CC BY
35
выставке во Франкфурте-на-Майне изобретённый им двигатель переменного тока. Этот двигатель мощностью около 100 киловатт в эпоху господства постоянного электрического тока сам по себе должен был стать гвоздём выставки, но изобретатель решил для его питания построить ещё и совершенно неожиданное по тем временам сооружение - гидроэлектростанцию. В небольшом городке Лауффен Доливо-Добровольский установил генератор трёхфазного тока, который вращала небольшая водяная турбина. Электрическая энергия передавалась на территорию выставки по невероятно протяжённой для тех лет линий передачи длиной 175 километров (это сейчас линии передач длиной в тысячи километров никого не удивляют, тогда же подобное строительство было единодушно признано невозможным). Всего за несколько лет до этого события виднейший английский инженер и физик Осборн Рейнольдс в своих Канторовских лекциях неопровержимо, казалось бы доказал, что при передаче энергии по средствам трансмиссии потери энергии составляют всего лишь 1,4% на милю, в то время как при передачи электрической энергии по проводам на такое же расстояние потери составят 6%. Опираясь на данные опытов, он сделал вывод о том, что при использовании электрического тока на другом конце линии передачи вряд ли удастся иметь более15-20% начальной мощности. В то же время, считал он, можно быть уверенным в том, что при передаче энергии приводным тросом сохранится 90% мощности. Этот «неоспоримый» вывод был успешно опровергнут практикой работы первенца гидроэнергетики в Лауффене.
Но эра гидроэнергетики тогда ещё не наступила. Преимущества гидроэлектростанций очевидны -постоянно возобновляемый самой природой запас энергии, простота эксплуатации, отсутствие загрязнения окружающей среды. Да и опыт постройки и эксплуатации водяных колёс мог бы оказать не малую помощь гидроэнергетикам. Однако постройка плотины крупной гидроэлектростанции оказалось задачей куда более сложной, чем постройка небольшой запруды для вращения мельничного колеса. Чтобы привести во вращение мощные гидротурбины, нужно накопить за турбиной огромный запас воды. Для постройки плотины требуется уложить такое количество материалов, что объём гигантских египетских пирамид по сравнению с ним покажется ничтожным. Поэтому в начале ХХ века было построено всего несколько гидроэлектростанций. Это было лишь началом. Освоение гидроэнергоресурсов осуществлялось быстрыми темпами, и в 30-е годы ХХ века была завершена реализация таких крупных проектов, как ГЭС Гувер в США мощностью 1,3 Гиговатт.
Список использованной литературы: 1. Вершинский Н.В. Энергия океана. -М. Наука.1986.
© Бердиев Ш., Назаров Г., Реджепов М., Гылыджов Х., 2023
УДК 001.891:003.314:81-2:39
Вороков А.К.
млад. науч. сотрудник Научный руководитель Нагоев З.В.
доктор технических наук КБ НЦ РАН г. Нальчик, РФ
ИССЛЕДОВАНИЕ НАДПИСЕЙ СОСУДА №1 ИЗ КУРГАНА ОШАД МАЙКОПСКОЙ КУЛЬТУРЫ
Аннотация
В статье представлена краткая версия результатов исследования надписей серебряного сосуда №1 из кургана Ошад майкопской культуры (IV тыс. до н.э.). Актуальность темы продиктована необходимостью
решения комплекса проблем, связанных с всевозрастающим числом памятников архаичного письма на Северном Кавказе. Основная цель работы - установление этимологии и частичной семантики пиктографических надписей сосуда языковыми средствами диалектов адыгского языка, тождественного раннему хаттскому языку. Исходя из цели исследования, поставлены следующие задачи: 1. Провести лингвистический анализ пиктограмм и их фрагментов с выделением и обработкой релевантных лексических и звуковых элементов; 2. Выводить и компоновать из них соответствующие слова, словосочетания и синтаксические конструкции; 3. Соотносить полученные результаты, в тематическом контексте, с многоотраслевыми, разносторонними научными знаниями и фактами. Исследование проводится в рамках междисциплинарного подхода на основе принципа историзма, с применением сравнительно-исторического метода, лингвистико-компаративного анализа и приемов лингвистической ретрогностики. Новаторскими исследовательскими подходами установлено: во-первых, надписи следует расценивать как смешанное письмо, функционировавшее на начальных стадиях эволюции архаичной письменности; во-вторых, структура и специфика построения предложений в текстах, не только подтверждает тезис ученых о том, что «основной словарный фонд» адыго-абхазских языков сохранился с эпохи бронзы, но и обнаруживает неизменность их синтаксического и грамматического строя.
Ключевые слова:
Майкопская культура, курган Ошад, смешанное письмо, хатты, нарты, адыго-абхазы, народы Кавказа, древняя карта, Циркумпонтийская металлургическая провинция, краткое описание
Vorokov A.K. young. sci. employee KB NC RAS Nalchik, Russian Federation
EXAMINATION OF THE INSCRIPTIONS OF VESSEL No. 1 FROM THE OSHAD MOUND OF THE MAIKOP CULTURE
Abstract
The article presents a brief version of the results of the study of the inscriptions of the silver vessel No. 1 from the Oshad mound of the Maikop culture (IV thousand BC). The relevance of the topic is dictated by the need to solve a complex of problems associated with the increasing number of monuments of archaic writing in the North Caucasus. The main purpose of the work is to establish the etymology and раrtial semantics of the pictographic inscriptions of the vessel by linguistic means of dialects of the Adyghe language, identical to the early Khatt language. Based on the purpose of the study, the following tasks are set: 1. Провести лингвистический анализ пиктограмм их фрагментов с выделением и обработкой релевантных лексических и звуковых элементов; 2. To derive and compose from them the corresponding words, phrases and syntactic constructions. 3. Correlate research data in a thematic context with multidisciplinary, diverse scientific knowledge and facts. The research is carried out within the framework of an interdisciplinary approach based on the principle of historicism, using the comparative historical method, linguistic-comparative analysis and techniques of linguistic retrognostics. Innovative research approaches have established: firstly, inscriptions should be regarded as a mixed script that functioned at the initial stages of the evolution of archaic writing; secondly, the structure and specificity of sentence construction in texts not only confirms the thesis of scientists that the "main vocabulary" of the Adygo-Abkhazian languages has been preserved since the Bronze Age, but it also reveals the immutability of their syntactic and grammatical structure.
Keywords:
Maikop culture, Oshad kurgan, mixed writing, Khatts, Narts, Adygo-Abkhazians, peoples of the Caucasus, ancient map, Circumpont metallurgical province, brief description
Объект исследования: «Серебряный сосуд «с пейзажем» (рис. 1) имеет «кубкообразную» форму -шарообразное тулово с округлым дном и невысоким слегка расширяющимся горлом. В основании горла расположены полые «ушки», с отверстием, проделанным в вертикальной плоскости (они «посажены» на заклёпки). Изображения заполняют всю поверхность тулова, дна и горла сосуда, образуя сложную композицию. На поверхности сосуда выявлен подготовительный рисунок, сделанный каким-то острым орудием - точная разметка всех фигур композиции» [1, с. 87]. Несмотря на то, что сосуд местами серьезно поврежден, удается восстановить заключенную в нем информацию.
Рис. 1. Серебряный сосуд №1 из кургана Ошад майкопской культуры.
IV тыс. до н.э. Государственный Эрмитаж. Санкт-Петербург
Дешифровкой надписей на сосудах в свое время занимался известный советский ученый Г.Ф. Турчанинов. Рассматривая их, как письмо силлабо-пиктографического дукта, он внес определенную лепту, обозначив пути для дальнейшей деятельности над проработками и расшифровками надписей. Автор называет их письменами ашуйской цивилизации, к которой обычно относят майкопскую, куро--аракскую, дольменную и колхидскую археологические культуры. Утверждая, что эти силлабо-пиктограммы интерпретируются исключительно посредством абхазского и абазинского языков, ученый-исследователь неоднократно апеллирует к адыгскому лексическому и морфологическому материалу, ссылаясь при этом на библские слова и убыхский язык, как промежуточный. Множество слов в трактовках ученого тяготеет к адыгским наречиям.
