Изучение наркоситуации в России и за рубежом: сравнительный анализ Текст научной статьи по специальности «Науки о здоровье»

DOI: 10.19181/ezheg.2019.9

ИЗУЧЕНИЕ НАРКОСИТУАЦИИ В РОССИИ И ЗА РУБЕЖОМ: СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ

Позднякова Маргарита Ефимовна,

кандидат философских наук, ведущий научный сотрудник, руководитель Сектора социологии девиантного поведения, Институт социологии ФНИСЦ РАН, Москва.

E-mail: margo417@mail.ru

Брюно Виктория Владимировна,

кандидат социологических наук, старший научный сотрудник, Институт социологии ФНИСЦ РАН, Москва.

E-mail: vikushka81@mail.ru

Аннотация. В настоящей работе осуществляется сопоставление полученных результатов исследований наркоситуации в России с мировым уровнем, а также обзор подходов к изучению новых моделей наркопотребления. На основе анализа данных зарубежных мониторингов и материалов исследований сектора социологии девиантного поведения выявлено, что ключевые показатели наркопотребления в мире за последние несколько лет мало изменились, однако имеется ряд новых тенденций: стала новой структура наркотиков, расширение их рынка - появление новых психоактивных веществ. Рассмотрены особенности наркоситуации в России, ее позитивные и негативные изменения. Проанализированы мотивы потребления наркотиков в России и за рубежом, в том числе рассмотрены мотивы злоупотребления рецептурными лекарствами. Вторичный анализ зарубежных и российских исследований и специальной литературы показал, что возникшая сегодня норма риска является элементом современной культуры, а склонность к рискогенному пове-

дению - «входные ворота» наркотизации. Проанализировано употребление писхоактивных веществ в различных профессиональных группах. Выявлено, что достаточно высокий уровень злоупотребления различными психоактивными веществами наблюдается в таких отраслях, как строительство и горнодобывающая промышленность, здравоохранение, юриспруденция, гостиничный и ресторанный бизнес, искусство и развлечения, другие виды бизнеса. Рассмотрены зарубежные и отечественные подходы к изучению феномена «контролируемого» потребления наркотиков - новой тенденции в наркоситуации как в России, так и в мире.

Ключевые слова: наркотизация, наркотики, новые психоактивные вещества, мотивы наркопотребления, риско-генное поведение, молодежь, профессиональные группы, контролируемое потребление наркотиков.

THE STUDY OF THE DRUG SITUATION IN RUSSIA AND ABROAD: COMPARATIVE ANALYSIS

Pozdnyakova Margarita Ephimovna,

Candidate of Philosophy, Leading Researcher, Head of Department of Sociology of Deviant Behavior,

Institute of Sociology of the Federal Center of Theoretical and Applied Sociology, Moscow, Russia. E-mail: margo417@mail.ru

Bruno Victoria Vladimirovna,

Candidate of Sociological Sciences, Senior researcher,

Institute of Sociology of the Federal Center

Federal Center of Theoretical and

Applied Sociology of the Russian Academy of Sciences,

Moscow, Russia.

E-mail: vikushka81@mail.ru

Abstract. The paper presents a comparison of the obtained results of the drug situation with the world level, as well as a review of approaches to the study of new models of drug use in Russia and abroad. Based on the analysis of foreign monitoring data and research materials of the sociology sector of deviant behavior, it has been revealed that the key indicators of drug use in the world have changed little over the past few years, but there were a number of new trends: changes in the structure of drugs, expansion of their market - the emergence of new psychoactive substances. The features of the drug situation in Russia, its positive and negative changes are considered. The motives of drug use in Russia and abroad are analyzed, including the motives of prescription drug abuse. A secondary analysis of foreign and Russian studies and special literature showed that the current risk rate was an element of modern culture, and the propensity for risk-taking behavior was the "entrance gate" to the narcotization. Drug consumption in different professional groups was analyzed. It has been revealed that a rather high level of substance use is revealed in such industries as construction sector and industrial work, health care, law, hotel and restaurant business, art and entertainment, as well as business. Foreign and domestic approaches to the phenomenon of "controlled" drug use - a new trend in the drug situation both in Russia and in the world - are considered.

Keywords: drug use, drugs, new psychoactive substances, motives for drug use, risk behavior, youth, professional groups, controlled drug use.

В настоящей работе осуществляется сопоставление полученных результатов исследований наркоситуации с мировым уровнем, а также сравнительный анализ подходов к изучению новых моделей наркопотребления в России и за рубежом. В статье приводятся данные масштабных многолетних исследований сектора социологии девиантного поведения ФНИСЦ РАН, посвященных изучению наркоситуации в России, трансформации причинно-следственного комплекса наркотизации, повлекшего переход к новым, более латентным и злокачественным формам потребления наркотиков.

Эмпирическая база: 1. Анализ статистических материалов Росстата, Минздрава, МВД, ФСИН. Обзор специальной отечественной и зарубежной литературы по теме исследования. 2. Количественные исследования. Онлайн опросы трудоспособного населения в возрасте 18-60 лет в 13 городах России по многоступенчатой квотной выборке (2009-2017 гг.); онлайн и аудиторные опросы учащейся молодежи (школьники, студенты колледжей и вузов). 3. Качественные исследования. Многолетний мониторинг информационного интернет-пространства: специализированных сайтов, форумов, групп в соц-сетях, в том числе в закрытом сегменте интернета (deep web), объединяющих эпизодических потребителей, наркозависимых и/или их созависимых родственников. Глубинные интервью субкультурной группы наркопотребителей с различным наркоопытом и стажем потребления психоактивных веществ. Опросы респондентов с медицинским диагнозом «наркомания» в лечебных учреждениях и реабилитационных центрах. 4. Опросы экспертов - специалистов различных областей знания (социологи, юристы, работники правоохранительных органов, психологи, медики, социальные работники, волонтеры, представители религиозных организаций).

В связи с тем, что объяснительных теорий проблем распространения наркопотребления практически нет, в исследовании для объяснения причин наркотизма мы ориентировались на труды зарубежных и отечественных ученых, сформировавших основные подходы к пониманию характера и содержания различных форм девиантного поведения. Были использованы фундаментальные социоструктурные теории девиантности: классические и современные теории аномии и напряжения, теория дифференциальной ассоциации, некоторые субкультурные теории девиантного и делинквентного поведения, теории жизненного пути, социального контроля и сдерживания и другие работы. Однако эти теории зачастую оказываются нечувствительными к мнениям, оценкам и идеям самого индивида. Поэтому при изучении наркотизма становится актуальной ин-теракционистская перспектива анализа девиаций: теории стигматизации (Ф. Таненбаум, Г. Беккер, Э. Лемерт, Э. Шур, Ф. Зак

и др.), драматургический подход И. Гофмана, феноменология и конструктивизм (Э. Гуссерль, А. Шюц, П. Бергер, Т. Лукман и др.). Феноменологическая социология считает предметом своего исследования прежде всего обыденные представления («жизненный мир», «мир человеческой повседневности», представления о добре и зле, судьбе, норме и патологии и т.п.), действующие в обществе люди. Феноменологи считали субъективный опыт «сердцевиной» девиантной действительности [Комлев 2014]. Применительно к изучению наркотизма данные подходы позволили многомерно рассматривать как личностную структуру наркопотребителя, так и различные социальные влияния на нее, что в свою очередь дало возможность понять ситуационную динамику наркопотребления, а также наркопреступлений.

При исследовании новой наркоситуации и новых моделей потребления была предпринята попытка использовать теории, применявшиеся к объяснению «обычного» потребительского поведения (Т. Веблен, Ж. Бодрийяр, У. Эко, З. Бауман), а также теории социальных практик (М. де Серто, П. Бурдье) как развертывание и широкомасштабное применение к процессам человеческого существования идей повседневности, разработанных в рамках феноменологической социологии. Суть этого подхода - в специфическом понимании человеческих действий (поступков), большинство из которых рассматриваются как фоновые, т. е. не объяснимые как жестко фиксированными причинно-следственными связями, так и бихевиористскими. Дополнение статистических моделей наркотизма материалами изучения реального мира наркопотребителей дало понимание, как и в какой момент у людей происходят изменения в мировоззрении в процессе включения информации из их жизненного опыта в динамичный процесс принятия решений и изменений.

Модель наркозависимости, основой которой является «нормализация» потребления наркотиков (H. Parker, J. Aldridge, F. Measham, T. Shildrick) в последние годы получила достаточное распространение и в российской девиантологии (Я. Ги-линский, Е. Омельченко, М. Позднякова, Ю. Комлев, Л. Сала-гаев, М. Русакова и др.). Исследования, результаты которых говорят о том, что паттерны нерегулярного, рекреационного

использования наркотиков не только возможны, но потенциально намного более распространены, чем привычное, зависимое потребление, не заняли своего места в российской специальной социологической литературе. Поэтому для исследовательского коллектива были важны разработки ученых США, Нидерландов, Германии (П. Коэн, П. Эриксон, Т. Вебер, Г. Пирсон), которые считают, что наркопотребление «выводится» из сферы наркотической субкультуры и тем самым допускается рекреационное использование некоторых наркотиков, которые в меньшей степени ведут к физической зависимости. Эти исследования подтверждают тенденцию такого потребления наркотиков, которое становится частью повседневной деятельности наряду с интенсивной учебой, работой и отдыхом. Сегодня формируется наркотическая культура нового типа.

Были использованы и теоретические разработки современных российских ученых (Я. Гилинский, Ю. Комлев, Е. Омель-ченко, Л. Салагаев, Ф. Шереги, М. Мацкевич и др.), которые вслед за зарубежными авторами интегрируют положения классических и постклассических теорий в собственных концептуальных построениях. Для исследовательского коллектива они были интересны тем, что дали возможность рассматривать не отдельные социальные (структурные, культурные, организационные или личностные) аспекты проблемы наркотизма, а осуществить интегративный подход. Их главный императив состоит в безусловном приоритете превентивных идей и практик над репрессивными. Эти работы позволили дать эмпирическую оценку некоторым положениям теории рестриктивного контроля в контексте противодействия наркотизму.

Особенности современной наркоситуации в мире

Анализ данных зарубежных мониторингов наркоситуации1 и материалов наших исследований показывает, что ключевые

1 ЕМСЭЭД - Европейский центр мониторинга по наркотикам и наркомании. Проводит регулярные мониторинги наркоситуации,

показатели наркопотребления за последние несколько лет почти не изменились. Международные рынки каннабиса, героина, кокаина то снижались, то показывали тенденцию к росту, либо оставались стабильными, но при этом был отмечен поразительный рост новых психоактивных веществ (НПВ), не находящихся под международным контролем [Анализ рынка. 2017; Всемирный доклад. 2016; Всемирный доклад. 2018; Analysis. 2018; World drug. 2015].

В настоящее время структура употребления наркотиков примерно одинакова как в европейских странах, Америке, так и в России. Каннабис остается наиболее популярным наркотиком. В 2016 г. 192 млн. человек употребляли его хотя бы один раз за прошедший год. Число потребителей каннабиса в мире продолжает расти. Есть основания полагать, что за последнее десятилетие показатели потребления марихуаны увеличились примерно на 16%. [Analysis. 2018: 5]. Согласно данным европейского мониторинга, доля потребителей марихуаны среди 15-64-летних выросла с 21,7% в 2013 г. до 26,3% в 2016 г.

