CC BY
42
УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОЕ ПРАВО И УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС
УДК 343.123 ББК 67.410
© 2022 г. Назаров Сергей Николаевич,
профессор кафедры криминалистики и оперативно-разыскной деятельности Ростовского юридического института МВД России, доктор юридических наук, профессор. E-mail: nazarovdon@mail.ru
ИСТОРИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ПОНЯТИЯ «УГОЛОВНОЕ ПРЕСЛЕДОВАНИЕ»
В статье представлен ретроспективный анализ возникновения понятия «уголовное преследование». Дана характеристика изменений его содержания в дореформенный и пореформенный периоды развития уголовно-процессуального законодательства России. На основе анализа нормативных правовых актов указанного периода автор выделяет в качестве этапов преследования полицейское преследование, предварительное расследование, прокурорское преследование.
Ключевые слова: уголовное судопроизводство, досудебное производство, уголовное преследование, судебный следователь, полицейское преследование, предварительное расследование, прокурорское преследование.
Nazarov Sergey Nikolaevich - Professor, Department of Forensic Science and Operational-Search Activities,
the Rostov Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia, Doctor of Law, Professor.
HISTORICAL FOUNDATIONS OFTHE CONCEPT OF «CRIMINAL PROSECUTION»
The article presents a retrospective analysis of the emergence of the concept of «criminal prosecution». The characteristic of changes in its content in the pre-reform and post-reform periods of the development of criminal procedure legislation of Russia is given. Based on the analysis of normative legal acts of the specified period, the author identifies as stages of prosecution police prosecution, preliminary investigation, prosecution.
Keywords: criminal proceedings, pre-trial proceedings, criminal prosecution, judicial investigator, police prosecution, preliminary investigation, prosecutorial prosecution.
Законодательное определение уголовного преследования в действующем УПК РФ как процессуальной деятельности, осуществляемой стороной обвинения в целях изобличения подозреваемого, обвиняемого в совершении преступления (п. 55 ст. 5 УПК РФ), является дискуссионным.
В современных научных исследованиях отмечается, что непонятно, в чем заключается деятельность по изобличению подозреваемого и обвиняемого в совершении преступления [1, с. 16], что изобличение в качестве процессуальной деятельности само нуждается в определении как понятие, тождественное «установление виновности» [2, с. 15], что толкование уголовного преследования в УПК РФ имеет неопределенный характер, не раскрывает его содержания, не указывает периода начала и окончания этой деятельности [3, с. 83].
Подход современного законодателя к определению уголовного преследования согласуется с содержанием соответствующих норм
Устава уголовного судопроизводства 1864 г. (далее - УУС). В связи с этим представляется актуальным исследование генезиса понятия «уголовное преследование», установление содержания, определяющего его сущность.
Впервые в отечественном законодательстве понятие «уголовное преследование» было введено УПК РСФСР 1922 г., ст. 4 которого предусматривала основания прекращения уголовного преследования.
До этого словосочетание «уголовное преследование» в отечественном уголовном судопроизводстве и юридической науке отсутствовало. Его использованию предшествовало введение отечественной юридической наукой в первой половине XIX в. понятия «преследование преступлений».
Профессор, доктор права Яков Иванович Барышев в руководстве по уголовному судопроизводству «Основания уголовного судопроизводства» (1841 г.), изданному после выхода Свода законов Российской империи
1832 г., определяет особенностью следственного процесса в инициировании органом государства «преследования учиненного преступления». Цель уголовного процесса, указывает ученый, состоит в собирании материалов, необходимых для верного и справедливого приговора относительно вины или невиновности изобличаемого в каком-либо преступлении лица, признании его невиновным или достойным известного наказания. Понятие «преследование» используется ученым как «преследование преступлений», «преследование банкротства» [4, с. 32, 35].
