сообщеніемъ Бвсевія приведенный разсказъ Филосторгія передаетъ уже нѣчто совсѣмъ иное: мѣсто, гдѣ стояла статуя, не то, которое значится у Евсевія; послѣдній видѣлъ статую передъ домомъ кровоточивой, согласно же разсказу Филосторгія, статуя занимала мѣсто посреди города у источника-колодца, очевидно, вмѣстѣ съ другими статуями, украшавшими по обыкновенію панеадскій рынокъ. Упоминается при томъ не группа, какъ у Евсевія, а только одна статуя, представляющая якобы Спасителя,—о статуѣ колѣнопреклоненной женщины нѣтъ ни слова.—По всему этому есть полное основаніе предполагать, что въ данномъ случаѣ преданіе о панеадской группѣ, записанное Евсевіемъ, по недоразумѣнію перенесено на одну изъ статуй, украшавшихъ центральную площадь города Панеады. Случиться это могло весьма просто и объяснить этотъ случай, хотя въ нѣкоторой степени, можно при помощи разсказа Филосторгія.
По его словамъ, какъ извѣстно уже, послѣ удаленія насыпи, покрывавшей пьедесталъ статуи, на послѣднемъ оказалась какая-то надпись. Что тамъ значилось, опредѣленно сказать нельзя. Но хорошо извѣстно то, что язычники сооружали статуи нѣкоторымъ божествамъ и всего чаще богу врачебнаго искусства Эскулапу (Stark, Lipsins, Dobschütz, см. выше). На этихъ статуяхъ начертывали соотвѣтствующія надписи—въ родѣ напр. easpysr^ или Еатрш хаі ош-^pt йуадш * 2). Ничто не мѣшаетъ допустить, что одна изъ такихъ надписей, быть можетъ, именно: Еатрф ха'і ошт^рі ауадф—врачу и благому спасителю—оказалась и на базисѣ откопанной статуи.
’) Philostorgios, Hist. Eccles. ѴП, 8, ed. Vales. 1720. f. 512.
2) О возможности существованія такихъ именно надписей говорятъ не только Stark, Lipsins, Dobschütz, но и болѣе ранніо ученые, считавшіе панеадскую группу за изображеніе кого-либо изъ римскихъ императоровъ и олицетвореніе подъ образомъ женщины той или другой римской провинціи (Münter).
Прочитавъ на ней слово «awxYjpt» и припомнивъ повѣствованіе Евсевія, возможно было вывести и заключить, что данная статуя представляетъ собою I. Хр. и есть именно та, которая, по преданію, была поставлена кровоточивою женой въ благодарность Господу Спасителю. Тутъ вполнѣ умѣстно припомнить нѣсколько аналогичный случай, относительно извѣстной въ исторіи колоны, сооруженной, какъ оказалось впослѣдствіи въ честь сабинскаго божества—«Simoni sancto».
Такъ или иначе, но вышеизложенное до извѣстной степени показываетъ, что, при рѣшеніи вопроса о панеадскомъ преданіи въ положительномъ смыслѣ, т. е. что нѣкій панеадскій монументъ, видѣнный Евсевіемъ, дѣйствительно изображалъ собою Христа Спасителя,—свидѣтельства Филосторгія, Созомена и Малалы оказываются мало надежными. Эти историки и хронистъ Малала не знали подлиннаго памятника, съ которымъ дѣйствительно соединялось панеадское преданіе, записанное у Евсевія, не знали его ни въ цѣлости, ни въ обломкахъ. Вслѣдствіе разрушенія и полнаго уничтоженія монумента Максиминомъ Дазой (Астерій см. выше) они не могли его видѣть. Если же говорятъ противное, то это, конечно, не зависящая отъ воли ихъ неправда: они могли видѣть, но видѣли нѣчто другое. Они были введены въ заблужденіе описаннымъ у нихъ случаемъ съ какою-то другой статуей, которую, какъ выше сказано, вслѣдствіе надписи (Филосторгій) легко было принять за изображеніе Спасителя,—а потому съ полною рѣшимостью,
б. м. имѣя притомъ въ виду разсказъ Евсевія, безъ всякихъ оговорокъ и свидѣтельствуютъ о томъ, что Евсевій, неоспоримый очевидецъ подлиннаго монумента, сообщаетъ, такъ сказать, а propos, съ осторожностью, замѣчая, «что ему такъ говорили».
Возможность подобнаго рода заблужденія со стороны Филосторгія, Созомена, Малалы и современныхъ имъ христіанъ, помимо всего прочаго, въ состояніи уже до нѣкоторой степени набросить тѣнь подозрѣнія на панеадское преданіе вообще, записанное у Евсевія,—т. е., если упомянутые историки и ихъ современники ошибочно приняли какую-то статую за изваяніе Христа Спасителя, — то отчего же, — конечно, при наличности необходимыхъ условій — не допустить ошибки и со стороны древнѣйшихъ христіанъ города Панеады, сообщившихъ преданіе Евсевію Кесарійскому?!
Но если бы даже допустить, что Филосторгій, Созоменъ и Малала вовсе не ошибались и сообщаютъ намъ о той именно
статуѣ, которую видѣлъ Евсевій (каковое допущеніе, въ виду вышесказаннаго, едва ли возможно), то и въ такомъ случаѣ мы не имѣли бы неоспоримаго основанія признавать достовѣрность панеадскаго преданія ‘). И вотъ почему.
