CC BY
159
в этом и скрывается смысл «Ничто». Ничтожа, оно обращает, отсылает нас к сущему и «без того, что бы мы знали об этом событии тем знанием, каким повседневно руководствуемся» [1, с. 36]. «Ничто» скрыто там, где «трансцендирует» «присутствие». Но человек не всегда является «чистым присутствием», он включен в «бытие» и обращен к «сущему» настолько, что и «Ничто», и это «чистое присутствие» заслонены от нас. Мы находимся на обыденной внешней поверхности «бытия». Большая часть наших настроений, переживаний, состояний отсылают нас к «сущему», заставляют переживать его, и только в настроении «ужаса» приоткрывание «Ничто» освобождает «присутствие» от всего, делает его чистым и, в тоже время, отсылает к «сущему». Поэтому и невозможно «логичное» рассуждение о «Ничто», опирающееся лишь на разум. Разум обречён на отрицание и, следовательно, так раскрыть, узнать «Ничто» невозможно. В разуме воспроизводится речь по правилам речи, по правилам логики, где «Ничто» возможно только как отрицание. Но в «фундаментальном настроении ужаса» происходит переживание изначального без речи. Разум не отсылает нас сам по себе к изначальному в том смысле, что не даёт пережить его. Но от «Ничто», по мысли Хайдеггера, идет отрицание. Само по себе мышление не служит «единственным полноправным свидетельством открытости Ничто» [1, с.37]. «Ничто» распахивается только «ужасом», и в этом состоянии мышление бессильно. Таким образом, чтобы говорить о «Ничто», необходимо обратиться к «фундаментальному настроению» «ужаса».
В этом смысле уже нельзя рассматривать «Ничто» как синоним «небытия». Ведь «Ничто» не оказывается отрицанием «бытия». «Ужас», приоткрывающий «Ничто», всегда с человеком, он может возникнуть в любой момент. «Он постоянно готов ворваться к нам...» [1, с. 38]. В какой-то решающий момент напряженности нашего переживания может проснуться этот «ужас». Для этого не нужно никакое особенное событие. Он готов проснуться всегда, но всё же это происходит редко. «Выдвинутость нашего
Библиографический список
бытия в ничто на почве потаённого ужаса делает человека заместителем Ничто» [1, с. 38]. «Выдвинутость нашего бытия в Ничто на почве потаённого ужаса есть перешагивание за сущее в целом: трансценденция» [1, с. 38]. Потому мы и можем говорить об этом фундаментальном «Ничто». Человек есть проводник «Ничто», глубинная его суть оказывается трансцендентной, она там, где приоткрыто «Ничто». И, конечно, в этом нет отрицания, здесь мы находим противопоставленность, а отрицание рождается из самой наличности «Ничто».
После Хайдеггера уже сложно говорить о «Ничто» как о «небытии». Вопрос о «Ничто» становится вопрошанием. Это уже не просто тема разговора, но процесс размышления, требующий особого напряжения философской мысли. Это такой вопрос, который уже не обойти, вопрос, который требует своего развития и возникает вновь и вновь. И каждый раз всё острее. Это вопрос, который перерос сам себя, став вопрошанием.
Из этого вопрошания можно сделать различные выводы, что, собственно, и происходит у тех, кто усвоил подход Хайде-ггера к этой проблеме так, как она была им поставлена. Этот вопрос открывает новые взгляды не только на само «Ничто», но и на «бытие», «небытие» и, что самое важное, на человека. «Ничто», как было показано, настолько связано с человеком, что рассматривать их абсолютно отдельно уже не получается. Поэтому «Ничто» не стоит связывать с «небытием» и, наверное, с конечностью. «Ничто» не есть конечность. «Ничто» не есть начало. Но при этом равноудалено или, точнее, равно приближено как к конечности, так и к началу. Так ли это? Нам ещё предстоит выяснить ответ на этот вопрос. Вопрос, поставленный Хайдеггером, и намеченный путь его решения также остаются открытыми. Но после Хайдеггера уже оказалось невозможным строить метафизику так, как это делалось раньше. И хотя главной его задачей было возвращение к «бытию», он направил нас и от «бытия», к необходимости по-новому разрешить вопрос о «Ничто».
