CC BY
66
17. Сапов, В. В. От марксизма к идеализму, или В поисках утраченного Бога / В. В. Сапов // Булгаков С. Н. От марксизма к идеализму. Статьи и рецензии. 1895 — 1903. — М. : Астрель, 2006. - С. 13.
18. Булгаков, С. Н. Героизм и подвижничество (Из размышлений о религиозной природе русской интеллигенции) / С. Н. Булгаков // Христианский социализм. — Новосибирск: Наука, 1991. — С. 138.
МЕТЕЛЬ Алексей Вадимович, магистрант гр. ИИМ-101-О-06 кафедры современной отечественной истории и историографии.
Адрес для переписки: [email protected]
Статья поступила в редакцию 10.04.2012 г.
© А. В. Метель
УДК 9301 О. В. МЕТЕЛЬ
Омский государственный университет им. Ф. М. Достоевского
ИСТОКИ НАУЧНОГО ПОДХОДА К ПРОБЛЕМЕ ПРОИСХОЖДЕНИЯ ХРИСТИАНСТВА
ВО ФРАНЦУЗСКОЙ ИСТОРИОГРАФИИ ХУ!!-ХУ!!! вв.___________________________________
Данная статья посвящена изучению истоков научного подхода во французской историографии к истории первохристианства. Автор ставит перед собой задачу раскрыть процесс деконструкции Священного Писания и «священной истории» сначала в рамках христианской экзегезы ХУ!! в., а затем философами французского Просвещения, что привело к формированию научного подхода к указанным сюжетам.
Ключевые слова: историография французская, история науки, история первоначального христианства.
Статья написана при финансовой поддержке Министерства образования и науки РФ, государственный контракт № 14.740.11.1306, а также гранта Президента Российской Федерации № МК-3461.20126.
Мощные структурные изменения, затронувшие современное историческое знание, настолько глубоки, что некоторые историки отваживаются говорить об историографической революции, делают актуальным обращение к истокам научных подходов к тем или иным феноменам, показывая, как были созданы модели их понимания. Не составляет исключение и проблема происхождения христианства, традиционно отличающаяся особой спецификой, связанной с мировоззренческой значимостью данного материала.
Во французской историографии, согласно общепринятой на сегодняшний день традиции, становление научного подхода к первохристианской истории принято относить к середине XIX в., когда были опубликованы первые работы Э. Ренана по истории возникновения интересующей нас религии [1]. Подобную точку зрения разделяли уже современники, а также сам автор, заложивший основы «мифа об основателе» [2]. Не имея возможности подробно останавливаться на данном сюжете, укажем, что, опираясь на мемуары Э. Ренана и материалы личной переписки, легко прийти к мысли, что французский филолог и историк вовсе не имел предшественников на родине, открыв «Жизнью Иисуса» совершенно новую главу в исследовании во Франции проблемы возникновения христианства [3 — 4]. Однако подобное утверждение может быть признано верным лишь отчасти. Изучение предшествующей интеллектуальной традиции заставляет нас признать наличие пред-
шественников Э. Ренана, сформулировавших ряд важнейших положений, без которых становление научного подхода было бы проблематичным. Изучение данных истоков и будет составлять основную цель автора настоящей статьи.
В целом, представляется возможным утверждать, что становление научного подхода к первохристианской истории во Франции в середине XIX в. стало возможным благодаря деконструкции Священного Писания и «священной истории» в XVII — XVIII вв., сначала протестантскими и католическими экзегетами, а затем философами французского Просвещения. Использование термина «деконструкция» в данном контексте подчеркивает специфику протекавших процессов, когда, благодаря рождению процедур критики, разрушаются привычные смысловые конструкции и на их место постепенно приходят новые модели объяснения.
