CC BY
101
13 июня.
10. Кара-Мурза С.Г. Застой в фундаментальных исследованиях: поиски путей преодоления ошибок // Вестник АН СССР. - 1989. - № 4.
УДК 93/94 ББК 63.3
ИСТОРИЯ РОССИЙСКОЙ ЭМИГРАЦИИ И РОССИЙСКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ.
ОСНОВНЫЕ ТЕРМИНЫ И ПОНЯТИЯ: В ПОИСКАХ РАЗУМНОГО
ИНСТРУМЕНТАРИЯ
К.А. Мазин, кандидат исторических наук, доцент института туризма и гостеприимства (филиала Российского государственного университета туризма и сервиса), (495) 4564793
Цель статьи - исследование основных терминов и понятий, применяемых при изучении истории российской эмиграции и российского зарубежья. В этом плане основным объектом изучения стала такая важная дефиниция, как диаспора. Читателю предлагается авторская типология эмиграционных процессов, наряду с критикой уже имеющихся в литературе по данному вопросу вариантов. Проводится сравнительный анализ понятий «российская эмиграция» и «российское зарубежье».
Ключевые слова: российская эмиграция, российское зарубежье, экспликация, диаспора, типология.
HISTORY OF THE RUSSIAN EMIGRATION AND THE RUSSIAN ABROAD.
THE BASIC TERMS AND CONCEPTS: SEARCHING OF REASONABLE TOOLKIT
Mazin K.A.
Article purpose - research of the basic terms and the concepts applied at studying the Russian emigration and the Russian abroad studying. In this way such important definition as Diaspora became the basic object of studying. The author's typology of emigratory processes, along with criticism already available in the literature on this point in question of variants is offered to the reader. The comparative analysis of concepts «the Russian emigration» and «the Russian abroad» is carried out.
Keywords: Russian emigration, Russian abroad, explication, Diaspora, typology.
Заметным явлением в историографии последних лет стало резкое увеличение числа публикаций по проблемам эмиграции из России и российского зарубежья. Естественно, это поставило на повестку дня вопросы поиска приемлемого методологического инструментария в исследовании данной тематики. Идет активная дискуссия в научной литературе по поводу периодизации эмиграционных процессов, установления своеобразной «точки отсчета» в истории эмиграции и генезиса российского зарубежья. На наш взгляд, следует более подробно остановиться и на экспликации этих исторических сюжетов. Здесь поиск разумного инструментария также далеко не закончен. Доказательством этому может служить достаточно молодая дефиниция - диаспора, - споры о внутреннем содержании которой не утихают до сих пор.
Происхождение этого термина хорошо известно. Он взят из ботаники (что уже вызывает определенные сомнения) и введен в научный оборот в 1933 г. на Всемирном еврейском конгрессе в Лондоне для обозначения «рассеяния» (именно так переводится греческое слово диаспора) евреев после событий VII-VI вв. до нашей эры и окончательного изгнания большей части этого народа с территории Палестины в результате Иудейской войны 66-70 гг. нашей эры.
Именно такими параметрами, впервые попадая в отечественную литературу, определялся
термин «диаспора» в Большой Советской энциклопедии, увидевший свет в 1935 г.1. Затем понятие диаспора начинает экстрополироваться и на другие народы, судьба которых оказалась схожа с представителями еврейской нации. Так, Большая советская энциклопедия 1952 года издания распространяет данную дефиницию на армян, связывая это с событиями XIV в., когда орды Тимура вторглись в пределы Армении и на протяжении 16 лет предавали страну огню и мечу (1386-1402 гг.), а также с последующим завоеванием Армении Турцией и Персией2. В данном конкретном случае такая экстрополяция вполне оправдана. Однако распространение этого термина на все нации и все виды эмиграционных потоков продолжалось и далее. Большая советская энциклопедия, изданная в 1972 г., уже дала наиболее часто приводимую в современной историографии характеристику диаспоры как пребывания значительной части народа (этнической общности) вне страны его происхождения, оговариваясь, что этот термин поначалу имел отношение только к еврейскому «рассеянию», а затем распространился на другие этнические и религиозные общности3. Так диаспора трактуется во всех современных
4
отечественных энциклопедических изданиях .
В 90-е гг. ушедшего века в связи с огромной модой в отечественной историографии на исседование истории эмиграции и российского зарубежья термин «диаспора» стал самым употребляемым, почти полностью вытеснив казалось бы устаревший термин «колония» и намного потеснив основную дефиницию нашей проблематики - эмиграцию.