1. Хайдеггер М. Что такое Метафизика? Москва: Академический проект, 2007.
2. Сартр Ж.-П. Бытие и ничто. Опыт феноменологической онтологии. Москва: Астрель, 2012.
3. Хайдеггер М. Ницше. Санкт-Петербург: «Владимир Даль», 2006; Т. 1.
4. Хайдеггер М. Ницше. Санкт-Петербург: «Владимир Даль», 2006; Т. 2.
References
1. Hajdegger M. Chto takoe Metafizika? Moskva: Akademicheskij proekt, 2007.
2. Sartr Zh.-P. Bytie i nichto. Opyt fenomenologicheskoj ontologii. Moskva: Astrel', 2012.
3. Hajdegger M. Nicshe. Sankt-Peterburg: «Vladimir Dal'», 2006; T. 1.
4. Hajdegger M. Nicshe. Sankt-Peterburg: «Vladimir Dal'», 2006; T. 2.
Статья поступила в редакцию 5.02.15
УДК 130.2:004
Kuzub O.S., postgraduate, Department of Social Philosophy, Ontology and Theory of Cognition, Altai State University (Barnaul,
Russia), E-mail: [email protected], [email protected]
SOCIOCULTURAL APPROACH TO THE DEFINITION OF VIRTUAL REALITY. The article deals with the philosophical interpretation of virtual reality. The author of the article believes that technocratic, ontological and sociocultural approaches are the main approaches in the investigation of nature and essence of virtual reality. Taking into consideration general characteristics of technocratic and ontological approaches the author comes to the conclusion about the necessity and importance of investigation of virtual reality in its interaction with social and cultural spheres. Investigating the problem of the relations between virtual and social realities the author arrives at the observation that the philosophical theory of postmodernism most vividly represented in works by Jean Baudrillard is unsustainable. Though understanding virtual reality as substituting objective reality by its simulation gives the researchers a wide range of opportunities to discover the processes and ways of society's virtualization, it doesn't allow in general revealing the nature and the basics of virtual reality. Considering the problem under discussion the theory of network society is more acceptable in the author's opinion. The detailed investigation of this theory lets the author come to the conclusion that virtual reality is an integral part of social structure. Understanding virtual reality in this way reveals non-existing and potential consequences of society's informatization and virtualization and allows us to treat it as a factor leading to density of social relations.
Key words: virtual reality, social reality, simulacrum, simulation, network society, virtual community.
О.С. Кузуб, аспирант каф. социальной философии, онтологии и теории познания ФГБОУ ВПО «Алтайский
государственный университет», г. Барнаул, E-mail: [email protected], [email protected]
СОЦИОКУЛЬТУРНЫЙ ПОДХОД К ОПРЕДЕЛЕНИЮ ВИРТУАЛЬНОЙ РЕАЛЬНОСТИ
Статья посвящена философскому осмыслению виртуальной реальности. Автор статьи в качестве основных подходов к исследованию природы и сущности виртуальной реальности выделяет технократический, онтологический, социокультурный. На основании общих характеристик технократического и онтологического подходов автор делает вывод о необходимости и актуальности изучения виртуальной реальности в ее взаимодействии с социальным и культурным пространством. Рассмотрение проблемы соотношения виртуальной и социальной реальностей приводит к мысли о том, что философская концепция постмодерна, наиболее ярко представленная трудами Ж. Бодрийяра, не является состоятельной. Трактовка виртуальной реальности как замещения объективного бытия его симуляцией, хотя и предоставляет исследователям широкий спектр возможностей выявления процессов и механизмов виртуализации социума, но, в целом, не способствует раскрытию природы и сущности виртуальной реальности. Наиболее приемлемым в данном вопросе, с точки зрения автора, является теория сетевого сообщества. Детальное рассмотрение этой концепции позволяет сделать вывод о том, что виртуальная реальность является неотъемлемой частью социальной структуры. Такое понимание виртуальной реальности раскрывает не только как существующие, так и возможные последствия информатизации и виртуализации общества, но и позволяет оценить её как фактор, способствующий уплотнению социальных отношений.
