CC BY
125
ISSN 0869-4362
Русский орнитологический журнал 2012, Том 21, Экспресс-выпуск 805: 2533-2542
К экологии белой куропатки Lagopus lagopus на Новосибирских островах
А. А. Кищинский
Второе издание. Первая публикация в 1974*
Новосибирская популяция белой куропатки Lagopus lagopus во многих отношениях представляет интерес. Известно, что вид L. lagopus имеет субарктическое и бореальное распространение, и подзона арктической тундры — предел его продвижения на север. В арктические тундры белая куропатка проникает недалеко и на зиму откочёвывает в кустарниковую тундру и лесотундру. Единственным исключением является популяция, населяющая Новосибирские острова и большую часть года обитающая в условиях арктических пустынь и северной части арктических тундр. Популяционно-экологические особенности, которые выработались у новосибирских белых куропаток в столь необычных для вида условиях, крайне интересны. Следует иметь в виду, что именно на Новосибирских островах отсутствует тундряная куропатка Lagopus mutusf - вид, обычно распространенный гораздо дальше на север и населяющий многие арктические острова, где обитают популяции, своеобразные в экологическом отношении. Напрашивается мысль о параллелизме в развитии высокоарктических популяций обоих видов.
Наконец, требует решения вопрос об изоляции новосибирской популяции, степени её отличий в общем ряду форм Lagopus lagopus и, следовательно, о её таксономическом статусе. Заслуживает внимания вопрос об исторических корнях нынешнего распространения белых куропаток в восточносибирском секторе Арктики.
Первые упоминания о новосибирских куропатках имеются уже в работе М.М.Геденштрома (1830), но лишь А.Бунге (Bunge 1887) впервые указал, что здесь обитает именно этот вид. Довольно подробные наблюдения над новосибирской белой куропаткой были проведены в течение круглого года зоологами Русской полярной экспедиции на яхте «Заря» (Бируля 1907). В последние десятилетия некоторые материалы, собранные Г.Л.Рутилевским (1958, 1963), Б.Н.Городковым и Е.С.Ко-роткевичем (1957), С.М.Успенским (1963), касаются в основном эколо-
* Кищинский А. А. 1974. К экологии белой куропатки на Новосибирских островах //Орнитология 11: 198-205.
+ Не исключено, что тундряная куропатка в очень малом количестве обитает на останцовых массивах острова Большой Ляховский. В Зоологическом институте АН СССР имеется оттуда самец от 4 июля 1929 (№ 9311). Предположительные указания на это есть и у А.А.Бирули (1907).
гии птиц в летний период. Основой для настоящего сообщения послужили наблюдения, проведённые нами в марте-мае 1968 года на островах Котельный и Бельковский*.
Белая куропатка населяет весь Новосибирский архипелаг; отдельные пары гнездятся даже на острове Беннета (Успенский 1963). Птицы проводят на островах значительную часть зимы, улетая лишь на время полярной ночи. По данным А.А.Бирули (1907), белые куропатки откочёвывают с островов в конце октября — ноябре и вновь появляются в марте-апреле. М.И.Бруснев в 1903 году видел мигрировавших куропаток в проливах между островами уже с 24 февраля. Во время перелёта через проливы птицы отдыхают в торосах (Бруснев 1904; Бируля 1907). В 1935-1951 годах белые куропатки прилетали на острова в середине февраля - начале апреля (см. таблицу). Мы встречали куропаток по всему острову Котельный и на острове Бельковский начиная с конца марта. Впоследствии мы не наблюдали «прилёта» или увеличения численности птиц, а в начале мая пары уже находились на гнездовых местах. Некоторая часть популяции белой куропатки остаётся на островах на всю зиму и встречается даже в разгар полярной ночи. Это отмечал ещё А.А.Бируля (1907).
Даты прилёта белых куропаток Lagopus ^орыз на Новосибирские острова
(по данным полярных станций)*
Станция Годы
1935 1940 1941 1948 1949 1950 1951 1952
Кигилях 27.02 31.03 — 01.04 18.03 22.03 16.02 10.01
(03.03) (04.03) (14.01)
Санникова — — — 16.03 15.03 08.03 — —
(26.03) (15.04) (20.04)
Котельный — — 20.03 середина — — 24.03 —
(25.03) апреля (05.04)
* Даты без скобок — первое появление куропаток, даты в скобках — массовый прилёт.