Не говоря уже о явной неувѣренности Евсевія въ достовѣрности сообщеннаго ему жителями Панеады разсказа (что, конечно, весьма важно: свидѣтельство Евсевія самое древнее), мы встрѣчаемся съ данными, которыя не только подрываютъ вѣру въ этотъ разсказъ, но невольно склоняютъ къ отрицательному выводу и къ соглашенію съ мнѣніемъ вышеназванныхъ западныхъ ученыхъ, т. е., что панеадское преданіе есть вымыслъ, созданный благочестивой религіозно - настроенной фантазіей.—Достаточно прежде всего вспомнить, съ какимъ чувствомъ отвращенія относились христіане первыхъ вѣковъ къ произведеніямъ портретной живописи и ваянія, чтобы отрицательный выводъ признать за болѣе вѣрный. Нерѣдко таковыя изображенія они склонны были считать произведеніями языческаго искусства. А къ этому искусству они относились большею частью безпощадно. Съ особенной ясностью это видно изъ сочиненій Тертуліана 1 2) и изъ постановленій апостольскихъ 3). Насколько вообще древніе христіане, боясь подать поводъ къ обвиненію въ идолослуженіи, на первыхъ порахъ неблаговолили къ портретнымъ изображеніямъ, видно изъ слѣдующихъ примѣровъ: въ одномъ апокрифическомъ сочиненіи подъ названіемъ «Путешествіе св. Іоанна», обращавшемся въ церкви, находилось сказаніе, что св. Іоаннъ нашелъ однажды свое изображеніе въ домѣ одного христіанина, и подумалъ сначала, что это былъ идолъ, и даже, когда ему объяснили его настоящее значеніе, онъ строго порицалъ живописца 4). Климентъ Александрійскій былъ того мнѣнія, что женщины нарушаютъ вторую заповѣдь, когда смотрятся въ зеркало, потому
1) Равнымъ образомъ какъ и въ заблужденіи Филосторгія, Созомена и Малалы нельзя усматривать причины для рѣшительнаго отрицательнаго отношенія къ означенному преданію.
2) Тертулліанъ, Объ идолослуженіи гл. VI.—Въ памфлетѣ Тертулліана противъ Гермогена—живописца есть одно мѣсто слѣдующаго содержанія: Pingit illicite, nubit assidue, Legem Dei in libidinem defendit, in artem contemnit, bis falsarins et conterio et stylo (Adversus Hermogenem с. I,— Oehler 831).
3) Книга VIII, гл. 32.
*) Beausobre, Hist, de Manicbeisme; см. у Жекка, Раціонализмъ въ Западной Европѣ ч. I, стр. 179. Перев. Пыпина.
что этимъ производятъ подобіе самихъ себя *). Можно привести еще нѣсколько примѣровъ, но достаточно и этихъ, чтобы видѣть, какъ подозрительно относились христіане первенствующей церкви къ портретнымъ изображеніямъ, не говоря уже о произведеніяхъ ваянія. Взамѣнъ такихъ изображеніи у христіанъ были, какъ извѣстно, изображенія символическаго характера, и «довольствуясь символами, они не стремились ни къ изяществу своихъ изображеній, ни къ точному живописанію по своимъ преданіямъ» 2). Вообще главнѣйшая задача, выполненная искусствомъ первыхъ вѣковъ христіанства, состоитъ,—какъ исторически хорошо извѣстно, въ созданіи христіанской символики * * * 8). Таковое направленіе въ искусствѣ христіанскомъ было въ первенствующей церкви самымъ устойчивымъ и желательнымъ: оно строго соотвѣтствовало индивидуальнымъ чертамъ послѣдователей новой религіи и прежде всего удовлетворяло христіанамъ иэъ іудеевъ. — Въ іудействѣ, въ отличіе отъ язычества, преобладалъ духъ, придававшій преимущественное значеніе абстрактной теоретической истинѣ: признавая божество чисто духовнымъ, сверхчувственнымъ существомъ и потому неподлежащимъ представленію ни чрезъ какія чувственныя формы, онъ отвергалъ всякія изображенія, считая ихъ употребленіе погрѣшностью противъ истины, отпаденіемъ отъ Бога, идолослуженіемъ. «Богъ невидимъ», Онъ не можетъ и не долженъ быть изображаемъ внѣшнимъ образомъ. Таковъ принципъ іудейства и на немъ основывалась заповѣдь Моисея, запрещающая всякія изображенія, и отвращеніе іудеевъ къ послѣднимъ. Не имѣть изображеній поэтому было, такъ сказать, національной чертой іудеевъ (Н. В. Покровскій), и эта принципіальная нерасположенность ихъ къ образамъ исторически доказывается бунтами и возстаніями среди іудейства изъ-за изображеній, а также отсутствіемъ послѣднихъ на монетахъ 4). — Переходя въ хри-
*) Clem. Alex. Protr. IV, 62; cp. Stromat. V, 5. IV, 16.
2) Ѳ. Смирновъ. Общій богословскій взглядъ на исторію древней
церковной иконографіи. 1887 г.
8) И. В. Покровскій. Очерки памятник. иконографіи, стр. 20—56. ср. Munter. Sinnbilder und kunstvorstellungen der Alten Christen SS. 28—59. Piper. Mythologie und Symbolik d. Christ, kunst, ss. 77—86; 94; 121—128. Didron. Iconographie Chretienne, p. 344—354.
i) Ѳ. Смирновъ. Общій богословскій взглядъ на исторію древней церковной иконографіи 1887; си. Булатовъ, Древнееврейскія монеты. 1886 г. Приложеніе I и II таблицы.
