CC BY
90
УДК 316.42(100)
ИЗМЕНЕНИЯ КУЛЬТУРЫ ГОСУДАРСТВЕННОГО УПРАВЛЕНИЯ В ИНФОРМАЦИОННОМ ОБЩЕСТВЕ
© Александр Сергеевич Захаров
Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина, г. Тамбов, Россия, аспирант кафедры теоретической и прикладной социологии, e-mail: komleva72@mail.ru
В статье рассматриваются научные толкования таких изменений, как изменение поведения и этики объектов государственного управления; формирование его сетевого характера; внедрение горизонтальных отношений и кризис культуры вертикальной системы организации управления; виртуализация отношений субъектов и объектов государственного управления; «искусственность» динамики современной культуры государственного управления.
Ключевые слова: государственное управление; культура государственного правления; информационное общество.
Информационное пространство, в которое человечество вступило несколько десятилетий назад, соответствует, по мнению А.В. Костиной, принципиально новому состоянию культуры [1]. Оценивая это состояние и выделяя его качественные параметры, исследователи стремятся установить взаимную корреляцию между технологическим и культурным развитием общества. И здесь явно выделяются два подхода: информационно-технологический, в границах которого информация и способы ее трансляции выделяются в качестве основной движущей силы прогресса, и культурологический, оценивающий культуру как первопричину развития общества и всех его систем. Первый подход тотально доминировал до 1990-х гг. Сегодня он рассматривается почти наравне с культурным подходом. С нашей точки зрения, целесообразно рассматривать изменения культуры госуправления в информационном обществе с точки зрения обоих указанных подходов. В данной статье рассматриваются научные толкования таких изменений, как изменение поведения и этики объектов гос-управления; формирование сетевого характера государственного управления, внедрение горизонтальных отношений и кризис культуры вертикальной системы организации управления; виртуализация отношений субъектов и объектов государственного управления; «искусственность» динамики
современной культуры госуправления.
Изменение поведения и этики объектов госуправления. В сфере анализа поведения современного человека особую значимость представляют работы Нобелевских лауреатов
2000 г. Д. Макфаддена и Дж. Хекмана [2, 3]. Они обращают внимание на то, что действия индивида в сложившихся на сегодняшний день условиях являются результатом более сложного, чем это принято считать, и многоальтернативного выбора. Речь идет не об отказе от характера целевой функции (она продолжает быть максимизирующей и в информационном обществе) и, следовательно, не об отказе от модели человека, которая на ней базируется, а об изменении системы предпочтений индивида. Все большее число граждан хотят быстро получать качественные государственные услуги и информацию о деятельности и решениях органов власти.
Знание становится основным ресурсом, а взаимодействия субъектов и объектов гос-управления, основанные ранее на ограниченности ресурсов, уступают место взаимодействиям, основанным на изобилии информации и способов ее передачи. Существенным моментом для объектов госуправления становится в этой ситуации возможность отбора необходимой информации из того огромного ее объема, который предоставляют современные информационные технологии в распоряжение потребителей. Изобилие информации в условиях новых технологий создает для потребителя, осуществляющего свой выбор, неоднозначную ситуацию. С одной стороны, он имеет доступ к огромному объему информации, что повышает степень вероятности нахождения среди всей информации той, которая является наиболее значимой для него. С другой стороны, именно огромный объем информации затрудняет процесс поиска и выбора значимой информации.
С внедрением электронного правительства система органов государственного управления становится крупнейшим российским сетевым предприятием. Происходит перемещение активности из географического в киберпространство, а осуществление взаимодействий переходит из области традиционных форм в область Сети.
Сетевые возможности рассматриваются уже не в качестве конкурентного преимущества, а в качестве необходимой предпосылки оказания доступных и качественных услуг населению на современном уровне, соответствующем мировым представлениям о квалифицированной деятельности госслужащих.
Появился термин «информационная прибыльность» (information proficiency) компании, который означает способность организаций оптимально и систематически использовать информацию для достижения стратегических целей - это способ объединения информационных навыков компании с теми преимуществами, которые дают электронные формы обмена.
Две параллельно действующие тенденции - глобализация и информатизация - сделали современное управление более сложным, чем оно было раньше, а большая прозрачность органов власти снижает степень риска и непредсказуемости.
