CC BY
100
© ШТЕЙНГАРДТ Ю.Н., 2015
УДК 614.2
ШТЕЙНГАРДТ Ю.Н.
История болезни российской медицины
Израиль
Отставание некоторых отраслей отечественной медицины и медицинских наук от высших современных мировых стандартов обусловлено не только, а иногда и не столько уровнем финансирования и научной инфраструктуры, но и другими специфическими причинами, в частности начавшимся еще в середине прошлого века непрофессиональным вмешательством в науку и практику медицины тогдашних идеологий и власти.
Ключевые слова: негативные явления отечественной медицины; власть и медицина; вмешательство в науку; волюнтаризм; монополизация руководства наукой.
Для цитирования: Здравоохранение Российской Федерации. 2015; 59 (3): 54—56.
THE HISTORY OF ILLNESS OF RUSSIAN MEDICINE Shteyngardt Yu.N. Israel
The lagging of certain sectors of national medicine and medical sciences as compared with the highest present international standards is conditioned not merely by levels of financing and scientific infrastructure but by other specific causes. In particular, negative role played unprofessional interference of ideologies and powers of that time into science and practice of medicine started as far back as in the middle ofprevious century.
Key words: negative event; national medicine; power and medicine; interference in science; voluntarism; monopolization of science management.
Citation: Zdravookhraneniye Rossiiskoy Federatsii. 2015; 59 (3): 54—56. (in Russ.) For correspondence: Yuriy Shteingardt, VD, PhD, Dsc, prof., e-mail: [email protected]
Received 23.01.14
Совершенствовать настоящее и планировать будущее невозможно без обобщения и учета опыта прошлого, который надо знать и помнить. К сожалению, современное студенчество и большинство активно работающих врачей и научных работников недостаточно осведомлены даже о весьма значимых событиях и явлениях в новейшей истории своей отрасли.
По нашему мнению, уровень научной и практической медицины в СССР и современной России ниже, чем в других развитых странах [1, 2]. Состоятельные россияне, государственные чиновники предпочитают серьезно лечиться не дома, а за границей или приглашать зарубежных специалистов. Оттуда же приходят наиболее современные и эффективные лечебные средства, методы и оборудование. За последние сто лет в крупнейшей стране мира при значительных достижениях в ряде точных и технических наук после физиолога И.П. Павлова (1904 г.) не было ни одного из более чем двухсот нобелевских лауреатов по физиологии и медицине. Среди соавторов международных руководств для врачей -специалисты из многих стран, но нет советских. По материалам семинара президиума СО РАМН «Оценка эффективности и результативности наук», в 2011 г. по количеству научно-медицинских публикаций Россия занимала 13-е, по цитируемости - 21-е, по значимости публикаций - 126-е место [13].
Некоторые руководители здравоохранения и медицинской науки России утверждают, что причина этого кроется в недостаточном финансировании отрасли. В сравнительной бедности российской медицины и здравоохранения никто не сомневается, но единственная ли это причина? Всюду и всегда ли эта причина основная? Когда возникли проблемы и в чем их корни?
Проработав более полувека врачом и преподавателем и пройдя путь от аспиранта до заведующего кафедрой, проректора крупного медицинского российского университета и председателя научного общества врачей, беру на себя смелость утверждать, что есть и другие существенные причины отставания российской медицины. Они стали действовать задолго до перестройки, в конце сороковых годов прошлого века. И это не случайные
«мутации» в ходе естественного развития науки и медицины, а результат грубого, властного и непрофессионального вмешательства в науку тогдашних идеологов и политических лидеров.
До Великой Отечественной войны советские биология и медицинские науки в основном находились на уровне мировых стандартов, а некоторые даже в числе лидеров: ботаника и селекция (Вавилов), физиология (Павлов, Орбели), патология (Аничков, Сперанский), вирусология (Зильбер), паразитология (Павловский) и др. Первый тяжелый удар отечественной биологии, физиологии и медицине был нанесен в 1948 г. идеологами и руководством страны (Жданов и др.), некоторыми учеными-недоучками, карьеристами (Лысенко, Презент и др.) и конформистами (Быков). Были разгромлены генетика, часть отраслей физиологии, общей биологии. Это немедленно отразилось на других науках, в первую очередь сельскохозяйственных и медицинских. Было подавлено все, что не укладывалось в официально насаждавшиеся по идеологическим соображениям доктрины «нервизма» и «кортико-висцеральной патологии».