стіанство, іудеи, хотя и становились иными, во всякомъ случаѣ прежиихъ воззрѣній своихъ на изображенія въ области религіи на первыхъ порахъ всецѣло оставлять не могли. — Христіане изъ іудеевъ, при своемъ врожденномъ нерасположеніи или равнодушіи къ изображеніямъ, опредѣлявшемся религіознымъ принципомъ, не могли естественно сочувствовать такимъ изображеніямъ, которыя не были только условнымъ напоминаніемъ лицъ и событій священныхъ, а точно воспроизводили бы ихъ и претендовали бы вслѣдствіе этого на особое почитаніе. Не могли сочувствовать говоря точнѣе потому, что эти христіане боялись какъ бы не нарушить заповѣди десятословія: «не сотвори себѣ подобія».— Здѣсь умѣстно привести слѣдующія слова Мартиньи: «Прискорбное отсутствіе изображеній Христа у первыхъ Христіанъ, объясняется отвращеніемъ, которое внушало имъ идолослуженіе, каковое чувство заставляло ихъ отвергать безъ разбора всѣ произведенія искусствъ, до ткхъ поръ не имѣвшія другого употребленія, кромѣ доставленія пищи языческимъ суевѣріямъ. Понятно, что сила этого предубѣжденія, отъ котораго не могли избавиться даже самые выдающіеся люди, каковы: Аѳинагоръ, скрывшій отъ глазъ памятники искусства вмѣстѣ съ оставленіемъ своихъ прежнихъ заблужденій, и Терту-ліанъ, упрекавшій Гермогена за его профессію живописца такъ же строго, какъ и за порочное поведеніе, — что сила этого предубѣжденія, имѣвшаго до тѣхъ поръ нѣкоторое основаніе, надолго отвлекла христіанъ отъ употребленія живописнаго искусства и даже побуждала обратившихся художниковъ, — будь онъ „pictor sive aurifaber, sive argentarius, Sive alius generis artifex“ l) — оставлять дѣло, прежнее занятіе которымъ было для нихъ источникомъ угрызеній совѣсти и поводомъ къ покаянію * 2). — Если древніе христіане такъ относились къ изображеніямъ живописи, то можно себѣ отчасти представить, какое чувство нерасположенія и ненависти питали они къ произведеніямъ скульптуры, если при этомъ эти произведенія представляли собою лицъ заслуживающихъ религіознаго чествованія и поклоненія, каковымъ произведеніемъ согласно преданію и была будто бы панеад-ская группа, видѣнная Евсевіемъ. — Имѣя въ виду все выше-
*) Canones Hyppoliti XI, 65 (Achelis Т. VI, 4, 78).
2) Martigny, Diction, р. 294.
изложенное, почти немыслимо допустить возможность сооруженія кѣмъ-либо изъ первенствующихъ христіанъ каменной или металической статуи да еще Христа Спасителя, едвали возможно допустить, чтобы сооружила такую статую въ Па-неадѣ . и евангельская кровоточивая, проникнутая благодарностью къ своему Божественному цѣлителю — Господу. — Какъ бы то ни было положеніе христіанки въ Палестинѣ, какою была испѣленная Христомъ-Спасителемъ женщина, положеніе въ средѣ іудеевъ или христіанъ изъ іудеевъ, столь гнушавшихся на первыхъ порахъ всякими человѣкоподобными образами, дѣлаетъ рѣшительно невѣроятнымъ сооруженіе ею такого образа, сооруженіе мѣдно-бронзовой статуи Богочеловѣка.
Не менѣе важнымъ аргументомъ противъ допущенія, что панеадская статуя мужа представляла собою Христа-Спаси-теля, является столь извѣстный въ исторіи споръ между отцами и учителями церкви Ш и IV вѣка, споръ о наружности Іисуса Христа. Какъ извѣстно, одни изъ нихъ: Іустинъ Философъ ‘), Климентъ Александрійскій * 2), и Тертуліанъ 3), основываясь, на 53 г. пророка Исаіи, утверждали, что «Господь былъ некрасивъ лицомъ», что «Онъ пришелъ на землю, во плоти нестройной, некрасивой»;—другіе: св. Іоаннъ Златоустъ 4), Блаженный Іеронимъ 5),имѣя въ виду слова псалма 44-го: «краснѣйшій паче сыновъ человѣческихъ», говорили напротивъ о необычайной красотѣ и внѣшнемъ благообразіи нашего Господа. Едва ли бы были возможны подобнаго рода разнорѣчивыя показанія, если бы, напр., панеадская статуя дѣйствительно изображала собою Христа Спасителя. Стоило бы только указать на этотъ монументъ, и возбужденный о внѣшности I. Христа вопросъ былъ бы рѣшенъ легко и скоро, и во всякомъ случаѣ безъ указанныхъ противорѣчій. Однако на этотъ мѣдно-бронзовый памятникъ никакой ссылки не дѣлается, о немъ даже нѣтъ у спорившихъ нималѣйшаго упоминанія,—очевидно и несомнѣнно потому, что панеадская ста-
4) Iustin. Dialog, cum Tryph. opp. ed. 1616. p. 232.
2) Migne, S. G-r. Patrolog. curs, compl. t. VIII. p. 565 (Paedagog. III. с. I. Strom. II, 5; III, 17; VI, 17)'
3) Migne, S. Lat. t. II p. 344 (Adv. Marc. Ill, 17).