с временным лагом в 2-4 года, в 28 государствах-членах ЕС. Опросы проводятся методом самоотчетов участников о настоящем и прошлом наркоповедении, личных характеристиках, информированности и отношении к наркотикам и другим вопросам здоровья.

ESPAD - европейский проект школьных исследований по алкоголю и другим наркотикам. Совместная работа независимых исследовательских групп в более чем сорока европейских странах и крупнейший международный исследовательский проект по употреблению психоактивных веществ в мире. Цель проекта - многократный сбор сопоставимых данных об употреблении психоактивных веществ среди учащихся 15-16 лет в максимально возможном количестве европейских стран.

NSDUH - Национальное обследование употребления наркотиков и здоровья. Предоставляет актуальную информацию о табаке, алкоголе и употреблении наркотиков, психическом здоровье и других проблемах со здоровьем в Соединенных Штатах. Направляется Управлением служб по борьбе со злоупотреблением психоактивными веществами (SAMHSA).

Monitoring the future (Мониторинг будущего) - это постоянное изучение поведения, отношений и ценностей американских учащихся средних школ, студентов колледжей и молодежи. Ежегодно опрашивается в общей сложности около 50 000 учащихся 8, 10 и 12 классов.

[European... 2014: 13; European... 2018: 15]. В США доля потребителей марихуаны среди американцев от 12 лет и старше выросла с 43,7% в 2013 г. до 45,2% в 2017 г.1 [Results. 2014: 121; Results. 2017: 166], особенно рост был заметен среди 18-25-летних и от 26 лет и старше [Key Substance. 2018: 13-14].

Следующей по популярности группой наркотиков являются такие психоактивные вещества, как амфетамины, экстази, кокаин. По данным европейского мониторинга, доля потребителей и амфетаминов, и экстази за период 2014-2017 гг. выросла незначительно: амфетамин с 3,4% до 3,6%, экстази - с 3,1% до 4% [European. 2014: 13; European. 2018: 15]. Однако набирающие силу мировые тенденции роста производства кокаина2 [Analysis. 2018] привели к расширению незаконного рынка кокаина, что отразилось и на динамике его потребления в Северной Америке, в Западной и Центральной Европе, где наблюдаются признаки роста потребления: в европейских странах доля потребителей кокаина среди 15-64-летних выросла с 4,1% в 2014 г. до 5,1% в 2016 г., в США - с 14,3% в 2013 г. до 14,9% в 2017 г. среди американцев в возрасте от 12 лет и старше [European. 2014: 13; European. 2018: 15; Results. 2014: 121; Results. 2017: 166]. В России количество потребителей кокаина сохраняется невысоким по причине его высокой цены и недоступности широким слоям потребителей.

На устоявшийся рынок этих наркотиков в течение последних десяти лет были выведены сотни новых синтетических психоактивных веществ, основную часть которых составляют: 1) синтетические каннабиноиды (синтетическая марихуана, ранее продававшаяся под такими названиями, как «спайсы», «миксы»); 2) синтетические катиноны («соли»,

1 Незаконное употребление наркотиков включает злоупотребление рецептурными психотерапевтическими препаратами или употребление марихуаны, кокаина (включая крэк), героина, галлюциногенов, ингалянтов или метамфетамина.

2 По данным УНП ООН, в 2016 г. объем производства кокаина в мире достиг самого высокого уровня за всю историю наблюдений, составив, по оценкам, 1 410 тонн. После снижения в период 2005-2013 гг. этот показатель вырос на 56% в период 2013-2016 гг.

амфетаминоподобные стимулятроры и эйфоретики, аналоги экстази); 3) синтетические галлюциногены и диссоциативы (аналоги псилоцибина или LSD); 4) синтетические опиоиды [Weinstein et al. 2017]. Первые две группы представлены наибольшим количеством разнообразных веществ и являются весьма распространенными. Каждый год во многих странах и территориях по всему миру регистрируется появление все большего количества новых психоактивных веществ. В период с 2009 по 2017 гг. 111 стран и территорий сообщили о 803 разных новых психоактивных веществ. По данным Всемирного доклада о наркотиках ООН, за всю историю наблюдений за новыми психоактивными веществами ассортимент различных психоактивных веществ, доступных на рынке, никогда еще не был настолько огромным как сейчас [Analysis. 2018: 60].

Начиная с 2008 г. по настоящее время, за рубежом начали регулярно проводиться исследования, посвященные новым наркотическим веществам. Подавляющее большинство исследований касается различных химических аспектов их производства, фармакологических свойств и медицинских последствий влияния на организм. В основной массе это исследования самих наркотиков - фармакологические, медицинские, химические, а также связанные с психиатрией и криминалистикой. В 2010 г. синтетические катиноны (мефедрон и другие) были классифицированы в категорию «В» и внесены в «Список I» препаратов, подлежащих регулированию, согласно британскому закону о злоупотреблении наркотиками 1971 г. Как следствие этого запрещения, такие доступные катиноны как мефедрон, MDPV и бутилон должны были исчезнуть из предложений в интернете. Однако в качестве ответа на запрет этих веществ в интернете тут же появились предложения новых альтернативных препаратов (NRG-1, NRG-2, DMC, MDAI), которые позиционировались как легальные. Чтобы понять, насколько идентичны новые вещества запрещенным, британскими учеными Ливерпульского университета Джона Мура и Даремского университета в течение полугода были приобретены и проанализированы 24 вида легальных веществ, предлагаемых в интернете. Все вещества были приобретены с 18

сайтов, которые незамедлительно отреагировали на запрет ме-федрона и других катинонов, предлагая другие виды веществ. Исследование показало, что одни и те же вещества с одним названием с различных сайтов могли совершенно отличаться друг от друга. При этом почти все из них содержали производные или аналоги запрещенных веществ (состав схож на 70%). Они представляли собой, на первый взгляд, безобидные средства, состоящие, тем не менее, из прекурсоров, внесенных в список запрещенных веществ, и являлись заменителями таких запрещенных наркотиков как мефедрон и другие катиноны [Brandt etal. 2010]. Ни потребители новых веществ, ни представители розничной торговли в интернете (в отличие от производителей и оптовиков-поставщиков) не были в курсе, что новые вещества являются по сути запрещенными катитонами. Аналогичные исследования новых веществ проводились в разные годы исследователями Германии, Нидерландов, Дании, США. Результаты показывают, что правительства не успевают ограничить распространение новых веществ, так как на рынке появляются вещества-аналоги с видоизмененными формулами, еще не попавшие в списки запрещенных.

В связи со значительным распространением новых психоактивных веществ в мире многие международные организации и научные центры стали включать в свои исследования и мони-торинги наркоситуации разделы, посвященные распространению и употреблению этих веществ в различных слоях населения. Например, Европейский Центр мониторинга наркотиков и наркомании (EMCDDA), проводящий регулярные мониторинга, с временным лагом в 2-4 года в 28 государствах-членах ЕС, только в мае 2011 г. впервые включил в свои исследования вопросы, касающиеся новых видов наркотиков. К сожалению, Россия не принимала участия в столь масштабном исследовании. Более того, в России практически отсутствуют социологические исследования, посвященные распространению новых психоактивных веществ. Следует отметить, что при сравнении материалов зарубежных исследований с материалами исследований нашего сектора пришлось столкнуться с разными формулировками в вопросниках (что затрудняет сопоставимость данных).

Методики сбора данных о распространенности этих новых веществ постоянно улучшается, однако до сих пор оценить количество их потребителей как в Европе, США, так и в России очень сложно. Общая проблема изучения динамики распространения НПВ, заключается в том, что, к сожалению, существующие на сегодняшний день инструменты исследований недостаточно чувствительны к важным и стремительным изменениям, происходящим в структуре потребления новых психоактивных веществ. Также и сами потребители новых наркотиков обладают ограниченной информацией об используемых веществах - часто не знают, какое именно вещество они употребили или какое вещество содержит продукт, который они потребляют. Зачастую потребители указывают уличное или рекламное название наркотика, а не само вещество. В результате разные исследования и методики достигают разные сегменты населения, употребляющего НПВ.

За рубежом нет единства в оценке актуальности проблемы «новых» наркотиков, так как характер употребления этих веществ различается в разных странах и зависит от социально-экономических условий их жизни. Материалы европейских и американских мониторингов о распространенности употребления НПВ свидетельствуют о наличии различных тенденций и иллюстрируют цикличную динамику интереса потребителей к этим веществам. Несмотря на разрозненные и ограниченные данные, по экспертным оценкам и сводкам различных ведомств, конец 2008 г. ознаменовался резким скачком спроса на «новые» наркотики во всем мире, а период с 2009 г. по 2014 г.- стабильным ростом их производства и потребления в некоторых странах Европы, США и России среди различных групп населения [Позднякова 2013a; World drug. 2011; World drug. 2015].

В 2011-2013 гг. в Европе количество наркопотребителей, предпочитающих синтетические стимуляторы, в два раза превосходило число зависимых от героина и кокаина. Например, к концу 2012 г. общество «Потребление и безопасность» в Нидерландах сообщало о 4-х кратном росте количества людей, доставленных в больницы скорой помощи после употребления

синтетических наркотиков. К 2017 г., согласно отчету исследователей из Нидерландской полицейской академии, страна стала одним из мировых лидеров по производству и торговле синтетическими наркотиками [Tops et al. 2018].

Значительный интерес у исследовательского коллектива вызвало исследование «Интернет-опрос на тему "Легальный кайф"», проведенное сотрудниками Университета им. Гете, Института социальной педагогики и образования и Центра исследований наркотиков в 2011 г. в Германии. Это одно из первых иностранных исследований, посвященное изучению потребителей «новых наркотиков». Поиск респондентов осуществлялся на интернет-сайтах наркотической направленности. В опросе приняли участие люди со всей Германии, в общей сложности было опрошено 860 человек, имеющих опыт употребления «новых» («легальных») веществ. Изучались: социально-демографические характеристики потребителей, употребляемые ими вещества и сочетания, мотивы потребления и характер обращения с веществами, социальные контакты и среда (район города, доступность веществ, наркосообщество). Основной вывод исследования - большинство (99%) потребителей «новых» наркотиков имели опыт употребления всевозможных традиционных наркотиков, в том числе «тяжелых». Небольшая часть респондентов полностью заменила традиционные наркотики «новыми», большинство же потребителей дополняли традиционные наркотики новыми, стремясь расширить диапазон потребляемых веществ. «Новые» наркотики были представлены в основном синтетической марихуаной (86%) и «солями» (74%). Уже в тот период исследования, респонденты назвали более 300 наименований новых наркотиков, которые пробовали хотя бы один раз. Тот факт, что некоторые «новые» наркотики еще не попали в список запрещенных, являлся важным фактором потребления, но гораздо более значимым мотивом являлась легкая доступность «новых» наркотиков, в том числе через интернет-магазины [Werse, Morgenstern 2010]. Данное обследование позволило выявить модели потребления новых веществ и легло в основу дальнейших масштабных

исследований наркоситуации и различных групп наркопотребителей в Германии1. По некоторым параметрам результаты немецких исследований также сравнимы с проектом EMCDDA «Synthetic cannabinoids in Europe (Perspectives on drugs)» [Synthetic cannabinoids. 2017]. Следует отметить, что исследовательский коллектив сектора социологии девиантного поведения был одним из первых в России, кто начал проводить полномасштабные исследования труднодоступных групп населения (наркотические сообщества и наркопотребители, различные девиантные и криминальные группы) с помощью интернета и в интернете2.

