CC BY
143
Монголия - сопредельные с ней регионы России - Иркутская, Читинская и Кемеровская области, Бурятия, Алтайский край.
Укреплению всесторонних связей между Монголией и Россией способствовали визиты в Монголию высших российских чиновников: в 1996 г. - председателя Госдумы РФ Г.Н. Селезнева, в 1999 г. - министра иностранных дел И.С. Иванова, в 2000 г. - президента РФ В.В. Путина, в 2006 г. - министра сельского хозяйства А.В. Гордеева, в 2009 г. - президента РФ Д.А. Медведева; а также визиты в Россию первых лиц Монголии: в 2006 г. - президента Н. Энхбаяра, в 2010 г. - президента Ц. Элбэ-гдоржа и других.
В российско-монгольских отношениях еще остаются нерешенные проблемы: высокие тарифы на железнодорожные перевозки товаров по российской территории, высокие российские пошлины, отсутствие договоренности о взаимных безвизовых поездках и другие. Тем не менее прогноз дальнейшего развития российско-монгольских отношений оптимистичен. Неизменными остаются такие стабильные положительные факторы, как географическая близость, большое геополитическое значение обеих стран в регионе Восточной Азии, в Азиатско-Тихоокеанской зоне в целом. В известной степени сохраняется взаимодополняемость национальных экономик, общность позиций по ключевым вопросам международной ситуации. В отношениях между Россией и Монголией есть черты, отличающие их от отношений с другими странами, - это традиции давней дружбы наших народов, близость, истоки которых уходят в прошлое, готовность обеих сторон сохранить то лучшее, что было в их взаимоотношениях в прежние времена.
Литература
1. Конституция Монголии // Кручкин Ю. Энциклопедический словарь. - Улан-Батор, 1997. - С. 62.
2. Концепция внешней политики Российской Федерации // Международная жизнь. - М., 1994. - № 8. - С. 18.
3. Concept of Mongolia’s Foreign Policy, Concept of Mongolia’s National Security // The Mongolian Journal of International Affairs. - Ulaanbaatar, 1995. - № 2.
Ганбаатар Наран-Оюун - старший преподаватель Университета науки и технологий (Улан-Батор, Монголия). E-mail: gnaranoyun@yahoo. com
Ganbaatar Naran-Oyun - senior researcher, University of Science and Technologies (Ulan-Bator, Mongolia).
УДК 94 (517) П.Н. Дудин
ИСТОРИЯ МЕЖДУНАРОДНЫХ ДОГОВОРОВ, ЗАКРЕПЛЯЮЩИХ СТАТУС МОНГОЛИИ В НАЧАЛЕ ХХ в. (1911-1924 гг.)
В 1911-1924 гг. положение автономной Монголии закреплялось в ряде международных договоров: Русско-монгольском соглашении 1912 г., Русско-китайской декларации 1913 г., Русско-китайско-монгольском соглашении 1915 г., Соглашении об общих принципах для урегулирования вопросов между Союзом Советских Социалистических Республик и Китайской Республикой 1924 г. Эти договоры закрепляли автономный статус Внешней Монголии под верховной властью и в составе территории Китая. Другая группа договоров, к которой относится Монголо-тибетский договор о дружбе и союзе 1912 (1913) г. и Соглашение между РСФСР и Монголией об установлении дружественных отношений 1921 г., содержала претензии Монголии на самостоятельность и независимость.
Ключевые слова: договор, соглашение, независимость, суверенитет, статус, государственность, переговоры.
P.N. Dudin HISTORY OF INTERNATIONAL TREATIES, CONFIRMING STATUS OF MONGOLIA IN THE BEGINNING OF THE XXTH CENTURY (1911-1924)
In 1911-1924 the position of independent Mongolia was kept in a number of international contracts: the Russian-Mongolian agreement of 1912, the Russian-Chinese declaration of 1913, the Russian-Chinese-Mongolian agreement of 1915, the Agreement on general principles for settlement between the Union of Soviet Socialist Republics and the Chinese Republic of 1924. These agreementss fixed the independent status of External Mongolia under the Supreme power and as a part within territory of China. Other group of agreements which the Mongolo-Tibetan Treaty of Friendship
and Union of 1912 (1913) concerns and the Agreement between RSFSR and Mongolia an establishment of friendly relations of 1921 declared claims of Mongolia for self-governance and independence.
Keywords: treaty, agreement, independence, souverenity, status, state arrangement, negotiations.
