CC BY
184
Вестник ПСТГУ II: История.
История Русской Православной Церкви.
2015. Вып. 5 (66). С. 36—60
Диакон Сергий Иванов, канд. филос. наук, аспирант ПСТГУ [email protected]
Финансы и политика в реализации изъятых в 1922 г. церковных ценностей
С. Н. Иванов
В статье анализируются финансовые и политические аспекты реализации церковных ценностей, изъятых в 1922 г. под лозунгом помощи голодающим. Предметом рассмотрения являются взаимоотношения между Наркоматом финансов и тремя организациями при ВЦИК, в распоряжении которых находились изъятые ценности. Проведенное исследование дает основание утверждать, что никаких продаж церковных ценностей за границу с целью закупки хлеба для голодающих не было, а борьба с голодом и его последствиями осуществлялась из имевшихся в государственной казне средств. Кампания по изъятию ценностей из действующих храмов в 1922 г. затянулась. Их сосредоточение в Москве заняло несколько лет. «Реализацией» ценностей власти объявили сначала предварительную и демонстративную закупку продовольствия на крайне незначительную сумму — 1 млн золотых рублей. Затем в этом качестве преподнесли продажу церковных ценностей за обесценивавшиеся советские рубли Центральной комиссией помощи голодающим при ВЦИК Наркомату финансов по договору от 29 июля 1922 г. Автором освещается история безуспешных попыток борьбы членов ЦК Помгол за получение золотых кредитов, а также указывается более точная, чем имелись до сих пор, официальная стоимость изъятых церковных ценностей. Важным выводом статьи является утверждение о двойных стандартах Наркомата финансов в оценке изъятого из храмов имущества, благодаря которым финансовое ведомство получило на «борьбе с голодом» значительную прибыль.
Сегодня в исторической литературе нет удовлетворительного ответа на вопрос о том, на какие цели советское государство в основном использовало изъятые в 1922 г. церковные ценности. В числе выдвинутых по этому поводу в разное время гипотез есть предположения об их расходе на «нужды мировой революции»1, «подкармливание партийных, советских, армейских кадров»2, «закупку паровозов в Швеции»3 или «на саму кампанию по изъятию. Точнее говоря, на раскол и разгром Русской Православной Церкви»4. Последняя точка зрения в той или иной степени разделяется многими исследователями5, но она, как и другие, не
1 Латышев А. Г. Рассекреченный Ленин. М., 1996. С. 171.
2 Баделин В. И. Золото Церкви. Исторические очерки. Иваново, 1995. С. 255.
3 Хронологический словарь всемирной истории («Русский Webster™»). М., 2006. С. 1148.
4 Покровский Н. Н. Политбюро и Церковь. 1922—1923. Три архивных дела // Новый мир. 1994. № 8. С. 199.
5 См.: Кривова Н. А. Власть и Церковь в 1922—1925 гг. Политбюро и ГПУ в борьбе за церковные ценности и политическое подчинение духовенства. М., 1997. С. 122; Поляков В. А. Го-
подтверждается архивными источниками6. Другим «белым пятном» в данной теме можно назвать проблему количества и стоимости отобранных у Церкви в указанный период ценностей. Общим недостатком ее освещения в научных публикациях являются отсылки только к отчетам Центральной комиссии Помгол и Центральной комиссии Последгол за 1922—1923 гг., которые не включали необходимых данных по ценностям за последующие годы, а также опирались на непроверенные телеграфные сведения с мест и заниженные расценки Наркомата финансов. Несмотря на «технический» в определенном смысле характер указанных вопросов, смысл и актуальность их решения лежат в этической плоскости, поскольку связаны с голодной катастрофой в Поволжье и государственными репрессиями против Русской Церкви с одновременным обвинением в «жадности» вставшего на защиту православных святынь духовенства. Нравственное измерение проблемы требует ясности в двух главных вопросах. Были ли церковные ценности крайне необходимы и действительно использованы правительством в борьбе с голодом? Стала ли их реализация тем поруганием святынь, которого боялись верующие и против которого выступил, несмотря на развернувшуюся со всех сторон критику, св. Патриарх Тихон?
Историки неоднократно отмечали в теме изъятия ценностей финансовый интерес Политбюро ЦК РКП(б), очевидный в связи с резким сокращением к концу 1921 г. золотого фонда государства. Уже анализ документов, вышедших из-под пера В. И. Ленина и Л. Д. Троцкого в марте 1922 г., приводил к обоснованному выводу, что «изъятие церковных ценностей на самом деле было составной частью не кампании помощи голодающим, а секретной кампании по учету, сосредоточению и распродаже за границей национализированных богатств»7. Однако для решения поставленных выше вопросов ссылками на намерения руководства страны требуется также объяснение публичной отчетности ЦК Помгол и преемственных ей организаций по использованию церковных ценностей для помощи голодающим. Это важно, поскольку власти придавали большое значение политическому аспекту финансовой операции по изъятию указанных ценностей и
лод в Поволжье, 1919—1925 гг.: происхождение, особенности, последствия. Волгоград, 2007. С. 503; Предисловие // Следственное дело Патриарха Тихона: Сб. документов по материалам Центрального архива ФСБ РФ. М., 2000. С. 25.
6 Дело в том, что средства на проведение кампании по изъятию ценностей выдавались Наркомфином в советских дензнаках и только на один месяц работ, предусмотренный декретом ВЦИК об изъятии церковных ценностей от 23 февраля 1922 г. (см.: ГА РФ. Ф. Р—130. Оп. 6. Д. 61. Л. 6, 121). Когда в начале февраля 1924 г. НКФ безуспешно пытался удержать с Особой секции КССХ долг по этому кредиту, его сумма была рассчитана по курсу Госбанка с применением поправочного коэффициента в связи с обесценением денег и составила в переводе на золото не прежние 1 559 592 золотых руб., а лишь 192 385 золотых руб. 71 коп. (см.: ГА РФ. Ф. Р—1066. Оп. 2. Д. 82. Л. 71). Кроме того, ассигнованные средства были израсходованы ЦК Помгол по прямому назначению в размере 9 792 017 руб. 50 коп. в дензнаках образца 1922 г., то есть менее 1/3 общей суммы всего кредита, равного 31 600 000 руб. в тех же дензнаках (см.: ГА РФ. Ф. Р—1065. Оп. 4. Д. 31. Л. 54—55 об.). Стоимость же изъятого из храмов имущества была несравненно больше и стабильнее, что не позволяет считать рассматриваемое предположение правдоподобным.
7 Петров С. Г. Документы делопроизводства Политбюро ЦК РКП(б) как источник по истории Русской церкви (1921-1925 гг.) / Отв. ред. Н. Н. Покровский. М., 2004. С. 390.
с помощью ЦКПГ (Центральная комиссия помощи голодающим) пытались в одностороннем порядке навязать российскому обществу сугубо ведомственное представление об их «реализации». Помгольцам удалось исполнить спектакль под названием «реализация церковных ценностей» только при искусственном безгласии общественности, но даже в данных условиях сделать это было нелегко. Политическое прикрытие нуждами голодных финансовой цели изъятия имело свои пределы и собственную историю, о которой в первую очередь пойдет речь в настоящей статье. После ясности в этой части нашей темы, изложение настоящего расходования изъятых ценностей станет ответом и на второй вопрос.
К отобранному у Церкви в 1922 г. имуществу имели отношение три советские организации, так или иначе связанные с проблемами голода: Центральная комиссия помощи голодающим при ВЦИК (21 июля 1921 г. — 15 октября 1922 г.), Центральная комиссия по борьбе с последствиями голода при ВЦИК (15 октября 1922 г. — 1 октября 1923 г.) и Особая секция по восстановлению сельского хозяйства и предупреждению голода Комитета содействия сельскому хозяйству при ВЦИК (1 октября 1923 г. — 17 октября 1925 г.). По опубликованным данным, ЦК Помгол и ЦК Последгол продали церковных ценностей в пересчете на золотые рубли на сумму 4 648 217 руб. 57 коп., передали в Главмузей предметы стоимостью 426 514 руб. 31 коп. и оставили для Особой секции КССХ — в размере 1 502 200 руб. 78 коп.8 ОС КССХ продала церковных ценностей на сумму 2 499 430 руб. 17 коп.9 Таким образом, общая стоимость реализованных церковных ценностей выразилась в сумме 7 574 162 золотых руб. 05 коп.10, из которых 7 123 640 руб. 74 коп. получено от Наркомфина, 426 514 руб. 31 коп. стоили антикварные и художественные вещи, отправленные в музеи, 24 007 руб. поступило от частного лица11. Средства, вырученные от состоявшихся продаж, были направлены на различные виды помощи голодающим и ликвидацию последствий голода. Так выглядела официальная картина «реализации», которая транслировалась в советской печати и с разной степенью полноты воспроизводилась советскими историками.
Первоначально эта тема подавалась в прессе в русле уже сложившейся практики Наркомфина по приему добровольных пожертвований разного рода драгоценностями на помощь голодающим12. Подобный способ реализации соответствовал постановлению ВЦИК от 22 сентября 1921 г. «О порядке приема жертвуемых комиссиям Помгол драгоценных вещей», которое, как знали в ЦК Помгол,
8 См.: Итоги Последгол (с 15/X—1922 г. — 1/VIII—1923 г.). М., 1923. С. 27.
9 Два года работы Особой секции Комитета содействия сельскому хозяйству при ВЦИК (1/Х—1923 — 17/Х—1925). М., 1925. С. 4.
10 Данные в публичных отчетах помгольцев приводились с учетом удержания 2 % со стоимости камней и 5 % со стоимости металла в соответствии с условиями договора между ЦК Помгол и НКФ от 29 июля 1922 г., о котором речь пойдет впереди.
11 См.: Итоги Последгол... С. 163.
12 «В настоящее время на местах идет работа по реализации церковных имуществ. Все собранные церковные драгоценности сосредотачиваются в губфинотделах, которые их оценивают и немедленно после оценки вносят соответствующую сумму на кредит Помгола. Затем драгоценности с указанием оценки направляются в Гохран, который их окончательно реализует» (Мурин Ф. Наркомфин в борьбе с голодом // Известия ВЦИК. 1922. 15 марта. № 60. С. 3).