Немецкие исследования выявляют особенности наркопотребления и распространения НПВ очень похожие на российские: схожая половозрастная структура потребителей (в основном мужчины; за рубежом в возрасте 16-24-х лет, в России - 1829 лет), мотивы потребления новых наркотиков для некоторых групп (их легкодоступность и относительная дешевизна), особенности окружения и среды потребителя. В России распространение наркотиков происходит через те же источники информации (тематические интернет-форумы, специализированные интернет-магазины, мессенджеры), что и за рубежом. И для России, и для стран Запада характерно употребление традиционных наркотиков совместно с «новыми», но в России эта тенденция выражена ярче: потребители новых наркотиков часто имеют обширнейший опыт употребления традиционных веществ, например, амфетаминов, и склонны к большим экспериментам с веществами, их сочетанному употреблению [Позднякова, Брюно 2018a]. Часто новые наркотики становятся первым стартовым наркотиком. Однако если в странах Запада потребление новых» веществ в большей степени характерно для специфических групп (например, посетителей ночных клубов, различных субкультур) или маргинальных сообществ (в тюрьмах, среди уличных наркоманов), то в России потребление

1 Подробнее см.: [Werse, Müller 2017; Dirk et. al., 2019].

2 Подробнее см.: [Девиантное поведение. 2008; Онлайн исследования. 2006].

новых веществ распространено в более широких слоях населения - среди учащихся школ, вузов, среди работающих, но малообеспеченных групп (по этой причине, новые вещества иногда называют «наркотики для бедных»). В России изучением социальных проблем наркомании занимаются в основном ученые различных областей знания (социологи, медики, психологи, педагоги, юристы), а за рубежом (Германия, Дания, Нидерланды), например, при изучении целевых групп (в наркоманских тусовках, среди заключенных, в специфических субкультурных группах, где большинство индивидов являются потребителями наркотиков) - социальные работники, занимающиеся реабилитацией наркоманов, и сотрудники правоохранительных органов.

Среди молодого населения (в возрасте 16-24 лет) распространенность потребления НПВ намного выше, и в основном их потребителями являются молодые мужчины. Исследование молодежи [ESPA. 2015] показывает, что самый высокий процент молодых потребителей НПВ фиксировался в Ирландии (18%), Эстонии и Польше (10% в каждой стране), а самый низкий в Бельгии, Финляндии, Норвегии и Португалии (1%). В 2014 г. впервые был зафиксирован интерес к синтетическим каннабиноидам в Литве (1,5%) и Словакии (0,5%) в возрастной группе 15-34 лет. Высокая латентность потребления «новых» наркотиков затрудняет количественную оценку явления как у нас в стране, так и за рубежом. В среднем, по различным данным, цифра в Европе колеблется от 4% до 10% молодых потребителей [ESPAD Report. 2015].

По последним данным EMCDDA и UNODC, c 2014-2016 гг. в ряде стран западной Европы, США, а также Австралии наметился спад употребления НПВ. Согласно американскому Центру по контролю за ядами и опасными веществами, собирающему данные о случаях отравления различными веществами, в США употребление «солей» достигло своего пика в 2011 г., после чего начало снижаться [Gummin et. al. 2018]. Американское национальное обследование школьников (12-18 лет) выявило снижение за период с 2012 по 2018 гг. годового потребления синтетической марихуаны (с 8% до 2,6%) и «солей»

(с 0,9% до 0,7%)! [Johnston et. al. 2019: 57]. Схожие сведения поступают из Англии, Ирландии, Германии [Market analysis. 2017: 31]. В то же время в других странах наблюдалось увеличение употребления НПВ среди населения в целом (Чехия, Румыния) [Analysis. 2018: 65].

Несмотря на то, что данные о тенденциях употребления НПВ по-прежнему ограничены, в последние три года в большинстве стран наметился переход от травяных курительных смесей к употреблению НПВ в таблетках, а также жидкой форме (спреи). Были отмечены изменения в упаковках: ранее маркетинг НПС был направлен на то, чтобы представить их как законные альтернативы традиционным наркотикам, содержащимся в яркой и привлекательной упаковке, но примерно с 2016 г. НПС все чаще представлены в пластиковой упаковке без подробной информации об их содержании. Эти тенденции коснулись и России.

В России популярность новых веществ, согласно оценкам экспертов и выборочным опросам молодежи, остается стабильно высокой с тенденцией к росту и становится серьезной проблемой, главным образом из-за расплодившихся интернет-магазинов. Зафиксированное в исследованиях сектора социологии девиантного поведения изменение структуры наркотиков и переход к так называемым «новым» веществам ярко выражено, в первую очередь, в группах студенческой молодежи, и варьируется в зависимости от региона. Общая вовлеченность в наркопотребление российских студентов в 20112015 гг. составляла 40 и 33% соответственно. По последним данным, в 2016-2017 гг. наблюдается снижение употребления до 22-25%. Несмотря на снижение наркопотребления, именно молодежь является основным объектом наркодизайнерских экспериментов.

1 В исследовании задавались вопросы: «Употребляли ли вы синтетическую марихуану в прошлом году?» и «Употребляли ли вы "соли для ванн" в прошлом году?»

Особенности новой наркоситуации в России

Для России характерны общие мировые тенденции наркотизации населения: изменение путей распространения наркотиков как следствие упрощения связей между странами; изменение схем реализации веществ (интернет-магазины), а также каналов получения информации о способах приготовления и применения наркотиков (глобальные социальные сети, интернет-форумы); изменения в структуре наркотиков - расширение рынка веществ, переход на «новые наркотики», что, в свою очередь привело к смене способов наркотизации, усилению сочетанного употребления наркотиков; переориентация наркорынка на более взрослые группы населения и пожилых; изменение мотивов потребления - помимо усиления влияния гедонистического мотива выявлена потребность в изменении эмоциональной сферы, что достигается в основном с помощью психоактивных веществ; увеличение латентности явления наркотизации - росте так называемого «серого поля» потребителей наркотиков; изменения в отношении к наркотическим веществам: неприятие «тяжелых» наркотиков сменилось более лояльным отношением к некоторым веществам; рост интереса населения к различного рода психостимуляторам, а также поиск производителями более «безопасных», но «эффективных» веществ (так называемых «новых наркотиков) [Позднякова, Брюно 2018а].

Сегодня в сфере наркопотребления происходят малозаметные внешне, но весьма существенные трансформации. Особенность современной наркоситуации заключается в том, что если всплеск наркомании в 1990-х гг. шел по нарастающей и, несмотря на латентность явления, проходил практически в открытой форме, то сейчас для новой волны наркотизации характерно участие в ней потребителей наркотиков, озабоченных формированием таких механизмов саморегуляции при употреблении, которые позволяли бы оставаться не только «социально сохранным» в семье и на работе, но и быть успешным человеком. В настоящее время страна вступает в стадию массовой завуалированной (скрытой) наркотизации. Социальная опасность новой волны заключается в выходе наркотизации за

пределы ранее поражаемых групп риска. Наряду с «низовым» наркопотреблением (тяжелые формы зависимости, приводящие к маргинализации, статусно-ролевым и личностным дисфункциям) все большее распространение получают такие «новые» формы как: а) статусное и б) рекреативное наркопотребление [Позднякова 2013а].

В настоящее время общество недооценивает опасность, связанную с распространением так называемой «рекреационной» модели употребления. Это способствует тому, что до сих пор не разработано адекватной объяснительной модели рекреационной поликонсумации, не проводятся научные исследования этого явления. Более того, значительная часть практиков не только у нас, но и за рубежом, не придает должного значения динамике и последствиям рекреационной поликонсумации психоактивных веществ. Новая тенденция в наркоситуации не имеет аналогов в изучении современного наркотизма в России. В то же время при объяснении современного наркотизма нам близок тезис о рекреативной функциональности наркопотребления. Мы с уверенностью можем говорить о том, что этот тезис неоднократно подтверждался данными наших исследований (гедонистические мотивы потребления и т.п.). Суть его в том, что человечество использует психоактивные вещества для рекреации на протяжении тысячелетий, и существуют «культурные стереотипы», определяющие, какие вещества можно использовать, а какие нет. Кроме того, идею рекреативной пользы активно пропагандируют сами субъекты «мягкого» наркопотребления.

Статусное («престижное») наркопотребление можно объяснять в парадигме «престижного и демонстративного потребления» Т. Веблена («Теория праздного класса»), а контролируемое рекреативное потребление - культурологическими теориями (речь идет о потребительской культуре, расширении рекреативных практик и вообще опыта, нормализации желаний) Ж. Бодрийяра, У. Эко, З. Баумана и др. Эти теории описывают такие формы потребительского поведения, которые направлены не на удовлетворение потребностей индивида или группы, а на сохранение и поддержание статуса. Характерным

следствием работы «индустрии производства потребностей» (СМИ, интернет, реклама, кинематограф, шоу-бизнес) становится формирование массовой привычки к эмоциональной стимуляции, что создает предпосылки для формирования положительных установок к рекреативному, эпизодическому потреблению «легких» («безопасных», «не наносящих ущерба») стимуляторов: «чтобы расслабиться», «на вечеринке», «за компанию», «для расширения опыта» и т.д. [Девиантное поведение. 2014]. В настоящее время обострился вопрос о понимании употребления наркотиков не только как следствия социальных условий, но как результата индивидуального выбора индивида.

В России, как и на Западе, отмечается тенденция изменения структуры наркотиков, замена повсеместно распространенного в последние годы основного «тяжелого» наркотика - героина -на синтетические вещества (амфетамины) и различные психотропные средства. В то же время героин и кокаин, давно укоренившиеся на мировом рынке, сейчас «делят» рынок с новыми психоактивными веществами и рецептурными лекарственными препаратами. Ситуация также обостряется из-за растущего потока фармацевтических препаратов неясного происхождения, поставляемых для употребления в немедицинских целях, а также из-за полинаркомании и полинаркотрафика.

Исследования трудоспособного населения выявили сложность и неоднозначность меняющейся наркоситуации в России. С одной стороны, отмечены некоторые позитивные изменения: снизилась доля «пробовальщиков» наркотических веществ (с 32,5% в наших прошлых исследованиях до 22% в 2017 г.), снизилась потребность у населения в изменении состояния сознания (с 38% в 2013 г. до 30% в 2017 г.), снизилась готовность попробовать незнакомое вещество (с 25% в 2013 г. до 14% в 2017 г.). С другой стороны, зафиксировано расширение ассортимента потребляемых наркотических веществ и их распространение в различных половозрастных группах: от синтетических наркотиков (синтетических каннабиноидов и катинонов) к лекарствам («аптечная наркомания»), а также так называемому «микродозингу» различных естественных и синтетических галлюциногенов. Фиксируется рост интереса

населения к различного рода психостимуляторам. Произошло значительное расширение их рынка - появился целый класс новых наркотических веществ. Доступность и в некоторых случаях дешевизна «новых наркотиков» (что еще раз подтвердилось данными последней волны опроса 2017 г.) создают условия для различного рода наркоэкспериментов как для постоянных и эпизодических потребителей, так и для склонных к первым пробам. Это привело к смене способов наркотизации, усилению сочетанного употребления наркотиков.