Ключевые слова: виртуальная реальность, социальная реальность, симулякр, симуляция, сетевое общество, виртуальное сообщество.
Интенсивное развитие компьютерных технологий и их широкое применение в различных областях способствовало формированию особой среды, именуемой как «электронная агора», «киберпространство» или «виртуальная реальность». Новое качество восприятия, переживания, действия, продуцированные ею, вызвали глубокий интерес у специалистов различных областей. Исследование природы виртуальной реальности лежит в нескольких плоскостях. Это технократический, онтологический и социокультурный подходы.
Технократический подход в определении виртуальной реальности является преобладающим в научной литературе. Например, Д. Дойч, Ф. Хэмит, М. Крюгер и др. исследователи определяют ее как искусственную среду, созданную при помощи технических средств, от которых зависит степень восприятия этой среды. Виртуальная реальность «относится к любой ситуации, когда искусственно создается ощущение пребывания человека в определенной среде» [1]. В данном подходе, главный акцент делается на технологической составляющей виртуальной реальности, которая стремится к уподоблению, что является существенным недостатком. Во-первых, такая трактовка виртуальной реальности противоречива. Это противоречие заключается в том, что будучи противопоставленной эмпирической, виртуальная реальность одновременно декларируется в качестве автономной, предоставляющей пользователям актуализовать свой когнитивный потенциал и в то же время уподобляется (стремится к уподоблению) чувственно-воспринимаемому миру. Во-вторых, провозглашение автономного статуса виртуальной реальности является необоснованным, поскольку автономия предполагает организационную закрытость и независимость от внешних факторов. В-третьих, виртуальная реальность, как её определяют последователи технократического подхода, всегда существует в границах социальной реальности и обусловлена интенциональностью человеческого сознания, но об этом либо не говорится вообще, либо говорится вскользь.
Развитие и распространение информационных технологий повлекло за собой изучение онтологической специфики виртуальной реальности. Данный подход ярко представлен отечественными исследователями: Н.А. Носовым и его последователями с одной стороны, и С.С. Хоружим - с другой. Соответственно, в рамках этого направления, виртуальная реальность определяется либо как самостоятельная реальность, либо как «недобытие». В первом случае, за виртуальной реальностью признается особый статус и осуществляется поиск ее атрибутов, во втором, наоборот, осуществляется попытка выявления ее онтологических оснований.
Поскольку данные подходы не акцентируют внимание на раскрытии специфических черт виртуальной реальности в её взаимосвязи с обществом, их нельзя считать состоятельными. Поэтому необходимо обратиться к анализу социокультурного подхода к определению виртуальной реальности. Будучи связанным с рассмотрением сущностных характеристик виртуальной реальности в ее взаимосвязи с социальным и культурным контекстом, он является наиболее актуальным, поскольку стремится к выявлению, анализу и прогнозированию последствий, вызванных виртуальной реальностью.
Социокультурный подход в определении природы виртуальной реальности представлен в концепциях постмодерна и сетевого сообщества.
Наиболее значимой фигурой в философии постмодерна, обратившей внимание на взаимосвязь социальной и виртуальной реальностей, является Ж. Бодрийяр. Концептуальным ядром его философии выступает понятие симулякра, восходящее к Платону. Согласно ему, симулякр представляет собой копию копии, искажающую свой прототип. Поскольку в качестве критерия истинности Платон полагал соответствие вещи ее идее, то си-мулякр однозначно оценивался как то, что не имеет онтологического статуса, а, следовательно, как подделка. Для Бодрийяра, симулякр - это не просто подделка или ложная копия, но это «то, что не имеет отношения к какой-либо реальности, чем бы она не являлась» [2]. Симулякр - это «образ отсутствующей действительности, правдоподобное подобие, лишенное подлинника, поверхностный гиперреалистичный объект, за которым не стоит какая-либо реальность» [3, с. 13]. Получается, что симулякр - это знак, не имеющий референции, но способный стать ею, а значит, он виртуален. Соответственно, в тот момент, когда знак отрывается от своего референта, появляется виртуальная реальность, которая есть «пространство симулякров» [4].
