CC BY
242
очередь, повлекло кровавый террор, направленный
в том числе и против самого крестьянства.
Библиографический список
1. Большая Тюменская энциклопедия. В 3 т. Т. 2 / Гл. ред. Г. Ф. Шафранов-Куцев, Е. Б. Заболотный. — Тюмень : Сократ, 2004. - 495 с.
2. Балюк, Н. А. Крестьянское хозяйство Зауралья в конце ХУ1-начале ХХ вв. / Н. А. Балюк. — Тюмень : Изд-во ТюМГУ, 2003. — 186 с.
3. ГУТО «ГА в г. Тобольске». Ф. 417. Оп. 1. Д. 519.
4. Очевидец. О каторге // Право. — 1912. — № 11.
5. Белоконский, И. П. Деревенские впечатления / И. П. Белоконский // Русское богатство. — 1900. — № 8.
6. Чарушин, А. А. Взгляд народа на преступление / А. А. Чарушин. — Архангельск : Губ. типогр., 1912. — 8 с.
7. Новомбергский, Н. Я. По Сибири : сб. ст. по крестьянскому праву, народному образованию, экономике и сельскому хозяйству / Н. Я. Новомбергский. — СПб. : Типография Дома призрения малолетних бедных, 1903. — 346 с.
8. Сборник государственных знаний. В 8 т. Т. VI. / Под ред. В. П. Безобразова [и др.]. — СПб. : Изд. Д. Е. Кожанчикова, 1878. — 476 с.
9.Катионов, О. Н. Московско-Сибирский тракт и его жители в Х^ — ХГХ вв. / О. Н. Катионов. — Новосибирск, 2004. — 568 с.
10. ГУТО «ГА в г. Тобольске». Ф. 1. Оп. 1. Д. 559.
11. Благовещенский. Записки о Сибири / Благовещенский // Вестник Европы. — 1882. — № 9.
12. Гессен, И. В. Юридическая литература для народа: (Опыт критического разбора) / И. В. Гессен // Право. — 1901.— № 47.
13. Титов, А. А. О мировых судьях и земских начальниках / А. А. Титов. — М. : Тип. т-ва И. Д. Сытина, 1906. — 32 с.
14. А. Х. Мировой судья в Сибири / А. Х. // Сибирские вопросы. — 1911. — № 5 — 6. — С. 38 — 45.
15. Отчет Тобольской губернской тюремной инспекции за 1898 год. — Тобольск : Тип. Епархиального братства, 1899. — 62 с.
16. Ядринцев, Н. М. Сибирь как колония / Н. М. Ядринцев. — СПб. : Тип. М. М. Стасюлевича, 1882. — 471 с.
17. Положения об установлениях, заведывающих крестьянскими делами. — СПб., 1914.
18. ГУТО «ГА в г. Тобольске». Ф. 332. ОП. 1. Д. 47.
19. Иллюстров, И. И. Юридические пословицы и поговорки русского народа. Опыт систематического, по отделам права, собрания юридических пословиц и поговорок русского народа / И. И. Иллюстров. — М. : Тип. А. И. Мамонтова и Ко, 1885.— 753 с.
20. Кони, А. Ф. Избранные произведения. В 2 т. Т. 1 / А. Ф. Кони; сост. А. Б. Амелин. — М. : Юридическая литература, 1959. — 627 с.
21. Гессен, И. В. Юридическая помощь населению / И. В. Гессен. — СПб. : Право, 1904.
22. Крестьянников, Е. А. Развитие судебной системы в Тобольской губернии во второй половине XIX — начале ХХ вв. : дис. ... канд. ист. наук / Е. А. Крестьянников. — Тюмень, 2003. — 241 с.
23. Сибирская газета. — 1881. — № 32.
24. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 102. Оп. 108. Д. 69.
25. ГУТО «ГА в г. Тобольске». Ф. 479. Оп. 2. Д. 74.
НАУМЕНКО Ольга Николаевна, доктор исторических наук, профессор кафедры конституционного и муниципального права.
АЛЬМУХАМЕТОвА Марианна Шамильевна,
старший преподаватель кафедры теории и истории государства и права и международного права.
Адрес для переписки: е-таіі: hea2004@mail.ru
Статья поступила в редакцию 12.01.2012 г.