В условиях внедрения информационных технологий в госуправление, развития системы электронного правительства предположительно, что государственное управление приобретает характер сетевого предприятия. Сетевое предприятие - новая специфическая форма предприятия, система средств которого, по М. Кастельсу, составлена путем пересечения сегментов автономных систем целей [4]. «Сетевой» характер замещает прежнюю стратифицированную структуру, доминирующие функции и процессы «все больше оказываются организованными по принципу сетей». Новая социальная морфология обществ, отмечает М. Кастельс [5], составлена именно сетями, а «распространение «сетевой» логики в значительной мере сказывается на ходе и результатах процессов, связанных с производством, повседневной жизнью, культурой и властью». Принадлежность к определенным сетям, а также динамика одних сетей по отношению к другим становится важнейшим источником власти.
Все это позволяет М. Кастельсу охарактеризовать современное общество как «общество сетевых структур, характерным признаком которого является доминирование социальной морфологии над социальным действием» [5, с. 494].
«Структура нового общества подобна структуре молекул», - отмечает Д. Танскотт, -«В индустриальном обществе основной экономической единицей была корпорация. Иерархическая командно-административная система уходит своими корнями в бюрократические структуры церкви и армии аграрной эпохи... Сегодня старые корпорации распадаются, вместо них появляются динамичные молекулы и скопления людей и организаций...» [6]. Социальные структуры в обществе технологий подчиняются не иерархическим принципам, они основаны не на линейном соподчинении, но существуют как совокупность узлов, расположенных на самых различных уровнях власти и выполняющих функции центра. «Сегодня строгая вертикальная иерархия, - как утверждает Э. Тоф-флер, - утрачивает свою эффективность, поскольку исчезают два основных условия ее успешного функционирования. Руководители сталкиваются со все более разнородными проблемами, и им при решении сложных технических и экономических вопросов приходится во все большей степени учитывать также политические, культурные и социальные аспекты. В то же время обратная связь с прежними уровнями становится все более неадекватной» [7].
Сетевой принцип становится характерным и для структуризации мирового политического сообщества. Л. Туроу [8] утверждает, что сегодня нет возможности говорить о современном мире как образце торжества западной модели развития - скорее он напоминает многополюсную систему, в которой не существует доминирующего центра силы, систему, характеризующуюся состоянием точечного (стохастического) равновесия. При этом функции основных узлов могут переходить от одних субъектов глобальной коммуникации к другим, при этом сама Сеть, превращающаяся в «метасеть» (М. Кастельс), начинает проявлять способность к отключению второстепенных функций, подчинению социальных групп и «обесцениванию целых территорий» [5, с. 504].
Принципы информационной эффективности этой социальной системы отражают закон сетевых структур, сформулированный М. Кастельсом, согласно которому «расстояние (или интенсивность и частота взаимодействий) между двумя точками (или социальными положениями) короче, когда обе они выступают в качестве узлов в той или иной сетевой структуре, чем когда они не принадлежат к одной и той же сети» [5, с. 494-495]. Сетевая культура оказывается полностью детерминированной способом кодификации информации, где само сообщение выступает как «раскодировка среды, поскольку медиасистема настолько гибка, что адаптирована для послания любого сообщения любой аудитории» [9].
Сообщение в границах письменной традиции требовало адекватной его интерпретации и стремилось к минимизации «информационных шумов» при трансляции, сетевая же коммуникация, основным воплощением которой стал гипертекст, основывается на принципах плюральности, ризоматичности, индетерминизма, аксиологической и ценностной антииерархичности. Если письменный текст существовал как формализованное знание, то в медиасфере доминирует информация, представляющая формализованный семантический образ. Если ранее культурное пространство выступало как сегментированное, радиальное, центростремительное, то теперь ведущими становятся недифференцированные структуры с принципиальным отсутствием иерархичности и линейной детерминированности процессов и явлений.
В новой ситуации границы между центром и периферией становятся проницаемыми, размытыми, а такие основополагающие для культуры модернизма понятия, как «культурное ядро» и «культурная матрица», теряют свой первоначальный смысл. Классическая культура структурировалась вокруг непрерывного поиска «единого», «бытия», «первоосновы», постклассическая же демонстрирует отсутствие генетической оси как глубинной структуры и изначально предполагает гетерогенность, антигенеалогичность, темпоральную изменчивость. Ведущим стал принцип множественности, уравнивания -семантического и аксиологического - всех входящих в культуру компонентов (мировоззрений, мироощущений, позиций), которое
проецируется и на искусство, и на науку, и на политику, и на философию. Само же понятие истины как принципа соответствия знания объективному состоянию мира оказывается размытым и несвоевременным, неактуальным.
