CC BY
516
В понятийный аппарат отечественного уголовного права прочно вошел термин «состав преступления», который называют скелетом реального преступления [1, с. 117], своеобразной формулой расследования [2, с. 25]. Но до материально-правового понимания состава преступления как совокупности признаков, характеризующих преступление, был проделан долгий путь. Еще римские юристы для разыскной формы процесса выработали схему, включающую семь основных пунктов, которые должны быть выяснены расследованием: «Quis, quid, ubi, quando, cur, quomodo, quibus auxiliis», т. е. кто совершил, что именно (какое преступление), где (место совершения), когда (время совершения), с какой помощью, каким образом (способ совершения), с чьей помощью [3, с. 153-154].
Особого пояснения, безусловно, требует используемый термин «состав преступления». Общепризнано, что он восходит к утверждению: «Primum inquisitionis reguisitum est probato corporis delicti» (первым требованием судебного следствия является проверка наличия состава преступления), высказанному известным итальянским юристом Проспером Фаринациусом (Р. Farinacius) в своем сочинении «Variae quaestiones et communes opinions» (1581). Впоследствии термин «corpus delicti» перебрался в Европу и употреблялся до второй половины XVIII столетия в инквизиционном или разыскном процессе.
Здесь нужно подчеркнуть, что необходимость введения этого термина в процессуальный оборот была обусловлена структурой инквизиционного или разыскного процесса, распадавшегося на розыск, следствие и суд. В свою очередь, розыск распадался на две стадии: inquisition generalis и inquisitio specialis. В первой стадии (inquisitio generalis) выяснялось событие преступления и намечалось, кем это преступление совершено; во второй стадии (inquisitio specialis) собирались доказательства виновности определенного лица [4, с. 17-18]. Вначале термин «corpus delicti» означал тело убитого, где осмотр мертвого тела являлся способом установления преступления. Впоследствии данное понятие стало рассматриваться в более широком смысле и обозначать сбор внешних материальных следов преступления (например, в краже со взломом - повреждение дверей и окон, поддельные ключи и другие орудия, оставленные виновными, следы колес повозки, на которой они приехали); потом -сбор всякого рода улик, свидетельствующих о совершении преступления (например, показания ограбленного и свидетелей и прочее) [5, с. 67].
Напомним, что германским криминалистом Клейном (Klein) процессуальное выражение «corpus delicti» было переведено на немецкий язык словом «thatbestand» в смысле вещественных доказательств преступления.
А. Фейербах, стоявший у истоков создания теории о составе преступления, первым вводит понятие «состав преступления» (в переводе на русский язык - «подлинное состояние преступления») в материальное уголовное право, понимая под ним «совокупность признаков человеческого дела или происшествия, кои содержатся в законном понятии об определенном роде противоправных деяний, называется подлинным состоянием преступления (corpus delicti)» [6, с. 78-79].
Возвращаясь ко времени, когда были заложены основы современного понимания состава преступления, отметим, что разработка этого учения вначале сложилась в рамках классической школы уголовного права, чьи идеи и концепции покоятся на мощном фундаменте философско-правовых взглядов И. Канта и Г. В. Ф. Гегеля. Соответственно этому выделяются два направления в разработке учения: кантианское и гегелевское. На основании философии И. Канта немецкие криминологи в состав включали те объективные признаки, которые характеризовали само преступное действие лица. При такой трактовке вопрос о вине, о субъективной стороне совершенного действия исключался из признаков, относящихся к составу преступления. В связи с этим вопрос о вине и ее формах не входил в учение о составе преступления [7, с. 106].
Широко распространено мнение о том, что воспитанный на кантианской философии А. Фейербах относил к составу преступления исключительно одни его объективные признаки, оставляя субъективные за его пределами и вводя их только в некоторые преступления, безусловно требующие умысла [8, с. 4]. Вместе с тем со временем пришло понимание того, что выражение А. Фейербаха «thatbestand» представляет собой «совокупность содержащихся в противоправном деянии признаков разных поведений и фактов», включая в себя субъективные и объективные признаки [9, с. 242]. В этом споре несомненно лишь одно - противоречивость позиции А. Фейербаха, который, с одной
стороны, выводил субъективную сторону за пределы состава, а с другой - фактически вновь вводил ее в качестве обязательного признака преступления.
Диалектика же Г. В. Ф. Гегеля позволяла его последователям понимать под составом преступления совокупность всех признаков преступления (как объективных, так и субъективных), при наличии которых мог быть поставлен вопрос о привлечении лиц за совершенное преступление к уголовной ответственности. В связи с этим в учение о составе преступления включалось и рассмотрение вопроса о вине и ее формах [7, с. 106]. Так, А. Ф. Бернер, воспринявший гегелевскую философию с ее признанием единства противоположности объективного и субъективного, субъекта и объекта, относил к составу преступления не только его объективное свойство - действие, но и его субъективное свойство - вину [10, с. 463, 467].
