CC BY
17
УДК 340.12 ББК 67.0
ИСТОРИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ ПОЛИЦЕЙСКОГО ПРАВА И ПОЛИТИКИ В РОССИИ
АЛЕКСАНДР АНАТОЛЬЕВИЧ РЫЖОВ,
заместитель начальника кафедры теории государства и права Московского университета МВД России
имени В.Я. Кикотя, кандидат юридических наук, доцент Научная специальность 12.00.01 — теория и история права и государства; история учений о праве и государстве.
Скайоп-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Аннотация. Исследуется исторический процесс формирования и развития политического фактора в российском праве; возникновение под его влиянием фиктивных правовых норм и правового нигилизма.
Ключевые слова: власть, политический фактор, формирование и развитие российского права, фиктивность права, правовой нигилизм, договорные начала в праве.
Annotation. In article historical process of formation and political factor development in the russian law, occurrence under its influence of fictitious rules of law and legal nihilism are investigated.
Keywords: power, political factor, formation and development of Russian law, fictitious law, legal nihilism, the treaty started in the law.
Существующая на данный момент политико-правовая ситуация в нашем государстве, процесс формирования полицейских и договорных начал российской правовой системы требует изучения исторических предпосылок и политических основ российского права. Исследуя вопрос взаимодействия политики и полицейского права в первую очередь необходимо обратить внимание на исторический процесс формирования и развития властных институтов, динамику взаимодействия государственной власти и общества, которые и сформировали современное состояние и специфику правовой системы России.
Изначальный зафиксированный момент письменной истории государства связывают с призванием в Новгород варягов для организации эффективного управления1. Оставим в стороне длительную дискуссию о способности или не способности славян самостоятельно построить государство в современном его понимании, как находящуюся вне рамок обозначенной проблемы. При этом согласимся с мнением А.П. Новосельцева, который пишет, что «осмысление сущности государства как общественного института, возникшего на определенной стадии развития, делало вопрос о происхождении династии второстепенным, каким он, кстати, давно является для европейской исторической науки. Иначе, например, английские ис-
торики должны были бы ломать копья из-за принадлежности своих правящих династий, чего они не делают, хотя с 1066 г. в Англии не было ни одного английского по происхождению правящего дома»2.
Что касается рассматриваемой проблемы, то функционирование власти в крупном населенном городе того времени, каким являлся Новгород, способной решать вопросы управления вплоть до выработки коллективного общественного решения о реорганизации власти с целью обеспечения ее эффективности говорит о достаточно высоком уровне политических отношений в данном обществе. Дальнейшее развитие Новгорода стало примером сосуществования государственно-властных структур с общественной формой власти. В целом ближе к концу X в., вместе с усилением Древнерусского государства, создаются условия для создания типов поселений, способных выполнять новые задачи — административные, культурные и военные. Не столько экономические факторы, сколько стремление общества избежать гибельного распада, поиски ранее не известных форм солидарности и со-
1 Иловайский Д.И. Разыскания о начале Руси. М. 1876. C. 238, 239; Соловьев С. М. Сочинения. Кн. 1: История России с древнейших времен. Т. 1, 2. М., 1988. C. 128, 129.
2 Новосельцев А.П. Образование Древнерусского государства и первый его правитель // Вопросы истории. 1991. N° 2—3. C. 7.
трудничества заставляли людские коллективы объединяться в большие социальные сообщества.
Возникновение и развитие городов такого масштаба, как Новгород и Киев, которые, по данным археологии, в это время имеют вполне сформировавшийся облик (концентрация власти и церковного управления, усадебная застройка — преобладание наземных жилых домов), связано с объединительной политикой киевских князей. Мощная первая волна славянского расселения с юга на север повлекла за собой образование русских городов, поглотивших аборигенные поселения с преобладанием финнского и балт-ского элементов.
Иерархически организованное и имущественно дифференцированное общество восточных славян, жившее по законам обычного права, в ходе своего развития рождает государственную власть, которая была бы способна защищать людей от вторжения врага и внутренних распрей, осуществлять управленческие функции. Поэтому столь значительна роль на ранних этапах становления Киевской Руси внешних факторов — варяжского и хазарского. Налицо «стимул ударов» (внезапные вражеские нападения) и «стимул давлений» (непрерывный напор степных кочевников), что рождало противодействие — укрепление государства и его институтов3. Таково обычно первое происхождение государства, которое первоначально имеет лишь ограниченное военно-административное значение и лишь позднее становится учреждением постоянным и объемлющим все стороны общественной жизни4. Данные политические основания порождают нормы государственного права, которые изначально носят скорее договорный характер и опираются во многом на существующее обычное общественное право.
