Исторический контекст восприятия понятия революция в словацкой политической мысли Текст научной статьи по специальности «История и археология»

Доминика Динушова

Исторический контекст восприятия понятия революция в словацкой политической мысли

Аннотация. Статья посвящена развитию революционной идеи (мысли) и использованию понятия «революция» как обозначения специфических исторических событий в контексте словацких политических событий. Объяснение понятия «революция» происходит через эмансипационную тенденцию, которая имела место по мере возникновения революционных требований. Революция рассматривается в трех плоскостях: как «ротация элит», подразумевающая социальные изменения в виде смены представителей власти, как изменение формы правления и как изменение общественно-экономического порядка. Подобная траектория отчетливо отражена в словацком дискурсе. Интерпретация общественных изменений зависит от конкретного общественно-политического контекста словацкой истории, который в XX в. характеризовался существенными трансформациями (1918, 1948, 1989 гг.) Понимание революционной концепции дает возможность ответить на вопросы, имеющие отношение к современным политическим настроениям и их теоретическому осмыслению.

Ключевые слова: революция, Словакия, история, словацкая политическая философия.

© Доминика Динушова - Ph.D., Кафедра общественных наук, Полицейская академия в Братиславе (Словакия). E-mail: [email protected]

Работа была выполнена в рамках реализации научного проекта VEGA MSVVaS a SAV, с. 2/0152/20 «Тенденции развития современного капитализма - противоречия и конфликты».

Введение

В истории Европы происходили разнообразные общественные сдвиги, которые видоизменяли историю и общественную реальность. Исклю-~ чением не стало и словацкое политическое пространство, которое также § реагировало на социальные изменения за рубежом. Следствием стано-

00 вились революционные ситуации, которые отражались на исторических ^ событиях. Концепция революции как социального изменения нашла 5 отклик в идеологическом поле Словакии с XIX в. и была изначально свя-< зана с требованиями формирования национального государства, позже

1 она стала восприниматься через призму критики капиталистического

I м

^ социально-экономического порядка и была напрямую связана с борьбой за установление социализма. Сегодня в официальном политическом дискурсе Словакии концепция революции воспринимается прежде всего через исторические события 1989 года. Тем не менее такой подход с позиции общественно-политических наук выглядит сомнительным. Интерпретация произошедших в 1989 г. изменений различна, что является доказательством того, что в современном политическом и философском дискурсе полемика о революции, её значении и характере представляет насущную проблему.

Цель исследования заключается в том, чтобы приблизиться к пониманию словацкой специфики восприятия общественных и политических изменений в их историческом и современном измерениях. Исходя из общепринятых принципов восприятия революционного мышления, можно обозначить некоторые характерные черты, присущие словакам, обратившись к трудам видных авторов национальной школы, которые имеют особый подход к восприятию революции прежде всего в отношении важных событий словацкой истории (Словацкое национальное восстание 1944 г., февраль 1948 г., ноябрь 1989 г.) В этой связи нельзя не упомянуть тот факт, что словацкая политическая мысль развивалась в близком соприкосновении с чешской политической средой.

От «ротации элит» к изменению

общественно-экономического порядка.

Общие сведения 2

Помимо прочих значений понятие «революция» может подразу- о мевать эмансипацию человека. Революция как большое общественное изменение стала в истории человечества адекватным способом само- <

рефлексии человека и его места в обществе. Знаменательно, что с этим ¡^

<

понятием мы впервые сталкиваемся в эпоху Ренессанса, не только ввиду возрождения идеалов античности, но и ввиду появления амбиций по освобождению человека от средневековых догм. Уже в XIV в. слово «ре-

ск I Ч О

волюция» начали использовать для обозначения внезапной и насильственной смены правящих особ (ротации элит) или для восстановления религиозной жизни в Италии. «Revolvere», т.е. возвращение, изначально означало возврат к идеалам и ценностям раннего христианства. В целях