Сетевой подход к организации предприятия получил в современных западных исследованиях информационного общества название «организации с модульной структурой», или «динамической сетевой организации». При этом согласование действий осуществляется головным офисом, а связь головного офиса с подразделениями обеспечивается посредством Сети и электронных средств коммуникации. Преимущества модульной структуры заключаются, прежде всего, в ее гибкости, способности быстро перестраиваться, меняя свои элементы и перенастраивая их на изменяющиеся потребности потребителей.
Модульная структура имеет и свои недостатки: слабость контроля, удаленность работников друг от друга, что снижает чисто психологические стимулы достижения «общей цели» и даже может вести к падению показателей производительности труда. Поэтому новые компании, работающие в области виртуальных услуг, стремятся вырабатывать новую, соответствующую времени корпоративную культуру, в рамках которой поставленные задачи будут достигаться оптимальным образом [10]. Чтобы быть прибыльной с информационной точки зрения, компания должна иметь продуманную информационную политику, четко выявленные информационные приоритеты, корпоративную культуру, учитывающую информационные моменты, и, наконец, - штат высококвалифицированных сотрудников, которые в состоянии осуществлять поставленные перед ними задачи информационного характера.
Тем не менее, несмотря на столь существенное влияние, которое изменения в информационной сфере оказывают на общество, не следует отрицать традиционных связей и норм поведения. Известный американский ученый Ф. Фукуяма призывает особенно восторженных адептов информационного общества, выражающих радость в связи с крушением власти крупных структур, не забывать об огромном положительном факторе, с которым такие структуры связаны, а именно:
доверие и общепринятые этические нормы: «Доверие не воплощено в компьютерных сетях и волоконно-оптических линиях связи. Хотя оно и предполагает обмен информацией, оно отнюдь не сводится к информации» [11]. В результате он делает вывод о том, что информационная революция не приводит к отмиранию крупных корпораций с иерархической системой организации, к каковым можно отнести и государственное управление. Однако можно говорить об их сетевиза-ции и вынужденной адаптации к происходящим информационным изменениям. Многие компании, переходящие на использование интернет-технологий, сталкиваются с рядом проблем, но в то же время неоспоримые преимущества подобных технологий делают такой переход вполне оправданным и обоснованным. Сетевое предприятие пока еще только набирает опыт работы в новой виртуальной социокультурной среде.
Наиболее сложным с социокультурной точки зрения, вероятно, будет внедрение новых образцов внутрикорпоративной культуры госуправления, связанных с внедрением горизонтальных отношений. Японский ученый Й. Нонака подчеркивает, что вертикальная иерархия, считавшаяся наиболее эффективной системой управления в индустриальном обществе, утрачивает свою значимость в сегодняшних условиях; проблемы становятся все более диверсифицированными, многоаспектными, а связь с нижестоящими звеньями становится менее гибкой; бюрократическая структура работает хорошо в стабильных условиях: будучи высоко формализованной, централизованной, предполагающей стандартизацию рабочего процесса, бюрократическая структура идеально соответствует задаче широкомасштабного рутинного производства, а следовательно, она хорошо работает в стабильных и зрелых отраслях с преимущественно рационализированным, повторяющимся типом деятельности, но бюрократический контроль может сдерживать инициативу и становиться обременительным в период быстрых изменений [12]. Бюрократически организованная система, подразумевающая в конечном счете наличие некоего высшего руководителя, верховной инстанции, оказывается не в состоянии гибко реагировать на такие изменения.
Вертикальная система организации управления повсеместно должна дополняться горизонтальными взаимодействиями, активно использовать те преимущества, которые создает в организационном отношении сетевая структура.
М. Кастельс так определяет эти процессы: «Главный сдвиг можно охарактеризовать как сдвиг от вертикальных бюрократий к горизонтальным корпорациям» [4, с. 168]. Соответственно, меняется организационная культура, в частности - этика госуправления. Поскольку при наличии горизонтальных отношений, узкоспециализированных задач, стоящих перед работниками, сложно, а подчас невозможно осуществлять административный контроль, модифицируется система поощрения, которая теперь в большей степени ориентируется на внутреннюю мотивацию работника, когда директивное управление сменяется этикой долга, укрепляются позиции высококвалифицированных работников.
