CC BY
11корейских фермеров возделывали уже 15 рисовых полей в округе Хума, отодвинув границы выращивания риса в провинции Хэйлунцзян в северный альпийский регион почти на две широты. В то же время 60 семей корейских фермеров успешно засадили 120 рисовых полей в районе Гаолинцзы на горе Чжангуанцай, создав прецедент выращивания риса в высокогорных районах. Корейские фермеры также побудили ханьцев сажать рис, заставив их присоединиться к развитию рисовых полей, быстро расширив площадь рисовых полей в Хэйлунцзяне.
В данной ситуации все большее значение для региона прибрало освоение новых земель для выращивания сельхозпродукции. Весной 1927 года, комендант провинции Хэйлунцзян У Цзюньшэн «приобрел в Советском Союзе пожарный плуг, то есть старомодный трактор, который можно было использовать только для расчистки пустырей. Дешевая рабочая сила - более 300 семей. корейских беженцев основали там компанию «Fufeng Rice Field Company» [9, с. 175]. В 1929 году площадь рисовых полей в уезде Учан составляла уже более 16 500 му, в 1930 году площадь рисовых полей в уезде Нинань достигала более 50 000 му. Кроме того, расширение рисовых полей также пропагандировалось и поддерживалось некоторыми просвещенными представителями местных властей.
Литература и источники
1. Ли Дебинь, Ши Фан. Обзор иммигрантов Хэйлунцзяна. - Харбин: Хэйлунцзянское народное издательство, 1987. (на кит. языке).
2. Сунь Чжаньвэнь. Исследование истории провинции Хэйлунцзян. - Харбин: Хэйлунцзянское народное издательство, 1983. (на кит. языке).
3. Чжан Боин. Хроника Хэйлунцзяна / под ред. Ли Синшэна. - Т. 16. - Харбин: Народное издательство Хэйлунцзяна, 1992. (на кит. языке).
4. Отчет об исследовании монгольской социальной истории в провинции Хэйлунцзян / Институт этнических национальностей Китайской академии наук, Хэйлунцзянская группа по исследованию социальной истории меньшинств // Этническая серия Хэйлунцзян. - 1985. - № 1. (на кит. языке).
5. Булин. Традиционный народный промысел даурского народа// Цицикарские литературно-исторические материалы. - 1989. - Т. 19. (на кит. языке).
6. Ли Дебинь, Ши Фан. Обзор иммигрантов Хэйлунцзяна. - Харбин: Хэйлунцзянское народное издательство, 1987. (на кит. языке).
7. Сюй Минсюнь. Предварительное исследование по процессам миграции корейцев на северо-восток // Этническая серия Хэйлунцзян. - 1985. - № 3. (на кит. языке).
8. Инь Хуншань. Предварительное исследование истории производства риса в провинции Хэйлунцзян // Этническая серия Хэйлунцзян. - 1985. - № 3. (на кит. языке).
9. Джин Чангён. Аромат риса и зерна целины, беженцы поднимаются на ветру // Культурно-исторические материалы Цзямусы. - 2014. - т. 19. (на кит. языке).
References and Sources
1. Li Debin', Shi Fan. Obzor immigrantov Hejlunczyana. - Harbin: Hejlunczyanskoe narodnoe izdatel'stvo, 1987. (na kit. yazyke).
2. Sun' Chzhan'ven'. Issledovanie istorii provincii Hejlunczyan. - Harbin: Hejlunczyanskoe narodnoe izdatel'stvo, 1983. (na kit. yazyke).
3. Chzhan Boin. Hronika Hejlunczyan / pod red. Li Sinshena. - T. 16. - Harbin: Narodnoe izdatel'stvo Hejlunczyana, 1992. (na kit. yazyke).
4. Otchet ob issledovanii mongol'skoj social'noj istorii v provincii Hejlunczyan / Institut etnicheskih nacional'nostej Kitaj skoj akademii nauk, Hejlunczyanskaya gruppa po issledovaniyu social'noj istorii men'shinstv // Etnicheskaya seriya Hejlunczyan. - 1985. - № 1. (na kit. yazyke).
5. Bulin. Tradicionnyj narodnyj promysel daurskogo naroda// Cicikarskie literaturno-istoricheskie materialy. - 1989. - T. 19. (na kit. yazyke).