При этом инстинкт самосохранения требовал всеединства, сознательной организации и дисциплины. Отсюда — необходимость легитимной власти, что не означало идиллической общественной гармонии и отсутствия столкновений на разных уровнях. Естественно, вожди по-своему определяли и направляли волю народа, преследуя собственные цели. Так, нельзя возводить эгоизм в абсолют, отрицать общенародные мотивы деятельности правящего слоя. Государственная власть в домонгольской Руси не становилась над обществом; пока народ вооружен и готов дать отпор, не могла образоваться и абсолютная власть. Народ составлял главную силу князей.
Народ, а не дружина. Князь, в свою очередь, есть народная власть, а не внешний и случайный придаток к волости. Он необходимый орган древней государственности для удовлетворения насущных общественных потребностей населения — внешней защиты и внутреннего «наряда»5.
Основание многих городов, стратегически важных как центров управления волостной территорией, происходило в плановом порядке, по мере колонизации славянами новых земель. Многие города в начале своей истории, когда осваиваются периферийные районы, представляли собой суверенные общины из вчерашних пионеров-колонистов, выходцев из разных восточнославянских регионов, причем как из старших городов, так и из деревень. Такова, например, Рязань, что подтверждается и археологически: имущественно однородным составом населения. Верховную власть в городе, наряду с представителями княжеской администрации, могло осуществлять вече с выбранными им «лучшими мужами».
При образовании государства и городов (синхронный процесс) возникает рациональный тип господства, основанный на осознанном убеждении в законности установленных порядков, в правомочности и авторитете органов, призванных осуществлять власть. Она держится не столько с помощью прямого насилия, сколько посредством символического насилия, прививая свою знаковую систему, ту иерархию ценностей, которые в глазах общества приобретают естественный, само собой разумеющийся характер.
При понимании города как организма политической, духовной и правовой солидарности следует признать отсутствие предпосылок для столь свирепых социальных конфликтов в нем, какими их рисует советская историография. Общественное расслоение почти не нашло отражения не только в топографии городов, но и в системе их застройки. Это отчетливо выявляется при раскопках крупными площадями (Новгород, Старая Рязань). Но много примеров дают и другие пункты: боярские дворы, церковные владения, усадьбы простых ремесленников соседствуют друг с другом. Окружающие их частоколы или заборы конструктивно не различаются.
3 Тойнби А.Дж. Постижение истории / Пер. с англ. М., 1991. С. 137.
4 Франк С.Л. Духовные основы общества. М., 1992. С. 139.
5 Пресняков А.Е. Княжое право в древней Руси. М., 1993. С. 319, 324.
Города служили убежищами для населения близлежащих деревень; в случае военной угрозы крестьяне укрывались за их стенами. Вот почему грандиозное по масштабам строительство укреплений рассматривалось как великое общее дело. Именно всеобщая заинтересованность в возведении цитадели, а не принуждение к труду, двигала массами строителей, отсюда — колоссальный размах для того времени работ, к примеру, в Рязани монументальные дерево-земляные укрепления тянулись на 3,5 км6.
Дальнейшее развитие государства, постепенная его жесткая централизация вокруг Москвы приводит к противостоянию властных центральных и региональных начал. И как следствие, к противопоставлению и конкуренции централизованного государственного права и различных форм права на местах, имеющих в определенной степени договорный, общественный характер. Тщательное рассмотрение данного процесса выходит за рамки нашего исследования, тем более что он подробно изучен исторической и исто-рико-правовой наукой7. Основными результатами централизации стало формирование в нашем государстве централизованной жесткой самодержавной власти, построенной не на компромиссе с обществом и властными структурами регионов, но имеющей самодержавный тоталитарный характер. Дальнейший процесс расширения государства характеризуется преобладанием политических интересов государственной власти над частными и местными, формированием системы государственно-правовых императивов, подавляющих и заменяющих собой общественно-правовые нормы.
