CC BY
26
DOI 10.24411/2223-0564-2020-10202 М.Ф. Маликов, М.А. Аюпов УДК 340/342
К ИСТОКАМ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ БАШКИР (В ПОРЯДКЕ ОБСУЖДЕНИЯ)
Аннотация
В статье обосновываются закономерности развития русской и башкирской государственности в едином историко-культурном аспекте России. Рассматриваются особенности проявления права и политической воли в виде добровольного вхождения башкир в многосоставные этнические объединения и государства. Осуществлен диахронический обзор их сожительства в содружестве с другими этническими сообществами и союзами. Выявлены этапы автономного существования и типы содружества с другими народами и нациями, показана приоритетность правового (свободного) способа вхождения в состав многонациональных государств и сохранение автономности организации общественного устройства, хозяйственной, культурно-бытовой жизни. Раскрыты основные тенденции и особенности автономного развития башкир в составе Русского государства в новейшее время, обозначены пределы государственно-правового преуспеяния (автономизации и суверинизации Башкирской республики - Республики Башкортостан) в советский и постсоветский периоды.
Ключевые слова: протофедерация, федерация, протогосударство, государство, согласованный суверенитет, субъекты федерации, территориальная автономия, политическая автономия, регионализация
M.F. Malikov, M.A. Ayupov
TOWARDS THE ORIGINS OF THE BASHKIR STATEHOOD (AS A MATTER FOR DISCUSSION)
Abstract
The article substantiates the regularities of the development of Russian and Bashkir statehood in a single historical and cultural aspect of Russia, considers the features of the manifestation of law and political will in the form of the Bashkirs' voluntary entry into multicomponent ethnic associations and states. A diachronic review of their cohabitation in the community with other ethnic communities and unions was carried out. The stages of autonomous existence and types of cooperation with other peoples and nations are revealed, the priority of the legal (free) way of joining the multinational states is shown, and the preservation of the autonomy of organizing the social structure, economic, cultural and everyday life is demonstrated. The main trends and features of the Bashkirs' autonomous development in the Russian state in modern times are revealed, and the limits of state and legal success (autonomization and sovereignization of the Bashkir Republic - the Republic of Bashkortostan) in the Soviet and post-Soviet periods are indicated.
Маликов Марат Файзелкадирович, доктор юридических наук, профессор, главный научный сотрудник Стерлитамакского филиала Башкирского государственного университета (Стерлитамак), e-mail: taram37@yandex.ru
Аюпов Мансур Анварович, доктор политических наук, профессор, член-корреспондент АН РБ (Уфа), e-mail: m_ayupov@list.ru
Marat F. Malikov, Prof. Dr. Sc. (Law Studies), Chief Researcher, Sterlitamak Branch, Bashkir State University (Sterlitamak), e-mail: taram37@yandex.ru
Mansur A. Ayupov, Prof. Dr. Sc. (Political Science), Associate Member of the Academy of Sciences of the Republic of Bashkortostan (Ufa), e-mail: m_ayupov@list.ru
Key words: proto-confederation, federation, proto-state, state, coordinated sovereignty, subjects of the federation, territorial autonomy, political autonomy, regionalization
В современных условиях трансформации Российской Федерации разработка методологии изучения истоков регионально-федеральных отношений на примере договорной концепции башкирской государственности представляет собой историческую и политическую необходимость.
В научной литературе в качестве исходного берется становление государственности башкир, связанное с местным управлением, определяемым Золотой Ордой и ее преемниками в виде территориальной автономии, Московской Русью и ее преемниками в виде территориального самоуправления в условиях вотчинного права. Требования изменения или же сохранения условий вхождения башкир в Российское государство указывались в ходе башкирских восстаний, в наказах нового Уложения от 1649 г., Положении о башкирах от 1863 г., документах об образовании Малой Башкирии от 1918 г. и деятельности Башкирского шуро от 1917 г., конституциях Башкирии 1925, 1937, 1978, 1993 гг.