При маршрутных учётах в марте-апреле на острове Котельный отмечено 34 особи на 190 км подходящих местообитаний, а на острове Бельковский — 3 на 50 км (при ширине учётной полосы 100-160 м). Таким образом, плотность популяций на Котельном была близка к 1.5 особи на 1 км2, а на Бельковском — к 0.5 ос./км2. Маршруты показали, что белые куропатки приурочены в конце зимы к прибрежным частям островов (до 10-20 км от берега), а во внутренних частях, где значи-
* Кроме того, некоторые сведения взяты из фенологических дневников полярных станций Кигилях, Шалаурово, Санникова и Котельный за 1935-1952 годы. Благодаря любезности проф. А.И.Иванова изучены коллекционные материалы, имеющиеся в Зоологическом институте АН СССР. Ботанические определения произведены проф. Б.А.Тихомировым. В полевых исследованиях принимал участие В.А.Папонов.
тельно меньше выдувов, они почти не встречаются. Учитывая это, общую численность белых куропаток на острове Котельный можно считать близкой к 10 тыс., на острове Бельковский — 2-3 тыс. особей.
Маршрутные учёты пар на гнездовых участках были проведены в начале брачного периода (3-6 мая) на Котельном. На 140 км маршрута (около 1500 га) было учтено 15 пар; плотность популяции в начале гнездования в благоприятных местах — около 1 пары на 1 км2, а общая численность птиц, гнездящихся на Котельном — 5-7 тыс. пар. Местами плотность может быть значительно выше (например, у мыса Вознесения на Новой Сибири в 1902 году — см.: Бируля 1907). Численность белых куропаток, по словам охотников-промысловиков, много лет живущих на островах, меняется по годам. В 1968 году она была сравнительно невысокой. Несомненно, что в целом для новосибирской популяции характерна значительно более низкая плотность, чем, например, для субарктических популяций.
В отличие от субарктических популяций белых куропаток, скапливающихся на зиму в узколокализованных биотопах (поймах рек, кустарниковой тундры и лесотундры) и образующих там большие стаи, новосибирская популяция зимой использует всю заселённую территорию сравнительно равномерно и распределена диффузно. Птицы встречаются в прибрежных частях островов более или менее повсеместно (там, где есть выдувы и места для ночёвок) поодиночке, по двое или стайками по 8-9 особей. Средняя величина группы в марте-апреле составляет 3.0 особи. По общему впечатлению, новосибирские белые куропатки сохраняют зимой и некоторую привязанность к территории.
Зимнее питание новосибирской белой куропатки коренным образом отличается от питания субарктических популяций. На островах отсутствуют кустарники; из-под снега на выдувах торчат только сухие стебли и листья злаков и осок, которые куропатка не ест. Птицы раскапывают неглубокий (2-5 см) снег у основания кочек на выдувах, на вершинах и склонах холмов в сухой холмистой тундре, и выклёвывают вегетативные части растений, ушедшие осенью под снег в зелёном состоянии и «законсервированные» морозом. Судя по поедям, в наибольшем количестве используются тонкие зелёные побеги и свежие корешки Salix polaris (отмершие верхние части побегов с прошлогодними листьями отбрасываются), зелёные розетки и зимующие почки Saxifraga caespi-tosa, Potentilla emarginata, Draba sp., семенные коробочки Papaver polare (рис. 1).
В зобах двух самцов, добытых 7 апреля и 4 мая, от 55 до 95% содержимого составляли побеги с почками, почки и мелкие обкусанные сверху зелёные веточки Salix polaris (длиной 2-7, изредка до 18-26 мм) и небольшое количество обрывков корешков того же размера; общее число кусочков 637-1436, общая длина обкусанных побегов 315-822 см.
Существенную долю составляли свежие семенные коробочки Papaver polare (до 30% содержимого), зелёные прикорневые розетки Draba sp. (до 10%), свежие зелёные листовые «почки» Potentilla emarginata и сухие семенные коробочки Cerastium bialynickii. Единично встречались зелёные листья Salix polaris, Cochlearia arctica, Papaver polare, Saxifraga nivalis, злаков sp., плодоложа Ranunculus nivalis, зелёные листовые розетки Saxifraga caespitosa, побеги Stellaria (edwardsii ?); мхи Dicranum elongatum и Dicranum sp., лишайник sp. Около 20-30% содержимого зобов составлял гравий 2-4 мм в поперечнике; сбор его на тундровых выдувах и морских косах не представляет труда. Вес полного зоба 33.0 г. Зобы 4 птиц, вскрытых 10-13 марта 1902, имели почти такое же содержимое (Бируля 1907).