© О. Н. Науменко, М. Ш. Альмухаметова
УДК 94 (574.2) : 355. 426 И. В. КУРЫШЕВ
Ишимский государственный педагогический институт им. П. П. Ершова
ИЗ ИСТОРИИ АНТИКОЛЧАКОВСКОГО ПАРТИЗАНСКОГО ДВИЖЕНИЯ В СЕВЕРНОМ КАЗАХСТАНЕ (ЖИЛЯЕВЩИНЫ)
В статье рассматривается один из ярких и в то же время малоизученных эпизодов антиколчаковского повстанческо-партизанского движения в Северном Казахстане, деятельность партизан во главе с А. Жиляевым и ее мотивы. Особое внимание уделяется такому социальному явлению, как бонапартизм партизанских руководителей.
Ключевые слова: партизанщина, репрессивные меры, ненависть, деструктивные действия, бонапартизм.
Повстанческо-партизанское движение в Северном Казахстане (конец 1918-осень 1919 гг.), отличаясь мощным накалом борьбы, имело свои региональные особенности. Как справедливо отмечал С. Н. Покровский в своем исследовании, посвященном разгрому внешней и внутренней кон-
трреволюции в Казахстане (1918—1920 гг.), «здесь приходилось преодолевать значительные проявления местнических настроений, партизанщины, крестьянской ограниченности» [1, с. 131].
Одним из ярких эпизодов партизанщины в Северном Казахстане стала так называемая жиляев-
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №2 (106) 2012 ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №2 (106) 2012
щина, которая специально не изучалась, но упоминания о ней встречаются в литературе мемуарного характера и ряде исследований [1, с. 266].
Такое название рассматриваемые события получили по имени командира партизанского отряда А. И. Жиляева. Жиляевщина тесно связана с развитием повстанческо-партизанского движения в Куста-найском, Петропавловском и Кокчетавском уездах, в том числе возникновением крупномасштабного антиколчаковского кустанайского восстания.
Андрей Иванович Жиляев родился в 1885 году в селе Боровом Кустанайского уезда. В молодости батрачил, служил в царской армии, где получил звание унтер-офицера, до падения Советской власти являлся членом уездного исполкома, однако четких политических позиций не проявил. Во время разгона Кустанайского совета чехами бежал, начал подпольную деятельность по объединению всех недовольных колчаковской властью.
Мобилизация в колчаковскую армию, связанная с общим наступлением на Западном фронте в марте 1919 г., шла трудно; карательные отряды, направлявшиеся для ее проведения, не могли существенно улучшить ситуацию, своими репрессивными акциями способствовали накоплению озлобленности и агрессивности у крестьянства. В частности, сельский корреспондент А. Соболев впоследствии так описывал в газете «Степной крестьянин» приезд карательного отряда в поселок Львовский Кустанайского уезда: «6 марта ночью набат. Вскочили — казаки. Летают по улицам и рубят. Бившему в набат снесли голову... 12 человек вырвались из поселка. Казаки подожгли несколько домов. Началось насилование женщин. .Зимой трудно было скрываться в поле, и почти все попались в руки казаков и милиции. В церковной сторожке били и истязали дезертиров нагайками, шомполами, прикладами и подолгу оставляли лежать связанных в лужах крови. Полуиз-рубленные, исколотые, все 12 человек были столкнуты в прорубь. ...» [2, с. 161 — 162].
Насильственная мобилизация в белую армию, конфискация скота и имущества у крестьян, неуверенность в завтрашнем дне, наличие массы дезертиров и наплыв беженцев в Кустанай из Орска, Оренбурга и Бузулука — все эти факторы в совокупности привели уже в конце марта 1919 г. к взрывоопасной ситуации, грозившей вылиться в мощное антиколча-ковское восстание. Поводом к нему послужили события, связанные с возмутительным поведением милиции в селе Боровском (в 80 верстах от Кустаная), которые переполнили чашу народного терпения.
По сведениям начальника контрразведки белогвардейской Отдельной Оренбургской армии полковника Василенко, успеху начала мятежа в значительной степени способствовала слабая деятельность милиции и чинов бывшего военного контроля Западной армии. «Милиция города в высшей степени озлобила жителей взяточничеством, — отмечал в своем докладе начальник контрразведки, — говорили, что взяткой можно было купить любого чина милиции. Незадолго до восстания один из участковых милицейских начальников проиграл в карты 30000 рублей и заплатил деньги на месте. Явления, подобные этому, замечались повсеместно и считались заурядными» [3, с. 618 — 619].