и <

§ подчеркнуть цикличность понятия «революция», использовался также m астрономический термин польского ученого Н. Коперника, который он ^ употребил в работе «De revolutionibus Orbium Coelestium» (О вращении 5 небесных тел). Метафора необратимого циклического движения одновре-< менно использовалась для описания событий религиозной и обществен-I ной жизни. Ренессансное значение понятия «революция» соотносится с тогдашним восприятием человека, который смотрел на себя и свое пребывание в мире через призму естественных законов и установок, данных Богом. В этой связи необходимо обратить внимание на использование этого термина в политике. К нему обращаются как в 1660 г., после разгона Долгого парламента при обновлении монархии в Англии, так и в 1688 г., когда с престола были смещены Стюарты и королевская власть перешла Уильяму и Марии (Craig, 1998: 239). Таким образом революция воспринималась как реставрация монархической власти. Первоначально революция — это процесс, который был направлен на возвращение к предшествующему состоянию. Так, во Франции революционеры поверили, что они занимаются делом, которое приведет к восстановлению прежних порядков, когда все было так, как должно было быть. На начальном этапе Великой французской революции её участники были глубоко убеждены, что занимаются обновлением старого порядка, который был нарушен деспотизмом абсолютной монархии. А. Токвиль писал: «Человек верил, что целью надвигающейся революции является не свержение старого режима, а его реставрация» (Tocqueville, 2005: 72). Революция в европейской истории Нового времени не поставила под сомнение авторитет концепции государственной власти и её структуры. Критика распространялась на политическую и социальную парадигму, но не выходила за ее рамки. Революционные требования были ориентированы на смену представителей власти, то есть на «ротацию элит».

Легитимность власти обосновывалась идейно-религиозными постулатами социальной предопределенности. «Божья воля» определяла социальное положение конкретного человека. Общественная мораль о поощряла подданных проявлять покорность и смирение. В эпоху феодализма право на власть объяснялось божественным предопределением и реализовывалось в основном через согласие подданных, которым вну- 5 шалась мораль подчинения, что усиливалось недоступностью образования. Данные общественные порядки были поставлены под сомнение в эпоху Просвещения, когда под воздействием тенденций, заложенных

во времена Ренессанса, стал делаться акцент на распространении образования и началась разработка проблематики, касающейся государства, Ё форм правления и легитимности власти. Эти темы рассматривались ^ на базе как атеистических, так и теистических взглядов. Дискуссии о § происхождении государства, идеальных формах правления шли рука об m руку с экономическими изменениями, которые привели к установлению ^ капиталистических отношений в политических процессах. В это время 5 мы наблюдаем сдвиг в выдвигаемых революционных требованиях. Так, < французские якобинцы не хотели замещения Людовика XVI другим I самодержцем или династии Бурбонов иной королевской семьей, они

I и

требовали смены формы правления и установления республики. Одновременно с эмансипацией человека происходит то, что он оказывается поставленным перед обществом в целом. Казнь короля обозначила крах традиционных ценностей, одобряемых прежними поколениями, и стала прежде всего примером того, что жизнь человека не определяется волей небес, а формируется им самим, как и его окружение. К. Маркс сказал: «Критика религии освобождает человека от иллюзий, чтобы он мыслил, действовал, строил свою действительность как освободившийся от иллюзий, как ставший разумным человек; чтобы он вращался вокруг себя самого и своего "солнца"» (Marx, 1977: 14).

Вслед за Французской революцией последовали другие революционные события, которые постепенно установили капиталистические отношения в рамках новых буржуазно-демократических республик. В Европе этот процесс связан с созданием современных национальных государств, в Америке можно наблюдать схожую реализацию посредством войн за независимость. В это время становится очевидным, что гуманистические идеи эпохи Просвещения, которые стали идейным базисом консолидации новых политических отношений, не были реализованы. После своего взлета буржуазия отказалась от гуманизма, и из класса прогрессивного стала носителем консервативных взглядов, сокращая и ограничивая общественное развитие. Идеалы свободы, равенства и братства, согласно К. Марксу, были заменены новыми: «собственностью, семьей, религией и порядком» (Marx, 1977: 256). После времени идейных свобод, характеризовавших просвещенческий XVIII в., в XIX в. закрепились капиталистические отношения, чему способствовал о и интеллектуальный климат. Кроме основного течения, узаконивающего капиталистический свободный рынок посредством либеральной этики, социальной и политической философии или права, появилась и критика данного status quo. Высокий уровень эксплуатации, политическое пренебрежение к большей части населения, которые в новых республиках не имели права участвовать в общественной жизни, бедность, голод

