CC BY
64MODERN ORIENTAL STUDIES
СОВРЕМЕННЫЕ ВОСТОКОВЕДЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
ISSN: 2686-9675
INTERNATIONAL SCIENCE JOURNAL / МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ
JAPAN-KOREA RELATIONS IN MEDIEVAL PERIOD: JOSEON'S POLICY TOWARDS JAPAN
ЯПОНО-КОРЕЙСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В СРЕДНИЕ ВЕКА: ПОЛИТИКА ЧОСОНА ПО ОТНОШЕНИЮ К ЯПОНИИ
Мухаметзянов Рустем Равилевич, к.и.н., доцент, Хасанова Анита Раиловна, студент, Кафедра алтаистики и китаеведения, Казанский (Приволжский) федеральный университет [email protected]
АННОТАЦИЯ
С основанием Чосона требовалось упрочнить внутренние и внешние позиции нового государства. Во-первых, Чосон получил письменную инвеституру от Китая, что означало признание нового корейского государства. Во-вторых, японские пираты постоянно грабили Корё, а затем начали нападать на Чосон, поэтому перед чосонским двором стояла задача предотвратить набеги и защитить жителей Кореи. Для этого корейские короли и чиновники создали систему контроля, регулирующие право въезда и торговлю японцев на территории Чосона. Корейские чиновники, на примере их китайских современников, разработали систему отношений, которая охватывала слабые военные стороны, используя торговлю в качестве защиты от японских мародеров.
Корейские чиновники понимали, что сёгун и правительство не способны предотвратить пиратство, так же, как и регулировать торговлю, поэтому Чосон обратился к японским губернаторам, которые контролировали провинции, особенные такие как Цусима, Кюсю и Хонсю. С налаживанием отношений с региональными силами правительство установило
ABSTRACT
With the founding of Joseon, it was necessary to strengthen the domestic and foreign positions of a new state. Firstly, Joseon received investiture, which meant recognition of the new Korean state. Secondly, Japanese pirates were constantly preyed upon Goryeo, and then began attack new state, so the Joseon court had to somehow prevent raids and protect Koreans. That is why Korean kings and officials created a control system that regulates Japanese accesses permissions and trade in territory of Joseon. Korean officials, using the example of their Chinese contemporaries developed a system of relations that covered weak military sides, using trade as a defense against Japanese raiders.
Korean officials understood that the shogun and bakufu were not able to prevent piracy, as well as regulate trade. Therefore, Joseon turned to the Japanese governors who controlled peninsulas such as Tsushima, Kyushu and Honshu. With the establishment with Japanese regional elites, Joseon has set up trade with partners outside the Chinese diplomatic order. These relations strengthened the security of Joseon and its territory, which was often violated by pirate attacks.
история / мухаметзянов р.р., хасанова а.р./ [email protected]/ удк 94
торговые отношения с партнерами за пределами китайского дипломатического порядка. Эти отношения укрепили безопасность Чосона, постепенно упрочили территориальную целостность, часто нарушаемую пиратскими атаками.
Ключевые слова и фразы: Чосон, Япония, сюго, бакуфу, китайская система дани, пираты,, торговля.
Для цитирования: Мухаметзянов Р.Р., Хасанова А.Р. Японо-корейские отношения в средние века: политика Чосона по отношению к Японии. Современные востоковедческие исследования. 2020; 2(3): 104-112
This work was supported by the Core University Program for Korean Studies through the Ministry of Education of the Republic of the Korea and Korean Studies Promotion Service of the Academy of Korean Studies (AKS-2019-OLU-2250001).
Keywords and phrases: Joseon, Japan, shu-go, bakufu, Chinese tribute system, pirates, trade.
