CC BY
100О.В. Головашина
O.V. Golovashina
Историческая память на современном этапе социокультурной трансформации Historical memory at the present stage of social and cultural transformation
Статья подготовлена по результатам научно-исследовательских работ, выполненных при поддержке Гранта Президента Российской федерации для молодых кандидатов наук № МК-1981.2013.6, проект «Историческая память и формирование гражданской идентичности в современной России»
Аннотация, abstract: В статье представлены результаты эмпирического исследования темпоральных представлений различных возрастных групп на современном этапе социокультурной трансформации.
The article presents the results of empirical study of the temporal representations of different age groups at the present stage of social and cultural transformation.
Автор, author: Головашина О.В. - Тамбовский государственный университет имени Г.Р. Державина, кандидат исторических наук, старший преподаватель кафедры философии, [email protected]
Golovashina, O.V. - Tambov State University, Ph.D. in History, Senior Lecturer of the Department of Philosophy, [email protected]
Ключевые слова, keywords: память, опросы, темпоральность, гражданская идентичность,
memory, polls, temporality, civic identity УДК: 122/129
Статья поступила в редакцию: 27.08.2013
Статья принята к печати: 20.09.2013
Социальное время определяется особенностями развития культуры общества и, в свою очередь, влияет на формирование новых культурных векторов или проявление уже существующих. Это объективный феномен, связанный с общественным сознанием и психологическим временем индивидов, природными, экономическими, культурными детерминантами. А.Я. Гуревич назвал время, наряду с пространством, «системой координат», которая позволяет людям создавать мир, определенным образом воспринимать его21. Исследователи, анализируя русскую культуру, практически отождествляют ее с культурой
21 Гуревич А.Я. Время как проблема истории культуры // Вопросы философии. 1969. №3. С. 97.
INETERNUM. 2013. N1.
ШЕТЕтиМ. 2013. N1.
российского крестьянства; это имеет основания, так как культура элиты находилась под влиянием европейских традиций. В отличие от западного мира, в котором всегда присутствовала перенесенная с Римской империи урбанистическая традиции, в России земледельческая культура являлась наиболее авторитетной вплоть до конца XIX века.
Доминирующую роль в крестьянском миросозерцании занимало православие не в теологическом смысле, а так, как понимал его народ. В христианстве возникновение времени связывалось с Богом, управление его зависело от божественного замысла. Время, как писал Филофей, находилось в «вышней и ... всемогущей, все в себе содержащей деснице Божьей», то есть, было неподвластно человеку. Дела, события - в руках божьих, а действия людей бессмысленны и даже греховны. В этом основная причина хрестоматийного долготерпения русского народа: злой барин или чиновник стоит в менталитете крестьян где-то там же, где и внезапный неурожай или удар молнии, который привел к пожару. Время и события, которые его наполняют, не принадлежат человеку. Сама по себе христианская концепция с актом творения, пришествием Христа и Страшным судом определила появление линейного времени, однако в России христианство было адаптировано русской традиционной культурой. Линейность противоречила образу жизни крестьянина. Поэтому религия в традиционном обществе стала органичной частью прежних мифологических представлений, а не заняла доминирующее положение. Аграрная культура, независимо от ее национальной принадлежности, не знает приоритета линейного времени. Жизнь крестьянина, не важно, русского, китайского или западноевропейского, всегда была связана с окружающей природой, определяется и
подчинена климатическим и географическим особенностям окружающей среды. Прошлое, настоящее, будущее - привычные нам модусы времени - отсутствуют в традиционной культуре, в которой человек, прежде всего, - часть природы, и его ритмы - это ритмы природы. Поэтому для русского социального времени характерно отрицание далекого прошлого и отсутствие долговременных проектов. Эта особенность отечественной темпоральности определила (и определялось в свою очередь) особенность политики памяти в истории России. В мире традиционной культуры, когда время сакрально и все существующие в руках Бога, невозможны изменения, там могут быть только катастрофы. Реформы Петра Первого, сталинская индустриализация, «шоковая терапия» - все это в традиционном микрокосме стало катастрофой.