В пору создания сосудов кургана Ошад, о каком-либо расхождении адыгского и абхазского языков говорить не приходится. В историческом и палеолингвистическом контексте они разошлись в связи с распадом майкопской общности после того, как нарушилась политическая целостность страны.
Майкопская культура - яркий феномен мировой истории, с которой связано становление и развитие многих народов мира, археологических культур и цивилизаций древности. Владея искусством добычи и обработки металлов, создатели этой культуры самостоятельно изготавливали из меди, бронзы, золота, серебра различные предметы быта и труда, оружие, в числе которых: кинжалы, наконечники стрел и копий, втульчатые топоры, инструменты, ритуальные фигурки животных, разного рода ювелирные украшения из драгоценных камней и металла, превосходящие по своей изысканности многие современные аналоги (рис. 2). Освоив гончарное дело, они производили посуду и другую утварь.
Архитектура кургана с кромлехом и обнаруженные в нем предметы говорят о том, что представители майкопской культуры поклонялись богу Солнца - Тха/Та. По мнению И.И. Мещанинову «каменные круги-кромлехи отражают в себе культ солнца» [2, с. 20]. В центре кургана, разделенного Т-образной перегородкой, обнаружены три погребения, главное из которых принадлежало царю, вождю. Руки покойников подняты к голове, символизируя обращение к восходящему солнцу. Примечательно, что в Т-образных катакомбах, в последующие периоды, были обнаружены и аланские захоронения.
г
Рис. 2. Артефакты майкопской культуры. Курган Ошад.
Государственный Эрмитаж. Санкт-Петербург
Ареал майкопской культуры охватывал весь Северный Кавказ, Абхазию и часть горных районов Южного Кавказа. При этом существенных различий и резких границ с родственной куро-аракской культурой (М-Ш тыс. до н.э.) не выявлено. Имеются указания на то, что сопоставлением металлов майкопская и куро-аракская культуры близки по главным показателям и характеризуются как кавказский металл эпохи ранней бронзы. Р.Ж. Бетрозов замечает - «ещё в историческую эпоху северокавказские языки были распространены гораздо шире (т.е. на территории всего Восточного Средиземноморья), чем в настоящее время» [3, с. 20]. Подтверждая родство адыго-абхазских языков с архаичным хаттским и хуррито-урартскими языками, М.И. Зильберман называет «мигрантов каску (хатти) первыми, кто занёс на Кавказ куро-аракскую культуру» (Хатти, адыги, абхазы и их некоторые верования. 2018 г.).
О родстве двух культур свидетельствует и нартская мифология, сохранившаяся как среди народов Северного Кавказа, так и Закавказья, мотивы которой прослеживаются в Малой Азии и Месопотамии. Этногенетическая связь воинской касты нартов и хаттов усматривается в характерном выражение «хатияг авзаг», означающем в осетинской мифологии секретный «хаттский язык», на котором говорили нарты. То есть нарты, увековеченные в фольклоре народов Кавказа, были прахатто-хурритского происхождения. Отголоски нартской тематики обнаруживают более широкую географию. Это подтверждается, в частности, и наблюдениями кабардинского исследователя Тенгиза Адыгова (Маржохова), который замечает, что в наречиях Тибета, Индии, Непала, наряду с большим распространением адыгского и арх. вайнахского теонима Тха, засвидетельствовано и слово «нарт»; в индийском эпосе «Махабхарата» фигурирует страна Анарта, а в образе героя тибетской и маздеанской мифологии Сосиоша (железистого всадника) прослеживаются прямые аналогии с нартом Сосруко (сыном железистого камня) [4]. Е.И. Крупнов отмечал, что мотивы нартского эпоса возникли в ту пору, когда горцы Северного Кавказа представляли собой один народ, т.е. до распада северо-кавказского праязыка, датируемого рубежом V—IV тыс. до н.э. (О.П. Балановский); 3800 г. до н.э. (А.С. Касьян М.И., Зильберман) [5, с. 190], что соотносится с ранним этапом майкопской культуры.
Многие ученые-исследователи констатируют, что создателями майкопской культуры являются автохтоны Северного Кавказа, генетически восходящие к хаттам. Л.С. Клейн, в частности, связывает первые упоминания о создателях майкопской культуры с народами хаттского происхождения каш/касами, с одной стороны, и абешла - с другой [6, с.74-75]. Б.Х. Бгажноков рассматривает название «каска/кашка/каскейцы» фактически, как «синоним этнического имени хатты» [7, с. 8]. Допуская возможность тесной связи древнего адыго-абхазского населения с хаттским племенем кашков, Р. М. Мунчаев усматривает в майкопском населении местный этнический массив, говоривший на западно-кавказских языках [8, с. 168]. В учебниках по истории Древнего мира указывается, что хатты, тесно связанные с Кавказом, говорили на языке абхазо-адыгской группы [9, с. 185-186]. Обосновывая хаттское происхождение создателей майкопской культуры Н. Г. Ловпаче, замечает, что основа имени современного Майкопа была заложена еще в эпоху энеолита» [10, с. 6]. Сам топоним Майкоп звучит на адыгском языке, как «Мыекъуапэ или Мыекопэ, означающее «устье долины кислиц» [10, с. 17].
Ряд источников указывает на генетическое родство хатто-адыго-абхазов с древним Балкано-Карпатским регионом, о чем свидетельствует доминирующая в генофонде абхазов и черкесов Y-ДНК гаплогруппа G2a в ее субкладах (ветвях), преобладавшая в Старой Европе. В частности, В.А. Сафронов находил генетическую связь между культурами Древней Европы и Чатал-Гуюк и считал, что северобалканская культура Винча «входит в балкано-анатолийский комплекс вместе с культурой Чатал-Гуюк и является результатом миграции из Анатолии» [11, с. 64-71]. Еще в I в. до н.э. в долине Дуная упоминается балканское племя анартов (Anartii) [12, с. 47]. Б.Х. Бгажноков отмечает: «Майкопская культура стала, по словам Е.Н. Черных, «прародительницей» и центром Циркумпонтийской металлургической провинции IV-III тысячелетий до н.э., охватывавшей громадное, населенное множеством племен, пространство вокруг Черного моря» [13, с. 15].
Прямое или косвенное отношение к майкопской культуре имеют и народы северо-восточной кавказской ветви - носители гаплогрупп: J1, J2а. При этом окраинные ее территории, будучи в зоне непосредственных контактов и межъязыковых диффузий с иными этносами, были исторически, в той или иной мере, подвержены влиянию иных языков. Об этом свидетельствуют, в частности, лингвистические исследования языков нахско-дагестанской группы народностей, в лексике которых А.С. Старостин выявил общие языковые черты (изоглоссы) как с семитскими, так и с индоевропейскими языками [14, с. 256-264, 876-881; 15, с. С. 312-358]. По этой же причине могло произойти взаимное обособление абхазо-абазинских и адыгских этнических групп и языков, которое обозначилось, с наиболее вероятной датировкой в III-II тыс. до н.э. [7, с. 9].
