CC BY
36ОБ ИСПОЛЬЗОВАНИИ ПОНЯТИЙ «УГОЛОВНОЕ ПРЕСЛЕДОВАНИЕ», «СУДЕБНОЕ ПРЕСЛЕДОВАНИЕ», «ПРЕСЛЕДОВАНИЕ» В УСТАВЕ УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА 1864 г.*
ABOUT THE USE OF THE TERM "CRIMINAL PROSECUTION", "JUDICIAL PROSECUTION", "PROSECTION" IN THE STATUTE OF CRIMINAL PROCEEDINGS 1864
Р. В. Мазюк
канд. юрид. наук
доцент кафедры уголовного процесса и прокурорского надзора Байкальского государственного университета экономики и права; доцент кафедры организации и безопасности судебной и правоохранительной деятельности Восточно-Сибирского филиала Российского государственного университета правосудия
При проведении судебной реформы 1864 г. в основу проекта Устава уголовного судопроизводства был положен французский Кодекс уголовного расследования 1808 г. Одним из проявлений влияния французского кодекса стало использование отечественным законодателем терминов ¡'action publique и poursuite, которые в нормах российского устава были переведены как «уголовное преследование», «судебное преследование», «преследование». Автором проведен сравнительно-правовой анализ указанных французских и российский терминов и сделан вывод об их уникальном значении в системе российского состязательного типа уголовного судопроизводства того периода.
In the course of judicial reform of 1864 the project of Statute of criminal proceedings was based on the french Code of criminal investigation 1808. One of the manifestations of the impact of the french code was the use of domestic legislator terms «Г action publique» and «poursuite» that in the norms of the russian Statute had been translated as «criminal prosecution», «judicial prosecution», «prosecution». The author has conducted a comparative legal analysis of the above french and russian terms, and has made a conclusion about their unique value in the system of russian adversarial type of criminal proceedings that period.
Ключевые слова: Устав уголовного судопроизводства 1864, Кодекс уголовного расследования 1808, судебная реформа, ¡'action publique, poursuite, уголовное преследование, судебное преследование.
Keywords: Statute of criminal proceedings 1864, Code of criminal investigation 1808, judicial reform, l'action publique, poursuite, criminal prosecution, judicial prosecution.
20 ноября 1864 г. в результате проведения судебной реформы были приняты судебные уставы, состоявшие из четырех законов: Учреждение судебных установлений, Устав уголовного судопроизводства (в дальнейшем сокращенно — УУС 1864 г.), Устав гражданского судопроизводства и Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями. С. В. Познышев так охарактеризовал итог плодотворной работы российского законодателя: «Судебные уставы представляют собою законодательный памятник, весьма замечательный по глубине и верности положенных в основу его начал, по систематичности изложения, по легкому, простому и вместе с тем изящному языку. В нашем законодательстве нет ни одной части, которая могла бы соперничать с ними в отношении
систематичности, простоты и ясности изложе-ния»1. Известный немецкий юрист К. Мит-термайер, сравнивая проект Устава уголовного судопроизводства с законодательством Европы, писал, что «он стоит выше даже многих новейших законодательных работ»2.
Издается при финансовой поддержке проекта «Пределы ограничения прав личности в уголовном судопроизводстве в целях обеспечения национальной безопасности государства: уголовно-процессуальный и криминалистический анализ», реализуемого в рамках проектной части государственного задания Минобрнауки РФ в 2014-2016 гг. в сфере научной деятельности (№ задания 29.1247.2014/К).
1 Познышев С. В. Элементарный учебник русского уголовного процесса. М. : Изд-во Г. А. Лемана, 1913. С. 4.
2 Шевчук В. Б. Реформирование судебной системы России во второй половине XIX — нач. XX в. (историко-правовое исследование) : дис. ... канд. юрид. наук. СПб. : Санкт-Петерб. гуманит. ун-т, 2004. С. 75—76.
2(8)/2014
Глагол Ъ
правосудия
Вместе с тем законы столь высокого правового уровня не могли быть разработаны российскими правоведами исключительно на основе действовавшего в то время российского законодательства, существовавших правовых традиций и юридической практики. Как указывал И. Я. Фойницкий, «в нашем новом процессе есть много сходного с английским и особенно с французским»1. В основу проекта российского УУС 1864 г. был положен французский Code d'instruction criminelle 1808 (Кодекс уголовного расследования 1808 г., в дальнейшем сокращенно — Кодекс 1808 г.). Необходимо отметить, что Кодекс 1808 г. действовал ровно полтора столетия (до 1958 г.). Он стал моделью для законодательства многих стран Западной Европы (Италии, Германии, Испании, Португалии, Швейцарии, Нидерландов). В Бельгии и Люксембурге он был официально принят как действующий законодательный акт и остается в силе до сих пор2.
