CC BY
101DOI 10.37523/SUI.2021.42.1.012 УДК 343.34
Самиулина Яна Валерьевна
кандидат юридических наук, доцент кафедры профессиональных дисциплин, Самарский юридический институт ФСИН России, 443022, Россия, г. Самара, ул. Рыльская, 24в, e-mail: [email protected]
Yana V. Samiiilina
Candidate of Law,
Assistant Professor of the Department of professional disciplines, Samara Law Institute of the Federal Penitentiary Service of Russia, 24v, Rylskaya str., Samara, Russia, 443022, e-mail: [email protected]
ИСТОРИЧЕСКИЕ ЭТАПЫ СТАНОВЛЕНИЯ ПОНЯТИЯ «ТЕРРОРИЗМ» ПО НАЦИОНАЛЬНОМУ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВУ РОССИИ
Аннотация. В статье освещен вопрос, связанный с эволюцией понятия терроризма по законодательству России. Актуальность темы определяется, прежде всего, тем, что проявление терроризма представляет собой серьезную угрозу международной и внутренней безопасности каждого отдельного государства, всего международного сообщества в целом.
В результате проведенного теоретического анализа отечественного законодательства об ответственности за совершение преступлений террористического характера автором выделено пять исторических этапов (периодов) его становления, представлена их характеристика.
В заключение делается вывод о существовании на современном этапе проблемы выработки определения сложного и многогранного понятия ©терроризм». Законодательная дефиниция ©терроризм» должна быть принципиально полной, содержать характеризующие специфические признаки, соответствующие современным способам его проявлений. Полагаем, что современная дефиниция, изложенная в п. 1 ст. 3 Федерального закона ©О противодействии терроризму», пока не идеальна и продолжает требовать к себе внимания со стороны исследователей и законодателя с целью корректировки терминологии.
Ключевые слова: законодательство, терроризм, общественная безопасность, деяние, состав преступления.
Summary. The issue related to the evolution of the concept of terrorism under Russian legislation is examined in the article The relevance of the topic is determined, first of all, by the fact that the manifestation of terrorism is a serious threat to the international and internal security of each individual state, the entire international community as a whole.
As a result of the theoretical analysis of domestic legislation on responsibility for crimes of a terrorist nature, the author has identified five historical stages (periods) of its formation, and presented their characteristics.
In conclusion, a conclusion is made about the existence at the present stage of the problem of developing a definition of the complex and multifaceted concept of «terrorism». The definition of terrorism should be fundamentally complete, include characterizing specific features characteristic of modern ways of its manifestations. We believe that the modern definition set forth in paragraph 1 of Art. 3 of the Federal Law «On Countering Terrorism» is not ideal yet and continues to require attention from researchers and legislators in order to correct the terminology.
Keywords: legislation, terrorism, public safety, act, corpus delicti.
Эволюция терроризма в России характеризуется определенными историческими предпосылками, основу которых составляют внутренние экономические, политические, социальные и межнациональные противоречия. Определенную роль имели также общие для всего мирового сообщества террористические угрозы. Применив исторический подход анализа развития отечественного законодательства об уголовном преследовании за совершение преступлений террористического характера, полагаем можно выделить следующие этапы (периоды) его становления.
Первый этап характеризуется зарождением террористической агрессии в Средневековье и продолжался до 1866 г.
Со времен Русской Правды (XI-XII вв.) усматриваются отдельные проявления таких понятий, которые в настоящее время расцениваются как ©террористический акт» и ©терроризм». В материалах первого кодифицированного свода Краткой редакции Русской Правды содержится ст. 19,
HISTORICAL STAGES OF THE «TERRORISM» CONCEPT FORMATION UNDER THE NATIONAL LEGISLATION OF RUSSIA
© 2021 Самиулина Я. В.
ЮРИАИЧЕСКИЕ НАУКИ
анализ которой позволяет отметить содержащиеся в ней указания о назначении наказания за лишение жизни лица княжеской династии. Аналогичные трактовки изложены в ст. ст. 22-27, за поджог - в ст. 83. Фактически подобные деяния содержат признаки террористической активности.
В других памятниках древнерусского государства - Судебниках 1497 и 1550 гг. - отсутствуют нормы, касающиеся ответственности за посягательства на жизнь монарха, между тем по содержанию Судебника 1497 г. прослеживается выделение государственных преступлений. Подобного рода проявления можно отнести к начальной фазе формирования составов преступлений террористической направленности. В частности, законодательной трактовкой ст. 9 определялось осуществление преследования за особо опасные преступления, посягающие на интересы государства, в тексте закона можно отметить разграничение виновности лиц по видам осуществления преступной деятельности. Например, усматривались такие субъекты, как «государский убойца», то есть убийца своего господина, «головной», то есть похититель людей, «подымщик», которым признавался поджигатель дома или двора.