Рассматривая историю общества сквозь призму процесса симуляции (обретение самодостаточности не референтными чему-либо знаками), Бодрийяр заключает, что современная культура характеризуется процессом внедрения ложных объектов или виртуализацией, «которая является серией разнородных, но направленных сходным образом тенденций (замещения институционализированных практик симуляциями) в различных сферах общества» [5]. Симуляция захватила все сферы общественной жизни, начиная от искусства и заканчивая экономикой и политикой. Реальность постепенно растворилась в «симулякрах». Границы действительности и видимости оказались размытыми и диффузными, и мир расплылся в некий текстуальный коллаж, содержание которого подвергается интерпретации и переинтерпретации. «Постмодернистская культура довольствуется миром симулякров, следов, означающих и принимает их такими, какие они есть, не пытаясь добраться до означаемых. Все воспринимается как цитата, как условность, за которой нельзя отыскать никаких истоков, начал, происхождения» [6, с. 37]. Теперь на место реальности приходит реалистичность, которая является более весомой характеристикой для культуры. Соответствующие трансформации происходят и с трактовкой образа мира, который уже не конституируется, а мнится с помощью мультимедийных, аудиовизуальных средств, и в конечном итоге, в виде знаков. Мир уже не только не предстаёт перед индивидом в какой бы то ни было объективности, - его образ утерял саму связь с реальностью.
По мнению Ж. Бодрийяра, насыщение повседневности серией симуляций формирует гиперреальность, нестабильную, эстетизированную галлюцинацию, спектакль образов, потерявших изначальный смысл [7, с. 149]. Гиперреальность - это ситуация, в которой такие феномены, как, например, истина или реальность, лишаются онтологического основания и переходят в разряд символических. Симуляции представляют собой объекты, не имеющие изначального референта. Возникает проблема
потери смысла информации, который несет тот или иной образ, созданный социальным институтом, а значение образов формируется не за счет соотнесения с некоторым стандартом, а за счет соотнесения с другими знаками. Так мир становится виртуальным. То есть, социальное исчезает, но появляется практика «делания», мотивом которого является делание как индивида, так и сообщества в целом. Это достигается за счет «демонстрационных эффектов», на которые ориентируется отдельно взятый человек, не подвергая критике то, что он видит и слышит. Технологии «изготовления», работающие для убеждения аудитории, рекомендуют фрагментировать информацию, подавать ее дробно, заполнять паузы образами, акцентировать второстепенное, уводя внимание от сути дела. Это приводит к тому, что в современных условиях образы, создаваемые социальными институтами, зачастую противоречат реальной деятельности социальных институтов. Образ далек от реальности, что способствует формированию виртуальной квазиреальности. Образ выражает мнимую, ложную реальность [8].
Таким образом, в контексте теорий постмодернизма виртуальная реальность предстает не просто как некий феномен, существующий в границах социальной сферы, но как новая система социальных взаимодействий, представляющая собой симуляции социальных процессов, раскрывающих содержание общественной жизни. Фактически, виртуальность и социальность сливаются в единое целое.
Виртуализация общества, возникшая как следствие увеличения скорости и частоты информационных процессов, привела к осмыслению социума как совокупности актуального и виртуального, что является характерным для теории сетевого сообщества. Концепция сетевого сообщества как разновидность теории информационного общества получила широкое распространение благодаря работам М. Кастельса.