и другие аномальные стороны развития общества, побуждали к анализу общественно-экономических причин происходящего. Во второй половине XIX в. появились требования К. Маркса и Ф. Энгельса о соци-~ альных изменениях, которые уже не имели отношения ни к ротации § представителей власти, ни к изменению формы правления, но были

00 направлены на устранение существовавших общественно-производ-^ ственных отношений. Маркс и Энгельс в «Манифесте коммунистической 5 партии» формулировали «требования отмены частной собственности < на средства производства» и замены капиталистических отношений —

1 социалистическими. Во второй половине XIX в. такой подход к социаль-

ш

^ ным изменениям нашел отклик в дискуссиях и привел к практическим попыткам отказа от капиталистических отношений. В этой связи можно вспомнить о непродолжительном существовании Парижской коммуны в 1871 г., об Октябрьской революции в России в 1917 г.

В истории философии на траектории революционного мышления мы можем проследить взлет революционных требований, которые говорят об усилении эмансипации человека. Если в первых размышлениях о социальных изменениях понятие «революция» использовалось для обозначения смены представителей власти, т.е. речь преимущественно шла о персональных перестановках, то в XVIII в. и далее (революции за независимость в Латинской Америке) под влиянием эпохи Просвещения и Французской революции появляются требования об изменении формы правления. Расширение масштабов социальных перемен привело к появлению требований по разрушению существовавших общественно-экономических отношений, т.е. основ структуры общества, которые устанавливали форму правления. Социалистическая революция, которая в XX в. изменила общественные настроения в Европе, соответствует этому характеру.

Понятие революции в словацком философском

и политическом пространстве

Понятие социалистической революции заняло бесспорно прочное место во всемирной истории, как и в истории общественно-политической мысли Словакии. Изменение общественно-производственных отноше- 2 ний, реализованное в ходе социалистической революции, прослежива- о ется в случае русской Октябрьской революции 1917 г., которая благодаря культурно-географической близости повлияла и на Словакию. Восприятие революции в словацкой философской и политической среде можно определить на основе отношения авторов к русской революции 1917 г. В этой связи стоит напомнить исторические особенности политической жизни Словакии.

В словацкой интеллектуальной среде первые размышления об общественных изменениях революционными методами можно найти Ё в литературном и политическом наследии последователей Л. Штура. ^ Идеалы штуровцев во второй половине XIX в. были конкретно нацелены § на достижение национальной самостоятельности и формирование не-

00 зависимого словацкого государства. Они черпали вдохновение из работ ^ Гегеля и прежде всего философии Гердера, при чем основной формой 5 выражения революционных идей была литература. Впрочем, развитие < исторических событий в это время не предвещало создание государства.

1 Требование о независимости вышло на передний план в ходе Первой

I м

^ мировой войны. На фоне новостей из-за границы поляризовалась идейная среда в словацких политико-философских кругах. С одной стороны, можно было идентифицировать буржуазно-демократические настроения, направленные на возникновение самостоятельного государства чехов и словаков; с другой — стремление встать на социалистический путь, следуя русскому примеру. В политическом развитии это выразилось в первом случае — в возникновении Чехословакии (28.10.1918), в другом — в попытке создания в Венгрии советской республики. К Венгерской советской республике присоединилась и значительная часть словацких земель, на которых возникла т.н. Словацкая советская республика (о создании которой объявлено 16.06.1919). Проблематика революции в словацкой интеллектуальной среде близко связана с восприятием событий Первой мировой войны и её последствий.