Элита не могла противопоставить крестьянской культуре свою модель времени, так как или являлась сама частью традиционного общества, или следовала западным культурным стереотипам, не осмысленным в рамках российского социокультурного пространства. У отечественной традиции, по словам П.Я. Ча-аадаева, время длиться «непрерывно длится, не оставляя следа». Идеализация прошлого заметна в теоретических построениях славянофилов, однако того, что было «давно» в России практически равносильно «никогда не существовавшему». «Наши воспоминания не идут далее вчерашнего дня; мы, так сказать, чужды самим себе. Мы так странно движемся во времени, что с каждым нашим шагом вперед прошедший миг исчезает для нас безвозвратно»22. Отсутствие далекого прошлого и далекого будущего позволяет творить историю и строить глобальные проекты,
22 Чаадаев П.Я. Статьи и письма / Сост. Б.Н.Тарасов. М.: Современник, 1989. С. 44.
оторванные от действительности; отсюда -традиционной утопизм российского сознания. Распространению влияния крестьянской культуры на менталитет нации способствовала позиция интеллектуальной элиты. «По мнению исследователей, духовный мир и менталитет большинства представителей российской интеллигенции был в целом близок по некоторым параметрам к традиционному крестьянскому образу мышления»23. Одной из основных причин этого было социального происхождение интеллигенции, большинство в которых во второй половине XIX века были выходцами из крестьянского сословия24. Именно «культура общения, семейного быта, этических норм поведения и ряда других качеств, которыми был щедро наделён российский крестьянин, составлявший основную массу населения страны, составили тот фундамент, на котором зиждется фантастический расцвет культуры в пореформенное десятилетие»25.
Неудивительно, что каждый новый этап в нашей стране начинается с отрицания прошлого. «До основанья, а затем» мы разрушали не только в 1917 году, но и при Петре Первом, и раньше. Многовековые тренды, лежащие в основе менталитета, определяющего векторы развития государства, в России можно найти, только «изобретая традиции» (Э. Хобсбаум).
23 Лямин С.К. Менталитет населения прединдустри-ального города 1860 - 1870-х гг. (по материалам Тамбова). Диссертация на соискание учёной степени кандидата исторических наук. Тамбов, 2003.
24 Лейкина-Свирская В.Р. Интеллигенция в России во второй половине XIX века. М., 1971. С. 177 - 178. См. также: Литвак Б. Г. Переворот 1861 года в России: почему не реализовалась реформаторская альтернатива. М.: Политиздат, 1991. С. 265.
25 Литвак Б. Г. Переворот 1861 года в России: почему не реализовалась реформаторская альтернатива. М.: Политиздат, 1991. С. 265.
Новый этап современной Российской истории начался в начале 1990-х уже по известной схеме: учебники переписывались, государственные символы менялись, СМИ транслировали новую идеологию или ее отсутствие. Сейчас, как и в Советском Союзе, и раньше, мы наблюдаем попытки возрождения некоторых государственных концептов, необходимых для повышения уровня сплоченности общества, однако уже выросло новое поколение, система ценностей, взглядов которого формировалось в атмосфере определенного вакуума идей, определяющего государственную идентификацию. Несмотря на традиционные для России разрывы с прошлым и проблемное место памяти в обществе постмодерна именно память способна стать источником для выхода из современного кризиса национальной и гражданской идентичности. Как писал М.К. Лавабр, «память... славится умением тихо, но искренне сопротивляться тогда, когда политические власти грубо обращаются с историей и манипулируют прошлым». Постоянные поиски идентичности как индивидом, так и социумом, диктуют необходимость обращения к истокам. «Мы живем в эпоху всемирного торжества памяти», - сказал П. Нора, в наше время память становится вопросом жизни и смерти (З. Бауман).
Целью эмпирического исследования был анализ коллективных социальных представлений современных россиян. Коллективная память не может являться суммой индивидуальных представлений, поэтому необходимо было выявить в эмпирическом материале определенные концепты, характерные для темпоральных представлений россиян как социума, а не каждого из индивидов. Опорой служило представление, распространенное в современной когнитивистике, о том, что в мышлении существуют определенные паттерны,
ШЕТЕМиМ. 2013. N1.
