CC BY
276
И. П. Львова
ИЗ ИСТОРИИ ПРОСВЕЩЕНИЯ В РОССИИ В ЭПОХУ ПЕТРА ВЕЛИКОГО (ФЕДОР ПОЛИКАРПОВИЧ ПОЛИКАРПОВ-ОРЛОВ)
Федор Поликарпович Поликарпов-Орлов (около 1670 — 12(23).01.1731 гг.) — переводчик, справщик, издатель, автор оригинальных сочинений, педагог, один из плеяды видных ученых мужей петровского времени, во многом определивших направления развития филологии в XVIII в.; вероятно, родился в Москве, в конце 60-х — начале 70-х гг. XVII в.1 С Москвой же связана и вся его последующая жизнь и деятельность. «Воспитывался при духовном доме», — так позднее он напишет о себе. Судя по этому высказыванию и тому, что он начал свое обучение в Типографской школе греческого иеромонаха Тимофея, можно предположить, что Федор был родом из священнической семьи, но никаких достоверных свидетельств о его происхождении и начальном периоде жизни не сохранилось.
Известно лишь, что в 1685 г. Федор продолжил свое обучение в греческой школе Иоанникия и Софрония Лихудов, куда он перешел сразу же после ее создания вместе с несколькими лучшими учениками Типографской школы. Греческая школа братьев Лихудов, послужившая прообразом и основой будущей Славяно-греко-латинской академии, была в то время единственным московским учебным заведением, осуществлявшим преподавание не только богословских дисциплин, но и светских, восходящих к античному «тривиуму», наук. Курсы грамматики, пиитики, риторики, диалектики и логики читались в ней на греческом, а физики — на латинском языках. В 1687 г. при ней открылась подготовительная русская школа, в которой ученики знакомились с азами церковнославянской грамоты2, и учебное заведение братьев Лихудов было преобразовано в Московскую духовную школу. Вероятно, обучение церковному книжному языку шло в ней традиционным для Руси практическим путем, через подражание наиболее авторитетным авторам. Можно предположить, что наставлял первых учеников в деле освоения языка, перевода и «книжной справы» Евфимий Чудовский3, поскольку братья Лихуды, приступая к преподаванию в Москве, вряд ли хорошо владели славянским книжным языком. К 1687 г. относится и первый, по всей видимости, перевод Федора Поликарпова4. Вместе с Николаем Семеновым и Алексеем Кирилловым он переводит с греческого языка полемическое сочинение братьев Лихудов «Акос, или Врачевание, противополагаемое ядовитым угрызениям змиевым», посвященное вопросу о времени пресуществления святых даров5. К этому времени первые ученики Лихудов, по-видимому, уже достаточно хорошо владели греческим языком, который они начали учить еще в Типографской школе. Правил ученический перевод Евфимий Чудовский. Он же привлек Федора Поликарпова и к работе над переводом сочинений Дионисия Ареопагита. Сам Е. Чудовский начал переводить труды Ареопагита еще в 1675 г. Перевод же, приписываемый Ф. Поликарпову, относится к более позднему времени, вероятно, к середине 90-х гг. XVII в.
В своих первых переводах Ф. Поликарпов, в основном, придерживался так называемого «пословного» метода, горячим сторонником которого был Евфимий Чудовский,
© И. П. Львова, 2008
под влиянием какового Поликарпов, вероятно, находился в период ученичества. Сказалось на его первых переводческих опытах и то, что в греческой школе братьев Лихудов учениками, видимо, усваивалась мысль о приоритете греческого языка над прочими. Однако в дальнейшем его взгляды претерпели значительные изменения, хотя он и продолжил оставаться приверженцем традиционной книжности.
К сожалению, события, произошедшие в жизни Федора Поликарпова в начале 90-х гг., нам в точности не известны. Высказываются самые разнообразные предположения. В частности, существует неподтвержденная надежными источниками гипотеза, что в 1692 г. Федор Поликарпов с группой студентов ездил в Италию в Падуанский университет6. По возвращении, он, по-видимому, становится писцом Патриаршей справной палаты.
