Из неизданного и несобранного Владимира Соловьева: письмо О. К. Нотовичу, 3 января 1891 г. ; новые оракулы; из разговора с П. Е. Оставь-его; приписываемое: анонимные заметки "Новости и Биржевая газета". СПб. , 1891. 11 янв. (№ 11); 12 янв. (№ 12); 17 янв. (№ 17) Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

31. Veber, M. Izbrannyeproizvedeniya [Selected works]. Moscow: Progress, 1990. 808 p.

32. Dubinin, N.P. Genetika, povedenie, otvetstvennost': O prirode antiobshchestvennykh postupkov i putyakh ikh preduprezhdeniya [Genetics, behavior, responsibility: about the nature of asocial act and the ways of their warning]. Moscow: Politizdat, 1989. 315 p.

33. Krasitskiy, Ya. Bog, chelovek i zlo. Issledovanie filosofii Vladimira Solov'eva [Three talks about the war, the progress and the end of world history]. Moscow: Progress-Traditsiya, 2009. 448 p.

34. Solov'ev, VS. Tri razgovora o voyne, progresse i kontse vsemirnoy istorii [Three Conversations on War, Progress and the End of World History], in Solov'ev, VS. Sochineniya v2 t., t. 2 [Works in 2 vol., vol. 2]. Moscow: Mysl, 1990. 822 p.

УДК 111(47) ББК 87.3(2)522-685

ИЗ НЕИЗДАННОГО И НЕСОБРАННОГО ВЛАДИМИРА СОЛОВЬЕВА: ПИСЬМО О.К. НОТОВИЧУ 3 ЯНВАРЯ 1891 Г.; НОВЫЕ ОРАКУЛЫ; ИЗ РАЗГОВОРА С П.Е. ОСТАВЬ-ЕГО; ПРИПИСЫВАЕМОЕ: АНОНИМНЫЕ ЗАМЕТКИ «НОВОСТИ И БИРЖЕВАЯ ГАЗЕТА». СПБ., 1891. 11 ЯНВ. (№ 11); 12 ЯНВ. (№ 12); 17 ЯНВ. (№ 17)1

ПУБЛИКАЦИЯ Н.В. КОТРЕЛЕВА2 Институт мировой литературы имени А.М. Горького РАН ул. Поварская, 25а, г. Москва, 121069, Российская Федерация E-mail: kotrelev-n-v@yandex.ru

FROM THE VLADIMIR SOLOVYOV'S UNPUBLISHED AND UNCOLLECTED WORKS: THE LETTER TO O. K. NOTOVICH, 3 JAN 1891; NEW ORACLES; FROM A CONVERSATION WITH P. E. LEAVE-IT (OSTAV' EGO); ATTRIBUTED TO VLADIMIR SOLOVYOV: ANONYMOUS NOTES FROM «NOVOSYI I BIRZHEVAIA GAZETA». SPB., 1891. 11 JAN. (NO. 11); 12 JAN. (NO. 12); 17 JAN. (NO. 17)

PUBLICATION by N.V KOTRELEV A.M.Gorky Institute of World Literature of the Russian Academy of Sciences 25А, Povarskaya street, Moscow, 121069, Russian Federation E-mail: kotrelev-n-v@yandex.ru

1 См. предыдущую публикацию: Из неизданного и несобранного Владимира Соловьева: Письмо О.К. Нотовичу, 28 (?) февраля 1890 г. - Тип византийца XI века / публ. Н.В. Котрелева // Соло-вьевские исследования. 2010. Вып. 25. С. 61-69. - Часть материала предлагаемой публикации была предварительно напечатана: Из неизданного и несобранного Владимира Соловьева: Письмо О.К. Нотовичу, 3 января 1891 г. - Из разговора с П.Е. Оставь-Его / публ. Николая Котрелева // Самопознание: Информационный бюллетень Форума «Бердяевские чтения». М., 2016. № 6. С. 50-60.

2 В публикуемых материалах сохранены орфография и пунктуация источников.

3 января 1891 г. Владимир Соловьев обратился с письмом к редактору-издателю крупной петербургской газеты:

ВЛ.С. СОЛОВЬЕВ - О.К. НОТОВИЧУ3

3 января 1891 г. Петербург

Многоуважаемый Осип Константинович,

Поздравляю Вас с Новым Годом (я не совсем здоров и эти дни не выезжаю) и предлагаю Вам, если угодно, свои услуги по поводу сегодняшнего великолепия в «Новом Времени». Упустить такой благодарный случай было бы грех.

Если Вы дадите мне знать через моего друга 1ёца4 или иначе, что Вы предоставляете мне эту экзекуцию, то я могу ее исполнить в одну ночь.

Душевно Вам преданный

Влад. Соловьев

В подлиннике письмо не датировано, однако оно несомненно упоминает, как «сегодняшнее великолепие», нижеследующее интервью с П.Е. Астафьевым, появившееся в «Новом Времени» 3 января 1891 г.

Для того, чтобы можно было понять и оценить соловьевские тексты - основной предмет предлагаемой публикации, необходимо воспроизвести целиком и материал, критикуемый и пародируемый Владимиром Соловьевым.

ИЗ РАЗГОВОРА С П.Е. АСТАФЬЕВЫМ (Письмо в редакцию)

Следя за газетною полемикою по еврейскому вопросу, я припомнил мой недавний разговор с одним из крупных представителей философской мысли в России, бывшим инспектором катковского лицея П.Е. Астафьевым. Разговор этот касался самой интересной и существенной стороны еврейского вопроса -

3 ИРЛИ. Ф. 207.185. Л. 3-4. Автограф. Письмо датируется по упоминании «сегодняшнего великолепия в "Новом Времени"» - статьи С.Ф. Шарапова (см.: Шарапов С.Ф. Из разговора с П.Е. Астафьевым (Письмо в редакцию) // Новое время. СПб., 1891. 3 янв. (№ 5333). С. 1).

4 Файвель Меер Бенцелевич 1ец (1853-1931) - еврейский публицист; писал на русском, немецком и еврейском языках. Был близок с Владимиром Соловьевым, их дружба началась с того, что Соловьев брал у Геца уроки древнееврейского языка. Инициатор и ближайший участник многих выступлений Соловьева по «еврейскому вопросу», в частности т. н. «Протеста против антисемитического движения в печати» (1890 г., в России не был опубликован, напечатан заграницей - см.: Соловьев Вл.С. Сочинения: в 2 т. М.: Правда, 1989. Т. 2: Чтения о Богочелове-честве. Философская публицистика / сост., подгот. текста и примеч. Н.В. Котрелева; примеч. Н.В. Котрелева и Е.Б. Рашковского. С. 281-282; с. 682-683) и книги: Гец Ф.Б. Слово подсудимому! С письмами графа Л.Н. Толстого, Б.Н. Чичерина, Владимира Сергеевича Соловьева и В.Г. Короленко (СПб., 1891, отпечатана в типографии газеты «Новости», принадлежавшей адресату комментируемого письма; издание было конфисковано Петербургским цензурным комитетом; соловьевское предисловие к книге датировано: Москва 5-го Марта 1891 г.). См. также: «.. .Память моего незабвенного друга мне слишком дорога»: (В.С. Соловьев в письмах Файвеля 1еца к Эрнесту Радлову) / публ. Д. Белкина // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского дома на 2000 год / отв. ред. Т.Г Иванова. СПб., 2004. С. 267-312.

его психологических оснований. Не отваживаясь писать по памяти, я нарочно съездил на днях к нашему философу и имел с ним чисто корреспондентское interview5, сущность которого передаю вам почти дословно в форме протокола.

Вот что говорил мне Петр Евгениевич.

- Чтобы вы меня хорошо поняли, я должен сделать такое вступление. Современная психология признает, что разум, чувство и воля представляют не три отдельные области, а лишь три стороны одного нераздельного процесса. Эти элементы вступают между собою в разные комбинации, причем каждый может являться преобладающим. Преобладание разума, чувства или воли и составляет тот или другой характер, все равно, личный, общественный или расовый6.

Евреи вместе с другими семитами отличаются замечательной слабостью эмоциональной, чувственной стороны и вместе с тем крайним развитием стороны формально-рассудочной. Это выражается общеизвестным психологическим законом, по которому эмоциональность душевных состояний обратно пропорциональна их интеллектуальному характеру. Чтобы проверить этот закон, достаточно определить характер еврейского воображения. Оно имеет дело не с живыми образами, а с математическими схемами. И это кладет особый отпечаток на весь характер еврейского творчества. Оно сплошь носит формально-положительный характер, резко отвращаясь от всего неопределенного, бесконечного. У еврея все реально, позитивно, начиная с религии, имеющей резко формальный характер. Прибавьте сюда другие черты: крайне стойкую и упорную волю, неотклоняемую никакими эмоциями, волю, направляющуюся только к деятельностям, дающим определенные, наглядные результаты. Еврей всегда и во всем практический позитивист.

Теперь идите дальше. Во всех своих побуждениях и поступках позитивист-еврей руководится единственно положительными формами и законами. У него отсутствует всякое иное нравственное начало и отсюда неизбежное следствие: во всех неясностях положительных форм и законов еврейство обходит их с самой спокойной совестью. Второе неизбежное следствие - крайний материализм и утилитаризм. Утилитаризмом наполнена вся еврейская религия, на нем же основаны вся их жизнь и деятельность. Практически-утилитарный характер проглядывает даже в псалмах царя Давида, не говоря уже про Моисеево законодательство.

Соедините теперь воедино этот крайний утилитаризм с неуклонною волею, отсутствием эмоциональности, отсутствием высшего руководящего (не формального) начала, отсутствием стремления к бесконечному и бескорыстному и социальная роль еврейства станет совершенно ясна. Еврейство неизменно везде ведет борьбу с другими народами, между которыми оно живет, но нигде эта борьба не носит такого страшного характера, как в России. Повсюду евреи являются

5 Слово еще не прижилось в русском языке, воспринимается и подается как нарочитый варваризм.

6 См. академическую трактовку этого вопроса: Астафьев П.Е. Чувство как нравственное начало: (психологический очерк): Реферат, читанный (под заглавием «о любви как начале морали») в публичном заседании Общества Любителей Духовного Просвещения 30 мая 1886 г М., 1886. С. 20-52.

элементом абсолютно бесполезным в духовной экономии народа. Отсутствие стремлений к бесконечному и бескорыстному, создавая им силу для практической эксплоатации, обуславливает их величайшее духовное убожество в смысле творчества. Обратим внимание, что свидетельствует история науки и искусств. Ни одна раса не давала столько одаренных всесторонне людей во всех областях жизни и ни одна не давала так мало гениев, ибо именно гений есть проба бесконечного и бескорыстного. Еврейство дало лишь одного гения, Спинозу, да и то сомнительного, не принимаемого ни евреями, ни христианами.

Теперь представьте себе русский народ, обладающий совсем противуполож-ными психическими свойствами. Полное отвращение к формальному и положительному. Особенное развитие высшего нравственного начала. Отсутствие воли и настойчивости ради утилитарных целей и великая эмоциональность. Я утверждаю, что борьба этому народу с еврейством совершенно невозможна. Еврей, если его не сдерживать самыми искусственными и сильными мерами, будет побивать нас на всех поприщах практической жизни. Другим народам, например, французам, немцам, англичанам, присущи отчасти еврейские свойства: формальный разум, воля, утилитаризм, словом, "умеренность и аккуратность"7. В нашем национальном характере лежит чуть не презрение ко всему этому. Отсюда мы ничего не можем противопоставить ни еврейской сплоченности, ни еврейской трезвости, умеренности, практичности, семейному началу и т. д. Мы относительно еврейства - раса самая беззащитная.