Традиционно общество определялось как совокупность упорядоченных, взаимосвязанных и образующих целостное единство элементов. В настоящее время социальные взаимодействия зачастую носят опосредованный киберинтерфейсом характер, в результате общество оказывается не гомогенной, а гетерогенной структурой. То есть говорить о нем следует не как о социальной системе, а как о совокупности актуальных и виртуальных акторов, действия которых не поддаются тотальному контролю и носят вероятностный характер. Так возникает сетевое сообщество, особая социальная общность, важнейшим атрибутом которого оказывается виртуальность.
М. Кастельс отказывается от понятия информационного общества и использует термин «информациональное». Это понятие указывает не столько на роль информации, сколько на то, что главным источником производительности и власти в новой форме социальной организации является «способность генерировать, обрабатывать и эффективно использовать информацию» [9]. Переход к информациональному обществу обусловлен технологической революцией, повлекшей смену иерархически организованных институтов, порождающих множество ограничений, приходом горизонтально ориентированных сетяей, в которых отсутствует центральный «узел», регламентирующий внутренние и внешние взаимодействия. То есть возникает сетевое сообщество, определяемое как «комплекс взаимосвязанных узлов» [10].
«Сетевая форма организации существовала в иное время и в иных местах» [10], но в информационную эпоху она под влиянием информационных технологий оказывается расширяющейся системой, проникающей во все сферы общества.
Сетевое сообщество по своему характеру является динамическим за счет возможностей обновления, корректировки узлов в соответствии с изменениями внешних факторов, а так же включением в него новых узлов. Сети действуют на основании бинарной логики: включении и исключении. Все, что входит в нее, полезно и необходимо для существования сети, все, что не входит - не существует с точки зрения этой сети, а значит может быть проигнорировано и элиминировано.
Наиболее ярко сетевая структура представлена в экономической сфере. В ее основе лежат горизонтальноориентиро-ванные отношения: «Сети представляют собой совокупность фирм или специализированных единиц, деятельность которых координируется рыночными механизмами вместо командных методов» [11, с. 219]. Такая организационная структура «предполагает более действенную и заинтересованную роль участников совместных проектов . такое добровольное активное поведение участников не только улучшает конечные результа-
ты, но и способствует выполнению контрактных обязательств» [11, c. 221]. Поскольку взаимосвязи между узлами сети строятся не на базе административно регламентирующих отношений, а на результативности, постольку можно говорить о ней как о способной к самообновлению. Следовательно, сами узлы сетевой организации должны быть динамичными, а взаимосвязь между ними должна быть только при наличии потенциальной общей цели, т.е. можно говорить о виртуальном характере самой сети. Закономерным в этой связи является появление в рамках сетевого общества виртуальных сообществ, представляющих «коммуникативное пространство, специфическую форму взаимодействия, которое осуществляется посредством глобальной сети Internet» [12].
Виртуальное сообщество характеризуется новой формой коммуникации - «прямых информационных взаимодействий между людьми» [9], возможных благодаря применению Inter-net-технологий в процессе совместной деятельности. Но это не просто коммуникация между субъектами деятельности, это коммуникация между непосредственно заинтересованными и добровольно вовлеченными в эту деятельность партнерами. Б.З. Мильнер на примере виртуальной корпорации как разновидности виртуального сообщества показывает, что оно есть «сообщество функциональных партнеров, управляющих проектированием, производством и реализацией продуктов и услуг с использованием информационных технологий и системы контрактов с независимыми рабочими группами и структурами» [11, с. 225].
Таким образом, взаимодействие между членами виртуального сообщества построено по принципу горизонтально ориентированных отношений, происходящих «на основе интегрированных и локальных информационных систем и телекоммуникаций» [11, с. 225].
Поскольку коммуникация в виртуальном сообществе возможна только между партнерами, взаимоотношения между которыми устанавливаются на договорной основе, мы можем говорить о том, что оно существует на время решения конкретной задачи, а значит, имеет непостоянный характер. Отсюда вытекает необходимость нового порядка регулирования взаимодействий между его узлами. Поэтому на смену традиционным социальным нормам и институтам приходят сетикет и информационная стратификация.