В 1694 г. к Ф. Поликарпову и Н. Семенову (после отстранения братьев Лиху-дов от преподавания) перешли курсы грамматики, риторики и пиитики в Московской духовной школе7. Учебные дисциплины читались на греческом языке, поскольку латынь была временно исключена из курса обучения. Вероятно, должность преподавателя Ф. П. Поликарпов занимал в течение нескольких лет8. Во всяком случае, в расходных книгах Патриаршего казенного приказа сохранилась запись о суммах денег, пожалованных «дидаскалам» и ученикам академии на Рождество 1696 г., в которой фигурирует его имя: «учащим учеников» Николаю Семенову и Федору Поликарпову «по 2 рубля человеку»9. Учителем «еллиногреческой» школы называет он себя и в предисловии к переводу (1697 г.) труда византийского императора Льва VI Мудрого «Книга хитрости руководство воином в ратоборство»10. Впрочем, Ф. П. Поликарпов был занят не только учеными занятиями по исправлению богослужебных книг и педагогической деятельностью. Отдавая дань моде того времени, писал он и силлабические вирши — например, известно его «Приветство стихотворное патриарху Адриану на Рождество Христово» (1694 г.).
Дошедшие до нас свидетельства деятельности Ф. Поликарпова в 80-90-е гг. XVII в. говорят о том, что он поддерживал контакты со многими известными учеными, богословами и переводчиками. Это не только братья Лихуды и Евфимий Чудовский, наиболее значимые и значительные фигуры в период его ученичества, но и Афанасий Холмогорский, новгородский митрополит Иов, Дмитрий Ростовский. Таким образом, Ф. Поликарпов как филолог сформировался в кругу так называемых грекофилов, сторонников «старомосковской» партии. А это означало, что он, так или иначе, участвовал в спорах о чистоте веры, которые в то время тесно связывались грекофилами с проблемами образования и просвещения. Вместе с тем, очевидно, что взгляды сторонников «старомосковской» партии на церковно-славянский язык, языковую норму и образованность не совпадали, да и не могли совпадать, полностью. Так, например, братья Лихуды, получившие прекрасное европейское образование, стремились воспроизвести его структуру в созданной ими школе, а, по мнению Евфимия Чудовского, образованность сводилась, в сущности, к владению греческим языком. Все это не могло не отразиться на взглядах молодого Ф. Поликарпова. Но, к сожалению, достоверных свидетельств о его точке зрения по этим вопросам практически не сохранилось.
Очевидно лишь то, что к концу XVII в. Федор Поликарпов — уже заметная фигура в кругу московских книжников. О репутации Поликарпова свидетельствует и оценка, данная ему Евфимием Чудовским, и его контакты с Афанасием Холмогорским. В 1697-1698 гг. они вместе исправляли «в речениях и в правописании» службу на праздник Грузинской иконы Божией Матери. По-видимому, в этот период заканчивается его преподавательская
деятельность, и он становится справщиком (редактором, корректором) московского Печатного двора. С. Н. Браиловский, основываясь на архивных материалах, указывает точную дату начала справщической деятельности Поликарпова — 26 марта 1698 г.11 Это подтверждается и в предисловии к другому списку перевода, того же Льва VI (см. выше), датированному годом позже (1698 г.), где Поликарпов уже называет себя справщиком: «Переведеся же с эллинска на славенский язык трудоположением Царственныя Мос-ковския Типографии справщиком Федором Поликарповым. В лето от сотворения мира 7206 от спасителнаго же воплощения Бога слова, Иисуса Христа, 1698-го»12. Хотя более поздние свидетельства самого же Ф. Поликарпова говорят о том, что «печатной книжной справой» он занимается лишь с 1701 г.13
Во всяком случае, в 1701 г. Федор Поликарпов уже активно трудился в Московской типографии справщиком с правом заведования последней, а через 8 лет был назначен ее директором и судьею14. Само по себе это назначение свидетельствует о признании заслуг Ф. П. Поликарпова как в области «книжной справы», так и в части собственно ученых занятий.
По званию справщика, Поликарпов должен был исправлять и проверять подлежащие печатанию книги и переводить предполагаемые к изданию, а по званию начальника Печатного двора — заведовать служащими и рабочими, покупать материалы, составлять ведомости о доходах и т. п. Сохранилась его обширная переписка с Иваном Алексеевичем Мусиным-Пушкиным, (назначенным в 1701 г. руководить только что учрежденным Монастырским приказом, к ведению которого была отнесена и Московская типография), позволяющая говорить о Федоре Поликарпове как о ревностном труженике «на пользу книжного просвещения», энергичном исполнителе воли Петра «и горячем защитнике интересов Печатного двора».
