CC BY
61
2005 ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
Сею. 3. Вып. 3
ГИСТОЛОГИЯ. ИММУНОЛОГИЯ
УДК 591.481-11
А. К. Дондуа, А. Д. Харазова -
К 80-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ ПРОФЕССОРА А. А. ЗАВАРЗИНА
В сентябре 2005 г. исполнилось бы 80 лет со дня рождения Алексея Алексеевича За-варзина - выдающегося ученого и талантливого педагога. Он ушел от нас 12 лет назад весной 1993 г., не дожив до 70 лет.
В течение 25 лет А. А. Заварзин возглавлял кафедру цитологии и гистологии Биолого-почвенного факультета нашего университета. За это время ему удалось сделать невероятно много и оставить глубокий след в душах людей, соприкоснувшихся с ним. Это была удивительная личность - цельная, яркая, самобытная.
И сегодня, в год его 80-летнего юбилея и в год 30-летия Морской биологической станции университета, с которой Заварзина столь многое связывало, хотелось бы вспомнить что-то из того, что им сделано, и то, каким он был...
Алексей Алексеевич пришел в Университет в 1968 г. До этого он почти 10 лет проработал в Институте Цитологии АН ССР (фактически со дня основания Института в 1959 г.) вместе с профессором Л. Н. Жинкиным.
В то время его научные интересы сосредоточивались на проблемах пролиферации и дифференцировки клеток. Основным инструментом исследования стал метод авторадиографии, который был внедрен у нас в стране благодаря работам профессора Л. Н. Жинкина, начатым еще в Институте экспериментальной медицины, а затем продолженным в Институте цитологии. Огромную роль в развитии тимидиновой авторадиографии в нашей стране сыграл именно Алексей Алексеевич Заварзин, оказавший Льву Николаевичу существенную помощь в освоении и пропаганде этого метода. Примерно в течение 10 лет напряженной работы им был собран огромный фактический материал по изучению клеточных циклов в разнообразных тканевых системах млекопитающих на разных этапах их онтогенетического развития.
Ученики А. А. Заварзина вспоминают об этом периоде так: «А потом, как и прежде, был долгий, самоотверженный и изнуряющий труд по теме докторской диссертации. Надо было видеть А. А. в его полуподвальном ЦИНовском "кабинете на двоих" (рядом работала Г. С. Лебедева) среди груды препаратов, коробок и ... папиросного пепла. Как могла, помогала и столь же самоотверженно соучаствовала в работе сначала просто лаборант, а потом и жена 3. А. Зайченко (и все последующие годы она была рядом - как дома, так и на работе). Основным инструментом в исследованиях стал метод ^-тимидиновой авторадиографии, а результатом - углубленный анализ кинетики клеточных популяций эмбриональных и дефинитивных тканей млекопитающих. Это была гистология нового поколения, при которой гистогенетические аспекты исследования получали строгую количественную оценку. Среди работ этой новой волны - монография «Синтез ДНК и кинетика клеточных популяций в онтогенезе млекопитающих» (1967), которая стала первым крупным обобщением. Она же
© А. К. Дондуа, А. Д. Харазова, 2005
принесла А. А. степень доктора биологических наук в 1968 г. и всеобщее научное признание. Во всех дальнейших исследованиях по гистогенетической тематике ее нельзя было обойти, от нее можно было только оттолкнуться, чтобы идти дальше» [1, с. 341].
В этой монографии изложены результаты детальных исследований репродукции клеток и закономерностей синтеза ДНК в разных тканях млекопитающих в период раннего эмбриогенеза. На основе анализа провизорных тканей зародышевых оболочек и плаценты и изучения гистогенеза и физиологической регенерации тканей кожного эпителия и его производных, кишечного эпителия, печени, гладких мышц и других тканей А. А. Заварзин пришел к выводу о высокой пластичности процессов репродукции клеток в период гистогенеза и постулировал существование сложных регуляторных механизмов пролиферации в тканевых системах. Ему удалось доказать, что в ходе гистогенеза происходят обязательные изменения продолжительности периода синтеза ДНК, что опровергало бытовавшее в то время представление о постоянстве фазы синтеза ДНК.