При этом нельзя сказать, что государственная власть не использовала в своей правовой и политической практике компромиссы и учет интересов регионов. В случае необходимости и невозможности прямого силового подчинения государство готово была учитывать требования и интересы социально-территориальных общностей. Примером тому является существование самоуправления в Новгороде и Пскове8, Запорожская Сечь и в целом казачество как во многом самоуправляемая общественная структура. Однако, в дальнейшем, при устранении необходимости компромисса, когда власть, чувствовала себя уверенно и исчезала необходимость поддержки со стороны данных социально-территориальных общностей, все договорные начала во взаимоотношениях ликвидировались, навязывались властные государст-
венные императивы, формировалось полицейское право. К примеру, к концу XVIII в. после многочисленных политических и военных побед Российской империи, у нее изменились приоритеты освоения отвоеванных у Турции земель. С заключением Кючук-Кайнарджийского договора 1774 г. Россия получила выход к Черному морю, была создана Днепровская оборонительная линия, Крымское ханство, которое на протяжении нескольких веков терроризировало Украину и Россию, было аннексировано. Западный исторический враг юга России — католическая Речь Посполитая, была на грани раздела. Таким образом, дальнейшая необходимость в охране южных границ казаками отпала. В то же время, между казаками и имперской властью, осваивающей земли Таврии, временами возникали конфликты. Императрица Екатерина Великая опасалась поддержки восстания Пугачева со стороны Запорожских казаков. Казаки неоднократно громили колонии сербских поселенцев из-за земельных споров. В этих условиях Екатерина II приказала расформировать Запорожскую Сечь, что и было исполнено Григорием Потемкиным9.
Дальнейшее формирование права в Российской империи обусловлено односторонним властным характером политических отношений и недостаточным учетом интересов отдельных социальных групп, сословий, национально-территориальных образований и иных социальных субъектов. Предпринятые попытки реформирования правовой системы носили половинчатый незавершенный характер, что во многом обуславливалось спецификой политических и мировоззренческих условий существования общества10.
При этом в рамках Российской империи существовали национально-территориальные образования с иной правовой системой, не характерной для правовой действительности того времени. Речь идет о Великом княжестве Финляндском и Царстве Польском, которые обладали определенными признаками реальной автономии, в том числе и в сфере право-
6 ДаркевичВ.П. Происхождение и развитие городов древней Руси (X—XIII вв.) // Вопросы истории. 1994. № 10. С. 43—60.
7 Ключевский В.О. Русская История. Полный курс лекций: Кн. 1. М., 2007; КурицынВ.М. Концепция истории государства и права. М., 2008.
8 Еремян В.В., Федоров М.В. Местное самоуправление в России (XII — начало XX вв.). М., 1998. С. 61—64.
9 Яворницкий Д.И. История запорожских казаков. Т. 3. К., 1991.
10 Мамонтов А.Г. Следственная реформа 1860 г. в России: опыт системного исследования // Российский следователь. 2007. № 8. С. 33—35.
творчества11. В Финляндии существовал законотворческий парламент (Сейм), действовало избирательное право, в том числе в 1906 г. впервые в истории оно было предоставлено женщинам. При этом следует отметить, что попытки ограничить автономию княжества предпринимались неоднократно как царской властью, так и Временным правительством12.
Аналогичная ситуация складывалась в Польше в период ее существования как части Российской империи. В 1815 г. в Царстве Польском была утверждена Конституция, ставшая попыткой либеральных преобразований российской власти. Объявление в Польше конституционного строя вызвало надежду на изменение в ней существующего строя и ограничение самодержавия, но дальнейшие действия царя показали несбыточность таких надежд. Для Александра I дарование Польше в 1815 г. конституции было, прежде всего, актом дипломатическим и политическим. Российский император хотел прочнее привязать ее к России, она должна была служить военно-стратегическим, экономическим и политическим интересам России. Эта территория необходима была и как плацдарм для быстрого военного реагирования13.
Однако, вскоре стало понятно, что российский император не готов на столь демократичный шаг, он ввел несколько поправок к конституции, а также такие формулировки, которые делали возможными дальнейшие автократические изменения. На практике Конституция осуществлялась с ограничениями, имея во многом декларативный характер, функционировала она, прежде всего, в интересах центральной власти. С 20-х гг. был взят курс на ужесточение внутренней политики, что давало повод для роста недовольства среди российской общественности и отдельных представителей правящей элиты. Это вызвало протесты и волнения в обществе, что привело к восстанию 1830—1831 гг., окончившемуся отменой всяческих льгот и привилегий, а, главное, ликвидацией Конституции 1815 г.
В целом данная ситуация подтверждает вывод о том, что государственная власть готова к формированию права на договорных основаниях политического характера при условии необходимости или в рамках политических имиджевых оснований внутригосударственного или международного характера14.