26 ноября 1701 г. Федор Поликарпов получил в подарок от Евфимия Чудовского рукописный греко-славяно-латинский лексикон Епифания Славинецкого. Подарок мог как быть связан со вступлением Поликарпова в должность начальника Московского Печатного двора, так и свидетельствовать о признании его заслуг в области филологии (еще в бытность патриарха Адриана предполагалось, что Ф. Поликарпов и Н. Семенов подготовят лексикон к печати). И в этом же 1701 г., в июне месяце, в Москве был напечатан составленный Поликарповым «Букварь, словенскими, греческими, римскими письмены учитися хотящим»15, который стал важным пособием по изучению классических языков. При этом в предисловии к нему, в соответствии с древнерусской православной традицией и явной грекофильской направленностью издания, сохраняется неодобрительное отношение к античным классикам и европейскому просвещению: «Зде укрепитеся законами, не от Солона и Ликурга предаными, но от всетворца Бога... дарованными... не от Цицерона и Сократа. Зде осяжете стихи не Овидиевы, ниже Виргилиевы, но прекраснейшаго ума богословии Григория. Не Есопа фригийскаго зде смехотворныя узрите басни.»16. «Латинския писмена» прибавлены, как он сам пишет, лишь потому, что этими буквами излагаются не римские, а греческие догматы веры.
Созданный вслед за Букварем «Лексикон треязычный» (1704 г.) явился итогом всей предшествовавшей филологической деятельности Федора Поликарпова и одновременно изложением его взглядов на языковую ситуацию и образование в России. В предисловиях и к «Букварю», и к «Лексикону» он, прежде всего, обращался к вопросу о месте церковно-славянского книжного языка в православной культуре. Основной тезис концепции Ф. Поликарпова сводился к тому, что «душу спасает не язык, но вера»17. По его
мнению, догматы православия заключены в текстах, открытых для постижения; обучение же может быть «треязычно», но при этом должно быть «единомудренно». Подобная точка зрения явилась шагом к разграничению понятий «православие» и «язык» и частичным преодолением идей, воспринятых им в пору ученичества. Определяя роль каждого из традиционно сакральных языков (еврейского — святость, греческого — премудрость, латинского — единоначальствие), Поликарпов отмечает переход функций еврейского и греческого к славянскому языку, противопоставляя его латинскому, использующемуся в «гражданских и школьных делах»18.
К числу филологических занятий, занимавших его в 1710-е гг., следует отнести и работу в комиссии по исправлению Библейского перевода19, в которой он принимал активное участие, и редактирование петровских «Ведомостей».
На протяжении почти двух десятилетий, начиная с 1701 г., Федор Поликарпов не был непосредственно связан с педагогической деятельностью, если не считать инспекцию немецких и греческой школ, приписанных к Монастырскому приказу, которой он занимался с 1711 г.20 Однако для своих современников он продолжал оставаться непререкаемым авторитетом в вопросах преподавания. Так, например, И. А. Мусин-Пушкин просит его проследить за тем, как ведется обучение его сына: «Прошу любовь твою пожалуи присмотри и за учителем сына моего чтоб он учил правилно, понеже он сам словенскаго языка мало умеет»21.
В 1708 г. Петр I, проявлявший живой интерес к русской и всеобщей истории, поручил Ф. Поликарпову «составить русскую историю от начала княжения Василия Ивановича до последнего времени. Петр писал Мусину-Пушкину, чтоб Поликарпов, описавши на образец 5 лет, на два манера — пространно и коротко, прислал ему немедленно»22. Составлением новой русской истории в результате занимались с 1708 по 1716 гг. Поликарпов не сумел как следует исполнить порученной ему задачи, и в 1716 г. И. А. Мусин-Пушкин писал ему: «История твоя и лексикон хотя и не очень благоугодны были, но чрез старание и прошение мое ныне царское величество изволил приказать за оные твои труды выдать тебе с Печатного двора двести рублев; да исправляй немедленно посланную прежде к вам книжку географию»23. Упомянутая в письме География, являлась «Географией генеральной» Б. Варения24. Книга была переведена Ф. Поликарповым в 1718 г.25 и, прося о вознаграждении своих трудов, он писал: «Работаю я в книжном правлении и в управлении всего печатного двора 17 лет и приплодил казны с 50 000 рублев. Еще сверх учрежденного дела, за десятилетнее гражданских книг правление (в которых я один всегда труждаюсь), также и за переводы разных книг как и ныне новопреведенная трудная книга география свидетельствует, я не взыскан»26. Здесь следует заметить, что Поликарпов несколько преувеличивает (как мы видели выше) свое бедственное положение. Тем ни менее, проблемы с переводом книг действительно были, и немалые. Петр требовал перевода не на церковнославянский книжный, а на «простой» язык. Но привычка тянула к книжному языку; да к тому же не было и желания писать по другому; и потому выдвинутое требование «простоты», не встречая внешнего отпора, наталкивалось на скрытый протест Поликарпова, имеющего собственные представления о том, каким должен быть язык переводов.