Достоверных данных по общему числу потребителей наркотиков в России практически нет. По результатам исследований сектора социологии девиантного поведения ФНИСЦ РАН цифры варьируются в зависимости от регионов и половозрастных характеристик от 10% до 22%. Марихуана и гашиш - по-прежнему основные стартовые нелегальные наркотики среди трудоспособного населения: около двух третей потребителей отметили, что начинали свою наркокарьеру с марихуаны. Выявлено, что у каждого поколения есть свои специфические вкусовые особенности наркопотребления. Каннабиноиды занимают первое место в структуре наркотиков во всех группах населения (это касается как первой пробы, так и продолжения наркотизации). Для группы 40-49-летних - кокаин, для 50-59 летних - всевозможные лекарственные препараты, для младших возрастных групп - то, что можно купить относительно легально: курительные смеси, сальвия, спайс, безрецептурные лекарственные препараты (например, глазные капли).

Все чаще стартовым наркотиком становятся новые наркотические вещества. Еще в 2013 г., согласно данным наших опросов трудоспособного населения, новые наркотики в качестве стартового вещества (первая проба) упоминали лишь 2-4% респондентов в зависимости от региона. Опросы 2016-2017 гг. выявили, что уже каждый десятый начинал наркопотребление с «новых» наркотиков. Наибольшее расширение диапазона потребляемых веществ произошло в основном в возрастной группе 18-29-летних. Эти данные подтверждаются анализом медицинской статистики, согласно которой, начиная с 2011 г., на фоне снижения потребителей опиоидов отмечается устойчивый

рост как общей, так и первичной заболеваемости каннаби-ноидной наркоманией, зависимостью от других наркотиков и сочетаний различных химических групп (полинаркоманией). Наряду с этим наблюдается существенное увеличение числа пациентов с зависимостью от психостимуляторов и заболеваемости, связанной с употреблением наркотиков этой группы (рис. 1) [Позднякова, Брюно 2018а].

По информации Минздрава России, в 2017 г. количество наркопотребителей с зависимостью от психостимуляторов увеличилось на 16% (2016 г.- 14410 человек, 2017 г.- 16699 человек), а с зависимостью от других наркотиков и полинаркоманией - на 10% (2016 г.- 46161 человек, 2017 г.- 50711 человек). В свою очередь, количество лиц, зарегистрированных с диагнозом наркомания вследствие употребления апиоидов, сократилось на 12,7% (2016 г.- 203621 человек, 2017 г.- 177711 человек). Как известно, медицинская статистика предоставляет данные только о тех, кто состоит на учете.

40295

40000 35000

30000

Р.

Р

/ 28203

/ Другие ПАВ и _ сочетания

Канна-биноиды

20000

15000

10000

5000

15125

21203

12657

9650

Психо-^О^ стиму-

5251 4733 о'" ляторы

а--о—о —о- -

50 131 98 69 83 55

Кокаин

Рис. 1. Динамика изменения структуры потребляемых веществ

0

В последние годы отмечается трансформация российского нелегального наркорынка в сторону вытеснения наркотиков растительного происхождения синтетическими. Это связано с их относительной дешевизной, доступностью и возможностью изготовления в условиях подпольных нарколабораторий. С 2011 г. удельный вес «синтетики» в общей массе изымаемых наркотических средств постепенно увеличивался (2011 г.-2,0%, 2012 г.- 3,6%, 2013 г.- 5,7%, 2014 г.- 12,8%, 2015 г.-16,3%, 2016 г.- 17,7%). В 2017 г. эта доля резко увеличилась до 26,1%» [Доклад. 2018].

Как уже было сказано выше, выявленные изменения в структуре наркотиков в России, с одной стороны, согласуются с общемировыми тенденциями, с другой - для российских потребителей в большей степени, чем для западных, характерно совмещение различных наркотиков. Российские потребители новых веществ, как правило, имеют обширный опыт употребления традиционных веществ, сочетают их с новыми. Также обширное распространение получила так называемая аптечная наркомания Новые вещества используются для расширения наркоопыта и спектра ощущений.

Мотивы потребления

Изучение мотивов потребления у наркопотребителей в наших исследованиях (2016-2017 гг.) подтвердило потребность в изменении эмоциональной сферы, которая достигается в основном с помощью психоактивных веществ. Сравнительный анализ мотиваций обращения к наркотикам, выявленный в последних исследованиях (2013-2017 гг.) позволил выявить и построить иерархию мотивов.

1) наркотик, как средство получения удовольствия - гедонистическая мотивация не меняется практически никогда; 2) наркотик как средство изменения эмоционального состояния, как средство добиться эйфорического радужного состояния; 3) наркотик как средство повышения самооценки и самоуважения, достижение самоутверждения; 4) наркотик как средство удовлетворения потребности в релаксации, разрядка

нервно-психического напряжения - часто бывает самостоятельным мотивом наркотизации и не зависит от характерологических особенностей личности; 5) наркотик как средство общения и коммуникации.

Построенная иерархия мотивов и первой пробы, и продолжения наркотизации показала усиление влияния гедонистического сознания - представление об удовольствии как главной жизненной ценности. При объяснении наркопотребления многие исследователи считают этот мотив основным. Следует отметить, что за рубежом значительная часть исследований посвящена изучению эйфорических и гедонистических аспектов употребления психоактивных веществ. Так, в одной из работ, изучалась целевая группа потребителей наркотиков: исследовались причины, по которым они употребляют вещества, рассматривалось, какого состояния они пытаются добиться, совмещая различные типы веществ, а также каким образом происходит принятие решения о выборе того или иного наркотика и их сочетания - продуманно или спонтанно. Было выявлено, что большинство наркопотребителей совмещают четкое планирование приема с целью максимизации эффектов и минимизации рисков приема с незапланированным комбинированием наркотиков [Stevens 2007; Hunt et al. 2009].

Из-за резкого роста за последние 20 лет употребления лекарств в немедицинских целях возросла актуальность исследований причин и мотивов злоупотребления лекарствами. Можно выделить несколько зарубежных работ, посвященных аптечной наркомании: «Мотивация употребления рецептурных лекарственных препаратов среди подростков», «Мотивации немедицинского употребления лекарств: перекрестные методы анализа» «Немедицинское использование отпускаемых по рецепту лекарств и культурная ориентация студентов колледжа в Китае» [Boyd et al. 2006; Rigg et al. 2010; Tam et al. 2018]. Результаты исследований во многом схожи с результатами исследований сектора среди трудоспособного населения и специализированных групп наркопотребителей. Прежде всего, злоупотребление лекарствами больше распространено среди потребителей запрещенных наркотиков. Так, по нашим

данным, среди респондентов с наркоопытом 18% отметили, что употребляли лекарства не с медицинскими целями, а чтобы изменить состояние сознания. В группе без наркоопыта злоупотребляли лекарствами лишь 1,9% респондентов. Зарубежные исследования показывают, что лица, злоупотребляющие рецептурными препаратами, чаще употребляют марихуану, экстази, кокаин и героин [Rigg et а1. 2010]. Мотивация приема лекарств с немедицинскими целями или злоупотребления лекарственными препаратами зависит от вида самого лекарственного средства. Мотивация употребления практически одинакова, как за рубежом, так и, по данным наших исследований, в России: наиболее распространенными являются: достижение эйфории, для сна, снятия беспокойства или стресса. А также: облегчение боли, снятие побочных эффектов от других лекарств или наркотических веществ, замена наркотиков лекарствами. В отличие от России, за рубежом часто злоупотребляют лекарственными рецептурными препаратами, имеющими психостимулирующее воздействие на организм (например, для снятия сонливости, вялости, повышения работоспособности, мотивации).

Как в наших, так и в иностранных исследованиях, посвященных изучению мотивации потребления наркотиков, выявлено, что мотивационные модели не в полной мере охватывают сложность аддиктивного поведения, наблюдаемого у людей, в первую очередь, с серьезным эпизодическим и хроническим потреблением [Бре^ et а1. 2014]. В последние годы при объяснении того, почему индивиды продолжают употреблять наркотики, даже несмотря на снижение со временем эйфорических эффектов от приема и усиления негативных последствий, стал распространен подход рассматривать наркопотребление как вид привычного поведения. В ходе длительного употребления наркотиков происходит постепенный переход от мотивированного целенаправленного поведения к более автоматическому и привычному поведению, что подробно описано ^епИ, Robbins 2013].

Следует отметить несколько исследований, посвященных мотивации приема новых наркотиков. В большинстве из них подчеркивается, что мотивация для использования НПВ

вращается вокруг внешних обстоятельств, таких как цена, правовой статус, чистота вещества, доступность или невозможность обнаружения в тестах на наркотики [Sutherland et al. 2017]. В частности, исследование F. Measham, K. Moore, R. Newcombe, Z. Welch показало, что потребители нелегальных «традиционных» уличных наркотиков, нуждаясь в более чистых и менее вредных препаратах, были озабочены поиском легальных наркотиков, с целью избежать каких-либо санкций за использование веществ, попавших в список запрещенных. Другие исследования целевых групп потребителей новых наркотиков показали, что они движимы в основном поиском новых ощущений и любопытством, улучшением социальной ситуации, приятными эффектами [Johnson et al. 2013; Measham et al. 2010; Werse, Morgenstern 2012; Winstock et al. 2016]. Мотивам потребления новых наркотиков также посвящены наши исследования [Позднякова 2013 a: 133].

Склонность к рискогенному поведению населения - «входные ворота» наркотизации

Вторичный анализ зарубежных и российских исследований и специальной литературы показал, что в обществе недооцениваются риски, связанные с распространением легальных и нелегальных психоактивных веществ, употребляемых якобы для улучшения качества жизни. В то же время возникшая норма риска является элементом современной культуры (например, наркотической субкультуры), то есть в массовом сознании происходит формирование понятия «социально приемлемого риска», отразившего осознание и затем принятие обществом факта рискогенности собственной жизнедеятельности [Позднякова 2013 b]. При изучении склонности к рискам особый интерес вызывало исследование, проведенное под эгидой итальянских социологов в ряде европейских стран,- «Мониторинг риска в молодежной среде». Общим методическим шагом для всех стран является применение качественных методов на сравнительно небольших выборках с последующей интерпретацией данных в рамках того или иного принятого в стране подхода:

культурно-антропологический анализ (Греция), социопси-хиатрический подход (Испания), «клиническая социология» (Франция, Италия).

Данные «Мониторинга риска в молодежной среде» позволяют говорить как о сходстве, так и о различиях между странами в восприятии молодежью риска и типах рискогенного поведения. Молодежь Италии, Франции и Германии воспринимает риск как позитивный вызов. Для молодых испанцев риск - это опасность и развлечение одновременно, в Греции риск - это инструмент личного роста. Молодые англичане связывают риск с возбуждением, выбросом адреналина. В целом западная молодежь связывает риск с приобретением жизненного опыта и/или индивидуального роста.

Наблюдаются также различия в мотивации рискогенного поведения. Молодые испанцы рискуют, чтобы быть замеченными в референтных группах, французы решаются на риск в поисках новых впечатлений и ощущений. В Греции и Великобритании риск воспринимается как неотъемлемая часть молодежной культуры. Представляет интерес модель наркозависимости, основой конструкцией которой является роль стресса, объясняющего индивидуальные различия в восприятии рискованного поведения и формирования наркозависимости. Обращаясь к таким понятиям, как стрессовая чувствительность, стрессовая регуляция и преодоление стресса («копинг»-поведение) делается вывод, что агрессивные индивидуумы менее чувствительны к стрессу. Это связано с тем, что такие лица чаще оказываются в рискованных (стрессовых или опасных) ситуациях. Имеется несколько объяснений связи между сниженной чувствительностью к стрессу, агрессии и приобщением к наркотикам. Так, существует теория, согласно которой антисоциальные или агрессивные лица малотревожны (как правило, в преморбиде у наркоманов присутствуют эти черты). Отсутствие тревоги, по мнению этих исследователей, в свою очередь, ведет к девиантному поведению. Человек оказывается не чувствительным к негативным последствиям собственного рискованного поведения и поведению других людей.