Дальнейшее развитие политико-правовых взаимосвязей в советский период существования нашего государства не внесло коренных изменений в данную
ситуацию, а лишь усугубило указанные тенденции. Идеи диктатуры пролетариата, жесткая обязательная идеология привели к формированию классового характера правовых норм, содержание и практика применения которых определялась, в первую очередь, интересами государственной власти15. Инакомыслие и оппозиция, в том числе внутрипартийная подавлялась, что постепенно привело к формированию системы права имперского характера. Государственные правовые императивы стали определяющими во всех сферах общественной жизни, ликвидировав самостоятельный договорной характер общественных форм права, либо напрямую заменив их. Закрепление в нормах государственного права идей самоопределения народов, формальной самостоятельности республик в составе СССР, возможности автономного осуществления власти и правотворчество носили исключительно формальный характер и не имели эффективных механизмов реализации. Аналогичная ситуация складывалась в рамках советской правовой системы и с политическими правами человека, морально-нравственными ценностями, реальность которых во многом связывалась с политической целесообразностью, конкретной государственной волей, идеологией и иными подобными политическими основаниями.
При этом не стоит демонизировать советскую государственно-правовую систему. Она развивалась аналогично любой другой современной социально-политической системе, в которой реализация возможностей, в том числе и правового характера, обусловлена экономическим потенциалом личности, социальным статусом, лояльностью основным ценностям общества, степенью интеграции в общественные процессы и другими политико-социальными факторами.
Период постсоветского существования нашего государства, при всей внешней либерализации правовой
11 Аверин М.Б. Великое княжество Финляндское и Царство Польское в государственном механизме Российской империи (середина 60-х гг. XIX в. — 1881 г.): историко-правовой анализ: Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. М., 2004.
12 Осмо Ю. Великое княжество Финляндское 1809—1917 / Пер. с фин. Хельсинки, 2009.
13 Орлик О.В. Россия в международных отношениях 1815— 1829 гг. (от Венского конгресса до Андрианопольского мира). М., 1998. С. 22—25.
14 Барабанов О.Н., Клименко А.И. Перспективы формирования общего идеологического пространства России и Европейского Союза: Моногр. М., 2010; Клименко А.И. Идея права человека в контексте международной правовой идеологии // Закон и право. 2008. № 3. С. 26, 27.
15 Кудрявцев В., Трусов А. Политическая юстиция в СССР. М., 2000. С. 41—82.
системы и политической сферы, в реальности характеризуется преемственностью политического и правового сознания общества и правящей элиты. Высокая степень преемственности обеспечивает прочность позиций старой номенклатуры в новой системе власти, что определяет характер используемых для формирования права политических оснований16.
Правовая система постсоветской России характеризуется процессом рецепции норм западного права, в том числе и идеологического характера17. Провозглашенная концепция правового государства основывается на признании человека как высшей ценности и народа как основного источника власти в государстве. Однако, в действительности российская общественность правовым образом отделена от реального управления государством, в том числе от правотворческой деятельности. Сочетание западной выборной модели и существующих российских средств административного воздействия приводит к прогнозируемому, выгодному государственной власти результату18.
При этом на фоне формальной либерализации правовых предписаний происходит активный процесс деморализации сознания населения, замены нравственных ценностей: милосердия, помощи, единения формальными положениями концепции прав человека и создания большого количества правовых норм морального декларативного характера. Попытки придать праву общий моральный характер безотносительно к конкретным правоотношениям и механизмам реализации права, воплотить в праве идеи общей справедливости приводят к формированию правовых фикций, лишенных эффективных механизмов реализации и не имеющих воплощения в объективной действительности19.
Среди наиболее массово воспроизводимых национальными конституциями фикций находятся, прежде всего, нормативные положения о суверенитете нации (народа) и развивающие эту идею принципы демократического режима. К категории фикций относятся такие конституционно-правовые явления, уровень институциональной определенности которых не вполне прояснен. Речь идет о правовых терминах (категориях), обозначающих потенциально недефи-нируемые или же неидентифицируемые феномены. В их числе — как сам термин «государство», так и усложненные его версии: «демократическое государство», «правовое государство», «социальное государство», «федеративное государство». Как известно, наука
не дает универсальных определений этих понятий. Равно отсутствуют «внеконституционные» и наднациональные (количественные и качественные) критерии, позволяющие с высокой степенью достоверности идентифицировать соответствующие конституционно-правовые явления. При этом и в национальном конституционном праве таких критериев, как правило, нет20. Когда под некими терминами подразумеваются социальные процессы, смысл которых не вполне прояснен, то внутри замкнутой социальной системы этим терминам можно придавать какое угодно значение. Все зависит от господствующего субъекта принятия решений и преследуемых им целей: нечто похожее, к примеру, происходит с отечественной моделью федерализма.