В Судебнике 1550 г., получившем название Судебника Ивана IV, государственные преступления были не только сохранены, но и детализировались путем включения новых составов преступлений. Например, среди тяжких преступлений выделялся поджог (ст. 61), в его составе широко использует термин «хитрость» (аналог «прямого умысла» в современном праве).
Таким образом, выделенный нами первый этап исторического становления законодательства по противодействию терроризму (до 1866 г.) характеризуется формированием общего его понятия и характерных признаков.
Второй этап - 1866-1917 гг. Начало следующего периода нами связано с рядом покушений на императора Александра II. Первое произошло 4 апреля 1866 г., когда революционер Д. В. Каракозов произвел выстрел в императора, когда тот садился в карету у ворот Летнего сада, но промахнулся. В признаках указанных действий усматриваются характеристики современного понятия «террористический акт». Н. Ф. Кузнецова назвала данный исторический факт, как цареубийство и убийство претендентов на престол «белым террором российской монархии» [1, с. 27].
На территории Российской империи террористические действия совершались путем покушений на жизнь приближенных к императору лиц. В качестве примера можно привести террористическую деятельность революционной организации «Народная воля». Входящие в ее состав лица преследовали цель передачи власти народу. Для достижения данной цели члены организации применяли разные насильственные методы, включая политические убийства.
Государство вело борьбу с этим явлением, в частности, создав военно-полевые суды и передав в их ведение все уголовные дела об убийствах при наличии политических мотивов, а также иные действия насильственного характера против должностных лиц, поскольку ранее подобные дела рассматривались в судах присяжных.
Российское дореволюционное антитеррористическое законодательство в 1903 г. получило свое закрепление в Уголовном уложении, гл. гл. 3, 4 и 5 которого были посвящены преступлениям против государства, верховной власти и членов императорской семьи, то есть имели признаки террористических деяний. Например, при высказывании угроз императору, императрице или наследнику престола (ст. 103), изготовление взрывчатого вещества или снаряда для убийства (ч. 2 ст. 457), повреждение чужого имущества путем поджога, взрыва или потоплением (ч. 2 ст. 102, ст. 562).
Анализ материалов Уголовного уложения 1903 г. позволяет отметить, что российский законодатель дореволюционного периода закрепил уголовно-правовую регламентацию об ответственности за деяния, смежные по содержанию с современным пониманием терроризма.
Стоит упомянуть также революцию 1905 г. и последующие за ней события, характеризующиеся повышенной террористической активностью. В данный исторический период получает свое развитие политический террор, агрессия которого широко использовалась со стороны как левых (эсэров), так и правых (черносотенцев), причем террористические организации представляли часть партии эссеров [2, с. 93].
Таким образом, в XIX в. террористические проявления и сопутствующие им деяния, такие, как изготовление, хранение, перевозка взрывчатых веществ, публикационная деятельность, призывающая на совершение террористических проявлений и др., приобрели черты современных терактов.
Третий этап - 1917-1990 гг. - принято называть советским периодом. В этот исторический период состоялось поочередное принятие трех уголовных кодексов РСФСР.
Содержащаяся в УК РСФСР 1922 г. ч. 1 гл. 1 предусматривала уголовное преследование за контрреволюционные преступления. Остановимся на положениях ст. 64, регламентирующих наказание за выполнение в контрреволюционных целях террористических актов, правовая техника которой для того исторического периода отмечается довольно полным изложением. В ней впервые законодатель легализовал понятие ©террористический акт», отнеся его к опасным видам государственных преступлений. Согласно диспозиции указанной статьи террористическим актом признавалось деяние, направленное на личность представителя Советской власти. Такой подход законодателя явился прогрессивным шагом в механизме криминализации террористических проявлений в обществе.
Согласно ст. 68 УК РСФСР 1922 г. была регламентирована ответственность за укрывательство и пособничество в совершении преступлений террористической направленности.
Дальнейшая эволюция норм ответственности за совершение террористических преступлений была проведена в УК РСФСР 1926 г., в который законодателем включено большее количество статей за террористические преступления, предусмотрено за их совершение наступление суровых наказаний, включая смертную казнь.
В уголовном праве советского периода терроризм упоминался в двух нормативных актах, во-первых, в нормах Закона СССР от 25 декабря 1958 г. «Об уголовной ответственности за государственные преступления». Во-вторых, ответственность за особо опасные государственные преступления предусматривалась в Указе Верховного совета СССР от 5 мая 1961 г. «Об усилении борьбы с особо опасными преступлениями». Прежде всего, террористический акт (ст. 3). Положения ст. 4 содержали регламентацию уголовного преследования за террористический акт, направленный против представителя иностранного государства. Кроме того, содержалось наказание за совершение диверсии по ст. 5; за высказывание публичные призывы к совершению преступлений против государства (ст. 71) и другие общественно опасные деяния террористического характера. В качестве предела наказания закон предусматривал суровые наказания - лишение свободы от 8 до 15 лет, смертную казнь, к виновным применялась конфискация.