4) S. J. Shrysost. Opp. t. V. p. 163. Ed. Monfaucon.
5) Epistola ad Principiam virginem opp. t. II f. 648; cp. Opp. t. IV 80 fol. Comment, in XLIV ps., 3.
туя мужа, видѣнная Евсевіемъ, древнѣйшими христіанами ІІанеады и упомянутыми отцами и учителями церкви за изображеніе Іисуса Христа отнюдь не признавалась. Иначе никакъ нельзя объяснить полнѣйшаго молчанія о ней и притомъ въ такое именно время, когда нужда въ подобнаго рода монументальномъ памятникѣ (въ Ш с., т. е. до его разрушенія Максиминомъ Дазой) была самая настоятельная.
Однакожъ, коль скоро статуя или группа дѣйствительно существовала и во времена Евсевія принимаема была многими, по крайней мѣрѣ въ Панеадѣ, за изображеніе Іисуса Христа и исцѣленной имъ жены,—спрашивается, что же въ дѣйствительности она могла представлять такое.
Какъ мы говорили въ началѣ статьи, относительно этого вопроса существуетъ два рѣшенія. По мнѣнію однихъ ученыхъ, болѣе старыхъ, панеадская статуя мужа представляла кого-либо изъ римскихъ императоровъ, по рѣшенію другихъ, новѣйшихъ, она признана за языческій монументъ, воздвигнутый въ честь покровителя врачебнаго искусства, бога—Эскулапа, или подобнаго ему сиро-финикійскаго божества.
Первое мнѣніе, правда, добыто на основаніи повидимому тщательныхъ археологическихъ изысканій. Но принявъ это мнѣніе, пришлось бы допустить не мало археологическаго произвола, а главное, важную часть панеадской группы, именно изображеніе цѣлебной травы, описанной въ разсказѣ Евсевія, пришлось бы оставить почти безъ всякаго сколько-нибудь удовлетворительнаго объясненія. Поэтому болѣе правдоподобнымъ и удобопріемлемымъ представляется второе рѣшеніе вопроса: панеадская группа есть монументъ, воздвигнутый, по всей вѣроятности, Эскуапу,—каковые монументы, по свидѣтельству Stark'a, равно какъ и разнообразные формы культа въ честь этого «столь популярнаго бога» были у язычниковъ дѣломъ весьма обычнымъ и всюду весьма распространеннымъ. Это рѣшеніе внушаетъ къ себѣ большую степень довѣрія особенно еще и потому, что даетъ - возможность съ большею естественностью и правоподобіемъ объяснить и самое происхожденіе панеадской легенды, т. е. какимъ образомъ жители Панеады въ мѣдно-бронзовой языческой группѣ стали признавать монументъ, сооруженный въ честь Христа Спасителя.
Въ объясненіе этого обстоятельства можно представить слѣдующія соображенія, основанныя на данныхъ, заимство-
ванныхъ нами изъ труда Добшюца. (Отчасти тутъ придется прежде всего припомнить то, что сказано выше по поводу возможнаго заблужденія Филосторгія, Созомена и Малалы).
Какъ извѣстно, произведенія древне-греческой скульптуры и зодчества, какъ это принято и у всѣхъ культурныхъ народовъ, снабжались соотвѣтствующими надписями. Естественно и притомъ необходимо предполагать, что и столь замѣчательный монументъ, какъ панеадская группа, имѣлъ подлежащую надпись. (Припомнимъ, — что для рѣшенія вопроса, въ честь кого была поставлена статуя, извѣстная Филосторгію, жителямъ Панеады пришлось срыть насыпь съ пьедестала, очевидно, съ цѣлью, осмотрѣть мѣсто, гдѣ обыкновенно дѣлались надписи). Если, далѣе, эта группа была языческимъ памятникомъ и представляла собою древнее, столь обычное (Штаркъ) у язычниковъ, изображеніе Эскулапа, то само собою разумѣется и надпись должна быть одной изъ тѣхъ, какія въ подобныхъ случаяхъ было принято писать. Выражая одну и ту же идею — (о цѣлебной силѣ этого миѳическаго бога и благодарности за оказанную помощь) — надписи по словесному выраженію, конечно, могли быть различны. Но для насъ важно то, что на статуяхъ, поставленныхъ въ честь Эскулапа, весьма часто, какъ свидѣтельствуютъ знатоки языческой древности Добшюцъ, Липсіусъ и въ особенности Штаркъ, начерчивались изреченія со словами: іятрф ауаЭф, xat ocotrjpt и под. Очень возмоясно, что
именно подобная надпись была и на знаменитомъ панеадскомъ монументѣ. Нѣтъ сомнѣнія, что въ подобнаго рода надписи для христіанина звучалъ ясный намекъ на Христа Спасителя, совершившаго въ теченіе земной жизни Своей множество исцѣленій. — При статуѣ мужа помѣщалось изваяніе колѣнопреклоненной жены. Вполнѣ возможно было заключать, что вторая статуя представляла собою лице облагодѣтельствованное. Оставалось рѣшить вопросъ: если статуя мужа изображаетъ Христа, то чье изображеніе нужно усматривать въ статуѣ колѣнопреклоненной женщины? Какъ нельзя лучшимъ пособіемъ въ этомъ случаѣ являлся евангельскій разсказъ объ исцѣленіи Спасителемъ кровоточивой жены, которая, что весьма важно, по преданію, упоминаемому Евсевіемъ, происходила изъ Панеады. — При такомъ положеніи дѣла для христіанъ, несомнѣнно заинтерисовавшихся загадочнымъ монументомъ, ничего другого не оставалось, какъ признать его
сооруженіемъ, изображавшимъ Христа Спасителя и евангельскую кровоточивую, поставившую памятникъ въ воспоминаніе и благодарность за оказанное ей исцѣленіе.