6. Li Debin', Shi Fan. Obzor immigrantov Hejlunczyana. - Harbin: Hejlunczyanskoe narodnoe izdatel'stvo, 1987. (na kit. yazyke).
7. Syuj Minsyun'. Predvaritel'noe issledovanie po processam migracii korejcev na severo-vostok // Etnicheskaya seriya Hejlunczyan. - 1985. - № 3. (na kit. yazyke).
8. In' Hunshan'. Predvaritel'noe issledovanie istorii proizvodstva risa v provincii Hejlunczyan // Etnicheskaya seriya Hejlunczyan. - 1985. - № 3. (na kit. yazyke).
9. Dzhin Changyon. Aromat risa i zerna zeliny, bezhency podnimayutsya na vetru // Kul'turno-istoricheskie materialy Czyamusy. - 2014. - t. 19. (na kit. yazyke).
СИНЬ ВЭЙ - старший научный сотрудник Института истории Академии общественных наук провинции Хэйлунцзян. XIN WEI - Senior Research Fellow, Institute of History, Heilongjiang Provincial Academy of Social Sciences (xinwei1969@126.com)
УДК 94(510).091/092 Б01: 10.24412/2308-264Х-2022-4-74-80
ШЭН СИНЬ
ИЗМЕНЕНИЯ В ТРАДИЦИОННОМ УКЛАДЕ ЖИЗНИ ХАРБИНА В УСЛОВИЯХ
МОДЕРНИЗАЦИИ (1898-1931 гг.)1
Ключевые слова: Харбин, Хэйлунцзян, традиционное общество, аграрное общество, модернизация в Китае, общественная жизнь, династия Цин, Китайская Республика.
В статье рассматриваются процессы социальной эволюции регионального сообщества в Харбине на стадии перехода от поздней Цин и этапе становления Китайской Республики. Показано, что огромное значение для региона имело строительство Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД), под влиянием которой Харбин стремительно вышел из состояния застоя и господства натурального хозяйства, начав движение по пути модернизации. Отмечается, что социальная жизнь Харбина в
1 Статья выполнена в рамках Хэйлунцзянского проекта истории и культуры: «Исследование истории городской жизни Харбина (1898-1945)».
рассматриваемый период приобретала качественно новый облик под влиянием традиционных и современных, эндогенных и внешних факторов. При этом ее эволюцию определило переплетение двух сил - традиционного уклада жизни, присущего аграрным сообществам (кланам) с сильным влиянием семейных начал, с одной стороны, и глубоких модернизационных процессов, обусловленных развитием капиталистических отношений и товарного хозяйства, - с другой. Три основных аспекта - повседневная экономическая жизнь, социальные обычаи и культурная деятельность - дают четкое представление о течении традиционной общественной жизни в Харбине в рассматриваемый период.
SHENG XIN
CHANGES IN THE TRADITIONAL WAY OF LIFE IN KHARBIN IN CONDITIONS OF MODERNIZATION (1898-1931)
Key words: Harbin, Heilongjiang, traditional society, agrarian society, modernization in China, public life, Qing Dynasty, Republic of China.
The article deals with the processes of social evolution of the regional community in Harbin at the stage of transition from the late Qing and the stage of formation of the Republic of China. It is shown that the construction of the Chinese Eastern Railway (CER) was of great importance for the region, under the influence of which Harbin rapidly emerged from the state of stagnation and the dominance of subsistence economy, starting to move along the path of modernization. It is noted that the social life of Harbin in the period under review acquired a qualitatively new look under the influence of traditional and modern, endogenous and external factors. At the same time, its evolution was determined by the interweaving of two forces - the traditional way of life inherent in agrarian communities (clans) with a strong influence of family principles, on the one hand, and deep modernization processes due to the development of capitalist relations and commodity economy, on the other. Three main aspects - daily economic life, social customs and cultural activities - give a clear picture of the course of traditional social life in Harbin during the period under review.