Процесс деконструкции первохристианской истории во Франции прошел в своем развитии две последовательные фазы: деконструкция Священного Писания экзегетами XVII в.; деконструкция истории первоначального христианства философами французского Просвещения. Первый из названных нами этапов, в свою очередь, распадается на два самостоятельных периода, первый из которых связан с применением процедуры текстологической критики к текстам Писания, представленной во Франции именем протестантского теолога Л. Каппеля, тогда как второй получает преимущественное развитие во вто-
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 1 (115) 2013 ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 1 (115) 2013
рой половине XVII в. благодаря формированию историко-филологической критики Р. Симона. Остановимся на выделенных нами этапах более подробно.
Начало проекта текстологической критики Библии традиционно принято связывать с эпохой Возрождения, когда начинает формироваться идея исторического развития, в том числе и применительно к языковым формам. По мысли М. А. Барга, «отринув вместе со средневековым мировидением схоластическую ученость, гуманисты поставили под сомнение аллегорическое толкование Библии, настаивая на буквальном, номиналистском прочтении составивших ее текстов в границах исторического контекста времени их создания» [5]. Развитие книгопечатания, Реформация, постепенное накопление данных о верованиях неевропейских народов, а также возрождение скептицизма в форме неопирронизма стимулировали указанный выше процесс, приводя к сомнению в авторитетности латинской Библии св. Иеронима, признаваемой аутентичной на Западе [6].
Именно в данном контексте становится понятна фигура Л. Каппеля (1585 — 1658), в заслугу которому можно поставить, в первую очередь, выделение двух пластов библейского текста: божественного, связанного с информацией, переданной пророкам Святым Духом, и человеческого, связанного с передачей данной информации людям в соответствии с потребностями места и времени. Если первый из указанных пластов остается неизменным, то второй, напротив, меняется. К таким выводам протестантский экзегет пришел на основании кропотливой работы с источниками, взятыми на языке оригинала. Последнее стало возможно благодаря филологической подготовке профессора академии Сомюр, посетившего в молодости университеты Англии, Германии и Голландии, где, в частности в Оксфорде, он изучал восточные языки.
Первым наиболее значимым произведением Л. Каппеля стала полемическая работа, посвященная вопросу о времени появления пунктуации в Ветхом Завете [7]. Поддержав в данном вопросе еврейского гебраиста Э. Левита, французский протестант отстаивал поздний характер пунктуации, появившейся только в Масоретской редакции. Однако подлинным олицетворением мысли автора стала вышедшая в 1650 г. шеститомная «Сакральная критика» [8], наброски которой, впрочем, были подготовлены еще в 1630-е гг. В результате проведённой работы по сличению различных редакций Библии, протестантский экзегет пришел к выводу о существовании нескольких вариантов библейского текста, т.к. первоначальный текст в процессе своей истории подвергся значительным искажениям при многократном переписывании. Следовательно, задачей экзегета должно стать установление имеющих место разночтений, которые необходимо обозначать на полях принятого в Церкви варианта. Любопытно, что текстуальная критика, по мнению самого Л. Каппеля, ни в коей мере не сможет подорвать авторитет Священного Писания, напротив, она преследует прямо противоположную цель, что подтверждается конечным выводом автора о чудесном сохранении наиболее важной информации в библейских текстах и, следовательно, адекватности текстов Библии для теологических целей.
Переход от методов текстуальной критики к методам критики историко-филологической и, следовательно, ко второму этапу деконструкции, был бы невозможен, во-первых, без «коперниканской революции в богословии», произведенной Р. Декартом, принцип методологического сомнения которого
«наводил на мысль, что существование Бога устанавливается человеческим разумом, а не наоборот» [9]; и, во-вторых, без философского обоснования процедур критики голландским мыслителем еврейского происхождения Б. Спинозой (1632— 1677). Доказывая необходимость свободы вероисповедания в государстве, еврейский мыслитель стремился рассматривать Библию при помощи света естественного разума, отмечая, что ее познание ничем не отличается от познания природы [10].
