CC BY
27
УДК 82.0
Е. К. РЫКОВА
ИСТОКИ ИРЕДРОМАНТИЗМА В ТВОРЧЕСТВЕ ИВАНА ПЕТРОВИЧА ТУРГЕНЕВА И ВАСИЛИЯ АНДРЕЕВИЧА ЖУКОВСКОГО (В СВЕТЕ ИССЛЕДОВАНИЙ Б. ЗАЙЦЕВА)
Рассматриваются черты преемственности в творчестве таких писателей рубежа XVIII - XIX веков, как И. П. Тургенев и В. А. Жуковский, и писателя XX века Бориса Зайцева. Психологизм и нравственная основа русской литературы двадцатого столетия опирается на открытия, сделанные писателями раннего романтизма. Приводятся факты, доказывающие это утверждение.
К исследованию жизненного и творческого пути Василия Жуковского Б. Зайцев обратился в эмиграции. Как известно, это произошло не случайно. Именно в это время писатель много размышлял о судьбе русской литературы, о своём творчестве, что и послужило поводом к написанию биографий своих «учителей» в литературе. Их оказалось несколько, в том числе и Василий Андреевич Жуковский. Таким образом писатель пытался выразить своё признание поэту, сыгравшему в его творческой судьбе важную роль.
После того как была создана художественная биография Ивана Сергеевича Тургенева, Зайцев обратился к судьбе Жуковского. Для нас особый интерес представляет сочинение, посвящённое Жуковскому. Поскольку сам Зайцев считал, что Жуковский оказал большое влияние на его творчество, то следует прояснить характер этого влияния. Прежде чем мы приступим к решению обозначенной проблемы, следует выяснить особенности эпохи, во время которой формировалось мировоззрение поэта.
Духовный мир Жуковского был сформирован ХУ1П веком - временем, когда осуществлялся переход от одной мировоззренческой системы к другой, что было связано с эволюцией общественных и личных идеалов. В конце
XVIII века появлялись новые эстетические концепции, и в творчестве Жуковского отразилась «ментальность» эпохи с её тягой к сентиментализму и романтизму.
В последние десятилетия ХУШ столетия в русском обществе необычайно актуализировались нравственно-философские проблемы. Поводом к этому явилась новая ситуация, возникшая в стране. Постпетровское время пробудило в русской интеллигенции тягу к самопознанию -не случайно это время отличает глубокая рефлексия, проявившая себя в зарождении и формировании русской философской мысли. В процес-
© Е. К. Рыкова, 2005
се самопознания участвовали в первую очередь русские писатели: они стремились сохранить самобытную потребность в духовной жизни, для них такие понятия, как совесть, грех, покаяние, очень много значили. Именно эта эпоха подготавливала почву для будущих славянофилов и западников [1].
Борис Зайцев в своем сочинении обращает внимание на особую атмосферу Московского университета и Благородного пансиона, в которой оказался юный Жуковский. Это было особое культурное пространство. Через приглашённых из Европы преподавателей сюда проникали все современные западные идеи, однако они адаптировались на русской почве, прежде чем получали дальнейшее распространение. Так, например, происходило и с освоением масонского учения, которое в последние десятилетия ХУ1П века оказалось в центре общественного внимания.
Директор Московского университета Иван Петрович Тургенев имел серьезный опыт масонской деятельности до того, как оказался на этой должности. Несмотря на то, что с масонством было покончено к 1796 году, следы этого учения сохранялись в его мировоззрении.
В беллетризованном жизнеописании Жуковского Борис Зайцев обращается к проблеме взаимоотношений Василия Андреевича с Иваном Петровичем Тургеневым. Опираясь на документальные факты, автор указывает, что их знакомство состоялось в Москве, куда в 1797 г. прибыл Жуковский для того, чтобы поступить в Благородный пансион при Московском университете. Уже год должность директора университета исполнял вызванный в Москву из симбирской ссылки Иван Петрович Тургенев [2]. Ко времени назначения на эту должность он имел не только серьёзный опыт масонской деятельности, но и литературно-творческий.
Кстати, говоря о масонской деятельности Тургенева, надо отметить, что период активного увлечения этим учением завершился. Более того, во время симбирской ссылки (1792-1796) он претерпел разочарование в нём. Именно поэтому, встав у руля Московского университета,
Тургенев не пытался распространять масонские взгляды среди студентов.
Борис Зайцев ставит проблему преемственности, возникшую между писателями XVIII века и будущими писателями нового столетия. Он отмечает, что Московский пансион времени пребывания в нем поэта, находился под непосредственным влиянием литераторов-масонов. К ним относятся не только Тургенев, но и М. М. Херасков. Эти наставники смогли создать особую поэтическую атмосферу, в которой созревала будущая русская литература романтизма.