В самом же нормативном акте «О судопроизводстве по преступлениям», включенном в пятнадцатый том Свода законов Российской империи использовались другие понятия - «производство уголовных дел» (ст. 766 УУС), «производство следствия» (ст. 767 УУС). Производство расследования состояло «в следствии или в изыскании всех обстоятельств дела или происшествия, составляющего преступление, и в собрании доказательств к открытию и обличению виновного» (ст. 766 УУС).
При этом необходимо учитывать два важных для исследуемой проблемы обстоятельства. Первое правовое регулирование этого исторического периода предусматривало два вида следствия, осуществляемого до суда, -предварительное и формальное.
Назначение предварительного следствия состояло в том, чтобы «увериться в справедливости поводов и причин к процессу и привести на первый раз в возможную известность состав преступления, собрать определенные улики относительно виновника его. Оно могло быть просто и коротко по причине, ежели кто-нибудь будет застигнут во время учинения преступления или по причине скорого, в самом начале удавшегося, собрания доказательств» [4, с. 76]. Таким образом, предварительным следствием рассматривалась деятельность по раскрытию преступления и установлению лица, которое его совершило.
Следствие же формальное состояло «в производстве его над известным уже лицом, которое по предварительному следствию могло быть поставлено в состояние обвинения, чтобы привести в полную известность преступление, которое в предварительном следствии доведено только до вероятности, объяснить всю степень вины или невиновность того лица, которое признано в нем подозрительным» [4, с. 76, 94].
В отличие от следствия предварительного, на котором устанавливалось лицо, совершившее преступление, следствие формальное осуществлялось против конкретного лица для выяснения всех обстоятельств преступления (способа совершения, соучастников и т. д.).
Вторым значимым обстоятельством является то, что оба вида расследования составляли компетенцию одного органа - полиции.
Соотношение понятий расследование уголовных дел («следственный процесс») в значении раскрытия преступления («собрании доказательств к открытию»), установления совершившего его лица («обличению виновного») и «преследование учиненного преступления» свидетельствует об общности их содержания [4].
Из изложенного следует, что понятие «преследование преступлений» в указанном историческом периоде означало расследование уголовного дела, включающее деятельность по раскрытию преступления (следствие предварительное) и деятельность в отношении подозреваемого и обвиняемого (следствие формальное).
Отсутствие в Своде законов Российской империи 1832 г. понятия «преследование» объясняется тем, что он представлял собой не новый правовой акт, а собрание уже действующих законов, начиная от Соборного Уложения 1649 г., с сохранением используемой в них терминологии.
Следует отметить, что в указанный период термин «преследование» использовался в зарубежном законодательстве. Французский Кодекс уголовного расследования 1808 г. (Code d'instruction criminelle 1808), содержал понятия l'action publique и poursuite. Первое означало «уголовное преследование» в широком смысле (в значении «уголовный иск»), т. е. возможность применения средств государственного принуждения к лицам, совершившим преступление, посредством уголовного судопроизводства, а второе - «преследование» в узком смысле, т. е. процессуальную деятельность, осуществляемую в отношении конкретного лица [5, с. 29].
Безусловно, Я.И. Барышев был знаком с французским Кодексом уголовного расследования, что не могло не оказать влияние на введение им в отечественный научный оборот понятия «преследование» в уголовном судопроизводстве.
Подтверждением этому служит совпадение подходов к определению уголовного преследования во французском кодексе в его широ-
ком смысле (l 'action publique) и широкое значение «преследования», предложенное Я.И. Ба-рышевым, - «преследование преступлений».
В современной юридической литературе высказана критическая оценка словосочетанию «преследование преступлений». Р.В. Мазюк считает, что сочетание понятий «преследование» и «преступление» противоречит правилам русского языка, т. к. преступление всегда является ретроспективным событием, имевшим место в прошлом, в то время как преследование может осуществляться только в отношении того, что существует в настоящем. Автор утверждает, что категория «преследование преступления», означающая в современной интерпретации «раскрытие преступления», в статьях УУС 1864 г. являлась катахрезой [6, с. 16].