Харбин - это мегаполис на Севере Китая, процесс модернизации которого отличался относительно независимым региональным - экономическим, социальным и культурным -характером. Исторически Харбин был местом проживания преимущественно северных национальных меньшинств. При этом их кочевой образ жизни и способ производства обусловили более позднее развитие различных модернизационных процессов, в сравнении с Центральной равниной. По-настоящему лишь строительство Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД) с конца XIX века дало толчок к быстрому превращению традиционного общинного социального устройства населения Харбина, в котором до периода Китайской Республики доминировала натуральная деревенская экономика, в космополитический город и экономический центр Северной Маньчжурии. В данном контексте представляется безусловно интересным изучить местное провинциальное сообщество в качестве примера региональных социальных изменений, чтобы исследовать путь Китая от традиционного общества к современному.
В 1896 году, согласно китайско-российскому договору, подписанному с цинским правительством, Российское правительство (в лице фактически подконтрольного российскому Министерству финансов Русско-Китайского банка) получило право на строительство КВЖД [1], и уже через несколько лет эта крупная железная дорога через северо-восток Китая, с Харбином в качестве узлового пункта, была открыта для движения. Таким образом, по существу, появление КВЖД стало огромной «социальной революцией» в районе Харбина, позволив ему всего за одно или два десятилетия перейти от примитивной системы разрозненных натуральных деревенских хозяйств к социальному строю и экономике нового типа. При этом сам Харбин быстро превратился в современный город.
Под влиянием КВЖД в конце цинского и начале республиканского периода в Китае начался период интенсивных социальных изменений. Под мощным влиянием иностранного капитализма развернулась болезненная социальная и цивилизационная трансформация Харбина, трансформация, характеризующаяся жесткими модернизационными переменами и вынужденными переходами. В экономической сфере, созданные иностранным капиталом современные промышленные и торговые предприятия можно считать первым шагом на пути утверждения капиталистического способа производства в регионе, который объективно сыграл роль пионера в подготовке технических сил для трех основных национальных отраслей промышленности - мукомольной, пивоваренной и маслобойной, возникших позднее и определивших экономический облик Северной Маньчжурии.
Характеризуя процессы в культурной сфере, нужно отметить быстрое увеличение в Харбине числа «иностранцев». Они издавали газеты, создавали учебные заведения, то есть проводили целый ряд мероприятий, к примеру, таких как гуманитарные исследования. Благодаря этому в регионе получили распространение новые знания о философии, устройстве мира, технике, пришло понимание оптики и электричества, теории гражданского договора и эволюционного
развития и т.д. Большой спрос на рабочую силу, который предъявляла КВЖД, как важнейшая транспортная магистраль, привел к тому, что оформился мощный поток перемещения сюда трудовых ресурсов. Большое количество бедных крестьян - в основном из северных регионов, но также из Центрального Китая (Гуанчжоу, Шаньдун, Чжили и пр.) - направлялись в Харбин, чтобы заработать себе на жизнь. Воспитанные в условиях традиционного аграрного общества с преимущественно натуральной сельскохозяйственной экономикой, они неожиданно столкнулись в Харбине с городским сообществом, отличавшемся совершенно непривычным для них ритмом и содержанием жизни. Все это изменяло их прежние привычки «работы от рассвета до заката», в том числе, приучало к экономической деятельности, связанной с машинным производством и конкуренцией, постепенно меняло характер и менталитет представителей традиционного аграрного общества.
В статье будут рассмотрены особенности социальной жизни в Харбине на этапе перехода от позднецинской империи к Китайской Республике, пережившей в 1911-1920-е годы трудный период становления, обрисованы основные контуры городского сообщества, в рамках которого Харбин развивался как торговый город. При этом, в ретроспективе истории становления новых форм социальной жизни, изучаются образ жизни, привычки и состояния людей в Харбине в отмеченный период.
I. Повседневная жизнь в общинном хозяйстве аграрного сообщества.
Местное сообщество в общепринятом социологическом смысле когда-то обозначало, в первую очередь, естественные, территориальные, малые группы, члены которых как правило были знакомы друг с другом, часто взаимодействовали на ежедневной основе, помогали друг другу и разделяли определенный образ жизни. При этом издавна сложившиеся условия жизни данных социумов поддерживали взаимозависимость и привязанность их членов, к организованным, масштабным социальным образованиям, которые в основном ассоциировались с определенными местностями и регионами. Эти условия поддерживали взаимозависимые, эмоциональные связи членов внутри организации в масштабах всего субъекта [2, с. 9].