Мы согласны с мнением авторов монографии «Эмиграция и эмигранты. История и психология», которые совершенно справедливо указывали, что «сейчас термин «диаспора» применяют ко всем национальным и религиозным группам, живущим вне своей этнической колыбели в других регионах мира, на положении национального меньшинства, сохраняя особенности своей культуры и прежде всего языка, религии, быта, образа жизни»5. Ученые-демографы разделяют эту точку зрения, выделяя 5 видов диаспоры, складывающейся в результате: 1) гонений и насильственных действий в стране рождения (еврейская, армянская, ирландская, русская и другие); 2) колониальных передвижений (британская, португальская, немецкая, российская, испанская); 3) трудовой миграции (китайская, итальянская, индийская и другие); 4) профессиональной (бизнес, торговля) миграции (японская, китайская, ливийская и другие); 5) «культурной» миграции (латиноамериканская, индийская, китайская)6. Однако при таком определении диаспоры возникает вполне справедливый вопрос: чем она отличается от понятия «эмиграция»? И стоило ли вообще дополнять старую дефиницию новой?
Мы совершенно согласны с мнением В.А. Тишкова, указывающего на слишком расширенное понимание категории «диаспора»7. От себя добавим, что в этом плане просматривается подмена одного понятия другим. Причина этого противоречия кроется, на наш взгляд, в том, как новое понятие проникло в наш историографический лексикон. Бум моды на публикации об эмиграции в начале 90-х гг. XX в. вызвал к жизни и необходимость «модной» терминологии, характеризующейся несколько бездумным употреблением всего нового без разбора. Тем более, что термином «диаспора» поначалу оперировали не ученые, а публицисты и журналисты. Мы совершенно согласны с А. Милитаревым, высказавшем в первом номере журнала «Диаспора» мнение, что «термин этот никакого универсального содержания не имеет и термином, строго говоря, не является»8. Между тем модная наукаообразная категория стала
1 Большая советская энциклопедия. - М., 1935. - Т. 22. - С. 250
2 Большая советская энциклопедия. - М., 1952. - Т. 14. - С. 306
3 Большая советская энциклопедия. - М., 1972. - Т. 8. - С. 239
4 См., напр., Украинская советская энциклопедия. - Киев, 1980. - Т. 3. - С. 352; Большой энциклопедический словарь. - СПб., 2000. - С. 354 и др.
5 Фрейкман-Хрусталева Н.С., Новиков А.И. Эмиграция и эмигранты. История и психология. - СПб., 1995.- С. 16
6 Ионцев В.А. Международная миграция населения: теория и история. Вып. 3. - М., 1999. - С. 305
7 Тишков В.А. Исторический феномен диаспоры // Национальные диаспоры в России и за рубежом в Х1Х-ХХ вв. Сб.ст. под редакцией акад. Ю.А. Полякова и д.и.н. Г.Я. Тарле. - М., 2001. - С. 9
8 Диаспора. - М., 1999. - № 1. - С. 24
употребляться даже в законодательной практике, например, в законе «О государственной поддержке соотечественников за рубежом» она трактуется, как «все выходцы из Российской империи, РСФСР, СССР и РФ»1.
Наши западные коллеги более осторожны в определении внутреннего содержания диаспоры. Например, известный ученый Уильям Сэффэн нюансирует ее, называя 6 отличительных характеристик: 1) рассеяность из первоначального центра, по крайней мере, в два периферийных места; 2) наличие понятия или мифа о «первородине» (homeland); 3) вера, что представители диаспоры не будут полностью приняты новой страной; 4) видение «первородины» как места неизбежного возвращения; 5) преданность поддержке и восстановлению этой родины; 6) наличие групповой солидарности2. Таким образом, определение диаспора распространяется только на еврейскую и армянскую нации, да и то с известными оговорками.
Западные энциклопедические издания вообще вернулись к первоначальному определению диаспоры - как «рассеянию» еврейского народа в VIII-VI вв. до н. э. и в I в. н. э. . То есть все постепенно возвращается на круги своя.