Признаки государственности присутствуют в государственно-правовой программе Батырши (Габдуллы Галиева), законодательных актах о введении кантонной системы. Стремление к законодательному регулированию взаимоотношений с центральной властью содержится и в письмах Туктамыша Ижбулатова, во взглядах башкирских просветителей, политических, общественных деятелей конца XIX - начала ХХ в.
Теоретическая ценность договорной концепции башкирской государственности заключается в определении роли башкирского варианта формирования федеративных отношений и признании договорных начал эталоном (образцом) для дальнейшего развития федерализма в целом.
Практическая значимость институционально-двуединой (с одной стороны, ограниченность, с другой - самостоятельность) договорной концепции государственности башкир заключается в разработке модели децентрализации власти и механизма согласования федерального и регионального законодательства.
Касаясь вопроса о степени разработанности темы, важно отметить, что в науке Республики Башкортостан государственно-правовые аспекты не рассматривались, а все исследования сводились к обоснованию концепции автохтонности коренного народа.
В последние десятилетия новый взгляд на историю народов Урала и Поволжья создает новую парадигму изучения концептуальных основ государственности башкир с позиции башкирской единой правовой идеологии «Башкорт-йе» в мадьяро-башкирской концепции этногенеза [1, с. 40-47].
В государственно-правовом отношении данный подход является универсальным и отражает сущность доктрины булгар-башкир; теории возникновения башкирского союза племен и государств; периоды консолидации и оседлости башкир; этапы формирования территориальных признаков башкирских племен и союзов в доисторических государственных образованиях; союзы (соглашения) с гуннами, печенегами, киргизами, монголами и русскими; политические институты и образования, регулирующие административно-территориальные отношения на уровне улусов, уделов, туменов, тысяч, воеводств, наместни-честв, генерал-губернаторств, кантонов, земств, волостей, юрт, уездов, губерний, провинций, штатов, районов в условиях абсолютизации или децентрализации власти в России [2, с. 7-14].
Важность учета закономерности развития русской и башкирской государственности в едином историко-правовом аспекте России объясняется, на наш взгляд, такими общими социальными институтами, как протофедерация (Держава башкир, Бурзянская федерация) и протогосудар-ство (Страна - Государство Янь, Танып).
Особенность возникновения, становления и развития башкирской государственности на территории доисторического, досоветского и современного Башкортостана определяется ролью (значением) договорной практики для административно-территориальных единиц России с элементами конфедеративных и автономных связей между союзами племен, каганатов, ханств.
Форма содружества в отношениях с соседними государствами определяется нахождением башкир в составе Тюркского каганата (558 г.); Империи гуннов, Венгерской конфедерации (IX в.), Хазарско-печенегского объединения, Булгарского государства (IX в.), Золотой Орды (1236-1552 гг.); присоединением Башкирии к России (1552-1557 гг.); тюркизацией населения Южного Урала (У!^!!! вв.); принятием ислама
(Х в.) и завершением перехода башкир к мусульманству (20-30-е гг. XIV в.); формированием и ассимиляцией башкир, особенно в тесной связи с волжскими булгарами (Х-Х111 вв.) и монголами (ХШ-ХГУ вв.); тенденцией этнической идентификации протобашкир, башджурт, баджгард (предки башкир), башкыр, баскир, башкурд, башгирды (баджгирды) в составе Венгерской конфедерации, башкырт (башкорд) по имени половецкого хана, башкир (]шта1у) в Булгарском государстве, бачагурд-бачгурд-башкорд-башкорт (после эпохи гуннов), иштак (внутренний башкир); этапами создания башкирской национальной мифологии и башкирского языка, признаками оседлого скотоводческого и земледельческого населения (XII-ХVI вв.) на территории башкир, особенностями союза кочевых, полукочевых и оседлых племен как формы политической консолидации башкир, а не как формы образования их государственности в условиях средневековья.