означало, что «драгоценные вещи должны оставаться в государственной казне, а комиссиям Помгол выдаваться соответствующая советская валюта»13. Нарком-фин, не проводя различий между жертвуемыми верующими и отбираемыми у приходских общин ценностями, пытался распространить его на все церковное имущество. Такой подход не мог убедить население в том, что для выделения на голодающих советских обесценивающихся дензнаков государству обязательно нужны церковные драгоценности, а не бумага для печатных фабрик Гознака. Более того, он не соответствовал основному лозунгу советской пропаганды: золото Церкви необходимо для закупки хлеба за границей! Согласно идее предназначения церковных ценностей, внедряемой в массовое сознание агитаторами из Комиссии Троцкого по учету и сосредоточению ценностей, «заграничные буржуи без золота не дают хлеба, хотя бы вся Волга превратилась в пустыню»14. В трудах писавшего по заданию Московской комиссии по изъятию ценностей15 М. В. Галкина (Горева) утверждалось: «Для исполнения этой очень большой и очень тяжелой задачи нужно сейчас золото, и еще золото, и в третий раз, — золото. И раз это нужно для спасения голодных, мы должны всунуть по золотому слитку в алчные пасти заграничных банкиров»16.
Ситуация поменялась в конце марта 1922 г., когда у Троцкого в связи с выпуском патриаршего послания от 28 февраля 1922 г. появилась серьезная проблема. Первосвятитель Русской Православной Церкви объявил акцию властей по изъятию священных сосудов святотатством, в связи с чем вероятность провала агитационной кампании в пользу изъятия резко возросла. 12 марта Троцкий информировал председателя Совнаркома В. И. Ленина об отрицательных итогах изъятия и неожиданно возникших осложнениях, а 17 марта подготовил ряд предложений к предстоящему через три дня заседанию Политбюро ЦК РКП(б), считая, что «дело можно поправить, если поставить его в центре внимания партии»17. Получив поддержку со стороны Ленина и членов Политбюро, Троцкий до конца месяца разработал секретный план раскола Русской Церкви на почве отношения к изъятию ценностей, частью которого стал еще один список мероприятий пропагандистского характера. Первым в списке стояло предложение немедленно выдать на хлеб для голодающих один миллион золотых рублей в счет будущей реализации изъятых церковных ценностей и «широко оповестить об этом как о первом ассигновании»18. Особоуполномоченный СНК по учету и сосредоточению ценностей прекрасно понимал недостаточность публичных разъяснений Наркомфина, и ему требовался решительный аргумент против «преступных заявлений контрреволюционеров о том, будто собранные ценности пойдут не на помощь голодающим крестьянам»19. В письме председателю ВЦИК М. И. Кали-
13 См.: ГА РФ. Ф. Р—4085. Оп. 10. Д. 235. Л. 59.
14 Сосновский Л. «Кащей на сундуке» // Правда. 1922. 5 февраля. № 28. С. 2.
15 См.: Архивы Кремля: Политбюро и Церковь 1922—1925 гг.: В 2 кн. / Изд. подг. Н. Н. Покровский, С. Г. Петров. М.; Новосибирск, 1998. Кн. 2. С. 46.
16 Горев М. Голод и церковные ценности. М., 1922. С. 31. См. также: Церковное золото голодающим // Известия ВЦИК. 1922. 7 марта. № 53. С. 2.
17 Архивы Кремля: Политбюро и Церковь. Кн. 1. С. 136.
18 Там же. С. 154.
19 Там же.
нину от 30 марта он подчеркнул демонстративный характер предложенной меры и рекомендовал «послать на Волгу один-два поезда с хлебом, купленным на ассигнованный миллион»20.
Однако на этом проблемы у Комиссии Троцкого не закончились. После публичных разъяснений св. Патриарха Тихона о незначительном количестве золота в храмах21 незадачливые пропагандисты переключились на серебряную тему, тут же рассчитав, что каждый фунт серебра «спасает» 5 человек22. Пересчитывая имущество на серебро, Галкин планировал получить с церквей не менее 525 тыс. пудов благородного металла23. На сотни миллионов золотых рублей рассчитывали не только ангажированные журналисты, но и главные организаторы изъятия24. Как оказалось, всунуть в зарубежные «алчные пасти» действительно предстояло не столько золотые, сколько серебряные слитки25, причем в ничтожном для победы над голодом количестве26. Неадекватность чрезвычайно завышенных оценок стоимости находящегося в храмах имущества агитаторам пришлось признать публично27. Следующий ожидаемый сбой произошел в сроках проведения кампании. Цель изъятия и его темп анонсировались агитацией в привязке к будущему урожаю, до которого в течение пяти месяцев голодающие должны были бы кормиться за счет церковных драгоценностей. Это значило, что госорганы должны были за 10—20 дней успеть изъять ценности на местах28, сосредоточить их в центре, сплавить в слитки и перевезти металл за границу.
20 Архивы Кремля: Политбюро и Церковь. Кн. 1. С. 165.
21 Церковные ценности для помощи голодающим (Беседа с Патриархом Тихоном) // Известия ВЦИК. 1922. 15 марта. № 60. С. 5.
22 «По довоенной оценке, — писал Галкин (Горев), — каждый фунт серебра стоил 25 рублей. Считая, что на каждый серебряный рубль можно купить 1 пуд хлеба и что на прокормление каждого голодного в течение 5 оставшихся до нового урожая месяцев хлеба требуется максимум пять пудов (по пуду в месяц), мы приходим к выводу: каждый фунт серебра спасает сейчас обреченную на смерть семью в 5 человек. Спасите голодных!» (Горев М. Сколько людей спасает каждый фунт церковного серебра? // Известия ВЦИК. 1922. 23 марта. № 66. С. 2).
23 См.: Горев М. Золото и хлеб // Помощь газете. Орган агитационной пропаганды Отдела ЦК РКП и Управления Печати Главполитпросвета (Роста). 1922. 16 марта. № 41.
24 См.: Архивы Кремля: Политбюро и Церковь. Кн. 1. С. 141, 474.
25 В конце апреля 1922 г. Троцкий вынужден был с досадой констатировать, что в храмах находилось «только громоздкое серебро» (см.: Архивы Кремля: Политбюро и Церковь. Кн. 2. С. 196). Согласно финансовому отчету ЦК Помгол на 1 октября 1922 г., в фонд ЦКПГ по сведениям с мест поступило лишь 33 п. 32 ф. 36 з. церковного золота и 23 997 п. 23 ф. серебра, не считая камней и другого имущества (см.: Итоги борьбы с голодом в 1921—22 гг.: Сб. статей и отчетов. М., 1922. С. 435).
26 Для адекватной оценки значения отобранных у Церкви ценностей их стоимость следует поместить в надлежащий контекст. В отчете ЦК Помгол за 1921—1922 гг. указывалось, что при дефиците в 180 млн пудов продовольствия голодающие районы получили немногим более 120 млн пудов общей стоимостью 240 млн золотых руб., включая заграничную помощь и местный товарообмен (см.: Винокуров А. Н. Итоги голодной кампании // Итоги борьбы с голодом... С. 7). При этом стоимость благотворительных грузов, ввезенных в Россию для Помгола в 1922 г., превысила 181 млн золотых руб. (см.: ПотяевА. Внешняя торговля // Хозяйственные итоги 1922—1923 года и перспективы на 1923—1924 год. М., 1924. С. 131).
27 См.: Ингулов С. Агитационная кампания Помгол // Итоги борьбы с голодом... С. 155.
28 Горев М. Церковное золото голодным. Всероссийская неделя церковных ценностей // Известия ВЦИК. 1922. 24 февраля. № 44. С. 2.
Затем, закупив на него или на полученную от его продажи инвалюту муки и другого продовольствия, ввезти их в Россию, доставить в голодающие губернии и приступить к снабжению населения. Ни при каких условиях власти не смогли бы своевременно провести подобную операцию, и агитация заведомо расходилась с настоящими намерениями большевистских лидеров. Понимая абсурдность читаемых пропагандистских статей, верующие пытались достучаться до представителей высшей власти. Например, в апреле написал письмо «товарищу Ленину» председатель общего собрания прихожан Николаевской церкви г. Белого Смоленской губернии И. И. Кислянский: «...если Комиссия отберет церковные ценности и имущество, превратит их в лом, разорит Храм, приведет народ, пролетариев в отчаяние и уныние и волнение, и пока этот лом продаст и приобретет хлеб для голодающих за границей, и он оттуда придет и поступит по принадлежности, — то минует голод, и хлеб уже будет не нужен — или же, в крайнем случае, голодающие, ожидая этого хлеба, погибнут голодною смертью»29.
Весной 1923 г. церковные ценности еще оставались в местных губфинотде-лах Петрограда, Екатеринбурга, Нижнего Новгорода, Белгорода, Старого Оскола, Семипалатинска, Иркутска и других городов30. Основной объем привезли в центр до конца 1923 г., однако даже в итоговом докладе о ликвидации Особой секции КССХ от 28 сентября 1925 г. сообщалось: «...ц[ерковные] ц[енности] с мест продолжают прибывать»31.
Результатом намеченной Троцким операции стала крикливая газетная кампания32 по освещению доставки закупленной в Финляндии на 800 тыс. руб. крайне недостаточных 356 850 пудов некачественной муки в голодающие губернии33. Последние 200 тыс. руб. из выделенного миллиона перечислили с задержкой: 100 тыс. руб. Крыму в конце апреля34 и столько же для Ставропольской губернии только в конце июня 1922 г.35 Хлеб развозили по губерниям до середины июля. Несмотря на небольшой размер золотого аванса, с помощью шумной агитации тема реализации изъятых из церквей ценностей на импортное продовольствие была раздута сверх всякой меры и, получив несвойственное ей значение, вошла в этом качестве в учебники по истории СССР36. Между тем все могло быть по-другому — если бы борьба с голодом была в числе самых приоритетных задач правительства, платежи в счет изымаемых церковных ценностей должны были бы проводиться в золоте и срочными авансами из остатков государственного золотого фонда. Именно так и думали члены ЦК Помгол, которых подачка Троцко-
29 ГА РФ. Ф. Р—1235. Оп. 140. Д. 60. Л. 665.
30 ГА РФ. Ф. Р—1065. Оп. 4. Д. 31. Л. 145, 157.
31 ГА РФ. Ф. Р—1066. Оп. 3. Д. 10. Л. 3-9.
32 См.: Хлеб для голодающих в счет церковных ценностей // Известия ВЦИК. 1922. 29 апреля. № 94. С. 2; Хлеб на ценности уже закупается // Известия ВЦИК. 1922. 9 мая. № 101. С. 2; Хлеб на церковные ценности // Известия ВЦИК. 1922. 1 июня. № 120. С. 2 и др.
33 ГА РФ. Ф. Р—1064. Оп. 5. Д. 14. Л. 118; Оп. 4. Д. 1. Л. 142, 147.
