CC BY
138
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕР. 9. ФИЛОЛОГИЯ. 2008. № 3
А.Б. Жданова
К ИСТОРИИ ПЕРЕВОДОВ ПЬЕС ЛОПЕ ДЕ БЕГА
Б РОССИИ: ВОСПРИЯТИЕ И ОЦЕНКА
ЛИТЕРАТУРНОЙ КРИТИКОЙ Б XIX БЕКЕ
В XIX в. в России меняются прежние представления о роли переводчика. В 1810-е г. появляются статьи В.А. Жуковского «О басне и баснях Крылова» (1809) и «Разбор трагедии Кребильйо-на "Радамист и Зенобия", переведенной С. Висковатым» (1810). Жуковский, сохраняя связь с поэтикой классицизма, требует для переводчика поэтических произведений большей свободы по отношению к оригиналу и мотивирует это различием систем языков и необходимостью создания на родном языке таких средств, которые полнее раскрывали бы содержание, характеры и переживания героев: «...переводчик остается творцом выражения, ибо для выражения имеет он уже собственные материалы.». Создать такие средства переводчик сможет тогда, когда, «наполнившись идеалом, представляющимся ему в творении переводимого им поэта, преобразит его, так сказать, в создание собственного воображения»1.
Действительно, переводчики XVIII в., как правило, ориентировались на «просвещенного читателя», который знал язык подлинника, и поэтому создавали перевод, рассчитанный на читателя, знакомого с оригиналом. В XIX в. происходит осознание того, что перевод заменяет читателю подлинник, отсюда возникает стремление к его точности.
Перевод в XIX в. начинает оцениваться не как передача набора отдельных элементов, а как воспроизведение идейного и художественного целого. По словам В.Г. Белинского, «близость к подлиннику состоит в передании не буквы, а духа создания. Каждый язык имеет свои, одному ему принадлежащие средства, особенности и свойства до такой степени, что для того, чтобы передать верно иной образ или фразу, в переводе иногда их должно совершенно изменить. Соответствующий образ, так же как и соответствующая фраза, состоит не всегда в видимой соответственности слов: надо, чтобы внутренняя жизнь переводного выражения соответствовала внутренней жизни оригинального»2.
В XIX в. в России пробуждается широкий интерес к испанскому театру. Героическая борьба испанского народа против наполеоновских войск 1808—1814 гг., а также революционные события 1820—1823 гг. привлекают внимание всех слоев русского общества.
В 1843 г. в России появляются сразу два перевода пьесы «Собака на сене», сделанные К. Тимковским и Н.М. Пятницким. Несмотря на то что перевод К. Тимковского заслужил высокую похвалу В.Г. Белинского, он не увидел свет.
Первым опубликованным переводом драматургии Лопе де Вега в России стал перевод Н.М. Пятницкого. Перевод пьесы «Собака на сене» был осуществлен непосредственно с испанского языка прозой. Пренебрегая требованиями русского языка, Пятницкий поставил перед собой задачу буквальной, дословной передачи испанского оригинала. В предисловии к переводу комедии «Собака на сене» Пятницкий писал: «Мы старались держаться как можно ближе подлинника и передавать его, по возможности, почти буквально, жертвуя часто точности ради плавности русской речи»3. Данный перевод, как и перевод другой пьесы Лопе де Вега, «Причуды Белисы», опубликованной Пятницким в 1854 г. под названием «Причудница», не привлекли тогда внимания театров.
Только со второй половины XIX в. Лопе де Вега и Кальдерон становятся неразлучными спутниками русского читателя. В 1870— 1890-е гг. появляются переводы С.А. Юрьева «Фуэнте Овехуна», «Наказание не мщение», «Звезда Севильи», адаптированные для постановки на сцене.