Основываясь на изложенном, заметим, что важным шагом в противодействии террористическим проявлениям в отечественной правовой системе имело место принятие 25 декабря 1958 г. Закона СССР «Об уголовной ответственности за государственные преступления».
Дальнейшая модернизация отечественной законодательной базы в части противодействия террористической преступности была прроведена в УК РСФСР 1960 г., где законодателем значительно расширены нормы, предусматривающие ответственность за террористические проявления. В частности, в ст. 66 законодатель предусмотрел две части. В ч. 1 получило закрепление уголовное преследование за действия, направленные на посягательство на жизнь государственного, общественного деятеля или представителя власти. Согласно ч. 2 было закреплено наказание за действия подобного характера в случае причинения потерпевшим из указанной категории лиц тяжкого вреда здоровью. По сравнению с аналогичными нормами предшествующих уголовных кодексов в ст. 66 УК РСФСР 1960 г. формулировка террористического акта более точно изложена. Статья содержала две части и предусмотрела уголовную ответственность за совершение по политическим мотивам посягательств на жизнь или причинение тяжкого телесного повреждения государственному или общественному деятелю, представителю власти. Эти введения имели актуальное значение для того исторического периода развития отечественного законодательства.
Таким образом, в советский период существовали определенные законодательные нормы антитеррористической направленности. Вместе с тем в них выявлены отрицательные черты. Во-первых, на протяжении многих лет террористические проявления рассматривались как определенный метод борьбы с политической властью господствующего класса. Во-вторых, существующие правовые нормы уголовного закона не могли охватить всех многообразных форм террористических проявлений.
Четвертый этап нами определен с 1990 г. по 2006 г. Начиная с 1990 г. наблюдается резкое возрастание опасности терроризма и экстремизма в России, приобретая новое содержание, она превратилась в глобальную угрозу общественной безопасности. Данное обстоятельство явилось основанием введения в УК РСФСР 1960 г. ряда дополнений. К 1994 г. уголовный закон содержал такие составы деяний, как ст. ст. 671, 672, 70, 77, 772, 861, 1251, 1252, 126, 1261, 1911, 2131, 2132, 2232, 2234, 2281 и ряд др.
Распад Советского Союза привел к изменению обстановки в России. В 1994 г. действовавшая редакция уголовного закона была дополнена новой нормой ст. 2133 «Терроризм», а также
ЮРИАИЧЕСКИЕ НАУКИ
ст. 2134, предусматривающей преследование за совершение заведомо ложного сообщения об акте терроризма. Впервые получил легализацию термин ©терроризм», что явилось значимым шагом совершенствования и эффективного использования уголовного закона в борьбе с проявлениями террористической активности.
Уголовный кодекс РФ 1996 г., расширив состав терроризма, включил его в группу преступлений против общественной безопасности. Ст. 205 УК РФ была расположена в гл. 24 «Преступления против общественной безопасности» и содержала определение терроризма, раскрывая объективную сторону его состава.
В последующем ст. 205 УК РФ претерпела значительные изменения, а сам УК РФ был дополнен рядом статей, устанавливающих уголовную ответственность за террористические преступления. В направлении борьбы с террористическими проявлениями выделение определенной группы преступлений террористического характера явилось необходимой мерой для усиления и более эффективного применения деятельности силовых структур по направлению борьбы с терроризмом. В систему террористических преступлений были включены деяния, выражающиеся в совершении вовлечения лиц в совершение террористических преступлений, склонение лица к участию в деятельности организации террористической направленности, осуществление финансирования террористических организаций.
Важным шагом в развитии законодательства в системе противодействия терроризму явилось принятие Федерального закона «О борьбе с терроризмом» от 25 июля 1998 г. № 130-Ф3 1998 г., в ст. 3 которого было дано его определение, впервые легализовавшее правовые и организационные основы противодействия терроризму, права, обязанности и гарантии прав граждан. В частности, были сформированы понятия террористической организации, террористической деятельности, международного терроризма и др., которые ранее являлись спорными. Однако трактовка терроризма, предложенная в указанном законе, не увязывалась с соответствующими нормами УК РФ в части определения терроризма и связанными с ним преступлениями. В результате в законодательстве сложилась такая ситуация, что одновременно действовали два легальных понятия терроризма. Кроме того, Закон относил деяния, подпадающие под состав ст. ст. 205 (Терроризм), 206 (Захват заложника), 207 (Заведомо ложное сообщение об акте терроризма), 277 (Террористический акт) к группе преступлений террористического характера. В результате толкования закона терроризм переместился в разряд преступлений террористического характера.