Происходят также и изменения в общении с объектами госуправления, которое становится более гибким, селективным и способным оперативно и успешно адаптироваться к изменяющимся условиям.
Изменяются границы деятельности. Взаимодействие внутриорганизационного характера и сотрудничество с другими органами власти становится более быстрым и менее дорогостоящим, причем данное утверждение справедливо не только чисто в структурном, но и в географическом смысле, т. к. такую возможность общения получают различные региональные органы власти. Органы власти достигают большей степени прозрачности собственной деятельности. Работа служащих становится более очевидной для окружающих, снижается уровень оппортунистического поведения. Происходит сокращение времени внутрифирменных трансакций: более гибкие формы организации и управления, межорганизационные связи и повышение интенсификации труда - все эти моменты ведут к ускорению производственного процесса, причем скорость реакции является также показателем эффективности работы органов госуправления.
Виртуализация отношений субъектов и объектов государственного управления. Поскольку информация, транслируемая в ре-
жиме on-line, где события в реальном времени и во времени презентации практически совпадают, обладает особым эффектом реальности, постольку этот эффект «присутствия» позволяет создать иллюзию достоверности факта [1]. Между тем произвольность и предзаданность избираемых для трансляции фрагментов действительности образуют виртуальную реальность. Достаточно реалистичные социологические модели современности на базе понятия виртуальности были созданы практически одновременно в Германии А. Бюлем и М. Паэтау, в Канаде -А. Крокером и М. Вэйстеймом.
По мнению А. Бюля, в информационном обществе, как «виртуальном обществе», вычислительная техника стала выполнять функции производства «зеркальных» миров. В качестве аналогов реальных социальных процессов функционируют виртуальные системы воспроизводства общества: политические акции в сети Интернет, информационные диверсии, изменяющие показатели на валютных рынках и биржах, общение с персонажами компьютерных игр, сетевая жизнь симуля-ционных персонажей. Подобная «виртуализация социального», согласно М. Паэтау, становится следствием «использования» обществом новых форм коммуникации для само-воспроизводства. Очевидна связь данных моделей с концепцией Н. Лумана [13], где «аутопойесис» как воспроизводство социальности посредством сетевых акций трактуется в качестве первопричины структурной дифференциации системы, реагирующей на появление виртуальных аналогов реальных коммуникаций. Для канадских ученых, заимствующих объяснительные схемы у классиков марксизма, виртуальность есть аналог капитала, а виртуализация выступает в качестве новой формы отчуждения от самого себя в процессе превращения собственной личности в потоки электронной информации.
Создание виртуальной реальности, осмысленной в качестве симуляционной реальности, стало предметом исследования и теоретиков постмодернизма, прежде всего Ж. Бодрийяра, в его фундаментальной работе, изданной в Париже в 1981 г., «Симулякры и симуляция» («Simulacres et simulation»). Этот труд, по сути, обобщил в единую теорию более ранние исследования как самого Бодрийяра, так и многочисленные дискуссии
по проблеме референции знака в киноискусстве, которые были инициированы еще в 1920-е гг. Р. Канудо, Л. Деллюком, В. Линдсеем и продолжены с новой силой в 1960-е гг. П. Пазолини, Метцем и У. Эко. Бодрийяр показал, что следствием процесса разложения информации становится утрата потребности в ее получении и, наоборот, усиление зависимости от технических средств, способных замещать реальность ее подобиями. По существу, в современном обществе средства массовой коммуникации и функционируют как системы, создающие множественные инварианты, альтернативные константной реальности, где смысл сообщения нейтрализуется и разрушается, где реальность заменяется симулятивными ее знаками, составляющими гиперреальность [14]. В итоге -обратно пропорциональная зависимость между увеличением информации и возрастанием смысла. Причину этих процессов, к примеру, Ж. Бодрийар усматривает в абсолютной несоотнесенности информации и сигни-фикации, где сфера информации предстает как чисто техническое средство, подобное коду. Реальность, дублированная посредством репродуктивных материалов, улетучивается, «становится аллегорией смерти, но самим этим разрушением она и укрепляется, превращается в реальность для реальности... гиперреальность» [15].