В результате во многих областях физиологии и медицины большая часть исследований и диссертаций была направлена на утверждение того, что в организме почти все зависит, определяется и регулируется корой мозга. Все остальное - вторично и малосущественно, поскольку организм управляется только высшими центрами и им подчиняется. В этом и состояла идеологическая суть насаждавшейся доктрины. Основными доказательствами часто служили цитаты из классиков марксистско-ленинской философии, вырванные из контекста цитаты из И.П. Павлова и т. п. Это отбросило многие, в том числе медико-биологические, отрасли, на много лет назад. На реабилитацию науки ушло много лет, а ее отдельные потери методологического характера не восполнены до сих пор.
Одновременно с первым ударом по наукам второй нанесла продолжавшаяся около 10 лет кампания «борьбы с низкопоклонством перед Западом» и выискивания «приоритетов отечественной науки» там, где их не было. При этом произвольно и пред-
Для корреспонденции: Штейнгардт Юрий Наумович, д-р мед. наук, проф., e-mail: [email protected] 54
намеренно очернялось и дезавуировалось многое, что рождали медицинская наука и передовая практика за рубежом, например основные принципы генетики, наследования, вплоть до попыток непризнания наличия генов, клеточной теории патологии Вир-хова и многое другое. Все это читали и слушали студенты, аспиранты и начинающие научные работники. На этом долгое время воспитывалась научная молодежь, так как научная зарубежная литература была почти недоступна.
В стремлении представить уровень советской медицины самым высоким и показать ее преимущества перед зарубежной идеологи и их агенты в науке стали квалифицировать и учитывать в качестве отечественных новшеств даже те, которые были сделаны за рубежом, но впервые выполнены или повторены в СССР. Постепенно это получило широкое распространение в медицине, особенно при оценке диссертаций и премировании. Естественно, что такое искусственное снижение критериев оценки результатов научной деятельности сыграло свою негативную роль.
Поступление научной литературы из капиталистических стран свелось до минимума, а научно-профессиональные контакты полностью прекратились. Некоторые ведущие иностранные медицинские журналы в библиотеках свободно не выдавались, для пользования другими надо было получать специальное разрешение.
В конце 40-х годов действовало негласное указание аспирантам, докторантам и авторам на то, что в списках литературы диссертаций и публикаций иностранных работ должно было быть не более 20%. Иначе это могло быть расценено как космополитизм и преклонение перед Западом.
Однако наибольший вред этих кампаний в том, что в научных и учебных учреждениях появилось немало демагогов от науки - недоучек, стремившихся сделать и сделавших научную карьеру именно на поддержке и внедрении указанных доктрин. Немало научных работников и авторов получили возможность свободно обращаться с научными фактами и делать сомнительные заключения. Так возникли безосновательная «теория живого вещества» и утверждение академика Лепешинской о возможности возникновения клеток высших животных из кристаллов и т. п. Последствия такого научного легкомыслия сохранялись еще несколько десятков лет [4]. Одним из примером этого является изданная в 1949 г. центральным медицинским издательством под грифом АМН нашумевшая монография шарлатана Г.М. Бошьяна «О природе вирусов и микробов», содержавшая сенсационные открытия автора о превращении бактерий в вирусы, вирусов в кристаллы и наоборот, последних в вирусы, а их в бактерии. Автор утверждал, что микробы выдерживают двукратное автоклавирование при 120°, автоклавирование в серной кислоте, что они зарождаются в лечебных сыворотках и вакцинах, что бактерии сохраняются в растворах ряда антибиотиков. Позже Бошьян докладывал Академии медицинских наук, что им открыт возбудитель рака. Эти данные означали революцию в ряде наук, говорили о приоритете «советской науки перед буржуазной» и соответствовали основным положениям Лысенко. Поэтому, несмотря на критику со стороны ведущих ученых, руководство министерствами здравоохранения и сельского хозяйства с одобрения отдела науки ЦК квалифицировало «открытия» Бошьяна как фундаментальные и эпохальные. Уже через год две комиссии ученых АМН порознь пришли к заключению, что все «открытия» Бошьяна фиктивны. Тем не менее вопреки позиции руководства Центрального НИИ микробиологии и крупных специалистов была открыта специальная секретная лаборатория для продолжения работы Бошьяна. Фиктивность его утверждений и бесплодность работы лаборатории были подтверждены еще двумя комиссиями специалистов. Лаборатория просуществовала более 4 лет, ее содержание обошлось бюджету свыше 1,3 млн тогдашних рублей, не считая серьезных нравственных и престижных потерь [5]. Такова цена только одного и не самого существенного административного, непрофессионального вмешательства в науку. Лишь после смерти Сталина Минздрав смог по разрешению свыше закрыть лабораторию и прекратить бесплодные работы.