Такимъ образомъ, въ евангельской исторіи, преданіи о мѣстожительствѣ кровоточивой и предполагаемомъ надписаніи на монументѣ можно усматривать условія, благопріятствовавшія возникновенію панеадской легенды.
Къ числу указанныхъ мотивовъ для признанія панедской статуи мужа за изваяніе Іисуса Христа должно отнести изображеніе на базизѣ статуи какъ бы выросшей травы, касающейся подола мѣдной мантіи. Трава, если только группа Панеады языческаго происхожденія, могла предназначаться для символическаго обозначенія врачебной силы Эскулапа. Но при наличности указанныхъ мотивовъ эта же самая трава могла живо напоминать Христа Спасителя, знаменуя собою Его цѣлебную всемогущую силу, проявленную Имъ во дни Его земной жизни, а вмѣстѣ съ тѣмъ наводя на мысль, что статуя поставлена въ благодарность, именно, за исцѣленіе. При всемъ вышеизложенномъ, отвѣтъ, что благодарность была выражена ни кѣмъ инымъ, какъ кровоточивой, получался самъ собою. Это тѣмъ болѣе справедливо и естественно, что въ самой религіозной живописи былъ, такъ сказать, нѣкоторый толченъ къ такому отвѣту: — «исцѣленіе кровоточивой къ 4 вѣку», —т. е. ко времени жизни Евсевія, стало уже излюбленнымъ сюжетомъ христіанскаго искусства *)». Насколько изображеніе цѣлебной т^авы могло быть дѣйствительно серьезнымъ мотивомъ для признанія панеадской статуи мужа за изображеніе Іисуса Христа можно отчасти усматри-рать изъ видоизмѣненнаго разсказа Филосторгія. По сообщенію этого историка, «статуя на половину была засыпана землею; забыли какъ то, кого изображала статуя, такъ и самое обстоятельство, по которому была она поставлена, и только исцгъленія отъ растущей у подножія статуи травы подали поводъ къ разысканіямъ» —т. е. (говоря тѣми же словами Филосторгія, только въ формѣ обратной) не послѣдуй исцѣленій отъ растущей у подножія статуи травы, не было бы повода думать о статуѣ нѣчто особое, не было бы повода къ къ розысканіямъ, а потомъ и къ признанію ея за изображеніе Іисуса Христа. Точно также, полагаемъ, не будь изображенія 1
1) Dobschütz, Ghristusbilder S. 200.
цѣлебной травы на базисѣ группы, видѣнной Евсевіемъ, не было бы одного изъ весьма внушительныхъ поводовъ для рѣшительнаго признанія одной изъ статуй этой группы за изображеніе Іисуса Христа.
Что изображеніе травы имѣло здѣсь далеко не второстепенное значеніе видно изъ того, что даже дальнѣйшее развитіе пане-адскаго сказанія и уклоненіе отъ разсказа Евсевія обнаруживается именно въ этомъ пунктѣ. Несомнѣнно, что Евсевій, описывая панеадскую группу, считалъ принадлежностью ея и цѣлебную траву, приготовленную изъ металла и утвержденную на базисѣ, въ качествѣ сѵмвола, характеризующаго собою лицо, въ честь котораго былъ воздвигнутъ монументъ. Послѣдующія редакціи сказанія представляютъ дѣло иначе. Филосторгій, какъ видимъ, сообщаетъ преданіе уже о травѣ, какъ выросшей у основанія статуи, implicite выражая мысль, что эта трава лишь тогда пріобрѣтала цѣлебную силу, когда, вырастая, достигла подола мѣдной мантіи, облекавшей статую мужа. Сказаніе, видимо, дѣлаетъ въ своемъ развитіи замѣтный шагъ впередъ, воспринимая въ себя элементъ чудесности. Спрашивается, зачѣмъ это? Затѣмъ, конечно, что допущеніе чудесности, требовалось самимъ существомъ дѣла, разъ сложилось убѣжденіе, что панеадскій монументъ есть, именно, изображеніе Іисуса Христа. Сказаніе, или точнѣе его авторы, какъ естественно допустить, могли думать, что если данная статуя есть изображеніе Господа, то отъ нея, такъ или иначе должны совершаться исцѣленія, которыя Христосъ Спаситель совершалъ во время земной жизни Своей и о которыхъ разсказано въ Евангеліяхъ. И мы дѣйствительно видимъ, что у статуи, согласно другимъ редакціямъ нашихъ сказаній, получаются исцѣленія отъ всѣхъ тяжкихъ, упоминаемыхъ въ Евангеліяхъ недуговъ: исцѣляются отъ сухоты xfj? cp&tvdtSoc Тара '), отъ врожденной слѣпоты г) (... тисрХоис; ш? сраасѵ тои; ё* xotXtd; рк]тро? ёЕгХ&бѵта? tdoaoöat) и кровоточивости 3) (дера-ттгбойаа а'фбрроо;),—и проводникомъ этой цѣлительной силы, согласно всѣмъ редакціямъ сказаній, является, трава. По * 2 3
*) Philostorg. Histor. eccies. VLL, 3.
