CC BY
104
Реброва Мария Ивановна, ^искатель кафедры истории РПЦ ПСТГУ [email protected]
Изъятие церковных ценностей
НА ТЕРРИТОРИИ СОВРЕМЕННОЙ ДОНЕЦКОЙ ОБЛАСТИ
М. И. Реброва
Статья посвящена особенностям государственной кампании по изъятию церковных ценностей в Донецкой области. В статье рассматриваются этапы подготовки и реализации кампании, отношение к кампании священнослужителей и верующих и т. д. Автор показал, что кампания преподносилась местными властями как проявление волеизъявления народа. Между тем как в силу характера ее проведения она встретила сопротивление как духовенства, так и мирян. Автор полагает, что особенности проведения кампании были во многом обусловлены тем, что в промышленном Донецком регионе было мало храмов. В связи с этим в некоторых случаях изъятие церковных ценностей проводилось повторно, что порой приводило к полному опустошению церквей. Автор считает, что, возможно, по этой же причине для региона было характерно нежелание советских властей разрешать верующим выкуп церковных ценностей.
Несмотря на то что события, связанные с кампанией по изъятию церковных ценностей на территории Донецкой области, уже не раз становились предметом исследования1, до сих пор остается немало непроясненных до конца вопросов2. Обстоятельства кампании не всегда интерпретируются адекватно, некоторые серьезные и интересные работы содержат ошибки, обусловленные либо некомпетентностью авторов в вопросах церковной жизни3, либо политической ангажированностью4, в том числе и связанной с современной политической ситуацией на Украине5. В таких работах изъятие церковных ценностей подается как
1 Никифоренко А. Р. Вилучення церковных цшностей шд час голоду 1921—1922 рр. (На матер1алах Донеччини) // Матер1али науково1 конференци «1стор1я науки, полгголопя». Кн. I. Донецьк, 1997. С. 104-107.
2 Хюрента I. Ю. Антирелигиозная политика советской власти и общественные настроения в Донбассе в 1920-е гг. // Нов1 сторшки ютори Донеччини. Донецьк: ДонНУ, 1998. Кн. 6.
3 Никольский В. Н. Православное духовенство Донетчины, репрессированное в 1920— 1950-х гг. (в документах и материалах). Донецк: ДонНУ, 2013.
4 Фесенко А. М. Конфюкац1я церковних цшностей на Донеччиш пщ час голоду 1921—1923 рр. // Вюник Черкаського ушверситету. Вип. 133—134. Серiя 1сторичш науки / М-во освгги 1 науки Украши, Черкаський нац. ун-т iм. Б. Хмельницького. Черкаси: Видавництво ЧНУ iм. Б. Хмельницького, 2008. С. 120—125.
5 Войналович В. А., Кочан Н. I. Релшйний чинник етнополгшчних процешв на Донбаи: iсторiя i сучасшсть. Кшв: 1нститут полиичних i етнонацюнальних дослщжень iм. I. Ф. Кураса НАН Украши. 2014.
С. 134—141.
средство борьбы с голодом6, а при характеристике деятельности епископата не делается никаких различий между иерархией канонической Церкви и последователями самосвятского раскола Василия Липкивского и т. д.7 По этой причине существует необходимость более глубокого и обстоятельного рассмотрения данной темы с церковных позиций.
Разразившийся летом 1921 г. в стране голод стал предлогом для очередного наступления на Церковь. В этот период центром Донецкой губернии был г. Бах-мут (современный Артемовск), а крупнейшими уездными городами — Юзовка (современный Донецк) и Мариуполь8. В Донецкой губернии голодом были охвачены практически все населенные пункты. Но больше всех пострадал Мариупольский уезд. В самом Мариуполе за первые шесть месяцев 1922 г. на 281 родившегося пришлось 2 931 умерших. В Юзовском уезде за аналогичный промежуток времени родилось 854, а умерло 2 194 человека9.
Несмотря на бедственное положение Донецкого края, 31 августа 1921 г. в Юзовке была создана Юзовская уездная комиссия помощи голодающим Поволжья, которая сразу же активно включилась в работу. С 31 августа по 8 декабря 1921 г. было проведено 9 заседаний комиссии10. Комиссия занималась составлением смет необходимых продуктов, сюда же поступали ходатайства об оказании помощи голодающим, доклады о прибывающих в уезд сиротах и т. д. Также в комиссию направляли собранные для голодающих под квитанцию продукты: муку, сахар, сухофрукты, макароны, соль, мыло11. 11 сентября 1921 г. комиссия организовала День помощи голодающим Поволжья, в ходе которого собирались пожертвования, устраивались театральные представления и аукционы, и эти средства шли на помощь голодающим.
Кроме центральной, Юзовской, комиссии Уездным комитетом помощи голодающим (Укомпомголом) были открыты волостные и сельские комиссии помощи голодающим Поволжья и различные «вспомогательные» органы. Своего рода налогом на помощь голодающим облагались билеты в театры, доходы торговых и промышленных предприятий города и уезда, отчислялся процент от зарплат. Помимо официальных отчислений люди делали и добровольные пожертвования: сдавали личные вещи, ценности, продовольствие. В итоге от проведения спектаклей, концертов и благотворительных вечеров было собрано 7 863 443 р.; из заработной платы было отчислено 7 503 884 р., добровольных пожертвований поступило 2 888 798 р., проведение Дня помощи голодающим дало 2 431700 р. Других поступлений было 4 399 641 р. Например, в ходе Всеукра-инского воскресника на рудниках Юзовского уезда в пользу голодающих было добыто 50 тыс. пудов угля12.