Появление драматургии Лопе де Вега на русской сцене связано с именем С.А. Юрьева. Сергей Андреевич Юрьев (1821—1888) — одна из примечательнейших фигур среди передовой московской интеллигенции XIX столетия, математик, астроном по образованию, известный культурный и театральный деятель. Переводы пьес Лопе де Вега, осуществленные Юрьевым, ознаменовали собой качественно новый этап в истории бытования драматургии испанского гуманиста в России. Сам Юрьев в письме к Пятницкому так формулировал задачи переводчика: «Всякий перевод состоит из двух половин или сторон: стороны внешнего смысла — лексико-грамматической и стороны внутреннего смысла — художественной, обнимающей внутренний смысл, поэтический строй, движения, настроения и т.д. Последняя (сторона) независима от формы ее, прозаической или стихотворной»4.
действительно, в переводах Юрьева («Фуэнте Овехуна», «Звезда Севильи», «Лучший алькальд—король») испанский драматург впервые на русском языке зазвучал не только точно, но и поэтично. Не только смысл и идеи пьес, но и прелесть поэтического выражения этих идей раскрылась русскому читателю и зрителю. Показателен отзыв молодого зрителя после премьеры пьесы «Фу-энте Овехуна», опубликованный в газете «Современные известия»: «Задушевное спасибо скажет вся Москва достопочтенному переводчику С.А. Юрьеву, известному глубоким эстетическим
развитием и многосторонней образованностью, сходившему за живою водой в далекую страну»5.
По словам современного исследователя испанской литературы З.И. Плавскина, «мир испанского театра эпохи Возрождения открылся С.А. Юрьеву в какой-то мере случайно». Отмечая, что драматург до сих пор недостаточно оценен на Западе и даже у себя на родине, русский переводчик был уверен, что «только теперь настало время оценить Лопе, как поэта народа и народной личности»6.
В предисловии к изданию пьесы «Фуэнте Овехуна» переводчик указывал, что в произведении подчеркивается значение народа в жизни общества. В этой драме, как и в других «исторических драмах Лопе де Вега, — писал С.А. Юрьев, — господствует сознание, что властелин исторических событий — народ, что его хотение или его воля скрытно или явно управляют ими... собирательная народная личность выдвинута на первый план»7. Таким образом, выбор Юрьевым этой пьесы Лопе де Вега для перевода не был случайным.
Итак, в 1876 г. появляется первый перевод драмы «Фуэнте Ове-хуна» на русский язык под названием «Местечко Фуэнте Овехуна (Овечий источник)». Запрещенная в Испании, «Фуэнте Овехуна» обрела свою вторую родину в России. Театральная цензура дала разрешение на постановку пьесы в Малом театре, однако ввела некоторые ограничения.
В предисловии к изданию пьес «Наказание не мщение» и «Фуэнте Овехуна» Юрьев указывал, что, печатая в этом издании «целиком в самом, по нашему убеждению, близком переводе пьесы Лопе де Вега, в том их виде, как они им написаны, мы сообщаем в приложениях к ним в нашей переделке то, чем должны, по нашему мнению, быть заменены некоторые места оригинала, неудобные для постановки на современной сцене»8. Были исключены сцены пыток и сцены в королевском замке третьего акта; рассказ Флоре-са, приближенного командора, чудом спасшегося из рук жителей Фуэнте Овехуны, переносится в следующую сцену в замок магистра ордена, король же появляется только в финале пьесы в качестве судьи, призванного разрубить гордиев узел интриги.
Таким образом, поднимаемая в пьесе Лопе де Вега тема солидарности короля с магистром в стремлении наказать преступников и проблема ответственности короля за бесчеловечные пытки жителей Фуэнте Овехуны в постановке снимались.
7 марта 1876 г. состоялась премьера пьесы. Постановка превратилась в большое общественное событие. В.А. Гиляровский рассказывает в своих воспоминаниях о впечатлениях москвичей от спектакля. Один из его знакомых, известный театрал П.П. Мещерский, писал: «Вчера я пережил такие восторженные моменты,
да не один я, а весь театр, такие моменты, каких до сих пор и в мечтах не было». другую точку зрения на спектакль Гиляровский услышал от жандармского полковника: «Эту пьесу следует запретить. Да там просто призыв к бунту»9. Эти два отзыва типичны. Постановка расколола зрителей на два лагеря. Несмотря на это, после постановки 1876 г. Лопе де Вега входит в русскую культуру. И после запрещения пьесы «Фуэнте Овехуна» в Малом театре интерес к творчеству испанского драматурга не ослабел.