Рис. 1. Растения, служащие пищей белым куропаткам зимой на Новосибирских островах: 1 — веточки Salixpolaris (а — деревянистые нижние и омертвевшие верхние части побега, не поедаемые
куропатками; б — живые зимнезелёные части побега и зимующие почки, интенсивно используемые птицами); 2 — семенные коробочки Papaver polare; 3 — розетки Potentilla emarginata (а — общий вид розетки с мёртвыми наружными листьями и зелёной «почкой» внутри; б — зелёные «почки», служащие птицам
пищей); 4 — семенные коробочки Cerastium bialynickii; 5 — лист Saxifraga nivalis; 6 — плодоложа Ranunculus nivalis', 7 — зелёные побеги Stellaria (edwardsii ?); 8 — розетка Saxifraga caespitosa (а — общий вид розетки с мёртвыми наружными листьями и зелёной «почкой» внутри, б — зелёная «почка», служащая пищей); 9 — розетки Draba sp. с отмершими листьями снаружи и зелёными внутри.
В целом для зимнего питания новосибирской популяции белой куропатки, в отличие от субарктических популяций, характерно отсутствие грубых веточных кормов и, следовательно, качественно иной химический состав пищи, в частности, бедность её клетчаткой и богатство протеином (известно, что зимнезелёные части арктических травянистых растений содержат до 20-25% протеина). Интересно также, что зимнее питание очень сходно с летним (Городков, Короткевич 1957),
опять-таки в противоположность питанию субарктических популяций белой куропатки, для которого характерны кардинальные сезонные различия, в частности, в качестве потребляемых кормов. Некоторую параллель можно обнаружить здесь с питанием тундряной куропатки в высоких широтах — на Шпицбергене и в Гренландии (Johnsen 1941; Gelting 1937).
Стоит отметить, что новосибирская популяция дикого северного оленя Rangifer tarandus, зимующая на островах, добывает корм примерно так же и поедает те же части растений (северные олени, кроме того, в большом количестве едят зелёные подснежные листья осок и злаков). Иногда куропатки сопутствуют стадам оленей, пользуясь результатами тебенёвки.
Отличительной чертой новосибирских куропаток является зимнее накопление подкожного жира, который сохраняется до весны. Это было отмечено ещё А.А.Бирулей (1907). Самцы, добытые нами в апреле-мае, сохраняли отложения жира по птерилиям до 4-5 мм. Для птиц рода Lagopus это приспособление вообще необычно, и его можно считать следствием достаточно долгой эволюции в высокоарктических условиях. Здесь также можно провести аналогию с тундряной куропаткой Шпицбергена, которая, в отличие от прочих популяций этого вида, сильно жиреет (Johnsen 1941). Интересно, что способность к жиро-накоплению параллельно развилась в однородной среде у двух близких форм. Биологический смысл этого явления можно видеть в следующем. В отличие от субарктических популяций, постоянно обеспеченных кормом (хотя бы веточным), в арктической пустыне вследствие пурги и снегопадов куропатки могут испытывать более длительные голодовки; способность к накоплению резервных веществ в этих условиях полезна и могла быть закреплена отбором.
Вес добытых нами самцов 705 и 719 г, что значительно превышает вес птиц из материковых тундр Евразии в соответствующий сезон (Се-мёнов-Тян-Шанский 1960).
В арктической тундре с её плотными снегами места, удобные для ночёвки куропаток, имеются далеко не везде. Птицы ночуют там, где есть надувы рыхлого снега: либо на байджарахах* и между ними, либо в прибрежных торосах, либо на песцовых пастях. Приуроченность значительной части зимующей популяции к приморской местности объясняется отчасти и большим обилием там мест для ночёвки. На ночёвку в торосы собирается до 15 птиц. Днём таких стай не встречалось, видимо, они непостоянны и после ночёвки разбиваются. Во второй поло-
* Байджарахи (якутск.) — конические бугры высотой до нескольких метров, образующиеся в результате таяния трещинных льдов, обнажаемых при эрозии склонов. Байджарахи, располагающиеся грядами вдоль склонов (в особенности приморских), очень характерны для ландшафта Новосибирских островов.