Ко всему прочему, благодаря антиправительственной агитации, в Кустанайском уезде возникла соответствующая среда для развития мощных протестных настроений. Главным большевистским агитатором белая печать называла бывшего деятеля
свергнутого кустанайского совдепа, «небезызвестного боровского конокрада Жиляева» [4]. Начальник колчаковской милиции в селе Боровском Головин своим произволом и беззакониями разжигал ненависть у местного населения. 1 апреля он направил отряд милиционеров в поселок Долбушинский для ареста скрывавшихся здесь подпольщиков. Однако прибывшие к месту назначения сотрудники милиции напились допьяна и стали бесчинствовать, ругаться, стрелять из наганов. Члены подпольной ячейки, возглавлявшейся А. Жиляевым, напали на милиционеров и перебили их. Из поселка Долбу-шинского повстанцы (преимущественно, местные бедняки и середняки) двинулись на село Боровское, где вновь совершили нападение на штаб милиции, истребили ее, захватили оружие и обмундирование. После взятия Боровского Жиляев разослал гонцов во все прилегавшие поселки, призывая крестьян присоединиться к его отряду. На заседании повстанческого штаба, избравшего командующим Жиляева, было принято решение идти на Кустанай и захватить его.
Высланные для разгрома повстанцев белоказачьи отряды в поселках Жуковском и Владимирском были разгромлены, все казаки перебиты. Эта победа воодушевила партизан, которые настойчиво продвигались к Кустанаю. По пути к жиляевскому отряду, возросшему до 500 человек, примкнуло значительное количество дезертиров, что не могло не повлиять как на его нравственно-психологический облик, так и на характер последующей деятельности.
Местные колчаковские власти, в том числе управляющий уездом Луб, не предприняли необходимых мер для защиты города. 5 апреля в 4 часа дня из города уже ушел первый поезд с беженцами, главным образом, женами и родственниками офицеров. По сообщению белогвардейской печати, город был сдан плохо вооруженной двухтысячной толпе мятежников [4; 3, с. 620].
Колчаковская контрразведка полагала, что само восстание было тщательно подготовлено, в частности, заранее создан штаб, помещавшийся в Кустанае в доме Исаева, сформирован перевязочный отряд, снабженный медикаментами. В подготовке восстания принимало участие местное население, жители окрестных сел жертвовали крупные суммы — до 20000 рублей, муку, овес, лошадей и подводы. Причем список лиц, сделавших пожертвования, попал в руки контрразведки. Существенную помощь восставшим оказала местная воинская команда, которая присоединилась к ним. Кроме того, мятежники ожидали прибытия из Орска значительных сил красных [3, с. 619 — 620].
Ранним утром партизаны начали захват Кустаная, сотне партизанских конников удалось без боя занять вокзал, центр города. По свидетельству очевидцев, «среди белых началась паника, не поддающаяся описанию; белые отряды стреляли друг в друга» [2, с. 175]. Уже к двум часам дня Кустанай был захвачен повстанцами, которые тотчас же освободили из местной тюрьмы не только политических заключенных, но и отъявленных уголовников. Охваченный паникой, встревоженный город охватила стихия жестоких убийств и грабежей на почве мести.
Партизанские власти вынуждены были попытаться взять ситуацию под контроль. 6 апреля 1919 г. вышел приказ № 2 главнокомандующего всеми военно-революционными силами Кустанайского уезда А. Жиляева, в котором отмечалось, что при взятии города революционными войсками, во время освобождения тюрьмы, по ошибке были выпущены уголовные преступники [2, с. 177].
Поскольку в ходе восстания отчетливо проявились мотивы ненависти по отношению к белым, казачеству, после захвата города повстанцы буквально вылавливали не успевших бежать офицеров, солдат и казаков. Офицерские квартиры подверглись беспощадному разграблению, проводились массовые обыски, в ходе которых изымались не только оружие, но и наиболее ценные вещи. Начались усиленные аресты контрреволюционеров. Многих лиц, которых причисляли к офицерству, казакам (с презрением называя их «красноштанниками»), повстанцы жестоко избивали нагайками, прикладами, кололи штыками.
В течение нескольких дней пребывания партизан в Кустанае ими было похищено из казначейства 800 тысяч рублей, 20 кровных жеребцов, 61 рабочая лошадь, попоны, седла, 118 тысяч рублей из казенного питомника киргизских лошадей. Крестьяне из дальних сел уже занялись организацией этапов для переправы награбленных вещей и, не зная об изгнании красных партизан из города, явились за трофеями на подводах [4].