Эти работы выдвинули Алексея Алексеевича в ряды ведущих гистологов страны, и вполне закономерно, что в 1968 г. он был приглашен проф. А. С. Данилевским (в то время деканом биолого-почвенного факультета Ленинградского университета) на должность заведующего кафедрой в университет.
В период работы в ЛГУ необычайно ярко и мощно проявились творческий потенциал и педагогический талант А. А. Заварзина. Он взвалил на себя огромную работу по созданию современных оригинальных курсов лекций и практикумов, подготовке нового научно-преподавательского состава и, конечно же, формированию нового научного направления кафедры.
А. А. Заварзин превратил факультетский курс гистологии, в котором по традиции в основном рассматривались ткани человека и некоторых млекопитающих, в курс сравнительной гистологии, охватывающий все важнейшие группы многоклеточных животных. Все это было тем более уместно, что именно кафедра гистологии Ленинградского университета была колыбелью теории параллельных рядов тканевой эволюции, предложенной академиком А. А. Заварзиным (старшим). Оригинальность курса сравнительной гистологии, созданного А. А. Заварзиным состояла в том, что он органически связывал данные и идеологию молекулярной и клеточной биологии с традиционными морфологическими дисциплинами и эволюционной теорией.
Пожалуй, лучше всего об этом времени рассказывает ученица А. А. Заварзина, студентка, а потом и сотрудница кафедры Е. Н. Горышина (в замужестве Мальская), отрывки из неопубликованных воспоминаний, которые приведены ниже.
«Я пришла на кафедру гистологии в 1972 г. ...Многие студенты после второго курса, наслушавшись гистологии у Заварзина, стремились записаться в гистологи. Мне это почему-то удалось, несмотря на конкурс, и на первой лекции по спецкурсу я сияла, как медный таз.
/ Мои смутные представления о гистологах и их профессоре опирались не только на лекции. ...Я пару раз посетила студенческий семинар, возглавляемый Алексеем Алексеевичем. ...На семинарах было шумно. Вопросы почему-то возникали у всех, научная истина рождалась весело и недисциплинированно. Профессор входил в азарт и гонял бедного докладчика до пределов его познаний. Эти турниры покорили меня окончательно.
Дальше было так: надо было выбирать тему курсовой. Профессор вызвал меня, величая коллегой. Скоро я выучила, что студентов он называет тремя способами: подчеркнуто по имени-отчеству, громогласно на весь коридор по фамилии, а если еще не помнит ни того, ни другого, то коллегой.
Свои интересы в гистологии я представляла плохо. Но помнила, каким открытием для меня было на лекциях, что гистология - это не тоскливое описание застывших под микроскопом картинок, что клетки в тканях имеют длительность жизни, созревают и стареют,
во что-то превращаются, куда-то ползут. Эта картина вечно текучего организма захватывала воображение самого А. А., и он как никто другой умел передать ее нам. Конечно, поэтому на кафедре царил метод авторадиографии, позволяющий увидеть ткани в динамике. За динамику я и выбрала кроветворную ткань.
Надо сказать, что интересы студента профессор старался учесть всегда, да и дальше при выполнении темы давал максимальную свободу. Метод бросания щенков в воду был у него в числе любимых (другим была "лаборантура", долгое ученичество на непрестижных должностях). Я и получила свой "глоток свободы". А. А. достал коробку с блоками: "Вот, порежьте для начала, здесь недифференцированные клетки должны иметь стадию покоя. Руководить темой буду я". Где-то через полгода он осведомился, как дела. И ведь была там стадия покоя! Что-что, а предугадывать результаты он умел.