6 Никольский. Указ. соч. С. 39.
7 Фесенко. Указ. соч. С. 120—125.
8 В данном случае не рассматриваются города Луганск и Старобельск, не входящие в состав современной Донецкой области, но в 1920-е гг. находившиеся на ее территории.
9 Максимчук Т. А. Донбасс: три страшных времени (URL // http://dn.archives.gov.ua/ articles/stat35.htm (дата обращения 31.08.2015)).
10 ГАДО. Ф.Р.-522. Оп. 1. Д. 67. Л. 15.
11 Там же. Л. 13.
12 Там же. Л. 16.
Несмотря на проведение указанных мероприятий, приносивших реальную пользу голодающим, развернувшаяся в дальнейшем кампания по борьбе с последствиями голода в Донецком крае, как и повсюду в советской России, была использована большевиками для наступления на Церковь. Распоряжением Донецкого губернского отдела юстиции от 21 декабря 1921 г. для проведения в жизнь Законоположений по отделению Церкви от государства была образована Ликвидационная комиссия13 (окончательно Комиссия по отделению Церкви от государства оформилась 23 января 1922 г.)14.
Основной задачей комиссии стало обязать местные исполкомы предоставить в трех экземплярах инвентарные описи церковного имущества находящихся на «их территории» храмов15. На основе описей в дальнейшем уже заключались договоры между исполкомами и приходами относительно пользования храмами. Согласно договору, прихожане принимали храм «с богослужебными предметами» «в бессрочное, бесплатное пользование» с условием беречь народное достояние и использовать его только «для удовлетворения религиозных потребностей». Приходы обязывались не допускать в «богослужебных помещениях» политических антисоветских собраний, распространения антисоветской литературы, антисоветских выступлений, использования треб в антисоветских целях и так далее; оплачивать все текущие расходы по содержанию храма и предметов в нем; иметь инвентарную опись и в любое время (кроме богослужебного) беспрепятственно допускать уполномоченных Совета рабочих и крестьянских депутатов к периодической проверке и осмотру имущества церкви (за пропажу имущества приход нес материальную ответственность). В случае нарушения договора прихожане привлекались к уголовной ответственности. Подлинник договора хранился в Совете рабочих и крестьянских депутатов, а засвидетельствованная копия выдавалась подписавшим договор и получившим по описи здание и предметы16, то есть священнику и прихожанам. Для правильного составления всей документации между районами были распределены образцы для описи церковного имущества, бланки заявлений, отношения, договоры и т. д.17. Для заключения договоров о принятии церковного имущества рекомендовалось
13 Еще до образования комиссии местным исполкомом были отобраны у церквей все бланки, штампы и печати. В Юзовке к этому времени уже не существовало каких-либо церковных обществ, в том числе просветительских. Все здания духовно-учебных заведений были «взяты на учет» и «предоставлены различным учреждениям». Преподавание церковных дисциплин было запрещено. Местный исполком предупредил священнослужителей, что в случае нарушения запрета они будут привлечены к ответственности (ГАДО. Ф.Р.-522. Оп. 1. Д. 218. Л. 445). Метрические книги из храмов Юзовки были переданы в Юзовский подотдел записей актов гражданского состояния, а из церквей уезда — в подотделы при местных исполкомах. Кроме того, из светских учреждений и «публично-правовых общественных помещений» были удалены «религиозные изображения». В 1920 г. распоряжением исполкома было «предписано священнослужителям» убрать из церквей и молитвенных домов «предметы», оскорбляющие «революционное чувство трудящихся масс» (однако без конкретного указания, какие именно предметы могут быть оскорбительными) (Там же. Л. 445 об.).
14 Там же. Л. 445.
15 Там же. Л. 52.
16 Там же. Д. 90. Л. 59.
17 Там же. Д. 218. Л. 446 об.
составлять внешнюю и внутреннюю описи. (Внешняя включала храм, кресты на куполах, колокола, сторожку (караулку), внутренняя — алтарь с престолом, антиминсом, Евангелием, крестами, Дарохранительницей, ризницу со всеми облачениями, сосудами, лампады, подсвечники и т. д.18)
В документах отмечается, что работа комиссии не всегда проходила гладко. Так, например, в Юзовском уезде произошло замешательство с договорами из-за наблюдавшихся во всех районах уезда «путаницы и неразберихи». В материалах комиссии отмечалось, что это имело место как со стороны представителей исполкомов, так и со стороны представителей Церкви, и по этой причине приходилось давать повторные разъяснения и «письменные инструкции для составления договоров»19. Кроме того, из-за весенней распутицы не все документы сдавались вовремя20. Как показала практика, составляемые описи использовались в дальнейшем при изъятии церковных ценностей.