34 Там же. Оп. 5. Д. 32. Л. 55.
35 Там же. Л. 117.
36 «Церковное золото, серебро и драгоценные камни были использованы на покупку за границей продовольствия для голодающих Поволжья» (История СССР с древнейших времен до наших дней. Серия вторая. М., 1967. Т. VIII. С. 61).
го вдохновила на борьбу за золотые кредиты для голодающих. Не теряя времени, уже 5 апреля 1922 г. Президиум ЦКПГ постановил «испросить у ВЦИК новые 5 миллионов руб. золотом в счет реализации церковных ценностей»37. В тот же день на заседании Междуведомственной Комиссии при ЦК Помгол было решено предложить Наркомфину перечислить 1 млн из указанного аванса Наркомату продовольствия для закупки картофеля38. Однако вместо немедленной реакции властей помгольцы столкнулись с длительными бюрократическими процедурами, вызванными в том числе горячими дискуссиями между наркоматами и НКФ по поводу своих смет в первом советском, пока еще не утвержденном и «ориентировочном» бюджете на 1922 г. Только 20 апреля Президиум ВЦИК удосужился поставить вопрос о требуемом для голодающих золотом кредите и то лишь для того, чтобы передать его на рассмотрение Малого Совнаркома39. В связи с этим 27 апреля заявка от ЦК Помгол в соответствии с регламентом подачи документов была отправлена не только в Малый СНК, но также в Наркомат Рабоче-Крестьянской инспекции и НКФ на «срочное заключение»40. В просьбе помгольцев содержались данные ГПУ по изъятию церковных ценностей на 20 апреля 1922 г. и собственные расчеты их стоимости по довоенным ценам, использованным в агитационной кампании за изъятие. В результате такой оценки 2 пуда уже изъятого золота стоили в золотых рублях 250 тыс. руб., 4 000 пудов серебра — 4 млн руб., а вместе с драгоценными камнями и прочими ценностями — не менее 10 млн руб.41
2 мая 1922 г. в Совнарком была внесена на утверждение общегосударственная роспись бюджетных средств на январь-сентябрь 1922 г., составленная в золотых рублях. Согласно указанной росписи смета НКФ предусматривала статью на покупку золота в размере 15 млн руб., из которых до 10 млн руб. предназначалось для ценностей ЦК Помгол42. На следующий день на Пленуме ЦКПГ был заслушан и одобрен план НКФ по финансированию помощи голодающим за счет общегражданского целевого налога, различных пожертвований и церковных ценностей43. Здесь же договорились представить смету ЦК Помгол в СНК и ходатайствовать перед ним о финансировании комиссии непосредственно НКФ путем выдачи авансов, а также о первом авансе в объеме двух триллионов советских рублей «до разрешения вопроса финансирования ЦК Помгол в целом»44. Кроме того, значимым постановлением Пленума стало решение о расходе поступлений от церковных ценностей главным образом на покупку хлеба и продовольствия, а не на организационные и прочие расходы.
Малый СНК отказался от обсуждения ходатайства помгольцев о кредитах и предоставил им возможность договориться о получении авансов непосредственно с Наркомфином. Имея условное согласие Наркомфина лишь на пяти-
37 ГА РФ. Ф. 8432. Оп. 2. Д. 3. Л. 28.
38 Там же. Л. 28 об.
39 Там же. Л. 30.
40 РГАЭ. Ф. 7733. Оп. 1. Д. 2274. Л. 6; ГА РФ. Р-1064. Оп. 5. Д. 97. Л. 24.
41 ГА РФ. Р-1064. Оп. 5. Д. 97. Л. 20.
42 РГАЭ. Ф. 7733. Оп. 1. Д. 2272. Л. 88.
43 ГА РФ. Ф. Р—1065. Оп. 1. Д. 110. Л. 62.
44 Там же.
миллионный золотой кредит, ЦКПГ решила увеличить его размер при помощи давления на финансовое ведомство через посредство Центральной Комиссии по изъятию церковных ценностей и лично Троцкого. Об этом, в частности, свидетельствует рукописная записка председателю Бюро данной комиссии из архивных материалов ЦК Помгол: «Т[оварищу] Белобородову — переговорить с т[оварищем] Троцким о том, что Наркомфин не дает авансов под собранные ценности и дал только 5 миллионов, просили 10. Остальные предлагает выдать советскими деньгами. Переговорить с Наркомфином, что цер[ковные] ценности идут в ЦК Помгол и чтобы был выдан аванс для закупки хлеба, что чрезвычайно важно политически»45. Члены Бюро, принимая во внимание недостаточность отпущенного ранее на нужды Помгола одного миллиона золотых рублей и ходившие в губерниях всевозможные слухи, в заседании от 8 мая 1922 г. предложили ЦКПГ ускорить решение вопроса о дополнительных ассигнованиях на голодающих в счет церковных ценностей46. Поддержал ЦК Помгол и НК РКИ, ограничив кредит до 4 млн руб.47 Полагая вопрос решенным, 12 мая председатель ЦК Помгол М. И. Калинин с высокой трибуны III сессии ВЦИК уверенно доложил: «Сейчас мы вошли с ходатайством в Государственный банк о выдаче нам 5 миллионов руб[лей] золотом для закупки на них хлеба и отправки его в голодающие места»48. 13 мая Президиум ЦКПГ поручил Наркомату внешней торговли в недельный срок подготовить план реализации ожидаемых 5 млн., а члену ЦКПГ Н. В. Белкину выяснить вопрос о церковных ценностях с замнар-кома финансов Г. Я. Сокольниковым49.
И тут случилось непредвиденное. Помгольцы не подозревали, что уже 11 мая из Бюджетного управления НКФ в Совнарком было отправлено отрицательное заключение на их просьбу об отпуске средств из золотого фонда. В основе отказа лежали три положения: во-первых, по данным Гохрана, стоимость поступивших в хранилище к 1 мая 1922 г. церковных ценностей не превышала 3 млн золотых руб.; во-вторых, в апреле 1922 г. под указанные ценности уже был открыт кредит в размере 1 млн. руб. и, в-третьих, «сезон заготовки хлеба на внешнем рынке надо теперь считать законченным и, следовательно, операция с заграничной закупкой является уже запоздалой»50. Позиция Наркомфина вместе с дополнительными соображениями о трудностях с реализацией церковных ценностей стала известна руководству ЦКПГ 13 мая. Тогда же в Финансовый комитет СНК было отправлено пространное письмо о ресурсах комиссии за подписью зампреда ЦК Помгол П. Г. Смидовича и упомянутого выше Н. В. Белкина. Вынужденно отказавшись от прежних расценок, чиновники решили запросить новые данные о количестве ценностей и оспорить мнение НКФ с помощью политических аргументов. «ЦКПГ имеет извещение от НКФина, — писали помгольцы, — что ее
45 ГА РФ. Ф. Р—1235. Оп. 140. Д. 60. Л. 921.
46 ГА РФ. Ф. Р—1065. Оп. 4. Д. 137. Л. 1.
47 Там же. Л. 5.
48 Речь тов. Калинина на открытии III сессии ВЦИК (12-го мая 1922 г.) // Бюллетень Центральной Комиссии помощи голодающим ВЦИК. Февраль — апрель 1922 г. № 5—7. М., 1922. С. 2.
49 ГА РФ. Ф. Р—1064. Оп. 4. Д. 1. Л. 146.
50 ГА РФ. Ф. 8432. Оп. 1. Д. 1. Л. 33.
доходная смета определена в 6.000.000 рубл[ей] золот[ом] поступлений от целевого налога и 10.000.000 золотых рублей под реализацию изъятых церковных ценностей... НКФин указывает, что все эти драгоценности трудно реализуемы и поэтому отпуск сейчас в счет них золота невозможен. Между тем необходимо сейчас же произвести дальнейшую реализацию на хлеб изъятых церковных ценностей в целях агитации (прилагается № постановления Центр[альной] ком[иссии] по изъятию). На основании изложенного ЦКПГ просит обязать НКФин отпустить ЦКПГ для реализации на продовольствие 5. 000. 000 [руб.] золотом, из которых небольшая часть (около 500 тысяч [руб.]) может быть отпущена на закупку продовольствия внутри РСФСР»51. В письме вновь приводились расчеты стоимости ценностей, согласно которым 12 пудов изъятого в храмах золота, 5 254 пудов серебра и 529 пудов различных драгоценностей без учета 13 450 камней даже по расценкам Гохрана заведомо превышали стоимость требуемого пятимиллионного кредита.
Оказавшись в непростой ситуации, 19 мая 1922 г. Финансовый комитет подготовил постановление СНК, согласно которому Наркомфину было предложено «в порядке ссуды или в порядке немедленной реализации, получаемой от изъятия из церквей ценностей с гарантией казны от убытков, — выдать ЦК Помгол соответствующую ссуду, в частности по отношению к золоту»52. При этом НКФ обязали определить стоимость поступивших в Гохран церковных ценностей и к 26 мая представить в Финкомитет СНК доклад о методах их реализации. Доклад в Финкомитете в присутствии представителя ЦКПГ Н. В. Белкина состоялся 29 мая. По его итогам комитет принял следующее постановление: «а) в виду малого количества полученных ценностей в порядке изъятия считать невозможной дальнейшую выдачу золота, сверх отпущенных ЦК Помгол одного миллиона руб., уже полученных им; б) поручить Нарком-фину выдать ЦК Помгол для закупки хлеба на вольном рынке сумму, соответствующую оценке поступающего серебра; в) ценности: жемчуга и бриллианты реализовать в порядке, который должен быть определен Наркомфином, ЦК Помгол и Госбанком»53. 30 мая 1922 г. выписка с постановлением комитета была отправлена в ЦКПГ.
Таким образом, финансовые интересы казны получили перевес над соображениями политического характера, не говоря уже об этической стороне дела. Откровенный цинизм решения заключался не только в том, что правительство само затянуло рассмотрение вопроса о золотых кредитах — даже в мае при наличии доброй воли их можно было санкционировать для поддержки голодающих. Оно прекрасно знало о нехватке хлеба в стране и невозможности его приобретения на внутреннем рынке в объеме, равном стоимости изъятых церковных ценностей. Контекст постановления дополняло и другое, столь же важное обстоятельство: финансовые ресурсы, чтобы помочь голодающим, у властей имелись. Они состояли не только из неприкосновенного фонда в 150 млн золотых руб.,
51 ГА РФ. Ф. Р—1065. Оп. 4. Д. 137. Л. 4 об; ГА РФ. Ф. 8432. Оп. 2. Д. 3. Л. 34-37.