Вслед за другим немецким криминалистом М. Бури, выделявшим в оконченном преступлении субъективный и объективный состав, где субъективный состав заключается в преступной воле, а объективный - в совокупности всех тех признаков, которые образуют внешнюю сторону правонарушения [11, с. 55], в своих диссертационных исследованиях, посвященных вопросам покушения на преступления, Н. Ратовский писал о двух элементах состава: объективном и субъективном, злой воле и проявлении ее во внешнем мире [12, с. 18], а А. Н. Орлов, как и А. Фейербах, - о совокупности признаков, «которые закон надлежащим образом определил для состава того или другого преступления» [13, с. 3].
Однако различие в понимании состава преступления, на наш взгляд, не повлияло на трактовку основ уголовной ответственности как установления в поведении лица всех объективных и субъективных признаков преступления, предусмотренного уголовным законодательством.
Определение состава преступления вырабатывалось постепенно в теории уголовного права. Несмотря на то, что в середине XIX в. в России теория «thatbestand» А. Фейербаха была воспринята, введена в научный оборот и переведена на русский язык как «состав преступления», вопросам учения о составе преступления почти не уделялось внимания, специальных теоретических исследований проблем состава преступления на монографическом уровне не проводилось. Например, в посмертных лекциях Г. И. Солнцева и в учебнике П. Д. Калмыкова излагался существующий в то время взгляд на преступление, вопросы состава преступления фактически не рассматривались.
Фрагментарно проблемы состава преступления освещались в учебниках и курсах Л. С. Белогриц-Котляревского, Л. Е. Владимирова, А. Ф. Кистяковского, Н. А. Неклюдова, П. П. Пусторослева, Н. С. Таганцева и некоторых других. В то же время, А. В. Лохвицкий в своем курсе русского уголовного права, вышедшем в 1871 г., и Э. Я. Немировский в учебнике, вышедшем в 1919 г., вопросы учения о составе преступления не затрагивали.
Например, А. Ф. Кистяковский составом преступления определял «существенно необходимые» элементы, без которых или без одного из которых преступление отсутствует. К ним автор относил четыре элемента: 1) «субъект преступления, или совершитель преступления»; 2) «объект, или предмет, над которым совершается преступление»; 3) «отношение воли субъекта к преступному действию, или внутренняя его деятельность»; и 4) «самое действие и его последствие или внешняя деятельность субъекта и ее результаты» [7, с. 265].
Под составом преступления Н. А. Неклюдов понимает совокупность признаков преступления, подразделяя его на общий и особенный. Под общим ученый понимает совокупность признаков понятия преступления, под особенным - совокупность признаков того или другого отдельного преступления.
В свою очередь, сами признаки подразделяются на существенные и случайные. К первым относятся такие, «при отсутствии которых немыслимо само понятие преступления», а ко вторым -«такие, которые влияют на меру наказания, но отсутствие которых не уничтожает понятия преступности деяния». Например, ночная кража, где ночь является несущественным признаком. Общий состав преступления требует наличия трех условий: субъекта, объекта и средств преступления [14, с. 22-23].
П. П. Пусторослев в своих лекциях по уголовному праву составом преступления называл совокупность всех условий или признаков, присутствие которых необходимо для наличности уголовного правонарушения, т. е. преступления, проступка или нарушения [15, с. 199].
Подразделяя составы преступления на общий и особенный, под первым он понимает совокупность условий или признаков, свойственных каждому уголовному правонарушению. Общий состав преступления содержит в себе три необходимых условия или признака: 1) субъект или учинитель преступления; 2) объект или предмет преступления и 3) преступное деяние. Особенным составом преступления П. П. Пусторослев называет «совокупность признаков, характеризующих отдельную группу, или подгруппу, или род, или вид, или подвид уголовных правонарушений» [15, с. 199].
Н. С. Таганцев полагал, что состав преступления представляет собой совокупность «характеристических признаков преступного деяния». К ним ученый относил: действующее лицо -виновник преступного деяния; то, на что направляется действие виновного - объект или предмет преступного посягательства; само преступление, рассматриваемое с внутренней и внешней сторон. Установление признаков состава преступления Н. С. Таганцев считал основой уголовной ответственности [8, с. 366-367].
В кратком курсе русского уголовного права, составленном по учебникам Л. С. Белогриц-Котляревского, Н. Д. Сергеевского и И. Я. Фойницкого, составом преступления или corpus delicti называется совокупность тех характеристических признаков, как внешних, так и внутренних, которые образуют само понятие «преступление».
Различают общий и особенный состав преступления. Общий - «совокупность признаков, существенно необходимых для наличности преступления вообще, как понятия родового»; особенный
- «совокупность тех частных признаков, которыми отличаются отдельные виды преступлений друг от друга». К общим признакам преступления авторы относят: «1) субъект преступления; 2) объект преступления и 3) самое преступное действие и его последствие» [16, с. 43].