По воспоминаниям участника партизанской борьбы, коммуниста Рогодева, в захваченном повстанцами Кустанае Жиляев вместе со своими приближенными и женой принимал участие в реквизиции золота и драгоценностей у местной буржуазии, но не сдал ни одного грамма в партизанскую казну [5, с. 136].
Во время восстания в Кустанайском уезде происходили жестокие, изуверские расправы, в том числе над некоторыми местными священнослужителями. Архиепископ Оренбургский Мефодий доносил Высшему церковному управлению о том, что во время крестьянского восстания в марте-апреле 1919 г., под воздействием агитации пяти инородцев, были зверски убиты священники сел Боровского и Алешин-ского Кустанайского уезда. Причем священника села Боровского отца Дроздова повстанцы (вероятно, попавшие в их ряды отъявленные уголовники или дезертиры) распяли, а у его жены вырезали груди [6].
Колчаковское командование перебросило на подавление кустанайского восстания значительные силы — карательный отряд подполковника Сахарова в составе 43-го и 49-го пехотных полков, 5-го Оренбургского казачьего дивизиона с 4-мя орудиями и 20-ю пулеметами (общей численностью до 1500 человек) [1, с. 268; 3, с. 619].
Восьмого апреля белогвардейские части, высадившись с поезда в 15 верстах от города, начали наступление. Разделившись на четыре части, отряд беспрепятственно подошел почти вплотную к городу. Центр и левый фланг были встречены огнем повстанцев. Особенно пострадал левый фланг белых, наступавших на реальное училище, занятое противником. Бой в течение дня продолжался на городских улицах, где восставшие стреляли почти из каждого дома. С наступлением темноты колчаковские войска были выведены из города.
На следующий день, 9 апреля, бой возобновился. Из кустанайского реального училища повстанцы были выбиты лишь только после жестокого артиллерийского обстрела, в результате которого здание было почти все разрушено. Вскоре был занят и центр города. Несмотря на явное численное превосходство белых, мятежники стойко держались, сражались с ожесточением, даже наступали, однако теснимые противником вынуждены были к вечеру отойти к городским окраинам. Вместе с повстанцами Кустанай обороняли горожане, даже женщины не только приносили в окопы еду, но и стреляли по белогвардейцам.
Выделялась жена Жиляева, Лукерья, по происхождению, очевидно, казачка, при обороне Кустаная командовавшая конным отрядом. В разгар белогвардейской атаки она со своим отрядом оказалась на одном из самых трудных участков, вступив в схватку с казачьей сотней [2, с. 180—181].
Однако под напором превосходящих сил противника, неся большие потери, в ночь на 10 апреля повстанцы отступили из Кустаная. В этот же день город был очищен белыми от оставшихся мятежников, все пойманные расстреливались карателями. По некоторым сведениям, жертв в городе насчитывалось до 3 тысяч [7].
Командующий Юго-Западной армией, главный начальник края, атаман А. И. Дутов в телеграмме от 7 апреля 1919 г. сообщал о мерах по подавлению восстания колчаковскому Министерству Внутренних Дел: «Кустанайский уезд считаю опасным. Почти в каждом селении имеется большевистская организация. Отношу это явление исключительно к бездействию управляющего областью Матвеева и управляющего уезда Луба. По наведенным справкам, Матвеев — левый эсер, Луб — бывший комиссар. К сожалению, документами это пока установить не удалось. Прошу об увольнении этих лиц. Для подавления большевизма принял следующие меры. Из всех ненадежных селений взяты заложники от 5 до 20 соразмерно населенности с предупреждением, что при попытке восстания их общества заложники будут расстреляны. Послано мною как командармом три карательных отряда с артиллерией и пулеметами. В Кустанае из арестованных зачинщиков 8 полевым судом приговорены к смертной казни. Приговор утвержден и приведен в исполнение. В разных селениях взято казаками 74 большевика крестьянина, из них 11 приговорены к смерти и 24 к каторге, остальные оправданы. Приговор утвержден и приведен в исполнение» [8]. Кроме того, Дутов предлагал изъять из Кустанайского уезда, передав в казачьи станицы, военнопленных (венгров-интерна-ционалистов) и военнообязанных, поскольку считал их организаторами восстаний, большевистскими пропагандистами.