ШЕТЕМиМ. 2013. N1.
накапливающие следы поступающей информации. То есть, данные, поступающие в мозг, классифицируются посредством связи с паттернами. Последние создают особую схему, в соответствии с которой распознается информация. Паттерны являются относительно стабильными структурами, и новая информация структурируется в зависимости от того, как оно соотносится с паттернами.
Эмпирическую базу исследования составили серия опросов и интервью респондентов разного возраста, социального положения, уровня образования. Ответы давались в свободной форме, однако анализ результатов позволил разделить их на несколько групп и сделать определенные выводы. Так как предварительное исследование выявило отсутствие серьезной корреляции по уровню образования, роду занятий (исключением являются только профессиональные историки, поэтому их ответы не учитывались в данном исследовании), основной классификации послужило разделение по возрасту. В зависимости от года рождения, было выделено четыре группы: 1995-1985 (первое постсоветского поколение), 1984-1970, 1969 - 1955 и рожденные раньше 1955 г.р. Необходимо было узнать, если ли определенная преемственность между поколениями (существуют ли концепты, характерные для всех россиян, независимо от года рождения), какие существуют различия. Большое внимание уделялось первому постсоветскому поколению, анализ темпоральных представлений которого позволяет лучше понять механизмы функционирования социальной памяти в период социокультурных траснформаций.
Используя метод словарных дефиниций, мы попросили определить респондентов понятие «прошлое». 30 % ограничились конста-
тированием прошлого как «того, что было», причем более половины из них - это лица младшей возрастной группы (1985 - 1995 гг). Этот ответ свидетельствует о том, что респонденты не видят места прошлых событий в своей жизни. Опросы показали отсутствие у большинства населения идентификации с каким-либо социумом (профессиональная общность, государство, нация). Почти 20% в качестве главной характеристики прошлого называют его необратимость: «это то, чего нельзя исправить, невозможно забыть», «то, что не вернуть». Прошлое часто оказывается связанным с памятью: респонденты, независимо от возраста, определяют прошлое как «то, что осталось в памяти», «то, что я помню», «что мне дорого как память» и т.д.
У более старших возрастных групп ответы часто эмоционально окрашены. Респонденты, в основном, дают оценки прошлому. Учиться у прошлого готовы менее 10 %. Они считают, что «прошлое - это воспоминания и события, которые сделали нас теми, кто мы есть сейчас. Это наука, помогающая нам справляться с проблемами настоящего», «опыт». У 35 % опрашиваемых, подавляющее большинство из которых относится к старшим поколениям, прошлое идеализируется; это «золотые годы», «лучшие годы моей жизни», «вся жизнь».
«Будущее» определяется далеко не «то, что будет», как можно было бы предположить по аналогии с дефинициями прошлого. Такие определения есть, но их дает не более 7 % опрашиваемых. Для большинства (60 %) опрашиваемых будущее связано с категорией желаемого, с мечтами, надеждами. Будущее -это «светлые надежды», «надежда на хорошее». Иногда респонденты более конкретно называли: «престижная работа», « посту-
пление сына в военную академию», «внуки», неудивительно, что довольно распространенным было определение будущего как «тех событий, которые скоро произойдут». Долговременных планов в ответов респондентов не было. Неудивительно, потому что, как и для русских крестьян, для современных россиян, будущее «непредсказуемо», «неизвестно», «что-то туманное». Иногда это просто «тупик, «пустое место», «об этом страшно думать».
В интервью респонденты показала сходные с традиционными в России темпоральные представления, но если для крестьян нежелание планировать, отношение к прошлому и будущему как к абстрактным категориям исследователи объясняют зависимостью образа жизни от непредсказуемой природы, то в современном мире подобные качества могут быть следствием как устойчивости социокультурных представлений, так и экономических и политических трансформаций последних десятилетий. Нестабильность является для россиян наиболее привычным состоянием окружающего мира; технические усовершенствования, социальные изменения, делают в глазах опрашиваемых долговременного планирование бессмысленным.