- Хорошо. Но что же делать в таком случае?

- А вот этого уж не спрашивайте. Я говорю о началах, а не о практических мероприятиях.

- Да, но, ведь, из этих начал необходимо должно вытекать, что общечеловеческие рассуждения к нашим отношениям с евреями совершенно неприложимы?

- Разумеется.

- Вы знаете, что евреи страшно размножаются и начинают уже теснить нас со всех сторон?

- Конечно.

- Полагаете ли вы, что так можно жить дальше?

- Опять же это дело государственных людей.

- Позвольте. Все-таки же у вас есть свои мнения по этому предмету. Я поставлю Вам вопросы.

- Извольте.

- Полагаете ли вы, что можно было бы ожидать успеха от некоторого давления в смысле перехода евреев в христианство?

- Наоборот. Я считаю, что еврей-христианин в психическом отношении то же самое, что еврей, но как христианин он становится совершенно неуязвимым.

- Думаете ли Вы, что может быть польза от скрещения рас, т. е. от смешанных браков?

7 Из комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума» (действ. 3, явл. 3), - слова презренного персонажа, Молчалина, с гордостью объявляющего главные достоинства своего характера - приспособленчество и расчетливый практицизм.

- Я этого вопроса не исследовал. Но можно сказать арпоп, что такое получится от этого скрещения.

- Последний вопрос: следует ли открыть черту еврейской оседлости, ибо евреи там видимо задыхаются?

- Это было бы страшным несчастием для России. В десять лет мы были бы охвачены еврейством. Смотрите, какова Москва сейчас!

- Тогда что же? Ведь надобно же решать вопрос!

- Решайте, как знаете. Я за это не берусь.

На этом кончился наш разговор.

Сергей Шарапов8.

Предложение Соловьева было принято, управился ли «экзекутор» за одну ночь, я не знаю, но его материал появился в газете Нотовича 8 января:

НОВЫЕ ОРАКУЛЫ

Весьма назидательно и утешительно смотреть на те неудобные положения, в которые попадает известная часть русской печати в последнее время. С внешней стороны, казалось бы, она обретается в полном авантаже; но никакой извне обеспеченный успех не может избавить торжествующих победителей от сознания своего идейного бессилия и своей нравственной неправоты. Одних фраз о патриотизме и народном благе оказывается недостаточно. Слишком уж легко всякому сообразить, что патриотизм бывает различной пробы и что под народным благом позволительно разуметь нечто лучшее, чем всецелое и нераздельное торжество туземного кулака. Заявлять претензию на истинный патриотизм ничего не стоит, но нужно же ее оправдать хоть чем-нибудь. При отсутствии идеи, которая могла бы постоять за себя силою своего внутреннего содержания, приходится обращаться к авторитетам, а за неимением на своей стороне настоящих авторитетов нужно сочинять фальшивые. Но тут-то и ждет наших сочинителей рука карающей Немезиды. Создавать фальшивые авторитеты, конечно, ничего не стоит, но, ведь, и разрушать их не трудно. Наши «торжествующие победители» могли бы безнаказанно морочить публику своими авторитетами лишь в том случае, если бы в русской литературе не оставалось ни одного человека, способного раскрыть их игру, а до этого, слава Богу, дело еще не дошло.

Нашли, например, своего авторитетного историка в лице составителя плохих учебников и еще более плохой «пространной» компиляции из настоящих историков; но истинное качество этой дешевой работы под Карамзина, под Соловьева и под Ключевского не замедлило обнаружиться; и фальшивый авторитет исчез не без стыда для своих изобретателей9. Выдвинули так-

8 Шарапов С.Ф. Из разговора с П.Е. Астафьевым: (Письмо в редакцию) // Новое время. СПб., 1891. 3 янв. (№ 5333). С. 1.

9 Речь идет о Д.И. Иловайском, столкновение Соловьева с которым будет подробно рассмотрено при публикации его следующего письма к О.К. Нотовичу.

же своего ученого критика, - писателя, действительно образованного и даже мыслящего, но, к несчастью, «заеденного» общественною средою, отказавшегося втихомолку от своих лучших идеалов и утратившего под бременем «рокового вопроса» всякую твердость принципов и убеждений. Внезапно на склоне дней возведенный почти до такой же высоты, как г. Иловайский, почтенный автор «рокового вопроса» также не избегнул падения с этой головокружительной высоты. Превращенный по собственной неосторожности из судьи в подсудимого, он запутался в ложных показаниях и принужден был умолкнуть10.

Зато на этих днях найдено два новых авторитета: свой авторитетный философ, г. Астафьев, и свой авторитетный оценщик всех авторитетов, г. Шарапов. Это знаменательное событие удостоверено в № 5333 «Нового Времени» (3-го января текущего года). Здесь на первой странице на видном месте читаем следующее: «Из разговора с П.Е. Астафьевым. (Письмо в редакцию). Следя за газетною полемикою по еврейскому вопросу, я припомнил мой недавний разговор с одним из крупных представителей философской мысли в России, бывшим инспектором катковского лицея П.Е. Астафьевым. Разговор этот касался самой интересной и существенной стороны еврейского вопроса - его психологических оснований. Не отваживаясь писать по памяти, я нарочно съездил на днях к нашему философу и имел с ним чисто (?) корреспондентское interview, сущность которого передаю вам почти дословно в форме протокола». Затем следует сам «протокол» и подпись Сергей Шарапов.

Хотя и трудно поверить, чтобы interview между г. Шараповым и г. Астафьевым имело что-нибудь общее с «чистотою», тем не менее, мы должны признаться, что новообретенные авторитеты «Нового Времени» имеют перед прежними одно важное преимущество: их не нужно разрушать, ими достаточно только любоваться. Для того, чтобы обнаружить истинное качество «авторитетного историка» нужно было не только читать объемистую книгу, но и сличать ее с теми сочинениями, по которым она составлена; для того, чтобы доказать несостоятельность «авторитетного критика» приходилось разбираться в его хитросплетенных рассуждениях, раскрывая его внутренние противоречия и неверные показания. Одним словом, и того и другого

10 Соловьев намекает на Н.Н. Страхова, статья которого «Роковой вопрос» в 1863 г. послужила поводом к цензурному запрещению журнала братьев Достоевских «Время». Эта статья была понята критиками и цензурой как полонофильская, знаменательно, что и Соловьев, близко знавший Страхова, истолковывает ее в том же ключе (если только за упреком в измене «принципам и убеждениям» стоит реальное понимание давнего выступления Страхова, а не эксплуатация в полемических целях поверхностной репутации). Ближайшим образом Соловьев имеет в виду свою полемику со Страховым, вспыхнувшую в 1888 г., к началу 1891 г. она далеко не закончилась, но Соловьев и публично, и в частной переписке настойчиво называл себя победителем (ср.: Из неизданного Владимира Соловьева: Некролог Н.Н. Страхова / Предуведомление и публикация Н.В. Котрелева // Соловьевские исследования: периодич. сб. науч. тр. Вып. 11. Иваново, 2005. С. 158-167).

писателя приходилось разоблачать. Но нужно ли и можно ли разоблачать г. Астафьева? Едва ли кто-нибудь мог это сделать лучше его самого. Полюбуемтесь же нашим «крупным представителем философской мысли» в его откровенном самообличении.

Преподав своему собеседнику маленький урок из учебника элементарной психологии, одобренного ученым комитетом при министерстве народного просвещения, г. Астафьев изрекает, по способу оракулов, свою характеристику еврейства: «Евреи, вместе с другими семитами, отличаются замечательною слабостью эмоциональной, чувственной стороны, и, вместе с тем, крайним развитием стороны формально-рассудочной». Вероятно, по этой именно причине евреи всегда отличались особенною способностью к музыке и лирике: ведь для этих искусств нужен только формальный рассудок, а «эмоциональности» никакой не требуется. Далее наш оракул так определяет характер еврейского воображения: «Оно имеет дело не с живыми образами, а с математическими схемами». Чтобы убедиться в верности этого авторитетного указания, стоит только внимательно перечесть еврейскую Библию: ни в книге Бытия, ни в Псалтыри, ни у Иова, ни у пророка Исаии никаких живых образов вы не найдете, - все одни только математические схемы! При отсутствии «эмоциональности» и живого воображения у евреев, - гласит наш оракул, - отсутствует также стремление к бесконечному. Этим, вероятно, объясняется еврейский монотеизм, а также тот факт, что на почве еврейства зародились и под влиянием еврейства образовались обе религии бесконечного духа: мусульманство, понимающее этот дух как бесконечную силу, и христианство, понимающее его как бесконечное совершенство.

«Теперь идите дальше, - зовет нас оракул. - Во всех своих побуждениях и поступках позитивист-еврей руководится единственно положительными формами и законами (курсив оракула). У него отсутствует всякое иное нравственное начало». Вероятно, оно отсутствовало и у тех еврейских пророков, которые с такою силою обличали всякую формальную религиозность, утверждая, что Богу противны все законные жертвоприношения и празднества, если с ними не соединяются чистота сердца и любовь к ближнему. Эти пророки отвергали даже главное знамение национальной религии - обрезание, говоря, что плотское обрезание ничего не дает без обрезания сердца, т.е. без отречения от злой воли и дурных чувств. Но, может быть, г. Астафьев истинными представителями еврейства считает не пророков, а только тех, кого они обличали. В таком случае истинными представителями эллинского духа нужно считать не Анаксагора или Сократа, а только преследовавшую их афинскую чернь. Впрочем, г. Астафьев не щадит и самих пророков. Свое осуждение еврейства он распространяет и на Библию и дурные свойства еврейской нации усматривает «даже в псалмах царя Давида, не говоря уже про Моисеево законодательство». Для воинствующего православия наших «патриотов» священное писание совсем ненужно, достаточно одного человеконенавистничества. Господа Шарапов и Астафьев, очевидно, стоят на той же точке зрения, как знаменитый Ашинов, который, услыхавши, что абиссинцы не православные, а монофизиты, с негодованием возразил: «Как? Абиссинцы-

то не православные? Да они православнее нас русских: еще в прошлом году двадцать католических миссионеров повесили»11.

Оценивая Библию, как какой-нибудь философ прошлого века, г. Астафьев весьма кстати вспоминает про религиозную точку зрения, когда дело идет об оценке Спинозы. «Еврейство, - говорит он, - дало лишь одного гения, Спинозу, да и то сомнительного, не принимаемого ни евреями, ни христианами». Казалось бы, что из этого неприятия следует только, что Спиноза не принадлежал ни к еврейскому, ни к христианскому вероисповеданию. Но это так лишь, по «формальному рассудку», осуждаемому нашим оракулом. А по его собственным высшим соображениям, факт отвержения Спинозы синагогою и церковью доказывает, что он был сомнительный гений. Очень хорошо и само утверждение, что еврейство не дало человечеству никаких гениев, кроме «сомнительного» Спинозы. Очевидно, что творцы Ветхого и Нового Завета от Моисея до апостола Павла были не гении, а лишь мелкие таланты.