Философское наследие Т.Г. Масарика можно считать теоретическим вкладом, в котором автор в конце XIX в. прямо говорит о революции, ее месте в современной истории, характере и последствиях. Революционным событием, согласно Масарику1, стала мировая война, поскольку она принесла демократию, воплощенную в виде самой Чехословакии. Его восприятие революции было основано на полярности революции и реформ, причем последние для него были предпочтительны. В противовес социальным и экономическим особенностям революции, он обращал внимание на её этический аспект, а бурные события своего времени он объяснял падением морали и пренебрежением к религии. В этом контексте характерным было отрицательное отношение к большевизму и русской революции. Масарик обращал внимание на социальные изменения о своего времени, однако негативные моменты эпохи идентифицировал скорее метафизически. Революцию он называл «коллективным самоу-

к

<

и <

Т.Г. Масарик родился на словацко-моравской границе. Он стал первым чехословацким президентом, и хотя в основном он работал в чешском политическом и культурном окружении, его философия оказала значительное влияние на словацкую среду.

бийством». Ранее проблеме суицида он посвятил целое исследование, в котором изучил возрастающее количество самоубийств в конце XIX в. Ё как выражение нестабильности и хаотичности наступающего времени. ^ «Подробным анализом причин и мотивов отдельных самоубийств я был § приведен к пониманию, что главной побудительной, а часто и решающей

00 причиной самоубийства является ослабление характера из-за потери ^ веры» (Masaryk, 1930: 420). Масарик закрывает глаза на социальные при-5 чины (голод, безработица, эмиграция, переутомление населения), кото-< рые не исчезли после возникновения Чехословакии, но которые в новых

1 политических реалиях только обострились.

I м

^ Следствием общественных разногласий стала критика буржуаз-

но-демократической республики и уклон в направлении советского опыта, который в словацкой среде был представлен наиболее последовательно в культурной сфере. В 1924 г. был основан журнал DAV, из которого вышла плеяда литературных деятелей, знакомивших словацких читателей с советской культурой и пропагандировавших в Словакии взгляды и цели советской власти. Авторы, собравшиеся вокруг журнала, критиковали капиталистический общественно-экономический порядок, указывали на его противоречия, анализировали революционные истоки социализма в работах Маркса, Энгельса и Ленина, и призывали к проведению забастовок. В своих работах они опирались на опыт бедных крестьян и рабочих. «Одно только название уже было протестом2. Протестом против ограничивающей высокомерности интеллигенции вообще и словацкой в частности; против горделивого зазнайства, с каким послевоенный интеллигент подходил к народному сборищу, толпе, коллективу, народу; против взглядов, с которыми интеллигент возвышался над народной и рабочей массой. DAV своим названием обозначил принадлежность к толпе. Все остальные объяснения были излишними» (Novomesky, 1992: 308). Среди «давистов» были Даниэл Окали, Владимир Клементис, Ян Поничан, Ладислав Новомеский и др. Они ориентировались прежде всего на литературу, ознакомление словацкого общества с её советскими образцами и проблемами, связанными с борьбой за содержание культуры. Впрочем, их критика общественных реалий и марксистские взгляды проникали и в другие области общественной жизни. Можно вспомнить Ладислава Санто, который обращал внимание о на необходимость наполнения науки классовыми смыслами. По этому поводу он писал: «Сторонник объективизма ограничивается и успока- < ивается по поводу факта неизбежности логического и исторического, ¡^ теоретического и классового при анализе определенных общественных

2 Слово на словацком обозначает «толпу» - прим. перев.

<

явлений и теорий...Было бы грубой ошибкой ограничивать классовый подход к науке только общественными дисциплинами и не видеть Ё тождественные классовые особенности в основе подхода к другим на-^ учным направлениям (физика, химия, математика и др.) 1932).

§ Дависты имели амбиции интерпретировать социальную, экономиче-

00 скую, политическую и культурную обстановку через классовую оптику ^ диалектического материализма.