Изъятие церковных ценностей в Донецком регионе, как и по всей советской России, шло в контексте общей антирелигиозной кампании. Церковь готова была сама, без всякого принуждения пожертвовать на нужды голодающих значительную часть своего имущества. Патриарх Тихон говорил о возможности пожертвования «церковных предметов, не освященных и не имеющих богослужебного употребления»21. И тем не менее государство развернуло в отношении Церкви агрессивную кампанию по изъятию церковных ценностей. Официально она позиционировалась большевиками как единственная возможность спасения голодающих, но в реальности планировалась как средство пополнения государственной казны и один из механизмов репрессий против Церкви и духовенства. Достаточно вспомнить печально известное секретное письмо В. И. Ленина членам Политбюро (19.3.1922 г.) о том, что «именно теперь» большевикам необходимо «провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией» и «обеспечить себе фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей»22.
Декрет ВЦИКа об изъятии церковных ценностей на нужды голодающих был издан 23 февраля 1922 г. Через три дня, 26 февраля 1922 г., документ был опубликован в газете «Известия». А уже 8 марта 1922 г. на Украине вышло Постановление Всеукраинского центрального исполнительного комитета «О передаче церковных ценностей в фонд помощи голодающим»23. Согласно Постановлению ВЦИК местным советам на Украине рекомендовалось в месячный срок изъять церковное имущество и драгоценные предметы. При этом, однако, оговаривалось, что изыматься могут только те предметы, «отсутствие которых не может существенно затронуть интересы культа». В каждой губернии планировалось
18 ГАДО. Ф.Р.-522. Оп. 1. Д. 90. Л. 4.
19 Там же. Д. 218. Л. 7.
20 Там же. Л. 446.
21Послание Святейшего Патриарха Тихона о помощи голодающим и изъятии церковных ценностей // Акты Святейшего Патриарха Тихона. М., 1994. С. 190.
22 Письмо В. И. Ленина членам Политбюро о событиях в г. Шуя и политике в отношении церкви // Архивы Кремля: В 2 кн. Кн. 1: Политбюро и церковь. 1922—1925 гг. М.; Новосибирск, 1997. С. 141.
23 ГАДО. Ф.Р.-522. Оп. 1. Д. 218. Л. 54.
организовать специальные комиссии и пересмотреть имеющиеся договоры, а изъятия производить по описям в присутствии верующих24. Подчеркивалось, что изъятое пойдет исключительно на нужды помощи голодающим, в свете чего сокрытие драгоценного имущества должно было караться как растрата достояния Украинской ССР25.
Эта же мысль о борьбе с голодом как первоочередной задаче кампании должна была_звучать и в ходе предшествовавшей изъятию ценностей недели агитации. В соответствии с письмом Л. Д. Троцкого в Политбюро26 ей рекомендовалось «придать характер, чуждый всякой борьбе с религией и церковью, а целиком направленный на помощь голодающим»27. Само изъятие церковных ценностей преподносилось как волеизъявление народа. Для демонстрации этого на предприятиях проводились собрания рабочих, заканчивавшиеся призывом к борьбе с голодом, т. е. к изъятию ценностей для голодной страны28.
В 1922 г. на территории Донецкой губернии находилось только 7% православных приходов Украины29. На момент проведения кампании по изъятию церковных ценностей в Юзовском уезде было 66 церквей и молитвенных домов (11 городских, 12 рудничных, 4 станционных, 39 сельских), среди которых было 57 православных храмов, два римско-католических костела, один армяно-григорианский храм, три еврейских синагоги, один молитвенный дом евангельских христиан и два меннонитских молитвенных дома30.
Изъятие церковного имущества в губернии (как и везде по стране) планировалось производить сначала в богатых городских церквах и лишь затем в бедных сельских. При изъятии рекомендовалось обязательно задействовать коммунистов: они должны были «быть на всех соседних улицах, не допуская скопления». Возможность выкупа ценностей оговаривалась заранее: в случае необходимости комиссия могла сообщать верующим, что вопрос о возможности выкупа церковного имущества решается в индивидуальном порядке «в ЦК Помголод»31.
Несмотря на желание донецких властей провести изъятие церковных ценностей в кратчайшие сроки, кампания шла с промедлениями. Так, вышедшая 21 марта 1922 г. «Практическая инструкция о порядке изъятия церковных ценностей в пользу голодающих» была доставлена в Юзовский уедный исполком только 23 апреля 1922 г.32. Юзовская уездная комиссия по изъятию церковных ценностей была организована 24 апреля 1922 г. В комиссию вошли председатель Горя, члены Рындин и Гринев, секретарь Лесниченко. В обязанности комиссии
24 ГАДО. Ф.Р.-522. Оп. 1. Д. 218. Л. 55.
25 Там же. Л. 57.
26 Письмо Л. Д. Троцкого в Политбюро ЦК РКП(б) с предложениями об организации изъятия церковных ценностей, с поправками Политбюро // Архивы Кремля. Кн. 1. Л. 144.
27 ГАДО. Ф.Р.-522. Оп. 1. Д. 218. Л. 158.
28 Там же. Л. 72.
29 Никольский В. Н. Религиозные течения и группировки в Донбассе середины 1920-х гг. // Новые страницы Донбасса. ДонГУ, 1994. Кн. 3. С. 45.
30 ГАДО. Ф.Р.-522. Оп. 1. Д. 218. Л. 259.
31 Там же. Л. 158.
32 Там же. Л. 160.