Если вы думаете, что это опорочение еврейского народа и библейских писателей нужно для вящего прославления нас самих, то вы ошибаетесь: новый оракул беспощаден и к русскому народу. Правда, он находит в нем «особенное развитие высшего нравственного начала», но начавши, таким образом, за здравие, сводит на упокой. «Я утверждаю, - гласит он, - что борьба этому народу (т. е. русскому) с еврейством совершенно невозможна. Еврей, если его не сдерживать самыми искусственными и сильными мерами, будет побивать нас на всех поприщах практической жизни. Другим народам, например, французам, немцам, англичанам, присущи отчасти еврейские свойства: формальный разум, воля, утилитаризм, словом, «умеренность и аккуратность». В нашем национальном характере лежит чуть не презрение ко всему этому. Отсюда мы ничего не можем противупоставить ни еврейской сплоченности, ни еврейской трезвости, умеренности, практичности, семейному началу и т. д. Мы, относительно еврейства, раса самая беззащитная.

- «Хорошо. Но что же делать в таком случае? - вопрошает г. Шарапов своего оракула.

11 Николай Иванович Ашинов (1856-1902) - авантюрист, мещанин, выдававший себя за казака; в 1883 г. в Абиссинии, не имея на то ни официального, ни тайного мандата, но представляясь агентом русского правительства, пытался утвердить русское присутствие в африканской империи, способствовать политическому и церковному сближению Абиссинии с Российской Империей. В 1888 г. он попробовал снова проникнуть в Абиссинию и основать там русскую колонию, на этот раз во главе небольшого отряда казаков с женщинами и детьми, но был схвачен французами и водворен в Россию. В лексиконе Соловьева Ашинов стал символом бесшабашного и безответственного церковно-политического авантюризма (см., например, его запись в «Альбоме признаний» Т.Л. Сухотиной: «32. Какое историческое событие вызывает в Вас наибольшее сочувствие? Конец экспедиции Ашинова» (Соловьев Вл.С. Письма / под ред. Э.Л. Радлова. Пб., 1923. С. 239. (Э.Л. Радлов датирует эту запись интервалом времени от 29 ноября 1888 г. до 10 июля 1890 г. - на основании сведений о провале второй экспедиции Ашинова не следует ли отнести «признания» к концу 1888 - началу 1889 г., когда разыгралась эта эпопея и русские газеты были переполнены сведениями о развитии событий?).

- «А вот этого уж не спрашивайте, - скромно отвечает сей последний. Я говорю о началах, а не о практических мероприятиях.

- «Да, - продолжает г. Шарапов, наводя свою пифию на желательное заключение, - да, но, ведь, из этих начал необходимо должно вытекать, что общечеловеческие рассуждения к нашим отношениям с евреями совершенно неприложимы.

- «Разумеется». Разумеется, как же можно прилагать общечеловеческие рассуждения по отношению к расе, которая отличается трезвостью, умеренностью, развитием разума, воли, семейного начала и т. д. Такую расу следует искоренять или, как выражается г. Астафьев, принимать относительно нее «самые сильные и самые искусственные меры». Теперь мы понимаем, что значит «особое развитие высшего нравственного начала», по мысли нашего оракула, это значит способность отказываться от общечеловеческих рассуждений относительно наших ближних, всякий раз, как нам покажется, что эти ближние, своими хорошими практическими качествами, могут превзойти нас на разных житейских поприщах. Что так думают гг. Астафьев и Шарапов, - это совершенно понятно. Но зачем же они клевещут на русский народ, который вовсе не склонен к лицемерному злодейству и никогда не давал завистливому и трусливому кулачеству таких названий, как «высшее нравственное начало». Впрочем, негодовать на наших оракулов было бы совершенно неприлично. Лучше полюбуемся ими до конца. Г. Шарапов просит позволения «поставить вопросы».

- «Извольте.

- «Полагаете ли вы, что можно было бы ожидать успеха от некоторого давления в смысле перехода евреев в христианство?» Некоторое давление - это прелесть! Но г. Астафьев не одобряет такой мысли. «Наоборот, - отвечает он. Я считаю, что еврей-христианин в психическом отношении то же самое, что еврей, но как христианин он становится совершенно неуязвимым». Очевидно, с точки зрения «высшего нравственного начала», главное дело для нас в том, чтобы уязвлять неприятные нам народы. Второй вопрос г. Шарапова: «Думаете ли Вы, что может быть польза от скрещения рас, т. е. от смешанных браков»?

- «Я этого вопроса не исследовал, но можно сказать арпоп, что такое получится от такого скрещения».

Однако, что же, именно, - это интересно. По взгляду самого г. Астафьева, должно бы получиться, между прочим, соединение «высшей нравственности» и «великой эмоциональности», присущих русскому народу, с еврейскою умеренностью, трезвостью, практичностью, семейным началом, - соединение довольно благопотребное. Но, так выходит по «формальному разуму», а у оракулов своя логика, по которой от сочетания высшей нравственности с практичностью должно произойти непременно что-нибудь ужасное, вроде чумы или нашествия иноплеменных12.

- «Последний вопрос: следует ли открыть черту еврейской оседлости, так как евреи там видимо задыхаются?

12 Слова из молитвы на литии: Диакон: Еще молимся о еже сохранитися граду сему <...> от глада, губительства, труса, потопа, огня, меча, нашествия иноплеменников и междуусобныя брани <...>.

- «Это было бы страшным несчастием для России. В десять лет мы были бы охвачены еврейством. Смотрите, какова Москва сейчас!

- «Тогда что же? Ведь, надобно же решать вопрос!

- «Решайте, как знаете. Я за это не берусь.

На этом окончился наш разговор».

Оракулы всегда не договаривают. Но, в настоящем случае, разгадка ясна всякому. Очевидно, решение еврейского вопроса состоит в том, чтобы посредством «самых сильных и самых искусственных мер» ускорить процесс задыхания евреев.

Мы думаем, что само «Новое Время» не было очень уверенно в великом авторитете г. Астафьева, которого имя, вероятно, впервые стало известно редакции этой газеты. Но зато она твердо убеждена в высшем авторитете г. Шарапова, свидетельствующего о философском значении г. Астафьева. И вот этот двойной оракул торжественно объявляет на страницах патриотического издания, что Россия совершенно беззащитна и бессильна перед евреями, потому что у них есть разум, воля, трезвость, умеренность, семейное начало и т. д., тогда как у нас, будто бы, ничего этого нет, а потому мы не можем относиться по-человечески к этим людям, «задыхающимся» в черте оседлости. Но ведь это ни более, ни менее как объявление нашего нравственного банкротства! Что же? Не тут ли обнаружился истинный патриотизм «Нового Времени» и его оракулов?...

Б.13

(Запомним летроним, которым подписался Владимир Соловьев - он сыграет ключевую роль в истории отношений философа и публициста с редакционным кружком газеты «Новости».)

Традиционно-полемический жанр, однако, не удовлетворил Соловьева, и Астафьев и Шарапов через день подверглись прямому осмеянию:

ИЗ РАЗГОВОРА С П.Е. ОСТАВЬ-ЕГО.

(Письмо в редакцию)

Следя с неусыпным вниманием за всеми вопросами, интересующими современное русское общество, я припомнил мой недавний разговор с одним из крупнейших представителей философской мысли в России, бывшим квартальным надзирателем Петром Евдокимовичем Оставь-Его. Прежде чем передать сущность этого разговора, позволю себе сообщить два слова о самом философе. К стыду нашему, мы до сих пор так мало интересуемся отечественными талантами, что иной раз вопрошаем с недоумением, это кто еще? - когда заходит речь об оригинальном и солидном мыслителе, чуждом рекламы и кружковщины. В этом отношении П.Е. Оставь-Его может служить поучительным и прекрасным примером. Скоро будет 5 лет, как, отказавшись от скромной, но полезной должности «квартального», наш философ поселился на Сивцевом-Вражке и весь отдался исследованиям в области отечественной психологии, логики и философии...

13 Новые оракулы / Б. // Новости и Биржевая газета. СПб., 1891. 8 янв. (№ 8). С. 2.

И вот, к такому-то мудрецу, которого, к сожалению, знают только специально посвятившие себя высшим философским абстракциям (а их так немного!), я решился отправиться на днях, чтобы побеседовать с ним о новом назревающем вопросе: всем известно, что теперь на очереди вопрос - армянский. Не отваживаясь писать на память, я имел с «нашим философом» чисто корреспондентское те1ху1е^г, сущность которого передаю вам, к сожалению, точно.

Вот что говорил мне Петр Евдокимович:

- Чтобы вы меня поняли, я должен сделать такое вступление. Выработанная мною новая национальная психология (которая вскоре будет напечатана под общим, быть может, несколько туманным заглавием «Психология Сивцева-Враж-ка») признает, что душевный процесс каждой расы распадается на идеал, интерес, облик и темперамент, но это отнюдь не отдельные области, а лишь четыре стороны одного и того же духовно-физического организма (другие ученые называют его физически-духовным, но это неправильно). Преобладание идеала, интереса, облика или темперамента составляет тот или другой характер - все равно, личный или безличный. Все это, как вы видите, в сущности очень, просто.

Армяне отличаются замечательною слабостью эмоциональной или, так сказать, сверх-чувственной стороны и, вместе с тем, крайним развитием угловатого облика (заметьте профиль армянина!), пылкого темперамента и денежного интереса. По известному закону, о котором уже догадывался Ньютон, но который впервые формулирован мною, во всяком народе сила тяготения к капиталу обратно пропорциональна квадрату расстояния идеи от темперамента. Чтобы проверить этот, в высшей степени простой, закон, стоит обратить внимание на армянина, когда он, стоя за прилавком, отмеривает аршином кавказскую материю. Я, конечно, беру пример популярный. Всмотритесь в его облик: где отражается в нем идеал? Решительно нигде. Напротив, хищнический темперамент так и сверкает в его глазах. Резко-угловатый профиль проникнут идеей национального эгоизма, а шелк так и шуршит, так и шуршит, как будто хочет сказать ему: остановись! Армянин не имеет дела с живыми образами, а только с мертвыми, хотя и шелковыми материями. У него все реально, все позитивно. Прибавьте к этому упорную и крайне упругую волю, не отклоняемую никакими эмоциями. Армянин руководится единственно установленными мерами и весом: аршин, в его глазах, играет роль высшего руководящего начала. Теперь вы поймете, почему этот народ страшен везде, но, в особенности, в России. Всем известно их духовное убожество в смысле творчества: ведь они не изобрели даже лезгинки, а единственный их драматический гений, Адамианц давно уже подвизается в адвокатуре под псевдонимом Адамова.

