CC BY
41
УДК 61(091)
К ИСТОРИИ РАЗВИТИЯ ВОЕННО-ЭКСПЕРТНОЙ МЕДИЦИНСКОЙ СЛУЖБЫ В РОССИИ В ХУ1П-Х1Х ВЕКАХ
Марат Мухаметсадыкович Нагаев, Владимир Иванович Красильников
Военно-врачебный комиссариат (начальник — М.М. Нагаев) Республики Татарстан, Республиканская клиническая больница (главврач — М.В. Кормачев), г. Казань
Первые сведения о военно-врачебной практике в России приводятся в древнерусской исторической «Повести о взятии Царьграда турками в 1453 году», в которой упоминается об оказании медицинской помощи воеводе. Этот общепризнанный факт подтверждает наличие отдельных лиц, занимавшихся военным врачеванием. Указом Ивана Грозного от 1 октября 1550 г. были сформированы стрелецкие войска, и дальнейшее развитие медицинской помощи в них было тесно связано с деятельностью Аптекарского приказа и возникновением придворной медицины (Хмы-ров М. Д., 1869). Дата учреждения Аптекарского приказа дискутируется, более достоверным считается 1581 г., когда в Москву на службу прибыли английские медики и в 1615-1616 гг. в русском войске лекарей стали заносить в списки разрядного приказа как штатныхдолжностныхлиц (Чистович А. Я., 1883).
Первые публикации, посвященные оценке состояния здоровья рекрутов, относятся к 1620 г., когда в России был создан Аптекарский приказ, в функции которого входило также медицинское освидетельствование здоровья солдат [1]. Впервые в России 4 октября 1681 г. лекарями было произведено медицинское освидетельствование стрельцов, и дано официальное заключение о пригодности их к воинской службе [4]. В 1699 г. в России был объявлен первый рекрутский набор, при этом в рекруты «сдавали» заведомо негодных по здоровью молодых людей, и до полков добиралась едва половина из них. Так, в 1756 г. к отдаче в войска были «приговорены» 43088 рекрутов, а в полки прибыли вдвое меньше — 23571 новобранец [2]. В XIX веке (1834) Р. С. Четыркиным были сформулированы правила медицинского освидетельствования рекрутов при поступлении их на воинскую службу и организации медицинских осмотров не
реже двух раз в месяц. В России в 1889 г. в числе забракованных рекрутов 2/3 составляли больные зобом. Казанская губерния по числу больных рекрутов занимала пятое место среди других регионов России [5]. Однако датой зарождения военномедицинской службы в России принято считать 1621 г., когда в «Книге воинской о всякой стрельбе и огненных хитростях...» впервые были перечислены основы организации и оказания врачебной помощи в русском войске. Являясь регламентирующими документами для сформирования в 1630-1632 гг. полков иноземного или «нового» строя, они стали началом организации военно-врачебных комиссий (Ключевский В.О.,1923). В последующем права и обязанности полковых лекарей были составлены и посвящены Петру I генералом Вейде в 1698 г. Кстати, особое развитие военно-врачебное дело получило при Петре I в связи с учреждением в 1706 г. в Москве первого постоянного госпиталя и с организацией деятельности других медицинских чинов, нашедших отражение в «Уставе воинском» в 1716 г. Простейшие элементы оздоровительных мероприятий в русской армии закладывались А. В. Суворовым, который, заботясь о боеспособности войск, на одно из первых мест ставил здоровье солдат, а их болезни связывал с бытовыми условиями жизни. В своем произведении «Наука побеждать» он писал, что следует «причины болезней отыскивать не в лазаретах между больными, но между здоровыми.». Дальнейшим этапом совершенствования военно-врачебной службы стало создание в 1805 г. медицинской экспедиции Военного министерства, ставшей с 1867 г. Главным военно-медицинским управлением [3].
ЛИТЕРАТУРА
1. Загоскин Н.П. Врачи и врачебное дело в старинной Руси. /Н.П Загоскин. — Казань, 1891. — 72с.
2. Керсновский АА. История Русской армии. От Нар-
165
вы до Парижа. 1700-1814 годы. — М., 1992. — Т. 1. — 302 с.