В наших исследованиях склонность к рикогенному поведению изучалась вместе с показателями стрессовой ситуации и, в первую очередь, видами тревоги. В зависимости от преобладания определенного вида тревоги выявлялся уровень склонности к риску. Так, респонденты с повышенной тревогой, употребляющие наркотические вещества, больше нуждаются в поиске новых ощущений и демонстрируют слабую оценку последствий своих рискованных поступков. Высокий уровень склонности к рискованному поведению представлен дефици-тарной тревогой, средний уровень относительно равномерно обозначен дефицитарным и деструктивным типами тревоги; низкий уровень показывает преобладание дефицитарного типа тревоги. Среди тех, кто не употребляет наркотики, выявлена обратная взаимосвязь между показателями склонности к острым ощущениям - к рискованному поведению и проявлениями деструктивного вида тревоги [Позднякова 2013Ь].

Изменения в наркоситуации в России, появление новых наркотиков, включение в наркопотребление различных слоев населения, то есть новые тенденции наркотизации населения России, мы трактуем как риски социетального характера. Склонность к рискогенному поведению в различных молодежных группах и ее связь с поиском острых ощущений выявила достаточно широкую распространенность наркотических проб. Значительная часть молодежи относит себя к рискованным людям. Многие готовы пойти на риск ради получения новых ощущений. Отмечается готовность экспериментировать и влиять на свое сознание различными способами. Совокупность этих факторов является возможным предиктором наркотизации - может стать почвой для первых проб наркотиков и/или перехода к эпизодическому или постоянному употреблению.

Сравнение групп с различной степенью рискогенного поведения показало, что респонденты, склонные к риску, обладают гораздо большей готовностью каким-либо образом изменять свое состояние сознания, экспериментировать с психоактивными веществами Подобные группы следует трактовать как группы повышенного риска, имеющие особую уязвимость и требующие различных форм социального контроля.

Употребление психоактивных веществ в различных профессиональных группах

Гораздо меньше исследований как в России, так и за рубежом сосредоточено на изучении особенностей наркопотребления среди взрослого работающего населения. Между тем во Всемирном докладе ООН о наркотиках отмечено, что одной из тенденций последних лет является увеличение доли наркопотребителей в более старших возрастных группах (40-летних), причем этот рост идет быстрее, чем среди более молодых [Всемирный доклад. 2018].

Рассмотрим некоторые исследования. В работе «Выявление и реагирование на употребление наркотиков на рабочем месте» предоставлен обзор методов выявления наркоманов на рабочем месте и проанализированы основные причины злоупотребления наркотиками на работе. Показано, что мотивация к употреблению наркотиков на рабочем месте разнообразна и может меняться со временем даже для одного и того же вещества и работника. Авторы выявили следующие группы причин употребления наркотиков на рабочем месте: повышение производительности, скука, наркозависимость, самолечение от последствий приема психоактивных веществ [Seymour, Smith 1990].

В большинстве зарубежных исследований так же, как и в нашем исследовании, выявлено, что профессии или рабочие места с наибольшим риском наркопотребления характеризуются сочетанием стресса, большой рабочей нагрузкой, физическими нагрузками и продолжительностью рабочего дня [Stress at work. 1999]. Согласно последним данным американского национального обследования по проблеме злоупотребления наркотиками (NSDUH), две трети (70% в 2016 г. и 72% в 2017 г.) респондентов от 18 лет и старше, когда-либо употреблявших наркотики, являются работающими людьми, при этом примерно три четверти из них работают полный рабочий день. Большинство респондентов (60%), указавших, что потребляли наркотики в течение последнего года, имели доходы выше прожиточного минимума на 200 и более процентов, 22% - доходы равные или превышающие прожиточный минимум на 100%,

еще 18% - ниже прожиточного минимума [Results. 2018]. Наибольший уровень потребления наркотиков среди работающего населения наблюдался в группе 18-34-летних (20%). Самым распространенным наркотиком была марихуана. Аналогичные данные были получены и в наших исследованиях

Схожие данные были получены в ходе опроса, проведенного сектором социологии девиантного поведения: большинство взрослых с наркоопытом являются работающими людьми (80%), при этом 14% позиционируют себя в качестве богатых, 41% относят себя к среднему классу. Имеющие полную занятость и средний и выше доход мужчины в возрасте расцвета имеют склонность к экспериментированию, эпизодическим пробам и менее склонны к интенсивному, частому употреблению наркотиков. В этой группе ярче выражен осознанный мотив проб веществ для улучшения самочувствия и так называемого «расширения сознания», а также релаксирующий мотив. Более интенсивное потребление характерно для респондентов с частичной занятостью.

В нашем опросе трудоспособного населения при сравнении мотивов потребления наркотиков среди двух групп респондентов 24-55 лет - 1) работающих полный день и 2) работающих не полный день и безработных - была выявлена значительная схожесть в мотивах потребления: ведущими мотивами в обеих группах были получение удовольствия и снятие тревоги, стресса, однако во второй группе мотив снятия тревоги и стресса выражен сильнее (39% в первой группе, 50% во второй). Также занятые частично и безработные гораздо большее значение придают тому, что наркотики могут разнообразить жизнь и развеивать скуку (11% в первой группе, 25% во второй) и помогают влиять на других, на обстоятельства (4% против 20%). Работа является дополнительным ресурсом, который обеспечивает удовлетворение значительной части личностных потребностей, в то время как безработные или частично занятые, не имея возможности удовлетворить свои потребности, чаще обращаются к наркотикам.

Модели и тенденции употребления психоактивных веществ на рабочих местах обычно не случайны. В США были

выявлены значимые различия в потреблении наркотиков в различных профессиональных группах. Оказалось, что есть определенные профессии, в которых потребление психоактивных веществ распространено сильнее. Материалы NSDUH, обобщенные администрацией службы по борьбе со злоупотреблением психоактивными веществами ^АМША) за период с 2008 по 2012 гг., показывают, что наблюдается высокий уровень злоупотребления различными психоактивными веществами и наркомании, как правило, в следующих отраслях: горнодобывающая промышленность, строительство, гостиничный и ресторанный бизнес, искусство и развлечения, управление бизнесом, здравоохранение, юриспруденция. Уровень употребления ПАВ среди работников данных сфер обычно неизменно выше, чем среди занятого населения в целом. Эти результаты являются относительно постоянными в течение многих лет. Для сравнения в данной работе будут рассмотрены только те отрасли, где возможно сравнение с российскими данными.

Наши исследования трудоспособного населения показали, что профессиональный и образовательный статус влияет на употребление психоактивных веществ: среди рабочих и респондентов со средним специальным образованием доля «про-бовальщиков» наркотиков была несколько выше (32% и 27% соответственно), чем среди простых служащих (19%), профессионалов с высшим образованием без подчиненных (20%), руководителей подразделений (21%), а также респондентов с высшим образованием (19%) или ученой степенью (18%).

За рубежом горнодобывающая промышленность лидирует среди всех промышленных отраслей по употреблению алкоголя в прошлом месяце (17,5%) и занимает четвертое место по показателям расстройств, связанных с употреблением наркотиков в прошлом году (11,8%). По уровню потребления запрещенных наркотиков в прошлом месяце занимает третье место среди всех отраслей (5%).

Как было уже сказано выше, исследования употребления ПАВ в различных отраслях промышленности в России практически нет. Тем не менее следует остановиться на рассмотрении

наркопотребления в горнодобывающей, карьерной и нефтегазодобывающей промышленности.

За время своей работы (2003-2016 гг.) Федеральной службой наркоконтроля РФ было выявлено значительное число наркозависимых граждан, являющихся сотрудниками техно-генно-опасных предприятий. Отметим, что это было сделано не в ходе целенаправленного тестирования, а в результате повседневной оперативно-розыскной работы. Выяснилось, что среди лиц, имеющих отношение к незаконному обороту наркотиков, есть работники предприятий, связанные с высокой степенью риска [Кокорина и др. 2006]. Наиболее вопиющий факт выявили в Кемеровской области (2005 г.). В результате изготовления наркотиков с помощью огня прямо на рабочем месте и употребления их там же (в забое) произошел взрыв в шахте, повлекший значительные человеческие жертвы. Расследование целого ряда аварий и происшествий с человеческими жертвами на шахтах показало распространенность наркомании среди шахтеров. В течение нескольких лет в ряде регионов в атомной промышленности, авиационной отрасли, среди экипажей подводных лодок проводились целевые мероприятия, в результате которых обнаружилось наркопотребление среди сотрудников.

Врачи и медработники - это группа специалистов со значительно повышенным риском наркомании и огромным влиянием на своих пациентов. По данным NSDUH, от 10 до 15% медицинских работников злоупотребляют наркотиками (среди населения в целом - 9-10%), однако выгорание и склонность к самолечению уникально для медицинской профессии и связано с повышенным уровнем депрессий среди студентов-медиков и врачей. Более глубокие исследования показывают, что врачи гораздо чаще злоупотребляют отпускаемыми по рецепту лекарствами, в том числе с наркогенными эффектами (по разным данным, до 60-65% в США), чем их пациенты [Pooler et al. 2009]. Обычно различные группы врачей употребляют разные типы веществ. Чаще всего употребляют наркотики психиатры, наркологи и врачи неотложной помощи. Хирурги употребляли наркотики меньше всего, однако среди них больше распространено злоупотребление алкоголем и курение табака. Выявлены

5 основных причин злоупотребления рецептурными препаратами: 1) для управления физической болью, 2) для управления эмоциональными/психическими расстройствами, 3) для управления стрессовыми ситуациями, 4) для развлекательных целей и 5) чтобы избежать абстинентного синдрома [Merlo et al. 2013].

Данные исследований сектора социологии девиантного поведения совпадают с выводами зарубежных ученых. Опросы трудоспособного населения, студентов вузов, интервью с группой «контролирующих» потребителей показывают, что распространенность наркопроб существенно выше в профессиональной группе медиков (а также химиков и фармацевтов). Опросы студентов показали, что в группе студентов-медиков уровень «пробовальщиков» достигает 42% (сюда входят лекарства для немедицинского использования), тогда как в целом среди студентов доля имеющих наркоопыт составляет 22% (2017 г.). Более детальный анализ группы медиков-потребителей наркотиков выявил, что одна из причин повышенного уровня наркотизации в среде медиков - достаточно легкий доступ к медицинским препаратам. Кроме того, медицинские работники в силу особых профессиональных знаний о свойствах веществ и их влиянии на организм и психику склонны переоценивать собственное состояние, полагая, что у них все под контролем.

Употребления психоактивных веществ среди юристов. Американской ассоциацией адвокатов и Фондом Хэзелден Бетти Форд было выявлено, что 36,4% юристов имеют проблемы с алкоголем (выпивают с последствиями или имеют зависимость), около 16% злоупотребляют успокоительными, за последний месяц 10% юристов употребляли марихуану, 6% - опиоиды, 5% - нелегальные стимуляторы. У 28% диагностирована депрессия, 19% проявляют симптомы тревоги, 23% испытывают стресс [Krill 2016]. К сожалению, нам не удалось обнаружить российских исследований, посвященных употреблению наркотических веществ в юридической сфере среди взрослого работающего населения. При этом опросы, проведенные сектором среди студентов, выявили экстремально

низкие показатели злоупотребления психоактивными веществами у студентов-юристов (5% злоупотребляют алкоголем и 2,3% имеют опыт употребления «легких» наркотиков по сравнению с другими группами студентов (2016 г.- 27% злоупотребляют алкоголем, 22% имеют наркоопыт) Предположительно, столь низкие цифры обусловлены высокой долей социально одобряемых ответов, в связи с чем эта группа респондентов была исключена из дальнейшего анализа. Однако материалы американского исследования студентов-юристов свидетельствуют: 49% респондентов сообщили, что их шансы попасть в адвокатскую палату были бы выше, если бы они скрыли наличие проблемы с наркотиками или алкоголем [Organ et al. 2016].