Распространение термина «диаспора» на все эмиграционные потоки уже потому не очень обосновано, что данная дефиниция была разработана для конкретной исторической судьбы народа, утратившего национальную государственность, чего не происходило почти никогда в других случаях «рассеяния» той или иной этнической общности. Кроме того, объективитский подход к определению диаспоры как эмигрантской группы того или иного этноса вообще не применим, так как диаспора - явление, на наш взгляд, политическое, а эмиграция -социальное4. Ближе других исследователей, по нашему мнению, к определению внутреннего содержания диаспоры подошел уже упоминаемый нами В. А. Тишков, который писал, что она -«культурно-отличительная общность на основе представления об общей родине и выстраеваемых на этой основе коллективной связи, групповой солидарности и демонстрируемого отношения к родине. Если нет подобных характеристик, значит, нет и диаспоры. Другими словами, диаспора - это стиль жизненного поведения, а не жесткая демографическая и тем более этническая реальность и, тем самым, это явление отличается от остальной рутинной миграции»5.
Заметим, что темой большинства исследований является как раз та самая «рутинная миграция». Таким образом, на основании вышеприведенных доводов, собственного опыта, показавшего огромную неудобность употребления категории «диаспора» применительно к дореволюционному периоду эмиграции и российского зарубежья, а также исходя из расхожей истины, что о терминах не спорят, о них договариваются, мы сочли возможным обойтись без этой дефиниции в своих собственных исследованиях. Вместо него для определения той или иной этнической и религиозной общности за рубежом России мы употребляли термин «колония» и «эмиграция». Их внутреннее содержание достаточно понятно и, на наш взгляд, не вызывает желания у читателя лишний раз обращаться к справочным и энциклопедическим изданиям.
В отличие от диаспоры дефиниция «российское зарубежье» не вызывает сколько-нибудь серьезных дискуссий. Во-первых, его никогда не пытались представить чем-то единым и целостным, что является еще одним серьезным недостатком употребления категории диаспора применительно к российской эмиграции. Во-вторых, «российское зарубежье» - явление настолько сложное и многообразное, что не укладывается в прокрустово ложе никакой
1 Тишков В.А. Указ.соч. - С. 10
2 Там же. - С. 14
3 См., напр., The New Encyclopedia Britannica. Chicago - Anckland - London - Madrid - Manila - Paris -Roma - Seoul - Tokyo - Toronto. 1994, vol.4, p. 68
4 Мы полностью разделяем это мнение В.А. Тишкова - см. Тишков В.А. Указ.соч. - С. 23
5 Там же. - С. 22
классификации и систематизации1. Ни один из исследователей не решился дать определение данной дефиниции, считая, вероятно, это невозможным. Действительно, можно лишь, используя объективитский подход, дать такое определение: российское зарубежье - это вся совокупность пребывания и деятельности наших соотечественников за рубежом; которое тотчас вызвало бы массу упреков и возражений со стороны научной общественности. Например, исходя из этого определения, разговор двух русских на улице Женевы уже представляет собой феномен российского зарубежья. Однако если это встреча П.А. Кропоткина и Г.В. Плеханова, то такой вывод вполне оправдан. А если исходить из современного подхода изучения человека в его повседневности, то беседа и двух заштатных русских помещиков в казино Монте-Карло также имеет непосредственное отношение к феномену российского зарубежья. Здесь, на наш взгляд, дело не в классификации и систематизации, а в том, когда подобный исторический факт станет интересным (что каждый автор решает для себя сам), т. е. когда пребывание и деятельность наших соотечественников за рубежом становятся достойными серьезного исторического исследования. Безусловно, российское зарубежье имеет какие-то ограничительные рамки, но это опять-таки субъективно решается историком индивидуально и зависит не от определения дефиниции, а от научных приоритетов автора публикации.
Теперь о соотношении понятий «российское зарубежье» и «российская эмиграция». То, что они не тождественны, совершенно очевидно и не требует доказательств. Мы согласны с мнением Г.Я. Тарле, что ««российское зарубежье» ... шире понятия «русская» или «российская эмиграция»» 2 . Но, несмотря на более широкий охват, российское зарубежье не поглощает российскую эмиграцию, так как далеко не каждый эмиграционный поток из России породил впоследствии составляющую российского зарубежья. Например, нельзя таковой считать пребывание значительной части калмыцкого народа в Китае после эмиграции из России в 1771 г. Никакого отношения к российскому зарубежью не имеет массовая эмиграция горцев Северного Кавказа в Турцию после Крымской войны 1853-856 гг. И таких примеров множество. Здесь мы подходим к самому главному - к отличительным характеристикам феномена российского зарубежья. Какие же отличительные особенности позволяют причислить к нему какого-либо конкретного человека или какую-нибудь общность? На наш взгляд, этих характеристик две: русский язык как средство общения и известная гарантия от окончательной ассимиляции (хотя уже для второго поколения эмигрантов это необязательно) и, самое главное, идентификация себя с русской культурой. Если эти два признака присутствуют, значит, мы имеем дело с какой-либо составляющей российского зарубежья, порожденной или эмиграцией, или длительным пребыванием за границей с целью предпринимательства, учебы, творческой деятельности, лечения и т.д. и т.п.