входила проверка описей, совещания с представителями церковно-приходских советов и духовенства и т. д.33
Первое собрание со священнослужителями Юзовского уезда уездная комиссия по изъятию церковных ценностей провела 28 апреля 1922 г. Согласно протоколу собрания, возражений со стороны священнослужителей относительно помощи голодающим не было. Как следует из того же протокола, в период изъятия церковных ценностей, то есть весной—летом 1922 г., священнослужители Юзов-ки подчинялись епископу Бахмутскому Иоанникию (Соколовскому)34.
На речь архиерея, произнесенную в День Пасхи и напечатанную в газете «Всероссийская кочегарка», во время собрания комиссии по изъятию ценностей 28 апреля 1922 г. ссылался настоятель Преображенского собора города Юзовки священник Александр Данилов (впоследствии репрессированный). Священник настаивал на том, что передавать церковные ценности необходимо «в порядке, указанном в речи Бахмутского Епископа Иоаникия». Другие священники, как, например, священник В. Монастырев, на том же собрании говорили, что «церковные ценности могут быть передаваемы только для выкупа пленных и то в слитках», а «сдавать... св. сосуды в руки неосвященные и в те помещения, где производится курение табаку и проч. ...невозможно». Клирики также выступали за то, чтобы изъятие церковных ценностей «произвести... в порядке откупа». Протоиерей Иоанн Трухманов (второй священник Преображенского собора, тоже впоследствии репрессированный) считал, что передача церковных ценностей в фонд голодающим возможна только с ведома церковной общины (народа). Священнослужитель объяснял это тем, что изымаемые предметы представляют ценность для общины не стоимостью, а своим сакральным характером. Протоиерей И. Трухманов отмечал, что, поскольку «декретом не предусматривается поголовное изъятие церковных ценностей из храмов... на местах вопрос этот необходимо провести безболезненно».
Тогда же на собрании 28 апреля 1922 г. председатель комиссии по изъятию ценностей Горя предложил обратиться ко всему населению с воззванием пожертвовать золотые и серебряные вещи в пользу голодающим (что позже и было исполнено). Несмотря на положительное в целом отношение священнослужителей к идее помочь голодающим за счет церковной собственности, было объявлено, что «отношение духовенства к голодающим... черствое», в связи с чем было предложено немедленно созвать собрания верующих, чтобы решить, «что можно... изъять из храмов в фонд голодающим и что следует оставить для нужд культа, заменив... деньгами»35.
6 мая 1922 г. в Юзовку пришла телеграмма «Всем предукомиссиям изъятия» (с пометкой — «Только Юзовскому») о том, что переговоры о выкупе приходами тех или иных изымаемых церковных ценностей допустимы лишь после предоставления ими равноценного эквивалента другими драгоценностями (и ни в коем случае — бумажными деньгами). Одновременно указывалось, что ценности, которые власти посчитают музейными, замене не подлежат в принципе36.
33 ГАДО. Ф.Р.-522. Оп. 1. Д. 218. Л. 466.
34 Там же. Л. 75.
35 Там же. Л. 76.
36 Там же. Л. 194.
Несмотря на то что первоначально власти декларировали относительно мягкие принципы изъятия церковного имущества, не предполагавшие конфискацию евхаристических сосудов и других предметов сакрального назначения, в конечном счете они были полностью отброшены. В храмах Донецкого региона повсеместно изымались священные предметы. Например, в храмах Юзовского уезда после кампании по изъятию ценностей было оставлено только несколько серебряных предметов, за которые была взыскана «пятикратная... стоимость... серебряными деньгами» и серебряным ломом. В ряде случаев в храмах, где имелось несколько комплектов священных сосудов — как из драгоценных металлов, так и из меди, изымались и те и другие. Изъятые медные сосуды при этом передавались в те церкви, откуда отбирали сосуды из драгоценных металлов37, что выглядело довольно парадоксальной мерой.
Вообще же замена евхаристических сосудов из драгоценных металлов на менее ценные для большинства храмов была весьма проблематичным делом. Так, когда в апреле 1922 г. вышло Предписание уездного исполкома к 20 апреля (в связи с грядущим повторным изъятием ценностей) заменить «церковные вещи из церковной утвари... другими», для большинства приходских советов (особенно сельских) осуществить такую замену в короткий срок было нереально. Как, например, пояснял Юзовскому уездному исполкому Платоновский церковный совет, «вещи, необходимые для богослужения, отсутствуют» на рынке, «а изготовить их» вновь, «за неимением надлежащих нержавеющих металлов... является делом... едва ли выполнимым». В связи с этим совет просил оставить «предметы, необходимые при богослужении, особенно Литургии»: «чашу с прибором (дискос, звездица и Лжица) и дарохранительницу». При этом именно Платоновский церковный совет одним из первых откликнулся на добровольный призыв о помощи, пожертвовав голодающим «Чашу с прибором» и напрестольный крест из драгоценных металлов38. Как видно из данного примера, верующие в ряде случаев сами готовы были жертвовать на нужды голодающих даже предметы сакрального назначения.
Когда же начали проводить так называемые дополнительные39 изъятия церковных ценностей, эти акции, как правило, завершались полным опустошением церквей. Так, в Иоанно-Богословском храме села Ивановка первоначально изъяли «на приобретение хлеба для голодающих» «две чаши, два дискоса, две звездицы, пять тарелочек, три креста, одно кадило и один ковшик». Но через некоторое время решили забрать «на нужды Правительства» «оставшиеся предметы», с изъятием которых в храме прекратилось «главное богослужение — литургия». По этой причине прихожане ходатайствовали, чтобы им оставили хотя бы самые необходимые для богослужения предметы40.