Отмеченные сообщества представляли собой своего рода группы, связанные вместе на основе механической солидарности, где общий опыт и общие убеждения объединяли людей друг с другом, что являлось продуктом сельскохозяйственного общества. В частности, Ду Цзаньци [3] особо подчеркивает сплоченность деревенского сообщества, которая включает следующие моменты: (1) четкие и стабильные границы, (2) сильное чувство закрытости, четкое «исключение» чужеродного элемента и различие идентичностей деревенских и чужаков, а также строгие условия для приобретения статуса деревенского жителя, (3) высокое чувство коллективной идентичности и коллективный интерес к выживанию за счет объединения на надындивидуальном уровне, (4) относительно тесное внутреннее взаимодействие, (5) сотрудничество на низших уровнях, с коллективными действиями и ритуалами, (6) значение сообщества в качестве морального авторитета. Одним словом, деревня в традиционном китайском обществе была полностью структурно закрытой и полифункциональной базовой социальной единицей [4, с. 194].
Повседневная жизнь в деревенской экономике вращалась вокруг двух основных аспектов: население и производственная жизнь. С точки зрения численности населения, в конце Цин и начале эпохи Китайской Республики сообщество Харбина претерпело значительные изменения. В этой связи, прежде всего, отметим, что Харбин имеет многовековую историю и культуру и с далекой древности был местом, где работали и жили представители самых разнообразных этнических групп севера Китая. При этом издревле подавляющее большинство территории всего бассейна реки Хэйлунцзян, включая район Харбина, было заселено предками маньчжуров -одного из этнических меньшинств современного Китая. После середины XVII века маньчжуры, установили власть династии Цин, и район Харбина попал под юрисдикцию заместителя города Алэчуха (совр. Ачэн), ставшей резиденцией Алэчухаского фудутуна (с 1906 г. уезд - ред.).
Характеризуя местных хозяйственный строй, отметим, что многие маньчжурские и китайские фермеры занимались здесь земледелием. Например, в селе Гу Сянтун, которое было отвоевано ханьцами еще в пятьдесят третьем году эпохи Цяньлун (1788 год). В период правления под девизом «Цзяцин» (Прекрасное и радостное - ред.), в контексте политики «Цзинциикэнь» и особенно в связи с последовавшим снятием запретов на мелиорацию, к концу XIX века в районе Харбина были созданы условия для принятия большого количества переселенцев и ханьской
мелиорации деревни, давших толчок проведению мелиорации деревни. В итоге, в последней четверти XIX века здесь проживало много маньчжур и ханьцев, занимавшихся земледелием и рыболовством. Согласно статистике второго года правления Гуансюй (1876 г.), только в императорской деревне Шуйшиин насчитывалось 3 730 домохозяйств и 28 275 человек. При этом многие переселенцы - ханьцы (незарегистрированные люди и домохозяйства) в эту статистику не включались. В южной части города в районе Сянфан уже в это время существовали ремесленные магазины и мастерские, например, по производству котлов, что привело к образованию кварталов с большим количеством жителей, где люди всех этнических групп жили мирной трудовой жизнью. С точки зрения производственной жизни, в конце правления династии Цин в Харбинском районе доминировало натуральное хозяйство. В то же время, определенное развитие получили товарные растениеводство и животноводство, развивалось маслоделие (маслобойни), железоплавильное производство, торговля. Однако развитие местной экономики замедлялось политикой запретов, проводимой династией Цин. В то время Цзяннаньский район Харбина находился под юрисдикцией заместителя главы столицы - города Алэчуха, которая была под Цзилинем. В период Цзяцин (7-ой императар династии Цин) количество знаменных деревень в районе Харбина постепенно увеличивалось в связи с политикой «миграции и рекультивации пекинских знамен».
В первые годы правления под девизом «Гуансюй» (Славная преемственность; 1875-1908), район Харбина к югу от реки Сынхуа находился под юрисдикцией «залов» Шуанчэн и Бинчжоу, подчиненных заместителю генерал-губернатора Алэчуха. Северная часть реки находилась под юрисдикцией Хулана, подчиненного главе Хэйлунцзяна [5, с. 46]. После начала строительства Китайско-Восточной железной дороги царская Россия воспользовалась полученными в ходе строительства железной дороги привилегиями, и постепенно захватила право проезда, коммерческие права, права на землю вдоль железной дороги и пр.