Употребление психоактивных веществ в сфере искусства, развлечений и отдыха. Как показано в отчете NSDUH, люди, работающие в этих отраслях, имеют четвертый по величине показатель злоупотребления алкоголем - 11,5% и второй по величине показатель незаконного употребления наркотиков -13,7%. Данная сфера также сопряжена с высоким уровнем стресса, когда люди выставляют себя на суд зрителей. Профессиональные спортсмены также могут быть включены в эту категорию. Глубинные интервью с «контролирующими» потребителями наркотиков, проведенные сектором социологии девиантного поведения, позволили выявить еще один мотив употребления наркотиков среди представителей сферы развлечений: необходимость оставаться бодрым во время частых ночных работ, а также жесткие требования к внешности, приводящие к употреблению наркотических средств для контроля или подавления аппетита.

Руководители высшего звена, владельцы среднего и крупного бизнеса. Различные иностранные исследования показывают, что около 10% руководителей страдают от наркотической или алкогольной зависимости [O'Connell et al. 2012]. Как было сказано выше, согласно данным наших онлайн опросов трудоспособного населения, среди респондентов с высоким профессиональным статусом - руководителей высшего звена -доля респондентов с наркоопытом достаточно велика - 23%.

Руководители и владельцы бизнеса обычно имеют высокий доход и гибкий график работы, что в течение долгого времени позволяет им успешно скрывать свою зависимость. Наши глубинные опросы с потребителями наркотиков и обзоры иностранных исследований по данной теме показывают, что одним из факторов, способствующих продолжающейся латентной наркотизации среди управленцев высшего звена, является окружение. Так, по данным иностранного исследования, более 75% руководителей, имеющих проблемы с ПАВ, свидетельствовали, что секретари и помощники по административным вопросам помогали им скрывать употребление алкоголя или наркотиков. 60% руководителей говорят, что коллеги-руководители помогали скрывать употребление [О'СоппеИ et 2012].

Особенностью современной наркоситуации является увеличение количества лиц, употребляющих наркотические вещества, но не попадающих при этом в поле зрения ни правоохранительных органов, ни медиков. Наблюдается совершенно новая тенденция в наркоситуации как в России, так и в мире в целом - «контролируемое» потребление психоактивных веществ, не ведущее к «выпадению» из социума, позволяющее длительное время сохранять социальный статус, но в то же время нарушать социальную норму психического здоровья [Позднякова, Брюно 2018Ь].

Контролируемое потребление наркотиков

Под «контролируемым потреблением» понимается способ умеренного наркопотребления, в основе которого лежит индивидуальный контроль, поддерживаемый особыми правилами и ритуалами. Как показало исследование, выявленные особые правила и ритуалы позволяют потребителю минимизировать негативное влияние и последствия наркопотребления для своего организма и поддерживать социально приемлемый образ жизни.

Значительная часть и отечественных, и зарубежных ученых не придает должного значения динамике и последствиям «контролируемого», «непроблемного» потребления психоактивных веществ, роли «контролируемого» потребления

в распространении наркотиков и вовлеченности в наркотизацию различных групп населения. В России не зафиксировано ни одного исследования, посвященного потреблению наркотиков без выраженных последствий. Следует однако отметить несколько российских публикаций. В 2000-е гг. отечественные социологи группы Е. Омельченко и Е. Смирновой-Ярской, описывая процессы трансформации наркоситуации, отмечают явления «обытовления» наркотизации.

Коллектив нашего сектора также в течение многих лет накапливал данные о процессе легитимации наркотизации -«нормализации» многих наркотических практик, расширении привычных схем потребления и перехода к новым формам -«контролируемому» потреблению, последовательном вписывании потребления ПАВ в социальный контекст.

За рубежом вопрос о возможности контролировать потребление наркотиков периодически поднимался, начиная с конца 1970-х гг. Первые теоретические модели по контролю за потреблением наркотиков начали воплощаться в жизнь в рамках правовой, политической и клинико-психологической парадигм в начале XX в. Однако в этих моделях проблема употребления наркотиков конструировалась и рассматривалась именно как проблема, как отклонение, как преступность или болезнь. Эти модели легли в основу запретительной политики, которая сформировалась в основном в Северной Америке и распространилась в большинстве западных стран. Одним из первых тему самоконтроля и регулирования употребления наркотиков затронул ученый Говард Бекер. Изучив группу потребителей марихуаны, он отметил, что они придерживаются определенных норм и стандартов в отношении частоты и других аспектов употребления наркотика. Термин «контролируемое употребление наркотиков» (controlled drug use) был введен в обиход российских читателей, главным образом представителей наркотического сообщества (например, в группах в социальных сетях), благодаря переводу в 2002 г. работы американского исследователя Норберта Е. Зинберга «Наркотик, установка и окружение». Автор показал, что некоторым наркопотребителям удается в течение продолжительного времени употреблять

вещества нерегулярно и в небольших дозах благодаря существованию социальных норм и ритуалов, поддерживающих умеренность и препятствующих злоупотреблению [Зинберг 2002]. Другая известная работа - исследование Дж. Блэквелл «Дрейфующие, контролирующие и преодолевающие: потребители опиоидов, избежавшие хронической зависимости». Изучив лондонских потребителей героина, у которых не было зависимости, автор категоризировала наркопотребителей в зависимости от типа применяемого ими контроля (дрейфующие, контролирующие, преодолевающие) [В1аскше11 1983].

Следует отметить, что в западных исследованиях феномен «контролируемого» потребления рассматривается в рамках так называемого гуманистического (миротворческого) криминологического подхода, суть которого заключается в том, что общественной реакцией на девиацию, преступность должны быть не уголовные санкции, только усиливающие конфликт, а примирительные, посреднические, снижающие вред меры. В отношении употребления наркотиков сторонники данного подхода полагают, что социум способен регулировать потребление и распространение наркотиков ровно в той мере, в какой общество будет осваивать осознанное и ответственное отношение к веществам и выстраивать друг с другом более безопасные, а не изолированные человеческие отношения ^Ьйеасге, Рер1шку 2002]. В этом контексте «контролируемое» потребление как способ внутреннего социального контроля выступает показателем цивилизованности/нецивилизованности общества, его гуманности/негуманности, так как это способствует снижению напряженности в обществе, социальной интегрированности членов общества, повышению уровня солидарности, социальной защищенности, социальному благополучию граждан и т.д. В этой связи за рубежом «контролируемое» потребление часто именуется «осознанным», «ответственным», «непроблемным», а потребители наркотиков «интегрированными». В наших исследованиях мы придерживались терминов «контролируемое» потребление и «контролирующие» потребители.

Исследователи Питер Коэн («Употребление кокаина в Амстердаме в недевиантных субкультурах») и Патрисия Эриксон

(«Стальной наркотик. Кокаин и крэк в перспективе») в исследованиях потребителей кокаина показали, что контроль за его потреблением не только возможен, но является правилом для значимой части потребителей [Cohen, Sas 1994; Erickson 1994]. Т. Шмидт в работе «Контролируемое потребление наркотиков и самопомощь», ссылаясь на швейцарское пилотное исследование Кайата (1996), указывает, что «интегрированные потребители» зачастую не являются девиантами, наоборот, они разделяют требования общества, но используют наркотики, чтобы лучше приспособиться к социальным «вызовам», обеспечить себе отдых после напряженного дня. Следует отметить работу социолога Хилари Пилкингтон «Для нас это нормально», посвященную исследованию «рекреационного» употребления наркотиков в среде российской молодежи. В этом труде наркопотребители разделены на «рекреационных», сохраняющих крепкие социальные связи (институциональные, семейные и дружеские), и «проблемных», находящихся в условиях субкультурной изоляции, сопровождаемой наркотической зависимостью [Пилкингтон 2006].

Большинство исследований употребления наркотиков и на Западе, и в России фокусируют внимание на так называемом «проблемном потреблении» (с диагнозом «наркозависимость» и имеющим медицинские и социальные последствия) и в значительной степени игнорируют взрослых «ситуативных», менее проблемных потребителей как конкретную группу. Именно проблемные потребители чаще всего попадают в поле зрение различных медицинских и наркологических служб, делая их наиболее заметной группой и создавая впечатление, что проблемное потребление является доминирующей моделью. В контексте этой модели выделяются этапы воздержания, злоупотребления и собственно болезни. В первую очередь это касается специальных медицинских исследований [Cruz 2015]. Социологические исследования также чаще сфокусированы на изучении прогрессирующих форм наркопотребления, на теории «входных ворот» (причинах первых проб). Тем не менее и отечественные, и зарубежные социологические исследования распространенности наркопотребления фиксируют, что

достаточно большое количество людей сообщают об опыте и употреблении запрещенных веществ, а паттерны нерегулярного, рекреационного использования наркотиков не только возможны, но потенциально намного более распространены, чем привычное, зависимое потребление [Pearson 2001]. Большая часть этих потребителей являются не проблемными [Reneau et al. 2000] или c невыраженными проблемами.

Необходимо сказать о крупномасштабном исследовании в странах Западной и Восточной Европы «Два мира наркопотребления в постмодернистском обществе». В исследовании выделены латентные группы социально интегрированных наркопотребителей, образ жизни которых свидетельствует, что несмотря на употребление наркотиков, они остаются социально сохранны и включены в общественную жизнь. С точки зрения авторов исследования, эти потребители численно преобладают над всеми другими наркопотребителями [Eisenbach-Stangl et al. 2010].

Представляют интерес исследования, в которых подчеркивается важность умения употреблять наркотики без возникновения проблем, в первую очередь, со здоровьем. Такое употребление наркотиков может быть достигнуто только за счет принятия определенных мер предосторожности, позволяющих потребителю контролировать что, когда, где и какое количество наркотиков следует употреблять. Меры предосторожности заключаются в выборе веществ, которые, по мнению потребителей, являются безопасными, и отказе от веществ, связанных с большей опасностью, таких как героин или крэк [Aldridge et al. 2011; Parker et al. 2002]. Меры предосторожности также включают в себя управление приобретением наркотиков через социальные контакты [Jacinto et al. 2008]. Другие меры предосторожности включают умеренность частоты и регулярности приема вещества и количества используемых веществ [Пил-кингтон 2006; Gourley 2004; Kelly 2005]. Употребление веществ только в определенных условиях и обстоятельствах - еще одна важная мера предосторожности так же, как и употребление в одиночестве, в безопасных условиях, чтобы скрыть употребление от посторонних [Caiata-Zufferey 2012; Gourley 2009].