Данный вывод заслуживает особого внимания в силу того, что имеются разные теории относительно начал и форм государственности славян и государственности башкир. Но в них много неясности и нестыковок. Они нуждаются в дополнительной логической аргументации ввиду имеющейся своевольности интерпретации исторических фактов. Так, существует утверждение о том, что башкиры - плод формирования азиатского скотоводческо-степного и восточноевропейского оседло-земледельческого компонентов, т.е. пришлых тюрков и местных финно-угорских племен, составляющих основу башкир. В то же время признается происхождение автохтонных (коренных) башкир с момента зарождения и развития башкирского этноса вне нахождения в Золотой Орде финно-угорских (мордва, черемисы (марийцы), вотяков (удмурты)), тюркских (половцы, куманы и кипчаки), северо-кавказских (аланы и др.) народов, волжских булгар, башкир, огузов, хорезмийцев.
С точки зрения возникновения государственности у славян и башкир имеются серьезные противоречия относительно: 1) вассальной зависимости русских княжеств без заключения договоров; 2) не связанности Золотой Орды с феодализмом и характером кочевников; 3) нахождения западных районов Башкирии в составе Булгарского государства и вхождения части их в Хазарский каганат (VI в.) [3, с. 67-72]; 4) падения Волжской Болгарии как государства с момента
завоевания татаро-монголами народов Среднего Поволжья [4, с. 30].
В этом контексте имеются противоречивые мнения ученых: с одной стороны, утверждается, что башкирские племена являлись носителями башкирского языка до V-VIII вв. и жили на территории современного Башкортостана, с другой - отождествляются: 1) мадьяры и башкиры, 2) киргизы и восточные тюрки; 3) башкиры и кипчаки; 4) башкиры и гунны [5, с. 53], которые якобы послужили основой для возникновения башкирского народа.
До сих пор существуют спорные вопросы о государственности башкир с позиции их этнической истории, масштабов проникновения тюрков в Волго-Уральский регион, роли финно-угров и древних венгров, этнической характеристики племенных групп, явившихся компонентами в сложении башкирского этноса, территории формирования древнебашкирского этноса, общности и различий в этническом развитии башкир и татар, характера взаимодействия местного и пришлого компонентов и удельного веса каждого из них в формировании башкирской народности, поздних миграций в этнической истории башкир, социально-экономических и политических предпосылок, обусловивших консолидацию башкирской народности [6, с. 15-16].
Имеются противоречивые суждения относительно и функциональной характеристики государства и государственности, позволяющие изучать не только государство конкретного типа, вида и формы у того или иного народа в тот или иной конкретно-исторический период, но и государственность башкир и Башкортостана.
С точки зрения общественного устройства башкир также оспаривается наличие у них территориального самоуправления как первичной формы государственности во внутриродовой системе.
Следует выделить характер нахождения башкир с XVI века в составе России на основе вотчинного права с земельной автономией. В этот период начали складываться полноценные государственные структуры. Без учета этих факторов вряд ли оправданно утверждать, что в связи с присоединением башкир к Русскому государству процесс самостоятельного формирования своей государственности у башкирского народа был прерван [7, с. 15-16].
Здесь необходимо упомянуть и то, что имеются противоречивые суждения относительно
сплочения башкирской народности в период между падением Тюркского каганата (VIII в.) и возникновением империи Чингисхана (XIII в.), наличия или отсутствия государственности у башкир до присоединения их к Русскому государству. Они вызывали и вызывают острые дискуссии, прежде всего, с позиции корней, места и времени формирования башкирского народа [8, с. 7; 9, с. 37]. По справедливому замечанию ученых, такой общественный феномен был и остается еще продолжительное время предметом научных споров и изысканий.
Следует отметить, что вплоть до 90-х годов ХХ в. научные разработки в данном направлении не велись, хотя, по утверждению этнографа, краеведа М.В. Лоссиевского, «история башкир могла бы внести немало весьма интересных страниц в общерусскую историю» [10, с. 11].