Уже к началу китайско-японской войны (1894 г.) в Харбине уже было много коммерческих магазинов, благодаря чему коммерческая торговля достигла здесь довольно значительных масштабов. В результате строительства КВЖД, с 1898 г. Харбин фактически стал центром пересечения всех его веток, шедших из Приморья, Забайкалья и Порт-Артура. В результате он стал ключевым северо-восточным центром распределения всех транспортных потоков. В декабре 1905 года Харбин открылся для внешнего мира как крупный торговый центр. Благодаря иностранным инвесторам он стал рынком для значительных объемов иностранных товаров и базой поставок сырья. Вторжение иностранного коммерческого капитала объективно способствовало развитию коммерческого Харбина, харбинский бизнес становился все более процветающим. К 1914 году, перед Первой мировой войной, в Харбине насчитывалось уже более 1800 промышленных и торговых предприятий. Объем импортно-экспортной торговли в 1913 году здесь составил 56,86 млн. таможенных таэлей [6, с. 328-329].
II. Новые социальные практики в семейных системах и иерархиях.
Семья - это микрообъединение на основе родственных и половых связей и, разумеется, общей культуры, при этом семейная система ценностей объединяет и синхронизирует цели ее отдельных членов с целями всего данного микросоциума и создает стимулы для усердной работы на общее благо. В традиционных обществах преобладала система натурального хозяйства, а товарное производство было не развито, хотя отдельные элементы товарного хозяйства здесь и присутствовали [7, с. 80]. В этой преимущественно натуральной экономике семья была основной ячейкой производства и жизни. При этом и в самой семье практиковалась традиционная феодально-патриархальная система, при которой глава мужского пола имел абсолютную власть над членами своей семьи. В то же время воспроизводство и дальнейшее развитие патриархальных семей привело к их социальной группировке в рамках кланов, связанных кровными узами, с различными степенями родства между первыми и вторыми.
Клановая система сохранялась на протяжении всей истории феодального общества, особенно в общинах со стабильным натуральным хозяйством, труднодоступных и изолированных, где специфика местной жизни предоставляла мало возможностей для мобильности населения, а сочетание кровных и географических связей укрепляли ее изолированность. Пытаясь описать ее жизнь, мы неизбежно создадим типичную поэму об идиллической жизни родовой общины, с подробными описаниями производственной жизни родового общества, браков и похорон. Но это не вся история жизни клана. По сути, клан, связанный кровными узами, сформировал строгую
систему с властью патриарха в качестве ядра и генеалогией, правилами, родовыми связями и родовыми полями в качестве средств, став неотъемлемой частью структуры феодального общества. Клан, по сути, стал расширенным семейным управлением, с семьей в качестве основной единицы управления. В этом смысле клановая система была семейной системой.
Возникновение и развитие семейной системы являлось результатом влияния и взаимодействия природных, экономических и социальных факторов. С естественной стороны, основой для формирования семейной системы было кровное родство. С экономической стороны, в условиях преимущественно натурального земледелия, для поддержания семейного дохода требовалось большое количество рабочих рук. Соответственно, эта модель неизбежно усиливала взаимодействие и связи между членами рода. Вместе с тем, с социальной стороны, неуклонное развитие региональной политики, связанные с этим изменения, напротив, предоставляли всея больше возможностей для развития и модернизации в том числе и семейной системы.
На закате империи Цин, когда классовая напряженность усилилась в связи с аннексией земель, а стихийные бедствия часто обрушивались на многие северные провинции в пределах Шанхайского перевала, в результате комплексного влияния природных и человеческих факторов, бедные люди в поисках средств существования все чаще мигрировали из Шаньдуна и Хэбэя в Ляонин, Цзилинь и Хэйлунцзян (исторически известный как Сягуаньдун или Гуаньдун), что привело к скоплению групп перемещенных ханьцев вокруг Цитунгуаньчжуан в Харбине. В конечном счете, когда северо-восток был «открыт для освоения», те, кто приехал первыми, призвали своих родственников приводить на новые места людей из своих родных кланов, или тех, кто мигрировал, чтобы присоединиться к своим родственникам и друзьям. Таким образом, Харбин становился все более и более кланово-жилым районом [8, с. 238-242]. Появление крупных кланов такого рода заложило основу для создания и развития разветвленных клановых организаций.