Обращает на себя внимание утверждение, что исследуемое словосочетание противоречит правилам русского языка». Справедливо уточнение: каким правилам русского языка противоречит словосочетание «преследование преступлений»: правилам XIX в., когда оно использовалось, или правилам современного русского языка?
Оценивая с современных позиций сочетание слов «преследование преступлений» как соединение противоречивых понятий, исходя из их буквальных значений (катахреза от греч. katachresis - злоупотребление), автор не соблюдает основополагающее требование принципа историзма в научном исследовании, исключающее возможность применения современного подхода к прошлому.
Язык подвержен историческим изменениям, поскольку представляет собой развивающееся явление. Динамика словарного состава языка сопровождается не только обогащением, но и переходом ряда слов и словосочетаний из активного словарного состава в пассивный. К таким словосочетаниям, именуемых историзмами, следует отнести и не используемое (небесспорно) в настоящее время понятие «преследование преступлений».
На законодательном уровне понятие «преследование» в сфере уголовного судопроизводства впервые получило закрепление в Уставе уголовного судопроизводства 1864 г. (далее - УУС). В УУС используются понятия «судебное преследование», «преследование виновных в преступлениях и проступках», «преследование прокурорской властью», «проступки, преследуемые не иначе как по жалобам частных лиц».
Содержание соответствующих статей УУС свидетельствует об использовании законодателем значения понятия «преследование» в соответствии с французским Кодексом предварительного расследования 1808 г.
Так, в УУС указывалось, что «судебное преследование возбуждается как должностными, так и частными лицами» (ст. 2 УУС); «обличение обвиняемых пред судом предоставляется потерпевшим от преступных действий частным лицам, а также полицейским и другим административным властям» (ст. 3 УУС); «по уголовным делам, подведомственным общим судебным установлениям, обличение обвиняемых пред судом возлагается на прокуроров и их товарищей (ст. 4 УУС).
В Комментарии УУС (1866 г.), именуемом «Судебные уставы с изложением рассуждений, на коих они основаны» (далее - Комментарий УСС), этих статей указывается на «преследование виновных в преступлениях и проступках» (ст. 2 Комментария УСС) [7, с. 7].
Приведенные правовые нормы свидетельствуют о содержании преследования в значении следственной деятельности, осуществляемой в отношении конкретного лица.
На преследование в более широком значении как деятельности по расследованию преступлений указывает содержание ст. 24 УУС. Мировому судье согласно этой норме подведомственны дела о преступлениях и проступках по сообщениям полицейских и других властей об обнаруженных ими или дошедших до них сведений о преступлениях и проступках, подлежащих преследованию независимо от жалоб частных лиц.
Статьей 511 УУС предусматривается, что «дело, возникшее в порядке частного обвинения, не изъемлется из ведения прокурора, если следствием обнаружено такое преступное деяние, которое подлежит преследованию (выделено авт. - С.Н.) прокурорской властью».
Используемые в приведенных статьях фразы «сведения о преступлениях, подлежащих преследованию» и «преступное деяние, подлежащее преследованию» представляют собой некоторое уточнение понятия Я.И. Бары-шева («преследование преступлений»), полностью соответствуя ему содержательно.
Важной новацией судебной реформы 1864 г. является сущностно-функциональное разграничение дознания и предварительного следствия, исключающее соединение у одного органа противоположных функций. Изменены названия этапов расследования уголовных дел: следствие предварительное и следствие
формальное преобразованы в дознание и предварительное следствие.
Содержание дознания в УУС в целом соответствует той деятельности полиции, которая в дореформенный период именовалась следствием предварительным. Так, при производстве дознания согласно ст. 254 УУС полиция все нужные ей сведения собирает посредством розысков, словесными расспросами и негласным наблюдением, не производя ни обысков, ни выемок в домах.