...Кафедра была молодая: с приходом А. А. обновился почти весь ее состав. Работа не стремилась отлиться в какие-то стабильные формы. Главным было как раз другое: обновление и изменение всех лекционных курсов, стремление преподавать современное, буквально сегодняшнее состояние науки и вместе со студентами без всяких скидок эту науку делать. На кафедре царил дух той же динамики, что и в излюбленных наших объектах.
Как у А. А. на все хватало энергии, мне до сих пор непонятно. Но эта энергия передавалась всем. На ходу возникали темы студенческих докладов, подсказанные свежими статьями. На ходу и "на живую нитку", поначалу самим профессором, рисовались новые таблицы для лекций. (Рисовал А. А. точно, но весьма нехудожественно и очень скоро передал это дело сотрудникам, хотя каждую лекцию все равно сопровождал размашистыми рисунками на доске). На ходу создавались незабвенные "электронки" - наборы фотографий, переснятых из научных журналов, на фоне полного отсутствия атласов и других официальных пособий. Электронки нужны были для еженедельных практических занятий. И когда профессор решал, что весь набор в очередной раз надо менять, на кафедре на полгода воцарялся аврал, захватывающий всех, начиная с дежурных лаборантов и кончая, конечно же, самим A.A. Резался какой-то картон, дымились глянцеватели, фотокомната с лязгом выпускала очередного ослепленного дневным светом лаборанта (или аспиранта, или инженера -различий не делалось). И едва просохшие наборы неслись на занятие.
Такой злободневный и довольно корявый "самиздат", однако, давал основательную базу студентам. Фотографии, казалось бы, хаотично нахватанные из журналов с мятыми закладками, выстраивались как-то сами собой в систему. Слайды, переснятые из них же, хранились навалом в ящике профессорского стола, поцарапанные и без малейшей этикетки. Но на лекции они оказывались не только не перепутанными, но нанизанными на безупречную логическую нить. Самодельные таблицы нависали над вами в три ряда, и сбоку, а иногда и сзади, так что аудитория (а следом и голова ваша) буквально кишела гистологическими образами. И к концу курса мы получали эти образы обратно на экзаменах, иногда весьма фантастические, но большей частью узнаваемые. Экзамен по гистологии считался одним из самых грозных, и к нему готовились.
Таким же способом подбирался профессором сам лекционный материал. На знакомство с новой литературой у А. А. было отведено примерно полдня в неделю, всегда по пятницам, в библиотеке ЦИНа. Без конспектов, без видимой систематической проработки он ухитрялся сразу выделить самые важные идеи, красивые факты, перспективные теории. Картотеки профессор вроде бы и не вел, фамилии авторов часто забывал, ссылки на статьи существовали на каких-то странных клочках. И я была немало изумлена, когда в его монографии, вышедшей в 1975 г., обнаружила исчерпывающий и точный список и классической, и свежайшей литературы
Будучи в курсе всех значительных научных новинок, А. А. приносил студентам вороха ссылок на дополнительную литературу и - для наглядности - целые стопки русских и
англоязычных книг. Не знаю, верил ли он, что хоть кто-то из второкурсников все это прочтет. Он приносил новые книги и новые идеи просто потому, что они есть. Cogito ergo sum.
Это была органически присущая А. А. импровизационная манера работы. Он н© любил подробных планов. Для него весь мир был подвижным хаосом, в котором предстояло найти (или создать) закономерности. Сами лекции выглядели как блестящие импровизации, а их "конспекты" - все те же клочки бумаги с несколькими отрывочными фразами. Прочитать лекцию два года подряд одинаково было для А. А. немыслимо. И преподаватели, ведущие практику, в полном составе из года в год сидели на курсах гистологии и цитологии. Не только потому, что по прошлогодним конспектам работать с нынешними студентами было невозможно, но и потому, что лекции эти превращались в артистичные, мастерски построенные выступления человека, восхищенного своим предметом. Можно ли со страстью рассказать о фибробласте или о рибосоме? Когда-то, принимая вступительные экзамены, я просила абитуриентов: "Нарисуйте рибосому". Они очень смущались и ставили точку. В лекциях Заварзина на наших глазах из года в год рибосома расцветала, обрастала подробностями, даже какими-то чертами характера, становилась непохожей на другие рибосомы, превращалась в зеркало эволюции и тут же показывала границы возможностей этого зеркала. В самом деле, почему бы не извлечь закономерности организации всего живого из точки? Иногда я жалела студентов, которые слушали эти лекции всего один раз.