5 Понятие «революция» появляется в литературных трудах давистов,

< в их последующей публицистической, а в случае некоторых авторов,

1 и в политических работах (В. Клементис, позже Л. Новомеский). Эта ^ особенность характерна для словацкой интеллектуальной среды, поднимающей проблему теоретического осмысления социальных изменений в обществе в целом. В первую очередь толкование понятия «революция» находим в литературной и культурной сферах. Трактовка соответствует марксистскому восприятию этого понятия, получает развитие под воздействием словацких общественных настроений и его используют для формулирования теоретических выводов (например организация забастовок, критика насилия в ходе забастовок в Кошутах в 1931 г.) Новомеский считает литературную среду основным местом классовой борьбы, подразумевая «революционную литературу». Она свидетельсву-ет «об отношении писателя к каждой вещи, которой противостоит его время. Словацкая революционная литература показывает восприятие словацкого писателя к собраниям словацкого народа, его чаяниям и его историческому предназначению» (Novomesky, 1931). Для словацкой интеллектуальной среды характерен особый подход к критике капитализма прежде всего через литературу, в то время как дискуссии о тактике, о технической организации революции, о вопросах стратегии, о способах преодоления капитализма выносятся на задний план. Такую ситуацию мы можем наблюдать и в других исторических традициях в Восточной Европе или в Латинской Америке (Агости, Мариатеги и др.) Говоря словами Ж.Ж. Руссо, эти тенденции представляют своего рода «революцию духа», демонстрирующую желание, чувства и веру в социальные изменения сильнее, нежели стремление к решению экономических, стратегических и технических вопросов. Одновременно, акцентируя внимание на эмоциональном восприятии и делегитимизации буржуазного строя о в культурном измерении, можно в качестве характерной черты словацкого революционного мышления обозначить оптимизм (Dinusova, 2018) и склонность к интернационализму, который получил воплощение в виде 5 крепкой взаимосвязи чехов и словаков. Так, «отношения двух народов не должны были быть самоцелью, но должны были развиваться в борьбе за прогресс» (Rosenbaum, 1984: 13).

ск I Ч О

Дависты выступили против клеро-фашистского словацкого государства и поддержали революционные общественные изменения, практическим выражением которых стало Словацкое национальное восстание в 1944 г. В истории словацкого политического мышления можно просле-

и <

§ дить две характерные черты революционных сдвигов, которые соответ-

m ствуют ленинской трактовке революционного движения, разработанной

^ в начале XX в. «Буржуазная революция есть такая революция, которая

5 не выходит из рамок буржуазного, т.е. капиталистического обществен-

< но-экономического строя. Буржуазная революция выражает потребности

I развития капитализма, не только не уничтожая его основ, а, напротив,

I и

расширяя и углубляя их. Следовательно эта революция выражает интересы не только рабочего класса, но и всей буржуазии. Поскольку при капитализме господство буржуазии над рабочим классом неизбежно, то можно с полным правом говорить, что буржуазная революция выражает интересы не столько пролетариата, сколько буржуазии» (Lenin, 1962: 37). Буржуазно-демократическое понимание революции было продемонстрировано в идейном наполнении деятельности Т.Г. Масарика и поколения политиков, которые предъявили социальные требования для смены формы правления. В случае словацких земель, они способствовали замещению Австро-Венгерской монархии буржуазно-демократической республикой. Авторы-марксисты, которые собрались вокруг журнала DAV, не отрицали достижений демократии, но отчетливо воспринимали события в Словакии в их последовательности, руководствуясь диалектическим методом. «Марксизм учит пролетария не отстранению от буржуазной революции, не безучастному отношению к ней, не предоставлению руководства в ней буржуазии; а, напротив, самому энергичному участию и решительной борьбе за последовательный пролетарский демократизм...» (Lenin, 1962: 40). Эту интерпретацию применяли и словацкие интеллектуалы-марксисты, которые рассматривали борьбу за социализм как продолжение борьбы за демократию. В. Клементис писал о сражении за новые идеи, которые были рождены русской революцией, во всех сферах общественной жизни. Такие тенденции заметны в заявлениях словацких марксистских авторов, а также в их поступательных усилиях преобразовать критику в культурной сфере — в политическую критику.