В целом же в литературе отмечается, что причина «закрытости» таких исследований заключалась в последовательном и неукоснительном исполнении партийных решений «по борьбе с башкирским буржуазным национализмом» [11].
Однако Р.Г. Кузеев считает, что пробелы в науке связаны с существующей в XIX веке тенденцией рассматривать Башкирию эпохи древности и средневековья как относительно замкнутый район. По его мнению, анализ сложных этнокультурных, хозяйственных и социально-политических процессов, опирающийся на оценки, имеющие преимущественно региональное значение, неизбежно вел к сужению исторического фона исследования, к этноцентризму в оценке исторических фактов и явлений [7, с. 152-200]. Такой подход, на первый взгляд, кажется весьма продуктивным в изучении этнической истории башкир, однако он фокусирует внимание лишь на внутренних факторах развития этноса, игнорируя внешние -взаимодействие и взаимовлияние в отношениях с другими народностями и нациями.
В 70-е годы прошлого столетия Д.Ж. Валеев и Р.З. Янгузин [12, с. 95-106] впервые пришли к интересному выводу: «башкиры в раннем средневековье должны были иметь государственные образования». Видимо, целью исследования было выяснение особенностей ранних этапов формирования башкирского народа, а не анализ становления собственно государственности у башкир, поэтому авторы ограничились лишь выдвижением гипотез, а не обоснованием наличия башкирской государственности.
В дальнейшем исследования в области общественных отношений и государственности ранних башкир проводили Н.А. Мажитов и А.Н. Султанова [8]. Остановимся на основных выводах, содержащихся в этой монографии, и выразим к ним свое отношение, отчасти уже опубликованное в литературе [13]. По утверждению авторов, башкиры (IX-XII вв.) до вхождения Башкортостана в состав Российского государства (середина XVI в.) считались коренным населением огромной территории - от восточных границ Самарской и Саратовской областей до Иртыша в широтном направлении и от Среднего Урала (юг Пермского края и Свердловской области) до Северо-Казахстанских степей. Отсюда признается территория Исторического (Большого) Башкортостана, где формировался и развивался башкирский народ.
В теоретико-методологическим аспекте отдельные положения монографии нуждаются в уточнении и обосновании. В частности, не согласуются утверждения авторов о том, что несколько тысячелетий назад башкиры не были кочевниками, а были оседлыми. На наш взгляд, авторам следовало бы различать башкирские города и союзы, опирающиеся на коренных башкир и на ассимилированных башкир.
При определении генезиса башкирской государственности в рамках социально-политического строя башкир, видимо, также следовало бы обратиться к печенежским материалам, т.к. в силу их культурной и военно-политической близости башкиры входили в состав печенежской конфедерации и предки башкир - баджгарды во второй половине IX в. вместе со своими союзниками -баджнаками и наукердами принимали участие в битве с огузами, карлуками и кимаками у Гур-ганского (Аральского) моря [14, с. 140-146].
К сказанному следует добавить и то, что в упомянутой монографии недостаточно, а может быть, вовсе не рассмотрены вопросы о соотношении административно-территориальной автономии и политической автономии. Авторы не различают эти понятия. Между тем, по нашему мнению, они не являются тождественными. Мы полагаем, что до ХХ столетия в Башкирии существовали административные автономии с элементами конфедеративных связей между ханством, союзом и образованиями. Этот вывод вытекает из «Положения о губернских и уездных земских учреждениях» (1864), «Договора о присоединении Башкортостана к России» (1557), «Положе-
ния о башкирах» (1863), Закона «Об управлении губерний в Российской империи» (1775), Устава «Об управлении инородцев» (1822), вотчинного права башкир (1649).