For citation: Mukhametzyanov R.R., Khasanova A.R. Japan-Korea relations in medieval period: Joseon's policy towards Japan. Modern oriental studies. 2020; 2(3): 104-112
ВВЕДЕНИЕ
Новое правительство Чосона столкнулось с двумя непосредственными вызовами во внешнеИ политике: установление своеИ легитимности с минским Китаем, а также восстановление безопасности приграничных раионов страны после десятилетних набегов чжур-чжэнеи и японских пиратов. Различные сочетания дипломатии и торговои политики способствовали созданию уникального иерархического дипломатического порядка и восстановлению мира на границах. Разрабатывая свою внешнюю политику, правительство Чосона изменило китаискую систему дани, чтобы удовлетворить свои потребности.
Обеспокоенность по поводу предотвращения вспышек пиратских набегов определила политику Чосона. Тем не менее, фундаменталь-нои особенностью чосонскои политики по отношению к японцам было стремление контролировать пограничные раионы страны после почти полувека непрекращающихся вторжении и битв за границу. Сначала правительство стре-
милось превратить пиратов в торговцев. Затем, достигнув мира в прибрежных раионах, правительство захотело управлять внешнеи торгов-леи, что требовало создание системы контроля въезда японцев в Чосон. В этои статье будет рассмотрено развитие аспектов системы международных отношении Чосона, покажет гибкость, с которои правительство устанавливало отношения с соседями, и продемонстрирует важность торговои политики для безопасности Чосона.
ПОЛИТИКА ЧОСОНА ПО ПРЕДОТРВАЩЕНИЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЯПОНСКИХ ПИРАТОВ
В XV в. в Восточнои Азии господствовала синоцентрическая данническая модель отношении «садаэ керин», где «садаэ» - служение великому, «керин» - добрососедские отношения, при которои маленькая страна признает силу такои великои державы как Китаи. Другими словами, это - система вассальнои зависимости и личнои верности между императором Китая и королями, и принцами соседних государств и племен [1, С. 110]. Главнои целью
INTERNATIONAL SCIENCE JOURNAL / МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ
даннической системы была безопасность Китая; основными инструментами этой системы были награды и наказания. Награда была в форме китаискои поддержки (инвеституры) местных правителеи. Наказания же принимали форму аннулирования поддержки, публичного унижения, прерывания обмена дарами и прямое вмешательство в дела государства, поэтому правителям надлежало оставаться на хорошем счету у китаиского государства. Пока они это выполняли, они были в безопасности и в основном были автономны. Китаи держал соседеи в смиренном согласии, хоть и не всегда, но в мире друг с другом.
Для сравнения, прежде чем мы обсудим специфику политики безопасности Чосона, отношения Чосона с минским Китаем отличались от его отношении с пограничными народами. Эти различия показывают гибкость, с которои новое правительство реагировало на вызовы иностранных отношении.
Официальные отношения с Мин начались в 1401 г. с получением золотои государственнои печати и письменнои инвеституры, что означало фактическое признание нового кореиского государства [2, С. 144]. Это значительно уменьшало страх перед вторжением Китая или вмешательством во внутренние политические дела, и позволило торговать кореискими товарами во время миссии в Китаи. Как пишет Дональд Н. Кларк: «дань была тои ценои, которую кореицы заплатили за автономию» [3, С. 158].
Однако чосонские чиновники не стали полагаться на уже существующии строи при разработке политики, направленнои на регулирование отношении с японцами. Чиновники позднего Коре и раннего Чосона адаптировали и усовершенствовали за несколько десятилетии элементы данническои системы, так как
она не позволяла кореискому королю и его чиновникам своевременно реагировать на проблемы безопасности и торговли.
Более того, Чосон начал строить свои ди-пломатическии порядок еще до получения своих первои инвеституры в 1401 г. и не ограничивал свои контакты с пограничными государствами. В случае с японцами сегун и чиновники бакуфу (центральныи государственныи аппарат), а также другие японские сильные кланы, способные контролировать пиратство, наладили торговые отношения с Чосоном [4, С. 110]. Таким образом, правительство установило торговые отношения с партнерами за пределами идеального дипломатического порядка. Эти отношения укрепили безопасность Чосона, постепенно упрочили территориальную целостность, часто нарушаемую пиратскими атаками.