Пятый этап становления понятия «терроризм» по национальному законодательству непосредственно связан с принятием 6 марта 2006 г. Федерального закона «О противодействии терроризму» [3], в котором сформулированы новые подходы к его определению. В соответствии с указанным законом и сопровождающим его указом «О мерах по противодействию терроризму» основная функция по противодействию терроризму возложена на Федеральную службу безопасности (ФСБ России), а также созданный Национальный антитеррористический комитет (НАК).
В течение периода с 2008 по 2016 гг. на законодательном уровне предприняты определенные нововведения, имеющие значительную роль в модернизации действующего антитеррористического законодательства. В частности, была сформулирована комплексная система противодействия терроризму; приняты поправки в УК РФ, дополнившие кодифицированный акт новыми составами: а) прохождение обучения в целях осуществления террористической деятельности (ст. 2053 УК РФ); б) организация террористического сообщества и участие в нем (ст. 2054 УК РФ); в) организация деятельности террористической организации и участие в деятельности такой организации (ст. 2055 УК РФ); г) в 2016 г. - несообщение о преступлении (ст. 2056 УК РФ).
Однако в правовом поле регулирования противодействия терроризму существуют некоторые спорные моменты, среди которых остается проблема выработки дефиниции сложного и многогранного понятия «терроризм» (п. 1 ст. 3 Закона «О противодействии терроризму»). Законодательная дефиниция «терроризм» должна быть принципиально полной, содержать характеризующие специфические признаки, характерные современным способам его проявлений. Полагаем, что легальное определение терроризма, представленное законодателем в п. 1 ст. 3 ФЗ «О противодействии терроризму» от 6 марта 2006 г., с течением времени нуждается в редакции. Это связано с тем, что формы террористической агрессии постоянно изменяются, возникают и развиваются новые. В частности, нам импонирует определение, представленное О. И. Чердаковым:
«Терроризм - идеологически обоснованное насилие, совершаемое в публичной форме, направленное на устрашение населения или социальных групп, в целях прямого или косвенного воздействия на органы государственной власти, органы местного самоуправления, иные
международные, негосударственные, общественные организации для достижения поставленных результатов в интересах террористов» [4].
Таким образом, законодательная трактовка понятия ©терроризм» в национальном законодательстве России формировалась достаточно долго. Современная дефиниция, изложенная в п. 1 ст. 3 Федерального закона «О противодействии терроризму», по нашему мнению, пока не идеальна и продолжает требовать к себе внимания со стороны исследователей и законодателя с целью корректировки терминологии.
Библиографический список
1. Курс уголовного права / под ред. Н. Ф. Кузнецовой, И. М. Тяжковой. М.: Зерцало-М, 2002. Т. 1. 624 с.
2. Маньков А. В. Терроризм в России: исторические аспекты (вторая половина XIX - начало XX века) // Вестник Чувашского университета. 2018. № 4. С. 84-100.
3. О противодействии терроризму: Федеральный закон от 6 марта 2006 № 35-ФЗ [Электронный ресурс] // СПС «Консультант Плюс» (дата обращения: 15.12.2020).
4. Чердаков О. И. О толковании понятий «террор» и «терроризм» в российском законодательстве // Деструктивное влияние террора на политическую систему и правовую среду госсийско-го государства: материалы всероссийской научно-практической конференции (Москва, 11 ноября 2016 г.). М.: Международный юридический институт, 2017. С. 14.
References
1. Kurs ugolovnogo prava. [Criminal Law Course]. Moscow, 2002, t. 1, 624 p. [in Russian].
2. Man'kov A. V. Terrorizm v Rossii: istoricheskiye aspekty (vtoraya polovina XIX - nachalo XX veka) [Terrorism in Russia: historical aspects (second half of the 19th - early 20th century)]. Vestnik Chuvashskogo universiteta [Bulletin of the Chuvash University], 2018, no. 4, pр. 84-100 [in Russian].
3. O protivodeystvii terrorizmu: Federal'nyy zakon ot 6 marta 2006g. no. 35-FZ [On Countering Terrorism: Federal Law dated March 6, 2006 no. 35-FZ]. SPS «Konsul'tant Plyus» [SPS Consultant Plus] (Accessed: 15.12.2021) [in Russian].
4. Cherdakov О. I. О tolkovanii ponyatiy «terror» i «terrorizm» v rossiyskom zakonodatel'stve [On the Interpretation of the Concepts «Terror» and «Terrorism» in Russian Legislation]. Destruktivnoye vliyaniye terrora na politicheskuyu sistemu i pravovuyu sredu gossiyskogo gosudarstva: materialy vse-rossiyskoy nauchno-prakticheskoy konferentsii [The Destructive Impact of Terror on the Political System and Legal Environment of the Russian State: Materials of the All-Russian Scientific and Practical Conference]. Moscow, 2017, p. 14 [in Russian].