Слова, установленные в древних надписях сосудов, наследовались и сохранились в абхазо-абазинских и, г.о., в (усл.) адыгейских и кабардинских диалектах, и чаще созвучны: адыг. Тхьэ/Та (бог), тыгъэ (солнце), тыжьын (серебро), ор (бурный), ачъэ (козел), цэ (зуб) и, соотв., кабар. Тхьэ, дыгъэ, дыжьын, уэр, ажэ, дзэ; адыг. жылэ (все люди), хабль/хьэблэ (поселение,), пэ (нос), цу (бык), жэм (корова), ты/т1ы (баран), жъы/жьы (старый и др.), шы (конь) и абаз. пыкв (нос), жвы (корова), тшы (конь), ты/тыгъь (баран); абх. ажэла (род), ах,абла (поселение), ацэ (бык), ажэ (корова; старый), ат,ы (баран) и др.
Следует подчеркнуть, что словарный состав адыго-абхазских языков в целом был и остается прежним с эпохи бронзы [16, с. 196], включая животноводческо-земледельческую и растениеводческую терминологию. Древний автор в меньшей мере использовал садовые и растениеводческие термины, поскольку проще было формировать надписи из более выразительных и наглядных образов животных, птиц и их частей тела. Он активно привлекает лингвистический арсенал языка, виртуозно владея техникой чеканно-гравировального письма.
Омонимы и синонимы очередными прочтениями формируют главные и второстепенные члены предложения. Этому способствует и та особенность языка, в котором на основе одного корня генерируется череда взаимосвязанных слов, сопровождаемых множеством омонимов, например, лъэ/лъакъуэ (нога); лъэгу (ступня; пол); лъапэ (лапа; передняя часть ступни, носок; подножие (горы, возвышенности); опушка (леса); изножье и др.) и т.д. Поэтому все варианты толкований надписей в полной версии могут выстраиваться в нарративную цепочку.
Пиктограммы и их фрагменты анализируются в привязке к лексическим единицам. Смысл заключен не только в изображаемом пиктограммой объекте, но и в месте его расположения, позе, манере, действиях, в каких подан образ животного или птицы, имеющие морфологическое и фонетическое значение. Протянутой или поднятой ногой или лапой, автор привлекает названия частей тела или действий, которые они совершают (удар, хватание, соприкосновение и др.) в значении слов-омонимов или как фонетико-фонологические единицы (слоги, фонемы); не случайны и считываются как слоги и слова - хвост, мимика (оскал, открытая пасть, форма глаз), конфигурация клюва птиц и другие штрихи и детали, подсказывающие и намекающие на определенное понятие, как наводящие слова, идеограммы. На характерные положения частей тела животных обратили внимание современные исследователи, однако эти обстоятельства не получили должной оценки и объяснений.
Отдельные пиктограммы представляют собой эклектичные образы, подобие ребусов с комбинацией фигур и знаков, в которых заключены искомые слова или фраза. Возможно, что некоторые выводимые словосочетания компонуются в цельное слово, с учетом полисинтетических и агглютинативных особенностей абхазо-черкесских языков. В данном исследовании используются, в основном, слова из диалектов западных (усл. адыгейского) и восточных (кабардино-черкесского) адыгов, близких абадзехскому, которые так же были в употреблении в древнем городище и использовались в авторских нарративах.
Тексты выводятся из визуальных и контекстуальных характеристик и описаний пиктограмм, их фрагментов и сочетаний, которые подтверждают и дополняют друг друга. Разумеется, что они не рассчитаны на беглое прочтение, по крайней мере, исходя из современной ментальности, подходов и уровня подготовки, в противоположность когнитивным особенностям мышления древних, их навыкам в обработке и извлечении информации из пиктограмм. В подобных надписях основной упор делается на умозрительное восприятие, анализ и оценку изображаемых образов. Дословно и буквально считывать информацию стало возможно с использованием алфавитного письма, появившегося значительно позже. Например, действия медведя, изображенного на горловине сосуда, автор мог выразить словами - «соскабливает», «срывает», «глодает», «ест» или, вероятнее всего, и теми и другими, озвучивающим разные лексические и звуковые элементы, в силу особенностей языка. Вместе
с тем медведь может соскабливать зубами не только отростки ветвей, но и, по обыкновению, ороговевшую кожу с подушечек лап, что расценивается как «сосание лапы», и это тоже может подразумевать автор, зная повадки животного и таким образом выводить уместные омонимы из слова «скоблить». Возможно поэтому на рисунке пасть животного не разомкнута, и кисть верхней конечности отчетливо не показана (в отличие от нижней). Или упоминаемое в надписях многозначное слово лъэпкъ в адыг. языке может означать и «вид», и «род», и «племя», и «народ», а къо - омонимы - «сын», «кабан», «долина». На ранних порах максимально использовались все возможные средства для передачи исчерпывающей информации, и не ставилось самоцелью создание сугубо силлабо-пиктографического письма, которое, по ряду источников, появилось в чистом виде не ранее 11-1 тыс. до н.э. Кроме того, исследователи неоднозначно толкуют отдельные научные термины («пиктограмма», «идеограмма» и др.) и проявляют различные подходы в вопросах классификации и типологии тех или иных образцов древнего письма [17, с. 26, 30, 97, 98]. На смешанный характер письма указывает то, что, в одних случаях, слова могут считываться и озвучиваться из пиктографических и идеографических образов в прямом или переносном смысле или в омонимичных значениях; в других - сочленением выделенных слогов или префиксов (в преддверии чисто слогового письма), а также фонем (букв), выполнявших функцию алфавитного письма. При этом вовлеченные в надписях фонетически созвучные, схожие слова и их корни, в информативном отношении, существенно восполняют ограниченные возможности силлабо-пиктографического письма; например, лаконичное слово шы («лошадь» на картинке), расценивается как созвучный омофон щы - глагольная приставка, обозначающая место, которую иначе не выразить; из слова лъапэ (лапа) выводится не только омоним «подножие», но и, в контексте, созвучное лъап1э - «святой, священный, дорогой» и т.п.
В силу фонетических и морфологических особенностей иных адыг. слов и звуков, отдельные научные категории могут соотноситься с ними только условно. Так, в адыг. языке наряду со звуками «ш» и «щ», весьма распространен и переднетвердонебный, резкий шипяще-свистящий звук «щ1» не имеющий соответствия в русс. языке, как и придыхательный гласный звук в слове псы (вода, река; сияние; тесемка), обозначенный не корректно буквой «ы». В словах, означающих сияние (псы), воду (псы), душу (пса/псэ), жить (псэун), слово (псалъэ), благодеяние, милосердие (псапэ) и др. присутствует один корень - пс. В мировоззрении древних понятия души, воды, жизни и света/солнца могли иметь общее выражение, как, например, синкретизм в адыг. архаизме ша/са, означавшем, одновременно, камень, оружие (заряд), нож (камень с острыми краями) до их семантического расчленения, с распространением металлопроизводства [18, с. 322, 323]. Если на примере вышеприведенных слов фонема «ы» (по Г.Ф. Турчанинову) исторически редуцирована из конечного «а» [19, с. 72, 74], на что может указывать ряд адыгских гидронимов на псе, пса как современных, так и, особенно, древних (Арипса, Супса, Лагумпса и др.), то с ним соответствующие лексические единицы в функции словообразования обретают оптимальную форму. Так, например, слово «поток» в форме псауар имеет своим полным омонимом понятие - «жили». Поэтому в лексеме/слоге пс(ы) и в сочетаниях с ним, вместо буквы (фонемы) «ы» в интерпретациях целесообразно подразумевать краткое «а». Многие понятия у автора могут выводиться альтернативно.
Извлекаемые слова, словообразующие морфемы/слоги, буквы/фонемы выделены полужирным шрифтом. Некоторые из них приводятся в кириллической транскрипции для более доступного фонетического восприятия и наглядности, т.к., например, букву «э» адыг. алфавита следует произносить на письме, как краткое «а» (нэ - на (глаз), пэ - па (нос), хьэ -хьа (ячмень; собака) и т.д.).