Между тем Петр, желавший неукоснительного выполнения своих указаний, в решении вопроса о языке вынужден был опираться на знания и опыт ведущих книжников. И потому подготовка новых лексиконов, долженствующих оказать сильное влияние на создание нового языка, была поручена Поликарпову. Мусин-Пушкин писал ему: «Федор Поликарпов! По имянному царского величества указу присланы от его величества два
лексикона, один с латинского на французский язык, другой с латинского на голландский; и велено из оных сделать один лексикон и под латинские речи подвесть словенские слова. за что ты примешь милость и за труд воздаяние немалое, для чего с оными книгами посылаю к тебе и твои лексиконы ради лучшего исправления, а по окончании оного дела с тем же лексиконом сделайте лексикон же из словенского языка на латинской по алфавиту; при сем же посылаю к тебе и географию переводу твоего, которая за неискусством либо каким переведена гораздо плохо, того ради исправь хорошенько, не высокими словами словенскими, но простым русским языком, тако ж и лексиконы. Со всем усердием явися и высоких слов славенских класть не надобеть, но Посольского приказу употреби слова»27.
Помимо «книжной справы», филологических штудий и управления типографией, необходимо было исполнять разнообразные поручения Петра I, связанные и не связанные напрямую с деятельностью Печатного двора. Занимался Федор Поликарпов и «отысканием» в Москве учителей для новой столицы28, и приглядом за подрастающим поколением, идущим на смену нынешним справщикам; приходилось брать на себя и труды по обучению новых и замене старых работников типографии; привлекался он и к расследованию дела Тверитинова29; случались и другие непредвиденные заботы. Осенью 1716 г. Ф. Поликарпов пишет И. А. Мусину-Пушкину: «Учителя греческие роспись беглым ученикам в сенатскую канцелярию послали, числом из 40 человек, и, что будет по ней, доносить не умедлю, обаче сомневаюсь, дастся ли поневоле своевольным наука? А ныне и наипаче нужда умножить греческую науку, понеже соученик и споспешник мой о гоподе Никола справщик переселился ко отцем своим и от здешних трудов восприя покой смертию, и смертию внезапною»30.
Находясь в должности директора Печатного двора, Ф. Поликарпов все более и более склонялся к пониманию необходимости распространения грамматических знаний. В 1720-е гг. он отчетливо формулирует мысль о том, что каждый язык имеет свою уникальную структуру, не подчиняющуюся законам другого языка. Новых подходов к переводу и обучению требовали и быстро меняющиеся жизненные обстоятельства. В 1721 г. по приказанию Петра I вышло в свет новое издание «Грамматики Мелетия Смотрицкого» с предисловием («вкратце простым словом») Федора Поликарпова взамен статьи, составленной из сочинений Максима Грека и предпосланной предыдущему изданию (1648 г.) («понеже многосложно»). Подчеркивая необходимость появления нового издания «Грамматики», Поликарпов в своем предисловии пишет о скудости грамматических знаний и вытекающей отсюда невозможности правильного толкования и перевода книжных текстов. В новом издании, помимо основного текста Смотрицкого, Поликарпов помещает специальный раздел, озаглавленный «Чин технологии», содержащий разбор молитвы «Отче наш», сделанный на основании аналогичного разбора 1648 г., но уже по современным ему грамматическим канонам. Помещены в нем и сведения из истории создания письменности, заимствованные из сочинения Полидора Вергилия «Осмь книг об изобретателях вещей», переведенного на русский язык и изданного в 1720 г.; используется и Энциклопедия протестантского богослова Иоганна-Генриха Альштеда.