Стоит отметить, что клановая организация была характерна не только для ханьцев, но и для маньчжурского народа, у которого была схожая социальная структура. Как отмечалось, клановая организация основывалась на патриархальных принципах. Возглавлявший ее «патриарх» являлся «родоначальником клана, главой клана» и обладал большой властью внутри него, выступая воплощением «власти клана», председательствующим и контролирующим общие нормы поведения членов клана. Такой патриарх должен был получить одобрение всего клана. И обычно на эту роль избирался старший по возрасту и добродетельный человек, который мог убедить и повести за собой сообщество. Естественно, определенную роль здесь также играли личные качества и индивидуальные достоинства лидера.
Однако экономическое и социальное развитие района Харбин не позволило клану стать «огромным кланом» с «10 000 джиннов». Проживавшие здесь коренные народы, как и ханьское население, переселявшееся сюда различными способами в течение ста лет, не оформились настолько, чтобы дать клану внушительную организацию. Как уже упоминалось выше при характеристике клановой организации в районе Харбина, ее акцент на «клан» и уклон в сторону «родства», а также некоторые политические, экономические и социальные факторы, сделали ее более рыхлой, свободной организацией, в сравнении с чисто кровнородственными кланами материка. Клан в Хэйлунцзяне стал представлять собой скорее широкое, свободное объединение, в отличие от кланов материка. Несмотря на это, в конце династии Цин Харбин все еще был окружен обширной отсталой сельской экономикой. Хотя товарное хозяйство в регионе начало процветать, экономическая основа феодального общества здесь еще не рухнула. Промышленные и торговые люди со всего мира занимались в регионе коммерческой деятельностью, но это не означало, что они были представителями новой экономики. Класс горожан стал городским, но отпечаток сельскохозяйственной цивилизации не мог быть преодолен единовременно. Даже в интеллектуальном мире молодые ученые пишут книги и говорят о мире, наполняя бумагу новыми словами и фразами; старые ученые читают книги и газеты. Короче говоря, Харбин, находясь на этапе перехода от традиционной к современной социальной цивилизации, также демонстрировал смешение старого и нового в своей народной психологии. С точки зрения жизни и верований, новое и старое составляли дихотомию в народной психологии.
III. Рекреация и культурная жизнь сельского сообщества.
Сельская община являлась не только организационной основой сельской жизни в целом, но и средством передачи существующих норм, идей и правил, декретируемых государством.
Сельская община в традиционных социальных условиях базировалась в основном на аграрных экономических структурах, и на этой основе сложилась целая система общинного существования, обладающая как исторической преемственностью, так и реалистической изменчивостью. В данном контексте, рекреационная и культурная жизнь харбинской деревенской общины характеризовалась двумя аспектами. С одной стороны, рекреационная и культурная деятельность в районе Харбина к концу династии Цин и началу эпохи Китайской Республики была региональной, а с другой стороны - подверженной глубоким изменениям под влиянием извне.
В конце XIX и начале XX веков, вместе со строительством и запуском КВЖД, в регион Хэйлунцзян въехало большое количество русских, и русская культура широко распространилась в зоне КВЖД, особенно в Харбине, во многом повлияв на различные стороны жизни местного китайского населения. Конечно, культурам других стран, в большей или меньшей степени, также нашлось место в регионе Хэйлунцзян. В данной связи, в частности, необходимо признать, что сферы досуга и развлечений в Харбине характеризовались очень значительным присутствием продуктов внешнего воздействия, то есть сильным влиянием иностранной культуры, которая стала основным движущим фактором развития досуга и развлечений в Харбине.
В Харбине, как центральном городе региона Хэйлунцзян, оказались смешанными Восток и Запад. Харбин стал витриной для самых разных людей и культур. Но, несомненно, что среди множества иностранных культур основное влияние здесь оказывала русская культура, имевшая определенный региональный и областной размах. Именно русская культура оказала наиболее глубокое влияние на жителей Хэйлунцзяна. Деятельность русских по распространению культуры в регионе Хэйлунцзян охватывала широкий спектр областей. В частности, среди них отметим внедрение кино, которое действительно имело историческое значение и далеко идущее социальное влияние на культурную жизнь в Харбине, которое невозможно недооценить. Кроме того, русские основали в Харбине культурные учреждения. Например, в 1901 году Временная фабрика КВЖД открыла библиотеку и клуб в Даоли. В 1902 году библиотека и клуб КВЖД были созданы в Нанганге. В 1903 году Ширков и другие основали в Харбине первый театр, а Иванов основал театральную компанию. Русские цирки и литературные группы также гастролировали в Харбине и других районах вдоль КВЖД. Одним из наиболее заметных явлений культурной жизни здесь стали, конечно, выступления русского певца, мирового короля баритона Сарыбина.