В соответствии с Примечанием к ст. 1 УУС «меры, принимаемые полицейскими и другими административными властями для предупреждения и пресечения преступлений и проступков в порядке, установленном законами, к судебному преследованию не относятся». Однако содержание ст. 24 УУС, предусматривающее, что «обнаруженные полицейскими властями или дошедшие до них сведения о преступлениях подлежат преследованию», свидетельствует об осуществлении полицией иного вида преследования - полицейского.
Полицейское преследование в соответствии с полномочиями полиции в ст. 254 УУС осуществлялось преимущественно посредством негласной деятельности, т. е. оперативно-розыскной. К компетенции полиции относилось установление признаков преступления, фиксация следов преступления, обнаружение и задержание заподозренного (дознание).
На этапе расследования уголовных дел полиция должна была «оказывать деятельное пособие судебным следователям и лицам прокурорского надзора в раскрытии обстоятельств дела» (ст. 483 УУС).
Предварительное следствие осуществлялось представителями судебной власти - судебными следователями, но они субъектами преследования ввиду их судейского статуса не являлись. В Комментарии к УУС указывалось, что «судебному следователю как представителю судебной власти не должно было бы вовсе предоставлять права возбуждать уголовное преследование по собственному его усмотрению, потому что это право составляет принадлежность обвинительной власти» [7, с. 133-134].
Отнесение предварительного расследования к судебной деятельности вызвано его правоприменительным характером, что присуще власти судебной, а также тем, что «само достоинство судьи будет и для правительства, и для частных лиц надежным ручательством в беспристрастных поступках следователя» [7, с. 111-112]. Следственные действия
рассматривались как реализующие судебные полномочия и составляли исключительную прерогативу судебного следователя. Однако применение права при расследовании уголовного дела связано с оценкой виновности лица в совершении преступления и относится к обвинительной деятельности, но ее судебный следователь формально не осуществляет.
Такое искусственное противопоставление процессуального статуса следователя (судейского) и осуществляемой им деятельности (следственной) сопровождалось наделением судебного следователя обвинительным полномочием - вызывать и допрашивать лицо в качестве обвиняемого. Согласно ст. 396 УУС при наличии «достаточного к тому основания обвиняемые призываются или приводятся к следствию». Статья 403 УУС предусматривает, что следователь объявляет обвиняемому, в чем он обвиняется, после чего осуществляется допрос обвиняемого.
Необходимость вынесения какого-либо процессуального документа о привлечении лица в качестве обвиняемого УУС не предусматривал. Следователь принимал решение о вызове лица и его допросе в качестве обвиняемого исходя из оценки собранных по делу доказательств, а процессуальным документом обвинения следует рассматривать протокол допроса обвиняемого.
Обвинительная деятельность в уголовном судопроизводстве принадлежала прокурору (ст. 4 УУС), осуществлявшему преследование прокурорской властью (ст. 479 УУС). Прокурор, реализуя это полномочие, после окончания расследования на этапе предания суду составлял обвинительный акт как самостоятельный процессуальный документ. В обвинительном акте излагались событие преступления, сущность доказательств, правовая оценка содеянного (ст. 519, 520 УУС).
И.Я. Фойницкий отмечал, что УУС не дает ответа по существу на главный вопрос, по которому проводится следствие, т. е. на вопрос о виновности, которого он может касаться лишь косвенно, принимая те или иные меры предварительного следствия. Наш устав, не зная понятия сторон в предварительном следствии, допускает в нем прокурора, но не в качестве стороны, а лишь в качестве двигателя процесса [8, с. 371].
Соотношение содержания деятельности полиции, судебного следователя и прокурора в досудебном производстве наглядно иллюстрируется при применении трехчленного
подхода к периодизации расследования. На первоначальном (неотложном) этапе, характеризующимся неопределенностью или отсутствием исходной информации о преступлении, ее поиск осуществлялся посредством полицейского преследования; на последующем этапе осуществлялось производство следственных действий и формирование судебным следователем предварительного обвинения; на завершающем этапе, состоящем в аналитико-систематизирующей и процессуально-оценочной деятельности, преследование обвиняемого шло посредством составления прокурором итогового обвинительного документа.