Теперь представьте себе русский народ, обладающий совсем противоположными свойствами. Полное отвращение к формальному и положительному. Когда я еще занимался экспериментальной психологией, в должности квартального надзирателя, я, нередко, встречал поразительные примеры этого темперамента: например, отказ от подписания протокола - не есть ли чисто национальный, полубессознательный, так сказать, протест, против формализма? Затем обратите внимание на особенное развитие высшего нравственного начала. Какого? спросите вы. Я отвечу вам просто и ясно: обособленности. Россия - для

русских, но не для всех и, в особенности, не для всяких, а для истинно-русских. Может ли еврей, немец, поляк или армянин быть истинно-русским - это вопрос, который может быть разрешен только при помощи моей формулы, но вычисления мои еще не окончены и ничего решительного я еще возвестить не могу. Но вы спросите: что же им делать, не истинно-русским, а просто жителям России? Я отвечу вам: стараться исправиться от своих национальных недостатков и особенностей, стараться быть, насколько возможно, истинно-русскими. Я, впрочем, могу сообщить вам уже теперь, что, по все вероятности, звание истинно-русских людей придется ограничить великороссами. Малороссы сомнительны, Белорусы также. Но вернемся к армянскому вопросу. Я утверждаю, что борьба с армянином нам совершенно не под силу. Армянин, «если его не сдерживать самыми искусственными и сильными мерами», будет побивать нас на всех поприщах практической жизни. Другим народам, например, французам, немцам, англичанам присущи отчасти армянские свойства: формальный разум, воля, утилитаризм, - словом, умеренность и аккуратность. У русского же народа нет формального разума, совершенно отсутствует воля, а уж об утилитаризме - и речи быть не может. Вы скажете, что народ, так богато одаренный, как русский, не может быть лишен формального разума, что народ, сплотившийся в такое громадное и сильное государство, несомненно, обладает громадною волею, что, наконец, практическая сметливость и исконная склонность к торговле, конечно, характеризуют русский утилитаризм - и я, пожалуй, согласился бы с вами, если бы все эти свойства не бледнели перед страшною силою армянства. Все ваши национальные силы перед армянством - ничтожны. Мы перед ними - раса беззащитных.

- Хорошо, - сказал я, хотя не понимал, что тут, собственно, хорошего. - Что же, однако, нам делать в таком случае?

- А вот уж этого не спрашивайте. Я говорю о началах, а концы до меня не касаются.

- Да, но, ведь, из ваших начал вытекает заключение, что нам с армянами церемонится нечего?

- Разумеется.

- Вы знаете, что армяне страшно размножаются и начинают теснить нашу торговлю не только за Кавказом, но даже на Невском?

- Конечно.

- Полагаете ли вы, что так можно жить и дальше?

- Опять же это дело государственных людей.

- Позвольте. Все-таки у вас, - хотя вы и философ, - есть же какие-нибудь мнения по этому предмету, я поставлю вам вопросы.

- Извольте.

Философ откинулся назад и на устах его заиграла рассеянная улыбка. Я смотрел на него в упор. Он провел рукою по бледному челу, как бы отгоняя докучливую думу или гениальную мысль.

- Полагаете ли вы, что полезно было бы произвести некоторое давление против армяно-грегорианского вероисповедания?

- Наоборот. Армянин должен остаться армянином, иначе он неуязвим.

- Да ведь вы же сами сказали, что он, как инородец, должен стремиться к слиянию с господствующей расой.

- Да, но это только кажущееся противоречие: русская раса не должна допускать этого слияния.

- Что вы скажете о скрещении рас?

- Я этого вопроса не исследовал. Но можно сказать a priori, что такое получится от этого скрещения.

Такой ответ, признаюсь, поставил меня в тупик. Я переспросил, но П.Е. Ос-тавь-Его ответил с легким раздражением.

- Все это будет изложено и разъяснено в свое время.

- Последний вопрос: не следует ли ввести черту армянской оседлости?

- Да, следует. У меня даже проектировано ограничить оседлость армян Закавказьем и южным берегом Крыма.

- Помилуйте, да ведь это же лучшая часть России. Если вы запрете там армян, они расплодятся, как евреи. На юге живут добродушные и ленивые расы. Чем же они-то виноваты? Зачем же вы их-то обрекаете на задушение армянством?

- Пусть лучше страдает часть, чем целое.

- Однако, мне казалось, что справедливее, чтобы все несли тягость армянского соседства и армянской эксплоатаци. Да и целесообразнее, кажется, дать этому вредному элементу распуститься в многомиллионном русском море, чем сконцентрировать его, именно, на юге, в благодатной стране, которую они всю засидят, так сказать, до невыносимости?

- Это старая история. Юг уже привык к армянам. Там помочь делу нельзя. Нужно уберечь от этой язвы север и восток.

- А я, видите ли, думал, что разбавленный яд может быть даже лекарством. Армянин юрок и деятелен, довольствуется малым, питается кишмишем. Почему вы хотите запереть его на юге? Пусть себе попробует счастья на севере - и еще неизвестно, как-то он сладит с великорусским, смышленым и энергическим кулачеством.

- Довольно! - вдруг вскрикнул философ и выпрямился во весь рост, обнаружив при этом большую неисправность в туалете, - довольно! Армянский вопрос - насущный вопрос. Обойти его нельзя. Опасность растет с каждым днем. Все меры уже испробованы: мы, конечно, рекомендовали бы эмиграцию enmasse -но, ведь, иностранные государства могут запротестовать. Можно бы ограничить гражданские права армян для того, чтобы развить в них гражданские чувства, сделать из них лучших граждан, но целесообразность этой меры сомнительна. Можно ограничить их профессиональные занятия - это, конечно, будет полезно для конкурентов одинаковой профессии, но полезно ли для общества, вместо гласных деятелей - иметь негласных, ускользающих от всякого контроля? Да, наконец, все это, согласитесь, паллиативы, а не радикальные меры. В чем главное зло? В страшной плодовитости армян, в этом беспрестанно растущем человеческом море. Как сдержать это размножение? Как пресечь его, так сказать, в самом корне?

- В самом деле, как остановить размножение этой вредной расы, без которой так хорошо и уютно жилось бы на земном шаре?

- Вы подошли к самой сути: как остановить это страшное размножение?

Философ достал кипу корректур.

- Вопрос решен, - сказал он вполголоса. - Я решил его - и бесповоротно. Другого решения нет... Смотрите сюда: вот глава X моего сочинения. Прочтите ее заглавие: «Теория обязательной экспроприации предосудительнейшего из инстинктов».

Я был поражен простотою и смелостью этого грандиозного проекта. «Экспроприация предосудительного инстинкта» для рас, признанных вредными, производится обязательно в известные сроки, как тиражи погашения. Выдержавшие операцию получают премию, состоящую из процентных бумаг особого выпуска. Премия эта вычислена по чрезвычайно сложным таблицам, основанным на законе о вероятностях и предположении о более или менее многочисленном потомстве. Принимается, конечно, в расчет общественное положение, степень образованности, семейное положение и резвость характера подвергнутого «экспроприации». По мнению П. А. Оставь-Его, в течении 10-ти лет прирост вредного населения будет уменьшен на 42,2 проц., а через 100 лет меру эту, как временную, можно будет даже приостановить, так как последние экземпляры вредной расы будут уже, в некотором роде, антропологическими редкостями14.

С.Ш. Арапов15.

Воспроизведенные псевдонимные произведения Вл. Соловьева - интересное прибавление к корпусу текстов философа: прежде всего, в типологическом плане - текстов юмористических (пародия Вл. Соловьева-Арапова), а в плане содержательном - текстов, посвященных «еврейскому вопросу». Для уяснения смысла этого творческого жеста необходимо хотя бы вкратце обрисовать его ближайший контекст.

Адресат напечатанного выше письма - Осип Константинович Нотович (1847- 1914) - достаточно известный в свое время литератор. Он писал и переводил пьесы, некоторые из которых ставились на сцене. Он написал несколько книг на философские темы, в профессиональной среде ему успеха не доставивших, поскольку легкость изложения не окупалось сколько-нибудь глубиной или интересом мысли. В рамках предлежащей публикации не представляют особенного интереса ни попытка полемики Нотовича с религиозной проповедью Льва

14 Ср.: Письмо Соловьева к Ф.Б. Гецу лета 1887 г. - ответ на предложение организовать общественное выступление против антисемитизма: «Вы видите, что мое перо всегда готово к защите бедствующего Израиля, но то, что Вы пишете о моих "друзьях',' фантастично. Один из названных Вами, пожалуй, в устной беседе и заявит гуманные взгляды, но наверно ни одного слова в пользу Евреев не напишет и не напечатает, а другой (не хочу говорить, кто именно) почти серьезно доказывал, что всех Евреев нужно подвергнуть известной операции, которая раз навсегда отнимет у них способность к размножению! Вот Вам и коллективное заявление в пользу евреев». - Соловьев Вл.С. Письма Владимира Сергеевича Соловьева / под ред. Э.Л. Радлова. В 3 т. СПб., 1908-1911. Т. II. 1909. С. 150-151.

15 Соловьев Вл.С. Из разговора с П.Е. Оставь-Его / С.Ш. Арапов // Новости и Биржевая газета. СПб., 1891. 10 янв. (№ 10). С. 2.

Толстого16, ни его размышления о свободе воли17; напротив, стоит упомянуть реплику Нотовича на одну из работ Соловьева, весьма по-журналистски независимую по тону, но по существу незначительную18. Эта статья Нотовича многократно перепечатывалась в составе его книги, начиная с пятого издания из девяти, которые представляли собою образцы т. н. «титульного издания» - блок книги был отпечатан однажды большим тиражом, текст не менялся, не освежался от раза к разу, менялась только обложка и титульный лист, насыщенный рекламной информацией, с номером и годом нового издания19.

Наиболее памятно имя О.К. Нотовича в истории русского газетного дела. В 1873-1874 гг. он был издателем «Нового времени», с которым позднее не просто конкурировал, но неустанно враждовал. Уступив газету другому владельцу, Ното-вич остался в ней на некоторое время влиятельным сотрудником. В 1876 г. Ното-вич приобрел небольшую петербургскую газету «Новости», которую в 1890 г. соединил с другим изданием - «Биржевой газетой». Объединенная «Новости и Биржевая газета» выходила в свет до 1905 г., в двух ежедневных изданиях и с литературным приложением, правда, нерегулярным. Нотович оставался постоянным редактором газеты. Издателем обозначался либо сам Нотович, либо акционерные общества, специализировавшиеся в типографском деле и производстве бума-ги20. Нотович сумел поставить «большую», общероссийскую газету, по типу подобную катковским «Московским ведомостям», суворинскому «Новому времени», «Русским ведомостям». Отличительной чертой газеты Нотовича была недекла-рируемая, но и нескрываемая ангажированность в острейшем общественном столкновении эпохи - в «еврейском вопросе». Специальная функция «Новостей и Биржевой газеты» в системе русской периодики 1880-1890 гг. именно в том, что, в отличие от достаточно многочисленных изданий, предназначавшихся для собственно еврейской аудитории, газета Нотовича неуклонно ставила «еврейский вопрос» на общеимперской политической сцене. Реакция правительства была самооче-

16 Нотович О.К. Немножко философии: Софизмы и парадоксы по поводу религиозно-философских произведений графа Л.Н. Толстого / Маркизъ О'Квич. СПб., 1886 (Тип. газ. «Новости»).

17 Нотович О.К. Еще немножко философии: (К вопросу о свободе воли): Софизмы и парадоксы. СПб., 1887 (Тип. газ. «Новости»).

18 Нотович О.К. Красота: По поводу статьи Вс. <Так! -НК>Соловьева. - «Вопросы философии и психологии», изд. под ред. Н.Я. Грота / Маркиз О'Квич // Новости и Биржевая газета. СПб., 1889. 21 нояб. (№ 321). С. 2-3. Фельетон - отклик на статью Вл. Соловьева «Красота в природе. Маркиз О'Квич - О.К. <Ното>вич - обычный псевдоним Нотовича.