Следует подчеркнуть, что кампания по изъятию церковных ценностей в Донецком регионе едва ли принесла советским властям ожидаемые результаты в плане пополнения бюджета государства за счет имущества Церкви. Каких-либо
37 ГАДО. Ф.Р.-522. Оп. 1. Д. 218. Л. 466.
38 Там же. Л. 38.
39 Там же. Л. 156.
40 Там же. Л. 39.
ценных вещей в храмах Юзовского уезда было очень немного, особенно в сельских приходах. Например, 26 февраля 1922 г. в Дмитриевской церкви села Большие Каракуты были изъяты: «1) один крест серебряный с позолотой, 2) одна лампадка с цепью серебряные, 3) серебряные монеты; три штуки достоинством двадцать копеек и три штуки достоинством по десять копеек»41. 1 марта 1922 г. в церкви села Стыла было изъято: шесть серебряных лампадок, один серебряный крест, две чаши, одна дарохранительница, один дискос, одна звездица, две лжи-цы, два ковшика42. Сходное положение наблюдалось в большинстве сельских приходов Донетчины43. В городах ценностей изымалось больше, но ненамного. Так, из Николаевской церкви Юзовки забрали ценностей на 148 руб. 50 коп.; из храма в поселке Купчинково (Юзовка) — на 114 руб. 85 коп.; из храма на «Ветке» (район в г. Юзовка) — на 228 руб.; из церкви в Мушкетово (район в г. Юзовка) — на 62 руб. 60 коп. Пожалуй единственным исключением стал Преображенский собор в Юзовке, откуда было изъято ценностей на порядок больше, чем в большинстве других храмов, — на 1145 руб. 70 коп.44
Официально изъятия в Юзовском уезде были проведены с 9 мая по 17 июня 1922 г.45 (хотя отдельные изъятия, как показано выше, проходили и раньше). 14 июля 1922 г. уфинотделом были окончательно подготовлены к отсылке в Губ-исполком все изъятые из церквей Юзовского уезда ценности: упакованы в ящики, опечатаны печатью уфинотдела и сопровождены описями. Изъятые ценности заняли 17 ящиков, и для них понадобились вагон и охрана46. Согласно докладу Юзовской уездной комиссии по изъятию церковных ценностей, по Юзовскому уезду было изъято (по всей видимости, из всех церквей и молитвенных домов) 10 пудов 17 фунтов 34 золотника серебра47 (в денежном эквиваленте — 22 722 руб. 56 коп.)48.
В ходе кампании заметки и статьи об изъятии церковных ценностей и голоде размещались в газетах49 (причем количество публикаций фиксирова-
41 ГАДО. Ф.Р.-522. Оп. 1. Д. 218. Л. 2.
42 Там же. Л. 4.
43 Например, в Волновахском районе в церкви с. Волновахи изъяли Евангелие, два серебряных креста, дароносицу, две серебряные чаши, два серебряных дискоса, две серебряные звездицы, чашу, четыре серебряные лжицы, три серебряные тарелки, серебряную дароносицу с прибором, серебряную кадильницу, ковшик серебряный, серебряный стакан; в Кирилловской церкви — одну серебряную дароносицу, два креста и две лжицы и два дискоса; в Ивановской — два серебряных креста, чашу, дискос, звездицу, лжицу, ковшик и блюдо; в НовоТроицкой — серебряную дарохранительницу, три креста, по две чаши с приборами, дискосы и звездицы, лжицы и тарелочки, Евангелие в серебряной оправе, шесть серебряных лампадок и одно кадило; в Ольгинской церкви — два серебряных креста, чашу, лжицу, копие, серебряную подставку для крестов, серебряную тарелку, четыре лампадки, кадило, ризу с иконы и лист серебра с Евангелия (Там же. Л. 81).
44 Там же. Л. 248а.
45 Там же. Л. 466.
46 Там же. Л. 450.
47 Там же. Л. 347.
48 Там же. Л. 466.
49 Так как результаты изъятия ценностей и комментарии к ним должны были широко представляться в прессе, в Бахмутский губернский комитет был предложен к руководству циркуляр ЦК РКП, в котором пояснялось, что «газетная кампания по поводу изъятия ценностей»
лось)50. Сводки раз в месяц подавались в губернскую комиссию51. Властями подчеркивалось, что «никаких противодействий со стороны общин верующих и др. лиц не было», отмечено только «недовольство одних духовных лиц». Тем не менее по Донецкому уезду было привлечено к суду Ревтрибунала 9 церковных общин — за непредоставление инвентарных книг до 1917 г. шесть общин привлекли за непредоставление ценностей, подлежащих изъятию и значащихся по описям52. Непредоставление инвентарных книг и описей сочли как сопротивление изъятию53. Кроме того, участившиеся в это время в уезде «хищения из церквей» также стали считать попытками сокрытия церковного имущества. За эти хищения предлагалось наказывать «подписавших договор», т. е. общины, и одновременно «установить секретное наблюдение» за храмами54.