вине апреля, при почти круглосуточном дне, куропатки спят и среди дня; случалось вспугивать спящих птиц днём, при ярком солнце. Все найденные лунки очень неглубокие (глубиной 10-14 см; рис. 2); по-видимому, спящая птица не закрыта снегом, а сидит, вжавшись в снеговую ямку. Выходит куропатка из лунки «пешком», следов от крыльев у лунок видеть не приходилось.
Весенние периодические явления начинаются в совершенно иной фенологической обстановке, чем у субарктических популяций. Самцы начинают весеннюю линьку в апреле. Первые самцы с перьями брачного наряда наблюдались в 1902 году 28 апреля (Бируля 1907); в 19351939 годах, по данным полярных станций, 18 апреля — 3 мая; нами в 1968 году — 16 апреля. Все самцы, встреченные 3-6 мая 1968, имели полный или почти полный брачный наряд. А.А.Бируля в 1902 году наблюдал таких самцов с 16 мая до конца июня. В Зоологическом институте АН СССР (ЗИН) имеется самец в полном брачном наряде от 21 мая 1901 (№ 24138). Календарно сроки предбрачной линьки самцов совпадают с таковыми в лесотундре и южной тундре, но фенологически они значительно отличаются. В лесотундре к началу мая устанавливаются положительные дневные температуры и появляется множество проталин, а на Новосибирских островах в это время ещё настоящая зима. Так, на острове Котельный во второй половине апреля 1968 года средние суточные температуры равнялись минус 15-20°, а максимальные минус 12-19°С; проталины появляются только в конце мая. Правда, и в конце апреля — начале мая много выдувов, и это отчасти маскирует самца в брачном наряде.
Б
Рис. 2. Место ночёвки белой куропатки в прибрежных торосах. Остров Котельный, 15 апреля 1968. А — разрез, Б — план. 1 — торосы; 2 — снег; 3 — выброс снега перед ночёвочной лункой; 4 — размеры в см; 5 — следу куропатки; 6 — помёт птицы в лунке.
У самок весенняя линька начинается во второй половине мая (Би-руля 1907); в ЗИН есть 3 самки с острова Большой Ляховский от 20-24 мая 1929, начавших весеннюю линьку.
Брачный период в 1968 году начался в первых числах мая. Все куропатки, встреченные 3-6 мая, держались парами на гнездовых местах, и самцы токовали, хотя и неинтенсивно. В это время ещё лежал сплошной снег; среднесуточные температуры равнялись минус 13-19°, а максимальные — минус 10-15°С. Таким образом, фенологическая обстановка весенних явлений в жизни новосибирской популяции белой куропатки и, следовательно, сигнальные моменты, корректирующие их развитие, иные, чем в субарктических популяциях.
Территории, занимаемые отдельными парами в начале мая, имели в поперечнике около 500 м. Каждая из них представляла собой участок холмистой тундры с большим количеством выдувов и обязательной грядой байджарахов, служащих и местами ночёвки, и «наблюдательными пунктами» самцов. Для того же используются и песцовые пасти. В понижениях и логах ручьёв — «рассохах», занесенных глубокими снегами, куропатки не держались.
Врагов у новосибирской белой куропатки зимой мало. Песцы Alopex lagopus их почти не ловят; остатки куропатки в помёте песца мы нашли лишь однажды и не обнаружили ни в одном из 137 вскрытых желудков. Полярные совы Nyctea scandiaca на зиму обычно улетают. Куропатки очень осторожны, постоянно осматривают окрестности, сидя на вершинах холмов, пастях и байджарахах, и обычно не подпускают человека ближе чем на 70-100 м; отстрел их зимой труден. Эта осторожность объясняется, вероятно, боязнью песцов и сов; вездеход птицы иногда подпускают метров на 30. Добываются охотниками в зимнее время случайно и вряд ли более нескольких десятков в год. Специально на куропаток не охотятся, а убить птицу из карабина (при охоте на оленей) не просто. Общая зимняя гибель от естественных врагов и человека, видимо, ничтожна.
Новосибирская белая куропатка была выделена П.В.Серебровским в самостоятельный подвид Lagopus lagopus birulai Serebrowski 1926 на основании более крупных размеров (длина крыла самцов 223-240, самок 206-215 мм). Впоследствии таксономическая самостоятельность этой формы была подвергнута сомнению, и большинство современных исследователей не признаёт её.