1 июля 2011 г. Республика Бурятия отметит 350-летие добровольного вхождения в состав России. И хотя эта дата вызывает противоречивые дискуссии в научной среде, значимость факта присоединения отрицать нельзя. Начало ХХ века - период становления государственности монгольских народов. При этом и Бурятия, и Калмыкия, и сама Монголия процесс государственного строительства связывают с непосредственным участием Советской России. После распада Советского Союза государственно-правовое развитие монгольских народов происходило и происходит с учетом уже иных политических, экономических и исторических факторов.
После распада Монгольской державы Чингисхана, длительного периода раздробленности монгольский этнос находился под властью ряда крупных держав того времени. Так, часть монгольского народа, населяющая южную территорию некогда крупного государства Даян-хана и получившая наименование Внутренняя Монголия, находилась в составе Китая. Калмыки, представленные западными (ойратскими) окраинами Монгольского государства Даян-хана, и буряты, населявшие северные территории, вошли в состав России. Халха-монголы и жители Урянхайского края находились также под юрисдикцией Китая в границах территории, получившей название «Внешняя Монголия».
В 1911 г. Внешняя Монголия (Халха), изгнав маньчжурских наместников, провозгласила свою независимость. Начинается этап восстановления государственности, формирования государственных институтов и закрепления их в соответствующих правовых актах. Созданная 30 ноября 1911 г. «Временная полномочная администрация (правительство) Халхаского Хурээ» («Халхын ХYрээний бYх хэргийг тYP еренхийлен шийтгэх газар») выпустила всеобщее обращение о независимости всех монголов [13]. 1 декабря 1911 г. 4 аймака Внешней Монголии распространили воззвание, в котором объявлялось о создании независимого Монгольского государства.
Первым шагом на пути к самостоятельности явилось возведение на престол Богдо-гэгэна VIII (Джебзун-Дамба-хутухта XXIII). 16 декабря 1911 г. было сформировано правительство, включающее 5 министерств: внутренних дел; иностранных дел; военных дел; финансов; судебных дел. 20 июня 1912 г. Богдо-гэгэн издает указ об образовании Совета Министров. В 1914 г. создается двухпалатный совещательный орган. Статус Внешней Монголии нашел свое отражение, прежде всего, в ряде международных договоров, неизменным участником которых была Россия.
21 октября 1912 г. было заключено Русско-монгольское соглашение о гарантиях со стороны России автономии Халхи в составе Китая [2]. Царское правительство, признавая автономию Внешней Монголии, обязывалось оказывать «помощь тому, чтобы сохранился установленный ею автономный строй» (ст. 1). Помимо политической составляющей, договор признавал за Монголией право содержать собственное национальное войско и содержал гарантии относительно защиты территории от китайской колонизации [10, с. 411]. Договор предусматривал возможность управления Внешней Монголией национальными властями в лице Джебзун-Дамба-хутухты с одновременным удалением представителей китайских властей (преамбула договора). Вопросы реализации российских экономических интересов регулировались прилагаемым к соглашению протоколом [8, с. 134-135].
Особое внимание вызывает статья 3 договора, в которой косвенно указывалось на определенную самостоятельность Внешней Монголии, с одной стороны, и специфические отношения ее с Китаем -с другой. Специально оговаривалось, что в случае вступления Монголии в договорные отношения с Китаем или иным третьим государством настоящее соглашение может быть изменено лишь с согласия России. Это вызывает интерес в связи с тем, что Монголия де-юре находилась в подчинении Китая, соответственно договорные отношения со своим сувереном в подобных случаях, как правило, исключаются.
Договор вызвал резкие протесты официального Пекина. В письменных обращениях в российский МИД китайское правительство настойчиво заявляло, что «Монголия является составной частью Китая, хотя в ней и происходят волнения, она отнюдь не правоспособна заключать соглашения с иностранными государствами» [9, с. 32]. В то же время позиции республиканского Китая тоже не были прочными на международной арене, к этому времени китайское правительство также не было признано международным сообществом. США в 1912 г. первыми признали Китайскую Республику и в октябре 1913 г. установили дипломатические отношения с правительством Юань Шикая в Пекине
[11, с. 216]. И лишь в 1928 г. правительство Гоминьдан становится полноправным субъектом международных отношений.