Сетикет - это неформальные социальные нормы, разработанные в рамках виртуального сообщества, являющиеся образцом рационального управляемого поведения членов этого сообщества и обеспечивающие воспроизводство социальной структуры. Поскольку сетикет не имеет юридической силы, его можно оценивать как малоэффективный регулирующий механизм. Сетикет работает в рамках виртуального сообщества, и его правила не нуждаются в формализации, поскольку отклонения в поведении влекут порицание, игнорирование или исключение общения с данным членом сетевого сообщества.
Вместо юридически закрепленных страт, образованных на схожести экономических, политических и иных факторов появляется информационная стратификация, основанная на праве доступа к информации и праве ее размещения. Следовательно, условием перехода из одной страты в другую, как мы можем видеть, оказываются знания и навыки, что делает прозрачными границы между ними.
Таким образом, можно говорить о переплетении виртуальной и социальной реальности друг с другом. При этом концепция сетевого сообщества является наиболее правомерной, поскольку в отличие от предыдущих подходов, она рассматривает виртуальную реальность как неотъемлемый элемент социальной реальности. «Виртуальные сообщества существуют в самом обществе, а не вне его» [9]. Говоря о специфической иерархии, социальных нормах, статусах, культуре, сторонники данной теории не отождествляют процессы, протекающие внутри виртуального сообщества с процессами, происходящими в социуме. Виртуальные сообщества, будучи дислоцированными в пространстве, обеспечивают взаимодействие между субъектами, находящимися друг от друга на большом расстоянии, тем самым являясь «более полной реализацией и новым измерением» социальной структуры. Кроме того, информационные технологии не способствуют увеличению социальной изоляции и снижению социального взаимодействия, а, наоборот, обусловливают уплотнение социальных отношений. Субъекты оказываются вовлеченными в процессы принятия и реализации управленческих, экономических и иных решений.
Библиографический список
1. Дойч Д. Структура реальность. Москва-Ижевск. 2001. Available at: http://www.lib.ru/FILOSOF/DOJCH/reality.txt
2. Бодрийяр Ж. Симулякры и симуляции. Тула, 2013. Available at: http://www.gumer.info/bogoslov_Buks/Philos/bodr_sim/
3. Силаев, В.Л. Подмена реальности как социокультурный механизм виртуализации общества. Автореферет ... кандидата философских наук. Москва, 2004.
4. Емелин В.А. Виртуальная реальность и симулякры. Москва, 1999. Available at: http://emeline.narod.ru/virtual.htm
5. Иванов Д.В. Виртуализация общества. Санкт-Петербург, 2000.
6. Эпштейн М. Постмодернизм в России. Литература и теория. Москва, 2000.
7. Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. Москва, 2000.
8. Сивиринов Б.С. Социальная квазиреальность или виртуальная реальность. 2003; 2: 39-44. Available at: http://ecsocman.hse.ru/ data/881/062/1217/006-SIVIRIN0V_Bx2cS.pdf
9. Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. Москва, 2000. Available at: http://www.gumer.info/bibliotek_ Buks/Polit/kastel/02.php
10. Кастельс М. Становление общества сетевых структур. Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология. Москва, 1999. Available at: http://www.archipelag.ru/geoeconomics/soobshestva/power-identity/formation/
11. Мильнер Б. З. Теория организации. Москва, 1998.
12. Тищенко В.И. Виртуальные сообщества (методология и реальность). К постановке проблемы. Социальное мышление и деятельность: влияние новых интеллектуальных технологий. Москва, 2004. Available at: http://www.isa.ru/index.php?option=com_con-tent&view=article&id=332%3A-1-4&catid=45%3A2009-06-11-08-50-12&Itemid=79&lang=ru
References
1. Dojch D. Struktura real'nost'. Moskva-Izhevsk. 2001. Available at: http://www.lib.ru/FILOSOF/DOJCH/reality.txt
2. Bodrijyar Zh. Simulyakry isimulyacii. Tula, 2013. Available at: http://www.gumer.info/bogoslov_Buks/Philos/bodr_sim/
3. Silaev, V.L. Podmena real'nosti kak sociokul'turnyj mehanizm virtualizacii obschestva. Avtoreferet ... kandidata filosofskih nauk. Moskva, 2004.