За "железным занавесом" мы почти ничего не знали о научных и практических достижениях за рубежом и не могли делиться опытом. Главный хирург Военно-Морского Флота, академик, генерал, заведовавший кафедрами хирургии в двух вузах Ленинграда, профессор Ю.Ю. Джанелидзе, вернувшись в конце 40-х годов из командировки в США, рассказывал нам, аспирантам, о решающих новшествах в хирургии, о которых ранее не слышал. Ученым более низкого ранга и думать было нельзя о поездке в ведущие зарубежные лаборатории и клиники или на конгрессы. Только намного позже редкие командировки стали возможными, но профессионально малоценными из-за незнания иностранных
языков подавляющим большинством тех, кому такие поездки тогда разрешались партийными и другими властными органами. Такая изоляция привела к тому, что даже кардинальные методические, теоретические и лечебно-диагностические новации доходили до нас с большим опозданием.
К 60-м годам наступила вторая «оттепель». Но партийное и административное вмешательство в науку, часто не вполне профессиональное, продолжалось и прогрессивно нарастало. Именно это превратило затем советскую психиатрию в «карающую» и опозорило ее на весь мир.
В довоенное время комплектование медико-биологических НИИ и вузовских научных коллективов осуществляли в основном сами ученые и профессионалы (ученые советы, научные общества) при минимальном вмешательстве административных, партийных и других органов. Это же относилось и к созданной Академии медицинских наук (АМН). В нее сначала были кооптированы, а затем избирались ученые по их реальным научным заслугам, профессиональному опыту и авторитету у соответствующих специалистов. Решающим было значение, а не количество публикаций и диссертаций. Так же естественно, а не административно, формировались профессиональный авторитет, научная и профессиональная врачебная элита, делавшие погоду в науке и медицинской практике и определявшие уровень этих видов деятельности. Затем ситуация стала меняться, и для избрания не только в АМН, но и на кафедру вуза даже известным и крупным ученым требовалось согласие партийных органов. Более того, появилась практика «избрания» по разнарядке обкомов КПСС.
В результате руководящей роли центральных и местных партийных органов и их вмешательства в подбор и подготовку научных, руководящих и просто врачебных кадров профессиональный уровень последних постепенно стал меняться не в лучшую сторону. В медицинские вузы на льготных условиях стали принимать абитуриентов после службы в армии, года работы на предприятиях, уборщиками и гардеробщиками на кафедрах, санитарами в больницах. Не прошедших по конкурсу оставляли кандидатами и переводили затем в студенты. В борьбе за показатели успеваемости и «средний балл» ректораты и деканаты по логике соцсоревнования часто оказывали серьезный нажим на кафедры и экзаменаторов, не желавших понижать требования и выставлять легковесные пятерки и тройки вместо двоек. Первые места в соцсоревновании кафедр присуждались тем, где на экзаменах не было двоек. За 40 лет работы в вузе я помню не более двух-трех случаев, когда на государственных экзаменах были выставлены неудовлетворительные оценки.
Концентрация действительно способных, одаренных ученых в медицине постепенно уменьшалась, так как нередко в медико-биологические лидеры выходили те, кто сделал карьеру на общественной работе в разных комитетах (профсоюзов, комсомола, партии), местных советах и т. п. Кандидатуры для выборов на существенные должности утверждались парткомом. Таким образом, роль ученых советов становилась во многом только формальной, а научной общественности - нулевой.