С. В. Познышев к общему составу деяния относил четыре существенных признака: «1) известного субъекта, 2) посягающее на определенный объект, 3) противозаконное и 4) вменяемое» [17, с. 127].
Изложение проблемных сторон учения о составе преступления нашло свое место и в диссертационных исследованиях С. М. Будзинского и В. Д. Спасовича, посвященных Общей части уголовного права. По В. Д. Спасовичу, преступление обусловливалось наличностью предмета преступления, а также его виновника. Кроме этого, преступление должно содержать в себе четыре элемента: «Два, образующие внешнюю его сторону, - действие и его последствие и два, образующие внутреннюю его сторону, - волю и знание» [18, с. 92-93].
Состав преступления, совмещая в себе внешнюю (объективную) и внутреннюю (субъективную) сторону преступления, обозначает «совокупность всех признаков, содержимых в понятии преступления» [18, с. 90].
Эти признаки делились ученым на существенные, т. е. без которых преступление просто немыслимо, и несущественные, т. е. без которых преступление может обойтись, но они могут повлиять на меру наказания. «Так, например, в случае убийства повреждение телесное убитого есть признак существенный, но совершено ли оно ножом, топором, палкою, нанесены ли удары по груди или по голове - это несущественные черты в преступлении» [18, с. 90].
С. М. Будзинский, выделяя в преступном деянии две стороны: внутреннюю с двумя существенными условиями (воля и знание), и внешнюю - также с двумя существенными условиями (деяние и последствие), делит состав преступления на субъективный и объективный. «На каждой из этих сторон находятся существенные условия преступления. Внутренняя сторона есть душа внешней,
- семя, из которого развивается последняя. Первая заключает в себе то, что таинственно происходит в глубине души виновника, что недоступно нашим чувствам; вторая - движения тела, действия внешние и их последствия» [5, с. 66-69].
Подытоживая сказанное, мы присоединяемся к мнению Н. Е. Крыловой о том, что «состав преступления, первоначально рассматривавшийся как уголовно-процессуальная категория, в работах классиков российского уголовного права стал трактоваться как совокупность признаков, образующих преступление; как структура, составные части, главные элементы, признаки преступного посягательства. Преступление и его состав не противопоставлялись. Вместе с тем, как представляется, уже тогда наметилось двойственное понимание состава преступления, давшее впоследствии повод для оживленных научных дискуссий» [19, с. 29-30].
Литература
1. Игнатов А. Н. Состав преступления // Уголовное право России: в 2 т. / под ред. А. Н. Игнатова, Ю. А. Красикова. М., 2008. Т. 1.
2. Бойко А. И. Преступное бездействие. СПб., 2003.
3. Чельцов-Бебутов М. А. Курс уголовно-процессуального права. Очерки по истории суда и уголовного процесса в рабовладельческих, феодальных и буржуазных государствах. СПб., 1995.
4. Познышев С. В. Элементарный учебник русского уголовного процесса. М., 1913.
5. Будзинский С. М. Начала уголовного права. Варшава, 1870.
6. Фейербах П. А. Уголовное право. СПб., 1810.
7. Пионтковский А. А. Преступление // Курс советского уголовного права: в 6 т. / А. А. Пионтковский, П. С. Ромашкин, В. М. Чхиквадзе. Иркутск, 1970. Т. 2.
8. Таганцев Н. С. Курс русского уголовного права. Часть общая. Кн. 1: Учение о преступлении. СПб., 1874.
9. Учение о составе преступления в уголовном праве России и Китая: сравнительно-правовое исследование / под ред. В. С. Комиссарова, А. И. Коробеева, Хе Бенсуна. СПб., 2009.
10. Бернер А. Ф. Учебник уголовного права. Части общая и особенная. С примечаниями, приложениями и дополнениями по истории русского права и законодательству положительному Н. Неклюдова. Т. 1: Часть общая. СПб., 1865.
11. Колоколов Г. К учению о покушении. М., 1884.
12. Ратовский Н. О покушении на преступление. Казань, 1842.
13. Орлов А. Н. О покушении на преступление по началам науки и современным законодательствам. М., 1868.
14. Неклюдов Н. А. Общая часть уголовного права. СПб., 1875.
15. Пусторослев П. П. Русское уголовное право. Общая часть. Юрьев, 1907.
16. Краткий курс русского уголовного права. Киев, 1908.
17. Познышев С. В. Основные начала науки уголовного права. Общая часть уголовного права. М., 1912.
18. Спасович В. Д. Учебник уголовного права. СПб., 1863. Т. I.
19. Крылова Н. Е. Дискуссионные вопросы учения о составе преступления // Вестник Московского университета. Сер. 11: Право. 2012. № 4.