19 Нотович О.К. Любовь: Филос.-психол. этюд. - Красота: Критико-филос. этюд / О.К. Нотович (Маркиз О'Квич); предисл. Ц. Ломброзо и Г Ферреро; Письма к автору с Олимпа Д.Л. Мордов-цева. 5-е изд. СПб., 1895. - Девятое издание книги было выпущено в свет в 1906 г. - Перепечатка статьи 1889 г. сопровождается предуведомлением: «Предлагаемый этюд написан был в 1889 г. по поводу статьи о "Красоте в природе" В.С. Соловьева, напечатанной в журнале "Вопросы философии и психологии" Критический разбор этой статьи, заключающийся в первых двух главах этюда, послужил автору поводом к изложению своих собственных воззрений на красоту, которые читатели найдут в последних трех главах». - Указ. соч., с. 3, третья паг

20 Лисовский Н.М. Русская периодическая печать, 1703-1894 гг.: (Библиография и графические таблицы) / сост. и изд. Н.М. Лисовский. Пг., 1915. С. 68.

видна, как это явствует, например, из «Всеподданнейшего доклада Министра Внутренних Дел» по Главному Управлению по делам печати:

О втором предостережении газете "Новости"

Между наиболее распространенными в публике периодическими изданиями газета "Новости',, редактируемая евреем Нотовичем, особенно отличается своим вредным направлением. Если она настолько осторожна, что нельзя встретить в ней явно дерзких статей, то тем не менее яд, изо дня в день распространяемый ею, причиняет не мало зла. В сущности это исключительно орган еврейский, беспрерывно сообщающий ложные сведения о бедственном будто бы положении единоверцев редактора Нотовича и тем самым порождающий недовольство и смуту в среде еврейского населения. Наиболее яркое доказательство этого представили "Новости',, когда по поводу адреса в пользу евреев, задуманного бывшим Московским профессором Соловьевым, с ожесточением набрасывались на все русское общество, не сочувствовавшее этой нелепой затее, обвиняя его в кровожадности и человеконенавистничестве. Наряду с этим означенная газета, усвоив себе космополитические воззрения и теории фальшивого либерализма, относится с озлоблением ко всякому проявлению истинного национального чувства и самое слово «патриотизм» видимо считается ею чем-то предосудительным; неоднократно высказывала она, что гуманность и справедливость совершенно несовместимы с государственною точкой зрения. Политическая ее программа сводится к проповеди о необходимости самого широкого самоуправления для России; вследствие того, не решаясь открыто порицать реформы последних лет, имевшие целью упорядочить это самоуправление, «Новости» довольствуются тем, что тщательно оглашают мелкие и случайные факты, которые, по мнению их, должны набросить на совершаемые преобразования неблаговидную тень.

Ввиду изложенного, согласно заключению Совета Главного управления по делам печати, признал необходимым объявить газете «Новости» второе <слово «второе» подчеркнуто красным карандашом - НК> предостережение в лице издателя-редактора Кандидата прав Осипа Нотовича.

О таковом моем распоряжении долгом поставляю довести до ВЫСОЧАЙШЕГО ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА сведения.

Статс-секретарь Дурново 20го Марта 1891 года21.

Хронологически события, составляющие предмет предлежащей публикации, опережают, собственно, подготавливают этот документ, но нам он необхо-

21 РГИА. - Ф. 776.1.27 - Л. 3 и об. Резолюция Государя (синий карандаш): «Очень хорошо»; тут же скрепа И.Н. Дурново: «20 марта 1891 г.» - Л. 3. Официальная публикация предостережения: Правительственный вестник. СПб., 1891. 21 марта (№ 64). С. 1. См. также: Правительственный вестник / без подп. // Гражданин. СПб., 1891. 22 марта (№ 81). С. 3. - Ср.: Левитина В.Б. ...и евреи - моя кровь: (Еврейская драма - русская сцена) / Виктория Левитина. М., 1991. С. 63.

дим сейчас, поскольку в обоснование предлагаемой меры министр указывает на позицию, занятую газетой Нотовича по отношению к «Протесту против антисемитического движения в печати», подготовленному Соловьевым и ставшему достоянием гласности еще в 1890 г. (см. выше, сноску 3). Для нашей темы важно то, что в глазах власти и Высшей власти именно Владимир Соловьев определяет лицо газеты О.К. Нотовича, усвоившей «космополитические воззрения и теории фальшивого либерализма».

Возможность сотрудничества с Нотовичем представлялась для Соловьева желательной, вероятно, уже во второй половине 1880-х гг., когда он выходит из круга православной и славянофильской журналистики и устанавливает новые для себя каналы связи с публикой. К этому сотрудничеству стремился привлечь Соловьева упомянутый в напечатанном выше письме Ф.Б. 1ёц. Летом 1887 г. философ писал ему: «Спешу ответить Вам, что с удовольствием исполню Ваше желание - написать для "Новостей" статью по еврейскому вопросу. Против "Новостей" я ничего не имею»22. Во исполнение обещания Соловьевым была написана статья «Грехи России», более того, эта статья должна была стать началом целого цикла, к продолжению которого имелись уже черновики. Однако О.К. Нотович и первую работу печатать отказался, скорее всего убоявшись цензурного преследования23. 10 Ноября 1887 г. Соловьев говорил в письме к Ф.Б. Гецу: «Очень сожалею и негодую, что Вам

Заметим, составление и распространение воззвания Соловьевым не составляло секрета, однако, не представленное в публичном пространстве и формально никак не связанное с газетой, это предприятие не могло быть вменено изданию, почему в официальной мотивации цензурного предостережения Соловьев не упомянут:

Распоряжение Министра Внутренних Дел.

20-го марта 1891 года

Принимая в соображение, что «Новости и Биржевая Газета» старается постоянно изображать положение еврейского населения в ложном свете и таким образом без всякого повода возбуждает недовольство в его среде; что означенная газета относится враждебно ко всякому проявлению русского национального чувства, а к различным мероприятиям Правительства с точки зрения фальшивого либерализма; что такое явно вредное направление ее выразилось, между прочим, в целом ряде статей, посвященных полемике по еврейскому вопросу, а также в статье № 39 «Литература и жизнь» и в других Министр Внутренних Дел, на основании ст. 144 уст.<ава> ценз.<урнго>, св.<од>зак.<онов> т.<ом> XIV (изд.<ание> 1886 г.), и согласно заключению совета Главного Управления по делам печати, определил: объявить газете «Новости и Биржевая Газета» второе предостережение в лице издателя-редактора, кандидата прав Осипа Нотовича. - Упомянута статья: Соловьев Е.А. Литература и жизнь / П. Скри-ба // Новости и Биржевая Газета. СПб., 1891. 6 февр. (№ 39). С. 2. - Е.А. Соловьев резко противопоставляет высокую общественную и личную этику шестидесятников (Н.В. Шелгунова, Д.И. Писарева и т. п.) глубокой безнравственности современных «прытких господ» патриотов, «ежеминутно стоящих на страже интересов своей родины». В качестве последних Е.А. Соловьев называет поименно лишь двух - Н.Н. Страхова и Д.И. Иловайского. Следует заметить, что в выборе обличаемых он зависит от Вл.С. Соловьева, чья грубая полемика со Страховым и многонедельная кампания в газете Нотовича против Иловайского (см. выше, сноски 8 и 9) легитимировала в глазах молодого критика его адресный пафос.

22 Соловьев Вл.С. Письма Владимира Сергеевича Соловьева / под ред. Э.Л. Радлова. В 3 т. СПб., 1908-1911. Т. II. 1909. С. 150.

23 Там же.С. 150, 191, 152, 153.

приходится до сих пор возиться с вокабулами вследствие бесправия еврейства. Но, как Вы теперь вероятно убедились, мое негодование должно таиться в глубине моего сердца, так как даже г. Нотович находит неудобным печатное его выра-жение»24, - сотрудничество не состоялось, вернее, было отложено. Для создания и поддержания образа «большой», общероссийской газеты О.К. Нотовичу требовались «подписи», публикации писателей с «именем», физического слияния двух газет в одну было недостаточно. Владимир Соловьев к 1890 г., году соединения заголовков «Новости» и «Биржевая газета», по всем статьям был более чем желанным сотрудником. Реальное и продуктивное знакомство Соловьева с Нотови-чем относится к началу 1890 г., как видно из первого нам известного письма философа и публициста к редактору25. Перепечатанные выше материалы - второе и третье выступление Владимира Соловьева в газете О.К. Нотовича.

Интервьюировавший П.Е. Астафьева Сергей Федорович Шарапов (1855-1911) -публицист, общественный деятель, предприниматель26. Издатель и редактор целого ряда газет и журналов славянофильского направления («Русское дело», «Русский труд»), зачастую вызывавших правительственное неудовольствие, вплоть до самых цензурных прещений - газета «Русское дело» была закрыта.

Отношения с Шараповым завязались у Соловьева рано, в ту пору, когда философ был еще многообещавшим публицистом славянофильского лагеря27. Эволюция взглядов Соловьева-публициста в сторону филокатоличества и либерализма вызвала резкую критику Шарапова, на которую Соловьев реагировал, по своему обыкновению, страстным поношением: «Конечно этот прохвост, у которого под всяким делом скрывается воровство и шантаж, не дождется, во веки веков, чтобы я ему отвечал, или даже назвал его благородное имя в печати», - писал он А.С. Суворину28. Как бы то ни было, Соловьев не

24 Соловьев Вл.С. Письма Владимира Сергеевича Соловьева / под ред. Э.Л. Радлова. В 3 т. СПб., 1908-1911 (Тип. т-ва «Общественная польза»). Т. II. 1909. С. 153.

25 Из неизданного и несобранного Владимира Соловьева: Письмо О.К. Нотовичу, 28 (?) февраля 1890 г. - Тип византийца XI века / публ. Н.В. Котрелева // Соловьевские исследования. 2010. Вып. 25. С. 61.

26 В последние годы предпринимаются попытки восстановления памяти об этом видном в свое время литераторе, облегчается доступ к некоторым его текстам (см., например: Шарапов Сергей. Россия будущего / сост., предисл., примеч., именной словарь А.Д. Каплина; отв. ред. О.А. Платонов. М., 2011; специально о Вл. Соловьеве - с. 256-264), его наследие привлекает внимание историков: Сарычев Я.В. В.В. Розанов: логика творческого становления: (18801890-е годы). Воронеж, 2006. С. 177-257; Катасонов В.Ю. Русская социологическая мысль на рубеже ХГХ-ХХ веков. К. Леонтьев, Л. Тихомиров, В. Соловьев, С. Булгаков, С. Шарапов / отв. ред. Н.Н. Бойко. М., 2015. С. 391-456. Особо следует отметить случаи расширения источни-ковой базы наших знаний о будто бы второстепенных исторических деятелях - Мандрика Ю.Л. Н.М. Чукмалдин и С.Ф. Шарапов // Вторые Чукмалдинские чтения: Книга как памятник культуры: тезисы науч.-практ.конф. (Тюмень, 23-24 ноября 2011 г.). Тюмень: Титул, 2001. С. 57-67; Переписка И.С. Аксакова и С.Ф. Шарапова (1883-1886) / (вступ. ст., подгот. текста и коммент. О.Л. Фетисенко) // Русская литература. СПб., 2005. № 1. С. 149-179.

27 См., в частности: Фетисенко О. Вл. Соловьев в «Голосе Москвы»: (Новые материалы) // Вечное и преходящее в жизни и творчестве В.С. Соловьева: Материалы междунар. науч.-конф. 14-15 февраля 2003 года. СПб., 2003. С. 388-395.