Выражением политической борьбы за социализм, воплощенной о в требовании освобождения страны от фашизма в годы существования клерофашистского словацкого государства, стало революционное < выступление словаков в 1944 г. Ему предшествовала «революция духа» (хотя и не решающая). Она нашла отклик в политической борьбе на чехословацкой политической сцене и после подавления восстания. В 1948 г. Чехословакия встала на путь построения социализма. В период до 1989 г.

марксизм-ленинизм стал официальной мировоззренческой парадигмой. В словацкой философской среде доминировали вопросы гносеологического и методологического характера, которые рассматривались сквозь призму марксизма. Расширение понятия «революция» произошло в 1989 г., § который принято сегодня обозначать как год т.н. «бархатной революции».

ск I Ч О

и <

< I

Вопрос восприятия революции зависит от характеристики социалистической революции и конкретного периода социализма в странах < Восточной Европы. В то время как до 1989 г. официальные идеологиче-I ские рамки были установлены марксизмом-ленинизмом, после 1989 г.

ш

^ они определялись концепцией тоталитаризма. Согласно исторической концепции тоталитаризма, коммунистический «режим надругался и поработил невинное общество. Невыносимое давление и неэффективная экономика неизбежно вели к телеологической кульминации — к падению безжалостного режима и установлению свобод и демократии» фтш, 2015: 55). Подобная интерпретация характеризуется дуалистическим восприятием действительности, где общественные реалии отражаются в мифологической оценке истории, для которой характерна победа добра над злом. Зло представлено в виде социалистической эпохи, а добро в виде обновленных капиталистических отношений. Инструментом интерпретации истории на основе данного концепта стало уравнивание социализма с немецким национал-социализмом. «Немецкий нацизм и восточноевропейский социализм в своем тоталитарном обличии и преступном содержании родственные системы. Подобно тому как против нацизма, также и против "коммунизма" действовало народное сопротивление, выраженное в противодействии иностранному владычеству (нацизм пришел из Германии, коммунизм — из СССР). Исходя из этой официально признанной схемы, события 1989 г. были революционным выступлением против угнетения и несвободы. В дополнение к ней сегодня в словацком идейном дискурсе прослеживаются философские тенденции, критически оценивающие упрощенную и метафизическую оценку истории в категориях добра и зла. Эта интерпретация не учитывает аспекты развития общества (прогрессивные и регрессивные) и рассматривает события социальной и политической жизни неисто- 2 рично, что отражается на восприятии понятия революция. Следствием о неисторичности стало обозначение термином «революция» смены властных структур в некоторых государствах. Таким образом, понятие «революция», в духе своего изначального значения до французских ¡^ событий, используется большинством для обозначения смены элит, нежели для демонстрации радикальной перестройки общества, связанной с эмансипационным прогрессом.

<

В 1989 г. в новом государстве развернулась борьба вокруг восприятия термина «революция». В его интерпретации как в обществоведческой Ё среде, так и относительно отдельных исторических событий словацкой ^ истории можно проследить уже упомянутую дифференциацию. Теорети-§ ческие разработки понятия отражают существующие ограничительные

00 линии по отношению к социалистической революции как теоретической ^ и практической проблеме XX и XXI вв. С ней можно соглашаться или от-5 рицать её, рассматривать её, прибегая к диалектическо-материалистиче-< ской методологии или к тоталитарно-исторической схеме. Эти интерпре-

1 тационные модели отражают общественные разногласия сегодняшнего

I м

^ классово поляризованного общества. Сегодня в Словакии сосуществуют две точки зрения, хотя официально принятая тоталитарная историческая интерпретация событий значительно доминирует.