Так же различались некоторые ключевые особенности среди Китая и Чосона в торговле и права въезда в страну. Император Хунъу желал минимального коммерческого контакта с соседями Китая. Так как в конфуцианском обществе торговля считалась недостоиным занятием, сфера торговли оставалось за государством, а внешнюю торговлю пытались свести к обмену дарами. Сводя к минимуму коммерческую деятельность и контакты, минское правительство запретило монгольским торговцам въезжать на территорию Китая верхом на лошади. Однако император содеиствовал торговле чаем и лошадьми вдоль границы с Централь-нои Азиеи в целях безопасности, а караванная деятельность носила характер посольских миссии [5, С. 539]. Только в 1370 г. китаиские порты открылись иностранным посетителям и то, приветствуя миссии с данью, а не частных торговцев. Чосон, с другои стороны, быстро продвигал торговлю как неотъемлемое средство
история / мухаметзянов р.р., хасанова а.р./ [email protected]/ удк 94
прекращения набегов на деревни. Это открыло более свободныи въезд в страну, полностью открыв границу с японцами. Чосон также разрешил частным лицам въезжать в столицу и торговать, чего не делал Китаи. Японские торговцы, направившиеся в столицу, были ограничены определенными маршрутами, но не как в случае с Китаем, из-за боязни шпионажа и сбора разведданных, а, чтобы уменьшить количество преступлении, совершаемых путешественниками и повысить общественную безопасность [6, С. 62]. Таким образом, Чосон установил «определенныи механизм торговли» быстрее, чем Китаи.
Большую часть XIV в. японские пираты из Цусимы, Ики и Мацууры грабили жителеи побережья. Они крали рис и прочее зерно, а также делали рабов из мирных жителеи [7, С. 56]. Чо-сон оказался успешнее в борьбе с пиратами, чем его предшественник Коре. Смесь дипломатических отношении, натурализации и торго-вои политики помогли достичь поставленных целеи Чосона.
Дипломатические стратегии, такие как торговля, были сосредоточены на тех японцах, которых считали способными содеиствовать подавлению пиратов. Опыт кореиских миссии в Японию в 1367 г. показал то, что Северныи двор не играл какои-либо роли в отношения с иностранными государствами, и вместо этого передавал такие вопросы бакуфу. В 1392 г. посланник был отправлен к Муромати бакуфу за помощью в борьбе с пиратством. Однако ба-куфу воздержался от активного участия, объяснив: «Сегун традиционно не реагирует на сообщения от иностранных государств, поэтому ему неуместно отвечать». Бакуфу, тем не менее, приказал своему представителю в Кюсю, Тин-дзэи тандаи (центральная власть Кюсю), кон-
тролировать пиратов. Имагава Ресун, тандаи того времени, оказался очень полезным. Он уменьшил число атак и способствовал возвращению пленных в Чосон. С этого времени правительство Чосона имело дело только с региональными сильными кланами.
Из-за невозможности положиться на Им-ператорскии двор или сегунат, Чосон осознал, что отношения на уровне центрального правительства, которые были характерны для китаи-скои системы дани и Коре, а затем и для Чосона и Мин, были недостаточны для восстановления безопасности на границах. Все надежды возлагались на региональные силы западнои Японии. Чосонскии двор высоко оценил помощь семьи Оути, сюго (военные управляющие провинцией в Хонсю. Оути часто передавали сообщение бакуфу с просьбои приостановить пиратство. Предположительно, в обмен на его усилия, двор Чосона присвоил Оути Ёсихиро почетное звание «потомка короля Пэкче». Чо-сон и Со Ёрисиге, глава Цусимы, установили отношения в 1397 г. Такие отношения позволили Чосону оказать давление на японских лордов, чтобы они продолжали не только подавлять пиратов, но и регулировать деятельность своих собственных дипломатических и торговых представителеи в Чосоне.