Думается, не будет преувеличением сказать, что проект историко-филологической критики Р. Симона (1638 —1712) был подчинен цели сделать новый перевод текстов Священного Писания на современный автору французский язык, подтверждением может служить тот факт, что первые наброски подобного проекта были созданы членом ордена Оратори-анцев еще в 1676 г. Однако первым объектом его критики стали книги Ветхого Завета, которые, по его мнению, должны рассматриваться как сборники текстов, созданных в разное время разными авторами. Более того, имеющиеся в нашем распоряжении сегодня библейские книги отнюдь не идентичны тем, что были в обращении ранее, ведь переписчики могли вносить исправления в исходный вариант рукописи [11]. Несмотря на осуждение данного труда со стороны католической церкви и государства в 1678 г., Р. Симон продолжил свои исследования, обратившись к историко-филологической критике Нового Завета [12—13]. Наконец, в 1702 г. был опубликован перевод Писания на французский язык [14].
Исходный посыл Р. Симона был сходен с позицией Л. Каппеля и Б. Спинозы: тексты Библии имеют два основных пласта. Однако французский католик шел гораздо дальше в своих выводах, рассматривая историю книг, вошедших в Ветхий и Новый Заветы, причем с опорой на церковную традицию, которая есть не что иное, как «свет, который мы бросаем на Писание для его интерпретации» [13, Preface]. Хотя, вместе с тем, одним из важнейших методологических принципов данного автора стало «...не утверждать ничего до того, как это будет точно установлено на материале документов» [12, Preface].
В результате, благодаря работам Л. Каппеля и Р. Симона начинается процесс десакрализации Священного Писания, которое постепенно теряет статус уникального, божественного текста, сообщающего исключительно достоверную информацию. Напротив, указанные мыслители начинают разработку нового методологического инструментария, который помогает вычленить отдельные пласты в текстах Библии и проследить их историю.
Победа «лагеря фабулы», если воспользоваться терминологией П. Битенхольца, представленного Ж. Б. Боссюэ, для которого Писание оставалось важнейшим историческим источником, нуждавшимся лишь в комментариях, привела к возникновению «the great anomaly» — критике религии со стороны французских просветителей. Серьезно упрощая, можно сказать, что невозможность легально развивать процедуры критики в Церкви заставила католиков бежать за ее пределы и определила антиклерикальный и антирелигиозный пафос просветительских идей.
Деконструкция первохристианской истории философами французского Просвещения имела серьезную особенность — она была напрямую связана с практической составляющей просветительского проекта преобразования общества в соответствии с требованиями Разума. В результате формируется проект историко-философской деконструк-
ции священной истории и её источников, особенность которого состояла в том, что исторический материал давал просветителям необходимые доказательства для их построений [15]. Сказанное, однако, отнюдь не означает, что все достижения XVII в. были абсолютно не известны просветителям, напротив, статья в «Энциклопедии», посвященная Библии, демонстрирует прекрасное знакомство Д. Дидро с приемами и результатами источниковедческой критики Писания, которые были неактуальны в рамках их проекта [16].
Начало просветительской критике было положено младшим современником Р. Симона, священником деревни Этрепиньи в Шапмани Ж. Мелье (1664 — 1729), составившим перед смертью текст «Завещания», в котором он отказывался от догм христианской религии и утверждал новые принципы религиозной жизни. Ж. Мелье наметил основные линии просветительской модели деконструкции первохристианства, указав ее «узловые» точки: критику текстов Библии как полных противоречивых и недостоверных суждений, пророчеств, которые не сбылись; поиск корней христианства в иудейской среде, признание данной религии изначально лишь сектой в рамках иудаизма; принятие человеческой сущности Иисуса Христа, чье учение было искажено в ходе дальнейшего развития основанной им религии [17].