Формальное «ограждение» судебного следователя от осуществления уголовного преследования, определение его деятельности как «производство предварительных исследований» вызваны намерением реализовать в УУС идеализированный подход, согласно которому вопросы «кто и в чем виновен?» рассматривались, как вопросы судебные, а не следственные. Но поскольку преследование осуществляется только посредством следственных действий, а единственным субъектом их проведения являлся судебный следователь, который по закону преследование не производил, возникает вопрос, кем же оно на данном этапе осуществлялось?
Ответ: прокурором, обвинительная власть которого состояла в «обнаружении преступлений и преследовании виновных. Существо этой власти по производству предварительных исследований проявляется в постоянном наблюдении прокуроров за производством следствий с правом присутствовать при всех следственных действиях, рассматривать во всякое время производство следствия и предъявлять требования по всем предметам, относящихся к исследованию преступления и собиранию доказательств» [8, с. 121-122].
И.Я. Фойницкий отмечает, что «мы примкнули к французскому типу прокуратуры. Она -не только обвинительная сторона в уголовном процессе, как по англо-шотландскому праву, но вместе с тем контрольный орган правительственной власти, обязанный наблюдать за правильным применением закона судебными установлениями» [9, с. 524-525].
При характеристике полномочия прокурора осуществлять «возбуждение уголовного дела» (ч. 4 ст. 297 УУС) знаменитый русский юрист А.Ф. Кони указывает, что прокурор «начинает преследование и ведет его под своим
надзором» [10, с. 414]. Субъектом уголовного преследования А.Ф. Кони рассматривает прокурора, но не следователя, учитывая его судейский статус.
Обоснованным представляется суждение по данному вопросу другого известного русского юриста Н.М. Муравьева - министра юстиции Российской империи исследуемого периода, осуществлявшего введение судебных уставов 1864 г. в Российской империи. Авторитетный отечественный ученый и практик также рассматривал преследование в значении всего производства по уголовному делу. Обвинение, справедливым считал он, составляет часть уголовного преследования - «одним из процессуальных его моментов, ограниченным собственно судебным разбирательством» [11, с. 1].
Осуществление преследования обвиняемого в судебном разбирательстве, а не на следствии соответствует правовому регулированию в УУС, согласно которому обвинительный акт, определяющий статус лица в качестве обвиняемого, составлялся прокурором на этапе предания суду.
Небесспорной представляется позиция составителей УУС об осуществлении уголовного преследования при расследовании только посредством надзорной деятельности прокуратуры. Содержание «обвинительной власти» прокурора на досудебных стадиях свидетельствует о возможности его влияния на следственную деятельность, но само преследование в значении «обвинения кого-либо в преступном деянии» (ст. 299 УУС) прокурор непосредственно не осуществлял. В УУС указывается, что «прокуроры и их товарищи предварительных следствий сами не производят, но дают только предложения о том судебным следователям и наблюдают постоянно за производством сих следствий» (ст. 278 УУС).
Эффективным средством влияния прокурора на процесс расследования уголовного дела, в отличие от современных полномочий прокурора по УПК РФ, являлась обязанность судебного следователя «исполнять законные требования прокурора» (ст. 281 УУС), а также «непосредственная зависимость от прокуроров полицейских чинов» (ст. 279 УУС). Практика реализации УУС показала приверженность судебного следователя к осуществлению уголовного преследования.
Таким образом, понятие «преследование» введено в отечественное уголовное судопроизводство в XIX в. под влиянием французского Кодекса предварительного расследования 1808 г.