Имидж политически бессильного бакуфу по отношению к пиратам породил «сравнительно низкие» ранги (1399: четвертыи ранг; 1405: пятыи ранг), впервые присвоенныи эмиссарам бакуфу. В 1420 г. чин посланника сегуна повысился до младшего третьего ранга военных чиновников. Ко времени кончины Сэджона в 1450 г. посланникам сегуна и короля Рюкю были присвоены младшие звания второго ранга в гражданскои бюрократии. Другими словами, двор не рассматривал сегуна, как равныи
INTERNATIONAL SCIENCE JOURNAL / МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ
королю. На Новыи год и другие церемонии двор требовал, чтобы посланник сегуна сидел на том же уровне, что и придворные бюрократы старшего третьего ранга и выше [8, С. 344]. Эти назначения символически идентифицировали японцев как подданных суверена. Эти назначения были основаны на вкладе японцев в подавление пиратства и их политическии статус в Японии. Между 1418 и 1426 г. представители Оути, тандаи Кюсю и Симазу встретились с высокопоставленными чиновниками второго ранга, представители Со и Шони — с высокопоставленными чиновниками третьего ранга, а также менее важными представителями западных сил Японии и купцы с высокопоставленными чиновниками пятого и шестого рангов. Звание сегуна и присвоение бюрократических звании выразили решение Чосона об установление своего дипломатического порядка.
Меры по натурализации были призваны обеспечить пиратам экономическую стабильность. Первая попытка произошла в 1368 г., когда правительство Коре и Цусима обменялись посланниками и, по-видимому, пришли к соглашению о пресечении пиратскои деятельности. Накамура Хидэтака считает, что программа эта была успешнои, так как «Кореса» указывает на трехлетнею передышку от реидов. Чосонскии двор предлагал предводителям пиратов землю в южных провинциях, жен. Пиратам, которые решили обменять море на сельское хозяиство, был дан стабильныи доход. Почти 2 тыс. японских иммигрантов поселись в Кенсандо. Далее, из смеси дипломатии, натурализации и торго-вои политики возникли два типа торговцев: те, кто служил посредниками между Япониеи и Чосоном, и те, кто занимался частнои торгов-леи вдоль берегов Чосона.
Число набегов резко сократилось с 1398 г. и Чосон начал ослаблять свое военно-морское присутствие вдоль южного побережья. Однако кореискии двор не был уверен, в том, что некоторые из иммигрантов не вернутся к пиратству. Средствами предотвращения таких явлении включали расселение пиратских групп в разных точках и далеко от побережья. Натурализация, конечно, не устранило пиратство, но способствовало обращению многих пиратов в торговлю.
Однако двор Чосона приостановил свои программы по натурализации для японцев в течение двадцати лет после прихода к власти. Возможно, потенциальное число, а также фактическое число иммигрантов значительно сократилось; возможно, торговая политика оказалась более эффективнои либо у Чосона не было возможности дать еще земель иммигрантам. Возможно, страх перед союзом пиратов и иммигрантов и последующая программа переселения в начале 1400-х гг. убедили Чосон в том, что натурализация доказала свои успех с точки зрения уменьшения числа нападении пиратов и достигла точки уменьшения отдачи. После установления дипломатических отношении и завершения программы натурализации Чосон сконцентрировался на управлении япон-скои торговлеи.
Торговая политика помогла продвинуть коммерческую деятельность, но Чосону пришлось ограничить торговлю определенными портами в целях безопасности. Сначала Чосон-скии двор разрешил контактировать и торговать в любом месте вдоль побережья. Японцев стало прибывать все больше ввиду чего система береговои охраны Чосона перестала справляться. В 27-и день 7-го месяца 1407 г. заместитель командующего армиеи в Кенсандо, Кан
история / мухаметзянов р.р., хасанова а.р./ [email protected]/ удк 94
Садок, обратился ко двору с просьбои переместить военные корабли для защиты в порты, которые японские суда часто посещают. Кроме того, он писал: «японские торговые корабли разбросаны по каждому порту вдоль побережья и выискивают слабые стороны кореиского флота. Нынешняя ситуация, в которои суда делятся между многочисленными портами, неудобна для защиты». Ранее окружнои командир доложил Государственному совету о том, чтобы японские корабли заходили только в те порты, которые были хорошо защищены, но не все корабли японских островов были уведомлены и поэтому они по-прежнему заходят в каждыи порт: «Я смиренно прошу, чтобы двор уведомил главу каждого острова и выдал паспорта «хенгам», которые принимались бы только защищенными портами» [9, С. 104].