Анализируя место прошлого в темпоральных представлениях современного россиянина, мы попросили опрашиваемых назвать самые яркие моменты собственного прошлого и истории России. Вне зависимости от возрастной группы, в числе самый ярких моментов своей жизни большинство (72 %) опрашиваемых назвали ушедший период («детство», «беззаботное детство» у младшей возрастной группы, «юность» у рожденных в 19701985, «молодость» у более старших, период учебы в школе, вузах для всех групп). Жен-
щины обычно упоминали рождение детей и внуков (старшая возрастная группа), день свадьбы. Среди распространенных ответов можно так же назвать поездки в другие города и на отдых, служба в армии. О работе и общественной жизни вспоминают единицы и, как правило, в контексте с каким-либо периодом жизни, когда все было хорошо. Около 5 %, большинство из которых принадлежит к младшей возрастной группе, сказали, что не могут вспомнить ничего хорошего. Для большинства россиян оно является отдельным периодом жизни, не связанным с настоящим, а также источником положительных эмоций, невозможных сейчас.
Вопрос с историческими моментами позволяет не только понять место прошлого в структуре темпоральных представлений современных россиян, но и проанализировать особенности исторической памяти. Исследователи отмечают кризисное состояние исторического образования и знания истории среди современных россиян, падает и интерес к истории. Поэтому перечисление знаковых, на взгляд респондентов, исторических событий - это исследование не знаний, а образов прошлого, уже ставших мифами, в первую очередь, благодаря существующей политики памяти. Подавляющее большинство, независимо от возрастной группы, образования наиболее ярким событием назвали победу в Великой Отечественной войне. Часто использовалась формулировка «победа над немецкими захватчиками /оккупантами/фашистами», что в очередной раз подтверждает факт, что данное событие существует в сознании как миф, и не имеет прямой связи с историей. Единицы в интервью вспоминали о 19411942 гг. с неприятными эмоциями, однако в целом образ Великой Отечественной войны (термин «Вторая мировая практически не
ШЕТЕМиМ. 2013. N1.
ШЕТЕМиМ. 2013. N1.
встречается) исключительно положительный. Наибольшее место память о Великой Отечественной войне занимает в представлениях о прошлом поколений, рожденных в 1995-1985 гг., наименьшее - среди самой старшей возрастной группы. Можно сказать, что память о войне является главным объединяющим образом, одним из главных мифов современной России, который получил отклик в обществе. Однако, этого недостаточно для формирования устойчивой идентификации.
Втором эпизодом российской истории, память о котором важна для всех поколений, являются 1990-е гг. Опрашиваемые, указывая на самые яркие эпизоды прошлого России, называли крах/развал СССР, преступность, рост цен, представители младшей возрастной группы упоминали так же войну в Чечне. Распад Советского Союза однозначно оценивается как отрицательное событие. Наименьшую эмоциональную реакцию 1990-е гг. вызывают среди самой старшей возрастной группы, наибольшую -у рожденных в 1955-1969 гг. Для последних политические и социальные трансформации стали крахом их мира, образа жизни, который уже успел стать привычным.
Среди прочих отрицательных событий российской истории наиболее популярные ответы были связаны с коррупцией («воровство», как говорили старшие поколения, «обман во всем» и т.д.). Для респондентов не имело значение, что коррупция - это не историческое событие, а воровство и коррупция - разнее вещи. Скорее всего, внимание опрашиваемых именно к этой теме, независимо от ее отношения к опросам, связано с тем, что «борьба с коррупцией» является одним из наиболее популярных трендов , растиражированных современными СМИ. Для многих россиян
сейчас коррупция занимает место «врага» в сознании, является той самой причиной, по которой жизнь не совсем такая, какая хотелось бы. В тех же интервью коррупция часто упоминалась в контексте успешности или неудач модернизационных процессов, будущего России. Среди других отрицательных процессов российской истории по степени распространенности: репрессии и разнообразные явления начала 1990-х (правление Ельцина, рост цен, преступность и т.д.). Иногда упоминается война в Чечне (еще реже - в Афганистане), современная безработица, отсутствие социальных гарантий. Скорее, опрашиваемые говорят о том, что их беспокоит сейчас, чем о реальных прошлых событиях.