Еще одной отличительной чертой российского зарубежья является его взаимодействие с окружающей средой, населением и официальными властями новой страны пребывания, в ходе которого происходит процесс адаптации. Наиболее удачное, на наш взгляд, определение этой дефиниции дал В.Ф. Ершов: «Адаптация эмиграции (и российского зарубежья - К.М.) подразумевает ее включение в экономическую, политическую, социальную и культурную жизнь зарубежных стран, получение правового статуса, а также создание материальных и бытовых условий для длительного существования в изгнании»3 (последнее выражение стоило бы сменить на страну пребывания - К.М.). В целом же внутреннее содержание дефиниции «адаптация» в достаточной степени разработано в отечественной историографии. Социально-
1 Эту мысль А.В.Попова, высказанную об эмиграции Х1Х-ХХ вв., мы полностью разделяем и распространяем на понятие «российское зарубежье»
2 Тарле Г.Я. История российского зарубежья: некоторые понятия и основные этапы // Проблемы изучения истории росийского зарубежья. Сб.ст. под ред. Акад. Ю.А. Полякова и д.и.н. Г.Я. Тарле. - М., 1993.- С. 14
3 Ершов В.Ф. Адаптация российской военной эмиграции в странах размещения // История российского зарубежья. Проблемы адаптации мигрантов в Х1Х-ХХ веках. Сб.ст. - М., 1997. - С. 84
психологическая адаптация представлена в уже упомянутой монографии «Эмиграция и эмигранты. История и психология», теоретическое осмысление понятия дается в работах Г.Я. Тарле1 и, особенно, в трудах академика Ю.А. Полякова2. Он же разработал примерную типологию эмиграции, которая не вызывает сомнения, но в то же время требует некоторого авторского уточнения.
Сразу отметим, что всякая типология очень условна. Крайне редко люди покидали Россию по одной причине. Поэтому и мотив, который служит определяющим фактором в выяснении типа эмиграции, выделяется лишь как основной, существующий наряду с другими, иногда очень значимыми. Например, исход горцев Северного Кавказа после Крымской войны можно классифицировать по национально-политическому признаку, но очень серьезно влияли на данный эмиграционный поток и религиозные, и чисто экономические мотивы. Эти эмигранты подчеркивали, что уезжают к своим единоверцам в Турцию, где им предоставлялись лучшие, чем в России, материальные условия для ведения хозяйства. Еще более сложна конструкция мотивации к оставлению России представителей еврейской нации, в которой присутствуют и национальные, и экономические, и конфессиональные мотивы. Из-за этого некоторые исследователи склонны выделять ее в особую категорию «еврейской эмиграции». Однако всякое исследования требует системы, какой бы условной она не являлась.
В отечественной историографии традиционно выделяют три типа эмиграции: политическую, трудовую или экономическую, религиозную. Отнесение к тому или иному типу эмиграции, как уже указывалось выше, происходит по основному, доминирующему мотиву оставления Российской империи. Петербургский исследователь К.О. Битюков предложил очень удачную схему многоступенчатого выяснения мотива эмиграции. На первом ее уровне, личностном, определяется мотив оставления родины. На втором, групповом, - главная социальная причина исхода из России части сословия, этнической или конфессиональной общности. И наконец, на третьем уровне, государственном, определяется, какой характер будет носить эмиграция: маятниковый, сезонный, долгосрочный или переселенческий. На этом этапе основное влияние уже оказывают законодательства страны-донора и страны-реципиента, их эмиграционная политика, от которых и зависит, насколько болезненно эмигранты покидают страну, а также степень успешности их адаптации в новой стране пребывания3. От себя добавим, что здесь же решается, легально или нелегально будет совершаться выезд с родины и въезд на территорию государства, где эмигранты собираются осуществить свои планы. Например, в дореволюционной России, фактически не имевшей эмиграционного законодательства, и где путь легального оформления выездных документов был дорог и бюрократически труден, превалировала нелегальная форма оставления родины. По мнению исследователей, от 75 до 90% российских эмигрантов выезжали нелегально4.