Год спустя эта же пьеса вместе с другой, «Наказание не мщение», вошла в сборник «Испанский театр цветущего периода XVI—XVII веков»10. В предисловии к изданию С.А. Юрьев дает оригинальное истолкование драматургии Лопе де Вега. По мнению Юрьева, важнейшая сторона творчества Лопе де Вега, которая «оставлена была до сих пор без должного внимания», «самая из оригинальных сторон его поэзии, которою он опередил века и которая ставит его поэтом, сочувственным для движения жизни современного человечества, заключается в том, что он не только поэт и друг простого народа, но и поэт собирательной народной личности»11. С точки зрения автора, именно это качество драматургии Лопе де Вега делает ее особенно близкой русским.
В 1876 г. на сцене Малого театра была поставлена комедия «Причуды Белисы». За неимением других был использован старый перевод, сделанный в 50-х гг. Н.М. Пятницким, что оказало решающее влияние на восприятие пьесы. Рецензенты следующим образом оценили качество перевода: «Комедия переведена таким ужасным языком, что участвующим в ней актерам положительно пришлось самим создавать текст ее.»12. Отмечая, что перевод выполнен давно, «Театральная газета» писала: «Ведь с того времени много воды утекло, далеко ушел русский язык. Теперь к переводчику иные требования предъявляются, чем прежде, вовсе иные!»13
Постановка пьесы «Лучший алькальд—король», представленная в Малом театре в апреле 1877 г. в переводе Н.М. Пятницкого, также потерпела неудачу. Причины этого раскрыл в своей рецензии А.Н. Островский. По его словам, Лопе де Вега «сделал пьесу интересную и даже трогательную для. испанцев XVII столетия. В этой комедии по преимуществу действуют обычные пружины испанских пьес: врожденное благородство, то есть благородство крови, и испанская честь. Лопе де Вега дает испанцам те идеалы, к которым испанцы всей душой стремились, все возвышенные чувства, которые они хотели иметь, ту изящную речь, посредством которой они хотели выражать свое благородство»14.
Отмечая присущие пьесе «большие достоинства, национальность, патриотизм, историческую и бытовую верность в изображаемом», А.Н. Островский вместе с тем указывает на то, что герои
пьесы лишены тех жизненных черт, которыми обычно так умело наделяет своих персонажей испанский драматург: «Льстя национальному чувству, Лопе де Вега создал произведение, дорогое для испанцев, и только для испанцев, так узко и исключительно ее миросозерцание. В ней всё и все благородны, так что один благородней другого и другой благородней одного.». Главное же, по мнению Островского, заключается в том, что, хотя сюжет драмы и «имеет общечеловеческий интерес», в пьесе все же обнаруживается «узкий, исключительный взгляд на жизнь и отношения людские».
далее он продолжает: «Испанское благородство совсем особого сорта, и рекомендовать его не годится, потому что оно нам не ко двору». Отмечая, что в пьесе верно воспроизведены быт и нравы Испании XII в., он, однако, признает, что «русский актер да и зритель. люди посторонние.», и говорит, что пьеса «Лучший алькальд—король» — «лишняя» в современном репертуаре.
В декабре 1886 г. на сцене Малого театра была представлена пьеса «Звезда Севильи» в переводе С.А. Юрьева. Юрьев сделал не просто художественный перевод «Звезды Севильи» на русский язык, а адаптацию для постановки на современной сцене, убрав из пьесы «чуждые ей украшения и прибавки» и восстановив ее оригинальный облик в соответствии с мировоззрением Лопе де Вега и на основании сравнения с другими произведениями испанского драматурга15.