Надписи трех уровней сосуда (рис. 3) исследуются в порядке, изначально, предложенном В.Г. Турчаниновым - тулово, днище, горловина.
Рис. 3. Прорисовка с разверткой пиктограмм сосуда №1 (по Б. В. Фармаковскому)
Надпись на тулове сосуда №1 (рис. 4) Надпись средней части сосуда по версии Г.Ф. Турчанинова (выдержки) - «...мастер, используя переносные значения и омонимию слов, передал на сосуде по-ашуйски фразу: сазыха Лымод цэ жэ -"Садзовский царь Лым^Ы рода древнего есть. . Учитывая абхазское переносное значение слова жэ -"старый" как "мощный" (ср. абх. хэажэ - "старая resp. мощная свинья "), приведенная выше фраза могла иметь значение: «садзовский царь Лев Ачбовых рода мощного (могущественного) есть» [19, с. 76].
В адыг. языке слово жъы/жьы так же означает «древний, старый», в переносном значении «настоящий», «могучий», а ц1эжь - «древнее имя». При исследовании надписи на средней части сосуда (рис. 4). Г.Ф. Турчанинов пропускает пиктограмму левого русла реки и перевернутой птицы. Выгравированные на сосуде две реки с излучинами выводятся в названиях отдельным контекстом и трактуются как «Птичья река» - Цсаза (Кубань), с одной стороны, и «Еловая река» - Цасас (Риони) - с другой [19, с. 84-85]. Кроме того, по его мнению, чеканщик расположил птицу в перевернутом виде под руслом реки «по недостатку места» [19, с. 70-71, 83] наверху.
Большинство исследователей считает, что на сосуде изображена древняя карта, с двумя главными водными артериями Северного Кавказа (Кубань и Терек) и двумя главными горными вершинами (Эльбрус и Казбек), которым соответствуют два основных центра культуры в бассейнах рек Кубани и Терека (Галюгаевские и др. поселения Ставропольского края, Ингушетии, Чечни, Дагестана). Из выделенных слов и слогов (рис. 4) образуется и озвучивается адыгское предложение: Щ1ыхь уэр хатыха (здэ) щыпсэуэ(р) гузэгу пэ - «Передовой центр, где проживали почтенные, могучие/многочисленные хатты».
иш (лошадь) тыха (лев) гуу (бык)
жэм (корова)
Рис. 4. Образы центральной части сосуда в хатто-адыгских названиях
(Поскольку сосуд с надписями был предназначен для захоронения и рассчитан на их прочтение потомками в неопределенном будущем, отдельные глаголы в тексте-описании могли употребляться в форме прошедшего времени).
Полисемичные, созвучные синонимы щ1ыхь или щихъ - «святой», «почтенный» и др. (возможно, «элитарный») выводятся омофонами из щиху (тополь обыкновенный). Тополь символизирует пиктограмма побега, отростка влаголюбивого дерева из семейства ивовых с тополиными (ланцетными) и ивовыми признаками (стебель с узлами, почки, в т.ч. опадающие, семена с пухом и др. компоненты), примкнутого к изображению русла правой реки (рис. 5).
Рис. 5. Фрагменты побега с признаками тополиного и ивового дерева
Г.Ф. Турчанинов трактует эту пиктограмму словом «са» (дерево), которое взято уже из более позднего библского письма. Однако, если это и дерево, то здесь оно не отделено от русла реки, и тогда уместно название его конкретного, влаголюбивого вида. Возможно, ученый по каким-то догадкам, упоминает в контексте этого изображения убыхское название «бзыс - «ива», букв. «водное дерево» и
вскользь признает в пиктограммах «смешанный тип письма» [19, с. 72, 77]. Уэр/ор - «бурный»; перен. -«обильный», «большое число»; коннотативно - «могучий» и т.п. Еще в III тыс. до н.э. многочисленное, разнодиалектное хатто-хурритское население занимало, в частности, огромные просторы ближневосточного региона, когда число носителей семито-хамитских языков было незначительным, и «они были бесследно поглощены массой местного, особенно оседлого населения; но языки их оказались при скрещивании победителями» [20, с. 137-138]. Очевидно, что течения изображают поток - псы уэр, где псы - «вода», «река», уэр - «бурный». Правое русло реки направлено своим истоком в сторону изображения (пиктограммы), напоминающего по своей структуре и очертаниям ель, пихту, а также шишку, характерную для хвойных деревьев (рис. 6). В адыг. языке псей/псае означают «пихта»; «ель, еловый». Нарицательное слово псы уэр (поток), относительно правого русла, образуется и озвучивается соединением псей/псае (ель, пихта) и уэр (бурный).
исае
Рис. 6. Пиктограмма, изображающая образ ели/пихты на горловине сосуда
Однако в надписи средней части сосуда может озвучиваться только уэр, так как изображение ели или пихты (псае) приходится на горловину. При этом русло второй реки озвучивается полным сочетанием псы уэр (поток), так как составное псы вычленено из названия водяной птицы псы бзу или утки-перевертыша псычэт/псы джэд, изображение которой приходится на среднюю часть сосуда (рис. 7).
Рис. 7. Фрагмент сосуда. Оперение водоплавающей птицы и поверхность русла реки автор выразил одинаковой штриховкой (в «ёлочку»)
В образе птицы, расположенной над спиной льва, совмещены разные ее виды, которые могут считываться в различных названиях - «орел», «стервятник» и др. (рис. 8). Здесь птица трактуется как «орел» в силлабическом значении ха (по Г.Ф. Турчанинову) [19, с. 46]; хетт. - хараш. Большинство названий птиц в адыг. языке начинается с префиксов ха и къа, которые, как лаконичные омонимы в хатто-адыго-абхазской лексике означают, голову, ячмень, собаку, стервятника [21, с. 121-123]. В адыгских словарях «лев» значится как аслъэн. Со львом соотносят арх. его названия: хащ и тыха, такеха, ур, ура -утраченные др.-хатто-адыг. слова (Н. Г. Ловпаче. Майкопская культура (очерки). 2018 г.). Сочетание ха (орел) и тыха (лев) озвучивает адыг. этноним хатыха (хатты).
Архаизмы, связанные с прежними названиями льва могли быть утрачены по той причине, что в течение многих тысячелетий львы на Кавказе не встречались, либо с ними контактировали раньше только
на Ближнем Востоке. Кроме того, давно изменились реалии, связанные с культом этого животного (курган Ошад был буквально усеян многочисленными золотыми фигурками львов).
Лошадь в адыгском языке называется шы, в абазинском - тшы, в абхазском - аеы (рис. 7). Г.Ф. Турчанинов в композитах привлекает другое название лошади из более поздних надписей библских спатул, которое «образовало ашуйскую царственную фамилию» - «Коневы» [19, с. 75]. Некоторые исследователи в картинке лошади усматривают признаки тарпана (подвид дикой лошади или гибрид). Пиктограмма лошади шы фонетизирует созвучную адыг. глагольную приставку щы, обозначающую место. Как уже ранее отмечалось, изображение второго русла уэр/ор (бурный) сочленено с пиктограммой водоплавающей птицы-перевертыша псы бзу, с орнаментально-узорчатым штрихом, как и у реки, составляя слово псы уэр (поток), которое вместе с приставкой щы озвучивает сочетание «где жили» -щыпсэуар или щыпсэу, щыпсэууэ - «где живут», «проживающие». Львиный оскал, демонстрирующий зубы дзэ (омоним - «войско») может озвучивать выражение «мы вместе; бок о бок» или трактоваться при перестановке букв анаграммой здэ (там) в словосочетании здэ щыпсэу - «там, где живут», или формой дздэ в сочетании дздэ щыпсэуар - «там, где мы вместе жили». Подобные дополнения, хотя и приемлемы, но в грамматическом отношении не играют ключевой роли.