И если во времена модерна все коммуникационные системы рассматривались, прежде всего, как источник информации о подлинной реальности, как способ расширения собственного пространства и времени, как средство единения людей, то в эпоху постмодерна именно масс-медиа осуществляют симуляцию, характеризующую современную культуру в целом: симуляцию массы, истории, телесности, времени, пространства, реальности и, соответственно, симуляцию коммуникации, информации и смысла. В этих обстоятельствах в качестве ведущей функции средств массовой информации выступает их способность к формированию гиперреального как реального без истока и без реальности.
Представляется, что создаваемая сегодня человеком семиотическая и символическая среда, которая начинает постепенно заменять традиционно оппозиционную культуре природу, становится новой онтологической реальностью. Сегодня культура настолько под-
чинила себе природу, что ее приходится искусственно восстанавливать «в качестве одной из культурных форм» [5, с. 505]. Эта среда, обладающая собственными онтологическими характеристиками - «киберпро-
странством» и «вневременным временем» (М. Кастельс) - настолько специфична, что она проявляет способность к подчинению своему влиянию всех иных семиотических систем, не позволяя им существовать в собственных онтологических границах. Письменная культура выступала как иная, возможно, более высокая по семантическим и аксиологическим показателям, по отношению к бесписьменной, система, но сосуществующая с последней на равных и не вторгающаяся в ее семиотическое пространство. Сетевая же культура подчиняет своему влиянию и культуру слова, и культуру письма, принципиальным образом трансформируя их внутреннюю структуру.
«Искусственность» динамики современной культуры госуправления. Информационное общество в определенной степени является результатом активности государства. В этом смысле некоторые ученые говорят об искусственности информационного общества [1], возникшего не столько в результате стихийного развития, сколько в результате целенаправленной деятельности государственного управления. Этот социум, по мнению А. Турена, становится итогом решений, политики и программ, а не естественного равновесия [16], иными словами, «программируемое» общество отличается, прежде всего, возросшей ролью политической власти. «Что касается информациональной глобальной экономики», - отмечает М. Кастельс, - «то она... чрезвычайно политизирована. Быстрые технологические изменения совмещают предпринимательские инновации и продуманные государственные стратегии поддержания исследований и целевых технологий. Страны, пострадавшие от собственной идеологии, видят, как их технологическое положение быстро ухудшается по сравнению с остальными. Таким образом, формирование новой экономики, основанной на социальноэкономических изменениях и технологической революции, будет в определенной степени зависеть от политических процессов, происходящих в государстве, в том числе инициируемых им самим» [4, с. 103].
В значительной степени участие в процессах формирования информационного общества обусловлено тем, что данный тип общества связан с глобальными процессами и без межгосударственных связей здесь обойтись невозможно. Кроме того, информатизация национального государства как процесс достаточно капиталоемкий не может осуществляться вне государственных управленческих, экономических и политических решений. Наконец, создание информационного общества - это процесс, соответствующий не только мировым трендам развития, но и тенденциям развития национальных государств. Именно поэтому формируются национальные концепции вхождения в информационное общество, существуют альтернативные модели информационного общества, среди которых наибольшим национальным своеобразием отличаются [17] американская, японская, германская, сингапурская, финская, шведская, индийская, российская1.
Характерно, что именно в сфере информационных технологий разворачивается наиболее активная борьба за право управлять «культурными интересами» человечества, которая становится такой же напряженной и острой, как и борьба за территории и рынки сбыта в рамках индустриальной культуры [18]. Эта борьба глобального масштаба выступает как борьба за право определять и осуществлять собственную культурную политику.
Этот принцип существования информации как производственной сферы и производительной силы общества, описанный еще
Э. Тоффлером, рассматривающим информацию в цивилизациях Третьей волны в качестве «одного из главных видов сырья, причем неисчерпаемого» [19], становится главным аргументом в таком виде межнационального противостояния, как информационные войны.
Под влиянием новых требований к технологиям изменяется и мышление, функционирующее в предельно функциональном режиме, и модели социального управления, где особенно перспективной становится социополитическая кибернетика [1]. Сфера поли-
1 Концепция формирования информационного общества в России одобрена 28 мая 1999 г. решением Государственной комиссии по информатизации при Государственном комитете Российской Федерации по связи и информатизации.