В дальнейшем он продолжил работу над грамматикой, об этом свидетельствуют две рукописи31, составленные Поликарповым между 1723 и 1725 гг. На одну из них обратил внимание еще А. И. Соболевский, который писал: «Остановимся прежде всего на одном неизвестном Пекарскому труде — на грамматике церковно-славянского языка в рукописи Моск. Архива Ин. Дел, собрание князя Оболенского, № 6, принадлежащей Ф. Поликарпову, без заглавия. Она составлена в вопросах и ответах, на церковно-славянском языке,
но с барбаризмами Петровской эпохи, кое-где с учеными ссылками»32. Эта рукопись, написанная рукою Ф. Поликарпова, содержит выписки из различных сочинений, посвященных как общим теоретическим вопросам, так и норме церковно-славянского языка. В тексте рукописи33, помимо прочего, встречаются ссылки на античных авторов: излагаются взгляды Цицерона, Квинтилиана, Аристотеля на сущность и роль грамматики, а также приводятся мысли Аристотеля и Платона о соотношении грамматики и риторики. В нее также вошли: отдельные материалы грамматик М. Смотрицкого и Ф. Максимова (1723 г.) и книги Иосифа Флавия «О временах давных», краткие выписки из диалектики Дамаскина «Словесница Аристотелская богословница Платонова.», небольшой фрагмент из риторики Стефана Яворского. И как прежде Ф. Поликарпов обращается к сочинению Полидора Вергилия и Энциклопедии И.-Г. Альштеда. Вторая рукопись (1725 г.)34 — законченный оригинальный грамматический трактат, озаглавленный «Технолопа то есть художное собеседование о грамматическом художестве» и состоящий из 27 глав, отдельные из которых восходят к тексту московской рукописи, вероятно, является беловым экземпляром по отношению к московскому тексту. Среди новых источников, не использованных в московском сочинении, можно назвать риторику Иоанникия Лихуда и сочинения Евфимия Чудовского «Рассуждение учитися ли нам полезнее грамматики...»35.
Лексикон (1704), издание грамматики Смотрицкого (1721), а также рукописные тексты позволяют судить о том, что Поликарпов продолжает оставаться сторонником традиционного подхода к вопросам книжности, хотя трактовка им некоторых вопросов развития словесности в 1720-е гг. претерпевает сильное изменение.
Появление в 1720-е гг. рукописных текстов, посвященных вопросам грамматики, по-видимому, не случайно. Общий замысел их создания, вероятно, связан с намерением Федора Поликарпова вернуться к преподаванию. Намерение во многом было вынужденным, т. к. изменение в структуре подчинения типографии (после учреждения в 1721 г. Синода) и назначение на должность «протектора школ и типографий» Гавриила Бужинского, повлекло за собой проверку деятельности московского Печатного двора. Поликарпов был вызван в Петербург; но, ссылаясь на многочисленные причины (старые справщики умерли, а два новых молоды — «еще млеком питаются» и т. п.), ехать в Петербург он отказывался; «ведомости печатных книг по годам и как употреблены или проданы по каким ценам» не предоставлял. В результате чего этот высокоодаренный и незаурядный человек оказался под следствием, которое выявило «безпорядки» в его работе. Начетов набралось на 4453 р., 75 коп. и 2 червонца, сумма по тем временам весьма внушительная. Сохранилась любопытная переписка по этому поводу между Синодом и Ф. Поликарповым, где имеется богатый материал для изображения личности Ф. Поликарпова и нравов того времени36.
Поликарпов признал факт получения денег от подчиненных, но указывал, что «приносимое в почесть не из принуждения, за недостатками моими, принимал» и далее оправдывался тем, что так всегда было и «жалоб ни от кого не поступало»37 и настойчиво добивался снятия штрафа, ссылаясь на незаконность начислений. На имущество Поликарпова был наложен арест, но и тут (при описи имущества) он не растерялся и пытался часть утаить, проявляя невероятную находчивость и изобретательность. И все же в ноябре 1722 г. за взяточничество и «безпорядки» он был отстранен от должности с требованием возмещения убытков казне. Возмещать убытки Поликарпов категорически отказывался. Но поскольку штрафа с него полностью не снимали, «он придумал, вместо уплаты его деньгами, предложить свои услуги по переводу книг или преподаванию грамматики»38.