Заключение

Особенность некоторых исторических событий, которые можно обозначить понятием «революция», создает широкий простор на толкования этого термина. Каждое революционное требование, которое направлено на общественные изменения, является свидетельством способности человека преобразовать окружающую его действительность. Посредством общественного отпора человек в ходе исторического развития реализуется как творческая личность. В этом смысле мы наблюдаем рост революционных требований, которые соответствуют процессу эмансипации самого человека. Первоначальное употребление понятия «революция» (перед Великой французской буржуазной революцией) сводилось к «ротации элит», т.е. смене правящих персон/династий. В ходе эпохи Просвещения и Французской революции предъявляются требования к смене формы правления. В XIX в. под воздействием общественной критики наблюдается запрос в сторону изменения общественно-производственных отношений. Эти требования были реализованы в ходе многих исторических событий (Парижская коммуна 1971 г., Октябрьская революция 1917 г.) Их влияние заметно и в Словакии, где проявились свои исторические и политические особенности.

Изначально революционная интеллектуальная традиция Словакии, <

с

представленная прежде всего поколением «штуровцев», развилась на о

основе борьбы за национальное возрождение. В связи с обострением политической ситуации в международном масштабе и ввиду последствий мировой войны произошедшая в России революция оказала влияние на развитие идейного пространства Словакии. Следствием поражения Австро-Венгрии в войне стало возникновение самостоятельной Чехословакии, которая следовала идеалам национального возрождения.

к

<

и <

Её буржуазно-демократический характер не был в состоянии разрешить серьезные социальные вопросы широких слоев населения. Поэтому Ё неудивительно, что марксистские авторы, собравшиеся вокруг журнала ^ DAV, указывали на то, что параллельно с достижением независимости § проявились с новой силой противоречия капитализма. Их литературная

00 и публицистическая работа позже была преобразована в конкретную ^ политическую деятельность. Это поколение интеллектуалов развивало 5 отношения между представителями советской и словацкой литературы, < разрабатывало вопросы социального положения обычных людей и ши-

1 роких масс, которые в официальном идеологическом пространстве были

I м

^ забыты. Эта критика привела к существенному антифашистскому сопротивлению словаков, вершиной которого стало Словацкое национальное восстание в 1944 г. После 1948 г. теоретическое понимание революции основывалось главным образом на марксистско-ленинской методологии диалектического материализма, но оно не представляло одной из центральных проблем теории. Споры о характере исторических событий XX в. возникли после 1989 г., когда в словацком интеллектуальном пространстве стала доминировать интерпретация «революции», испытавшая воздействие тоталитарно-исторического подхода. В то же время в современных дискуссиях марксистская интерпретация революционных сдвигов также находит отклик.

Философское осмысление революции на фоне общественных перемен прошлого столетия является актуальной теоретической проблемой современных дискуссий. В то же время она не вызывает широкого интереса. Временами проблема озвучивается в философском дискурсе, но отсутствует в политическом анализе как это было в некоторые периоды XX в. Как и тогда сегодня мы наблюдаем отстранение от социалистической революции, от идей и исторического опыта социализма. После поражения социализма в Восточной Европе и в ходе трансформационных процессов интерес к социалистической революции в общественном дискурсе отсутствовал и до сих пор отсутствует. Объяснение сводится к неприменимости социализма для решения противоречий современного общества. Противоречие заключается в несовместимости нынешнего общества как демократического, свободного и базирующегося на принципах соблюдения прав человека, и реальной общественной ситуации, демонстрирую- о щей социальное неравенство, которое в последние 30 лет значительно усилилось в Словакии (МаНсек, 2019: 113). В буржуазно-демократическом обществе такие последствия капитализма как безработица, переработка, бедность, милитаризм и др. обычно обосновываются индивидуальными недостатками и ошибками отдельных лиц, коррупцией и махинациями внешних противников. Решение этих аномальных общественных проблем

следует искать в рамках данного общественно-экономического уклада, но не за его пределами. Такие объяснения и ответы вызывают много вопросов к современному положению вещей, что, несомненно, является предметом теоретического осмысления. В первую очередь существует вопрос как воспринимать революционные события XXI в.? 100 лет назад В.И. Ленин указывал на различие между буржуазно-демократическими и социалистическими революциями. Есть ли смысл сегодня в такой классификации или же произошли существенные изменения в обществе? Как вообще, следуя логике рассуждений о революции и самих исторических процессов, мы можем воспринять недавние революции и политические события, для обозначения которых используем это понятие? Современный философский дискурс, посвященный концепции «революции», содержит в себе как плоскость исторического восприятия революционных событий словацкой истории, так и плоскость теоретического осмысления требований социальных перемен в актуальных общественно-экономических условиях. Обе плоскости неразрывно связаны.