Младшая возрастная группа была единственной, которая, вспоминая прошлое, не ограничилась только событиями XX века, но и называли реформы Петра Первого, «победу над татарами». Скорее всего, основная причина этого не в лучшем знании истории, чем у более старших поколений (другие исследования это отрицают), а в том, что события прошлого еще не получили личностью оценку. Для современных студентов распад Советского Союза и реформы Петра Первого значат примерно одинаково, то есть практически ничего не значат, кроме каких-то редких исключений. Этим же объясняется внимание рожденных в 1985-1995 к событиям, произошедшим в современной России: опрашиваемые вспоминают последние выборы Президента, спортивные достижения, шоу-проекты., хотя 20 % других возрастных групп так же называли теракты, наркоманию и алкоголизм, болезни среди отрицательных событий прошлого России. В интервью было заметно, что многие молодые респонденты вообще не видят преемственности между СССР и Россией, не считая советский период частью истории своего
Отечества. Это тоже создает дополнительные трудности в формировании национальной идентичности.
Среди других памятных событий респонденты отметили Олимпиаду 1980 году (ее актуализация в коллективных исторических представлениях связана с подготовкой Олимпиаде в Сочи), освоение целины (только респонденты, рожденные до 1955 года). Говоря о прошлом страны, некоторые респонденты просто говорили, что люди были добрее, а жизнь лучше.
Для иллюстрации коллективных исторических представлений мы проанализировали на основании опросов и интервью место Советского Союза в коллективных представлениях современных россиян. Данный период, как правило, мифологизируется респодентами. Говоря о прошлом своей страны, они вспоминают о социальных гарантиях, научных достижениях (особенно - освоение космоса; данное событие по частоте упоминаний уступает только Великой Отечественной войне) и даже демонстрациях, образ которых занимает значительное место в личных воспоминаниях. История Отечества является для большинства россиян личной историей, а не картинками и рассказами из учебников или книг.
Нейтральное отношение к СССР встречается только у 14 % опрашиваемых, большинство из которых относятся не к младшей возрастной группе, как можно было бы логически предположить, а к рожденным в 1960-1984 гг. Они называют Советский Союз «прошлым», «страницами прошлого нашей родины», «историей» и др. Только младшая возрастная группа утверждает, что СССР не значит для них ничего, объясняя, как правило, что они тогда еще не родились или были детьми (около 30 %). Однако молодежь, несмотря
на отсутствие собственных воспоминаний о Советском Союзе, является частью современного информационного пространства. Образ СССР мифологизируется и масс-медиа, и старшими поколениями; молодежь является своеобразном индикатором массовых мифов о Советском Союзе. Как и все остальные респонденты, рожденные в 1985-1995 гг. , говоря об СССР, также употребляют коцеп-ты «держава», «империя», «великое государство», «братство», «дружба народов». Часто встречается сочетание «великая, могучая родина», «великий могучий Советский Союз», что сразу вызывает ассоциации с советским гимном, который был актуализирован гимном Российской Федерации. Для современных россиян, СССР - это «нерушимая страна», позволяющая «испытывать гордость» за Отечество, «идеальное государство», в котором царили «справедливость», «доброта», «уверенность в завтрашнем дне», «все были равны», иногда - просто «жизнь», что явно связано с носталическими воспоминаниями старших. Для 17 % опрашиваемых Советский Союз ассоциируется с их собственным прошлым, это «место, где я родился», «все моя жизнь, «молодость», «мир, в котором мы жили и мечтали о будущем». Такие личные оценки преобладают, разумеется, в старших возрастных группах.
Образ Советского Союза хорошо подходит для исследования темпоральных представлений первого постсоветского поколения. С одной стороны, для них СССР - это только прошлое, с другой, они общаются с членами семьи, которые реально помнят или создают представления о Советском Союзе. Великая Отечественная война менее удобна, так как ее образ уже замифологизирован официальной политикой памяти.
INЕТЕRNUМ. 2013. N1.