Что касается голодающего Мариуполя (Мариупольское викариатство Ека-теринославской епархии), то здесь кампания по изъятию церковных ценностей проходила с 5 апреля по 3 мая 1922 г.55 Сопротивление изъятию церковных ценностей в Мариуполе было более ощутимым. Исходя из того что всю кампанию по изъятию в Мариуполе планировали закончить к 15 апреля, уже видно, что «эксцессы», которые помешали ее быстрому проведению, были довольно серьезными, что заставило применить «твердые меры изъятия»56. Организаторами открытых выступлений прихожан против изъятия ценностей в Мариуполе нередко выступали женщины (например, при изъятии в Харлампиевском соборе)57.
Однако уже после окончания кампании в прессе была опубликована информация о том, что церковные ценности изымали после «предварительной подготовки» населения, причем в переполненных храмах якобы не было подано
в стране «ведется неправильно». В частности, в газетах постоянно печатаются «веселые сатирические стишки против попов вообще», а это «сплачивает духовенство в одно целое». Между тем как «политическая задача данного момента... прямо противоположная» — духовенство разъединить. А для этого рекомендовалось находить духовенство, стремящееся добровольно сдать как можно больше ценностей, и представлять их как верных граждан и патриотов пролетарского отечества, противоположных «верхам», то есть епископату, которых необходимо было представлять как «князей церкви» со всеми «качествами и характеристиками»: «жадные, хищные, развращенные / противонародные», «князья», которые живут, «терроризируя низы». В связи с этим необходимо было найти недовольные «низы», «поддержать. против верхов, дать им понять и почувствовать, что государство не позволит верхам терроризировать их». Таким образом, планировалось «изолировать верхи Церкви, скомпрометировать их на конкретнейшие вопросы помощи голодающим» и затем «показать им суровую руку рабочего государства, поскольку эти верхи осмеливаются восставать против него» (ГАДО. Ф.Р.-522. Оп. 1. Д. 218. Л. 157).
50 Там же. Д. 223. Л. 71.
51 Там же. Д. 218. Л. 57.
52 Там же. Л. 466.
53 Так, в Святогорском монастыре вместе с сокрытием описей скрывались и ценности, по этим описям значащиеся.
54 ГАДО. Ф.Р.-522. Оп. 1. Д. 218. Л. 129.
55 Церковное золото голодающим // Приазовская правда. 1922. № 75.
56 ГАДО. Ф.Р.-522. Оп. 1. Д. 218. Л. 59.
57 Хюренина И. Ю. Антирелигиозная политика советской власти и общественные настроения в Донбассе в 1920-е гг. // Новые страницы истории Донбаса. Донецк: ДонНУ, 1998. Кн. 6. С. 135._
ни одного «голоса протеста». Отсутствие протестов при этом объяснили царившим в уезде голодом, что и определило положительное отношение населения к изъятию ценностей. Отмечались только возражения со стороны священников58. В реальности же сопротивление изъятию церковных ценностей в Мариуполе было весьма значительным. По некоторым данным, в 1922 г. «за противодействие изъятию церковных ценностей и сокрытие таковых привлечен к суду Ревтрибунала... причт Мариупольского Собора с епископом Андреем во главе»59. Речь в данном случае идет о епископе Мариупольском Андрее (Одинцове).
В итоге ценности в Мариупольском уезде изъяли из 33 православных храмов, костелов и синагог60. В ходе кампании по телеграфу передавались «десятиднев-ники» с указанием веса собранных ценностей (и отдельно музейных ценностей), составлялись новые списки, а при изъятии требовали предъявления описей дореволюционного времени (в случае их отсутствия верующие предавались суду) и заменяли «ценные предметы менее ценными»61.
Отчет о ходе кампании по изъятию церковных ценностей был опубликован в газете «Приазовская правда» от 4 мая 1922 г. (статья «Церковное золото голодающим»). Согласно отчету, в Мариуполе было изъято: в Харлампиевском соборе — 3 золотника 36 долей золота, 8 пудов 37 фунтов 51 с половиной золотников серебра, 2 бриллианта, 9 алмазов, 7 жемчужин, 31 других камней (и дополнительно 31 фунт 81 золотник серебра); в греческой Екатерининской церкви — 2 пуда, 19 фунтов, 43 золотника серебра, 40 жемчужин, 3 рубина; в Успенской церкви — 8 пудов, 22 фунта, 59 золотников серебра; в Слободской церкви — 21 фунт, 14 золотников серебра; в кладбищенской церкви Всех святых — 3 фунта 52 золотника серебра; в церкви Рождества Богородицы — 32 фунта, 48 золотника серебра. Из храмов уезда было изъято весьма небольшое количество ценностей: например, из Мангушской церкви — 4 фунта 44 золотника серебра; из Мало-Янисольской — 7 фунтов 46 золотников серебра и т. д. Всего по городу и уезду было изъято: золота — 3 золотника 36 долей (только в соборе), серебра — 29 пудов, 33 фунта, 37,5 золотников, 2 бриллианта, 9 алмазов, 17 жемчужин, 3 рубина, 31 других камней62.
Отдельно следует остановиться на изъятии церковных ценностей в Свято-горском Успенском монастыре, относившемся в то время к Харьковской епархии. Именно здесь кампания была проведена наиболее показательным способом. Кампания активно освещалась в СМИ и преподносилась как результат народного волеизъявления. Отношение участников кампании к монашествующим Святогорского монастыря было грубым и оскорбительным.