В изображении двух однорогих животных, расположенных один напротив другого, Г.Ф. Турчанинов усматривает быка (вола) и корову; другие исследователи - двух быков (рис. 4). Вероятнее всего, чеканщик совместил и те и другие образы для считывания подробной, развернутой информации. Во взаиморасположении двух животных и в обилие синонимов, связанных с их образами (в отличие от других), древний автор, очевидно, усмотрел возможность извлечь массу слов и значительный объем информации. Адыг. гуу, цу, быгу/быгъу означают «бык», «вол», «бугай» [22, с. 31], (авар. - оц; чеч. - сту; старослав. - цыль; лак. - бугъа); буун - «мычать»; вы - «вол»; жэм - «корова» (абх. - ажэ; абаз. - жвы); хабык1у - «телка»; псэущха, хайуан, блым (корр. - бльм) - «животные», «скотина» (авар., лак. - хайван; чеч. - хьайба); хара - «буйвол»; хъушэ, 1эхъогъу (стадо); 1эщ, хьас (скот; загон) и др. Более того, интегрированный образ этих фигур в идеографическом плане олицетворяет род, племя, породу, народ -лъэпкъ; 1уэ - «загон», «хлев» (рис. 9) и др. уместные и взаимосвязанные понятия и привлекает наречия -«вместе», «напротив», «между» и др. Из очевидной картины, которая характеризуется, как гуу зэгупэ (быки друг перед другом), озвучивается понятие «передовой центр» - гузэгу пэ; кроме того, понятие гуу зэгъусэ (быки вместе) образует слово гузэгу (центр; середина) [22, с. 38]; так же оно образуется соединением слогов от гуу (бык), зэплъыр (смотрит на) гуу (быка); слово пэ (нос; перед) может озвучиваться и как п1э (место).
тыха — арх. «лев»
ха — арх. «орел>:
Рис. 8. Совмещенные пиктограммы птицы и льва на сосуде озвучивают этноним «хатты
жэм (Егорова) лъапкъ (род) цу!гуу (бык)
Рис. 9. Идеографический образ рогатого скота в значениях «род»;
«загон» и др.
Многозначные слова, омонимы и синонимы обусловили вариативность, семантически взаимосвязанных прочтений, которые удается реализовать, поскольку они были предусмотрены древним автором. Очередное прочтение надписи с учетом неоднозначности образов и дополнительным привлечением отдельных омонимов, слогов и идеограмм гласит: Уар хатыха къыхэк1а къаш щ1ыхьу (здэ) щыпсэуэ(р) ц1элъэпкъыжь хабльхаблэ жьэгупащхьэу - «Почтенных каш/касов, происходящих от могучих хаттов, проживание (где проживали), прославленным древним племенем, в поселениях, семейными очагами». Имеются сведения, что население майкопской культуры сосредотачивалось в многочисленных горных, степных и прибрежных поселениях, проживая семьями. Полный омоним адыг. слова къыхэк1а - «побег, росток» (тополя - щыху) означает «происходить», «происходившие». Собирательный образ птицы» на льве (со штриховкой «под водное течение») сочетает признаки ее разных хищных видов, в числе которых адыг. къашыргъэ-к1эху (орлан); къашыргъэ (авар.-харшига) - «ястреб, коршун», из названия которых выводится этноним къаш (каш/касы). Из цу (син. бык), жэм (корова) и их идеографического образа лъэ пкъ - полисемичного слова, означающего «племя», «народ», «порода» и др., - имплицитно выводится выражение ц1элъэпкъыжь - «прославленный древний народ». По мнению Г.Ф. Турчанинова форма цэ исторически была преобразована в цу и «очень рано звук Э перешел в звук у» [19, с. 75]. Хабль/хьэблэ -«поселение» (абх. - а^бла), хабль-хьэблу - «поселение за поселением», «по поселениям» образуется соединением начальных морфем от хайуан - «животные», «скот», хара - «буйвол» (инг. - устар. «бык») и блым (корр. - бльм) - «скот»; адыг. Хакусташ- «Бог-покровитель пахотных волов»; др.-семит. ха - «бык». Жэгупащха (жьэгупащхьэ) - «семейный очаг» (дом), образуется соединением начального форманта жэ от жэм (корова) и созвучного гу от гуу (бык) и затем послелога пащха (пашъхьэ/пащхъэ), который передается предлогом «перед» (кем-чем-л.), «впереди, напротив» (кого-л., чего-л.) [22, с. 241], где па (пэ) означает «нос»/«перед», щха (щхьэ/шъхьэ) - «голова» (здесь животные и их головы расположены друг напротив друга - пащха).
Изображение водяной птицы или утки-перевертыша приходится на участок русла с крутым скатом (рис. 4), который можно толковать понятиями: «вода/река хлынула» - псы уэ; «птица свалилась/повалилась» - псы бзу уэ, - из которых доп. способом может выводиться омоним псэуэ -«жили». «Быстрина» или «стремнина» - адыг. псы уарып1э, - из которого может выводиться выражение псэуар(ы)п1э - букв. «место, где жили» (фонема «ы» - соединительная) или форма наст. времени - псэуп1э - «место, где живут» (местожительство).
Полный текст надписи центральной части сосуда, с религиозным контекстом, представляет подробные этногеографические характеристики и описания территорий, далеко распространяющиеся за пределы самого Кавказа. В нем упоминаются нарты и вероятностный архаичный этноним абадзехов. Автор привлекает и другие синонимы и словосочетания, извлекаемые из пиктографических образов крупного рогатого скота, которые, одновременно, выполняют функцию идеограммы. Например,
словоформа губгъу (полями, степями), по контексту, образуется соединением синонимов гуу (бык) и б(ы)гъу (бык); но с учетом того, что животные словно заперты (рис. 9) между двух рек, как в загоне (адыг. - 1уэ), привлекается также слово ц1эры1уэжь - «прославленный, именитый»; или из очевидного описания: «Между быками, внизу, у ног - рог (тура, козла)» - Б(ы)гу зэхуаку (между быками), лъэ/лъакъуэ лъабжьэм (внизу у ног или у копыта ног), бжъэ (рог), озвучивается, соотв., как бгызэхуаку - «ущелье» (синоним - т1уак1э), лъабжьэ - «подножие» (омоним - «копыто») и т.д.
Современные адыг. антропонимы представлены обильным количеством фамилий и имен с корнем «хат» (hat) - Хат, Хатхэ, Хаталый, Хатам, Хатэгъу, Хатэжыкъуэ, Хатэшъау, Хатикъуай, Хаткъо, Хатыкъуэ, Хатыр, Хат1ут1э, Хатыуц, Хат1ыжь и множество других.
Этнонимы хатыха, на(р)тыха, атыха - этимологически взаимосвязаны.
Надпись на придонной части сосуда №1 (рис. 10)
Рис. 10. Прорисовки придонной части сосуда с адыг. названиями изображений
По Г.Ф. Турчанинову (выводы) - «Если после всего сказанного, посмотреть на фонетизированную силлабо-пиктограмму придонной части сосуда с речевой стороны, то она представляется нам в виде следующей фразы: абы ^эа (и) на Гьа>$а II Гьа^а (и) шаты. В переводе на современный абхазский язык эта древняя форма будет звучать так: абри ^эа ица Гьач иша(й)т -
"Это Хуа сын Гяч сделал (создал)". Таким образом, придонная фонетизированная силлабо-пиктограмма представляет собой личную роспись мастера сосуда.
Начисто отпадает предположение тех исследователей богатств Майкопского кургана, которые считали этот и другие сосуды ввезенными сюда то с Востока81, то с Запада82. Гяч сын Хуа был местным ашуйским мастером. Искусный сребокузнец и гравер, он, кроме этого, хорошо владел техникой фонетизированного силлабо-пиктографического письма» [19, с. 80].