52 ГА РФ. Ф. 8432. Оп. 1. Д. 1. Л. 11.
53 Там же. Л. 34.
зарезервированных на 1923 г.54 К середине мая золотой фонд государства был наполнен закончившей свою работу Комиссией Троцкого. Итоги ее деятельности выражались солидной суммой — 1 043 182 854 золотых руб. 98 коп., из которых на ценности Императорского дома приходилось 821 007 840 золотых руб.55 Хотя это были оценки экспертов Гохрана, оспаривавшиеся руководством Наркомфи-на56, в повестке дня стояла именно их реализация — драгоценностей высшего качества, которые можно было быстро вывезти за границу. Первое время их придерживали до приезда в Москву наркома по внешней торговле Л. Б. Красина, продвигавшего идею крупных продаж и создания для этой цели международного синдиката. В июле 1922 г. комиссар Красин взял с собой в Гаагу для продажи европейским фирмам драгоценных камней и изделий на 100 029 447 золотых рублей57. Целью срочной продажи являлась отнюдь не помощь голодающим, а выкуп на полученную валюту переданных Польскому правительству бриллиантов по Рижскому мирному договору от 18 марта 1921 г. и производство выплат Реввоенсовету за произведенные Комиссией Троцкого работы по учету ценностей республики в размере 5 % от их общей стоимости58. Помгольцы со своими проблемами просто «путались под ногами» у чиновников первого эшелона власти, решавших более важные задачи.
Несмотря на принятое Финкомитетом решение, Президиум ЦК Помгол тогда же предпринял последнюю попытку добыть хотя бы малую часть кредитов в золоте. 3 июня 1922 г. он поручил Оргуправлению ЦКПГ договориться с Наркомфином о получении наряду с 2 трлн советских рублей для закупки продуктов через Наркомпрод и Главрыбу еще полмиллиона персидских кран с целью покупки риса в Персии59. Бюджетная комиссия при НКФ признала ходатайство помгольцев необоснованным: в нем не было веских доказательств того, что рис невозможно приобрести за советские рубли, а персидская валюта гораздо нужнее для других расходов в Персии — содержания представительства, заготовки продфуража для находящихся там частей Красной Армии, обеспечения арендованных рыбных промыслов, дающих экспортный товар (черную икру и красную рыбу) и др.60 СНК вновь поддержал решение Наркомфина61, а рис так
54 Этот золотой фонд был оставлен как неприкосновенный решением комиссии Политбюро ЦК РКП(б) от 4 февраля 1922 г., то есть на пике смертности от голода в России (см.: РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 2. Д. 267. Л. 1).
55 РГВА. Ф. 33988. Оп. 2. Д. 464. Л. 200.
56 Суть разногласий заключалась в критериях оценки царских регалий и драгоценностей. Эксперты Гохрана учитывали художественную и историческую ценность уникальных шедевров вне текущей рыночной коньюнктуры, Наркомфин же интересовала их вероятная коммерческая стоимость при продаже или залоге в течение ближайших лет. В июле 1922 г. был достигнут компромисс: лучшая часть ценностей (первая категория) составила так называемый Алмазный фонд, который был поставлен на баланс Гохрана в сумме 300 млн золотых руб. при забалансовой стоимости в 654 млн руб. (см.: ГА РФ. Ф. Р—4085. Оп. 28. Д. 88. Л. 155).
57 Там же. Л. 152 об. Взятые Красиным ценности проводились в бухгалтерии Гохрана также двумя цифрами: на баланс поставили 45 млн золотых руб., за балансом — полную стоимость.
58 РГВА. Ф. 33988. Оп. 2. Д. 464. Л. 33.
59 ГА РФ. Ф. Р—1058. Оп. 1. Д. 19. Л. 148 об.
60 ГА РФ. Ф. Р-130. Оп. 29. Д. 99. Л. 1.
61 Там же. Д. 91. Л. 1.
и не появился в отчетах Помгола. Убедившись, что в вопросе золотых кредитов правительство стоит на стороне Наркомфина, члены ЦК Помгол были вынуждены решать две новые проблемы: 1) как быть с прежними решениями пленумов ЦКПГ о расходе поступлений от церковных ценностей на закупку хлеба? 2) что теперь считать «реализацией ценностей» и каким образом после остановки разрекламированных зарубежных закупок готовиться к публичной отчетности?
Разрешение этих проблем произошло в июле 1922 г. 5 июля в закрытом заседании Пленума ЦК Помгол было решено запросить у НКФ 7 трлн руб. в совзнаках образца 1921 г., соответствующих, за вычетом ранее полученного 1 трлн руб., количеству собранных в Гохране церковных ценностей. Как и следовало ожидать, вместо реализации всей суммы на хлеб 4 трлн предназначались уже на закупку лошадей, оставшиеся 3 трлн — на покрытие задолженности и «частью на новые закупки»62. Но самое интересное событие было впереди — 21 июля на междуведомственном совещании при ЦК Помгол было принято постановление о продаже церковных ценностей Наркомфину, за исключением художественного антиквариата. Согласно выработанным условиям стоимость золота и серебра определялась по рыночному курсу в Москве на день фактической выплаты, стоимость драгоценных камней — по оценке специалистов Гохрана с участием представителей ЦК Помгол63. Собравшийся 22 июля 1922 г. Президиум ЦКПГ утвердил договор в собственной редакции, которую тем не менее НКФ немедленно изменил в нужном ему направлении, отвергнув, в частности, попытку помгольцев получить право на утверждение гохрановских оценок по драгоценным камням. Подписанный 29 июля 1922 г. договор между Центральной комиссией Помгол и Наркоматом финансов о продаже церковных ценностей стал основой для следующих 11 сделок, заключенных на протяжении 1922—1925 гг. ЦК Помгол, ЦК Последгол и Особой секцией КССХ, состоящими при ВЦИК. 16 января 1926 г. НКФ рассчитался за остаток «нереализованных» церковных ценностей, перечислив на ликвидационный счет фонда ОС КССХ деньги в размере 7 906 руб. 37 коп.64, которые не вошли в публичные отчеты секции. В соответствии с содержанием указанных соглашений, стоимость церковных ценностей, переданных Наркомфину с 31 июля 1922 г. по 16 января 1926 г., составила в пересчете на золото — 7 194 784 руб. 52 коп.65 Из них 319 788 руб. 08 коп., или 4,44 %, приходилось на 22 п. 25 ф. 15 з. 76 д. золота, 6 177 596 руб. 47 коп., или 85,86 %, — на 27 590 п. 11 ф. 05 з. 84 д. серебра, 613 205 руб. 65 коп., или 8,52%, — на драгоценные камни и 84 194 руб. 32 коп., или 1,18 %, — на прочие вещи66.
62 ГА РФ. Ф. Р—1065. Оп. 1. Д. 110. Л. 70.
63 ГА РФ. Ф. Р—1064. Оп. 1. Д. 8. Л. 76.
64 ГА РФ. Ф. Р-1066. Оп. 3. Д. 23. Л. 21.
65 Для оплаты орграсходов, связанных с доставкой и сортировкой ценностей, НКФ при расчетах удерживал в свою пользу 5 % от стоимости металлов и 2 % от стоимости драгоценных камней. Здесь приводятся данные без вычета указанных процентов.
66 Машинописные заверенные копии указанных соглашений хранятся в архивах: РГАЭ. Ф. 7733. Оп. 1. Д. 6765. Л. 1-6, 65-67, 69; Ф. 7733. Оп. 2. Д. 252. Л. 8; ГА РФ. Ф. Р-1066. Оп. 2. Д. 11. Л. 174. Суммы сделок представлены в них в золотых и советских рублях, незначительно отличаясь от публичной отчетности по ценностям.
Согласно тексту основного договора от 29 июля 1922 г., золото в ломе и изделиях принималось за 56 пробу, серебро в тех же видах — за 84 пробу67. Условия были невыгодными для ЦК Помгол: слом церковных предметов при их изъятии, уравнивание цены уцелевших изделий и лома, а также пробы для всех изделий, курс московского рынка и платежи в совзначных рублях — все это резко понижало объем предназначенной для голодающих помощи. Вместе с тем неожиданное превращение НКФ из кредитного учреждения в покупателя церковных ценностей дало помгольцам возможность официально отчитываться о реализации драгоценностей как именно их продаже. Получалась удивительная картина: с одной стороны, государство само у себя на свои дешевые бумажки покупало ранее присвоенные, но настоящие ценности, незадолго до того отобрав их у Церкви и отдав Центральной Комиссии Помгол68; с другой стороны, оно ставило ЦК Помгол в один ряд с коммерческими контрагентами, такими как «Лензолото» и «Уралплатина», у которых Наркомфин скупал драгметаллы. Особый контраст этой метаморфозы в отношениях между НКФ и ЦКПГ возникал на фоне масштабной благотворительной помощи зарубежных, в том числе религиозных, организаций. Но главное, что достигалось в результате подобного решения, заключалось в том, что действительное предназначение церковных ценностей, таким образом, скрывалось от посторонних глаз. «Реализация» заканчивалась на получении совзнаков от Наркомфина и закупке внутри страны лошадей, сельдей и небольшого количества хлеба69.
Описываемые события происходили на фоне официальных прогнозов на хороший урожай 1922 г. В середине июня Наркомзем составил предварительную сводку грядущего урожая по РСФСР и Украине в размере более чем 2 млрд пудов зерна70. Через месяц в газетах было поспешно объявлено о том, что «голод в Поволжье накануне его полной ликвидации»71. В августе Экономическое управление Наркомвнешторга стало готовиться к экспорту хлеба, а его заграничным торгпредствам запретили закупать хлеб для гособеспечения и ввозить его в Россию. Более того, уже закупленные ранее для России партии хлебопродуктов представительствам НКВТ было предложено реализовать на заграничных
67 ГА РФ. Ф. Р—1065. Оп. 4. Д. 180. Л. 48.
68 Об этом прямо говорит постановление совещания о рассмотрении смет наркоматов от 14 мая 1923 г.: «Принимая во внимание, что Последгол имеет серебряный фонд, который покупается у него государством, исключить из сметы денежные выдачи Последголу на июнь-сентябрь...» (ГА РФ. Ф. Р—1066. Оп. 2. Д. 11. Л. 181).