Жестоким расправам со стороны колчаковцев подверглись села крестьян-переселенцев, принимавших участие в восстании, Боровское, Александровское, Жуковское, Воскресенское и На-деждинское. Так, по сведениям колчаковской контрразведки, 15 апреля в село Боровское прибыл отряд казаков в количестве 60 человек, встреченный жителями хлебом-солью. На специально собранном сходе каратели потребовали выдать всех участников восстания. Несколько человек из схода были схвачены и выпороты, после чего выдали 6 мятежников, тут же допрошенных и затем под давлением казаков расстрелянных.
Жители некоторых сел арестовали скрывавшихся участников восстания и выдали их белым. Однако «такому поведению жителей особенно доверять не следует, — констатировал начальник контрразведки, — делается это только для вида и временного успокоения наших властей. Злоба у населения нисколько не угасла, и в благоприятном для большевиков случае от него нужно ожидать жестокой мести» [3, с. 625] (выделено мною. — И. К.).
Колчаковские военные власти полагали, что осуществленные репрессивные меры оказались недостаточными, поскольку население, состоявшее большей частью из переселенцев, по-прежнему испытывало глубокую ненависть к казакам, оказыва-
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №2 (106) 2012 ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №2 (106) 2012
ло поддержку дезертирам и содействовало большевистским агитаторам [3, с. 625].
Отступившие из Кустаная повстанческие отряды сгруппировались в южной части уезда, в районе поселка Шолоксай, где находились несколько дней. По поводу дальнейших боевых действий столкнулись две противоположные точки зрения. Л. И. Таран, К. М. Иноземцев и другие коммунисты предлагали продвигаться через степи на Тургай и Иргиз, для соединения с войсками Актюбинского фронта. Однако Жиляев со своими сторонниками не согласились с этим предложением, поскольку не желали вливаться в ряды Красной Армии, что потребовало бы от них подчинения советскому командованию, строгой воинской дисциплины и реорганизации партизанских отрядов.
Отколовшись от отряда Тарана, разделяя настроения значительной части крестьян, потянувшихся к своим семьям, родным местам, А. Жиляев решил со своим отрядом вернуться в село Боровское. По дороге, узнав, что в поселке Сундуки находится карательный отряд белых, партизаны Жиляева внезапно на него напали и перебили. Активный участник повстанческо-партизанского движения О. Ф. Городничий следующим образом объяснял мотивы убийства карателей: «Взято было живыми 22 человека. При обыске у каждого из них было обнаружено много крестьянского белья, костюмов и других вещей домашнего обихода, а также много денег. Все это было награблено, в чем они сами сознались. Все эти 22 казака были из станицы Звериноголовской и Кочердык. Карателей с собой нам брать было невозможно, отпустить их тоже нельзя, так как они снова стали бы грабить и пороть крестьян, а потому их всех расстреляли. Был убит и командир карательного отряда капитан Усачев. ... Жители поселка сердечно благодарили наш отряд за избавление от карателей» [5, с. 128].
Никаких организационных мероприятий по укреплению отряда в Боровском предпринято не было. Между тем белые, получив сведения о малочисленности и слабом вооружении партизан, направили сюда карательные части. Отряду грозила неминуемая гибель, что стали осознавать почти все партизаны. Однако сам Жиляев не придавал значения назревающей опасности. По воспоминаниям очевидцев, «он вел себя, как зазнавшийся генерал, носил через плечо широкую голубую ленту, на руках — золотые кольца. Его жена, Луша, имевшая на мужа исключительное влияние, появлялась в штабе, сверкая золотом» [5, с. 128].
Тем временем белые окружили Боровское. Жиляев, подчиняясь требованиям части партизан идти на соединение с отрядом Тарана в Тургай, вынужден был в беспорядочной спешке оставить село. Колчаковская печать подробно сообщала о деструктивных действиях «красной пугачевщины», «банд красных», перебравшихся после подавления Кустанай-ского восстания в южную часть Петропавловского уезда. Эти сообщения не противоречили действительности. Утром 7 мая в село Всесвятское внезапно ворвался жиляевский отряд численностью около 700 человек, ограбил почту (на сумму 25300 рублей), медицинский переселенческий пункт (на 10000 рублей), частную аптеку и зажиточное население, прежде всего торговцев, на 500 тысяч рублей. Кроме того, реквизировал 100 лошадей, 80 бричек [9—12]. Партизаны арестовали без предъявления конкретного обвинения заведующего 3-м переселенческим подрайоном Лапшина, почтово-телеграфного чиновника Радишева, врача медицинского пункта Троицкого с женой и кучером. В силу настойчивого
ходатайства граждан села Всесвятского Лапшин и Радишев были освобождены, в помиловании же Троицкого с женой повстанцы отказали и увезли с собой насильно, заявив, что «врач — офицер, кадет, а потому освобожден не будет». После ухода партизан крестьяне села Всесвятского обнаружили обезображенные, исколотые штыками трупы врача Троицкого и его жены, с признаками жестокого насилия [9—12].