Выводы Ж. Мелье были развиты двумя мыслителями, олицетворявшими два варианта деконструкции «священной истории», Вольтером и П. А. Гольбахом. Радикальная линия, т.е. «линия П. А. Гольбаха», рассматривала христианство как исключительно человеческое творение, обязанное своим возникновением синтезу иудейских религиозных традиций и греческой философии преимущественно в форме платонизма [18]. Учение, основанное простым иудейским плотником, уверовавшим в свое мессианское предназначение и изначально распространявшееся исключительно в среде «подонков» общества, благодаря новым проповедникам, в частности Павлу, вышло за пределы иудейского мира и завладело умами жителей империи. Проповедник превратился в Бога, совершавшего чудеса и даровавшего утешение несчастным, а само учение приобрело вид религии, с развитыми культовой и догматической сторонами. Начало данному процессу, с точки зрения П. А. Гольбаха, было положено обманом учеников Иисуса, вы-кравших тело своего учителя после его смерти. В результате, созданная толпой обманщиков, христианская церковь играла крайне отрицательную роль в истории, поработив народы, все дальше уводя их от тропы разума и делая мораль шаткой и ненадежной. Именно к таким выводам приходит барон на основании прочтения Евангелий с позиций здравого смысла, которые, по его мнению, будучи составленными малообразованными людьми, лишены не только хорошего вкуса, но и настолько полны анахронизмов и противоречий, что критик не найдет в них ничего, что указывало бы на реальные факты.
Вторым вариантом деконструкции стала концепция происхождения христианства Вольтера, который, стремился облечь философскую схему плотью исторических фактов [19]. Помимо текстов Священного Писания французский философ опирался на материалы апокрифических Евангелий и иудейской традиции (Иосиф Флавий. «Толдос Иешу»), прочитываемые также с позиции здравого смысла и критикуемые с точки зрения истинности. В целом, с точки зрения Вольтера, первым этапом христианской истории стало ее зарождение в недрах иудаизма, что
было напрямую связано с распространившимися в данный период апокалиптическими настроениями и ожиданием прихода Мессии. Данные настроения были перенесены на Иисуса Христа — простого иудейского крестьянина, сына иудейского плотника, «единственной целью которого, возможно, было создать небольшую секту из простых деревенских жителей». Первыми последователями Иисуса стали простые иудейские крестьяне-бедняки, которые также оставались в рамках еврейской религии. Они стремились лишь заклеймить убийц своего учителя, прибегнув при этом к грубому обману, утверждая, что Бог якобы воскресил Иисуса.
Следующий этап развития христианской религии, согласно Вольтеру, был связан с разрывом с иудаизмом и обогащением новыми идеями, присущими греческой философии, начало чему было положено апостолом Павлом. Именно Павел выступил против своих бывших сторонников-иудеев, и привлек в новую секту большинство прозелитов. В дальнейшем, распространение нового учения в границах Средиземноморья сделало возможным привнесение в него идей платонизма иудеями Александрии, в частности доктрины о Логосе, с которым отныне был отождествлен Иисус, превращенный из обычного проповедника во всемогущего Бога. Подобный синтез, в свою очередь, сделал возможным дальнейшее распространение христианства и привлечение в ряды прозелитов не только представителей низов общества, но и выходцев из элиты. Одновременно христианство получало культовую и догматическую организацию, постепенно превращаясь из маленькой секты в мировую религию. В качестве основных причин победы христианства Вольтер называет следующие: идея естественной свободы; свобода собраний; отказ от жертвоприношений; совершенствование догматики и ее превращение в стройную систему; профессиональная принадлежность христиан, которые, как и иудеи, в массе своей занимались торговлей и ростовщичеством.