Каждую свою лекцию А. А. оценивал очень придирчиво и оценку свою выражал во всеуслышание. Впрочем, и нам спуску не давал, когда посещал проводимые нами занятия.
Через преподавание прошли все мы: младший персонал, аспиранты, научные сотрудники. Преподавание А. А. считал обязательным для научного роста» [2].
В те годы перед А. А. Заварзиным стояла стратегическая задача: на базе собственных сравнительно-гистологических исследований, используя методы авторадиографии, гистохимии и ультраструктурной морфологии, создать фактическую базу для нового курса общей и сравнительной гистологии, которого не было ни в одном университете СССР, да и в мировой практике.
И ему это удалось. Как указывалось выше, именно А. А. Заварзину удалось повернуть традиционный «медицинский» факультетский курс гистологии в совершенно другое русло, превратив его в курс сравнительной гистологии - истинно биологическую дисциплину, пронизанную эволюционной идеологией, охватывающую все важнейшие группы многоклеточных животных и впитавшую все современные достижения молекулярной и клеточной биологии. Такой курс давал студентам очень солидную базу, являясь по своей сути одним из основополагающих общебиологических курсов биолого-почвенного факультета.
Создание такого курса и нового направления исследований требовало более широких сопоставлений, чем это давала зоологическая и гистологическая литература того времени. Объекты для таких сопоставлений А. А. Заварзин нашел очень скоро - ими оказались представители беломорской фауны, в изобилии предоставляющие исследователю материал для сравнительных изысканий. Алексей Алексеевич был одним из инициаторов создания на Белом море университетской биологической станции, 30-летие которой отмечалось в нынешнем году. Эта дата совпала с 80-летием со дня рождения Алексея Алексеевича и не случайно то, что юбилейная сессия Морской биологической станции СПбГУ в феврале 2005 г. была посвящена памяти профессора А. А. Заварзина - человека, так много сделавшего для создания и успешной работы этой станции. Об этой стороне деятельности Алексея Алексеевича подробно рассказано в статье его ученицы А. Д. Харазовой в сборнике, выпущенном к 30-летию Морской биологической станции СПбГУ.
Широкие сравнительно-гистологические исследования, проводимые А. А. Заварзиным и его учениками, дали возможность обосновать на новом уровне принцип тканевого
параллелизма, являющийся ключевым для понимания филогенетической дифференцировки тканей животных. Этим принципом был буквально пронизан новый курс сравнительной гистологии, созданный А. А. Заварзиным и оставшийся навсегда в памяти тех, кому посчастливилось хоть раз прослушать лекции профессора.
Такие же принципы легли в основу и другого оригинального курса, разработанного А. А. Заварзиным - курса общей цитологии, задача которого, по мнению автора, состояла не просто в изложении конкретных данных о клеточном уровне организации живой материи, но и в обобщении всей совокупности данных о биологии клетки. Такие данные предоставляли науки, занимающиеся всеми возможными вариантами организации клеток - микробиология, зоология, ботаника и т. д. Недаром для профессора А. А. Заварзина принципиально важным являлось то обстоятельство, что в Ленинградском университете дисциплина «Общая цитология» преподавалась студентам на третьем году обучения, а не на первом курсе, как во многих других университетах страны, в том числе и Московском. Такая перестановка в учебном плане студентов-биологов нашего университета была произведена не без участия профессора Заварзина и вполне отвечала его убеждениям, согласно которым для плодотворного усвоения современных представлений об организации клетки (а именно это он и преподносил слушателям в своих лекциях, используя самые последние достижения науки), студентам необходима солидная предшествующая подготовка по биохимии, генетике, физиологии и т. д., не говоря уже о «конкретных» науках (выражение Алексея Алексеевича) - зоологии, ботанике, микробиологии и, конечно, сравнительной гистологии, которые описывали конкретные варианты организации клеток разных тканей и организмов.