Теперь подробно о каждом типе эмиграции. Самым сложным из них, на наш взгляд, является политическая составляющая эмиграционной типологии. В литературе встречаются ее общие определения, но очень, по нашему мнению, неудачные. Например, в учебном пособии «История российской революционной эмиграции» под политической эмиграцией понимается «совокупность лиц, покинувших родину для продолжения и усиления политической деятельности в более благоприятных условиях» 5 . Понятно, что это определение касается только революционной эмиграции и совершенно не подходит к другим эмиграционным потокам по политическим мотивам. Между тем политическая эмиграция не ограничивается
1 Тарле Г.Я. Об особенностях изучения адаптации российской эмиграции // Там же. - С. 19-30
2 Поляков Ю.А. Предисловие // Там же. - С. 4-18; Поляков Ю.А. Предисловие // Национальные диаспоры в России и за рубежом... - С. 3-6
3 Битюков К.О. Российская иммиграция в США до первой мировой войны. Дисс. на соиск. ст. канд. ист. наук. - СПб., 1996. - С. 79-80
4 Тарле Г.Я. Эмиграционное законодательство России до и после 1917 года (анализ источников) // Источники по истории адаптации российских. - С. 35
5 Комин В.В., Червякова М.М. История российской революционной эмиграции. Учеб.пос. - Калинин, 1985.- С. 7
одной лишь только революционной составляющей - она, по нашему убеждению, включает следующие составные части: уже упомянутую революционную (народническая, партий социалистического толка и т.п.); либеральную (оппозиционеры типа кн. П.В. Долгорукова или осуждающие политику самодержавия, например, в польском вопросе и т.п.); сословно-политическую (какзаки-некрасовцы, запорожцы); национально-политическую (калмыки, ногайцы, крымские татары, поляки, мухаджиры и т.п.). К последнему виду политической эмиграции относится, на наш взгляд, и еврейский эмиграционный поток из России, хотя мы понимаем дискуссионность этого утверждения. Однако все-таки еврейская эмиграция - это плод политики царизма по отношению к этому народу, и, следовательно, политическая мотивация здесь занимает главенствующее место.
Таким образом, как видно из перечисления видов политической эмиграции, дать четкое общее ее определение невозможно, кроме разве такого, совершенно обезличенного и не способного быть достойным дополнением к научному инструментарию нашего исследования: политическая эмиграция - это эмиграция по политическим мотивам. Да общее определение, по нашему мнению, и не нужно, а определение каждому виду политической эмиграции надо давать в каждом конкретном случае.
Основные характеристики религиозной эмиграции, на наш взгляд, таковы. Это эмиграция, главным и определяющим мотивом которой является невозможность для отдельных представителей или целых религиозных сообществ соблюдать в полном объеме самые существенные обрядово-конфессиональные нормы исповедываемой веры. Исходя из этих посылок, мы считаем, что к религиозной эмиграции, например, из дореволюционной России, безусловно, относится «исход» представителей старообрядческих согласий, этноконфессиональных сообществ меннонитов, духоборов и молокан, а также членов некоторых сект (субботников, штундистов и др.).
Самая ясная картина с трудовой эмиграцией. Исчерпывающее определение которой опять-таки принадлежит академику Ю.А. Полякову. По его мнению, трудовая эмиграция -«переселение (мы бы добавили временное или постоянное - К.М.) из одних стран (преимущественно слабо развитых) в другие страны (богатые, индустриально развитые) с целью найти более выгодные, чем на оставляемой родине, условия жизни и труда» 1 . Основными ее видами до 1917 г. были: сезонная, когда мигранты уходили за рубеж для выполнения сельскохозяйственных работ на срок от одного до восьми месяцев; длительная, на несколько лет, обычно с целью скопить значительную для эмигранта сумму денег; переселенческая, когда эмигрант окончательно покидал родину и остаток жизни проводил в стране-реципиенте.
Таковы основные элементы научного инструментария, который, по нашему мнению, можно было бы использовать в исследовании российского зарубежья и эмиграции из дореволюционной России.
УДК 009.372 ББК 63.3
ЖАК ДЕЛОР И СОЗДАНИЕ ЕВРОПЕЙСКОГО СОЮЗА. ПОЛИТИЧЕСКИЙ ПОРТРЕТ
Г.С. Климова, аспирант кафедры новой и новейшей истории исторического факультета МПГУ, (495) 4381840
История создается людьми. Политическая и социальная история невозможна вне политических биографий. Президент Еврокомиссии Жак Делор внес неоценимый вклад в развитие интеграции в Европе. Его политический портрет позволяет по-другому взглянуть на
1 Поляков Ю.А. Предисловие // История российского зарубежья. Проблемы адаптации российских ... - С. 10