Дальнейшие действия монгольского правительства были направлены в сторону получения признания независимости со стороны других государственных образований. 11 января 1913 г. (29 декабря 1912 г. [1, с. 200] по старому стилю) представители Далай-ламы XIII и Богдо-гэгэна VIII подписали в Урге совместный Монголо-тибетский договор о дружбе и союзе [14, р. 119-122,380]. В преамбуле договора указывалось: «Монголия и Тибет, освободившись от маньчжурской династии и отделившись от Китая, образовали свои самостоятельные государства» [3, с. 42]. Договор состоял из 9 статей. Первая и вторая статьи взаимно признавали независимость Монголии и Тибета в качестве суверенных государств. При этом ни Великобритания, в чьем ведении находился Тибет, ни Россия в качестве легитимного акта данный договор не признавали. Представитель России И.Я. Коростовец в сопроводительной депеше к договору отмечал, что соглашение «не представляет политического значения и не заслуживает названия международного акта» ввиду «неправомочности сторон» [6, с. 52].
5 ноября 1913 г. в результате русско-китайских переговоров в Кяхте была подписана декларация, формулирующая позиции сторон в возникнувшем споре о статусе Внешней Монголии. Согласно декларации, территория Халхи признавалась частью Китая на правах широкой автономии. Китай, в свою очередь, признавал автономию Монголии (статьи 1 и 2). Признавалось исключительное право Внешней Монголии ведать вопросами внутреннего управления и решать вопросы, касающиеся торговой и промышленной сфер. На китайские власти накладывалось обязательство не вмешиваться во внутренние процессы управления, не посылать на территорию Монголии войска и не содержать там никаких гражданских или военных властей, воздерживаясь от политики колонизации. Такое же обязательство брала на себя и российская сторона (ст. 3). Власть Богдо-гэгэна подкреплялась соответствующими гарантиями, которыми обеспечивалось и сохранение монгольской теократии при республиканском правительстве Китая. Китайское присутствие обеспечивалось лишь за счет уполномоченного должностного лица, резиденция которого располагалась в Урге.
В целях урегулирования имеющихся разногласий и дальнейшего определения статуса Внешней Монголии в сентябре 1914 г. в пограничном российском городе Кяхте начались тройственные русско-китайско-монгольские переговоры, закончившиеся подписанием 7 июня 1915 г. Русско-китайско-монгольского, или так называемого «Тройного соглашения», об автономии Внешней Монголии. Соглашение во многом воспроизводило ранее закрепленные позиции, в частности, Внешняя Монголия признавала сюверенитет Китая, а Россия и Китай - ее автономию. Под территорией автономной Монголии понималась Халха и Кобдоский округ. Правительство Богдо-гэгэна получало исключительное право ведать всеми делами внутреннего управления, иметь свое дипломатическое представительство за границей, а также могло заключать международные договоры и соглашения, касавшиеся вопросов торговли и промышленности. Оно было лишено права заключения международных договоров с другими государствами, по которым предусматривалось решение политических и территориальных проблем [6, с. 68].
Вслед за крушением Российской империи соотношение сил в Монголии нарушилось. После декрета о самоопределении и независимости и ликвидации неравноправных договоров, подписанных царским правительством, поражение и гибель А.В. Колчака, приближение Красной армии к границам Монголии спровоцировали Пекин на жесткие действия. 22 ноября 1919 г. декретом китайского президента автономия Монголии была отменена [4].
Ситуация изменилась на исходе лета 1920 г. Отколовшийся от атамана Семенова бывший командующий конно-азиатской дивизией генерал-лейтенант барон Р.Ф. Унгерн фон Штенберг осенью 1920 г. занял Ургу. Статус Монголии был восстановлен. Барон Унгерн предпринял попытку военной экспедиции на территорию ДВР в Забайкалье, но были разбит Красной армией. 6 июня 1921 г. объединенные войска Д. Сухэ-Батора, части Красной Армии, Народно-революцион-ной армии Дальневосточной республики заняли Ургу. Эти события получили название «народной революции». «Революционеры» фактически и захватили власть в стране после взятия ее столицы и создали в июле 1921 г. так называемое «народное правительство». 5 ноября в Соглашении между РСФСР и Монголией об установлении дружественных отношений правительство РСФСР признало его «единственно законным» (ст. 1 и 2). Внешняя Монголия вновь объявила о восстановлении своей независимости.