Для Кодекса 1808 г. было «характерно разделение производства на предвари -тельное следствие, негласное, находящееся под сильным влиянием прокурора, и судебное разбирательство, в котором в порядке гласного и устного состязания между прокурором и подсудимым с защитником проводилась проверка судом всех доказательств и выносился приговор»3. Вместе с тем, как указывал М. А. Чельцов-Бебутов, «составители Устава уголовного судопроизводства внесли в него ряд поправок, смягчивших резко розыскной характер предварительного расследования французского процесса»4.
Многие категории и институты, существовавшие в УУС 1864 г., стали заимствованием из Кодекса 1808 г. Однако, по мнению Г. А. Джаншиева, составители судебных уставов «не довольствовались переводом соответственных постановлений европейских кодек-
1 Фойницкий И. Я. Курс уголовного судопроизводства. В 2 т. Т. 1.(Печатается по третьему изданию. СПб, 1910). СПб. : АЛЬФА, 1996. С. 44.
2 Головко Л. В. Дознание и предварительное следствие в уголовном процессе Франции. М. : СПАРК, 1995. С. 7; Правовые системы стран мира: Энциклопедический справочник / отв. ред. А. Я. Сухарев. 3-е изд., перераб. и доп. М. : НОРМА, 2003. С. 92.
3 Чельцов-Бебутов М. А. Курс уголовно-процессуального права. Очерки по истории суда и уголовного процесса в рабовладельческих, феодальных и буржуазных государствах. СПб. : Равена, Альфа, 1995. С. 780.
4 Там же. С. 780.
сов, а придумывали комбинации, которые могли бы обеспечить непреложное и неискаженное исполнение»5. В частности, в Кодексе 1808 г. использовалось понятие l'action publique, ставшее прототипом категории «уголовное преследование» в российском уголовном судопроизводстве.
Понятие l'action publique в Кодексе 1808 г. использовалось для обозначения начатого (возбужденного) уголовного преследования. По мнению Л. В. Головко, термин l'action publique точнее переводить как «публичный иск», что, впрочем, не слишком принципиально6. Это, действительно не принципиально, а использование в русском переводе термина l'action publique слова «уголовный», а не «публичный» можно объяснить тем, что в тот исторический период «публичный» в России имел значение «народный, общенародный, всенародный, вселюдный». Такое значение рассматриваемого термина содержится в Толковом словаре живого великорусского языка В. Даля, первое издание которого пришлось именно на годы судебной реформы (1863— 1866). В этом словаре приводятся примеры общепринятого употребления слова «публичный» в тот период: «публичные здания, больницы, театры и пр.»; «об этом говорят публично, гласно»7. Соответственно, понятие «публичное преследование», скорее всего, ассоциировалось бы с «народным преследованием», «гласным преследование», а не «государственным». В этом смысле понятие «уголовное преследование» при переводе термина l'action publique семантически в большей степени отражало содержание процессуальной деятельности, осуществляемой от имени и в интересах государства.
Вместе с тем, понятие «уголовный иск» в УУС 1864 г. также употреблялось, но только в двух случаях:
— в ст. 5, которая определяла порядок рассмотрения дел частно-публичного обвинения, заключавшийся в том, что «право возбуждения уголовного иска принадлежит потерпевшему лицу, а дальнейшее судебное преследование — прокурору или его товарищу»;
5 Джаншиев Г. А. Основы судебной реформы. М. : Статут, 2004. С. 8.
6 Головко Л. В. Указ. соч. С. 7.
7 Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4 т. Т. 3. М. : Рус. яз., 1989. С. 535.
— в ст. 593, которая закрепляла основание прекращения уголовного дела вследствие неявки в судебное разбирательство потерпевшего или его представителя по делу частного обвинения: «Неприбытие в суд частного обвинителя или его поверенного без законных на то причин признается отречением от уголовного иска и имеет последствием прекращение дела».
Таким образом, понятие «уголовный иск» использовалось в УУС 1864 г. исключительно в случаях, предусматривающих реализацию частного начала в уголовном судопроизводстве по делам частного и частно-публичного обвинения.
Необходимо отметить, что в Кодексе 1808 г. термин l'action publique преимущественно использовался в Вводных положениях. В остальных частях данное понятие не употреблялось, за исключением ст. 637 и 640, которые регулировали порядок исчисления сроков давности за совершенные преступления. В частности, ст. 637 Кодекса 1808 г. предусматривала, что «уголовное преследование (l'action publique) и гражданский иск (l'action civile) по преступлениям, наказуемым смертной казнью или пожизненным заключением... не могут быть возбуждены по истечении десяти лет с момента, когда преступление предположительно было совершено, если в этот период не производились подготовительные действия либо преследование». Статья 640 предусматривала, что «уголовное преследование и гражданский иск за правонарушение не могут иметь место по истечении одного года, начиная со дня его совершения». Необходимо отметить, что и в приведенных статьях, и в Вводных положениях понятие l'action publique (уголовный иск) использовалось в одних нормах с понятием l'action civile (гражданский иск), что позволяет сделать вывод о стремлении французского законодателя подчеркнуть схожую юридическую природу данных категорий, а также их тесную связь в структуре уголовного судопроизводства того времени.