Небезынтересно отметить, что ядро концепции происхождения христианства Вольтера, в частности, выделение двух последовательных этапов, иудейского и собственно христианского, в развитии данной религии, весьма органично вошло в историческую науку, составив базис научного подхода. И хотя зачастую оценки вклада Вольтера в изучение проблемы происхождения христианства весьма негативны, например, французский исследователь А. Косс полагал, что «Опыты о нравах» Вольтера принесли «несчастья больше, чем нашествие варваров» [20], именно труды данного философа традиционно рассматриваются в качестве предшествующих сочинениям Э. Ренана [2, Р. 61], а в отечественной историографии и методологические приемы, и конкретноисторические выводы Вольтера были актуализированы советскими учеными в 1920-е гг. и прочно вошли в советскую модель изучения первоначального христианства [21 —23].
Завершением проекта деконструкции первохристианской истории в рамках французского Просвещения стали работы К. Ф. Вольнея, Ш. Ф. Дюпюи и С. Марешаля, развивающие положения, высказанные П. А. Гольбахом [24 — 26].
Рассматривая Просвещение как вульгаризацию идей XVII в., мы, однако, далеки от исключительно негативных оценок данного этапа. Освободив разум от ограничений со стороны любых авторитетов, просветители заложили основы светской версии первохристианской истории, которая показала саму воз-
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 1 (115) 2013 ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 1 (115) 2013
можность прочтения данных сюжетов исключительно в рамках светского дискурса, обратив внимание на человеческую составляющую истории становления новой религии. Но печальный опыт антирелигиозной практики времен Французской революции привел к новому разрыву во французской интеллектуальной традиции — на место деконструкции приходит «религиозное возрождение», связанное с именем Ф. Р. де Ша-тобриана. Расцвет апологетической литературы в первой половине XIX в. сделал невозможным сколько-нибудь серьезное развитие критических тенденций и, как следствие, привел к отставанию Франции от Германии в данной области, что, в свою очередь, поставило на повестку дня повторное открытие некоторых истин, уже при посредничестве немецкой науки в середине XIX в. Именно отсюда берет свое начало «миф об основателе», связанный с именем Э. Ренана.
Библиографический список
1. Cuvillier E. La question du JCsus historique dans l‘("x€3gese francophone / E. Cuvillier // JCsus de Nazareth. Nouvelles approaches d‘une е,nigme / Eds. D. Margeurat, Enrico Norelli, J-M. Pof-fet. — Gene^ve : Labor et Fides, 1998.
2. Reville A. De la Renaissance des Etudes religieuses en France / A. Reville // Reville A. Essais de critique religieuse. — P. : J. Cherbuliez, 1869. - P. 393.
3. Renan E. Souvenirs d‘enfance et de jeunesse / E. Renan. — 3 ed. — P. : Calman Lc;vy, 1893.
4. Renan E. Cahiers de jeunesse. 1845 — 1846 / E. Renan. — P. : Calman Lc;vy, 1906.
5. Барг, М. А. Эпохи и идеи. Становление историзма / М. А. Барг. — М. : Мысль, 1987. — С. 277.
6. Gibert P. L‘invention critique de la Bible. XVe— XVIIIe sie^cle / P. Gibert. — P. : Gallimard, 2010.
7. Cappel L. Arcanum punctuation is revelatum / L. Cappel. — Leiden : Thomas Erpenius, 1624.
8. Cappel L. Critica sacra / L. Cappel. — Lutetiae Parisiorum, 1650.
9. Тарнас, Р. История западного мышления / Р. Тарнас. — М. : КРОН-ПРЕСС, 1995. — С. 235.
10. Спиноза, Б. Богословско-политический трактат / Б. Спиноза. — Минск : Литература, 1998. — 528 c.
11. Simon R. Histoire critique du Vieux Testament / R. Simon. — Rotterdam : Reinier Leers, 1685. — Preface.
12. Simon R. Histoire critique du texte du Nouveau Testament, ous‘on etablit la verity" des Actes sur lesquelles la Religion Chrctienne est fonde,e / R. Simon. — Rotterdam : Reinier Leers, 1689.