Необходимость рассмотрения башкирской государственности в соотношении территориальной и политической автономии объясняется тем, что территориальная автономия в виде про-тогосударственных образований в Башкирии возникла до формирования башкирского народа, что признавалось и монголами, и русскими.
В целом не только в рецензируемой монографии, но и в прежних исследованиях не обращалось внимания на виды автономии как на первооснову системы государственности. Возможно, это связано с теоретической неразработанностью института губерний Российской империи, характера договоров союза башкир с другими народами. Поэтому авторам было сложно усмотреть и находить признаки доисторической государственности Башкортостана в рамках союзов, ханств и каганатов.
Признаться, не хотелось бы особо упрекать авторов за разночтение и субъективное понимание автономии. В действительности все это объясняется не только отсутствием цельной теории автономии (это и так понятно), но и особенностью национального движения в России в начале XX в., когда доминирующими стали идеи национально-культурной и национально-территориальной автономии, теория национального государства, в которых непременным условием выступало решение национального вопроса.
Р.Г. Кузеев определяет националистический этап с конца XIX в. до революции 1905 г., демократический этап - с 1905 до 1919 г., пролетарский - с 1919 по 1940 год, которые характеризуются лозунгами самоопределения нации в рамках национально-культурной автономии [15, с. 27-32].
Ф.Х. Гумеров дает несколько иную классификацию этапов национального движения [16, с. 4]. Он считает, что после победы Февральской буржуазно-демократической революции в Уфимской, Оренбургской, Пермской, Вятской, Самарской губерниях возродилось национальное движение по трем направлениям: большевистское направление развернулось под знаменем завоевания права нации на самоопределение, вплоть до образования самостоятельного государства и отделения от централизованного государства; монархическое направление придерживалось
политики сохранения единой России с предоставлением культурно-национальной автономии башкирам; демократическое национальное движение, охватившее большинство башкирского народа, после Февральской революции 1917 г. способствовало Башкирскому областному шуро принять решение от 15 ноября 1917 г. о провозглашении политической автономии Башкортостана.
Справедливости ради, следует отметить, что в вопросе об автономии, соответственно, государственности башкир, существует не логичное предложение о «преобразовании социально-правового статуса республики путем расторжения Соглашения «О Советской автономной Башкирии» от 20 марта 1919 года и заключении прямого договора с Союзом ССР о суверенной Башкирской Советской Социалистической Республике». При этом советский период Башкортостана не рассматривается как время развития национальной государственности башкирского народа, поскольку Башкирская АССР развивалась в соответствии с представлениями о советской автономии [17, с. 111-112].
Есть все основания полагать не оправданным отождествление культурно-национальной автономии, территориальной автономии башкир, башкирской автономии, автономной республики, советской республики, национальной республики, культурной автономии, не различая сущности федеративной России на автономных началах и характера соотношения автономии и федерации.
Без национально-государственных образований, носящих название того или иного коренного народа, т.е. без современных (прежних) субъектов, фактических учредителей и составных частей федерации («протофедерации»), нет и самой России.
На наш взгляд, искажение сущности договорной концепции государственности башкир, как основы региональной государственности, способной реализовать компетенции на договорной основе, как в дореволюционных административно-территориальных единицах, так и современных органов государственной власти субъектов Российской Федерации, не что иное, как искажение форм взаимоотношений центра и регионов в рамках национально-государственных и территориальных принципов формирования федеративного государства.
Представляется достаточным указать на ст. 11 Конституции РСФСР 1918 г., согласно которой:
«Советы областей, отличающихся особым бытом и национальным составом, могут объединиться в автономные областные союзы. Эти автономные областные союзы входят на началах федерации в Российскую Социалистическую Федеративную Советскую Республику». Фактически с 1918 по 1922 год начинается формирование федеративной России на автономных началах, но не на конфедеративных основах.
Непонимание конституционных положений, безусловно, ведет к непризнанию территориальной автономии Башкортостана на условиях вотчинного права до первой половины XVIII в., а с переводом восточных границ России с реки Кама на Яик на условиях конфедеративной самостоятельности [18].