ШЕТЕИиМ. 2013. N1.
В процессе эксперименты мы попросили написать 3-5 слов или словосочетаний, которые у опрашиваемых ассоциируются с Советским Союзом. В процессе анализа результатов внимание сразу привлекло то, что слова и словосочетания у одного респонде-на совпадали по эмоциональному значению и были связаны ассоциативной цепочкой не только с Советским Союзом, как требовали условия задания, но и между собой. Например, если студент называл «Сталин», то, как правило, он называл и «война» или - значительно реже - «тиран»; если речь шла о дефиците, то следующим словом часто было «очереди» или «колбаса». Это подтверждает исходную теорию о существовании базовых паттернов в сознании.
Самыми распространенными концептами, которые у опрашиваемых ассоциирются с Советским Союзом были «Сталин», «война» (в единичных случаях, Великая Отечественная война), «Ленин», «порядок», «власть». Они встречались у 40 % опрашиваемых. Среди остальных лидеров СССР в памяти остался только Брежнев (о нем упомянули 10 % опрашиваемых) и Горбачев (15 %). Руководству СССР по их собственным оценкам, так и не удалось построить коммунизм, но с точки зрения 34 % первого постсоветского поколения, он там все-таки был. В качестве других ассоциаций респонденты так же часто называли «пионеры», «комсомол», «держава», «сплоченность», «дружба» («дружба народов»), а так же различные государственные символы СССР.
В целом, кроме вышеуказанных понятий, которые объективно характеризуют Советский Союз как государство и советскую идеологию, в представлениях молодежи образ СССР связан с последними годами его суще-
ствования. Распространенными концептами являются «очереди», «перестройка», «дефицит», как ни странно, «колбаса» (иногда с уточнением «колбаса по 2.20»), «талоны». Интересно, что, упоминая «дефицит», большинство студентов не смогли правильно написать это слово. У 25 % респондентов Советский Союз ассоциируется с «распадом», еще у 5 % - с «кризисом». Опрашиваемые так же упоминали «лимонад» (реже - «ситро»), «карамельки». Для 14 % респондентов СССР связан с жизнью их родителей, только для 3 % - с прошлым России.
Отрицательные ассоциации присутствуют у 18 % молодежи. Самые распространенные среди них - «репрессии», «лагеря», «тирания», «нищета», «голод», «тяжелая жизнь». Другие понятия, которые данные респонденты назвали, были связаны с образом СССР как государства, а не личностными оценками.
Так как спрашивать о личном будущем некорректно, в анкету и интервью были включены вопросы о будущем России. В русском социальном времени отсутствует представление о далеком будущем, распространено отрицательное отношение к проектам, долго длящимися во времени. Иными словами, для русских в далеком будущем, как правило, означает «никогда».
В основном, размышления о будущем России были в логике пожеланий, независимо от возраста опрашиваемых: «надеюсь на лучшее», «хотелось бы верить». Иногда респонеден-ты называли какой-либо фактор, от которого зависит успешность России. И если у самых младших поколений (1995-1970 гг. рождения) этим фактором было изменение отношений между людьми, то более старшие настаивали на перераспределении материальных благ,
увеличении расходов на социальные сферы и т.д. Уверенных в процветании России больше всего среди рожденных в 1984-1969 гг., меньше всего - среди молодежи и их бабушек и дедушек. Концепт «светлое будущее» продолжает жить в коллективных представлениях не только старших поколений, но и молодежи. 60 % процентов опрашиваемых настроены пессимистически: «я не вижу будущего», «полный крах», «бесперспективность», «тупик», причем, иногда связанные с оценкой настоящего России: «хаос и разгром, ничего не поменяется». Респонденты, рожденные до 1955 г. даже в оценках будущего не всегда могли удержаться от ностальгии: «надеемся на молодежь, которая устранит олигархов от власти, простит нам, старикам, что потеряли по доверчивости Советский Союз и Счастливую жизнь». В целом, в рамках нашего исследования, важно, что размышления о будущем занимали гораздо меньше места. Как правило, опрашиваемые ограничились парой слов без каких-либо подробных комментариев даже в интервью. Пессимистичность оценок противоречит росту экономического благосостояния среднего россиянина. Это свидетельствует о низкой зависимости образа будущего от каких-либо объективных факторов. Мы видим, что образ будущего у современных россиян в общих чертах соответствует представлением о будущем в русской традиционной культуре.