В этих коротких трактовках абы означает в адыг. языке местоимение «он/она»; ишат - «сделал» (неопр. форма глагола - ш1ын, ш1эн). Однако действия, связанные с вырезанием и выдавливанием надписей на обоих сосудах, мастер выражает специальными терминами: адыг. ибзык1ин (гравировать), ибзык1э (гравировка; выгравировал, вырезал) и гъажэн (чеканить).
Последовательность «шествия» животных вокруг водоема: козел, кабан, львица, баран. Надпись предполагает варианты прочтения, из которых первые два могут быть совмещены в одном предложении,
к которому присоединяется третье, культового характера, в виде комментария, посвященного Богине вод - Псегуащ/Псытха. Здесь представлен только первый вариант. (Древние культы, отголоски народных преданий и фольклора находят отражение в надписях). Текст читается по направлению движения животных (рис. 10), начиная с места разрыва вереницы, т.е. с рисунка, изображающего козла (тура), в следующей последовательности и названиях: адыг. ажэ/ачъэ (козел); хъо/кхъо/къо (свинья; кабан) [22, с. 169] с раздвоенным хвостом - к^ т^у/то (дважды хвост); урыбз (арх. львица); ты/т1ы (баран). Из них составляются, воссоздаются и выводятся омонимы и словообразующие слоги. Из названия козла ажэ восстанавливается созвучный Ьж/аж, как утраченный синоним слова тыжьын/дыжьын (серебро), который выводится силлогизмом в значении «серебряный» из сложного ^жбыж/ажбыж (устар. комплект серебряных украшений на национальном мужском поясе, вкл. пряжки, пуговицы и т.п. принадлежности) [23, с. 357], где слог ^ж/аж (созвучный названию козла - ажэ) может означать только прилагательное «серебряный», т.к. быж означает «пряжка» (существительное). Формант «ж» является типичным в адыгских словах, означающих металлы: жэн (латунь), тыжьын/дыжьын (серебро), жыр (сталь), къэнжал (жесть), джэрз (бронза) и др. Диалектный синоним хъо (свинья) представлен омонимом «отшлифовать/обрабатывать». Соответственно, соединением эж/аж и хъо озвучивается слово ажэхъо, которое трактуется, как мастер по серебру. Вместе с тем ажахъо может означать букв. и «пастух козлов», поскольку мэлахъо/малыхъуэ - «чабан», букв. «пастух овец», где второй омоним слова хъо означает «пасущий». Имеются указания, что именно пастухи распространяли технологию производства ювелирных изделий повсеместно, где ассимилировались. (Не исключено двойное прочтение ажахъо сочетанием -«пастух, обработчик по серебру...»). Диалектное къо (кабан, свинья) имеет омонимом «сын», «потомок»; соединением ажэ и къо образуется Ажэкъо - древняя и современная адыг. фамилия, с типичным окончанием на къо. Сочетание к^ т^у - «двойной хвост» (кабана) полным омонимом озвучивает древнюю и современную адыг. фамилию и имя КЬтЬу ( а также К1эт1ут1, Кыт1э, Кэтау, Кетаур,Чэтау и др). За кабаном слеует урыбз (львица), где ур (утраченное, арх. лев), бзы (самка); ибзы^э означает «гравировка; выгравировал, вырезал» [24, с. 189], где бзы озвучивает слово - «самка», к^ - «хвост» (на рисунке - куций), словно «отхваченный» львицей с открытой пастью (бзын - «резать»; «кроить»), примкнутой к хвосту барана ты/т1ы (рис. 10), название которого здесь фонетизирует показатель прошедшего времени совершенного вида. Кроме того, соединением урыбз (львица), к^ (хвост) и ты/т1ы (баран) образуется глагольная форма урыбзык^ты «отгравировал» (вкруговую). Надпись придонной части сосуда №1 гласит: Ажэхъо Ажэкъо (Ачъэкъо) Кэтау урыбзыкЬты - «Обработчик по серебру, Ажако Кятау отгравировал». Это предложение формируется, в основном, из череды цельных пиктограмм, конечная из которых, изображающая барана (т1ы/ты), озвучивает показатель прошедшего времени совершенного вида, передавая грамматическую форму слова в адыг. орфографии. Однозначные интерпретации пиктограмм образуют лаконичный вариант: Ажэкъо К^тШу урыбзык^ты - «Ажако Кятау отгравировал».
При очередных прочтениях принимаются в расчет, наряду с пиктограммами, фрагменты и их сочетания, например, сомкнутые лапа львицы и нога барана.
Характеризуя подобные надписи, разгадываемые «с трудом, как современные ребусы», Истрин В.А. расценивает их как «сложные изобразительные композиции повествовательного характера или же серии последовательно связанных друг с другом рисунков, как бы "рассказы в картинках"» [17, с. 47].
Древнейшее слоговое письмо шумеров, в языке которых преобладали односложные слова, начало зарождаться в первой половине III тыс. до н.э., тогда как надписи на сосудах из кургана Ошад на порядок старше. Слоговые и буквенно-звуковые прочтения присутствуют в них только в зачаточном состоянии, для того чтобы классифицировать их как исключительно силлабо-пиктографическое письмо. В действительности в текстах используется слоги в их лексических (смысловых) и фонетических значениях и фонемы, и в ряде случаев они вычленяются из префиксальной части названий пиктографических образов
или озвучиваются лаконичными словами в процессе словопроизводства. Например, слово к1э (хвост), в одних случаях озвучивается вторым значением «конец» [24, с. 754], но в функции деривационного аффикса, как слог, в сочлененных фрагментах среднего и нижнего яруса пиктографических надписей), наряду с лъэ (нога) и очевидного ныкъуит1 к1э (две половины хвоста), образует понятие лъэныкъуит1к1э (рис.11) - «по обе стороны; с обеих сторон» (морей, рек).
Рис. 11. Адыг. названия сочлененных фрагментов, озвучивающих словоформу «лъэныкъуит1к1э» (по обе стороны)
Этим не исчерпываются способы словообразования в надписях сосуда. Кроме того, не известно, были ли эти слоги канонизированы, как универсальные эпиграфические знаки или они уникальны. Однако, по некоторым сведениям, древнехалдейский пиктографически-иероглифический трактат, посвященный царю, военачальнику Уар-Хату ^аг/Уар НаШ - царь хатти) и переложенный на клинопись древнеассирийским царем Нарам-Сином в XXIII веке до н.э., с хронологическим пересчетом, во многом схож по начертаниям с пиктограммами сосудов из кургана Ошад. Знаменательно, что не только по данным клинописных текстов, но и по адыгским преданиям царь хаттского племени Уар-Хату организовал поход в Малую Азию, который завершился до н.э. на Евфрате, созданием царства (по ассирийским источникам в 3750 г. до н.э.) [25, с. 24].
На другом примере (рис.12) автор, используя синоним тыха (лев), привлекает соотв. названия: львица (тыхабз), вытянутая, выпрямленная лапа (лъапэ щэя) или нога (лъа щэя), ударяет (уэ), ловит, хватает, поймала (убыту, къеубыд, къепхъуатэ) ногу (лъа) барана (ты/т!ы), который в реку (псы) угодил
(уэ).