По нашему мнению, применительно к истокам башкирской государственности речь идет о ранних видах территориальной автономии Башкирии в составе Монгольского и Московского государств в виде административно-территориальной автономии [19], а современной государственности Республики Башкортостан -о политической автономии как основы национальной государственности. Поэтому предложение о расторжении Соглашения 1919 года и возвращении к Малой Башкирии путем отделения западной части Башкирии и присоединения ее к Татарии в целях сохранения «чистоты» нации означает исключение Башкортостана из самостоятельного субъекта Российской Федерации с отрицанием прежнего его статуса автономии в рамках экономической самостоятельности башкир.
В свете Договора между Российской Федерацией и Республикой Башкортостан от 3 августа 1994 г. «О разграничении предметов ведения и взаимном делегировании полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти Республики Башкортостан» следует отдать должное лидерам Башкирского национального движения, которые в Резолюции «К Общероссийской федерации, об отношении Башкурдистана к этой федерации» и «Манифесте о созыве Башкирского съезда Советов» предусматривали, что автономный Башкортостан как субъект Российской Федерации будет обладать довольно широкими полномочиями [20, с. 531-532].
В борьбе за государственность каждая нация использует свой исторический опыт. Одна из особенностей развития башкирской государ-
ственности состоит в том, что башкиры с прежними империями, в т.ч. с Золотой Ордой, создавали основания для заключения последующих договоров в середине XVI в., 20 марта 1919 г., 3 августа 1994 г.
Второй договор между башкирами и Россией был заключён 20 марта 1919 г. на основе «Соглашения центральной Советской власти с Башкирским правительством о Советской Автономной Башкирии», третий договор между Башкортостаном и Российской Федерацией - 3 августа 1994 г. Декларация о государственном суверенитете Башкортостана, принятая 11 октября 1990 г., стала основой Конституции республики 1993 г. [21, с. 28-34].
Приведенные выше исторические и правовые истоки договорной концепции государственности башкир позволяют сформулировать теорию преемственности протофедеративных и протого-сударственных начал в государственности башкир.
ЛИТЕРАТУРА
1. Баширов Я.А. Новый взгляд на историю народов Урала и Поволжья. Уфа: Китап, 2012. 238 с.
2. Еникеев З.И. Правовой статус Башкортостана в составе России (XV - XXI вв.): История и современность: автореф. дисс. ... док. юрид. наук. М., 2003. 41 с.
3. Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая степь. М.: Мысль, 1993. 848 с.
4. Егоров В.Л. Историческая география Золотой Орды в XШ-XIV вв. М.: Наука, 1985. 248 с.
5. Мунчаев Ш.М., Усманов В.М. История России. М.: Норма, 2003. 752 с.
6. Маликов М.Ф. Генетические основы регионального права. Уфа: Гилем, 2012. 457 с.
7. Кузеев Р.Г. Происхождение башкир. Уфа: Гилем, 1996. 176 с.
8. Мажитов Н.А., Султанова А.Н. История Башкортостана. Древность. Средневековье. Уфа: Китап, 2009. 496 с.
9. Юлдашбаев Б.Х. Откуда есть пошла земля башкирская? // Проблемы реализации суверенитета Республики Башкортостан. Стерлитамак: БашГУ 1999. Т. 1. 396 с.
10. Лоссиевский М.В. Кое-что о Башкирии и башкирах в их прошлом и настоящем. Уфа, 1907. 87 с.
11. Аминев З. О государственности башкир средневековья // Ватандаш. 2016. № 3. С. 31-39.
12. Валеев Д.Ж., Янгузин Р.З. К вопросу о формировании башкирской народности (к постановке проблемы) // Сборник аспирантских работ Свердловского
юридического института. Вып. 14. Свердловск, 1972. С. 95-106.