Начиная с 40-50-х годов подбор научных кадров нередко происходил по критериям, не отражающим наличия и характера необходимых качеств [1]. Если до 50-х годов руководителями НИИ и кафедр становились те, кто ранее был удостоен избрания в АМН или был известным среди коллег по профессии, то затем все чаще и чаще ими назначались лица без соответствующего профессионального опыта, но с "опытом руководства". Возможности научной работы, публикаций, получения звания и официальный рейтинг нередко определялись соответствующей должностью. Руководителями НИИ становились ранее работавшие в другой области, а иногда и не имевшие даже близкого специального опыта. При этом видные и общепризнанные ученые нередко оставались вне руководства отраслью, что не способствовало прогрессу науки и практического здравоохранения.
Идеологической и административной властями и соответствующими чиновниками было монополизировано издание медицинской литературы. Издать научную монографию без поддержки влиятельных лиц было трудно или невозможно. Для этого приходилось включать в число соавторов околонаучных и редакционных чиновников. Именно поэтому в некоторых областях медицины в соавторах многих изданий фигурировали одни и те же имена. Без такой поддержки на издание монографии уходило не менее 1,5—2 лет. Например, первое и единственное отечественное руководство по программным методам диагностики в рентгенологии лежало в центральном издательстве «Медицина» с 1966 по 1972 г. Нередко за это время материал устаревал, терял оригинальность. Известны случаи, когда авторы теряли приоритет.
В то же время общественно-политическая литература издавалась миллионными тиражами, загружала библиотеки и магазины, а медицинские учебники для студентов и руководства для врачей и научных работников не переиздавались по 10-20 и более лет. Например, в 70-80-х годах студенты учились диагностике внутренних болезней по тому же учебнику, что и в 40-х. Монографии, а тем более солидные руководства иностранных авторов по ряду предметов сначала на русский язык вообще не переводились, а затем выходили очень малыми тиражами, так что купить их часто было невозможно. Только в начале 70-х годов профессор смог получить лимит подписки на один иностранный журнал и одну монографию в год, но через несколько лет и эта возможность исчезла. В библиотеках подавляющего большинства медицинских вузов, даже ведущих, учебников не хватало. Они обычно выдавались только перед экзаменом или на то время, пока студенческая группа проходила цикл практических занятий по данному предмету, а затем возвращались обратно. Нередко на всю группу приходилось только несколько учебников.
Некоторые науки, как и любое творчество, могут плодотворно развиваться только в условиях свободы научной мысли, ее выражения, инициативы. Поэтому как бы ни казалось парадоксальным, но централизация руководства и обеспечения, административная вертикаль подчиненности для некоторых отраслей наук бывает по меньшей мере бесполезна. Она не способствует, а иногда и подавляет то, что не соответствует представлениям, намерениям или планам центрального (ведущего) учреждения и его лидера, нередко несменяемого десятилетиями, который вместе с должностью фактически получал право на монополию в выборе научных направлений, решении вопросов и проблем. Концентрация в одних руках научной, учебной, аттестационной, административной и издательской властей и возможностей в области медицины было явлением обычным и в большей степени еще сохраняется. Такая централизация и монополизация в медицине бывает вредна и опасна. Пример тому - разгромные кампании в биологии, медицине и языкознании в конце 40-х годов. Другой пример. После Великой Отечественной войны главным терапевтом Вооруженных Сил, академиком в центральном издательстве была издана монография по этиологии воспалений легких, где утверждалось, что эта болезнь чаще всего вызывается не теми возбудителями, причинное значение которых давно было установлено, а другими. Это в определенной мере повлияло на выбор антибиотиков для лечения, хотя данные автора уже тогда не соответствовали действительности и результатам исследований в других странах. В значительной степени поэтому мы нередко лечили пневмонии вслепую, т. е. неприцельно.
Монополизация в ряде отраслей научной медицины есть в России и теперь. Напротив, в большинстве наиболее развитых стран даже национальные академии наук не имеют серьезных административных и решающих прав в науке, а центральных планово-административных структур типа наших головных НИИ или региональных научных центров в медицине нет вообще. Зато есть самостоятельность и полезная конкуренция. Ведущими научными и практическими центрами там становятся и признаются профессионально наиболее авторитетные, а не определяемые сверху административно. При этом сначала приобретается соответствующий авторитет и только затем — роль ведущего, а не наоборот.