2) Anonymus, Параотаоеі{ обѵтаураі у_гл'д'ла:, ed. Com befit, originum rerumque С. P—tanarum manipulns, 1664, p. 24 f.; Baudmi imperium orientale 1711, ], 3, 96 f. = Migne Patrol. Gr. 157, 696 f.
3) Георуюі Ks&pevo; ed. Bonn. I, 534,2—is.
всему видно, что легенда, именно, въ указаніи на траву предлагаетъ рѣшающій аргументъ для увѣренности, что панеадская статуя мужа есть изображеніе Христа или по крайней мѣрѣ поставлено въ честь Его.
На этомъ сказаніе не останавливается. Чтобы трава имѣла еще болѣе силы въ рѣшеніи вопроса о панеадскомъ монументѣ, оно выдвигаетъ еще одну новую черту; редакція Созомена сообщаетъ, что трава, растущая у основанія статуи, по роду своему неизвѣстна, что для естествоиспытателей она казалось загадочной и прямо таинственной *) (... rt; (травы) -о slooc обогі? еуѵ<о т<3>ѵ rij xad’ гціа? іатр&ѵ і) epitstpcuv). Указаніе на неизвѣстность сей травы невольно постулировало къ мысли, что ея произрастаніе совершилось по волѣ Христа Спасителя, чѣмъ ясно намекалось на Его благоволеніе за сооруженіе статуи, а стало быть и за умѣстность почитанія. Въ такой формѣ сказаніе о панеадскомъ монументѣ могло слулсить уже въ то время укоромъ и аргументомъ противъ всѣхъ, пренебрежительно относящихся къ портретнымъ изображеніямъ Господа, которые, б. м. подъ вліяніемъ молвы объ эдесскомъ нерукотворенномъ образѣ, стали все болѣе и болѣе привлекать вниманіе христіанъ. Позже' сказанія объ этомъ же самомъ панеадскомъ монументѣ могли служить оружіемъ противъ иконоборческихъ тенденцій, каковымъ обстоятельствомъ несомнѣнно и объясняется ихъ широкое распространеніе.
Кромѣ обозначенныхъ пунктовъ панеадское сказаніе развило и другую черту въ своемъ содержаніи. Евангеліе, повѣствованія котораго имѣютъ въ виду лишь существо дѣла, называетъ исцѣленную Спасителемъ женщину только «кровоточивой» 2) (haemorrhüssa). Также жители Панеады во время посѣщенія города Евсевіемъ именуютъ кровоточивую только панеадской уроженкой. Сказаніе впослѣдствіи однако не удовлетворяется этимъ: оно какъ будто страдаетъ своего рода «horror vacui» 3), какъ мѣтко выразился профессоръ Гарнакъ, отмѣчая стремленіе вообще сказаній къ восполненію всякихъ пробѣловъ. И мы дѣйствительно видимъ, что позднѣйшія редакціи панеадскаго сказанія знаютъ уже и самое имя кровоточивой.
Западъ, вѣроятно, какъ полагаетъ и Добшюцъ, на основаніи * * 3
3) Sosomenos, Hist, eccles. V, 21.
г) Дуки VIII, 43.
3) Dobschütz, Die Ch.ristusbild.er S. 202.
преданія у Амвросія !) сталъ постепенно приходить къ убѣжденію, что кровоточивая есть именно одна изъ сестеръ виѳан-скихъ, къ которымъ Христосъ Спаситель во дни земной жигни Своей имѣлъ обыкновеніе заходить. Недоразумѣніе тутъ могло возникнуть подъ вліяніемъ евангельскаго разсказа объ изгнаніи семи бѣсовъ изъ Маріи Магдалины (Лук. VIII, 2). Марія, возможно полагать, принималась га сестру Лазаря 2), — а такъ какъ въ этой же главѣ, ниже, ст. 43 и далѣе, разсказывается и объ исцѣленіи отъ 12-ти-лѣтняго недуга кровоточивой, то для обозначенія послѣдней имя Марѳы, другой сестры Лазаря, при извѣстной тенденціозной настроенности, напрашивалось уже, такъ сказать, само собою. Какъ бы то ни было, на западѣ преданіе о томъ, что облагодѣтельствованныя Спасителемъ женщины никто иныя, какъ виѳанскія сестры, было въ XII и XIII вѣкахъ поставляемо въ связь съ преданіемъ о панеадской статуѣ, и разсказъ о томъ, что эта статуя сооружена, именно, Марѳой получилъ широкое распространеніе. (Разсказъ, какъ можно видѣть уже изъ вышеприведеннаго подъ строкой латинскаго текста, основывается на словахъ Амвросія). «
Иначе въ указанномъ пунктѣ развивалось сказаніе на востокѣ. Здѣсь уже въ IV вѣкѣ для кровоточивой становится извѣстнымъ имя «Veronica». Болѣе древнее іудео-христіанское
]) а) Petrus Comestor—Historia Scholastiea, evang. с. 61 = Mign. Patrol. Lat., 198. 1571: Ambrosius in Sermone [de SolomoneJ de Salvatore dicit hanc fuisse Martham; enumerans enim beneficia Christi circa genus humanam, post aliquo praemissio, snbdit: in ecclesiastica historia legitar, quod quidam fecit statuam anream in honore salvatoris et post statnam Marths, ubi sanata est*...