В доношении в Синод от 9 января 1723 г. он пишет: «.и, видя общую христианскую пользу (от деятельности Ф. Поликарпова. — И. Л.), доброненавидец диавол коварствы своими запя мя, и падох падением странным, стався игралищем бесов и покивание главы в людех, и оттуду лежу обнажен не точию имения, но и самаго живота моего, во отчаянии. А понеже приговором определено взять на мне великий несносный штраф, котораго и половины не могу оплатить за скудостию моею и трекратным пожарным разорением, из чего мне, со всеми моими домашними, следует всеконечное искоренение от земли живых, того ради за благо возмнех всепокорно предложити доносительне вашему любомудрию о богатстве нетленном, вечном — тленному, временному к сатисфакции.», затем следует перечисление переводов, которые он мог бы сделать, и предложение обучать грамматике: «но что может действовать сама грамматика без наставника. во истину жатва многа, делателей же мало»39. Синод поначалу разрешает ему заняться преподаванием славянской грамматике, но затем, по настоянию Феофана Прокоповича и Г авриила Бужинского40, отменяет решение; Ф. Поликарпов оказывается не у дел и отсылается в юстиц-коллегию.
Лишь 15 мая 1726 г., уже в царствование Екатерины I, Ф. Поликарпов вновь занимает должность руководителя московской Синодальной типографии41. С. Н. Браиловский справедливо пишет, что оправдали его, видимо, потому, что Г. И. Замятин, назначенный на его должность, «оказался еще хуже», а его главный обвинитель, Гавриил Бужинский, в 1726 г. ушел от должности и «обстоятельства времени, когда была нужда в таких людях, как бывший директор типографии» также способствовали ему. Все же, надо заметить, что дело было не только в этом. Ф. П. Поликарпов всегда был не только хорошим администратором и неутомимым защитником интересов типографии, но и одной из центральных фигур в русской филологии начала XVIII в.; «нужда в таких людях» есть всегда, и найти им достойную замену не легко.
После возвращения на прежнюю должность, он с усердием берется за дело и вновь обращается в Синод с жалобой, на этот раз его беспокоит полное расстройство типографских дел, малочисленность штатов и отсутствие необходимых знаний у большинства вверенных ему справщиков. Заканчивается письмо заверением, что он «рад их обучать как Барсовых Ивана и Андрея» до тех пор, «доколе дышит»42. Обещание свое Федор Поли-карпович Поликарпов-Орлов выполнил; вплоть до самой своей кончины, последовавшей 12 (23) января 1731 г., он бессменно оставался директором Синодальной типографии. И хотя он, так и не приняв новой реформаторской программы Петра I, остался сторонником традиционной православной культуры, труды его, способствовавшие становлению грамматических основ языка и отражающие раздумья о языковой ситуации своего времени, стали важным вкладом в развитие российского просвещения и обеспечили преемственность между традиционной книжностью и новой культурной тенденцией петровской эпохи.
1 Наиболее полное изложение биографии Ф. П. Поликарпова см.: Браиловского С. Н. Федор Поликарпович Поликарпов-Орлов, директор Московской типографии // Журнал Министерства народного просвещения. 1894. № 9-11.
2 Сменцовский М. Братья Лихуды. СПб., 1899. С. 71-72.
3 Предположение высказано Е. Э. Бабаевой, см. предисловие к книге: Поликарпов Ф. Технолопа. Искусство грамматики / Публ. Е. Э. Бабаевой. СПб., 2000. С. 10.
4 Существует мнение, что славянская часть так называемой Краткой грамматики братьев Лихудов (1687 г.) составлена русскими учениками их школы, в частности, авторство приписывалось и Ф. Поликарпову. См.: Копыленко М. М. Рукописная греческая грамматика братьев Лихудов // Византийский временник. Т. 17. 1960. С. 92.
5 Сохранилось несколько списков этого перевода — от черновых, правленных Евфимием Чудовским, до подносного экземпляра. Списки перевода хранятся в разных архивах. Большая часть находится в Синодальном собрании ГИМ под №№ 299, 300, 301. См.: Словарь книжников и книжности Древней Руси. XVII в. Т. II. СПб., 1992-1998. С. 301.
6 См.: Большая советская энциклопедия. Т. 33. М., 1955.
7 Браиловский С. Н. Указ. соч. № 9. С. 15; Сменцовский М. Указ. соч. С. 296.
8 Впоследствии им было написано «Историческое известие о Московской академии» (1726 г.), публикацию (вместе с дополнениями смоленского епископа Гедеона Вишневского) см.: Древняя Российская Вивлиофика. 1791. Т. XVI. С. 295-302.