Несколько более крупные размеры сами по себе ещё не решают вопрос о самостоятельности популяции. Однако, во-первых, этот признак (соответствующий, кстати, правилу Бергманна) достаточно устойчив. Во-вторых, брачное и летнее перо у птиц обоих полов, хранящихся в коллекции ЗИН (9 экз.), темнее, чем у Lagopus lagopus из материковой Якутии, и не ржавого, а каштанового оттенка. Наконец, следует при-
нять во внимание и особенности экологии новосибирской популяции белой куропатки. Она весьма существенно отличается от якутских материковых популяций, известных по исследованиям А.А.Романова (1934) и др. Некоторые из экологических черт новосибирских белых куропаток, например, особый качественный характер зимнего питания, способность к накоплению жира, фенологическая приуроченность весенней линьки и брачного периода и т.д., могли появиться лишь в результате достаточно длительного существования в высокоарктических условиях. Дифференциация новосибирской популяции от материковых, на наш взгляд, вполне может быть оценена подвидовым уровнем, и наименование Lagopus lagopus birulai следовало бы вернуть в употребление.
Интересно, что в экологии высокоарктических популяций L. lagopus и L. mutus выработались некоторые параллельные черты (диффузное распределение, характер сезонных изменений питания, способность к накоплению жира). Эти параллелизмы, а также особенности распространения обоих видов в высокой Арктике могут быть объяснены историческими причинами.
Из современных геологических представлений следует, что в позд-нечетвертичное время на месте окраинных морей восточносибирского сектора Арктики существовала обширная озёрно-аллювиальная равнина, простиравшаяся к северу до 78-80° с.ш., лишённая горных поднятий (кроме останцовых массивов нынешних Новосибирских островов), свободная от покровных льдов и занятая (в самом конце плейстоцена, в каргинское время) южнотундровой и лесотундровой растительностью (Сиско 1962; Баранова, Бискэ 1964). Как на материке, так и на Новосибирских островах найдена богатая ископаемая фауна той эпохи, относимая к верхнепалеолитическому комплексу.
Естественно предположить, что в конце плейстоцена эту сушу заселяла и белая куропатка — обычный представитель того же комплекса (хотя с самих островов ископаемых находок её нет). Впоследствии, в результате трансгрессии моря, новосибирская популяция L. lagopus была изолирована от материковых (зимние кочёвки на материк, вероятно, сформировались ещё в период сухопутной связи). Острова разъединились с материком не раньше конца каргинского века, т.е. не более 10 тыс. лет назад (Сиско 1962).
Таким образом, возраст обособления новосибирской популяции белой куропатки можно оценить несколькими тысячами лет. Голоценовые изменения климата постепенно трансформировали среду обитания популяции. Ещё во время послеледникового климатического оптимума на острове Котельный существовали кустарниковые тундры (Городков 1956; Сиско 1962), а к концу голоцена там сформировались современные арктические тундры и арктические пустыни. Новосибирская попу-
ляция белой куропатки смогла выжить, вероятно, выработав описанные выше экологические особенности и претерпев изменения, оцениваемые уже таксономически.
Тундряная куропатка не смогла освоить верхнечетвертичную сушу арктического шельфа, по-видимому, из-за отсутствия подходящих горных биотопов. Зато она заселила острова приатлантической Арктики — Землю Франца-Иосифа, Шпицберген, Гренландию, Канадский архипелаг. Белая куропатка не проникла на арктические острова, кроме Новосибирских — ни на Северную Землю, ни на Шпицберген, ни на Землю Франца-Иосифа. Эти острова никогда не соединялись с равнинами, где в верхнечетвертичное время мог обитать этот вид. Поскольку ни на одном из высокоарктических островов близкие виды L. lagopus и L. mutus не обитали совместно, экологическая дифференциация между ними (существующая везде, где оба эти вида живут рядом) не выработалась. Наоборот, сходные условия высокой Арктики определили, вероятно, параллельные направления отбора, сформировавшие у обоих близких видов сходные экологические особенности.
Литература
Баранова Ю.П., Бискэ С.Ф. 1964. История рельефа Сибири и Дальнего Востока. Северо-Восток СССР. М.: 1-289. Бируля А. 1907. Очерки из жизни птиц полярного побережья Сибири // Зап. Акад.