тического представляется исследователю исчезающей, т. к. в перспективе единственным достоверным источником вариантов стратегических решений, касающихся возможностей мирного и военного развития, будут спутниковые и компьютерные системы. Проблему политики Вирильо увязывает с проблемой скорости. В работе «Скорость и политика» исследователь отмечает, что современная демократия скоро уступит место иному виду политического устройства -«дромократии» - «власти скорости», где диктатура власти основывается на диктатуре скорости, породившей революционные изменения в системах вооружения, преодолевшей границы геополитических образований культур и цивилизаций и превратившей их в «глобальную деревню» [20].
Стремительное развитие вычислительной и телекоммуникационной техники, накопление колоссальных объемов информации и чрезвычайно высокая скорость информационного обмена привели к концу ХХ в. к коренной ломке прежних социальных понятий: фокус деятельности компаний переместился с технологий на потребителя. Относительно системы государственного управления стали говорить о маркетинговой модели государственной службы и соответствующей ей культуре оказания государственных услуг.
1. Костина А.В. Тенденции развития культуры
информационного общества: анализ современных информационных и постиндустриальных концепций. URL: http://www.zpu-
journal.ru/e-zpu/2009/4/Kostina_Information_ Society/. Загл. с экрана.
2. Heckman J.J. Longitudinal Analysis of Labor Market Data. Cambridge, 1985.
3. McFadden D. Conditional Logit Analysis of Qualitative Choice Behavior / еd. by P. Zaremb-ka. N. Y., 1974.
4. Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура / под ред. О.И. Шкара-тана. М., 2000. С. 174.
5. Кастельс М. Становление общества сетевых структур // Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология / под ред. В. Л. Иноземцева. М., 1999. С. 494-495.
6. Танскотт Д. Электронно-цифровое общество. М., 1999. С. 63.
7. Toffler A. The Adaptive Corporation. Aldershot; Gower., 1985. Р. 123.
8. Thurow I. C. The Future Capitalism. How Today’s Economic Forces Shape Tomorrow’s World. L., 1996.
9. Кастельс М., Киселева Э. Россия и сетевое общество. Аналитическое исследование // Мир России. 2000. № 1. С. 2. URL: http://www. socio.ru/wr/oo-1/Castells.htm. Загл. с экрана.
10. Стрелец И.А. Влияние новых технологий на экономическое поведение потребителей и фирм // США и Канада: экономика, политика, культура. 2008. № 8. С. 63-72.
11. Фукуяма Ф. Доверие. Социальные добродетели и созидание благосостояния // Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология / под ред. В.Л. Иноземцева. М., 1999. С. 126-162.
12. Nonaka I. The Knowledge-Creating Company: How Japanese Companies Create the Dynamics of Innovation. Oxford, 1995. Р. 161-162.
13. Луман Н. Медиа коммуникации. М., 2005.
14. Baudrillard J. Simulacres et simulation. P., 1981.
15. Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. М., 2000. С. 149.
16. Touraine A. Pourrons-nous vivre ensemble? Egaux et differents. P., 1997.
17. Скиден У. Глобальный вызов Бангеманна: о международной программе Европейской комиссии по интеграции городов в информационное общество // Информационное общество. 1999. № 4. С. 11-12.
18. FrankR. There is no business like show business // Fortune. N. Y., 1998. № 12. P. 42-54.
19. Тоффлер Э. На пороге будущего // Американская модель: с будущим в конфликте. М., 1984. С. 33.
20. Галкин Д.В. Вирильо // Постмодернизм. Энциклопедия. Мн., 2001. С. 120.
Поступила в редакцию 7.12.2010 г.
UDC 316.42(100)
CHANGE OF STATE MANAGEMENT CULTURE IN INFORMATION SOCIETY
Aleksander Sergeyevich Zakharov, Tambov State University named after G.R. Derzhavin, Tambov, Russia, Postgraduate Student of Theoretical and Applied Sociology Department, e-mail: komleva72@mail.ru
The article considers the scientific explanations of such changes as changes of behavior and ethics of objects of state management; formation of its network character; implementation of horizontal relationships and crisis of culture of vertical system of management organization; virtualization of relationships of subjects and objects of state management; “artificiality” of dynamics of modern culture of state management.
Key words: state management; culture of state management; informative society.