9 Забелин И. Е. Материалы для истории, археологии и статистики города Москвы. М., 1884. С. 1047.
10 Рукописный отдел БАН, собрание Петровской Галереи. Л. 4. Цит. по: Поликарпов Федор. Технолопа. СПб., 2000. С. 9.
11 Браиловский С. Н. Указ. соч. С. 14.
12 РГАДА. Ф. 201. № 37. Л. 1-1 об. Цит. по: Поликарпов Ф. Указ. соч. С. 9.
13 См. его переписку за 1718 г.: РГАДА. Ф. 9. Кабинет Петра I. Отд. II. Кн. 58. Л. 19; РГАДА. Ф. 381. № 423.
14 Рудаков В. Е. Поликарпов-Орлов // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. Т. 47. СПб., 1890. С. 285.
15 Быкова Т. А., Гуревич М. М. Описание изданий, напечатанных кириллицей: 1689 — январь 1725 г. № 15. М.; Л., 1958. С. 68-72.
16 Цит. по: Быкова Т. А., Гуревич М. М. Описание изданий. М.; Л., 1958. С. 69.
17 Поликарпов Ф. Букварь. 1701. Л. 3 об. Цит. по: Поликарпов Ф. Технолопа. СПб., 2000. С. 12.
18 См. об этом противопоставлении: Живов В. М. Язык и культура в России XVIII века. М., 1996. С. 84-86.
19 См.: Бобрик М. А. Книжная справа первой половины XVIII в.: Автореф. дисс. ... канд. истор. наук. М., 1988.
20 Белокуров С. А., Зерцалов А. Н. О немецких школах в Москве в первой половине XVIII в. (1701-1715. Документы). СПб., 1904. С. XVI.
21 РГАДА. Ф. 381. № 423. Л. 121. Опубликовано: Брюханова Г. В. Управляй, не мешкав, о печати книг. (переписка И. А. Мусина-Пушкина и Ф. П. Поликарпова) // Книга. Исследования и материалы. Сб. 73. М., 1996. С. 231. Переписка Поликарпова с графом Мусиным-Пушкиным помещена и в «Русском Архиве» за 1868 г.
22 Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Кн. VIII. Т. 16. М., 1993. С. 321.
23 Цит. по: Соловьев С. М. Указ. соч. С. 523.
24 См.: Лукичева Э. В. Федор Поликарпов — переводчик «Географии генеральной» Б. Варения // XVIII в. Сб. 9. Л., 1974; Живов В. М. Новые материалы для истории перевода «Географии генеральной» Б. Варения // Известия Академии наук СССР. Сер. литературы и языка. 1986. Т. 45. № 3.
25 См.: Рукопись БАН. I. Б. 67; РГАДА. Ф. 381. № 1008.
26 Цит. по: Соловьев С. М. Указ. соч. С. 520.
27 РГАДА. Ф. 9. Кабинет Петра I. Оп. 5. Д. 1. Ч. 4а. Цит. по: Соловьев С. М. Указ. соч. С. 524.
28 См. подробнее: Соловьев С. М. Указ. соч. С. 517.
29 Соловьев С. М. С. 541 и сл.
30 Цит. по: Соловьев С. М. Указ. соч. С. 517.
31 Опубликованы Е. Э. Бабаевой: Поликарпов Ф. Указ. соч.
32 Соболевский А. И. Из переводной литературы Петровской эпохи // Сб. Отделения русского языка и словесности Академии наук. Т. XXXIV № 3. СПб., 1908. С. 11.
33 РГАДА. Ф. 201. № 6. 236 л., начальные листы утрачены.
34 РНБ. НСРК. Ф. 1921. Л. 60, 201.
35 Сменцовский М. Братья Лихуды. СПб., 1899. С. X-XI.
36 См.: Описание документов и дел, хранящихся в архиве св. правительствующего Синода. Т. I -VIII.
37 Пекарский П. П. Наука и литература в России. СПб., 1862. Т. II. С. 637.
38 Там же.
39 Браиловский С. Н. Указ. соч. № 9. С. 15.
40 Пекарский П. П. Указ. соч. С. 638.
41 Браиловский С. Н. Указ. соч. № 9. С. 31 и сл.
42 Описание документов и дел, хранящихся в архиве св. правительствующего Синода. Т. VI. Стб. 466.