Очевидно, что российская культурная сцена в Харбине была исключительно богатой и разнообразной, и этот город стал важной платформой для демонстрации российской культуры и культуры других европейских стран. Многогранная культурная деятельность и достижения русских обогатили культурную историю региона Хэйлунцзян и во многом оказали свое благотворное влияние на китайское население.
Под влиянием КВЖД, процесс модернизации Харбина в период заката империи Цин и начального этапа становления Китайской Республики характеризовался масштабными изменениями. Социально-экономические и культурные изменения, связанные с постройкой КВЖД, стали мощной движущей силой модернизации Харбина. Что касается повседневной жизни, общественных обычаев, досуга и культурных мероприятий, то процесс модернизации Харбина был изменен, прежде всего, внешним влиянием. Однако при этом специфические реалии и движущие факторы развития, присущие традиционным аграрным сообществам, продолжали оказывать на Харбинскую область большее влияние, чем стимулирующее и преобразующее воздействие внешних факторов. Таким образом, процесс модернизации Харбина характеризовался двойственностью, в силу которой сильные традиции соседствовали с признаками модернизации. Это обусловило сложное взаимодействие традиционных и современных сил.
Литература и источники
1. Турицын И.В., Турицын Д.А. Российско-китайское сотрудничество в банковской сфере: исторический опыт и реалии эпохи цифровизации // Вопросы истории. - 2021. - №1. - С.121-135.
2. //?±^^ВД%.2010(1):9 (Мао Дань. Современная судьба деревенских общин: четыре измерения наблюдения // Социологические исследования. - 2010. - №1).
3. Ду Цзаньци. Культура, власть и государство / пер. Ван Фумин. - Нанкин: Народное издательство Цзянсу, 1996.
4. яет. «^шйш^жмт^й^йм^г^й-»—1//±£4^ш.2002 (5):
194 (Лю Юйчжао. Деревенская община, низовая рыночная община и низовая производственная община: социальная структура китайских деревень и особенности ее эволюции // Фронт социальных наук. - 2002. - № 5).
5. .^^}ЙЛЖ>1АЙЩМ±,1998^:46 (СюэЛяньцзюй. Демографические изменения в Харбине. - Харбин: Хэйлунцзянское народное издательство, 1998).
6. .^>Й:ЖЖ>ХЛйЩМ±,1999^:328-329 (Синь Пэйлинь и др. История развития Хэйлунцзяна. - Харбин: Хэйлунцзянское народное издательство, 1999).
7. ^ШШЩШ^—1.^>Й:ЖЖ>ХЛЙЩМ±,1995^:80 (Ши Фан, Гао Лин. Традиции и перемены: исследование трансформации цивилизации в современном харбинском обществе. - Харбин: Хэйлунцзянское народное издательство, 1995).
8. [M].^S:αèf4,^ÂftM±,2019^:238-242 (Ши Фан. История миграции в Хэйлунцзян. - Пекин: Издательство литературы но общественным наукам, 2019).
References and Sources
1. Turicyn I.V., Turicyn D.A. Rossijsko-kitajskoe sotrudnichestvo v bankovskoj sfere: istoricheskij opyt i realii epohi cifrovizacii // Voprosy istorii. -2021. - №1. - S.121-135.
2. Mao Dan'. Sovremennaya sud'ba derevenskih obshchin: chetyre izmereniya nablyudeniya // Sociologicheskie issledovaniya. - 2010. - №1.
3. Du Czan'ci. Kul'tura, vlast' i gosudarstvo / per. Van Fumin. - Nankin: Narodnoe izdatel'stvo Czyansu, 1996.
4. Lyu Yujchzhao. Derevenskaya obshchina, nizovaya rynochnaya obshchina i nizovaya proizvodstvennaya obshchina: social'naya struktura kitajskih dereven' i osobennosti ee evolyucii // Front social'nyh nauk. - 2002. - N° 5.