Губернская комиссия по изъятию церковных ценностей прибыла в Свято-горский Успенский монастырь 23 апреля 1922 г.63 А уже 28 апреля 1922 г. в газете «Всесоюзная кочегарка» появилась статья «К изъятию ценностей в Святогор-
58 Церковное золото голодающим // Приазовская правда. 1922. № 75.
59 Тригуб О. Розкол Росшсько! православно! церкви в Укрш'т (1922—39рр.): мiж держав-ним полиичним управлшням та реформащею. Микола!в, 2009. С. 37—38.
60 Церковное золото голодающим // Приазовская правда. 1922. № 75.
61 ГАДО. Ф.Р.-522. Оп. 1. Д. 218. Л. 59.
62 Церковное золото голодающим // Приазовская правда. 1922. № 75.
63 ЦГАВОВУ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 109. Л. 138.
ском монастыре», в которой ограбление обители называлось «выполнением воли трудящихся масс». Автором публикаций в прессе был председатель губернской комиссии по изъятию А. Самохвалов. По подсчетам Самохвалова, из обители было экспроприировано «40 и 25 фун. серебра», «108 бриллиантов, 100 алмазов, 50 рубинов, 17 золотн. 78 долей золота, 20 аметистов, изумруд 2, парчи и шелку в кусках 1 пуд 18 ф., ковров персидских и проч. 80 штук, большое количество жемчуга и камней разных»64.
Обыски и изъятия в монастыре сопровождались издевательствами над монахами, святотатственными действиями (большевики заходили в алтарь, курили в нем), что, естественно, вызывало противодействие со стороны насельников обители. Как выяснилось в ходе изъятия, в монастыре во время послеоктябрьских грабежей исчезли некоторые документы: инвентарная книга, опись и т. д. В таких условиях многие предметы (в том числе личные вещи монашествующих) были спрятаны в тайники65. В этой связи насельники были обвинены в сокрытии ценностей66. 8—12 июня в Бахмуте по этому поводу состоялось судебное заседа-ние67. В ходе судебного процесса монахов также обвинили в том, что за частицы мощей они якобы выдавали кусочки ладана и воска68. Это послужило поводом для «разоблачительных публикаций» по поводу монастырских «обманов» в газете «Всесоюзная кочегарка»69.
Тем не менее, несмотря на шумный процесс, никто из монашествующих арестован не был. Но суд вынес «предложение в Губисполком о закрытии Святогорского монастыря и о целесообразном использовании. имущества. монастыря»70. Было очевидно, что конечной целью показательного процесса была ликвидация обители. Эта же мысль постоянно звучала в публикациях А. Самохвалова. Автор делал акцент на том, что на фоне послереволюционных преобразований Святогорский монастырь остается «ярким хранителем старых устоев». Обитель в публикациях называлась «живым трупом», «бородавкой на прекрасном месте красивого уголка природы», хирургическое устранение которой «было бы совершенно естественным актом со стороны государства»71. В результате 21 октября 1922 г. ВУЦИК постановил «передать. Святогорский монастырь со всеми угодьями. для «дома отдыха» рабочим Донецкого басейна». Оставлены в обители были только те монахи, которые были специалистами в полезных для новой власти областях72.
Что касается общего количества изъятых ценностей, то в общей сложности по Донецкой губернии (по всей видимости, из молитвенных домов и храмов
64 Самохвалов А. К изъятию ценностей в Святогорском монастыре // Всероссийская кочегарка. 1922. № 74.
65 ЦГАВОВУ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 109. Л. 138.
66 Там же. Л. 188.
67 Там же. Л. 182.
68 Там же. Л. 168.
69 Самохвалов А. По святым местам // Всероссийская кочегарка. 1922. № 86.
70 Приговор. Дело о Святогорском монастыре // Всероссийская кочегарка. 1922. № 95.
71 Самохвалов. По святым местам // Всероссийская кочегарка. 1922. № 86.
72 Руденко Т. По Донбассу. Дом отдыха для рабочих Донбасса // Всероссийская кочегарка. 1922. № 168.
всех конфессий и из всех уездов) изъяли: 581 фунт 36 золотников серебра; 3 фунта 34 золотника 17 долей золота; золотых монет на сумму 1969 руб. 61 коп.; банковских денег на сумму 291 руб. 75 коп.; 8749 штук драгоценных камней; 1 фунт 56 золотников изделий с драгоценными камнями и отделкой и т. д.73.
Таким образом, изъятие церковных ценностей на территории нынешней Донецкой области проходило в русле общей всероссийской кампании. Кампания преподносилась местными властями как проявление волеизъявления народа. О ее антицерковном характере власти рекомендовали умалчивать. Акции по изъятию проходили в регионе крайне медленно, что можно связать с сопротивлением духовенства и мирян. Особенно это касалось тех мест, где голод был особенно сильным. Инициаторами акций протеста часто становились женщины. Сопротивление населения также было связано с тем, что кампания по изъятию церковных ценностей сопровождалась оскорблением религиозных чувств верующих. Весь процесс изъятия активно контролировался властями: собиралась информация о проведении изъятия, случаях сопротивления изъятию, кампания освещалась в прессе. Несмотря на то что изымаемые на Украине церковные ценности по желанию верующих могли быть заменены деньгами, подобных документально зафиксированных случаев в Донецкой губернии нами обнаружено было только два (в обоих случаях это было сделано по указанию властей). Нежелание советских властей разрешить верующим выкуп церковных ценностей, скорее всего, было обусловлено небольшим количеством храмов в промышленном Донбассе — в противном случае количество изъятых ценностей оказалось бы крайне незначительным. Между тем количество изъятого на Донетчине и без того было очень мало по сравнению с другими российскими регионами74 (хотя после произведенной экспроприации многие церкви оставались без богослужебных сосудов). Никаких документов, свидетельствующих о том, что изъятое в действительности пошло на помощь голодающим, обнаружено не было (между тем сборы, помощь, добровольные пожертвования в комиссию помощи голодающим Поволжья фиксировались регулярно). Это может служить еще одним доказательством того, что истинной целью кампании было не столько спасение голодающих, сколько нанесение максимального ущерба Церкви в видах борьбы с нею.