69 19 июня 1922 г. ЦК Помгол заключила сразу два договора на поставку хлеба: с Центральным рабочим кооперативным комитетом на 50 тыс. пудов пшеницы и с АО «Хлебопродукт» на 150 тыс. пудов ржи и ржаной муки. Пшеница от Церабкопа успела дойти до голодающих губерний в течение июля-августа текущего года. Вагоны с хлебом от «Хлебопродукта» прибыли в меньшем количестве, чем предполагалось, а в некоторых губерниях их не было даже в середине октября, когда в стране шла реализация своего урожая. ЦКПГ отказалась от новых договоров с «Хлебопродуктом», но в публичных отчетах предпочла не освещать указанную проблему (ГА РФ. Ф. Р—1064. Оп. 5. Д. 125. Л. 1, 5, 13; Ф. Р—1064. Оп. 5. Д. 124. Л. 18).
70 Урожай и финансовая перспектива // Вестник финансов. 1922. 17 августа. № 24. С. 6.
71 Чуканцев В. К производственной помощи голодающим // Известия ВЦИК. 1922. 14 июля. № 155. С. 3.
рынках72. Чтобы избежать диссонанса между одновременными кампаниями по экспорту хлеба и борьбе с голодом, 7 сентября 1922 г. Президиум ВЦИК принял политическое решение: к 15 октября 1922 г. в связи со сбором нового урожая распустить Центральную комиссию Помгол, заменив ее Центральной комиссией по борьбе последствиями голода. 18 октября Совет труда и обороны постановил «не возражать против предложения НКВТ о вывозе до 10 милл[ионов] пуд[ов] хлеба из Черноморских портов за границу в текущем сельско-хозяйственном году»73, а 21 октября состоялось совместное заседание ЦК Помгол и ЦК Последгол, на котором председатель ВЦИК и обеих указанных комиссий М. И. Калинин объявил работу по борьбе с голодом «успешно законченной»74. В реальности до победы над голодом было еще далеко, и миллионы людей пришлось кормить не только в этом, но и в следующем году при помощи иностранцев75. Тем не менее такого рода решение вместе с запретом на зарубежные закупки хлебопродуктов окончательно закрывали вопрос о реализации церковных ценностей за границей для помощи голодающим. Сентябрьское решение Президиума ВЦИК принималось в тот момент, когда в Гохране находилось не более 2/3 изъятого из действующих храмов имущества, из которого детальную сортировку прошло менее 15 %76.
Покупки Наркомфином церковного имущества имели одну существенную характеристику, до сих пор не известную научному сообществу. Она стала явной в результате сравнения публичной отчетности с засекреченными отчетами Го-храна и сменившего его Металлическо-Алмазного фонда НКФ (Металфонда), свидетельствуя о двойных стандартах в установлении цен на церковные драгоценности. Так, купленное у ЦК Помгол по соглашению от 31 июля 1922 г. церковное серебро в количестве 17 тыс. пудов стоило Наркомфину в переводе на золото 2 700 603 руб.77 Это же серебро по справке Валютного управления НКФ о скупленных Производственно-коммерческим отделом благородных металлах с 1 апреля по 1 декабря 1922 г. оценивалось грубо в 10 млн золотых руб.78 Аналогичный подход имел место и в закрытом отчете самого отдела за 1922 г.: 1 золотник полученного от ЦКПГ золота в ломе 56 пробы стоил НКФину 2,16 золотых руб., 1 золотник серебра в ломе 84 пробы — 0,045 золотых руб. Выгоду от покупки НКФин подсчитывал исходя из цены в 5,47 золотых руб. за 1 золотник
72 Германов Л. Экспорт хлеба // Внешняя торговля. 1922. 14 августа. № 11. С. 1.
73 ГА РФ. Ф. Р—4085. Оп. 1. Д. 215. Л. 86 об.
74 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 84. Д. 381. Л. 104.
75 Власти знали, что около 8 млн человек будут нуждаться в поддержке до урожая 1923 г. «Советское правительство, — говорилось в годовом отчете Оргкомитета Американской администрации помощи (American Relief Administration — ARA) от 4 апреля 1923 г., — заявило, что может взять на себя заботу о 4.000.000 чел[овек] из этого количества и просило ARA позаботиться о 3.000.000, остальных должны были кормить прочие заграничные организации помощи» (ГА РФ. Ф. Р—1065. Оп. 3. Д. 48. Л. 135). На 1 февраля 1923 г. ARA обеспечила питание 1.088.086 человек, на 15 апреля 1923 г. — 2.449.342 человека, на 1 мая 1923 г. — 2.608.062 человека. Размеры собственной помощи за весь период операций американцы оценили приблизительно в 60 млн долларов. Благодаря ей не менее 10 млн голодающих в России, Украине и Белоруссии остались живыми (см.: ГА РФ. Ф. Р—1065. Оп. 3. Д. 48. Л. 10, 131, 142, 157 об.).
76 Итоги борьбы с голодом... С. 452—453.
77 Итоги Последгол. С. 163.
78 РГАСПИ. Ф. 670. Оп. 1. Д. 36. Л. 36.
золота и 0,16 золотых руб. за 1 золотник серебра на Лондонской бирже по курсу на 2 января 1923 г.79 Согласно акту № 16 от 12 января 1923 г. Комиссии РКИ по ревизии Металфонда, серебро в Бронном отделении Гохрана, где были сосредоточены церковные ценности ЦКПГ, по внутренней отчетности «оценивалось от 14 коп. до 22 коп. за золотник как лом и от 22 к[оп.] до 40 коп. за золотник в предметах, признанных годными для реализации»80. В дальнейшем двойные стандарты сохранялись. Так, стоимость ценностей по соглашению с ЦК По-следгол от 8 февраля 1923 г. по внутренней отчетности Металфонда составила не договорные 578 677 золотых руб., а 1 075 200 золотых руб., что соответствовало довоенной расценке 14 коп. за золотник серебра81. Вместе с тем цена за золотник серебра для помгольцев постепенно повышалась и начиная с 12 января 1924 г. НКФ платил за него уже 9 червонных коп.
О разных подходах Наркомфина к оценке драгоценностей красноречиво свидетельствовала справка бухгалтера Г. С. Синицына, предоставленная стоявшему во главе Металфонда Г. Д. Базилевичу, который с начала декабря 1922 г. готовил итоговый отчет по сосредоточенным Комиссией Троцкого ценностям республики для своего руководства в Наркомате финансов (см. Таблица 1)82. Она также подтверждала и определяющее значение серебра в общей стоимости церковных ценностей.
Таблица 1
На 15 Декабря ЦК Помгол
Серебро разное дет[альной] сор[тировки] 3454 ящика 19867 12 23 — = 10. 767. 527 06
—"— груб[ой сортировки] 6 24 32 72 — = 9. 530 40
Монета серебр[яная] 43 295 06 90 — = 263. 552 39
—"— медная 23 196 03 = 9. 803 70
Золото грубой сортировки 4 3 03 76 33 = 35. 653 03
—"— лом 7 13 15 71 48 = 201. 904 —
—"— с драгоценными камнями 5 5 39 89 — = 252. 144 70
Бриллианты, розы и др[угое] 3 — 20 93 39 = 132. 833 40
Хозяйственные] вещ[и] 87 375 23 56 — = 5. 258 23
3632 20781 38 91 24 = 11. 678. 217 —
Эта же картина имела место в Общем журнале оборотов Металлическоалмазного фонда НКФ СССР за 1922/1923 гг. Журнал содержал данные по 14 сче-
79 См.: Отчет Производственно-коммерческого отдела Валютного управления за 1922 год (май-декабрь). Народный Комиссариат финансов. [М., 1923]. С. 77, 81-82.
80 ГА РФ. Ф. Р-4085. Оп. 28. Д. 88. Л. 133.
81 РГАЭ. Ф. 7733. Оп. 1. Д. 6765. Л. 44-45 об.
82 Там же. Оп. 3. Д. 305. Л. 36 об. Данные среднего столбца таблицы 1 означают вес ценностей (в пудах, фунтах, золотниках и долях), правого столбца — их стоимость (в золотых рублях и копейках). Весовые данные представлены в русских мерах, где 1 пуд = 40 фунтам, 1 фунт = 96 золотникам, 1 золотник = 96 долям. В таблицу вошли как проданные Наркомфину, так и только предназначенные к продаже церковные ценности.
там Металфонда, в том числе счету ценностей ЦК Последгол, на котором фиксировалось изменение их общей суммы в текущем периоде времени (Таблица 2)83.
Таблица 2
Состояние счетов Остаток
к 1 октября Дебет Наименование счетов Кредит к 1 октября
1922 г. 1923 г.
А К ТИВ
10) Счет ценностей ЦК Последгол
50 576 54 71 466 48 а) бриллианты б) разные драгоценные 122 043 02
1 125 - 2 520 53 цветные камни 3 645 53
159 861 63 в) жемчуг 159 861 63
101 730 86 147 889 14 г) антикварные вещи 239 990 92 9 629 08
250 000 - 9 070 96 д) золото в изделиях 259 070 96
102 712 - 179 110 54 е) —"— лом 215 040 66 782 54
180 036 48 271 525 22 ж) серебро в изделиях 17 267 04 434 294 66
3 936 965 72 6 290 840 50 з) —"— лом 9456838 92 770 967 30
127 401 31 230 708 33 и) монета серебряная и медная 205 873 91 152 235 73
П А С С И В
1) Счет Центрального управления НКФ
385 280 022 92 230 014 113 48 а) за ценности 266 841 494 63 422 104 404 07
371 88 б) « разницу в оценке 2) Счет Центрального комитета 2 433 02 2 061 14
4 910 409 54 10 420 560 97 Последгол за ценности 7 203 131 70 1 692 980 27
В соответствии с инструкцией по счетоводству и отчетности Металфонда, все полученные и прошедшие детальную сортировку ценности проводились в золотых реальных рублях по дебету активного и кредиту пассивного счетов. Так же и все отпущенные из Металфонда ценности проводились по кредиту активного счета и дебету счета с Центральным управлением НКФ. Сравнение этих цифр с ведомостями оборотов Металфонда, отправляемых в НК РКИ, позволяет сопоставить указанные суммы с соответствующим им количеством ценностей. Так, в сведениях на 1 октября 1922 г. серебро-лом ЦК Последгол стоимостью 3 936 965 руб. 72 коп. весило 7441 п. 27 ф. 42 з., а в стоимости серебряных изделий в объеме 180 036 руб. присутствовали вещи для реализации весом 139 п. 06 ф. 32 з., оцененных в 160 252 руб. 80 коп.84
Из данных журнала следует, что общая стоимость прошедших к 1 октября 1923 г. детальную сортировку ценностей ЦК Последгол составила 12 113 541 золотых руб. 24 коп. С учетом выбывших до 1 октября 1922 г. 84 пудов антикварных вещей и 5 тыс. пудов серебра, отправленного на Монетный двор, она возрастает до 14 851 438 руб. 50 коп.85 Доля серебряного лома в этой сумме, предназначенного для сплава, составила 12 920 410 руб. 68 коп., или 86,99 %, а соотношение стоимости золота и серебра ЦК Последгол — 3,89 % и 96,11 %.