наук по физ.-мат. отд. Сер. 8. 18, 2: I-XXXVI, 1-157. Бруснев М. 1904. Отчёт начальника экспедиции на Ново-Сибирские острова для
оказания помощи барону Толлю // Изв. Акад. наук. Сер. 5. 20, 5: 161-194. Геденштром М.М. 1830. Отрывки о Сибири. СПб.
Городков Б.М. 1956. Растительность и почвы о. Котельного (Новосибирский архипелаг) // Растительность Крайнего Севера СССР и её освоение. М.; Л.: 2. Городков Б.Н., Короткевич Е.С. 1957. Питание белой куропатки в зоне арктических пустынь // Зоол. журн. 36, 9: 1382-1384. Романов А.А. 1934. О белой куропатке (Lagopus albus) Ленско-Хатангского района // Тр. Аркт. ин-та 11: 45-54. Рутилевский Г.Л. 1958. Птицы острова Большого Ляховского // Проблемы Арктики. Л., 4: 79-90.
Рутилевский Г.Л. 1963. Птицы о. Столбового // Тр. Аркт. и Антаркт. науч.-
исслед. ин-та 224: 93-117. Семёнов-Тян-Шанский О.И. 1960. Экология тетеревиных птиц // Тр. Лапландского заповедника 5: 1-318. Сиско Р.К. 1962. Четвертичный период и палеогеография // Тр. Аркт. и Антаркт.
науч.-исслед. ин-та 236. Успенский С.М. 1963. Птицы и млекопитающие о. Беннета // Тр. Аркт. и Антаркт. науч.-исслед. ин-та. 224: 180-205. Bunge A. 1887. Bericht über den ferneren Gang der Expedition. Reise nach den Neusibirischen Inseln. Aufenthalt auf der Grossen Ljachof-Insel // Beitr. Kennt. Russ. Reiches. Folge 3. 3: 231-284.
Gelting P. 1937. Studies on the food of the East-Greenland ptarmigan especially in
the relation to vegetation and snow-cover //Meddelelser om Grönland 116: 1-19в. Johnsen S. 1941. Remarks on the Svalbard Ptarmigan (Lagopus mutus hyperboreus Sundev.) // Berg. Mus. Àrbok 3, 8: 1-3G.
Ю ^
ISSN 0869-4362
Русский орнитологический журнал 2012, Том 21, Экспресс-выпуск SOS: 2542-2544
Регистрации обыкновенного скворца Sturnus vulgaris и ходулочника Himantopus himantopus на Камчатке
О. Ю. Рождественский, О. П. Курякова
Олег Юрьевич Рождественский. Ул. 7G лет Октября, д. 5, кв. 3,
село Мнльково, Камчатский край, 684300, Россия Ольга Пимоновна Курякова. E-mail: kuryakova-olga@mail.ru
Поступила в редакцию 20 октября 2012
В окрестностях села Мнльково (Центральная Камчатка) мы регулярно проводим орнитологические наблюдения на мелиорированном поле, прилегающем к автодороге Мнльково — Aтласово. Здесь между 2-м и 3-м километрами трассы весной образуются две большие лужи, что делает это место привлекательным для мигрирующих птиц. В 2G11 году мы зарегистрировали тут обыкновенного скворца Sturnus vulgaris. Одиночную особь впервые встретили 19 мая, наблюдали и фотографировали её более часа. Затем ещё дважды, 23 и 25 мая, видели здесь, вероятно, эту же птицу. Скворец активно кормился на краю одной из луж. В эти дни в районе наблюдений были отмечены также чирок-свистунок Anas crecca, фифи Tringa glareola, чернозобик Calidris alpina, большой веретенник Limosa limosa, полевой жаворонок Alauda arvensis.
На следующий год в этом же месте мы обнаружили уже трёх скворцов (рис. 1), за которыми наблюдали в течение в дней в период с 11 по 22 мая. Скворцы кормились на лугу, затем перелетали на ближние ивы и подолгу на них сидели, издавая негромкие мелодичные звуки. В эти дни мая на лужах в окрестностях Мильково, помимо скворцов, держались различные утки (Anas clypeata, Anas penelope, Anas crecca, Aythya fuligula), кулики (Tringa glareola, Tringa nebularia, Tringa erythropus, Calidris subminuta, Numenius madagascariensis, Limosa limosa), чайки (Larus ridibundus) и воробьиные (Alauda arvensis, Motacilla tschutschensis, Corvus corone).