Чосонскии двор согласился с запросом Кана и ограничил торговлю в Пусанпхо и Чепхо, где был размещен флот для охраны. Паспорта, требуемые по новому закону Чосона, выдавались лордами купцов и удостоверяли его разрешение плыть в Чосон. Те, у кого не имелось такого разрешения, не могли входить в этот порт. Впоследствии правительство наложило это портовое ограничение на посланников, которым до этого времени разрешалось заходить в любои порт.
Далее произошли перемены в стратегии Чосона. Поскольку пиратские атаки уменьшились, двор Чосона начал отдавать приоритет регулированию торговли. Его уверенность в безопасности прибрежных вод можно увидеть в решении в 1401 г. возобновить отправку риса из Кенсандо в столицу по воде после использования сухопутных маршрутов в течение двух лет. Далее, Чосон стремился контролировать японцев не только путем поощрения мир-
ных отношении, но и путем привлечения японских лидеров к ответственности за контроль их земляков. Правящему классу Японии было выгодно, чтобы их представительство вело себя должным образом в Чосоне, поскольку явныи торговыи интерес первых имел место быть.
Более того, Чосон начал постепенное внедрение новои системы контроля японских торговцев и посланников. Еще с 1418 г. была введена печать как форма подтверждения подлинности документов. В течение следующих нескольких десятилетии Цусима и другие регионы получили медные печати «тосо» с выгравированными именами, выпущенные королем Седжоном [10, С. 342]. В 1419 г. кореискии двор обратился к японским сюго за помощью в контроле отправки японцев в чосонские порты. Во-первых, Чосон попросил Кюсю тандаи выдать разрешения «соге» политическим деятелем и торговцам Кюсю. Однако эта система контроля оказалась неэффективнои, так как японцы начали отправлять торговые корабли под видом дипломатических миссии, поскольку они не были ограничены, в отличие от торговли. Спустя тридцать лет после открытия всего южного побережья для торговли, Чосон начал ограничивать количество кораблеи, которые японцы могли отправлять каждыи год.
Другие правила, введенные в 1420-х г., касались пребывания японцев в Чосоне. Например, в 1421 и 1423 гг., двор ограничил Японию двумя, а затем тремя маршрутами из Кенсандо в столицу. Это было отчасти связано с опасным для населения поведением путешественников. Более поздние правила включали ограничения на количество днеи, в течение которых японцы моги путешествовать, а также на то какие товары они могли привезти с собои.
MODERN ORIENTAL STUDIES
СОВРЕМЕННЫЕ ВОСТОКОВЕДЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
INTERNATIONAL SCIENCE JOURNAL / МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ
В 1420 г. Чосон выдал деньги Со Садамо-ри, губернатору Цусимы, для контроля японце в в Чосоне. Новая паспортная система появилась в 1426 г. и распространилась на корабли дипломатов, когда ранее деиствовавшая система паспортов «хангем» применялась только на торговых судах. В 1435 г. Чосон согласился на просьбу Садамори о том, что он один будет нести ответственность за выдачу паспортов «мунин» всем жителям Цусимы, которые хотят торговать с Чосоном. Также к 1425 г. японцы на Кюсю и Хонсю тоже должны были получить эти паспорта в Цусиме. Если они пребывали в Чосоне без данного разрешения, то рассматривались как пираты. В 1438 г. Чосон и Цусима достигли официального соглашения, согласно которому Со имел право выдавать паспорта всем японцам, желающим посетить кореиские порты. Даже японцы, имеющие высокие статусы, должны были обращаться к Со, которыи имел по отношению к ним низкое положение [11, С. 34].