По свидетельству бывших партизан, под влиянием коммунистов в отряде Жиляева осуществлялся ряд мероприятий, направленных на укрепление дисциплины, искоренение пороков и преступлений. На совместном заседании военного совета и военно-революционного трибунала был разработан и утвержден в форме приказа № 7 проект устава о применении наказаний за те или иные проступки в рядах партизанской армии [2, с. 187].
Однако, несмотря на подобные приказы, повстанческо-партизанская стихия, словно река, вышедшая из берегов, слабо поддавалась введению жесткой дисциплины и строгой ответственности. А. Жиляев использовал местнические настроения крестьян, непонимание необходимости жесткой воинской дисциплины, единоначалия и строгого порядка. В частности, он сулил партизанам организовать Кустанайскую трудовую республику с центром в селе Боровском, где жили его родственники.
Однако дальнейший боевой путь его отряда под давлением обстоятельств лежал на Шолоксай, Тургай, Иргиз и Челкар, где уже дислоцировались красноармейские соединения Туркестанского фронта. Под г. Тургаем партизаны Жиляева вступили в бой с частями «Алаш-Орды», вынудив их отступить. Проходя далее через Иргиз, они ограбили множество жителей города на сотни тысяч рублей, а также местное казначейство на сумму наличными деньгами и ценностями около 60 тысяч рублей [3, с. 311].
Именно в Челкаре после трехдневного отдыха кустанайский отряд переформировали, вооружили и отправили на фронт. А. И. Жиляев был назначен третьим помощником командующего фронтом, что воспринял как явное понижение. Он возмущался тем, что его оторвали, изолировали от отряда (полка), лишив возможности им командовать, поставили под строгий политический контроль.
С первых дней пребывания в Челкаре Жиляев стал агитировать против штаба фронта, называя его сотрудников «кышмышниками» и бездельниками. Он стал подговаривать партизан вернуться назад в Кустанай, открыто выступал на митингах против штаба Туркестанского фронта. «Комиссары, — говорил бывший партизанский вожак, — ведут нас в дебри, создают какие-то партячейки. Для кого они нужны? Мы обходились и обойдемся без ячеек и комиссаров» [5, с. 134]. Для расследования контрреволюционной деятельности А. И. Жиляева была направлена специальная комиссия во главе с уполномоченным центра в Туркестане Кобозевым, которой он пытался оказать противодействие, в результате чего был арестован.
Освободившись из-под ареста, Жиляев вместе со своими приверженцами направился в штаб фронта, где расправился с сотрудниками штаба и арестовал председателя Реввоенсовета Актюбинского фронта А. Г. Брегадзе [5, с. 135]. При захвате штаба подручные партизанского вождя обнаружили шесть, черного сукна, белогвардейских мундиров, якобы предназначенных для партизанской разведки в тылу белых. Это обстоятельство позволило Жиляеву предъявить штабу обвинения в предательстве и измене, а себя объявить главнокомандующим фронта.
По распоряжению Реввоенсовета Туркестанского фронта на станции Аральское море была созвана конференция воинских частей, а также создана чрезвычайная комиссия для расследования жиля-евского мятежа. 27 августа 1919 года, по докладу комиссии, 2-я фронтовая конференция приговорила к расстрелу Андрея Жиляева, его жену и сподвижников Володина, Стефановского, Гуренко, как изменников Родины и врагов трудового народа. В ночь на 28 августа 1919 г. приговор был приведен в исполнение [5, с. 137; 2, с. 190].
Сам А. Жиляев являлся типичным воплощением партизанщины. Он, как и прочие партизанские вожди Сибири и Северного Казахстана, был заражен духом бонапартизма, характеризовавшего бытовую психологию «героев» гражданской войны, как желание жить за счет славных заслуг прошлого.