Таким образом, прослеживается единая закономерность употребления понятий l'action publique (уголовный иск) и l'action civile (гражданский иск) в Кодексе 1808 г. и УУС 1864 г.: оба эти понятия использовались французским и российским законодателем в тех положениях, которые касались реализации частных начал в уголовном судопроизводстве, что, очевидно, позволяло на терминологическом уровне разграничивать полномочия по-
терпевшего, выражавшиеся в требовании, с одной стороны, о привлечении лица, совершившего преступление, к уголовной ответственности (уголовный иск), а с другой — требовании о возмещении материального ущерба, причиненного данным лицом в результате совершения этого преступления (гражданский иск). Такой подход законодателя объяснялся, по утверждению А. Квачевского, неумением вплоть до судебной реформы «отличать частный интерес от общественного, гражданское дело от уголовного», что «усложняло путаницу, происходившую от неясностей узаконений об уголовном и гражданском иске и распложало переписку: нередко производились уголовные следствия по делам, имевшим чисто гражданский характер, а истец заводил иск по основаниям уголовным, суды производили гражданским порядком и решали его прежде начатия уголовного производства и дела оканчивались уничтожением всего производства, как неправильного и незаконного»1.
Наравне с понятием l'action publique в Кодексе 1808 г. употреблялось понятие poursuite, которое с французского языка дословно переводится как «преследование, погоня, судебное преследование»2. Так, ст. 6 Кодекса 1808 г. предусматривала, что «судебное преследование (poursuite) возбуждается по требованию прокуратуры того места, где находится подследственный либо где он может быть задержан». Статья 61 устанавливала, что «кроме случаев обнаружения очевидного преступления, следственный судья не производит ни подготовительных действий, ни судебного преследования (poursuite), пока он не проинформирует об этом императорского прокурора, который может, более того, затребовать отчет обо всех предпринятых действиях в течение двадцати четырех часов». В целом понятие poursuite в Кодексе 1808 г. употреблялось в значении «преследование» в узком смысле, т. е. осуществление процессуальной деятельности в отношении конкретного лица, привлеченного к рассмотрению.
1 КвачевскийА. Об уголовном преследовании, дознании и предварительном исследовании преступлений по судебным уставам 1864 года. Теоретическое и практическое руководство. В 3 т. Т. 1. СПб. : Тип. Ф. С. Сущинского, 1866. С. 76.
2 Французско-русский словарь активного типа / под ред. В. Г. Гака, Ж. Триомфа. 2-е изд., испр. М. : Рус. яз., 1998. С. 777.
2(8)/2014
Глагол Ъ
правосудия
Таким образом, в Кодексе 1808 г. для обозначения процессуальной деятельности органов государства использовались различные понятия l'action publique и poursuite
первое означало «уголовное преследование» в широком смысле (в значении «уголовный иск»), т. е. возможность применения средств государственного принуждения к лицам, совершившим преступление, посредством уголовного судопроизводства, а второе — «преследование» в узком смысле, т. е. процессуальную деятельность, осуществляемую в отношении конкретного лица.
Составители УУС 1864 г., очевидно, основывались на аналогичном подходе использования дифференцированного значения категории «уголовное преследование», с одной лишь оговоркой, что в УУС 1864 г. данное понятие употреблялось в трех разновидностях: «судебное преследование», «уголовное преследование» и «преследование».
Понятие «судебное преследование» наиболее часто применялось в положениях УУС 1864 г. Так, ст. 1 УУС гласила: «Никто не может подлежать судебному преследованию за преступление или проступок, не быв привлечен к ответственности в порядке, определенном правилами сего Устава». При этом, согласно примечанию к ст. 1 УУС 1864 г., «к судебному преследованию не относятся меры, принимаемые полицейскими и другими административными властями для предупреждения и пресечения преступлений и проступков в порядке, установленном законами». Поэтому, например, дознание, осуществляемое полицией в случаях, «когда ни судебного следователя, ни прокурора или его товарища нет на месте» (ст. 252 УУС 1864 г), а также «когда признаки преступления или проступка сомнительны или когда о происшествии, имеющем такие признаки, полиция известится по слуху (народной молве) или вообще из источника не вполне достоверного» (ст. 253 УУС 1864 г.), нельзя рассматривать как судебное преследование. В то же время деятельность полиции в данных случаях носит процессуальный характер, так как направлена на установление признаков преступления и закрепления его следов.