Другим важным фактором, способствующим контролируемому употреблению наркотиков, является осведомленность о рисках. В нескольких исследованиях показано, что потребители ПАВ знают о потенциальных опасностях употребления [Drumm et al. 2005; Hunt et al. 2009; Kelly 2005; Parker et al. 2002]. Восприятие риска формируется в основном благодаря социальным контактам, групповым нормам и условиям и сильно зависит от них. Социальные контакты играют ключевую роль в уменьшении риска при потреблении, поскольку группа в значительной мере определяет выбор наркотика и модель потребления (Hunt et al. 2009; Kelly 2005; Parker et al. 2002). Исследования показывают, что некоторые наркопотребители предпочитают употреблять наркотики, несмотря на осведомленность о рисках, они считают, что польза от употребления наркотиков превышает возможные опасности. Исследования также показывают, что, когда люди предпочитают употреблять наркотики, осознавая (взвешивая) и риски, и выгоды, они склонны принимать меры предосторожности для минимизации рисков.

Материалы наших исследований «контролируемого» потребления так же, как и зарубежных, подтверждают факт, что в настоящее время в связи с изменением отношения к наркопотреблению, социальные перспективы наркопотребителей более позитивны, чем представляется массовому сознанию согласно стереотипному образу наркомана.

В среде отечественных медиков и, в первую очередь, наркологов существует общее недоверие к феномену «контролируемого» потребления - оно считается не более чем неадекватной оценкой потребителями «неострой» фазы в развитии зависимости. Однако возникает вопрос: можно ли медиков считать экспертами в проблемах наркотизма как социального явления, исходя из того, что для них наркомания - в первую очередь болезнь? Такая позиция, принятая за основу государственной политики, является основанием для того, чтобы объяснять наркотизм не с точки зрения нестабильности общества, а с позиции заболевания конкретного человека. Однако наркомания шире, чем просто болезнь. В наших исследованиях потребление

наркотиков рассматривается как социальное отклонение не через изначальные психические или физиологические отклонения, послужившие причиной обращения к наркотикам, а через нежелательные отклонения в условиях взаимодействия индивида в обществе, в реализации им своих ролей, своего потенциала, то есть тех особенностей жизнедеятельности людей, которые регулируются обществом.

В настоящее время увеличивается процент скрытой наркотизации, в которую вовлечены значительное число людей с высоким уровнем образования и социальным статусом. Они пропагандируют свой образ жизни, рекламируя положительные свойства наркотиков, демонстрируя свою высокую работоспособность, хорошее физическое состояние и успешность в жизни, не говоря об угрожающем результате перехода эпизодического контролируемого потребления в тяжелую наркозависимость [Позднякова, Брюно 2018 Ь]. Предполагается, что эта новая модель потребления «легких» наркотиков свойственна для среднего класса, обычно маскирующего свое потребление и переход к «тяжелым» наркотикам. Парадоксальность их поведения заключается в том, что, оставаясь закрытыми (неизвестными) для медиков и правоохранительных органов (что затрудняет их изучение), в своих интернет-сообществах на наркотических сайтах и форумах они доступны, достаточно откровенны, не всегда прикрываются вымышленными именами (никами).

Россия оказалась под сильным влиянием общей тенденции ухудшения наркоситуации во всем мире. Она стала притягательной для наркотрафика, создания на ее территории криминального наркорынка, налаживания прямых поставок, прежде всего, афганского героина и других, в первую очередь, синтетических наркотиков. Различных исследований по наркомании много, но практически нигде не учитывается новая наркоситуация, что требует более глубокого изучения, иных подходов к исследованию. Серьезных масштабных исследований нет. А ситуация достаточно сложная. Сейчас ряд наблюдаемых факторов не позволяет оптимистически смотреть в будущее. Все то, что приводило к спаду наркотизации в прошлом, утратило

свою действенность. В настоящее время порогом социальной опасности следует считать выход наркотизации за пределы традиционно поражаемых групп населения. Это представляет такую серьезную опасность, что должны быть задействованы все формы социального контроля, начиная от государственного и заканчивая институтами гражданского общества.

Список литературы

Анализ рынка наркотиков растительного происхождения: опиаты, кокаин, каннабис. Часть 3 [Электронный ресурс] // Всемирный доклад о наркотиках 2017. УНП ООН, май 2017. URL: https://www.unodc.org/doc/wdr2017/WDR2017_ Booklet3_Russian.pdf (дата обращения: 05.03.2019). Всемирный доклад о наркотиках 2016 [Электронный ресурс] // УНП ООН, май 2016. Нью-Йорк. URL: https://www.unodc. org/doc/wdr2016/V1604259_Russian.pdf (дата обращения: 05.03.2019).

Всемирный доклад о наркотиках 2017. Резюме, выводы и политические последствия 2017. Часть 1 [Электронный ресурс] // УНП ООН, май 2017. URL: https://www.unodc.org/wdr2017/ field/WDR_Booklet1_Exsum_Russian.pdf (дата обращения: 05.03.2019).

Всемирный доклад о наркотиках 2018. Резюме, выводы и политические последствия [Электронный ресурс] // УНП ООН, июнь 2018. URL: https://www.unodc.org/wdr2018/prelaunch/ WDR18_ExSum_Russian.pdf (дата обращения: 05.03.2019). Глобальный обзор спроса на наркотики и их предложения. Последние тенденции, общие проблемы. Часть 2 [Электронный ресурс] // Всемирный доклад о наркотиках 2017. УНП ООН, май 2017. URL: https://www.unodc.org/doc/ wdr2017/WDR2017_Booklet2_Russian.pdf (дата обращения: 05.03.2019).

Девиантное поведение в современной России: алкоголь, наркотики, молодежный экстремизм (концепции и исследования) / Т. А. Хагуров, М. Е. Позднякова, В. Н. Ракачев, Л. Н. Рыбакова, Т. В. Чекинева, А. П. Резник, С. Ю. Любин,

Е. А. Войнова, Н. В. Мелешко, Н. Е. Хагурова. М.: Институт социологии РАН, 2014. 200 с.

Девиантное поведение и интернет (опыт социологического анализа): сб. науч. ст. / Под ред. M. E. Поздняковой и Л. В. Кар-наушенко. М.: Институт социологии РАН, 2008. 184 с

Доклад о наркоситуации в Российской Федерации в 2017 году [Электронный ресурс] // Государственный антинаркотический комитет. М., 2018 URL: URL: http://www.moavtovo.ru/ docs/nar02092018-1.pdf (дата обращения: 05.03.2019).

Зинберг Н. Е. Наркотик, установка и окружение. М.: СПИД Фонд Восток-Запад, 2002. 216 с.

Онлайн исследования в России: тенденции и перспективы / Под ред. Шашкина А. В. и Поздняковой М. Е. М.: Институт социологии РАН, 2006.

Кокорина Н. П., Лопатин А. А., Селедцов А. М, Зорохович И. И. Распространенность употребления психоактивных веществ у работников угледобывающих предприятий Кузбасса // Вопросы наркологии. 2006. № 3. С. 49-51.

Пилкингтон Х. «Для нас это нормально»: исследование «рекреационного» употребления героина в культурной практике российской молодежи // Журнал исследований социальной политики. 2006. № 4 (2). С. 229-268.

Позднякова М. Е. 2013a. Наркотики «новой волны» как фактор изменения наркоситуации в России // Социологическая наука и социальная практика. № 2. С. 123-139.

Позднякова М. Е. 2013b. Поиск острых ощущений как предика-тор наркотизации в молодежной среде // Общество и здоровье: современное состояние и тенденции развития. М.: ГБОУ ВПО Первый МГМУ им. И. М. Сеченова Минздрава России. Т. 1. С. 134-145.

Позднякова М. Е., Брюно В. В. 2018a. Новые тенденции наркотизации как риски социетального характера // Вестник Института социологии. № 24. C. 115-139. DOI: https://doi. org/10.19181/vis.2018.24.1.500

Позднякова М. Е., Брюно В. В. 2018b. Контролируемое потребление наркотиков как фактор изменения наркоситуации в современной России // Вестник Забайкальского гос. ун-та.

Т. 24. № 7. С. 88-101. D0I:10.21209/2227-9245-2018-24-7-88-101

Analysis of drug markets: opiates, cocaine, cannabis, synthetic drugs. Part 3 [Электронный ресурс] // World Drag Report 2018. UNODC, June, 2018. URL: https://www.unodc.org/ wdr2018/prelaunch/WDR18_Booklet_3_DRUG_MARKETS. pdf (дата обращения: 05.03.2019). Behavioral health trends in the United States: Results from the 2014 National Survey on Drug Use and Health [Электронный ресурс] // HHS/SAMHSA/CBHSQ, 2015. URL: https://www. samhsa.gov/data/sites/default/files/NSDUH-FRR1-2014/ NSDUH-FRR1-2014.pdf (дата обращения: 05.03.2019). Blackwell J. S. 1983. Drifting, controlling and overcoming: opiate users who avoid becoming chronically dependent // Journal of Drug Issues. Vol. 13, № 2. DOI: 10.1177/002204268301300204 Boyd C. J., McCabe S. E., CranfordJ. A., Young A. Adolescents' Motivations to Abuse Prescription Medications. Pediatrics, December, 2006. 118 (6), 2472-2480. D0I:10.1542/peds.2006-1644 Brandt S. D., Sumnall H. R., Measham F, Cole J. Analyses of second-generation 'legal highs' in the UK: initial findings // Drug testing and analysis. 2010 August, 2 (8): 377-382. DOI: https://doi. org/10.1002/dta.155 Caiata-Zuferey M. 2012. From danger to risk: Categorising and valuing recreational heroin and cocaine use // Health, Risk & Society. № 14. P. 427-443. doi:10.1080/13698575.2012.691466 Cruz O. S. 2015. Nonproblematic Illegal Drug Use: Drug Use Management Strategies in a Portuguese Sample. // Journal of Drug Issues. April. Vol. 45 (2). P. 133-150 DOI: 10.1177/0022042614559842 Cohen P., Sas A. 1994. Cocaine use in Amsterdam in non-deviant subcultures. Addiction Research. Vol. 2. № 1. P. 71-94. URL: http://www.cedro-uva.org/lib/cohen.cocaine.html (дата обращения: 05.03.2019). Dirk K., Benschop A., Werse B., Kamphausen G., Felvinczi K., Dab-rowska K., Hernriques S., Nabben T., Wieczorek L., Bujalski M., Kalo Z., Hearne E., Hout M. How and Where to Find NPS Users: a Comparison of Methods in a Cross-National Survey Among