Рис. 12. Фрагмент прорисовки днища с адыг. названиями образов (львица, «хватает» ногу барана)
Термин тыхабз (львица) может раскладываться и озвучиваться как ти/ты (мы/наш; отец) и хабз (обычаи, традиции, правила). Действия, связанные с телодвижением львицы (кроме уэ - «ударила»; «угодил») не имеют омонимов и их прямой или переносный смысл не приемлем в тексте; но они показаны не случайно и не имеют альтернатив, кроме как извлекать из них префиксы, для образования уместных слов, вписываемых по контексту. Словосочетание лъапэ щэя уэ или убытэ (вытянутая нога ударила или схватила) озвучивается как лъапЬщу (очень дорогим), которое может дублироваться полным омонимом лъа пШщу - «крупной ногой» (львицы). Слово лъапэ (лапа; ступня) в соединении с префиксальной фонемой къ от къыубыдэ, къыпхъуатэ (схватила, поймала) образуют новое понятие лъапкъ (лъэпкъ) в значении - «род», «народ», «племя». Однако слово лъапкъ (народ и др.) могло в древности иметь омоним в значении «коготь», где лъа - «нога», пкъ(ы) - «костяк», по аналогии с дзэпкъ (клык), где дзэ -«зуб», пкъ(ы) - «костяк» (представители семейства кошачьих, в т.ч. и львы хватают и удерживают добычу именно когтями); кроме того, действие лъэ пкъы^э (прыгнула/бросилась телом) озвучивает словоформу лъэпкъ^э (народом, племенем). Из сочетания лъа щэя (вытянутая нога) и уэ (ударила) или убытэ (схватила) выводится словоформа лъащу (лъэшу) - «могущественными», «могучими», «мощными». Лаконичное ты/тЬ/ (баран) озвучивает местоимение ты (мы). Баран показан поверх русла реки, в которую свалился, попал (уэ), угодил (иуэ) ногой в реку (псы), образуя понятие псы уэ (попал в воду), которое озвучивается как псэу (живущие), псэууэ (проживая); очевиден и сам поток (псы уэр), над которым изображен баран, с «погруженной» передней ногой в устье реки. Из этих слов последовательно выводится часть фразы: ...ты хабз(э) лъапэщу (или - лъапу), лъапкъ лъащу тыпсэуэ (ты псэуэ)... -«...нашими/отцовскими обычаями (законами, нравами, правилами, традициями) очень почитаемыми (или - дорогими), могущественным народом (родом, племенем) мы, проживали.». В сокращенном варианте из словосочетаний тыхабз (львица), кэ (хвост, к которому примыкает пасть львицы), ты/ ты (баран), псы уэр (поток, который очевиден, а также установлен в надписи средней части сосуда) образуется выражение: .ты хабз(э)^э тыпсэу... - «.нашими/отцовскими обычаями/традициями, мы живущие.» (.мы, живущие по традициям предков.). Эти примеры фрагментарных переводов представляют лишь часть из контекста подробных интерпретаций надписей.
Надпись на горловине сосуда №1 (рис. 13)
Рис. 13. Фрагмент и прорисовка пиктографических надписей горловины сосуда №1
Выводы Г.Ф. Турчанинова - «Если после всего вышесказанного, мы сведем воедино во фразу слова, которые видел мастер за фигурами двух деревьев и фигурой медведя на горловине сосуда, мы прочитаем по-ашуйски: шэара зама (а) шэа г1эы ны "письмена имеющая ашуйских людей страна» [19, с. 82].
В этой трактовке используются адыг. слова: мышъэ (медведь) и ешх («ест»; неопр. форма глагола -шхын, шхэн). Это очевидное действие медведя упоминается в надписи, но древний автор выводит его в иных подтекстах. Вся надпись представляет подробную характеристику производственно-хозяйственной деятельности представителей майкопской культуры в свете религиозных обрядов, посвященных богу Тха, с указанием двух основных очагов культуры и названия страны, региона. Здесь представлена только небольшая часть нарратива этой надписи, исходный, базовый лексический материал, которой заложен автором в сюжете пиктограмм горловины сосуда.
Различные характеристики и описания пиктографических образов могут быть сведены в одном предложении. Например, простые предложения - «Солнце восходит на Востоке», Солнце освещает землю» и «Солнце заходит на Западе», могут быть сформированы в одно сложное предложение: «Солнце, освещающее землю, восходит на Востоке и заходит на Западе».
Фигура медведя (мыщэ) заключена между двумя деревьями. Шумерская пиктограмма, передающая схематичный образ двух рядом расположенных деревьев, означает «лес» (рис. 14). Древнейший адыгский культ священных рощ, тотемного дерева и лесных массивов [26, с 267] -экклезионим (объект поклонения) Тхъач1эгъ/Тхьэщ1агъ (дерево, роща, лес - воплощение покровительствующего бога Тха), отражает жизнь людей в божественной гармонии с природой. В традиционных религиозных воззрениях черкесов (адыгов) важнейший культ священных рощ и деревьев, сопровождался молебнами и жертвоприношениями; некогда огромные лесные просторы Тхъач1эгъ навевают воспоминания у стариков, как о «потерянном рае», как «поэтический образ их старой родины» (Н. Х. Емыкова. 2016). Культ деревьев находит широкое отражение и в нартской мифологии.
шъхьапэ шыгу мыщэ!мышъэ \къопс (ответвление, ¡мые (дик. яблоня); (вершина кроны); (медведь); I \ стебель и др.); нартей (тис);
гцыолэу (светящаяся); гъэгъэу I \тхьап (лист); / нэрат (сосна)
Рис. 14. Вверху: прорисовка фрагментов горловины сосуда с адыгскими названиями. Внизу: шумерская пиктограмма в значении «лес»
Правое дерево по строению напоминает тис (нартей) и сосну (нэрат) из рода хвойных (нэрат) деревьев. Исходя из этого, пиктографические образы составляют следующие взаимосвязанные характеристики: Нартей (Натий) тхьапэхэ ч1эгъу, абарагъуэ мыщэ, ещхъ (екъу) къопс. Мыщэ ихъуэ, игъу к1э къыхэк1а/ къыгок1а лъэпкъыгъу(э), и щ1ыбк1э гъэгъу, зэщ1эблу/щыблэу (чъыг) шъхьапэ/щхьэк1э шыгу. Перевод: «Под листвой тиса огромный миша (медведь) ест (подтягивая) стебель/ответвление. Миша соскабливает, глодая конец, вроде отростка/побега (лапой удерживая стебель/ветвь), а сзади него цветущая, светящаяся верхушка кроны (дерева)». Слово «дерево» заключается в скобки, т.к. оно подразумевается и в таком виде представлено в словарях, поскольку «крона» - это «вся разветвленная часть дерева с его листвой» [27, с. 308]. (В этой курьезной ситуации, когда медведь объедает нижнюю часть кроны одного дерева, на другом расцветает ее верхушка, возобновляя ресурс). Из данной лексической, базовой основы пиктографической надписи вычленяются и комбинируются выделенные слоги и слова, и в итоге актуализируется новый текст в ином значении. Последовательной компоновкой выделенных лексических единиц, озвучивается производный текст: Тхъач1эгъ Нартей (Натий) и абрагъу Мыекъопс мыщ1э и хъу-и гъукьэ къыхэк1а/къыгок1а лъэпкъыгъу и щ1ыгъэу - зыщ1эблу (щыблэу) шъхьа шыгу. - «Под (покровительством) богом Тха, Нартеи огромная Майкопса, его выделившейся ювелирно-кузнечной (металлургическая) отрасли, ее изделий, сияющая головная вершина (головной центр)».
Примечательно, что эта надпись расположена на «вершине» (горловине) сосуда, где цветет и светится вершина кроны второго дерева. Образ «цветения» и «сияния» солнца (в миниатюре) совмещены на верхушке дерева. (В прорисовках Б.В. Фармаковского и Е.С. Матвеева эта деталь отсутствует). Многочисленные древние артефакты передают образ солнечных лучей фестонами и лепестками цветущих растений и другими цветочными элементами. Само понятие «светящаяся головная вершина» в тексте характеризует майкопскую культуру и ее венец - курган Ошад как яркие феномены, которые В.М. Массон и Ю.Ю. Пиотровский называют экстраординарными.