4. Emelin V.A. Virtual'naya real'nost' i simulyakry. Moskva, 1999. Available at: http://emeline.narod.ru/virtual.htm
5. Ivanov D.V. Virtualizaciya obschestva. Sankt-Peterburg, 2000.
6. 'Epshtejn M. Postmodernizm vRossii. Literatura i teoriya. Moskva, 2000.
7. Bodrijyar Zh. Simvolicheskij obmen i smert'. Moskva, 2000.
8. Sivirinov B.S. Social'naya kvazireal'nost'ili virtual'naya real'nost'. 2003; 2: 39-44. Available at: http://ecsocman.hse.ru/data/881/062/1217/006-SIVIRINOV_Bx2cS.pdf
9. Kastel's M. Informacionnaya 'epoha: 'ekonomika, obschestvo i kul'tura. Moskva, 2000. Available at: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/ Polit/kastel/02.php
10. Kastel's M. Stanovlenie obschestva setevyh struktur. Novaya postindustrial'naya volna na Zapade. Antologiya. Moskva, 1999. Available at: http://www.archipelag.ru/geoeconomics/soobshestva/power-identity/formation/
11. Mil'ner B. Z. Teoriya organizacii. Moskva, 1998.
12. Tischenko V.I. Virtual'nye soobschestva (metodologiya i real'nost'). K postanovke problemy. Social'noe myshlenie i deyatel'nost': vliyanie novyh intellektual'nyh tehnologij. Moskva, 2004. Available at: http://www.isa.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=332%3A-1-4&catid=45%3A2009-06-11-08-50-12&Itemid=79&lang=ru
Статья поступила в редакцию 18.12.14
УДК 304.9
Lyashenko Yu.A., Cand. of Sciences (Philosophy), senior lecturer, Department of Philosophy and Legal Studies, Gorno-Altaisk
State University (Gorno-Altaisk, Russia), E-mail: [email protected]
INFORMATION WORLDVIEW AS A BASE OF LIFE QUALITY IN THE MODERN SOCIETY. The article is dedicated to the problem of forming new worldview orientations in the society that take place as a result of transition of the society to a new stage of its development. Important aspects of the worldview as a base of life quality have been analyzed. The author finds evidence to state that the new way of life in the information-based society changes an individual: his life demands, interests, views upon the world and value guides in life. As the result the personality becomes more vulnerable and less adapted to life on the level of his worldview. The researcher makes an emphasis on how a world perception stand point is being formed in a person, which is said to be crucial in the practical realization of his value-based orienting landmarks. The author also reveals a problem of defining the term of "worldview" and analyses the basic aspects of the new type of worldview as a foundation of quality of life in the information era.
Key words: information-based worldview, information society, life quality.
Ю.А. Ляшенко, канд. филос. наук, доц. каф. философии и правоведения Горно-Алтайского государственного
университета, г. Горно-Алтайск, E-mail: [email protected]
ИНФОРМАЦИОННОЕ МИРОВОЗЗРЕНИЕ КАК ОСНОВА КАЧЕСТВА ЖИЗНИ В СОВРЕМЕННОМ ОБЩЕСТВЕ
Автор в статье рассматривает проблему формирования новых мировоззренческих установок в обществе в связи с переходом на информационный этап развития. Обосновывается идея о том, что новый образ жизни в информационном обществе изменяет человека, его потребности, интересы, взгляды, ценностные установки. Человек становится менее защищённым и мировоззренчески дезадаптированным. Значительное внимание уделяется формированию у человека правильной мировоззренческой позиции, которая будет фактором успешной практической реализации его установок. В статье раскрывается содержание понятия «мировоззрение» и анализируются основные аспекты нового типа мировоззрения как основы качества жизни информационной эпохи.
Ключевые слова: информационное мировоззрение, информационное общество, качество жизни