Фиктивность правовых предписаний деформирует гражданское правосознание и деформируют государственно-правовое пространство. Частое и произвольное замещение логических связей свободными ассоциациями, что свойственно неразвитому правосознанию, приводит к возникновению феномена конституционно-правового сюрреализма. Избыточность норм-фикций делает неустойчивым конституционный строй; с одной стороны, ценностно-нормативная система становится недостаточно эффективной для надежного программирования, воспроизводства, самоидентификации параметров с государственности, своевременного обнаружения и устранения отклонений в их функционировании. С другой стороны, при кажущейся неизменности этих параметров государственный режим может трансформироваться по любому сценарию, в зависимости от складывающейся полити-
16 Кулакова Ю.Ю. Трансформация современных государств: теория и практика // История государства и права. 2010. № 13. С. 17—20.
17 Клименко А.И. Правовая идеология как особая форма идеологии современного политически организованного общества: сущность и функциональные характеристики // Вестник Московского университета МВД России. 2013. № 10. С. 14—23; Он же. Идеологическая функция государства. Исторические и культурные особенности ее осуществления // Закон и право. 2004. № 5. С. 11—13.
18 Ткаченко С.В. Рецепция западного права в России: проблемы взаимодействия субъектов. Самара, 2009; Резникова Е.В. Влияние политической системы на формирование и развитие системы права в современной России: Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. Орел, 2008.
19 Клименко А.И. Основные правовые мифы в системе современной правовой идеологии // Образование. Наука. Научные кадры. 2014. № 6. С. 16—28.
20 Гарашко А.Ю. Особенности системных свойств источников права: Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. М., 2013. С. 20.
ческой конъюнктуры, чего в правовом государстве, как кажется, быть не должно.
Большое число фиктивных норм, односторонняя, направленная исключительно на удовлетворение интересов государства политизированность полицейского права, отсутствие реальных механизмов реализации прав человека приводят к формированию в нашем государстве устойчивых правовых условий, способствующих возникновению и развитию коррупции.
Подводя итог, следует отметить, что исторический процесс формирования и развития властных отношений в нашем государстве, послуживших политическими основаниями полицейского права, имеет ряд существенных особенностей, определяющих содержание предписаний системы права, практику их реализации, свойство правосознания и правовой культуры нашего общества.
Изначально присущие нормативному регулированию договорные начала, обеспечивающие консенсус интересов различных слоев общества, были практически полностью утрачены в процессе централизации власти в московском государстве. Право стало формироваться как система строгих государственно-властных императивов, зачастую без учета интересов различных социальных слоев населения и политико-территориальных образований, входивших в состав нашего государства. Государство мирилась с договорными началами в праве и самостоятельностью отдельных субъектов исключительно при невозможности принудить последние к повиновению (Новгородская республика) или при необходимости наличия данных субъектов как военно-политических союзников (Запорожская Сечь), при исчезновении данной необходимости происходила ликвидация автономной власти и самостоятельных правовых норм данных субъектов. Идея самодержавной неограниченной власти была реализована в полной мере при формировании Российской империи и эффективно развивалась в дальнейшем.
При этом в рамках империи в качестве исключения из общеправовой практики существовали территории, обладавшие собственным правом и автономией власти (Великое княжество Финляндское, Царство Польское), что на, наш взгляд, объясняется в большей степени не моральными, а политическими основаниями, связанными с формированием определенного имиджа российской государственной власти в рамках европейских отношений.
В советский период право формировалась в основном исходя и реальных политических или идеологических оснований, формально закрепляя и моральные нормы в качестве правовых. Постсоветское право раннего периода в целом наследовало данную закономерность, изменив лишь идеологическую направленность содержания правовых норм и еще более формализовав моральное их содержание.