Однако в 1439 г. Чосон сделал исключения для сегуна, некоторых высокопоставленных деятелеи в бакуфу и семеи Оути и Кикути. Теперь им не нужно было останавливаться в Цусиме по пути в Чосон. В 1443 г. было ограничено количество и размер кораблеи, которые глава Цусимы мог отправлять в Чосон каждыи год. Он следил за большеи частью японскои торговли с Чосоном и пользовался этои приви-легиеи, о чем свидетельствует большое число отправки кораблеи в Чосон.
Двор Чосона награждал торговыми привилегиями тех, кто был способен сохранять контроль над пиратами, и постепенно включил в свою систему пограничнои безопасности через печати и паспорта, и предоставил им полномочия по выдаче разрешении на въезд в Чосон. Такие привилегии создали интерес к поддержанию
мирных торговых отношении с Чосоном. Таким образом, политика чосонского двора постепенно перешла от обеспечения безопасности южного прибрежного раиона к поддержанию этои безопасности и пограничному контролю. Более того, двор все больше полагался на японцев за наблюдением их особых отношении с Чосоном.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Двор Чосона достиг двух своих основных целеи в области международных отношении в начале XV в. Во-первых, Китаи признал государство Чосон и предоставил инвеституру королю Тэджону в 1401 г. Двор также предпринял шаги для восстановления целостности южных границ и усиления контроля над этим раионом. Различные сочетания дипломатии, натурализации пиратов и торговои политики принесли Чосону спокоиствие и стабильность.
Чосон построил внешнюю политику в соответствии со своим иерархическим укладом. Наверху, конечно же, был Китаи, далее Чосон. Ниже Чосона стояла Япония, представленная бакуфу и сюго, Рюкю, а затем и различными племенами чжурчжэнеи.
С самого начала Чосон надеялся привлечь японцев к торговле необходимыми товарами. Доступ к торговле дал лидерам различных кланов повод для подавления пиратов, поскольку они получили монополию, как на приобретение, так и на распределение товаров, приобретенных у двора Чосона в южных портах. Натурализация сделала из многих пиратов мирных жителеи. С первых лет XV в. Чосон начал строить новую систему контроля внешних контактов с чосонскои территориеи и народом. Эта система ознаменовала переход с восстановления порядка к поддержанию безопасности посредством ограничения доступа и передвижения
ISSN: 2686-9675
история / мухаметзянов р.р., хасанова а.р./ [email protected]/ удк 94
в пределах Чосона. Торговля была важным 5. средством, с помощью которого Чосон сохранял контроль над приграничными районами. Когда
6.
движение внутри страны стало слишком интенсивным, а путешественники стали неуправляемыми, двор изменил маршруты, по которым иностранцы могли следовать.
Со временем двор Чосона установил национальную безопасность. Сохраняющееся желание регулировать внешние контакты можно увидеть в закрытии портов, которые последовали за японскими беспорядками в торговых 7. портах в 1510 г. и пиратскои атакои в 1544 г., и вновь вначале XVII в. после вторжения Тоето-ми Хидэеси. Таким образом, к 1450 г. двор Чосона установил основную схему своих отношении с Япониеи, которая с изменениями продолжалась до конца XIX в. 8
ЛИТЕРАТУРА
1. Козинец А. И. Конфуцианскии порядок
в Восточнои Азии: значение для теории 9. международных отношении / А. И. Козинец // Журнал Оикумена. 2016. — № 2. — С. 106-122.
2. Курбанов С. О. История Кореи с древности 10. до начала XXI века / С. О. Курбанов. — СПБ.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2009. C. 546.
3. Clark, Dobald N. The Ming Connection: Notes
on Korea's Experience in the Chinese Tribu- 11. tary System // Transaction of the Royal Asiatic Society. Korea Branch. 1983. — P. 155-164.
4. Kenneth R. Robinson. Centering the King of the Choson: Aspects of Korean Maritime Diplomacy, 1392-1592 / The Journal of Asian Studies. 2000. — vol. 59. — pp. 109-125.
История Востока. В 6 т. — М.: Вост. Лит., 2002. — Т.2: Восток в средние века. С. 528-546.