REFERENCES

Craig, E. (1998) (ed.) The Shorter Routledge Encyclopedia of Philosophy. London: Routledge. Dinus, P. (2015). Politika bez masky [Politics without a mask]. Bratislava: Veda. Dinusova, D. (2018). Za hlasom revoMcie [Behind the voice of revolution]. Bratislava: Veda. Lenin, V.I. (1962). Dve taktiky socialnej demokracie [Two tactics of social democracy], in: Lenin, V.I. Vybrane spisy [Selected writings]. Vol. 9, Bratislava: Slovenske vydavatel'stvo politickej literartry.

Malicek, V. (2019). Tridsai rokov od neznej revoMcie pohl'adom politickej ekonomie [Thirty years since the gentle revolution from the perspective of political economy], in: Murdza, K. (ed.) November 1989 — politika, pravo, policia a bezpecnosi [November 1989 — Politics, law, police and security]. Bratislava: Akademia PZ v Bratislave. Marx, K. (1977). „Uvod" k praci Ku kritike Hegelovej filozofie prava [Introduction "to the work To critique Hegel's philosophy of law], in: Marx, K., Engels, F. Vybrane spisy v piatich zvazkoch [Selected writings in five volumes]. Vol. 1, Bratislava: Pravda. Marx, K. (1977). Osemnasty brumaire Eudovita Bonaparta [The eighteenth brumaire of Eudovit Bonaparte], in: Marx, K., Engels, F. Vybrane spisy v piatich zvazkoch [Selected writings in five volumes]. Vol. 2, Bratislava: Pravda. Masaryk, T.G. (1930). Svetova revoluce. Za valky a ve valce [World revolution. During the war and

in the war]. Praha: Cin a Orbis. Novomesky, L. (1992). Splatka vel'keho dlhu [Repayment of a large debt]. Bratislava: Nadacia V. Clementisa.

Novomesky, L. (1931). Ukl'udnene Slovensko [Calm Slovakia], in: DAV. no. 4. Rosenbaum, K. (1984). Basnik a tvorivy myslitel' [Poet and creative thinker], in: Novomesky, L. Dielo

I [Part I]. Bratislava: Tatran. Szanto, L. (1932). Veda v sluzbach burzoazie a proletariatu [Science in the service of the bourgeoisie

and the proletariat], in: DAV. no. 9, 10. Tocqueville, A. de (2005). Stary rezim a revoluce [Old regime and revolution]. Praha: ACADEMIA.

CK i

о

и <

1= О

< I

<

к

<

и <

ск I Ч

0

1_

ш

и

Historical Context of the concept of Revolution in Slovakian Political Thought

Author. Dominika Dinusova, Doctor of Philosophy, Assistant Professor of the Social Science

< Department of the Academy of the Police Force in Bratislava.

o E-mail: [email protected]

a.

in

^ Abstract. The paper deals with the development of revolutionary thinking and the use of the

< term revolution for specific historical events in the context of some Slovakian political realities.

¡¡5 Paper clarifies the concept of revolution, while affecting the emancipatory tendency in the

< process of creating revolutionary demands. It presents three levels of revolution perception: a "rotation of the elites", a social change represented by the exchange of ruling persons, as a

^ change in the form of government, and finally as a change in the socio-economic order. This

trajectory is also reflected in the Slovak thought environment. The interpretation of social changes depends on the specific political and social context of Slovak history, which has undergone several social changes in the 20th century (1918, 1948, 1989). Understanding the concept of revolution raises many questions related to current political conditions and their theoretical reflection.

Key words: revolution, Slovakia, history, Slovak political philosophy.

Перевод со словацкого М. Ведерникова