5. Syue Lyan'czyuj. Demograficheskie izmeneniya v Harbine. - Harbin: Hejlunczyanskoe narodnoe izdatel'stvo, 1998.
6. Sin' Pejlin' i dr. Istoriya razvitiya Hejlunczyana. - Harbin: Hejlunczyanskoe narodnoe izdatel'stvo, 1999.
7. Shi Fan, Gao Lin. Tradicii i peremeny: issledovanie transformacii civilizacii v sovremennom harbinskom obshchestve. - Harbin: Hejlunczyanskoe narodnoe izdatel'stvo, 1995).
8. Shi Fan. Istoriya migracii v Hejlunczyan. - Pekin: Izdatel'stvo literatury po obshchestvennym naukam, 2019.
ШЭН СИНЬ - старший научный сотрудник Института социологии Академии общественных наук провинции Хэйлунцзян. SHENG XIN - Senior Research Fellow, Institute of Sociology, Heilongjiang Provincial Academy of Social Sciences (shengxin65@163.com).
УДК 94(47)«1919/1921»:338.22 DOI: 10.24412/2308-264X-2022-4-80-87
НИКУЛИН В.В.
ЗАПОЗДАЛОЕ РЕШЕНИЕ: ОБ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ ПРИНЯТИЯ РЕШЕНИЯ О ПЕРЕХОДЕ К НОВОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКЕ
Ключевые слова: Советская Россия, военный коммунизм, кризис, новая экономическая политика, большевистская партия, крестьянство.
В статье анализируются экономические и политические условия, сложившиеся в Советской России к началу 1921 г. и вынудившие руководство РКП(б) принять решение о переходе к нэпу. Уточняется хронология событий и обстоятельств, сопровождавших принятие соответствующего решения. Рассматривается история возникновения идеи нэпа в контексте ее первородства и авторства. Подчеркивается, что идея продналога возникла среди политических оппонентов большевиков. Отмечено, что авторство идеи нэпа, принадлежало не Ленину, а вначале меньшевикам, а затем - внутри партии - Л. Троцкому. И сформулирована она гораздо раньше 1921 года. В то же время, нельзя отказать Ленину в инициативе, хотя запоздалой и вынужденной, принятия в конкретный исторический момент решения о смене экономического курса.
NIKULIN, V.V.
BELATED DECISION: ON THE CIRCUMSTANCES OF THE DECISION-MAKING ON THE TRANSITION
TO A NEW ECONOMIC POLICY
Key words: Soviet Russia, war communism, crisis, new economic policy, Bolshevik party, peasantry.
The article analyzes the economic and political conditions that prevailed in Soviet Russia by the beginning of 1921 and forced the leadership of the RCP(b) to decide on the transition to the NEP. The chronology of events and circumstances that accompanied the adoption of the relevant decision is specified. The history of the emergence of the NEP idea in the context of its birthright and authorship is considered. It is emphasized that the idea of a tax in kind originated among the political opponents of the Bolsheviks. It is noted that the authorship of the NEP idea did not belong to Lenin, but first to the Mensheviks, and then - within the party - to L. Trotsky. And it was formulated much earlier than 1921. At the same time, one cannot deny Lenin's initiative, although belated and forced, to make a decision at a specific historical moment to change the economic course.
Резкий переход в 1921 году от жесткой экономической системы «военного коммунизма» к новой экономической политике стал для большевиков практически сложным и мировозренчески мучительным шагом, поскольку сама идея возвращения к капитализму в любой форме и размерах противоречила основополагающим идеалам революции. При более благоприятных условиях развития революции, сомнительно, чтобы она вообще появилась. Но в силу чрезвычайно сложного развития событий, переход к нэпу стал абсолютно необходимым для большевиков с точки зрения экономического и, следовательно, политического выживания. Выбор дальнейших действий был минимален - либо продолжение курса на полную ликвидацию капиталистических элементов с неизбежными в этом случае экономическим крахом и, в ближайшей перспективе, утратой власти, либо возвращение к быстрому и экономически эффективному средству восстановления экономики