13. Маликов М.Ф. О монографии Н.А. Мажито-ва, А.Н. Султановой «История Башкортостана. Древность. Средневековье». Уфа: Китап, 2009. - 496 с. // Проблемы востоковедения. 2012. № 1 (55). С. 84-86.
14. Валеев Г.К. Заселение Южного Урала башкирами // Знамя труда. URL: http://zt74.ru/417-2012-09-27-05-21-14/ (Дата обращения: 13.01.2020).
15. Кузеев Р.Г. О национальных движениях, суверенитете, федерализме // Этнополитическая мозаика Башкортостана. Т. 2. М., 1992. С. 27-32.
16. Гумеров Ф.Х. У истоков борьбы за суверенитет Башкортостана, 1917-1925 гг.: док. и материалы. Уфа: Китап, 1997. 232 с.
17. Самигуллин В.К. Конституционное развитие Башкирии. Уфа: БашГУ, 1991. 176 с.
18. Исхаков Д.М. Из истории изучения формирования тюркоязычного населения Пермского края // Пятифан. URL: http://5fan.ru/wievjob.php?id=65117 (Дата обращения: 13.01.2020).
19. Башкирская нация: страницы истории // Абай. URL: 3post/12596 (Дата обращения: 05.03.2020).
20. Образование БАССР: сб. док. и материалов. Уфа, 1959. 827 с.
21. Аюпов М.А. Особенности государственного развития Башкортостана в новейшее время (к 100-летию образования Башкирской автономии) // Проблемы востоковедения. 2019. № 1 (83). С. 28-34.
REFERENCES
1. Bashirov, Ya.A. Novyj vzglyad na istoriyu narodov Urala i Povolzh'ya [A New View on the History of the Urals and the Volga Region Peoples]. Ufa: Kitap Publ., 2012. 238 p. (in Russ.).
2. Enikeyev, Z.I. Pravovoy status Bashkortostana v sostave Rossii (XV-XXI vv.): Istoriya i sovremennost' [The Legal Status of Bashkortostan in the Composition of Russia (the XV-XXI Centuries): History and Modern Times]. Abstract of Ph.D. Thesis. Moscow, 2003. 41 p. (in Russ.).
3. Gumilev, L.N. Drevnyaya Rus' i Velikaya step' [Ancient Rus and the Great Steppe]. Moscow: Mysl', 1993. 848 p. (in Russ.).
4. Egorov, VL. Istoricheskaya geografiya Zolotoy Ordy v XIII-XIV vv. [The Historical Geography of the Golden Horde in the XIII-XIV Centuries]. Moscow: Nauka Publ., 1985. 248 p. (in Russ.).
5. Munchaev, Sh.M., Usmanov, V.M. Istoriya Rossii [Russia's History]. Moscow: Norma Publ., 2003. 752 p. (in Russ.).
6. Malikov, M.F. Geneticheskie osnovy regional'nogo prava [Genetic Principles of the Regional Law]. Ufa: Gilem Publ, 2012. 457 p. (in Russ.).
7. Kuzeyev, R.G. Proiskhozhdenie bashkir [The Origin of the Bashkirs]. Ufa: Gilem Publ., 1996. 176 p. (in Russ.).
8. Mazhitov, N.A., Sultanova, A.N. Istoriya Bashkortostana. Drevnost'. Srednevekov'ye [The History of Bashkortostan. Antiquity. The Middle Ages]. Ufa: Kitap Publ., 2009. 496 p. (in Russ.).
9. Yuldashbaev, B.Kh. Otkuda est' poshla zemlya bashkirskaya? [From Where Did the Bashkir Land Begin?]. In: Problemy realizatsii suvereniteta Respubliki Bashkortostan [The Realization of the Republic of Bashkortostan's Sovereignty]. Sterlitamak: Bashkir State University, 1999. Vol. 1. 396 p. (in Russ.).