13. Simon R. Histoire critique des versions du Nouveau Testament / R. Simon. — Rotterdam : Reinier Leers, 1690.
14. Simon R. Le Nouveau Testament de notre Seigneur JCsus-Christ, traduit sur l'ancienne ("dition, avec des remarques litte"rales et critiques sur les principals difficulties / R. Simon. — P. : Trevoux, 1702. — V. 4.
15. Кассирер, Э. Философия Просвещения / Э. Кассирер. — М. : РОССПЭН, 2004. — С. 204.
16. Didrot D. La Bible / D. Didrot // Encyclopcidie, ou diction-naire raisonne" des sciences, des arts et des mestiers / Eds. D. Didrot, d'Alembert J. le Rond. — P.: Andre" le Breton, Michel-Antoine David, Laurent Durand and Antoine-Claude Briasson, 1751. — T. 2. — P. 222 — 226.
17. Мелье, Ж. Завещание / Ж. Мелье. — М. : ОГИЗ, 1937. — 735 c.
18. Гольбах, П. А Разоблаченное христианство / П. А. Гольбах // Священная зараза или естественная история суеверия. Разоблаченное христианство. — М. : ОГИЗ, 1936. — С. 211—341.
19. Вольтер. История установления христианства / Вольтер // Бог и люди. В 2 т. Т. 1. — М. : АНСССР, 1961. — С. 31 — 112.
20. Causse A. La Bible de Reuss et La Renaissance des etudes d‘histoire religieuse en France[Тeкст] / A. Causse // Revue d‘histoire et de philosophie religieuses. Strasbourg. — A. 9. — № 1. — P. 1.
21. Ранович, А. Б. Очерк истории раннехристианской церкви / А. Б. Ранович. — М. : ОГИЗ, 1941. — 260 с.
22. Ленцман, Я. А Происхождение христианства / Я. А Ленц-ман. — М. : АН СССР, 1958. — 267 с.
23. Крывелев, И. А. Подтверждаются ли библейские легенды? / И. А. Крывелев. — М. : Знание, 1965. — 63 с.
24. Вольней, К. Ф. Руины, или Размышления о расцвете и упадке империй / К. Ф. Вольней // Избранные атеистические произведения / Под ред. Х. Н. Момджяна. — М. : АН СССР, 1962. — С. 29 — 198.
25. Dupuis Ch. F. Abre5g(2 de l‘origine de tous les cultes / Ch. F. Dupuis. — 4 ed. — P. : Chez tous les libraires, 1847.
26. Марешаль, С. Разоблаченная басня о Христе / С. Маре-шаль // Избранные атеистические произведения / Под ред. Х. Н. Момджяна. — М. : АН СССР, 1958. — С. 356 — 408.
МЕТЕЛЬ Ольга Вадимовна, аспирантка кафедры всеобщей истории.
Адрес для переписки: [email protected]
Статья поступила в редакцию 15.03.2012 г.
© О. В. Метель
Книжная полка
Политическая история русской эмиграции 1920 -1940. Документы и материалы : учебное пособие для вузов / Под ред. А. Ф. Киселев. - М. : Владос, 2012. - 776 с. - ISBN 978-5-691-00305-9.
Данное издание — первый опыт систематического описания основных течений политической жизни эмиграции, ее идеологии и практики. Основу книги составили материалы из Государственного архива Российской Федерации, Центрального архива ФСБ России, Российского центра хранения и изучения документов новейшей истории, материалы эмигрантских периодических изданий, отдельные труды и мемуары эмигрантов. Читатель значительно расширят круг знаний о таких крупных фигурах, как Е. К. Миллер, П. Б. Струве, И. А. Ильин, Н. В. Устрялов, П. Н. Савицкий, А. Л. Казем-Бек, П. Н. Милюков, митрополит Антоний (Храповицкий), и о многих других деятелях эмиграции, чей опыт осмысления русской революции 1917 г. и поиски путей преображения России были долгое время предметом ведения «спецхрана», а теперь должны занять свое достойное место в истории России XX века. Учебное пособие адресовано студентам и преподавателям вузов.