В первой половине XIX в. Я.И. Барыше-вым предложено понятие «преследование преступлений», что содержательно соответствует его значению как деятельности по расследованию преступлений. Субъектом осуществления расследования уголовных дел в соответствии со Сводом законов Российской империи 1832 г. являлась полиция.
Во второй половине XIX в. понятие «преследование» получило законодательное закрепление в Уставе уголовного судопроизводства 1864 г. в значениях процессуальной деятельности, осуществляемой в связи с преступлением (преследование в широком смысле), и процессуальной деятельности, осуществляе-
Литература
1. Джатиев B.C. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: шаг вперед или два шага назад? // Фундаментальные и прикладные проблемы управления расследованием преступлений. М., 2005.
2. Мазюк Р.В. Уголовное преследование в российском уголовном судопроизводстве: ав-тореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2012.
3. Волженкина В. Суд и уголовное преследование // Уголовное право. 2008. № 1.
4. Барышев Я.И. Основания уголовного судопроизводства с применением к российскому уголовному судопроизводстве. М., 2001.
5. Мазюк Р.В. Об использовании понятий «уголовное преследование», «судебное преследование», «преследование» в уставе уголовного судопроизводства 1864 г. // ГлаголЪ правосудия. 2014.
6. Мазюк Р.В. О влиянии французского кодекса уголовного расследования 1808 года на российский устав уголовного судопроизводства 1864 г. (к 150-летию устава) // Сибирские уголовно-процессуальные и криминалистические чтения. 2014.
7. Судебные уставы 20 ноября 1864 г. С изложением рассуждений, на коих они основаны. Устав уголовного судопроизводства. СПб., 1866.
8. Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. СПб., 1910. Т. 2.
9. Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. СПб., 1912. Т. 1.
10. Кони А.Ф. Собрание сочинений. М., 1967. Т.4.
11. Муравьев Н. Задачи прокурорского надзора // Журнал гражданского и уголовного права. 1884. № 7.
мой в отношении лица, совершившего преступление (преследование в узком смысле).
Субъектом преследования рассматривался не судебный следователь, имевший судейский статус, а прокурор посредством осуществления надзора за расследованием. На досудебном уголовном судопроизводстве имела место двойственность реализации преследования: непосредственное (фактическое) преследование, осуществляемое судебным следователем, и опосредованное (формальное) преследование, осуществляемое прокурором.
Этапами преследования являлись полицейское преследование, предварительное расследование, прокурорское преследование.
Bibliography
1. Dzhatiev B.C. Criminal Procedure Code of the Russian Federation: one step forward or two steps back? // Fundamental and applied problems of crime investigation management. Moscow, 2005.
2. Mazyuk R.V. Criminal prosecution in Russian criminal proceedings: abstract. diss. ... Dr. of Law. Moscow, 2012.
3. Volzhenkina V. Court and criminal prosecution // Criminal law. 2008. № 1.
4. Baryshev Ya.I. Grounds of criminal proceedings with application to Russian criminal proceedings. Moscow, 2001.
5. Mazyuk R.V. On the use of the concepts of «criminal prosecution», «prosecution», «prosecution» in the statute of criminal proceedings of 1864 // Glagol of justice. 2014.
6. Mazyuk R.V. On the influence of the French Code of Criminal Investigation of 1808 on the Russian Statute of criminal proceedings of 1864 (to the 150th anniversary of the statute) // Siberian Criminal procedural and criminalistic readings. 2014.
7. Judicial statutes of Nov. 20, 1864 With a statement of the reasoning on which they are based. The Statute of Criminal Proceedings. St. Petersburg, 1866.
8. Foynitsky I.Ya. Course of criminal proceedings. St. Petersburg, 1910. Vol. 2.
9. Foynitsky I.Ya. Course of criminal proceedings. St. Petersburg, 1912. Vol. 1.
10. Koni A.F. Collected works. Moscow, 1967. Vol. 4.
11. Muravyev N. Tasks of prosecutorial supervision // Journal of Civil and Criminal Law. 1884. № 7.