В итоге к «судебному преследованию» следует относить деятельность прокуроров и их товарищей, судебных следователей, а также судебных органов. Указанные органы и должностные лица вместе с тем, исходя из их на-
значения в уголовном судопроизводстве, осуществляли процессуальную деятельность различной функциональной направленности:
1) предварительное следствие (исследование) (ст. 249 УУС 1864 г.);
2) предание суду и поддержание обвинения в суде (ст. 510-528; 595-749 УУС 1864 г.);
3) рассмотрение дела по существу (ст. 42172; 543-834 УУС 1864 г.).
Поэтому необходимо заключить, что законодатель, объединив перечисленные направления процессуальной деятельности в рамках общей категории «судебное преследование», придал ей межфункциональное значение - как публичный механизм в лице специальных государственных органов и должностных лиц, направленный на раскрытие преступлений и признание в судебном порядке виновными лиц, которые их совершили.
Термин «уголовное преследование» в УУС 1864 г. использовался законодателем менее активно - только в трех нормах (ст. 529, 542 и 772 УУС 1864 г.). Указанные статьи регулировали порядок приостановления, прекращения или возобновления уголовного преследования. Так, ст. 529 УУС 1864 г. определяла, что «судебная палата приступает к рассмотрению обвинительных актов или представлений о прекращении или приостановлении уголовного преследования не иначе как по письменным предложениям состоящего при ней прокурора». Статья 542 УУС 1864 г. предусматривала основания возобновления производства по делу, в том числе «когда после прекращения дела за нерассмотрением гражданским или духовным судом вопросов, обусловливающих уголовное преследование, вопросы те будут разрешены в смысле, допускающем такое преследование». Наконец, «освобожденный от суда без указания его вины может просить, чтобы суд определил его виновность и то наказание, которому он подлежал бы, если бы в деле не оказалось законной причины к прекращению уголовного преследования» (ст. 772 УУС 1864 г.).
Наконец, использовавшийся в УУС 1864 г. термин «преследование», без определений «судебное» либо «уголовное», встречался только в синтаксических конструкциях, содержавших указание на преступления (проступки) как на объект процессуальной деятельности. В частности, термин «преследование» употреблялся в следующих положениях Устава:
— «Мировой судья приступает к разбирательству дел... по непосредственно усмотренным им преступным действиям, подлежащим преследованию независимо от жалоб частных лиц» (п. 3 ст. 42);
— «Полицейские и другие административные власти сообщают мировому судье о тех обнаруженных ими в круге их действия проступках, которые подлежат преследованию без жалоб частных лиц» (ст. 49);
— «Следствие, возбужденное жалобой частного обвинителя, представляется прокурору или его товарищу лишь для удостоверения в том, не заключает ли в себе дело преступления, подлежащего преследованию прокурорской властью» (ст. 479);
— «Если предметом следствия [стало] преступное деяние, подлежащее преследованию в частном порядке, то обязанности прокурора ограничиваются лишь передачей дела в надлежащее судебное установление» (ст. 511).
Необходимо отметить, что сочетание понятий «преследование» «преступления» противоречит правилам русского языка, так как преступление всегда является ретроспективным событием, имевшим место в прошлом, в то время как преследование может осуществляться только в отношении того, что существует в настоящем. Поэтому категория «преследование преступления», означающая в современной интерпретации «раскрытие преступления», в статьях УУС 1864 г. являлась катахрезой
Следует также обратить внимание на то, что законодатель не пошел по пути заимствования значения термина «преследовать» из разыскного типа процесса, в котором, как указывалось ранее, он использовался применительно к субъекту преступления («преследование обвиняемого»).
Учитывая вышеизложенное, представляется не совсем точным вывод Ю. В. Деришева о том, что «в Уставе уголовного судопроизводства (УУС) Российской империи 1864 г. уголовно-процессуальная деятельность описывалась посредством трех, не различаемых принципиально (курсив наш. — Р. М.) терминов: «уголовное судопроизводство», «уголовное преследование» и «судебное преследование», которые в законе использовались субсидиарно»1. Во-первых, термины «уголовное судопроизводство» и «судебное преследование» не являлись идентичными: судебное преследование не включало в себя деятельность полиции по осуществлению дознания (ст. 250—261 УУС 1864 г.), которое тем не менее относилось к сфере уголовного судопроизводства. А во-вторых, термин «уголовное преследование» являлся более узким по значению, чем термин «судебное преследование», и включал в себя только предъявление и поддержание обвинения в суде, что в целом соответствовало юридической технике французского Кодекса уголовного расследования 1808 г.
1 Деришев Ю. В. Уголовное досудебное производство: концепция процедурного и функционально-правового построения : автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. Омск : Омск. акад. МВД России, 2005. С. 20.
2(8)/2014 Глагол Ъ
правосудия