10. Lossievsky, M.V. Koe-shto o Bashkirii i bashkirakh v ikh proshlom i nastoyashchem [Something about Bashkiria and the Bashkirs in Their Past and Present]. Ufa, 1907 (in Russ.).
11. Aminev, Z.G. O gosudarstvennosti bashkir srednevekov'ya [On the Nation-building of the Bashkirs during the Middle Ages]. Vatandash - The Compatriot Journal. 2016. No. 3. P. 31-39 (in Russ.).
12. Valeyev, D.Zh., Yanguzin, R.Z. K voprosu o formirovanii bashkirskoy narodnosti (k postanovke problemy) [On the Issue of the Bashkir People's Formation (Problem Statement)]. In: Sbornik aspirantskikh rabot Sverdlovskogo yuridicheskogo instituta. Vyp. 14 [Collected Papers of Sverdlovsk Law Institute Postgraduate Students. Issue 14]. Sverdlovsk, 1972. P. 95-106 (in Russ.).
13. Malikov, M.F. O monografii N.A. Mazhitova, A.N. Sultanovoy "Istoriya Bashkortostana. Drevnost'. Srednevekov'e". - Ufa: Kitap, 2009. - 496 p. [On the Monograph by N.A. Mazhitov, A.N. Sultanova The History of Bashkortostan. Ancient Times. The Middle Ages. - Ufa: Kitap Publ., 2009. - 496 p.]. Problemy vostokovedeniya -The Problems of Oriental Studies Journal. 2012. No. 1 (55). P. 84-86 (in Russ.).
14. Valeyev, G.K. Zaselenie Yuzhnogo Urala bashkirami [Peopling of the South Urals by the Bashkirs]. Znamya truda. URL: http://zt74.ru/417-2012-09-27-05-21-14/ (Accessed January 13, 2020) (in Russ.).
15. Kuzeyev, R.G. O natsional'nykh dvizheniyakh, suverenitete, federalizme [On the National Movements, Sovereignty, and Federalism]. In: Etnopoliticheskaya mozaika Bashkortostana. T. 2 [The Ethnopolitical Mosaic of Bashkortostan. Vol. 2]. Moscow, 1992. P. 27-32 (in Russ.).
16. Gumerov, F.Kh. U istokov bor 'by za suverenitet Bashkortostana, 1917-1925 gg.: dok. i materialy [At the
Origins of the Struggle for Bashkortostan's Sovereignty, 1917-1925: Documents and Materials]. Ufa: Kitap Publ., 1997. 232 p. (in Russ.).
17. Samigullin, V.K. Konstitutsionnoe razvitie Bashkirii [Constitutionally Acceptable Development of Bashkiria]. Ufa: Bashkir State University, 1991. 176 p. (in Russ.).
18. Iskhakov, D.M. Iz istorii izucheniya formirovaniya tyurkoyazychnogo naseleniya Permskogo kraya [From the History of Studying the Formation of the Perm Region's Turkic-Speaking Population]. In: Pyatifan. URL: http://5fan.ru/wievjob.php?id=65117 (Accessed January 13, 2020) (in Russ.).
19. Bashkirskaya natsiya: stranitsy istorii [The Bashkir Nation: Chapters of History]. In: Abay. URL: http://abai. kz/post/12596 (Accessed January 13, 2020) (in Russ.).
20. Obrazovanie BASSR: sb. dok. i materialov [The Formation of the BASSR: Collected Documents and Materials]. Ufa, 1959. 827 p. (in Russ.).
21. Ayupov, M.A. Osobennosti gosudarstvennogo razvitiya Bashkortostana v noveisheye vremya (k 100-letiyu obrazovaniya Bashkirskoy avtonomii) [Peculiarities of the State Development of Bashkortostan in Modern Times (to the Centenary of the Bashkir Autonomy)]. Problemy vostokovedeniya - The Problems of Oriental Studies Journal. 2019. No. 1 (83). P. 28-34 (in Russ.).