Интересно отметить, что автор жизнеописания указывает на то, что обстановка пансиона практически сразу же расположила юношу к себе: «Для Жуковского трудно представить себе школу более подходящую. Порядок, спокойствие и размеренность, хорошие учителя, товарищи любопытные, благочестие, литература и искусства... - можно подумать, что прямо готовили будущих писателей» [3].
Жуковский попадает под обаяние личности Ивана Петровича Тургенева, он выбирает в пансионе словесное отделение и с жаром начинает учёбу. По истечении первого года обучения Жуковский признаётся дирекцией первым учеником своего класса.
В пансионе будущий поэт оказался в окружении талантливых соучеников; его близкими друзьями оказались Андрей и Александр Тургеневы, братья Кайсаровы, Семен Родзянко, Алексей Мерзляков. Атмосфера университета и пансиона направляла молодежь на развитие поэтического таланта: творческие упражнения стали привычным делом для них. Незаметно для них И. П. Тургенев и другие их наставники способствовали тому, что в этих сочинениях студенты обращались в первую очередь к решению серьёзных нравственных проблем.
Таким образом, молодые поэты стали участниками литературных кружков и объединений. Так, например, Борис Зайцев обращает внимание на роль Дружеского литературного общества в становлении поэтического таланта Жуковского.
Жанр беллетризованного жизнеописания не позволил Зайцеву развить эту тему, углубить представления читателей о Дружеском литературном обществе, в котором Жуковский занимал ведущее положение. К изучению этой проблемы обращался в свое время Ю. М. Лотман в связи с исследованием творчества Андрея Кайсарова [4].
Судя по выступлениям Жуковского на собраниях Общества, ему были близки идеи И. П. Тургенева и его друзей. Суть этих идей заключалась в ценности внутренней духовной жизни человека. Именно в это время Жуковский обрёл понимание того, что истинное богатство человека в его слиянии с Богом. Внешняя жизнь человека временна, здесь на земле он проходит свое-
образное испытание. Для того чтобы достойно выдержать его, следует идти путём добродетели.
Именно эти идеи культивировались в среде московских масонов, к которым принадлежал И. П. Тургенев. Современный исследователь А. С. Янушкевич, ставя проблему «Жуковский и масонство», обращается к изучению характера влияния со стороны писателей-масонов [5]. Это обращение справедливо. Как выясняется, на творчество поэта сильное воздействие оказали эти писатели, под их воздействием в большей степени формировалась поэтика Жуковского.
В творчестве этих писателей (II. И. Новиков, И. П. Тургенев, И. В. Лопухина) зарождались черты сентиментализма и предромантизма, которые получили дальнейшее развитие в поэтике
Н. М. Карамзина и В. А. Жуковского. Так, например, писатели-масоны создавали свой тип героя, для которого была характерна повышенная чувствительность. Герой писателей-масонов (а это, прежде всего, авторское «я») испытывает трагическое раздвоение: он стремится к Божественному совершенству, но человеческое несовершенство удерживает его на земле. Таким образом, писатели-масоны смогли своей «впечатлительной душой» почувствовать тревогу, возникшую в момент решительных изменений сознания русского общества - перехода от религиозного к светскому сознанию.
Ещё в XIX веке А. Н. Пыпин отметил влияние масонства на становление русского романтизма [6]. Несмотря на то, что он строго оценивал масонство, порой осуждал его, всё же отмечал и положительные стороны этого учения. Он одним из первых в свое время заинтересовался проблемой влияния масонских идей на русскую литературу. Так, например, анализируя состояние русской литературы начала
XIX в., он находил прямую связь между увлечениями московскими розенкрейцерами (мистической средневековой тематикой) и появлением таинственности, мечтательности в произведениях В. А. Жуковского. Петербургские масоны, более склонные к занятиям «тайными науками» (алхимией, магией), передали свой интерес к оккультным знаниям писателям философско-мистического направления в русском романтизме, плеяду которых в то время возглавлял Владимир Федорович Одоевский.
Как уже было сказано, несмотря на то, что Пыпин сам скептически и даже критически относился к масонским идеям, он призывал к изучению литературных пристрастий и интересов московских масонов. Он полагал, что тщательное исследование их литературного творчества может дать ключ к пониманию духовной истории русского общества.