Разница в коллективных исторических представлениях требует особого исследования, но в рамках данного анализа обращало на себя внимания то, что мужчины, независимо от возрастной группы, более ориентированы на общество, политику, и более пессимистичны в своих оценках, чем женщины.
Таким образом, в основе представлений о прошлом современного россиянина лежат не знания, а образы, получаемые от старших или транслируемые через масс-медиа. Прошлое, даже если речь идет о прошлом страны, ограничивается личной памятью и воспоминаниями двух предыдущих поколений, причем личные воспоминания являются доминирующими. Данное исследование подтвердило, социальное время является относительно стабильной категорией, так как темпоральные представления современного россиянина, его отношение к прошлому и будущему соответствует темпоральности традиционной русской культуры.
Следствием стабильности социальных темпоральных представлений является и большая, чем можно было предположить, преемственность между поколениями. Государственные трансформации оказали на социальную память первого постсоветского поколение не такое серьезное влияние, как память старших родственников. Определенная разница в восприятии и оценках может быть вызвана не столько различными условиями, сколько возрастом.
Так как память является фундаментом государственного самосознания, состояние социальной памяти современного россиянина позволят констатировать определенный кризис гражданской идентичности. Одной из причин его является с одной стороны, идеализация образа Советского Союза с одной стороны и отсутствие осознания преемственности между СССР и современной Россией с другой, что особенно характерно для первого постсоветского поколения и, скорее всего, является следствием государственной политики памяти.
ШЕТЕИиМ. 2013. N1.
INETERNUM. 2013. N1.
Литература
1. Головашина О.В. Модель времени в традиционной культуре // Fractal Simulation. 2012. № 1.
2. Головашина О.В. Модернизация как европейский проект: линейная модель времени и трансформации социально-экономической системы // Fractal Simulation. 2012. № 2.
3. Головашина О.В. Модернизация после модерна // Вопросы культурологи. 2013. № 10.
4. Головашина О.В. Память, опыт и современный этап модернизации в России // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2012. №12.
5. Головашина О.В. Российский модерниза-ционный метопроект: между утопией и традицией // Социально-экономические явления и процессы. 2012. № 8.
6. Гуревич А.Я. Время как проблема истории культуры // Вопросы философии. 1969. №3.
7. Жуков Д.С., Лямин С.К. Моделирование исторических явлений и процессов средствами фрактальной геометрии // Информационный бюллетень ассоциации История и компьютер. 2006. №34.
8. Жуков Д.С., Лямин С.К. Опыт создания фрактальных моделей модернизационного давления государственных институтов на общество в пореформенной России // В мире научных открытий. 2010. № 5-4.
9. Жуков Д.С., Лямин С.К. Виртуальные сценарии форсированной институциональной модернизации: условия, результаты и интерпретации компьютерных экспериментов в программе Модернофрактал // Fractal simulation. 2011. №2.
10. Жуков Д.С., Лямин С.К. Подходы к построению фрактальной модели трансформации административно-политическийх институтов // Fractal simulation. 2011. № 1.
11. Жуков Д.С., Лямин С.К. Нелинейные мо-дернизационные эффекты в социальноисторическом и политическом развитии России // Философские традиции и современность. 2013. №1.
12. Лейкина-Свирская В. Р. Интеллигенция в России во второй половине XIX века. М., 1971.
13. Литвак Б. Г. Переворот 1861 года в России: почему не реализовалась реформаторская альтернатива. М., 1991.
14. Лямин С.К. Менталитет населения пре-диндустриального города 1860 - 1870-х гг. (по материалам Тамбова). Диссертация на соискание учёной степени кандидата исторических наук. Тамбов, 2003.
15. Медведев Н.В. Российская модернизация и духовно-нравственная культура // Фи-лосфские традиции России и современность. 2012. № 2.