b) Gervasius, Otia impelial. III, 50, ed. Leibnitz, p. 976: de statua et herba fimbriae: „in historia ecclesiastica legitnr, quod quidam fecit statuam anream in honore salvatoris et post statnam ipsius illic Martha, quae sanata est“... Et de hac intelligendum putant, quod dicit Ambrosius in sermone de Salvatore...
c) Jacobus de Voragine (f 1298) Legenda aurea, ed. Graesse, 1846. c. 105 p. 445. de sancta Martha: „refert Eusebius in libro historiae ecclesiastical quinto, quod mulier emorroissa, postquam sanata fait, in curia sive viri-dario suo statnam fecit ad imaginem Christi... Illam autem emorroissam, quam Dominus sanavit, Ambrosius dicit fuisse Martham“.
a) Это предположеніе небезосновательно, какъ ыожно видѣть изъ слѣдующихъ словъ:... „dum languidum sanguinis fluxum siccat in Martha, dum daemones expellit de Maria, dum corpus redivivi Spiritus calore constringit in Lazar о. Gervasius, Otia impelial. III, 50, ed. Leibnitz p. 976.
сказаніе этиыъ именемъ назвало дочь хананеянки, которая по псевдо-Клименту въ Тирѣ, въ домѣ своемъ, оказывала гостепріимство апостолу Петру и его ученикамъ 1). Подъ вліяніемъ этого извѣстія было весьма легко перенести имя Ѵегепіса (Верvfxrj) на жену, исцѣленную Спасителемъ. Это тѣмъ болѣе вѣроятно, что панеадская кровоточивая, подобно евангельской дочери хананеянки, происходила, какъ гласило преданіе, изъ среды язычниковъ * 2). Указанному перенесенію имени Ѵегепіса весьма много способствовали произведенія искусства того времени. Мольба хананеянки и исцѣленіе кровоточивой были весьма обычными и излюбленными сюжетами для религіозной живописи. Обѣ сцены изображались довольно часто, различіе между ними не всегда ясно сознавалось 3 4).
Древнѣйшимъ свидѣтельствомъ относительно имени Ѵегепіса являются апокрифическіе Acta Pilati, о которыхъ упоминаетъ Іустинъ Мученикъ *). —При допросѣ Іисуса Христа на судѣ, между показаніями различныхъ свидѣтелей, акты сообщаютъ показаніе кровоточивой Вереники: «одна женщина, говорится въ актахъ, по имени «Bspvcxrj» вскричала издали и сказала: я была кровоточивою двѣнадцать лѣтъ и прикоснулась къ краю Его одежды, и тотчасъ остановилось кровотеченіе» 5).
Болѣе развитымъ представляется анализируемое сказаніе уже у Макарія Магнезійскаго въ его апологетическомъ діалогѣ—’AitoxpiTtxös у] Мovoysvn]? 6). Вереника у Макарія получаетъ титулъ королевы, что, по Добшюцу, могло произойти благодаря припоминанію извѣстной Вереники и иродовой королевской фамиліи. Макарій даже кровоточивую Веренику
*) Clementis Homiliae ІП. 73; 1Y, 1. 4. 6. (ed. Lagarde р. 56).
s) Eusebios Histor. Eccles. VII, 18.
3) Kraus, Geschichte der christl. Kunst. I, 159. Hennecke Altchristl. Malerei 71. 136. Bobschütz—Die Christusbilder. 203.
4) Apolog. I, 35, 48 = Ed. Otto p. 106. Объ актахъ Пилата, какъ донесеніи прокуратора императору Тиверію о процессѣ суда надъ Іусусомъ Христомъ, знаетъ и Тертулліанъ (Apolog. 21, ed. Oehler р. 103; cp. Euseb. Histor. eccles. II, 2.
5) Pilati-Acta (Evang. Nicod.) c. 7, ed Tiscbendorf evang. apocr. p. 239:... „*al fuvt, xi? öwp-axi Bepvini], dito paxpöSsv xpaCooaa etitev, aip-oppoCoa
xo'i 7|6яріі)Ѵ xoö xpotTteSou xoü ipiaxicu aoxoG xoi't eoxaXr] цои yj poot; xoü aip-axos yj 51 ёхшѵ 5ü)3exa“.
6) Атохріхіхос у; Mowyevyjt I, 6 ed. Blonden, Par. 1876 p. 1... tote 5s bepsvixrjv Sealtoivav e7ti*Y]p:ou yai'j'/js xai tvxip-ov ap*^ouoav x^c u-E'-ä/.T;: ’E3soay]vu)V itoXem; exitalat xoy^dvouaav XtßäSuiv diteXeyeiaav іхя ііз ртш', 3lU-Ctxo:u и т. д.