Наиболее существенные переделки коснулись сцены Эстрельи и Санчо после убийства Бусто, их же сцены в тюрьме и в особенности финала пьесы, который переводчик значительно расширил и перенес на площадь в Севилье, таким образом решив его как королевское обращение ко всему севильскому народу. Следует заметить также, что Юрьев при переводе пьесы вложил в уста короля слова, которые, не противореча замыслу Лопе, звучали весьма актуально в России той поры16.
Сразу после премьеры на пьесу обрушилась жесткая оценка критика «Московских ведомостей» С. Васильева (Флерова): «Чем более местного, современно-характерного и национального вносил Лопе де Вега в свои произведения, тем более имеют эти произведения право на наш интерес в смысле культурном, в смысле драгоценного материала для этюдов исторических и историко-литературных. С другой стороны, их непосредственное воздействие на нас ослабевает в той же мере»17. Далее рецензент подвергает сокрушающей критике переделку Юрьева, особенно ожесточенно нападая на финальную сцену и монолог короля Санчо.
В 1891 г. А.Н. Бежецкий (Маслов) перевел комедию Лопе де Вега «Собака садовника». Перевод был прозаическим, но по легкости и образности языка стоял несравненно выше тяжело-
весных и архаичных переводов той же пьесы, осуществленных Пятницким. Комедия имела успех на сцене Александринского театра в Петербурге.
Таким образом, XIX в. в истории переводов драматургии Лопе де Вега представлен именами К. Тимковского, Н.М. Пятницкого, С.А. Юрьева и А.Н. Бежецкого. Несмотря на то что переводчики по-своему воспринимают и передают творчество испанского драматурга, в каждом переводе проявляется стремление к точности перевода: у Пятницкого оно выражается в дословной передаче испанского оригинала, у Юрьева — в отражении поэтического духа эпохи, у Бежецкого — в передаче образности языка.
Примечания
1 Жуковский В.А. Соч. в стихах и прозе. 10-е изд. / Под ред. П.А. Ефремова. СПб., 1901. С. 854.
2 Белинский В.Г. Гамлет, принц датский <.> / Пер. с англ. Николая Полевого // Полн. собр. соч. Т. 2. М., 1953. С. 429.
3 Отечественные записки. 1853. Т. 90. № 9. Отд. I. С. 31.
4 Цит. по: Плавскин З.И., Хольцова В.Г., Шур Л.А.. Лопе де Вега. Библиография русских переводов и критической литературы на русском языке. 1735—1961. М., 1962. С. 113.
5 Г.У. Лопе де Вега на московской сцене: (Письмо редактору) // Современные известия. 1876. № 68. 11 марта. С. 2.
6 Юрьев С.А. Лопе де Вега как драматический поэт // Испанский театр цветущего периода XVI и XVII веков / Пер. с исп. С. Юрьева. Ч. I. Лопе де Вега. М., 1877. С. 39.
7 Юрьев С.А. Фуэнте Овехуна // Испанский театр цветущего периода XVI и XVII веков. С. 209.
8 Юрьев С.А. Лопе де Вега как драматический поэт // Испанский театр цветущего периода XVI и XVII веков. С. 40.
9 Гиляровский Вл.А. Люди театра. Повесть актерской жизни. М.; Л., 1941. С. 170, 166.
10 Испанский театр цветущего периода XVI и XVII веков.
11 Юрьев С.А. Лопе де Вега как драматический поэт // Испанский театр цветущего периода XVI и XVII веков. С. 38-39.
12 Из записной книжки заурядного зрителя // Музыкальный свет. 1876. № 46. 21 сент. С. 393.
13 Малый театр. «Причудница». // Театральная газета. 1876. № 72. 21 сент. С. 278.
14 Здесь и далее: Островский А.Н. Полн. собр. соч. Т. XIII. М., 1952. С. 160-162.
15 Юрьев С. «Звезда Севильи»: (Ответ моему критику) // Русские ведомости. 1887. № 13. 14 янв. С. 2-3.
16 Например, король обещает учредить при себе совет из наиболее почитаемых граждан.
17 Васильев С. Театральная хроника. XIV. Малый театр. «Звезда Севильи». // Московские ведомости. 1886. № 353. 22 марта. С. 5.