3. Красильников В.И. Актуальные проблемы здоровья мужчин призывного возраста. — Казанская государственная медицинская академия. Изд-во Казанск. Гос. ун-та им. В. И. Ульянова-Ленина. 2-е изд. дополн. пере-раб., 2004. — 282с.
УДК 61(091)
4. Кузьмин М. К. История медицины. — М.: Медицина, 1978. — 193 с.
5. Толмачев Н.А. О числе забракованных рекрутов за последние шесть лет по материалам отчетов медицинского департамента// Врач. — 1889. — № 5. — С. 3.
Поступила 01.12.2008
ДОБРЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ О ЛИХОЛЕТЬЕ
Ляля Мухаметовна Ишимова (Москва)
Светлой памяти Галины Галеевны Ахмадуллиной коллеги по науке и подруги по жизни посвящаю...
Мы познакомились в самом начале 1943 года. Стояла вторая военная зима — студеная и голодная. Красная Армия только что прорвала блокаду Ленинграда. Под Сталинградом продолжались ожесточенные бои. А я тогда училась на втором курсе Казанского мединститута. Многие мои сокурсники совмещали учебу с работой в госпиталях, больницах, научных институтах. И я тоже решила работать. Зачислили меня лаборанткой в группу профессора Андрея Дмитриевича Адо, проводившую исследования на базе Казанского научно-исследовательского
института эпидемиологии и микробиологии (КНИИЭМ). Андрей Дмитриевич, заведовавший у нас кафедрой патофизиологии, призвал меня к себе и спросил:
— Что такое пастеровская пипетка, знаешь?
К тому времени я уже сдала микробиологию и храбро ответила, что знаю.
— А вытягивать сумеешь?
Вот этого я не умела и вообще смутно представляла, как ее «вытягивают».
— Пойдешь в КНИИЭМ, найдешь там доктора Ахмадуллину в лаборатории кишечных инфекций. Пусть она тебя научит тянуть пипетку, сеять культуру, делать мазки. Неделю поработаешь с ней.
Доктор Ахмадуллина — молоденькая, черноглазая, очень веселая и смешливая женщина — была на месте. Настоящее имя у нее было Гайша, но это я узнала позднее, — все окружающие звали ее Галиной Галеев-ной. Узнав о моих проблемах, она отвела меня к институтскому стеклодуву. Немногословный, довольно сумрачный на вид мужчина средних лет прошел со мной в стеклянную кабину, уселся на высокий табурет и стал объяснять премудрости своего дела:
— Вот этот кран — пары бензина. Тут —
струя воздуха. Вот это — горелка. Берешь стеклянную трубку...
Раз-два — и стекло в его руках накалилось докрасна. Через несколько секунд пипетка была готова.
— Поняла?
Я испуганно кивнула головой.
— Тогда садись и тяни, — и стеклодув ушел, захлопнув за собой дверь.
Я принялась “тянуть”, но получалось у меня из рук вон плохо. Стекло то ломалось, то вытягивалось и капало на пол. Перепортив множество трубок, то и дело обжигая пальцы, я так и не сумела изготовить приличную пипетку. И когда отчаяние переросло в убеждение собственной профнепригодности, у меня вдруг потемнело в глазах, закружилась голова, и я грохнулась на пол. Очнулась оттого, что кто-то тряс меня за плечи, кто-то подносил к носу нашатырь, а кто-то — к губам стакан с водой... Это Галина Галеевна решила посмотреть, как я работаю, и нашла меня бесчувственной среди битого стекла. Она подняла шум, сбежались сотрудники и принялись меня откачивать. К счастью, я быстро пришла в себя, и мы отправились в отдел пить чай. Потом выяснилось, что стеклодув забыл включить в стеклянной кабине вентиляцию, и я угорела. Эта нелепая история, конечно, могла закончиться очень скверно — думаю, что Гайша спасла мне жизнь. С этого и началась наша дружба.
В стеклодувную меня больше не посылали.
Следующим (гораздо более успешным) этапом моей работы стало освоение азов микробиологических экспериментов: изучение бактериальных культур, питательных сред, посев в чашки Петри, подсчет и дифференциация бактерий под микроскопом — всему этому обучила меня Гайша.