83 РГАЭ. Ф. 7733. Оп. 1. Д. 8414. Л. 234. Таблица 2 является фрагментом данных из журнала оборотов Металфонда. ЦК Последгол в журнале ошибочно назван Центральным комитетом.
84 ГА РФ. Ф. Р—4085. Оп. 28. Д. 88. Л. 371.
85 Там же. Л. 336 об.
Если к отмеченной сумме добавить цифры по реализации ценностей ОС КССХ, их общая стоимость по внутренней отчетности превысит 17 млн золотых руб. Таким образом, НКФ неплохо заработал на помощи голодающим и за счет в 2,5 раза заниженных расценок на ценности обеспечил соблюдение интересов государственной казны.
Настоящая реализации изъятых из храмов ценностей растянулась на годы и прошла два основных этапа: на первом — сплав, продажи и музейное хранение, на втором — чеканка монеты и новые продажи из музейных фондов. Судьба церковного золота связана с постановлением совещания при ЦКПГ по вопросу о реализации ценностей от 12 июня 1922 г., согласно которому золотые вещи из церквей следовало передать Гохрану на «переплавку в чистое золото»86. Крайне незначительный объем этих предметов не дает возможности отследить их траекторию в общем потоке золотых слитков, имевших самое различное предназначение. Расход серебряного лома, составившего основную массу ценностей, поддается наблюдению: металл был переплавлен в слитки, из которых чеканилась монета в процессе денежной реформы 1922—1924 гг.87 Из неподлежащих продаже Наркомфину художественных ценностей в конце 1922 г. в Эрмитаже и Оружейной палате были устроены выставки ценных в историческом отношении предметов, включая потиры, кресты, иконы и ризы. В Эрмитаже, который превратился во временный склад хранения изъятых из храмов ценностей музейного значения, для экспозиции отвели семь залов. Выставка длилась несколько месяцев, и основу ее составили «иконные оклады, снятые с самих икон, так что на местах, где глаз с детства привык видеть изображение, зияли дыры, часто очень беспокойные по форме»88. К марту 1923 г. их разделили на две категории: музейную — для передачи Главмузею и антикварно-художественную — для реализации на рынке, в том числе различным госорганам89. Первая категория отправилась в музеи90, вторую по частям покупал Наркомфин, причем не как антиквариат, а на обычных условиях по весу благородных металлов91.
Церковное имущество, от которого отказался Наркомфин, с большими предосторожностями сбывалось другим покупателям. По договору от 26 мая 1923 г. ЦК Последгол продала за 24 007 руб. в золотом исчислении некоему А. Б. Фак-туровичу 127 пудов серебряного лома со стеклами. Он был упакован в 22 ящиках и вывезен покупателем из Кремля через Спасские ворота на ломовой лошади в июне92. 27 сентября 1923 г. Ликвидационная комиссия ЦК Последгол приняла предложение Дирекции Большого театра о продаже ей за 411 червонцев парче-вых и бархатных церковных облачений93. 6 февраля 1925 г. Междуведомственное
86 ГА РФ. Ф. Р-1066. Оп. 2. Д. 11. Л. 120.
87 Объем настоящей статьи не позволяет изложить необходимый для обоснования сделанного вывода материал, который находится в процессе подготовки к следующей публикации.
88 МацулевичЛ. Выставка церковной старины в Эрмитаже // Среди коллекционеров. 1923. № 1-2. С. 46.
89 ГА РФ. Ф. Р-1065. Оп. 4. Д. 186. Л. 44.
90 Там же. Д. 139. Л. 9.
91 Там же. Л. 33.
92 ГА РФ. Ф. Р-1066. Оп. 2. Д. 348. Л. 1-6.
93 ГА РФ. Ф. Р-1065. Оп. 4. Д. 5. Л. 32.
совещание при Особой секции КССХ постановило продать Московскому ювелирному товариществу (МЮТ) за 1 500 руб. парчевые облачения в количестве 4 931 штук и 4 пуда различных церковных вещей94. Через три месяца к ним проявил интерес немецкий аукционный дом «Рудольф Лепке», с которым у МЮТ еще 4 февраля 1924 г. было заключено предварительное соглашение95.
Реализацией церковных ценностей пытался заниматься Отдел художественных ценностей (ОХЦ) Экспортного управления Наркомвнешторга, куда из ЦК Помгол было в 1922 г. передано более 50 предметов, в том числе иконы, панагии и наперсные кресты96. Реализовать эти ценности до своей ликвидации ОХЦ не успел, и в июне 1923 г. они были отданы представителям наркоматов при Комиссии СТО по учету и реализации госфондов97. К «госфондам» в 1923 г. стало относиться также имущество закрытых церквей и монастырей. Для планомерной реализации остающейся в них церковной утвари, в том числе мебели и колоколов, 19 сентября 1923 г. СНК принял специальное постановление «О порядке реализации церковных имуществ обиходного характера». Суммы, вырученные от продажи имущества, должны были поступать «в доход государства»98. В отчете за IV квартал 1923/1924 г. НКФ СССР констатировал: «...реализация госфондов вообще происходит слабо, ввиду того, что госфондовое имущество не имеет большей частью спроса на местном рынке»99. По этой причине Комиссия ЭКОСО РСФСР по госфондам в начале 1925 г. заключила с МЮТ соглашение на продажу последнему церковного серебра, парчи, облачений и другого храмового имущества, имеющегося у нее в российских городах100. В 1926 г. Комиссия ЭКОСО предоставила местным комиссиям по госфондам право реализовать предметы культа из ликвидируемых церквей и монастырей стоимостью менее 500 руб. на местах, а более дорогие — отправлять почтой в адрес Валютного управления НКФ. После ликвидации комиссий их функции и имущество в соответствии с постановлением СТО от 9 февраля 1927 г. были переданы местным финорганам.
Что касается купленных Наркомфином у ЦК Помгол и сменивших ее организаций церковных ценностей, предназначенных для реализации, они также зачислялись в доход республики и становились частью государственного фонда, сконцентрированного в Гохране для продажи. Здесь они раскладывались по стеллажам вместе со светскими музейными и ведомственными ценностями, изъятыми Комиссией Троцкого по всей стране, а также предметами из превращенных в музеи монастырей и закрытых церквей, не имеющими к Помголу никакого отношения. Уже летом 1922 г. Гохран на комиссионных началах стал отдавать на продажу небольшие партии ценностей в ГУМ, тресту «Точмеханика» и Мосгубсоюзу. С последним осуществлялись торговые операции по иконам, собранным в кладовых Гохрана. В наличии находилось около 20 тыс. икон, многие
94 ГА РФ. Ф. Р-1066. Оп. 2. Д. 11. Л. 8.
95 ЦГАМ. Ф. 1204. Оп. 1. Д. 16. Л. 25.
96 ГА РФ. Ф. Р-1726. Оп. 1. Д. 145. Л. 159-164 об.
97 ГА РФ. Ф. А-2307. Оп. 8. Д. 191. Л. 43.
98 Известия ВЦИК. 1923. 3 октября. № 224. С. 4.
99 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 87. Д. 289. Л. 90.
100 ЦГАМ. Ф. 1204. Оп. 1. Д. 17. Л. 229, 232.
из которых после варварского снятия жемчужных и серебряных риз превратились в «попорченные иконные доски». Несмотря на это, по договору от 25 июля 1922 г. 13 тыс. уцелевших икон, «досок» и киотов были переданы Гохраном Мос-губсоюзу для продажи на комиссионных началах. Их стоимость по акту № 177 от 17 августа 1922 г. составила 107 994 руб. в дензнаках образца 1922 г., или 899 руб. 95 коп. в золотой валюте101. Еще 300 икон стоимостью 14 997 руб. образца 1922 г. были проданы в том же месяце частному лицу «для выяснения цен рынка»102.Эти продажи прошли вне ЦК Помгол.
Основные надежды власти связывали с торговлей царскими драгоценностями. К середине августа 1922 г. Л. Красиным были проданы с 26-процентной скидкой и 6 % комиссионных бриллианты на бумаге, оцененные в Москве в 507 301 золотых руб. От продажи изумрудов на бумаге, взятых на сумму
1 220 974 золотых руб., он воздержался в силу заниженных в два раза покупных предложений по цене. На жемчуг, собранный в нитях в виде колье, стоимостью
2 801 172 золотых руб., спроса не было. Сапфировое украшение стоимостью в 37 500 000 золотых руб., на продажу которого рассчитывал Троцкий в надежде получения обещанных РВСР процентов, покупателя не нашло. По мнению Красина, продажи могли бы пойти при условии привлечения американских миллиардеров, для чего требовалось официальное признание Америкой Советской России или по крайней мере установление прочных деловых отношений между странами103.
С начала августа по октябрь 1922 г. продавцы из Гохрана также успели заключить три сделки с иностранными компаниями на сумму 3 791 000 золотых руб.104 К сентябрю 1922 г. стоимость драгоценностей Гохрана, предназначенных для продажи, составила 54 626 914 золотых руб. В сводку ценностей, составленную в НКФ, вошли бриллианты и жемчуг, переданные в качестве залога Польше в размере 28 млн. руб.; ценные камни, антиквариат и платиновые изделия стоимостью 7 943 000 руб., предназначенные для европейского рынка; вещи из золота и серебра стоимостью 13 423 000 руб. — для восточных и отечественного рынков105. Не вошли в нее ценности Императорского дома в сумме 300 млн золотых руб., а также те бриллианты, цветные камни и жемчуг, «каковые будут получены от окончательной сортировки изъятых церковных ценностей»106. Постановлением СНК от 15 сентября 1922 г. при Валютном управлении был образован Отдел по реализации ценностей с предоставлением ему драгоценностей Гохрана на сумму 50 млн руб. золотом107.
Работа отдела шла вяло, сотрудники жаловались начальству на многомесячную бюрократическую волокиту и на то, что «товар, который предстоит реализовать, почти совершенно не подготовлен к продаже, его нельзя предложить по-
101 ГА РФ. Ф. Р—4085. Оп. 28. Д. 88. Л. 275.
102 Там же. Л. 224, 275.