Вышеуказанные исторические процессы позволяют определить существующие в российском государстве основы взаимодействия политики и полицейского права как односторонне направленные, то есть обусловленные в основном государственной властью, способами ее осуществления и интересами21. Государственная форма права в большинстве своем лишена договорных начал и подавляет все другие формы общественного права: корпоративное, религиозное и другие; которые переходят в теневую сферу общественных отношений, сливаясь с криминальными нор-мами22. Наиболее самостоятельная от государства форма государственного права — муниципальное право, которое лишается своей истинной общественной сущности и подменяется государственными административными императивами.
Отсутствие учета интересов населения и реального его участия в процессе формирования права приводят к негативному отношению населения к государственному полицейскому праву как системе, не позволяющей удовлетворить обоснованные потребности, что в крайней своей форме вытекает в правовой нигилизм и является одной из причин коррупции. В этом случае для ее искоренения недостаточно предпринимаемых властью на сегодняшний день реформ аппарата управления, так как в данном случае налицо не борьба с причиной, а ликвидация последствий. Необходимо создавать право, основанное на разумном компромиссе интересов власти и населения, что позволит ликвидировать правовые основы коррупции и увеличит степень доверия населения к праву как эффективному регулятору, обеспечивающему поступательное взаимовыгодное развитие государства и общества.
21 Кулакова Ю.Ю. Способность государства к демократии // История государства и права. 2010. № 6. С. 42.
22 Мамонтов В.А. Пределы государственного вмешательства в сферу частных интересов предпринимателя в целях защиты прав потребителей // Вестник Московского университета МВД России. 2011. № 5. С. 111—115.
Литература
1. Аверин М.Б. Великое княжество Финляндское и Царство Польское в государственном механизме Российской империи (середина 60-х гг. XIX в. — 1881 г.): историко-правовой анализ: Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. М., 2004.
2. Барабанов О.Н., Клименко А.И. Перспективы формирования общего идеологического пространства России и Европейского Союза: Моногр. М., 2010.
3. Гарашко А.Ю. Особенности системных свойств источников права: Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. М., 2013.
4. Иловайский Д.И. Разыскания о начале Руси. М., 1876.
5. Клименко А.И. Идея права человека в контексте международной правовой идеологии // Закон и право. 2008. № 3.
6. Клименко А.И. Идеологическая функция государства. Исторические и культурные особенности ее осуществления // Закон и право. 2004. № 5.
7. Ключевский В.О. Русская История. Полный курс лекций: Кн. 1. М., 2007.
8. Кулакова Ю.Ю. Способность государства к демократии // История государства и права. 2010. № 6.
9. Кулакова Ю.Ю. Трансформация современных государств: теория и практика // История государства и права. 2010. № 13.
10. Курицын В.М. Концепция истории государства и права. М., 2008.
11. Мамонтов А.Г. Следственная реформа 1860 г. в России: опыт системного исследования // Российский следователь. 2007. № 8.
12. Мамонтов В.А. Пределы государственного вмешательства в сферу частных интересов предпринимателя в целях защиты прав потребителей // Вестник Московского университета МВД России. 2011. № 5.
References
1. Averin M.B. Grand Duchy of Finland and the Kingdom of Poland in the mechanism of government of the Russian Empire (mid 60-ies of the XIX century — 1881): historical and legal analysis: Author. diss. ... cand. jurid. sciences. M., 2004.
2. Barabanov O.N., Klimenko A.I. Prospects of forming a common ideological space of Russia and the European Union: Monograph. M., 2010.
3. Garashko A.Y. Features of the system properties of the sources of law: Author. diss. ... cand. jurid. sciences. M., 2013.
4. Ilovaiskii D.I. Immense amount of Research on the early Rus. M., 1876.
5. Klimenko A.I. The idea of human rights in the context of international legal ideology // policy and Law. 2008. № 3.
6. Klimenko A. I. Ideological function of the state. Historical and cultural peculiarities of its implementation // the Law and the right. 2004. № 5.
7. Klyuchevskii V.O. Russian History. The full course of lectures: The book 1. M., 2007.
8. Kulakov Y.Y. the Ability of the state to democracy // History of state and law. 2010. № 6.
9. Kulakov Y.Y. Transformation of modern States: theory and practice // History of state and law. 2010. № 13.
10. Kuritsyn V.M. The concept of history of state and law. M., 2008.
11. Mamontov A.G. Investigating the reform of 1860 in Russia: experience in system study // Russian investigator. 2007. № 8.
12. Mamontov V.A. the Limits of state intervention in the private interests of the entrepreneur in order to protect the rights of consumers // Moscow University Russian Interior Ministry. 2011. № 5.