Ключевые слова: изъятие ценностей, церковное имущество, акты изъятия церковных ценностей, верующие, священники, голод 1921—1922 гг., помощь голодающим, Донецкий регион, Мариуполь, Святогорская лавра.
73 Хюренша. Антирелигиозная политика советской власти. С. 136.
74 Кривова Н. А. Власть и Церковь в 1922—1925 гг. Политбюро и ГПУ в борьбе за церковные ценности и политическое подчинение духовенства // Махаон. 1999. № 1.
Confiscation of Church Reaches in Donetsk Region
M. Rebrova
The article is devoted to Bolshevik state campaign of seizing church reaches in Donetsk region. The article describes arrangement and implementation stages of the campaign, the attitude of faithful people and clergy towards the campaign, etc. The author illustrated that local authorities presented the campaign as will of the soviet people, whilst in reality it met the resistance of both clergy and laity. The author believes that specific features of the campaign were to a large extent defined by the fact that there were very few churches in industrial Donetsk region. Due to this fact church reaches were sometimes seized more than once. sometimes this resulted in complete devastation of churches. In the author's opinion the unwillingness of the local authorities to permit laymen buy out church reaches was caused by the same reason.
Keywords: confiscation of church reaches, church property, acts of the confiscation of church reaches, faithful, clergy, laity, famine of 1921—1922, famine relief, Donetsk region, Mariupol, Svyatogorsky lavra.
Список литературы
1. Войналович В. А., Кочан Н. I. Релшйний чинник етнополгтичних процешв на Донбасс icTopiM i сучаснють. Кшв, 2014.
2. Кривова Н. А. Власть и Церковь в 1922—1925 гг. Политбюро и ГПУ в борьбе за церковные ценности и политическое подчинение духовенства // Махаон. 1999. № 1.
3. Максимчук Т. А. Донбасс: три страшных времени (URL://http://dn.archives.gov.ua/ articles/stat35.htm (дата обращения 31.08.2015)).
4. Никольский В. Н. Православное духовенство Донетчины, репрессированное в 1920— 1950-х гг. (в документах и материалах: монография). Донецк, 2013.
5. Никольский В. Н. Религиозные течения и группировки в Донбассе середины 1920-х гг. // Новые страницы Донбасса: ДонГУ. 1994. Кн. 3.
6. Никифоренко А. Р. Вилучення церковных цшностей тд час голоду 1921—1922 рр. (На матеpiалах Донеччини) // Матеpiали науковоi конференци «Icтоpiя науки, полгтолопя». Кн. I. Донецьк, 1997.
7. Письмо В. И. Ленина членам Политбюро о событиях в г. Шуя и политике в отношении церкви // Архивы Кремля: В 2 кн. Кн. 1: Политбюро и церковь. 1922—1925 гг. М.; Новосибирск, 1997.
8. Письмо Л. Д. Троцкого в Политбюро ЦК РКП(б) с предложениями об организации изъятия церковных ценностей, с поправками Политбюро // Там же.
9. Послание Святейшего Патриарха Тихона о помощи голодающим и изъятии церковных ценностей // Акты Святейшего Патриарха Тихона. М., 1994. C. 190.
10. Приговор. Дело о Святогорском монастыре // Всероссийская кочегарка. 1922. № 25.
11. Руденко Т. По Донбассу. Дом отдыха для рабочих Донбасса // Всероссийская кочегарка. 1922. № 168.
12. Самохвалов А. К изъятию ценностей в Святогорском монастыре // Всероссийская кочегарка. 1922. № 74.
13. Самохвалов А. По святым местам // Всероссийская кочегарка. 1922. № 86.
14. Тригуб О. Розкол Росшсько! православно! церкви в Укра!ш (1922—39рр.): м1ж держав-ним полгшчним управлшням та реформащею. Микола!в, 2009.
15. Фесенко А. М. Конфюкащя церковних цшностей на Донеччиш п1д час голоду 1921— 1923 рр. // Вюник Черкаського ушверситету. Вип. 133—134. Сер1я 1сторичш науки / М-во осв1ти 1 науки Укра!ни, Черкаський нац. ун-т 1м. Б. Хмельницького. Черкаси, 2008.
16. Хюренша I. Ю. Антирелигиозная политика советской власти и общественные настроения в Донбассе в 1920-е гг. // Нов1 сторшки юторн Донеччини. Кн. 6. Донецьк, 1998.
17. Церковное золото голодающим // Приазовская правда. 1922. № 75.