103 РГВА. Ф. 33988. Оп. 2. Д. 464. Л. 33.
104 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 84. Д. 619. Л. 23.
105 ГА РФ. Ф. Р-130. Оп. 29. Д. 121. Л. 1-1 об.
106 Там же. Л. 2.
107 ГА РФ. Ф. Р-130. Оп. 29. Д. 120. Л. 3.
купателю даже по образцам, а тем более по документам...»108. 20 ноября 1922 г. Коллегия НКФ признала существование отдела нецелесообразным и добилась отмены постановления СНК от 15 сентября 1922 г.109 Тем не менее в декабре 1922 г. вместо отдела при Валютном управлении появилась Комиссия по реализации ценностей в новом составе, хотя и она мало верила в успех. В марте 1923 г. этой комиссией, которая занималась только зарубежными продажами, для реализации антиквариата внутри СССР был организован собственный магазин под вывеской упомянутого выше Московского ювелирного товарищества. К середине апреля 1923 г. комиссия совершила только одну сделку на сумму в 3,5 млн золотых руб. через голландскую фирму торговца бриллиантами Ф. Фридмана, разбогатевшего во время войны110. Для него же в данный период стали подбирать новую партию драгоценных камней на сумму уже 9 млн руб. Временное преобразование Гохрана в Металфонд и обновление персонала не создали из безупречных коммунистов эффективных менеджеров. В конце июля 1923 г. финансовые инспекторы НК РКИ констатировали: «...опыт последних 2-х лет показал, что ни тов[арищ] Баша, его заместитель тов[арищ] Бегишев, тов[арищ] Юровский, Аркус, Базилевич и ныне работающий в Металфонде т[оварищ] Никифоров и его помощники не в состоянии были справиться с громадной задачей по приведению в ликвидное состояние того огромного количества ценностей, которые имеются в стенах Металфонда»111.
В 1924 г. руководителем комиссии стал назначенный еще в апреле 1923 г. заместителем начальника Валютного управления высококлассный беспартийный специалист Морис Лазерсон. Он помог ускорить сделки с драгоценными камнями, считая в то же время, что для торговли антиквариатом подходящих условий у Наркомфина нет. По мнению Лазерсона, «на иностранном рынке почти вовсе не существует никакого спроса на русское серебро, между тем как внутреннего рынка для серебра не существует, а для церковного серебра и подавно»112. Причинами такого положения за границей он считал отсутствие в европейских музеях отделов русского искусства, которые могли бы заниматься просвещением публики и способствовать его сбыту, а также плохую послевоенную конъюнктуру на антикварных рынках113.
Намеченный Валютным управлением на 1923/1924 г.114 для МЮТ план реализации ценностей в размере 1 млн руб. был перевыполнен, однако темп продаж сдерживали аресты «нэпманов» и «спекулянтов», пересмотр высоких гохра-новских расценок и задержка требуемого ассортимента товаров. Инструкцией НКФ и НК РКИ от 2 июня 1925 г. МЮТ предоставили право выхода на международный рынок, поставив задачу максимально быстрой продажи всех годных
108 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 84. Д. 619. Л. 25.
109 ГА РФ. Ф. Р—4085. Оп. 28. Д. 88. Л. 61.
110 Там же. Л. 238 об.
111 Там же. Л. 294 об.
112 Ларсонс М. Я. На советской службе. Записки спеца. Париж, 1930. С. 106.
113 Лазерсон М. Я. К вопросу о реализации художественных немузейных ценностей // Вестник финансов. 1923. 25 мая. № 20—21. С. 10.
114 Хозяйственный год в СССР, отражаемый в бухгалтерских документах, начинался 1 октября и заканчивался 30 сентября.
для реализации ценностей Гохрана. До 1 октября 1925 г. МЮТ получило от Валютного управления товаров на сумму 6 739 146 руб. 04 коп. и во время так называемой генеральной передачи в «ударном порядке» с 1 октября 1925 г. по 1 июля 1926 г. — на сумму 11 017 981 руб. 70 коп.115 В 258 передаточных ведомостях присутствовали и церковные ценности, в том числе потиры, евангелия, иконы, митры и другие вещи религиозного культа в количестве около 17 тыс. предметов (из них 9 336 шт. — золотые кресты общей стоимостью 22 140 руб. 57 коп.) на сумму более 163 тыс. руб.116 Тогда же эксперты Отдела музеев Главнауки Наркомата просвещения отобрали в Гохране для музеев Москвы 99 церковных предметов стоимостью 11 189 руб. Среди них были золотой крест с мощами — благословение Патриарха Филарета царю Михаилу Федоровичу, напрестольный крест из Кирилло-Белозерского монастыря, панагии, евхаристические сосуды и евангелия XVII-XVIII вв.117
Для реализации товара продавцам МЮТ отвели два года, но сроки были сорваны, и уже в конце 1926 г. началась новая переоценка остатков по ценам себестоимости. В отличие от продававшихся драгоценных камней и ювелирных изделий, сбыт антиквариата оставлял желать лучшего. Сделок свыше 200 тыс. руб. в заграничных операциях у МЮТ не было, за исключением партии из трех ящиков с бриллиантами и ювелирными предметами на сумму 401 766 руб. 75 коп., проданных состоятельному покупателю из Англии Норманну Вейсу в октябре 1926 г.118 Вейс покупал у МЮТ не только камни, кинжалы, ордена и табакерки, но и кресты с драгоценностями, панагии и складни с иконами, а также интересовался епископскими облачениями, уже проданными к этому времени.
Торговля шла как на западных, так и на восточных рынках, однако в целом интерес к церковным вещам не соответствовал ожиданиям МЮТ. В архивных делах МЮТ хранится письмо от 27 августа 1927 г., отправленное в Торгпредство СССР в Харбине для местного торговца: «...в настоящее время у нас имеется следующий товар: иконы старые и новые с серебряными ризами и без риз (последних немного) разной величины на дереве и металле, большая часть очень хорошей работы, складни в серебре, затем имеется различная церковная утварь, как-то: потиры, кресты, жертвенники и т. д. Кроме того, есть евангелия старые и новые в очень хорошей оправе; образцы можете увидеть у Сукенича в Харбине, который купил у нас их несколько»119.
В 1927 г. начался процесс ликвидации МЮТ, в связи с чем в планах его правления на август значились «переговоры о льготной продаже церковного серебра»120. Дело торговли остатками церковных ценностей из Гохрана вместе с руководством и старыми клиентами перешло от МЮТ к Ювелирной конторе Мосторга. Уже в начале марта 1928 г. контора отправила в Лондон партию антиквариата, включавшего церковную утварь для Н. Вейса. В мае того же года в
115РГАЭ. Ф. 7733. Оп. 3. Д. 545. Л. 7.
116 Там же. Д. 302. Л. 8-67 об.
117 Там же. Д. 359. Л. 24 — 27.
118ЦГАМ. Ф. 1204. Оп. 1. Д. 91. Л. 202.
119 Там же. Д. 150. Л. 202.
120 Там же. Д. 142. Л. 13.
адрес торгпредства ушли иконы и чеканные серебряные ризы на сумму 2 684 руб. 30 коп. и в октябре — образки и складни на 1 660 руб. 50 коп.121
Процесс реализации коснулся и тех церковных ценностей, которые оказались в музеях. В 1922 г. Экспертная комиссия Отдела музеев под руководством И. Э. Грабаря в течение трех месяцев занималась выделением музейных ценностей среди предметов, изымаемых губкомиссиями из церквей в фонд Помгола122. Самоотверженная защита экспертами Наркомпроса причисленных к музеям целых храмов и монастырей настолько помешала работе Комиссии Троцкого, что с ее роспуском в мае 1922 г. уже летом по решению СНК от 6 июня 1922 г.123 была организована новая «летучая» комиссия для изъятия экспонатов высокоматериальной ценности из музеев, которая, имея право на безапелляционные решения, провела окончательное изъятие. Несмотря на неоднократный отбор музейных предметов в Гохране, Главнаука Наркомпроса одновременно создавала собственный фонд антикварнохудожественных предметов, не имеющих для нее большого значения. В 1923 г. в нем вместе с картинами, скульптурами и мебелью находилось до 500 икон, а также ризы, венчики и другие церковные вещи124. На все предложения Наркомвнеш-торга продать этот фонд за границу отвечали отказом, при этом созданная при Главнауке Комиссия госфондов взяла на себя функции постепенной реализации немузейных ценностей для собственных потребностей.
В 1927 г. ситуация стала меняться в связи с тем, что Наркомторг СССР решил серьезно заняться продажей антикварных вещей с целью превращения ее в отдельную статью экспорта. Для этой цели ему пришлось организовать подготовку значительного объема предметов старины и искусства из музеев, а также преодолеть сопротивление Комиссии по госфондам Главнауки. 13 февраля 1928 г. между данной Комиссией и Госторгом был подписан договор, после которого органы Наркомпроса потеряли право на самостоятельные продажи цен-ностей125. Наркомторг, как утверждали его чиновники, просто отобрал у Нар-компроса работу по реализации предметов искусства126. В марте было принято постановление СТО СССР о выделении антикварных ценностей на 9 млн руб., где 8 млн руб. приходилось на РСФСР127. В том же месяце в Главнауке состоялось совещание по вопросу исполнения указанного правительственного задания, на котором в числе прочих звучали сообщения о церковных предметах. Например, Государственный исторический музей уже выделил около 300 икон и занимался составлением их описи; Третьяковская галерея предоставляла иконы на сумму 600 руб., а также ризы, стоимость которых уточнялась128. На совещании присутствовал уполномоченный СТО по отбору и реализации антиквариата
121 ГА РФ. Ф. Р—374. Оп. 28. Д. 3184.
122 Отчет Главнауки за 1922 год // Бюллетень Главного Управления Научных, Художественных и Музейных Учреждений Академического центра Наркомпроса. 1922. Сентябрь-ноябрь. № 3-4. С. 18.
123 РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 341. Л. 12.
124 ГА РФ. Ф. А-2306. Оп. 1. Д. 2523. Л. 2.
125 ГА РФ. Ф. Р-374. Оп. 28. Д. 3183. Л. 84 об.
126 Там же. Л. 183.
127 Там же. Л. 7.
128 Там же. Д. 3184. Л. 116-118.