Библиографический список
1. Покровский, С. Н. Разгром иностранных военных интервентов и внутренней контрреволюции в Казахстане (1918 — 1920 гг.) / С. Н. Покровский. — Алма-Ата, — 365 с.
2. Грушин, И. Борьба с колчаковщиной в Кустанае / И. Грушин // Пролетарская революция. — 1926. — № 9(56). — С. 150—192.
3. Иностранная военная интервенция и гражданская война в Средней Азии и Казахстане. В 2 т. Т. 1. Май 1918 г. — сентябрь 1919 г. / Отв. ред. Т. Е. Елеуов, Х. Ш. Иноятов. — Алма-Ата : Изд-во АН КазССР, 1963. 701 с.
4. Восстание в Кустанайском уезде // Единство : беспар-
тийная, общественно-политическая и кооперативная газета. — Петропавловск. — 1919. — 9 мая.
5. Борьба за власть Советов в кустанайских степях : сб. док., материалов и воспоминаний участников / Отв. ред. И. А. Грушин. — Кустанай : Издание отдела пропаганды и агитации Кустанайского обкома КП Казахстана и областного Госархива, 1959. - 162 с.
6. Зверства большевиков // Тобольские епархиальные ведомости [Текст]: религиозный журнал. — Тобольск. — 1919. — № 11. — С. 178.
7. РГВА. Ф.40218. Оп. 1. Д. 388. Л. 1.
8. ГА РФ. Ф. 147. Оп. 8. Д. 11. Л. 38.
9. ГА РФ. Ф. 147. Оп. 8. Д. 14. Л. 207.
10. ГА РФ. Ф. 1700. Оп. 1. Д. 57. Л. 1 — 2 об.
11. Рыбальчин, Ф. События в селе Всесвятском // Единство: беспартийная, общественно-политическая и кооперативная газета. — Петропавловск. — 1919. — 21 мая.
12. К событиям в селе Всесвятском // Приишимье : газета политическая и общественно-литературная. — Петропавловск. — 1919. — 24 мая.
КУРЫШЕВ Игорь Владимирович, кандидат исторических наук, доцент (Россия), заведующий кафедрой истории и социально-гуманитарных наук. Адрес для переписки: е-таіі: istorik_ishim72@mail.ru
Статья поступила в редакцию 16.02.2012 г.
© И. В. Курышев
УДК 947083 С. А. САФРОНОВ
Сибирский федеральный университет, г. Красноярск
УЧАСТИЕ СИБИРСКОЙ ПАРЛАМЕНТСКОЙ ГРУППЫ В РАБОТЕ III ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЫ (1907-1912 гг.)____________________________________
В статье исследуются проблемы создания, цели и задачи Сибирской парламентской группы в III Государственной думе в начале ХХ века, анализируются отношения сибирских депутатов к Столыпинской аграрной реформе, введению частного крестьянского землевладения в Сибири.
Ключевые слова: Столыпинская аграрная реформа, частное крестьянское землевладение, Сибирская парламентская группа, Государственная дума.
Причинами возникновения Сибирской парламентской группы в Государственной думе начала ХХ века явились вопросы дальнейшего развития Сибири, которые сложно было решить без участия сибирских депутатов. Вопрос о создании Сибирской парламентской группы возник еще во время деятельности I Государственной думы. Сибирские депутаты воспринимали это как необходимое условие их думской работы по защите интересов своего региона[1, с. 9—10]. Однако в I Думе этого сделать не удалось. После выборов во II Думу мечта о создании Сибирской парламентской группы стала приобретать более ясные очертания. Законов о Сибири было немного, их действие распространялось исключительно на эту восточную область российского государства и по-
этому предварительная разработка данных законов (еще на стадии законопроектов) требовала участия сибирских депутатов. Так, во II Государственной думе при участии сибиряков рассматривались вопросы о судоходстве на реках Восточной Сибири, порто-франко на р. Амуре, землеустройстве. Все это вместе взятое и побудило сибирских депутатов к созданию своей группы [2, с. 29 — 31].
Первоначально данное объединение называлось Сибирской группой прогрессивных депутатов, она создавалась для выполнения следующих функций: 1) разработки сибирских вопросов; 2) подготовки и рассмотрения законопроектов, касающихся Сибири и Степных областей; 3) установления связи с населением путем издания книг, газет и т.д. В целом
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №2 (106) 2012 ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