Новый режим формально не упразднял прерогатив Богдо-гогэна, хотя последний фактически лишался власти [11, с. 224]. Авторитет Богдо-гэгэна VIII среди монголов был столь высок, что революционеры не рискнули его свергать. Вместо этого 1 ноября 1921 г. Богдо-гэгэна вынудили подписать
так называемый «Клятвенный договор», которым он лишался права оказывать влияние на важные государственные решения и участвовать в процессе управления страной, в отношении законов, не касающихся укрепления и улучшения основ Монгольского Народного государства, он наделялся правом т.н. «отлагательного вето» [12, с. 23].
Клятвенный договор утратил силу в 1924 г. после смерти Богдо-гэгэна (20 мая) и провозглашения Монгольской Народной Республики. В преамбуле первой в истории Монголии Конституции от 26 ноября 1924 г. говорилось о провозглашении республики [5, с. 157].
Завершая анализ международных договоров относительно статуса Внешней Монголии в начале ХХ в., необходимо указать, что в 1911-1924 гг. монгольская государственность развивалась в целом поступательно, также поступательно она находила свое закрепление в соответствующих правовых источниках. Но говорить о том, что в 1911, 1921 или 1924 гг. Монголия стала самостоятельным и суверенным государством, мы не можем. И хотя 8 августа 1924 г. в статье 5 Соглашения об общих принципах урегулирования вопросов между СССР и Китайской Республикой Советский Союз признавал, что Внешняя Монголия является составной частью Китайской Республики и высказывал уважение суверенитету Китая, с известной долей условности можно утверждать, что Соглашение между РСФСР и Монголией 5 ноября 1921 г. в Москве положило начало самостоятельной (относительно Китая) политике Монголии, в дальнейшем приведшей не только к фактической, но и к юридической независимости.
Государство в собственном смысле слова, как отмечает Л. Оппенгейм, в отличие от колоний и доминионов признается существующим, когда некоторая часть населения проживает в стране под властью собственного суверенного правительства. Следовательно, для существования государства требуются следующие четыре условия: во-первых, должно быть население..., во-вторых, должна быть страна, в которой это население проживает; в-третьих, должно быть правительство.; в-четвертых, должен быть суверенитет как высшая власть, власть, не зависящая ни от какой другой земной власти [7, с. 130].
Воспользовавшись сложной политической ситуацией в революционном Китае, Внешняя Монголия начала процесс восстановления утраченной государственности и добилась значительной самостоятельности в рамках автономии, формально оставаясь под юрисдикцией Китая, де-факто обретя независимость. Но суверенным государством она стала только в 1945 г. по результатам плебисцита, произведенного в октябре 1945 г. во Внешней Монголии. Китай признал ее независимость в январе 1946 г. [7, с. 239].
Литература
1. Андреев А. И. Тибет в политике царской, советской и постсоветской России. - СПб.: Нартанг, 2005.
2. Архив внешней политики Российской империи. Ф. Китайский стол. 1912 г. Д. 617. Л. 329.
3. Богословский В.А. Москалев А.А. Национальный вопрос в Китае (1911 - 1949 гг.). М., 1984.
4. Вышинский А.Я., Лозовский С.А. Дипломатический словарь. - М.: Гос. изд-во полит. лит., 1948.
5. Дурденевский В.Н., Лудшувейт Е.Ф. Конституции Востока. - Л., 1926.
6. Известия МИД. - СПб., 1913. Т. 2.
7. Международное право / Л. Оппенгейм; под ред. С.Б. Крыловап; пер. с англ. Г. Лаутерпахт. - М.: Изд-во Иностр. лит., 1948. - Т. 1.
8. Международные отношения в эпоху империализма. - М., 1940. Сер. 2. Т. 20. Ч. 2.
9. Сборник дипломатических документов по монгольскому вопросу. Док. N 27.
10. Сб. договоров России с др. гос-вами. 1856-1917 (М.), 1952; Рус.-китайские отношения 1689-1916. Официальные док-ты, М., 1958.
11. Современная история международных отношений: в 4 т. 1918-1991/ под ред. А.Д. Богатурова. - М.: Московский рабочий, 2000. - Т. 1. События 1918-1945.
12. Современная Монголия. - 1934. - № 1.
13. Хашчулуун Ч. Современная Монголия - продукт и оплот панмонголизма // Калмыцкий университет. - 2007. - № 11 (811). 31 авг.
14. Barkmann U.B. Geschichte der Mongolei. - Bonn, 1999.
Дудин Павел Николаевич - старший преподаватель кафедры теории и истории права и государства юридического факультета Бурятского государственного университета.
Dudin Pavel Nikolaevich - senior lecturer, department of theory and history of law and state, Buryat State University.