забрал у Шарапов свою статью «Что требуется от русской партии?». Шарапов напечатал этот определенно критичный по отношению к гражданской и церковной власти текст29.Соловьев воспринимается еще как теоретик - хотя и находящийся во «внутренней оппозиции» - славянофильской, в широком смысле слова, «русской, партии». Статья была важна и для Соловьева, позднее он включил ее в свою важнейшую книгу30, однако, когда Шарапов выпустил ее в свет, избегая цензурные препоны, Соловьев остался крайне недоволен - жалуясь на всевозможные беды, его пронзавшие, он писал брату: «Пятая пика <...>, или лучше сказать - из навоза вынутый кол. С.Ф. Шарапов напечатал в своем сборнике мою статью (мною забытую), весьма способную рассердить Победоносцева и отразиться на судьбах моей книги» (Соловьев надеялся, что его напечатанная в Загребе книга «История и будущность теократии» будет разрешена к распространению в России)31. Ни эта история, однако, ни дальней-

28 См.: Письма русских писателей к А.С. Суворину / подгот. к печ. Д.И. Абрамович. Л., 1927 С. 174-175. Письмо написано в конце октября - не позднее 2 ноября 1886 r.

29 См.: Московский сборник из произведений М.Д. Скобелева, И.С. Аксакова, В.С. Соловьева, О.Ф. Миллера, А.А. Киреева, А.М. Кояловича, П.И. Аристова и др. / под ред. Сергея Шарапова. М., 1887. С. 46-53. Отметим уведомление «От редактора: "Московский Сборник" издается, как естественное дополнение к "Русскому Делу" В него вошли статьи, которые по разным причинам не могли быть напечатаны в "Русском Деле" до 1-го ноября 1886 г., как известно, состоявшем под предварительной цензурой, а с 19 декабря приостановленном г. министром внутренних дел на 3 месяца» (Там же. С. VII). Между прочим, сборник был выпущен в свет с цензурным изъятием с. 1-5, содержавших письма М.Д. Скобелева (см.: Дар Губара: Каталог собрания Павла Викентьевича Губара в музеях и библиотеках России / авт.-сост. Н.И. Михайлова, Е.А. Усова. М., 2006. С. 121 (№ 1025)).

30 Соловьев Вл.С. Национальный вопрос в России. Изд. 2-е, доп. СПб.,1888. С. 103-112; Национальный вопрос в России. СПб., 1891. Вып. 1. Изд. 3.

31 Соловьев Вл.С. Письма / под ред. Э.Л. Радлова. Пб.: 1923. С. 109. Подробно историю публикации статьи у Шарапова Соловьев изложил в письме к А.Ф. Аксаковой, написанном, кажется, в тот же день, что и письмо к брату: «... письмо Ваше удивило и огорчило меня вдвойне: во-первых, известием, что Ш.<арапов> напечатал (без моего разрешения) мою статью; а во-вторых, тем что Вы, сами пострадавши от бесцеремонности этого почтенного человека, не предположили, что и я сделался жертвою той же бесцеремонности. А именно так и было. В прошлом году, когда он только что начинал свой журнал, и когда его характер еще не выяснился (для меня, по крайней мере), я дал ему маленькую статью, которую Суворин побоялся напечатать в «Новом Времени». Но и Ш.<арапов>, который в то время ухаживал за Победоносцевым, сказал, что эта статья может ему повредить и что он мне ее пришлет обратно. А я тогда уезжал за границу и, вернувшись, был уверен, что рукопись была прислана и валяется где-нибудь в хаосе моих бумаг. Затем Ш.<арапов> стал печатать самые фантастические ругательства на меня, и хотя я видел, несмотря на это, свое имя в объявлениях о будущем сборнике, но я почитал это за простую рекламу и только изумлялся наглости человека. Но вот эта наглость оказалась еще изумительнее, чем я мог предполагать. - Помимо неприятной литературной солидарности с Ш.<араповым>, напечатание этой статьи где бы то ни было для меня неудобно в настоящее время, ибо если П.<обедоносцев> (который читает все, кроме серьезного) ее прочтет, то это может повредить моей книге, с которой и без того что-то случилось. Она вышла в конце Апреля, а до сих пор ни один экземпляр еще никем не получен» (РГАЛИ. Ф. 10.2.36. Л. 55-56). См. также письмо Соловьева к канонику Ф. Рачки -Strémooukhoff D. Vladimir Solovjev et son œuvre messianique. Paris, 1935. P 301-302).

шие критические выпады в печати32 не порвали, как кажется, личных отношений Соловьева и Шарапова33.

Главный осмеянный, Петр Евгеньевич Астафьев (1846-1893) - философ и публицист. Философские его интересы лежали по преимуществу в области психологии, как публицист он ориентировался на славянофильскую систему взглядов. Астафьев был весьма заметен среди московских интеллектуалов, в частности, был значимой фигурой в окружении К.Н. Леонтьева. Сведения о его связях с Вл. Соловьевым обрывочны, но несомненно, что их общение иногда бывало достаточно близким. Так, Соловьев мог доверительно отвечать на ключевой вопрос о смысле его проповеди, о чем во всех публичных выступлениях умалчивал: «Астафьев еще в <18>83 году рассказывал мне, - передавал К.Н. Леонтьев, - следующее. - Он спросил у Вл<адимира> Серг<еевича>: "что такое будет у Вас в вашем предполагаемом третьем отделении, в Теургии? (Теософия, Теократия, Теургия; Богомуд-рие (Крит<ика>отвл<еченных> начал; Боговластие; Бого-творчество). Соловьев отвечал, напр<имер>: "Там будет о семи Таинствах, под влиянием которых, после примирения Церквей, весь мiр переродится не только нравственно, но и физически и эстетически"»34. Исследование взаимоотношений Вл. Соловьева с П.Е. Астафьевым, хотя бы как эпизода культурной - философской и газетно-журнальной - жизни Москвы, есть специальная задача будущего. Ограничимся лишь указанием на тот факт, что замысел, первоначальная проработка и крушение плана большой, трехсторонней - П.Е. Астафьев-К.Н. Леонтьев-Вл.С. Соловьев - дискуссии по национальному вопросу относится именно ко времени, затрагиваемому предложенной публикацией. Спор был задуман Леонтьевым в ответ на обидное для него лично выступление Астафьева. Соловьеву отводилась роль суперарбитра, но и участника, он первоначально согласился на это, но неожиданно отказался от участия, что похоронило весь замысел35.

Рассуждения П.Е. Астафьева вызвали недоуменную реплику церковного издания. Резюмировав собственно психологический «портрет» еврея в обрисов-

32 См., например: Шарапов С.Ф. «Русская идея» (По поводу брошюры «L'idée russe» г. Вл. Соловьева) // Русское дело. М., 1888. 20 авг. (№ 34). С. 1-2.

33 Ср., например: свидетельство Шарапова об отношении Соловьева к его еженедельнику «Русский труд» (при том что демаркационная линия неуклонно обозначена): «Я обращаю внимание на этот факт < "что Евреи высаживают потихоньку нас, хозяев Земли Русской, отовсюду">, а также на то, что самый этот вопрос замалчивают, что говорить о нем считается нелиберальным. Вл.С. Соловьев, например, просил мне как-то передать, что он очень ценит "Русский Труд" но писать там ничего не будет, пока я сею национальную вражду, возбуждаю против Евреев» (см.: Шарапов С.Ф. По душе. LXXXII / Сергей Шарапов // Русский Труд. СПб., 1899. № 16-177 С. 22. -«Русский труд» издавался с 1897 г., к этому времени относится и отзыв Соловьева о газете).

34 «Преемство от отцов»: Константин Леонтьев и Иосиф Фудель: Переписка. Статьи. Воспоминания / сост., вступ. ст., подгот. текста и коммент. О.Л. Фетисенко. СПб. С. 270. (Приложение к Полному собранию сочинений и писем К.Н. Леонтьева: в 12 т. Кн. 1).

35 Там же. С. 238, 242, 251, 253, 281, 303, 312, 314 (отсылаю к документам с датами от октября 1890 до апреля 1891 года; о резком и окончательном выходе Соловьева из предприятия он уведомил Леонтьева 18 марта 1891 г. - см. с. 303). Наиболее полное и документированное изложение истории: Леонтьев К.Н. Полное собрание сочинений и писем: в 12 т. СПб., 2009. Т. 8, кн. 2 / подгот. текстов и коммент., сост. В.А. Котельников, О.Л. Фетисенко. С. 57-179, 1229-1289 и др.

ке ^1к8р8усЬо^1е Астафьева, «Церковный вестник» предостерегал: «Соответственно своему взгляду автор также смотрит и на евреев, принявших крещение. Еврей-христианин, говорит он, в психическом отношении тоже самое, что вообще еврей, но, как христианин, он делается совершенно неуязвимым. Ставя последнее положение на историческую почву, едва ли можно с ним согласиться. Разве первоначальное христианское общество образовалось не из евреев? Разве христианство и его идеалы не перерождают духовно людей? Нам кажется, что вопрос о принятии евреями христианства можно и должно рассматривать не столько с психологической точки, сколько со стороны глубины и искренности убеждения принимающего христианство. Иначе мы до того запутаемся, дойдем до таких выводов, что в нас самих не видно будет христиан»36.

Уже на следующий день это разумное замечание, тем более что оно исходило из источника официозного, было подхвачено газетой О.К. Нотовича:

Смехотворная «теория» новоявленного «философа из Сивцева вражка». Астафьева, так блистательно интерпретированная г. Шараповым на страницах «Нового времени», обратила на себя внимание и «Церковного Вестника».

Приведя нелепую мысль г. Астафьева, что «еврей-христианин в психическом отношении то же самое, что вообще еврей, но как христианин делается неуязвимым», «Церковный Вестник» от себя замечает:

Ставя последнее положение на историческую почву, едва ли можно с ним согласиться. Разве первоначальное христианское общество образовалось не из евреев? Разве христианство и его идеалы не перерождают духовно людей? Нам кажется, - говорит газета, - что вопрос о принятии евреями христианства можно и должно рассматривать не столько с психологической точки зрения, сколько со стороны глубины и искренности убеждения принимающего христианство. Иначе мы до того запутаемся, дойдем до таких выводов, что в нас самих не видно будет христиан.

Вразумительно!37

Заметим, что причиной отказа Соловьева стала его ссора по «еврейскому вопросу» с ближайшим другом, кн. Д.Н. Цертелевым (с. 1248-1249). Маловероятно, что Астафьев не знал, кто стоит за криптонимными выступлениями «Новостей» против него, но, как бы то ни было, он был среди тех, кто рекомендовал 24 января 1891 г. Соловьева в почетные члены Московского Психологического общества (Соловьев был избран 21 голосом против 3)(см.: Психологическое Общество. I. Закрытое заседание 24 января 1891 г. // Вопросы философии и психологии. М., 1891. № 3 (Кн. 7). С. 142, паг. отд. «Приложения». Сколько-нибудь детальное выяснение отношений Вл. Соловьева и П.Е. Астафьева - актуальная задача (см. в этой связи работу, усматривающую известные схождения в теоретических построениях двух философов: Прасолов М.А. К последней достоверности: В.С. Соловьев и П.Е. Астафьев о субъекте как метафизическом принципе // Сгеёоие'^ Теоретический журнал. СПб., 2004. № 3. С. 49-59).

36 См.: Мнения печати ... Евреи с психологической точки зрения. - Можно ли рассматривать с той же точки зрения и принятие ими христианства? / без подп. // Церковный вестник, издаваемый при С.-Петербургской Духовной академии. СПб., 1891. 10 янв. (№ 2). С. 20.