А. М. Гинзбург, вскоре ставший руководителем специально созданной для этой работы конторы Госторга «Антиквариат». Основу 8-миллионного фонда «Антиквариата» составили Строгановский и Гатчинский дворцы, библиотека Павловского дворца129. В июне Гинзбург доложил в СТО, что музейные фонды вредны уже одним своим существованием и указал на возможность за счет музейных запасов набрать антикварных изделий для экспорта еще на 10 млн руб.130 Следствием докладной записки стало постановление СНК СССР от 24 июля 1928 г., которое потребовало в течение 1928/1929 г. выделить на экспорт антиквариата еще на 11 млн руб., из них 10 млн — от РСФСР131.
В июле 1928 г. торгпред СССР во Франции Г. Л. Пятаков сообщил главе Наркомторга А. И. Микояну о переговорах со шведским финансистом Уло-фом Ашбергом и идее последнего организовать реализацию старых икон на 200 млн руб. «Право, — писал Пятаков, — сделать из икон золото — хорошее, благое дело. Что Ашберг на этом заработает — ясно, ну и пускай заработает на иконах и даст нам нужные миллионы»132. 29 августа 1928 г. на совещании ответственных за экспорт предметов старины чиновников поручили Ленгосторгу приступить к «собиранию предметов по древне-русскому искусству (иконы), имея целью устройство выставки по древне-русскому искусству за границей»133. Выставка икон, подготовленная для привлечения покупателей, состоялась в Германии в следующем году и была признана успешной. С сентября 1928 г. вся работа по скупке и реализации предметов искусства и старины была сосредоточена в «Антиквариате». Его выставочные залы были полны древних икон и церковной утвари134.
Подводя итоги сказанному, сформулируем ряд очевидных выводов. Борьба с голодом не значилась первой из важнейших задач, стоявших перед советской властью в 1922 г. Золотовалютные ресурсы, необходимые для помощи голодающим, у правительства имелись, но тратить их в этом направлении власти не стали. Отказались они, за исключением демонстративного аванса в 1 млн золотых руб., и от использования церковных ценностей в деле закупки хлеба для голодающих за границей — вопреки обещаниям советской пропаганды. Изъятие ценностей затянулось сверх всяких ожиданий, а их сосредоточение в Москве заняло несколько лет. Борьба с голодом и его последствиями осуществлялась из имевшихся в государственной казне советских, быстро обесценивающихся дензнаков. При этом объем переданных помгольцам денежных средств при покупке Наркомфином церковных ценностей был намного меньше установленной в Гохране для внутреннего пользования их стоимости. Отказ НКФ платить твер-
129 ГА РФ. Ф. Р—374. Оп. 28. Д. 3184. Л. 77.
130 ГА РФ. Ф. Р—5446. Оп. 9а. Д. 393. Л. 8.
131 ГА РФ. Ф. Р—374. Оп. 28. Д. 3183. Л. 7.
132 Там же. Д. 3184. Л. 198. Теперь одна из лучших в Европе коллекций русских икон находится в запасниках Национального музея Стокгольма. См.: Турне Л. А. О судьбе русских икон, вывезенных в Швецию // Скандинавские чтения 2012 года: Этнографические и культурноисторические аспекты. СПб., 2014. С. 290.
133 Там же. Д. 3184. Л. 129.
134 Ильин Н., Семенова Н. Проданные сокровища России. М., 2000. С. 65.
дой валютой за ценности Помгола привел к резкому сокращению без того незначительных хлебных поставок в голодающие губернии.
Настоящая реализация церковных ценностей была связана с экономическими нуждами государства, управляемого богоборческой властью, и являлась вместе с самим их изъятием оскорблением православных святынь, которыми дорожил верующий народ. Новые архивные данные помогают восстановить общий контекст их реализации, необходимый историческому сообществу для правильного понимания данного периода в истории церковно-государственных отношений, в том числе позиции Святейшего Патриарха Тихона и поддержавшего его духовенства. Добавим в заключение, что в ее свете выглядит обоснованным взгляд на необходимость восстановления ко всем сохранившимся в государственных музеях евхаристическим сосудам определенного в канонах отношения как к церковным святыням.
Ключевые слова: Изъятие церковных ценностей, Наркомат финансов, ЦК Помгол, ЦК Последгол, Особая секция КССХ, ВЦИК, голод 1921—1922 гг., реализация ценностей, кредиты, помощь голодающим.
Finance and policy in the realization OF THE CHURCH VALUES SEIZED IN 1922
S. IVANOV
Financial and politics aspects of the realization of the church values seized in 1922 under the pretext of rendering assistance to the starving people are analyzed in the article. Author examines relationship between People’s Commissariat for Finance and three organizations of the all-Russian C.E.C. in which possession were the seized values. The conducted study gives grounds to assert that no sales of the church values abroad for purchase of bread for starving people were carried out and the fight against famine and it’s consequences was waged with the funds of the state Treasury. The seizure of the values from the churches in 1922 lasted too long time. The concentration of the values in Moscow took several years. Having “realized” values authorities initially announced preliminary and demonstrative purchase of the food at a very small amount — 1 million of gold rubles. Then the sale of the church values for soviet depreciated rubles made by the Central Committee for Famine Relief of the all-Russian C.E.C. to Narcomfin according to agreement of 29 July 1922 was likewise presented by the soviet leaders. The article describes the history of the fruitless efforts undertaken by the members of Pomgol CC to obtain the gold credits, and points out more correct official cost of the seized values. As an important conclusion the author asserts that the policy of double standards pursued by the Narkomfin in the assessment of the seized church property let the financial department under the pretext of ‘’famine relief” get a significant profit.
Keywords: Seizure of a church values, All-Russia C.E.C., famine relief, realization of values, Pomgol CC, credits, Posledgol, CC, Narcomfin, Famine 1921-1922, Special section of Committee for assistance to agriculture.
Список сокращений и аббревиатур
ВЦИК — Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет Главнаука — Главное Управление Научных, Художественных и Музейных Учреждений Академического центра Наркомата просвещения Главрыба — Главное управление по рыболовству и рыбной промышленности при Народном комиссариате продовольствия
Госторг — Государственная экспортно-импортная контора при Народном Комиссариате внешней торговли
Гохран — Государственное хранилище ценностей Губфинотдел —Губернский финансовый отдел ГУМ — Государственный универсальный магазин
Комиссия Троцкого —Комиссия Совнаркома по учету и сосредоточению ценностей
Металфонд — Металлическо-Алмазный фонд Наркомата финансов
Мосгубсоюз — Московский губернский союз
МЮТ — Московское ювелирное товарищество
Наркомвнешторг —Народный Комиссариат внешней торговли
Наркомпрод — Народный Комиссариат продовольствия
Наркомторг — Народный Комиссариат внешней и внутренней торговли
Наркомфин (НКФин, НКФ) — Народный Комиссариат финансов
НК РКИ — Наркомат Рабоче-Крестьянской инспекции
НКПрос — Народный Комиссариат просвещения
Особая секция КССХ (ОС КССХ) — Особая Секция по восстановлению сельского хозяйства и предупреждению голода Комитета содействия сельскому хозяйству Помгольцы — члены Центральной Комиссии помощи голодающим Реввоенсовет — Революционный Военный Совет Совнарком (СНК) — Совет народных комиссаров СТО — Совет труда и обороны Финкомитет — Финансовый комитет
ЦК Помгол (ЦКПГ) — Центральная Комиссия помощи голодающим ЦК Последгол — Центральная Комиссия по борьбе с последствиями голода ЭКОСО — Экономическое совещание
Список литературы
1. Архивы Кремля. Политбюро и Церковь: 1922-1925 гг.: В 2 кн. М.; Новосибирск, 1997— 1998.
2. Баделин В. И. Золото Церкви: Исторические очерки. Иваново, 1995.
3. Германов Л. Экспорт хлеба // Внешняя торговля. 1922. 14 августа. № 11. С. 1.
4. Горев М. Голод и церковные ценности. М., 1922.
5. Два года работы Особой секции Комитета содействия сельскому хозяйству при ВЦИК (1/Х—1923 — 17/Х—1925). М., 1925.
6. Ильин Н., Семенова Н. Проданные сокровища России. М., 2000.
7. История СССР с древнейших времен до наших дней. Серия вторая. М., 1967. Т. VIII.
8. Итоги борьбы с голодом в 1921—22 гг.: Сб. статей и отчетов. М., 1922.
9. Итоги Последгол (15/X—1922 г. — 1/VIII—1923 г.). М., 1923.
10. Кривова Н. А. Власть и Церковь в 1922—1925 гг. Политбюро и ГПУ в борьбе за церковные ценности и политическое подчинение духовенства. М., 1997.
11. Лазерсон М. Я. К вопросу о реализации художественных немузейных ценностей // Вестник финансов. 1923. 25 мая. № 20—21. С. 9—11.
12. Ларсонс М. Я. На советской службе: Записки спеца. Париж, 1930.
13. Латышев А. Г. Рассекреченный Ленин. М., 1996.
14. Мацулевич Л. Выставка церковной старины в Эрмитаже // Среди коллекционеров. 1923. № 1-2. С. 45-47.
15. Мурин Ф. Наркомфин в борьбе с голодом // Известия ВЦИК. 1922. 15 марта. № 60. С. 3.
16. Отчет Производственно-коммерческого отдела Валютного управления за 1922 год (май-декабрь). Народный Комиссариат Финансов. [М., 1923].
17. Петров С. Г. Документы делопроизводства Политбюро ЦК РКП(б) как источник по истории Русской церкви (1921-1925 гг.) / Отв. ред. Н. Н. Покровский. М., 2004.
18. Покровский Н. Н. Политбюро и Церковь. 1922-1923. Три архивных дела // Новый мир. 1994. № 8.
19. Поляков В. А. Голод в Поволжье, 1919-1925 гг.: происхождение, особенности, последствия. Волгоград, 2007.
20. Потяев А. Внешняя торговля // Хозяйственные итоги 1922-1923 года и перспективы на 1923-1924 год. М., 1924. С. 130-132.
21. Речь тов. Калинина на открытии III сессии ВЦИК (12-го мая 1922 г.) // Бюллетень Центральной Комиссии помощи голодающим ВЦИК. Февраль-апрель 1922 г. № 5-7. М., 1922. С. 2.
22. Следственное дело Патриарха Тихона. Сборник документов по материалам Центрального архива ФСБ РФ. М., 2000.
23. Сосновский Л. «Кащей на сундуке» // Правда. 1922. 5 февраля. № 28. С. 2.
24. Турне Л. А. О судьбе русских икон, вывезенных в Швецию // Скандинавские чтения 2012 года: Этнографические и культурно-исторические аспекты. СПб., 2014. С. 290.
25. Хронологический словарь всемирной истории («Русский Webster™»). М., 2006.