называетъ царицей и именно г. Эдессы. Какъ это могло получиться у Макарія сказать опредѣленно нельзя, но все же есть данныя для вѣроятныхъ предположеній. Быть можетъ, Вереника названа королевой эдесской, подъ вліяніемъ сказанія объ Авгарѣ, или, что, кажется болѣе вѣроятнымъ, перемѣщеніе Вереники въ Эдессу произошло вслѣдствіе смѣшенія ея съ упоминаемой въ «Доктринѣ Адея», въ разсказѣ объ обрѣтеніи креста легендарной царицей Протоникой х), мнимой супругой Клавдія, или, наконецъ, съ исторически извѣстной эдесской царицей изъ династіи адіабенской Еленой, принявшей іудейство * 2). То обстоятельство, что Вереника именуется эдесской королевой еще не доказываетъ, что сказаніе возникло именно въ Эдессѣ. Какъ продуктъ фантастическаго творчества оно могло быть, по замѣчанію Добшюца, и произведеніемъ «одного изъ отдаленно живущихъ грековъ, быть можетъ жителя Малой Азіи, самого Макарія». Какъ бы то ни было, не смотря на перенесеніе Вереники въ Эдессу, Панеада, опираясь на авторитетъ Евсевія, сохранила и сохраняетъ за собою честь считмъся родиной кровоточивой жены, а также и увѣренность въ обладаніи, въ теченіе нѣкотораго времени, якобы сооруженнымъ ею изображеніемъ Христа. А въ YI же столѣтіи уже окончательно устанавливается въ панеадскомъ мѣстномъ сказаніи и самое имя этой кровоточивой— Вероника (измѣнен. Вереника) 3). Но и тутъ еще не послѣдній предѣлъ въ развитіи нашего сказанія. Обработка его продолжается далѣе.—Весьма возможна была у христіанъ мысль о томъ, какимъ образомъ кровоточивая могла рѣшиться осуществить столь важное дѣло, какъ поставленіе въ городѣ, среди іудеевъ, монумента Христа Спасителя, имѣла ли она на это право, если имѣла, то какъ пріобрѣла его и т. д., и т. д, — Эти вопросы естественно всегда могли, возникнуть у христіанъ, знавшихъ и изъ Евангелій, и по преданію отношеніе къ Іисусу Христу сыновъ Іуды, синагоги, синедріона и вообще начальниковъ іудейскихъ, почивавшихъ на законѣ, кичливыхъ книжниковъ и фарисеевъ, — и новая редакція
’) The Doctr. of Addai p. 11—16; переводъ съ сирскаго англійскаго ученаго Филипса 1876 года.
2) Wiltsch. Handbuch der Kirchlichen Geographie T. I, S. 7; cp. Lipsius Die Edessenische Abgarsage S. 12.
3) Bobschütz—Christusbilder S. 204.
сказанія разрѣшаетъ эти вопросы легко и просто. Согласно повѣствованію хрониста Іоанна Малалы (540), у котораго разсказывается, и весьма подробно, самое устроеніе статуи. Кровоточивая Вероника, прежде чѣмъ приступить къ сооруженію памятника Іисусу Христу въ благодарность за исцѣленіе, подаетъ объ этомъ просьбу правителю Ироду Агриппѣ, возвратившемуся послѣ казни Іоанна Крестителя иэъ Себаста въ Панеаду. Вероника предъ Иродомъ изложила и причины, побудившія ее къ сооруженію статуи. Изумленный чудомъ и боясь тайны исцѣленія, Иродъ призналъ исцѣленіе достойнымъ еще и большаго памятника и позволилъ ей воздвигнуть какой угодно памятникъ. «Вероника тотчасъ въ центрѣ своего города Панеады воздвигла Господу и Богу нашему Іисусу Христу памятникъ изъ кованной мѣди, примѣшавши сюда немного золота и серебра». Эта редакція Іоанна Малалы была принята Іоанномъ Дамаскинымъ и благодаря его авторитету, столь извѣстному на востокѣ и западѣ, получила всюду широкое распространеніе.
Нѣтъ необходимости останавливаться на многихъ другихъ редакціяхъ востока и запада о панеадскомъ изображеніи: редакція Малалы/ кажется, самая развитая, самая полная и обстоятельная, и изъ другихъ дальнѣйшихъ редакцій, кромѣ нѣкотораго измѣненія въ порядкѣ разсказа, мы не извлекли бы ничего новаго, ни одной новой черты. Скажемъ только въ заключеніе, что разсмотрѣнные нами въ общихъ чертахъ панеадскія сказанія и именно восточныя вмѣстѣ съ сказаніями о смерти Понтія Пилата легли въ основу, послужили, такъ сказать, зерномъ для другого замѣчательнаго по драматизму содержанія, и столь многочисленнаго западнаго цикла сказаній, сказаній о Нерукотворенномъ образѣ, чтимомъ благочестіемъ христіанъ церкви западной. Весьма интересенъ вопросъ, какъ это произошло, но вопросъ этотъ весьма сложный и требуетъ совершенно спеціальнаго разсмотрѣнія.
И. Момотъ.
САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ДУХОВНАЯ АКАДЕМИЯ
Санкт-Петербургская православная духовная акаде-мия — высшее учебное заведение Русской Православной Церкви, готовящее священнослужителей, преподавателей духовных учебных заведений, специалистов в области бо-гословских и церковных наук. Учебные подразделения: академия, семинария, регентское отделение, иконописное отделение и факультет иностранных студентов.
Проект по созданию электронного архива журнала «Христианское чтение»
Проект осуществляется в рамках компьютеризаіщи Санкт-Пе-тербургской православной духовной академии. В подготовке элек-тронных вариантов номеров журнала принимают участие студенты академии и семинарии. Руководитель проекта — ректор академии епископ Гатчинский Амвросий (Ермаков). Куратор проекта — про-ректор по научно-богословской работе священник Димитрий Юревич. Материалы журнала готовятся в формате pdf, распространяются на DVD-дисках и размещаются на академической интернет-сайте.
На сайте академии
www.spbda.ru
> события в жизни академии
> сведения о структуре и подразделениях академии
> информация об учебном процессе и научной работе
> библиотека электронных книг для свободной загрузки