К сожалению, еще в СССР главная задача многих научных усилий в медицине трансформировалась в массовое производство кандидатских и докторских диссертаций для получения соответствующих ученых степеней и званий. Во многих медвузах и НИИ СССР и России это было поставлено на поток, нередко осуществлялось и теперь осуществляется по стандартной технологии, иногда без учета современных научных и методических требований, необходимых для прогресса клинической медицины.
Эти обстоятельства лежат в основе недомогания и отставания российской медицины, а не только недостаток средств, которые к тому же нередко тратились и тратятся нерационально — на содержание излишних административных структур, малоценных учреждений, на штатные излишества и сохранение некоторых устаревших организационных традиций.
Теперь я больше знаком с состоянием медицины в других странах и знаю, как обстоят дела в России. Утверждаю определенно, что в диагностике и лечении российские медики даже за последние годы сделали существенный шаг вперед, приблизивший уровень этой деятельности к передовым странам. Но произошло это в основном за счет расширения возможностей приобретения и использования современной, чаще всего импортной, лечебной и диагностической аппаратуры и оборудования, лекарств, а также использования современных методов распознавания и лечения, разработанных главным образом в странах с более высоким уровнем медицины. Большое значение имеет также расширение профессиональных контактов с коллегами из других стран.
Немалым ценным свойством российской медицины является то, что при всех условиях ее существования она не только выжила, но и добилась за последние 10 лет определенного прогресса. Сегодня ее научный потенциал находится пока еще не на самом высоком, но практически приемлемом уровне.
Я пишу все это не с целью представить прошлое в неприглядном свете, а только для уточнения диагноза и механизма развития не острой, а хронической болезни российской медицины, чего молодое поколение может не знать. Без этого лечение и реабилитация не будут эффективными. Кроме того, о многом из сказанного выше в России вслух не говорят и не пишут, но не без оснований говорят за ее пределами.
Заключение
Сравнительно медленный прогресс отечественной медицины и отставание ее от высших современных стандартов обусловлены не только уровнем финансирования и научной инфраструктуры, но и другими причинами, возникшими еще в СССР в 40-50-х годах прошлого века. Некоторые из них (грубое непрофессиональное вмешательство власти и идеологических установок в науку, аттестацию и комплектование научных коллективов, избыточные централизация и монополизация руководства наукой и как следствие патернализм и искусственное понижение критериев оценки деятельности ученых) продолжают действовать и сейчас, хотя уже в значительно меньшей степени.
ЛИТЕРАТУРА
1. Штейнгардт Ю.Н. Ученая степень, титул или научно-творческие способности? Здравоохранение Российской Федерации. 2011; 3: 56—7.
2. Штейнгардт Ю.Н. Почему российские медицинские науки не впереди планеты всей. Здравоохранение Российской Федерации. 2012; 6: 54—5.
3. Оценка результативности и эффективности деятельности НИИ РАМН. Available at: http://www.soramn.ru/getres.php3?re sid=13&reslocale=RU&resgroup=1.
4. Бащинский С.Е. Качество российских научных публикаций, посвященных лечебным и профилактическим вмешательствам. Международный журнал медицинской практики. 2005; 1: 32—6.
5. Сковородин Е.Н. История ветеринарии. Availalable at: http:// skovorodinen.livejournal.com/8830.html.
REFERENCES
1. Shteyngardt Yu.N. Zdravookhraneniye Rossiyskoy Federatsii. 2011; 3: 56—7. (in Russian)
2. Shteyngardt Yu.N. Zdravookhraneniye Rossiyskoy Federatsii. 2012; 6: 54—5. (in Russian)
3. Evaluating the performance and effectiveness of SRI RAMN. Available at: http://www.soramn.ru/getres.php3?resid=13&reslo cale=RU&resgroup=1
4. Bashchinskiy S.E. Quality Russian scientific publications devoted to curative and preventive Interventions. Mezhdunarodnyy zhurnal meditsinskoypraktiki. 2005; 1: 32—6. (in Russian)
5. Skovorodin E.N. Istoriya veterinarii. Available at: http://skovo-rodinen. livej ournal .com/8830. html.
Поступила 23.01.14