Three Groups of Current Users of New Psychoactive Substances in Europe // International Journal of Mental Health and Addiction. January 2019. DOI: 10.1007/s11469-019-0052-8 Drumm R., McBride D., Metsch L, Neufeld M., Sawatsky A. 2005. "I'm a health nut!" Street drug users' accounts of self-care strategies. [Электронный ресурс] // Journal of Drug Issues. № 35. P. 607-630. URL: https://www.researchgate.net/pro-file/Duane_Mcbride/publication/239922750_I'm_a_Health_ Nut_Street_Drug_Users'_Accounts_of_Self-Care_Strategies/ links/0c960528e1145a1076000000/Im-a-Health-Nut-Street-Drug-Users-Accounts-of-Self-Care-Strategies.pdf (дата обращения: 05.03.2019). Eisenbach-Stangl I., Moskalewicz J., Thom B. 2010. Two World of Drug Consumption in Late Modern Societies Farnham (UK) [Электронный ресурс] // Policy Brief. January. № 1. URL: http://pdc.ceu.hu/archive/00006119/01/1263572258_23948. pdf (дата обращения: 05.03.2019). Everitt B. J., Robbins T. W. From the ventral to the dorsal striatum: devolving views of their roles in drug addiction. // Neuroscience & Biobehavioral Reviews. 2013. № 37 (9). P. 1946-5410. DOI: 10.1016/j. neubiorev.2013.02.010 ESPAD Report 2015: Results from the European School Survey Project on Alcohol and Other Drugs [Электронный ресурс] // EMCDDA/ESPAD. Lisbon, September 2016. URL: http://www. emcdda.europa.eu/system/files/publications/3074/ESPAD_re-port_2015.pdf (дата обращения: 05.03.2019). Erickson P. G., Adlaf E. M., Smart R. G., Murray G. F. 1994. The steel drug: Cocaine and crack in perspective (2nd ed.). N. Y.: US: Lexington Books/Macmillan. European Drug Report 2014: Trends and developments 2014 [Электронный ресурс] // EMCDDA. Lisbon, May 2014. URL: http://www.emcdda.europa.eu/system/files/publications/963/ TDAT14001ENN.pdf (дата обращения: 05.03.2019). European Drug Report 2018: Trends and Developments [Электронный ресурс] // EMCDDA. Lisbon, June 2018. URL: http://www.emcdda.europa.eu/system/files/

publications/8585/20181816_TDAT18001ENN_PDF.pdf (дата обращения: 05.03.2019). Global overview of drug demand and supply. Latest trends, cross-cutting issues. Part 2 [Электронный ресурс] // World Drag Report 2018. UNODC, June, 2018. URL: https://www.unodc.org/wdr2018/prelaunch/WDR18_Booklet_2

GLOBAL.pdf (дата обращения: 05.03.2019). Gourley M. A. 2004. subcultural study of recreational ecstasy use // Journal of Sociology. № 40. P. 59-73. D0I:10.1177/1440783304040453 Gummin D. D., Mowry J. B., Spyker D. A., Brooks D. E, Osterthal-er K. M., Banner W. 2018. Annual Report of the American Association of Poison Control Centers' National Poison Data System (NPDS): 35th Annual Report [Электронный ресурс] // Clinical Toxicology. Volume 56. Issue 12. P. 1213-1415 DOI: 10.1080/15563650.2018.1533727 Hallock R. M., Dean A., Knecht Z. A., Spencer J., Taverna E. C. 2013. A survey of hallucinogenic mushroom use, factors related to usage, and perceptions of use among college students. // Drug and Alcohol Dependence. Vol. 30, Issues 1-3, 1. June. P. 245-248. DOI: 10.1016/j. drugalcdep.2012.11.010 Hunt G., Evans K., Moloney M, Bailey N. 2009.combining different substances in the dance scene: Enhancing pleasure, managing risk and timing effects // Journal of Drug Issues. № 39. P. 495522. DOI:10.1177/002204260903900303 Jacinto C., Duterte M., Sales, P., Murphy S. 2008. "I'm not a real dealer": The identity process of ecstasy sellers. // Journal of Drug Issues. № 38, P. 419-444. DOI: 10.1177/002204260803800203 Johnston L. D., Miech R. A., O'Malley P. M., Bachman J. G., Schulenberg J. E., Patrick M. E. 2019. Key Findings on Adolescent Drug Use. Overview 2018 [Электронный ресурс] // Monitoring the Future: national survey results on drug use 1975-2018. Institute for Social Research, University of Michigan. Ann Arbor, Michigan, January. URL: http://monitoringthefuture.org/pubs/mono-graphs/mtf-overview2018.pdf (дата обращения: 05.03.2019).

Johnson L. A., Johnson R. L., Portier R. B. 2013 Current «legal highs» // Journal of Emergency Medicine. № 44 (6). P. 1108-1115. DOI: 10.1016/j.jemermed.2012.09.147 Kelly B. C. 2005. Conceptions of risk in the lives of club drug-using youth // Substance Use & Misuse. № 40, P. 1443-1459. D0I:10.1081/JA-200066812 Key Substance use and mental health indicators in the United States: Results from the 2017 National Survey on Drug Use and Health [Электронный ресурс] // HHS/SAMHSA/ CBHSQ - September, 2018. URL: https://www.samhsa.gov/data/sites/default/ files/cbhsq-reports/NSDUHFFR2017/NSDUHFFR2017.pdf (дата обращения: 05.03.2019). Krill P. R., Johnson R., Albert L. C. The Prevalence of Substance Use and Other Mental Health Concerns Among American Attorneys // Journal of Addiction Medicine. January/February 2016. № 10(1). P. 46-52. DOI: 10.1097/ADM.0000000000000182 Market analysis of synthetic drugs. Amphetamine-type stimulants, new psychoactive substances Part 4 [Электронный ресурс] // UNODC, May, 2017. URL: https://www.unodc.org/wdr2017/ field/Booklet_4_ATSNPS.pdf (дата обращения: 05.03.2019). Measham F., Moore K., Newcombe R., Welch Z. Tweaking, bombing, dabbing and stockpiling: The emergence of mephedrone and the perversity of prohibition // Drugs and Alcohol Today. March 2010. № 10 (1). P. 14-21 DOI: 10.5042/daat.2010.0123 Merlo L.jJ., Singhakant S., Cummings S. M., Cottler L. B. 2013 Reasons for misuse of prescription medication among physicians undergoing monitoring by a physician health program. J Addict Med. Sep-Oct. № 7 (5). P. 349-53. DOI: 10.1097/ ADM.0b013e31829da074 O'Connell D., Carruth B., Bevvino D. 2007. Managing Your Recovery from Addiction: A Guide for Executives, Senior Managers, and Other Professionals. N. Y.: The Haworth Press. DOI: 10.4324/9780203836552 Organ J. M., Jaffe D. B., Bender K. M. 2016. Suffering in silence: The survey of law student well-being and the reluctance of law students to seek help for substance use and mental health concerns // Journal of Legal Education. № 66 (1). P. 116-156. URL: https://

jle.aals.org/cgi/viewcontent. cgi?article=1370&context=home (дата обращения: 05.03.2019). Parker H., Williams L., Aldridge, J. 2002. The normalisation of "sensible" recreational drug use: Further evidence from the North West England longitudinal study // Sociology. № 36. P. 941-964. DOI: 10.1177/003803850203600408 Pearson G. 2001. Normal drug use: Ethnographic fieldwork among an adult network of recreational drug users in inner. L.: Substance Use & Misuse. № 36 (1-2), P. 167-200. DOI: 10.1081/ JA-100000234

Pooler D., Sheheen F., Davidson J. 2009. Professional impairment: A history and one state's response // Journal of Addictive Diseases. № 28, P. 113-123. DOI: 10.1080/10550880902772415 Reneau J., Nicholson T., White J., Duncan D. 2000. The general well-being of recreational drug users: a survey on the WWW // International Journal of Drug Policy. Sept. 1. № 11. P. 315-323. DOI:10.1016/S0955-3959(00)00049-9 Results from the 2014 national survey on drug use and health: Detailed tables [Электронный ресурс] // HHS/SAMHSA/ CBHSQ 2015. URL: https://www.samhsa.gov/data/sites/de-fault/files/NSDUH-DetTabs2014/NSDUH-DetTabs2014.pdf (дата обращения: 05.03.2019). Results from the 2017 national survey on drug use and health: detailed tables [Электронный ресурс] // HHS/SAMHSA/ CBHSQ, 2018. URL: https://www.samhsa.gov/data/sites/de-fault/files/cbhsq-reports/NSDUHDetailedTabs2017/NSDUH-DetailedTabs2017.pdf (дата обращения: 05.03.2019). Rigg K. K., Ibanez G. E. 2010. Motivations for Non-Medical Prescription Drug Use: A Mixed Methods Analysis // Journal of Substance Abuse Treatment. October. № 39 (3). P. 236-247. DOI: 10.1016/j. jsat.2010.06.004 Seymour R. B., Smith D. E. 1990. Identifying and Responding to Drug Abuse in the Workplace // Journal of Psychoactive Drugs. № 22 (4). P. 383-405. DOI: 10.1080/02791072.1990.10472213 Sjoerds Z., Luigjes J., Brink W., Denys D., Yticel M. 2014. The Role of Habits and Motivation in Human Drug Addiction: A Reflection

// Frontiers in Psychiatry. № 5. P. 8-12. DOI: 10.3389/ fpsyt.2014.00008 Stevens A. 2007. When two dark figures collide: Evidence and discourse on drug-related crime // Critical Social Policy. № 27. P. 77-99. doi:10.1177/0261018307072208 Stress at work [Электронный ресурс] // National Institute for Occupational Safety and Health. 1999. URL: https://www.cdc. gov/niosh/docs/99-101/pdfs/99-101.pdf?id=10.26616/NI-OSHPUB99101 (дата обращения: 05.03.2019). Sutherland R., Bruno R, Peacock A., Lenton S., Matthews A., Salom C., Barratt M.J. 2017. Motivations for new psychoactive substance use among regular psychostimulant users in Australia // International Journal of Drug Policy. № 43. P. 23-32. DOI: 10.1016/j. drugpo.2016.12.021 Tam C. C., Benotsch E. G., WangX., Lin D., Du H., Chi P. 2018. Nonmedical use of prescription drugs and cultural orientation among college students in China. Drug Alcohol Depend. № 1 (192). P. 271-276. DOI: 10.1016/j. drugalcdep.2018.08.012. The 2011 ESPAD Report. Substance Use Among Students in 36 European Countries [Электронный ресурс] // CAN/EMCDDA/ Pompidou Group. May 2012. URL: http://www.espad.org/sites/ espad.org/files/The_2011_ESPAD_Report_FULL_2012_10_29. pdf (дата обращения: 05.03.2019). Weinstein A. M, Rosea P., Fattore L., London E. D. 2017. Synthetic Cathinone and Cannabinoid Designer Drugs Pose a Major Risk for Public Health // Frontiers in Psychiatry. № 8. P. 156-167. DOI: 10.3389/fpsyt.2017.00156 Werse B., Morgenstern C. 2010. Online-Befragung zum Thema «Legal Highs». Frankfurt a. M.: Centre for Drug Research, GoetheUniversität.

Werse B., Morgenstern C. 2012. How to handle legal highs? Findings from a German online survey and considerations on drug policy issues // Drugs and Alcohol Today. № 12 (4). P. 222-231. DOI:10.1108/17459261211286636 Werse B., Müller D. 2017. NPS-Konsum in Deutschland - Ein Überblick über die Verbreitung von neuen psychoaktiven Substanzen, Konsumierendengruppen und Konsummotivationen

zum Zeitpunkt der Einführung des NpSG // Suchttherapie. July. № 18 (4). DOI: 10.1055/s-0043-112066 Whiteacre K., Pepinsky H. 2002. Controlling drug use // Criminal Justice Policy Review. № 13. P. 1-31. DOI: 10.1177/0887403402013001002 Winstock A. R., Lawn W., Deluca P., Borschmann R. 2016. Methoxe-tamine: An early report on the motivations for use, effect profile and prevalence of use in a UK clubbing sample. Drug and Alcohol Review. № 35 (2). P. 212-217. DOI: 10.1111/dar.12259 World drug report 2011 [Электронный ресурс] // UNODC, 2011. URL: https://www.unodc.org/documents/data-and-analy-sis/WDR2011/World_Drug_Report_2011_ebook.pdf (дата обращения: 05.03.2019). World drug report 2015 [Электронный ресурс] // UNODC, May, 2015. URL: https://www.unodc.org/documents/wdr2015/ World_Drug_Report_2015.pdf (дата обращения: 05.03.2019)