Kenneth R. Robinson. Policies of Practicality: The Choson Court's Regulation of Contact with Japanese and Jurchens, 1392-1580: a dissertation submitted to the graduate division in partial fulfillment of the requirements for the degree of Doctor of Philosophy in History / University of Hawaii. — Hawaii. — 1997. — 596 p.
Seok Hee Yoo. Relations between Japan and Korea: a thesis submitted in partial fulfillment of the requirements for the Degree of Master of Arts in Japanese / University of Canterbury. — Canterbury. — P. 2015. - 163.
Kenneth R. Robinson. Organizing Japanese and Jurchens in Tribute System in Early Cho-son Korea / Journal of East Asian Studies. 2013. — vol. 13. — pp. 337-360.
Kenneth R. Robinson. From Raiders to Traders: Border Security and Border Control in Early Choson, 1392-1450 / Korean Studies. 1992. — vol. 16. — pp. 94-115.
Kenneth R. Robinson. An Island's Place in History: Tsushima in Japan and in Choson, 1392-1592 / Korean Studies. 2006. — vol. 30. — pp. 40-66.
Kenneth R. Robinson. The Tsushima Governor and Regulation of Japanese Access to Choson in the Fifteenth and Sixteenth Centuries / Korean Studies. 1996. — vol. 20. — pp. 23-50.
INTERNATIONAL SCIENCE JOURNAL / МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ
BIBLIOGRAPHIC REFERENCES
1. Kozinets A. I. Konfutsianskiy poryadok v Vos-tochnoy Azii: znacheniye dlya teorii mezhdu-narodnykh otnosheniy / A. I. Kozinets // Zhur-nal Oykumena. 2016. — № 2. — S. 106-122.
2. Kurbanov S. O. Istoriya Korei s drevnosti do nachala XXI veka / S. O. Kurbanov. — SPB.: Izd-vo S.-Peterb. un-ta, 2009. C. 546.
3. Clark, Dobald N. The Ming Connection: Notes on Korea's Experience in the Chinese Tributary System // Transaction of the Royal Asiatic Society. Korea Branch. 1983. — P. 155-164.
4. Kenneth R. Robinson. Centering the King of the Choson: Aspects of Korean Maritime Diplomacy, 1392-1592 / The Journal of Asian Studies. 2000. — vol. 59. — pp. 109-125.
5. Istoriya Vostoka. V 6 t. — M.: Vost Lit., 2002. — T.2: Vostok v sredniye veka. S. 528-546.
6. Kenneth R. Robinson. Policies of Practicality: The Choson Court's Regulation of Contact with Japanese and Jurchens, 1392-1580: a dissertation submitted to the graduate division in partial fulfillment of the requirements for the degree of Doctor of Philosophy in History / University of Hawaii. — Hawaii. — 1997. — 596 p.
7. Seok Hee Yoo. Relations between Japan and Korea: a thesis submitted in partial fulfillment of the requirements for the Degree of Master of Arts in Japanese / University of Canterbury. — Canterbury. — P. 2015. - 163.
8. Kenneth R. Robinson. Organizing Japanese and Jurchens in Tribute System in Early Cho-son Korea / Journal of East Asian Studies. 2013. — vol. 13. — pp. 337-360.
9. Kenneth R. Robinson. From Raiders to Traders: Border Security and Border Control in Early Choson, 1392-1450 / Korean Studies. 1992. — vol. 16. — pp. 94-115.
10. Kenneth R. Robinson. An Island's Place in History: Tsushima in Japan and in Choson, 1392-1592 / Korean Studies. 2006. — vol. 30. — pp. 40-66.
11. Kenneth R. Robinson. The Tsushima Governor and Regulation of Japanese Access to Choson in the Fifteenth and Sixteenth Centuries / Korean Studies. 1996. — vol. 20. — pp. 23-50.
INFORMATION ABOUT AUTHORS
Rustem Mukhametzyanov, Ph.D of Historical Sciences, associate professor,
Anita Khasanova, student,
Department of Altaic and Sinology Studies,
Kazan (Volga region) Federal University
Принята к публикации: 30.03.2020 Submission Date: 30.03.2020