37См.: Русская печать / без подп. // Новости и биржевая газета. СПб., 1891. 11 янв. (№ 11). С. 2 (Цитата из «Церковного вестника» в газете, как обычно в таких случаях, набрана более мелким кеглем, по сравнению с основным текстом заметки).

Я предполагаю, что этот небольшой полемический текст (но энергичный и эффектный) принадлежит Вл. Соловьеву. По ходу дальнейшей публикации материалов ежедневной полемики «Новостей и Биржевой газеты», связанных участием в ней философа-публициста, мы увидим, что подобные анонимные выступления уже по содержанию своему не могут принадлежать никому, кроме Вл. Соловьева, и тогда сама плотность их ряда уже окажется серьезным доводом в пользу моей атрибуции. Сейчас же ограничимся только заявлением склонности приписать приведенный текст Вл. Соловьеву, отложив на более поздний час развитие аргументации.

12-го января и «Новое время» присоединилось к полемике. Газета привела все тот же абзац из «Церковного вестника» (с грубой опечаткой, впрочем нас не интересующей): «Ставя последнее положение на историческую почву, едва ли можно с ним согласиться. Разве первоначальное христианское общество образовалось не из евреев? Разве христианство и его идеалы не порождают <так - Н.К.> духовно людей? Нам кажется, что вопрос о принятии евреями христианства можно и должно рассматривать не столько с психологической точки, сколько со стороны глубины и искренности убеждения принимающего христианство». От себя «Новое время» присовокупило: «К сожалению, однако, надо признать, что большинство евреев принимают христианство исключительно ради практических выгод, сопряженных с таким переходом, и потому "о глубине и искренности убеждения" неофита тут нечего толковать. Нельзя, стало быть, рассчитывать в этом случае и на нравственное влияние идеалов христианства. Теперешние евреи, переходящие в христианство, вовсе не Савлы, уразумевшие истину»38.

«Новости и Биржевая газета» не упомянута, но и полемика с «Церковным вестником» не педалирована. Скорее всего, эта реплика «Нового времени» представляет собою простое возражение «по факту» «Новостям», и цитата, с опущением одной фразы, взята именно из «Новостей», а не из церковного официоза39.

38 См.: Среди газет и журналов / без подп. // Новое время. СПб., 1891. 12 янв. (№ 5342). С. 3.

39 Цель публикации - восполнение корпуса текстов Вл. Соловьева в контексте формально обозначенных межтекстовых связей, поэтому в нашу задачу не может войти обзор или анализ всей газетно-журнальной дискуссии, возникшей в связи с публикацией интервью П.Е. Астафьева. Ограничимся освещением позиции самого виновника «великолепия в "Новом Времени"», спровоцировавшего соловьевскую «экзекуцию». Астафьев, несомненно, чувствует себя обязанным закрыть самою возможность понимания его заявления в ключе практических выводов, которые настойчиво предлагал ему С.Ф. Шарапов. В петербургской газете «Русская жизнь» он поместил несколько статей, фундирующих в историко-социологичес-ком плане его взгляд на «еврейский вопрос», а перепечатку статей в книге сопроводил предисловием, где возвращался к первопричине всей полемики и, в частности, говорил: «Вполне признавая глубокую, жизненнейшую важность выдвинутого последним временем на очередь "еврейского вопроса',, и составив себе совершенно определенный взгляд на него, в связи с моим общим понятием о роли и значении представительницы социального начала, буржуазии, во всей новой Европейской истории, я не располагал однако высказывать этот взгляд печатно. И ждал, чтобы более меня компетентные в вопросах политической жизни, ближе с ними знакомые, высказали этот взгляд, представлявшийся мне единственно-возможным, идейным и справедливым, без сентиментальности, более основательно и авторитетно, чем мог это сделать я. Себе я предоставлял только высказаться, при случае, о психологической сто-

Не псевдонимный полемический выпад Соловьева-публициста против Астафьева и Шарапова, а именно соловьевская карикатура вызвала реакцию крайне-правого «Гражданина», для которого «еврейский вопрос» был едва ли не наи-

роне вопроса, той стороне его, в оценке которой имею основание считать себя не столь беспомощным и дурно-вооруженным, как в обсуждении вопроса чисто-политического. Этот случай и представился мне, когда г. Шарапов ко мне, как профессиональному психологу, обратился с вопросом, в чем я вижу и чем себе объясняю психологические особенности еврейского характера. С удовольствием удовлетворив его желание (не для того же я двадцать лет занимаюсь философиею и психологиею, чтобы держать в секрете добытые мною, верные или неверные, выводы!?), я ничего не имел и против напечатания им, в извлечении, разговора его со мною об этом предмете. В "Новом Времени" от 3-го января 1891 года и появился отчет г. Шарапова об этом разговоре. Этот краткий отчет, в котором психологическая сторона моего взгляда на еврейство передана г. Шараповым с почти безупречною точностью, вызвал в печати много и сочувственных моей мысли и враждебных ей откликов. К сожалению - и сочувствие и негодование относились не к верно переданной моим собеседником, психологической части нашего разговора, а к практическим и политическим выводам из моего взгляда, -выводам, которые и моим собеседником и читателями его отчета могли только предполагаться, так как я сам их и не высказывал и даже совершенно определенно отказался высказать моему собеседнику. В этих предполагаемых выводах из моего взгляда было высказано столько недоразумений, столько безыдейной страсти и столько неосновательных и грубо-корыстных притязаний с другой, что я считал себя уже не вправе долее воздерживаться от разъяснения недоумений, к которым невольно дал повод. Вот что вызвало и мои письма "Еврейство и Россия", - письма, в которых я стараюсь объяснить роль еврейства в современной жизни, как роль наиболее законченного, последовательного и характерного представителя жизненных начал и стремлений чисто-социальной, но негосударственной и ненациональной буржуазии, так всесторонне и решительно повлиявшей на ход новой Европейской истории. В этом для меня и весь смысл вопроса и его решение.

Выпуская снова в свет эти письма, я думаю, что выяснению их задачи и повода может только содействовать перепечатка здесь, из "Нового Времени" первой, психологической части сообщения г. Шарапова о его разговоре со мною. В изложении этой части я изменяю только два-три слова, которыми мой собеседник не вполне точно или удачно передал первоначально мои мысли». (Далее следует воспроизведение текста первой части интервью, действительно практически не отличного от публикации в «Новом времени»). См.: Астафьев П.Е. Из итогов века: С приложением писем «Еврейство и Россия» / П.Е. Астафьев; изд. М.И. Астафьевой. М., 1891 (Тип. П.Е. Астафьева). С. П-Щ см. также с. 95-96, где Астафьев не только разъясняет мысли своей беседы с Шараповым, но и возвращается к ее тексту. - Независимо от того, знал ли Астафьев о соловьевском авторстве двух реплик на его интервью, целесообразно предположить, что заглавие цикла его статей «Еврейство и Россия» полемически подразумевало заглавие важнейшего выступления Вл. Соловьева - брошюры «Еврейство и христианский вопрос» (М., 1884). Астафьев сводил «космополитический», общехристианский вопрос к проблеме одного, своего государства. Заметим также, что Асафьев, несомненно, торопился с выпуском своей брошюры - то ли ради оправдания, то ли для того, чтобы не выпасть из злобы дня: предисловие к ней помечено 5 апреля 1891 г., а цензурой брошюра была разрешена 13 апреля, причем цензурное разрешение пропечатано на весьма непривычном месте - на с. 117, при конце последнего «письма» (обычно его приводили на обороте титульного листа, на последней странице книги, на обложке - в позиции привилегированной, смотровой); предисловие к книге целиком посвящено именно интервью и письмам, оправдывает их перепечатку; набор оглавления столь пестр, что складывается впечатление, что сведения о «письмах» припечатывались вдогонку к сведениям об основной части брошюры.

важнейшей темой общественной злобы дня. Сначала газета поместила достаточно внимательное изложение вышеприведенного интервью сразу после его появления в «Новом времени»40. Через три дня «Гражданин» находит, что наблюдения Астафьева подтверждаются наглядным изменением баланса христианского и еврейского населения в Польше, и особенно в Варшаве (статистические данные взяты из свежей статьи в «Новом времени»)41. Несколько дней спустя последовала попытка посмеяться над выступлением «Новостей»: «Сегодня четверг, но две наши газеты - "Новое Время" и "Новости" - острят совсем по-воскресному. "Новости" изливают свое остроумие в пародии, служащей якобы ответом на упомянутую на-днях нами беседу П.Е. Астафьева, причем вся соль пародии сводится на переделку из фамилии Астафьева - Оставь-Его. "Следя с неусыпным вниманием, за всеми вопросами, интересующими современное русское общество, я припомнил мой недавний разговор с одним из крупнейших представителей философской мысли в России, бывшим квартальным надзирателем Петром Евдокимовичем Оставь-Его'.' И так далее... Форма ответа для столичной, да еще "европейской', газеты, как будто бы и не подходящая»42. Беззубая ирония «Гражданина», не выходящая из пошлого обихода тогдашней журналистики, без сомнения, не вызвала бы никакой реакции - ни Соловьева, ни «общественной». Но еще несколько дней спустя маскированный пародист получил острый укол:

По поводу армянского вопроса I.

Печатное слово есть обоюдоострое оружие - аксиома, которой, надеюсь, никто не станет отрицать. Если печатным словом у нас позволительно злоупотреблять в каких-либо мелких случаях, касающихся мелких счетов и делишек, то нельзя допустить того же в более или менее важных случаях, затрагивающих вопросы, требующие беспристрастного и зрелого обсуждения. И сколько известно, ни один руководитель печатного слова, сколько-нибудь уважающий себя и свой орган, не отступает от этого правила.

Чем важнее вопрос, затрогиваемый печатью, тем серьезнее должен быть способ его разрешения. Если же кому «не под силу» разрешать подобные вопросы, тому лучше и не браться за них и заниматься обычным разведением гешефтмахерства; оно и под силу, и по вкусу. А разбирая дело вкривь и вкось, не будучи посвящена в суть его, извращая факты, печать может только вводить общество в заблуждение и вызвать крайне нежелательные последствия, диамет-

40 См.: Столичная печать / без подп. // Гражданин. СПб., 1891. 4 янв. (№ 4). С. 2.

41 См.: Столичная печать / без подп. // Гражданин. СПб., 1891. 7 янв. (№ 7). С. 2-3. «Гражданин» ссылается на газету, с которой постоянно находится в полемике (чаще всего, вероятно, наигранной ради стимуляции читательского интереса) - см.: Общественная роль еврейства в цифрах / без подп. // Новое время. СПб., 1891. 6 янв. (№ 5336). С. 1-2. При этом газета кн. В.П. Мещерского указывала и фактографический источник «Нового времени», опиравшегося на «длинный ряд статей, озаглавленных "Евреи и поляки" и печатавшихся в "Русском Де-ле"<издании С. Ф. Шарапова - Н.К.> 1888 года».

42 См.: Столичная печать / без подп. // Гражданин. СПб., 1891. 11 янв. (№ 7). С. 2.

рально противоположные тем, которые должны бы иметь место в общей гармонии интересов государства и общества.

Скажите, читатель, Бога ради, что за ахинею понесли «Новости», в № 10, в «разговоре с отставным квартальным надзирателем», по поводу так называемого «армянского вопроса». И по форме изложения, и по содержанию, это не есть статья, сколько-нибудь выдерживающая литературную критику. Шутовство, да и только. Шута же разыгрывать в печати не приходится, а тем более под благонамеренным видом разрешения такого серьезного вопроса, как вопрос, касающийся целой почтенной народности, давшей государству не мало полезных деятелей, подвизающихся и ныне с честью на поприще военной и гражданской службы.