При непосредственном участии Алексея Алексеевича и под его руководством были проведены широкие сравнительные исследования системной организации и морфофунк-ционалъных особенностей покровного и кишечного эпителиев, а также тканей внутренней среды. Изучение аналогичных структур у филогенетически отдаленных групп животных показало, что при наличии общих закономерностей организации данного типа ткани имеются существенные модификации, свойственные конкретному объекту. Полученные данные нашли отражение в многочисленных статьях и монографии «Основы частной цитологии и сравнительной гистологии многоклеточных животных», опубликованной в 1976 г.
Перу А. А. Заварзина принадлежат несколько учебников. В 1985 г. он издает учебник «Основы сравнительной гистологии», не имеющий аналогов в мировой учебной литературе. Второе, расширенное, издание этого учебника, работу над которым Алексей Алексеевич заканчивал, будучи уже тяжело больным, вышло в 2000 г. - уже после его кончины. Все необходимые изменения в текст вносили его ученики.
А. А. Заварзин был также автором двух учебников по цитологии: в 1982 г. выходят «Основы общей цитологии» (совместно с А. Д. Харазовой), а в 1992 г. - «Биология клетки: общая цитология» (совместно с А. Д. Харазовой и М. Н. Молитвиным).
Кафедра А. А. Заварзина приобрела большую популярность среди студентов-биологов. Талантливое преподавание, постоянное присутствие на кафедре, личный пример напряженной работы привлекали к нему многочисленных учеников. Он никогда не ограничивал научные интересы сотрудников и студентов, даже если они находились вне русла основных интересов профессора. Так, при поддержке А. А. Заварзина на кафедре, помимо сравнительно-гистологических исследований, развивались также и другие направления -традиционное Нейрогистологическое, цитологическое и цитофизиологическое (исследования клеточных механизмов адалтаций животных к факторам среды). Интенсивно развивались связи с учебными и научно-исследовательскими учреждениями города и страны - студенческие научные работы выполнялись под руководством специалистов из академических институтов, ведущие специалисты в тех или иных областях читали соответствующие курсы студентам СПбГУ.
Педагогическая деятельность А. А. Заварзина не ограничивалась рамками Ленинградского университета. Его неоднократно приглашали читать лекции в университеты разных городов нашей страны. Благодаря его усилиям была создана типовая министерская программа по курсу гистологии - сравнительной гистологии, преподавание которой он активно пропагандировал в университетском сообществе. Для этого Заварзин организовал школу-семинар для преподавателей гистологии на базе Московского университета, активно разрабатывал проблемы преподавания биологии в высшей школе. Он был Профессором -Педагогом с большой буквы. Недаром он всегда говорил, что для него самое высокое звание - Профессор Ленинградского университета.
Он был необычайно яркой личностью и, как ко всякой неординарной фигуре, к нему можно было относиться по-разному. Но никто, кому довелось хоть раз в жизни встретиться с профессором Алексеем Алексеевичем Заварзиным, никогда его не забудет.
Summary
DonduaA. К., Kharazova A. D. То the 80-th anniversary of Professor A. A. Zavarzin.
The article is devoted to Professor A. A. Zavarzin (Department of Cytology and Histology of the Faculty of Biology and Soil Sciences of St. Petersburg State University) who would be 80 in 2005.
Литература
1. Анисимов А. П., Исаева В. В., Харазова А. Д. А. А. Заварзин (к 70-летию со дня рождения) // Биология моря. 1995. Т. 21, № 5. С. 341-343. 2. Архив кафедры цитологии и гистологии СПбГУ.
Статья поступила в редакцию 5 мая 2005 г.
\