На наш взгляд, деятельность писателей-масонов подготавливала почву для формирования романтизма в русской культуре. Само ма-
сонство можно рассматривать как явление «барочной» культуры, таким образом, выявляются типологические связи двух культурных эпох -барокко и романтизма - с присущим им трагическим мироощущением. Об этом свидетельствует в первую очередь тот комплекс взглядов русских масонов, в котором существовало явное противоречие между недостижимым идеальным (Божественное) и реальным (земным).
Их герой - это человек с трагическим мировосприятием. Он одинокий «эмоциональный» мыслитель, «чувствительный человек», сосредоточенный на проблемах внутреннего мира. Причём внутренний мир этого героя драматичен, он расколот на два непримиримых мира: тьмы и света. Герой находится в смятении, он не может обрести покой. Причина этого драматизма в удалении от Бога и потери жизненной ориентации. По некоторым приметам этого героя можно сопоставить с «барочным» героем, и это будет справедливо.
Писатели-масоны создают героя, отталкивающегося от материального мира, ищущего идеал за пределами земной действительности, где-то «там», в потустороннем мире. Это беспокойный, одинокий герой, он переживает смятение от пребывания в этом мире, считает, что материальный мир обременяет человека, и люди должны «стенать» «о развратности мира... окружающего, о сетях... поставленных, о неизмеримой глубине растления, сущего в... сердце». Он испытывает печаль о мире, в «развратности» которого может погибнуть человек. Для него было характерно восприятие мира в крайностях, он видит в нём «свет или тьму», «Дьявола или Бога», «зло или добро», при этом идеальный мир связан в первую очередь с миром потусторонним, неземным. Герой, попавший в материальный мир, ощущает своё погружение в «тёмную бездну».
Таким образом, здесь мы видим истоки трагической раздвоенности будущего романтического героя, томящегося и не понимающего истинных причин своей тоски.
Поэтика Жуковского отражает сложный процесс взаимодействия западных влияний и национальной самобытности: его мечтательность и чувствительность превратились в «святую меланхолию» (Г. Флоровский), комплекс его взглядов был сформирован в большей степени православным учением. Оказавшись в Благородном пансионе, где царил дух Тургенева и его друзей, будущий поэт вольно и невольно вбирал в себя и отголоски идей «русского масонства». Неслучайно в современной науке ставится вопрос о влиянии масонства на формирование поэтики Жуковского. Творческие искания писателя привели его к убеждению о неразрывном единстве религиозного и художе-
ственного мышления как эстетического принципа.
Таким образом, затронув в своём сочинении проблему формирования взглядов и поэтики Жуковского, Б. Зайцев упомянул и о тех людях, которые, прежде всего, повлияли на становление «прекрасной души» поэта. Сам прозаик унаследовал от поэта необычайный лиризм и склонность к постановке нравственнофилософских проблем. Кроме того, как и в творчестве Жуковского, у Бориса Зайцева проявляется повышенное внимание к внутреннему миру человека, а сам процесс творчества для него стал способом познания мира и человека.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Флоровский, Г. Пути русского богословия. - Вильнюс, 1991. (Репринт. Париж. 1937). В этом сочинении читаем: «Психологически славянофильство вырастает именно из Екатерининского масонства...» (С. ] 16). Эта же мысль прослеживается в работах Ю. Стенника. Например, в статье «О национальных истоках славянофильства» автор развивает эту мысль, связывая славянофильство с деятельность Новикова и его окружения. Ю. В. Стенник. О национальных истоках славянофильства // Москва. - 1990. -№ 11.-С. 189-199.
2. И. П. Тургенев был сослан в своё родовое симбирское поместье Тургенево в 1792 г. Екатериной П. Это было решение судебной коллегии после разбирательства по делу Н.И. Новикова.
3. Зайцев, Б. Жуковский //Далекое. - М.: СП, 1991. С. 24. •
4. Лотман, Ю. М. Андрей Сергеевич Кайсаров и литературно-общественная борьба его времени // Ю. М. Лотман. Карамзин. -С.-Петербург: Искусство — СПб., 1997. - С. 637-804.
5. Янушкевич, А. С. В. А. Жуковский и масонство // Масонство и русская литература ХУШ-начала XIX вв. / под ред. В. И. Сахарова. -М.: Эдиториал УРСС, 2000. - С. 179-192.
6. Пыпин, А. Н. Русское масонство (XVIII и первая четверть XIX века) / под ред. и с прим.
Г. В. Вернадского. - Пг.: Огни, 1916.
Рыкова Евгения Константиновна, кандидат филологических наук, доцент кафедры «Филология, издательское дело и редактирование» (ФИДР) УлГТУ. Имеет публикации по истории русской литературы и масонства XVIII века.