Понятно, почему автор свою белиберду вложил в уста квартального надзирателя. Этим он желал, конечно, оставить за собою путь к отступлению. Иначе чем объяснить такие недостойные отзывы о великом русском народе, интересам которого будто посвящена названная статья, как: «борьба с армянином нам совершенно не под силу; все наши национальные силы перед армянством ничтожны; мы перед ним раса беззащитная» и т. п., или предлагаемые автором тамерлановс-кие способы разрешения армянского вопроса, путем истребления целого народа, под туманным, не всем понятным иностранным словом «экспроприация», - должно быть и самому автору совестно назвать свою меру простым, ясным словом.

По шутовскому проекту «квартального надзирателя», в течении 10 лет прирост вредного (т. е. армянского) населения будет уменьшен на 42,2 проц., а через 100 лет меру эту, как временную, можно будет даже приостановить, так как последние экземпляры вредной расы будут уже, в некотором роде, антропологическими редкостям.

И такое оскорбительное глумление над целым народом позволяет себе большая столичная газета, выступающая с громом и молниею на других, каждый раз, когда кто-нибудь заденет евреев.

Воображаю, какой гвалт подняли бы заправители «Новостей», если бы такую же меру предложили относительно евреев. «Ай-вай, гвалт!» - их крикам не было бы конца. И не из защитительных в пользу евреев статей, которыми нагромождены столбцы «Новостей», позаимствованы приведенные выше строки, унижающие добродушный народ, готовый всегда по-братски делиться своим собственным добром, и с евреем, и с армянином, и со всеми, лишь бы злом не отплачивали ему за него.

Но оставим глупости «Новостей» и перейдем к делу. Армянский вопрос действительно назрел, и назрел в очень серьезных размерах, и требует безотлагательного разрешения.

Прежде чем разрешить этот вопрос, необходимо уяснить себе, что такое армянский вопрос. «Новости», понаслышке, вопрос этот обобщают и относят к армянам, живущим в России. Между тем, у нас, в России, такой вопрос немыслим, не может и, во всяком случает, не должен иметь места.

Под термином «армянский вопрос», среди интеллигентного общества принято разуметь вопрос, возбужденный известными пунктами сан-стефанского и берлинского договоров относительно улучшения положения армянского народа в пределах турецкой империи, об обеспечении его от нашествия курдов и черкесов и притеснений местных турецких властей». Далее следует изложение не-

которых исторических аспектов «вопроса», шедшего от одной резни к другой и разрешившегося геноцидом 1915 г.43

Кто скрылся под псевдонимом, выставленным в конце процитированной статьи, я не знаю, во всяком случае, автором не был издатель редактор газеты кн. В.П. Мещерский, судя по мемуарным фрагментам - путешествия по Армении в 1865 г. Но нельзя исключить, что именно начальные абзацы, связывающие статью с соловьевской пародией и приведенные выше, либо приписаны, либо прописаны редактором-издателем «Гражданина». Выпад был настолько чувствительный, что газета Нотовича вынуждена была оправдываться. Имея в виду плотность ряда заметок в «Новостях» января и февраля 1891 г., связанных с крип-тонимными публикациями Владимира Соловьева, я предполагаю, что автором

их был сам философ. Вот ответ «Гражданину» по поводу «армянского вопроса»:

***

Читатели, конечно, помнят напечатанную несколько дней тому назад в нашей газете пародию на «разговор г. Шарапова с философом Астафьевым». Наша пародия, под заглавием: «Из разговора с П.Е. Оставь-Его», заключала в себе лишь юмористический пересказ рассуждений г-на Астафьева о евреях, в применении к армянам. Цель же пародии заключалась, конечно, в осмеянии псевдо-националь-ной философии г. Астафьева. Представьте же себе теперь, что «Гражданин» подвергает нашу пародию весьма серьезному разбору, выступая защитником армян против инсинуаций «Новостей»!!! Пародия, видите ли, написана с целью оклеветать армян!!! Можно ли даже вообразить себе более смехотворный пример газетного донкихотства? Нет, «Гражданин» положительно - сумасшедший дом!44

Ответ Соловьева как бы не замечает, в чем суть возмущения реакционной газеты. Как очевидно из текста «Гражданина», он опознает в соловьевском материале именно пародию, юмористику: «Шутовство, да и только». «Новостям» вменяется не жанр, а неуместность жанра в данном случае и пространстве, при этом обвиняется автор «Новостей и Биржевой газеты» в смехе ради смеха, ибо тема его выступления - всего лишь предлог: «Шута же разыгрывать в печати не приходится, а тем более под благонамеренным видом разрешения такого серьезного вопроса, как вопрос, касающийся целой почтенной народности, давшей государству не мало полезных деятелей, подвизающихся и ныне с честью на поприще военной и гражданской службы».

Более того, автор газеты кн. Мещерского даже и поддерживает, там, где ему выгодно, игру Соловьева: он будто бы принимает за чистую монету образ полицейского, как носителя философской мысли, и вместо того, чтобы заявить об очернении законной власти, выставляет квартального, по обиходному, чтобы не сказать пошлому, клише, злонамеренным идиотом (всесветный, «вечный образ» полицейс-

43 См.: Столичная печать / Х. // Гражданин. СПб., 1891. 16 янв. (№ 16). С. 1-2. Статья имела продолжение, к соловьевскому выступлению сколько-нибудь определенного отношения не имевшее. См. там же. 17 янв. (№ 17). С. 1; 18 янв. (№ 18). С. 1-2 (Подпись стоит только в конце третьей части статьи, первые две части даны без подписи).

44 См.: Русская печать / без подп. // Новости и Биржевая газета. СПб., 1891. 17 янв. (№ 17). С. 2.

кого, жандарма, мента и т. д.): «Понятно, почему автор свою белиберду вложил в уста квартального надзирателя. Этим он желал, конечно, оставить за собою путь к отступлению. Иначе чем объяснить такие недостойные отзывы о великом русском народе, интересам которого будто посвящена названная статья.». Несомненно, пародист из «Новостей», превращая инспектора Катковского лицея в квартального надзирателя, рассчитывал на оживление в читательском сознании тех черт «вечного образа», которые делают его представителем «живой власти». А оппонент из «Гражданина» этого заметить не хочет, он обращает против пародиста еще не ин-ституализированный закон политкорректности. И Соловьев вынужден апеллировать к презумпции абсолютной неподсудности юмора, тотальной иронии45.

45 Не может вызвать возражений сближение соответствующих деталей приведенной выше соловьевской пародии с обращением к ходячему образу носатых лиц «кавказской национальности» в шуточной мистерии Владимира Соловьева «Белая Лилия»: ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ Входят Галактея и Халдей Галактея <...>

(Смотрит на него пристально.)

А знаете, у вас очень красивый нос, - я прежде и не замечала. <.> Скажите, вы не итальянец? (в сторону)

Боже, какой у него красивый нос! Халдей

Нет, я не итальянец, но могу заменить его с успехом. Галактея

Впрочем, я и забыла, что вы Халдей. Халдей

О, это не более как каламбур судьбы. Галактея

<...> Но какая же ваша нация? Халдей

Это страшная тайна. А впрочем... (Говорит ей на ухо) Я - грузин! Галактея

(вне себя от восторга) Грузин!!

(Прыгает и бьет в ладоши.)

Он - грузин, он - грузин!

Халдей

(самодовольно)

Я - грузин, я - грузин!

Это знаю я один.

Галактея

(в экстазе)

Он - грузин, он - грузин! Это знает он один!..

Берут друг друга за руки и поспешно убегают.

(Соловьев Вл.С. Стихотворения и шуточные пьесы // Владимир Соловьев / вступ. ст., сост. и примеч. З.Г. Минц. Л. : Сов. писатель, 1974. С. 217-219.)

ПРИЛОЖЕНИЕ

Осмелимся добавить в список материалов, которые мы приписываем авторству Владимира Соловьева еще один, отдавая себе отчет в том, что атрибуция Соловьеву может показаться читателю весьма ненадежной. В самом деле, отнести его к соловьевским текстам можно лишь потому, что он находится в плотном ряду однотемных псевдонимных и анонимных произведений философа-публициста, появившихся в результате его сотрудничества в газете О.К. Но-товича. Этот текст, лишенный, практически, авторского соловьевского слова, является, тем не менее, весьма значимым авторским жестом:

В «С.-Петербургских Ведомостях» закончился длинный ряд статей, под заглавием: "Современный антисемитизм в Германии'.' Их составитель, пользовавшийся различными источниками, пришел в заключении к тому выводу, что

в возбуждении и поддержании анти-семитического движения в Германии играли существенную роль узкие интересы аграрной партии, католического и лютеранского духовенства, равно как и разрушительные стремления анти-христианской партии. Представители этих интересов легко могли, - говорит он далее, - перейти к полной агитации, благодаря, преимущественно, необычайному разочарованию, произведенному в средних и низших слоях немецкого народа войною 1870-1871 г., когда, вместо ожидавшегося золотого дождя от французской контрибуции, налоги стали чрезмерно возрастать, а к тому еще десятки тысяч семейств оказались лишенными своих естественных кормильцев. Для маскирования реальных интересов, лежавших в основе этой агитации, равно как и для искусственного подъема духа немецкого народа, необходимо было, однако, пустить в толпу какую-нибудь действительно возвышенную идею, и для этой цели оказалась очень пригодною национальная идея, в ее более или менее карикатурном виде. Агитаторам анти-семитам, в самом деле, вовсе не был бы на руку подъем национального сознания, в его действительно возвышающем смысле, особенно же в смысле подъема сознания истинной национальной чести, требующей общего упорного труда для процветания отечества, подъема сознания обязанностей перед ближними, чувства справедливости к другим народам и пр.; напротив, этим агитаторам нужны были лишь пустые крики о национальной идее, - крики, способные лишь заглушать лучшие чувства народов.

Так действуют лже-патриоты не в одной Германии.

Отсюда, верно заключает автор,

современномуанти-семитическому движению в Германии, несомненно существенным образом, содействовала карикатура национальной идеи, пущенная в ход кн. Бисмарком для прикрытия своего насилия над Франциею, особенно же над Эльзасом и Лотарингиею, и подхваченная вожаками толпы, алчными ко всяким пертурбациям спокойной народной жизни. Эта карикатура национальной идеи действительно столь расплывчато-неопределенна, что ею легко могли прикрыться враждебные немецкому народу стремления аграрной партии, анти-государственные замыслы католического духовенства, жадность к политическому влиянию лютеранского духовенства и разрушительные тенденции анти-христи-анской партии.

В итоге же, немцы, своими антисемитическими движениями в исходе второго десятилетия нашего века и в новейшее время, два раза доказали, что они пока не способны к роли действительно великой нации. Истинно великий народ достигает осуществления своих государственных и культурных задач постоянным слиянием живущих среди него инородцев с господствующим населением, причем эти инородцы приобщаются к общим государствен-

ным стремлениям. В этом процессе слияния инородцев с господствующим населением и приобщения их к общим государственным задачам играет существенную роль не столько количественное отношение инородцев, сколько способность ассимилирования господствующего населения. Способность же ассимилирования расстроенного организма, как известно, весьма 46

заметно понижается

46 См.: Русская печать // Новости и Биржевая газета / без подп. СПб., 1891. 12 янв. (№ 12). С. 2.