Дерево справа - нартей, нэратей - «тис» (страна), нэрат - «хвоя; сосна». Древний культ дерева, лесных массивов - Тхъач1эгъ/Тхьэщ1агъ - «Земля, покровительствуемая богом» [28, с. 245], образуется сочетанием начального слога от тхьап/тхьэмпэ (лист) или тхьапэхэ (листва) и ч1агъ (нижний; под). Абарагъуэ/амбрыгъуэ/абрагъуэ - «огромный, могучий» - медведь под листвой показан больших размеров; кроме того, абарагъуэ озвучивает понятия абара (протягивая лапу) и гъуэ (глодая); вариант амбрыгъуэ озвучивает 1эмбр (амбр) - «побег; плод» и гъуэ - «глодая, грызя»; (абрэмывэ - «огромный, тяжелый» камень; в мифологии нарты использовали его в игрищах [23, с. 8]). Мыекъопс (Майкоп) складывается из слога Мы вычленяемого от слова мыщэ/мышъэ (медведь); фонемы е - от ешх (ест) или екъу (тянет, дергает); къоп/къуэпс (отросток; побег; стебель; ответвление; корневище; проток реки; светит (о солнце); родственные племена и др.). Мыщ1э - «драгоценный камень» (производство, связанное с обработкой драгоценных металлов и камней называется ювелирным) выводится прочтением из созвучного мыщэ/мышъэ (медведь); понятие ихъуэ (соскабливает; неопр. форма - хъуэн; хъун -«пастись», «кормиться») озвучивается омонимами «обрабатывать», «обтачивать», «шлифовать», «полировать» (уместно также слово упсу - «состругивая, соскабливая; стесывая»; мыжъоупс -«камнетес»); понятие и гъук1э (его кузнечный) озвучивается сочлененными игъу (глодая; грызя) и к1э (к1апэ) - «край, конец» (отростка). (Замечено, что в словах: гъущ1/гъуч1ы (железо; металл), гъук1э (кузнец), гъуаплъэ (медь) и в хатт. huzza (железо) [21, с. 123] присутствует один корень гъу; как известно, энеолит (эпоха меди) предшествовал бронзовому веку). Сочетание къыхэк1а (или къыгок1а) лъэпкъыгъу (разновидность, подобие побега/отростка) озвучивает понятие «выделившаяся отрасль»; кроме того, лъэпкъыгъу (отрасль) может выводиться из выражения лъапэк1э пкъы 1ыгъу (лапой, удерживая стебель/ветвь), сочленением слогов - лъэ (от слова лъапэ - «лапа»), пкъы (основа, стебель) и 1ыгъу (ухватившись, удерживая). И щ1ыбк1э гъэгъэу (позади цветущий, расцветающий) образует слоговым сочленением сочетание - и щ1ыгъэ - «ее продуктов, изделий». Понятие зэщ1эблэу - «засветившая»
(сияющая, вспыхнувшая) или щыблэу (светящаяся) отражает фрагмент - «солнце-венец», который очевиден на вершине второго дерева. Из шъхьапэ шыгу (вершина кроны) образуется шъхьэ шыгу (макушка, головная вершина).
Понятие и щ1ыбк1э (сзади, позади) имеет синоним и щ1ыбагъу с омонимичным значением - «его/её страной обильной, преумножающейся». В качестве дополнения и определений к нему это значение, при очередном прочтении в сочетании и щ1ы багъу, гъэгъэу (его земля/страна обильная, расцветающая), встраивается в предложение: Тхъач1эгъ Нартей (Натий) и абрагъу Мыекъопс мыщ1э и хъу-и гъукьэ къыхэк1а/къыгок1а лъэпкъыгъу и щ1ыгъэу, и щ1ы багъу, гъэгъэу - зэщ1эблэу шъхьа шыгу - «Под (покровительством) богом Тха, Нартеи огромная Майкопса, его выделившейся ювелирно-кузнечной (металлургической) отрасли и ее изделий, его страны обильной, расцветающей - сияющая головная вершина (головной центр)».
Замечено, что слово уэздыгъэ/остыгъэр (источник света, свеча, факел, лампа), в значении омофона уэздыгъей, озвучивает синоним слова «сосна», где составное дыгъэ/тыгъэ означает «солнце»; т.е., если в тексте второе дерево называть уэздыгъей (сосна), то его омофон (неполный омоним) означает «источник света», и тогда концовка в предложении представляется в метафорическом сравнении: зыщ1эблу уэздыгъу шъхьа шыгу - «сияющая светочем (солнца) головная вершина».
С «головной вершиной» майкопской культуры автор мог соотносить два хронологически сопоставимые центра Черноморско-Азовского (Азово-Кубанского) и Терско-Каспийского бассейнов в объединенном, составном названии Мыекъопс-Мыщкъыщ. Как и топоним Мыекъопс, Мышкъыщ/Мыщхъыш мог означать название местности, где проживали общие предки нахско-дагестанских народов, которое как этноним исторически закрепилось в адыг. языке за ингушским народом. Это слово выводиться из очевидных действий медведя - мыщэ къыщ1эчь (медведь срывает); къишхык1ын (выгрызать, выесть); мышъхьэхэр (плоды).
Не исключено, что в абстрактном образе правого дерева автор обособленно (отдельным контекстом) предусматривает неотъемлемой семантикой и дикую яблоню, адыг. - мы, мые, из названия которой (альтернативно) выводится топоним древнего мегаполиса Мыекъопс. По некоторым данным, в конфигурации правого дерева усматривается символ бога плодородия и изобилия Тхагаледжа, с которым связывается окультурование дикой яблони. В этом случае отдельный фрагмент, изображающий дерево справа и медведя характеризует краткая фраза в эллиптической конструкции: «Под ветвью и листьями дикой яблони - огромный медведь, скоблящий, глодающий края (концы) подобные побегам/отросткам» - Мые къопс тхьап/тхьампэ ч1эгъу - абарагъуэ мыщ1э ихъуэ, игъу к1э (к1апэхэр) къыхэк1а лъэпкъыгъу. Производный текст - Мыекъопс Тхъач1эгъ/Тхьэщ1агъ абрагъу мыщ1э и хъуи гъукьэ лъэпкъыгъу(э). Перевод: «Под богом Тха Майкопса огромная ювелирно-кузнечная (металлургическая) отрасль».
В полной версии в надписях перечисляются и другие важные отрасли производственно-хозяйственной деятельности.
В нартской мифологии, наряду с яблоней, олицетворяющей древо жизни, почитаются также дуб, сосна, тис и др. (Л.С. Хагожеева. 2022). Изображенные деревья, по их внешним признакам, обнаруживают сходства с хвойными, крупными породами деревьев. Обитая в дубовых, буково-хвойных лесах с наличием полян и кустарников, бурые медведи могут питаться орехами, желудями, ягодами и хвоей (плоды не показаны). Тис и сосна относятся к хвойным деревьям, с линейно-ланцетными листьями. На рисунке оба дерева имеют одинаковое строение, но разную величину (рис. 14). Ствол деревьев раздваивается (разветвляется) двумя основными, симметрично расходящимися ветвями, отражая древнейший архетипический образ двуединого божественного начала, дуальный характер природы бытия. Этот образ передает графема ашуйско-библского силлабария Г.Ф. Турчанинова (рис. 15) в соответствующих значениях [19, с.43].
Таблица 1. Знак с транскрипцией и силлабическим значением (по Г.Ф. Турчанинову)
Примечательно, что этим значениям соответствуют и адыгские слова т1эу/т1о/т1уэ (тау/то/туа) -«дважды», «надвое», «раздвоенный». Идентична с этим знаком и конфигурация раздвоенной кисточки хвоста у кабана, изображенного на днище сосуда (рис. 10). Г. Ф. Турчанинов интерпретирует ее как «росток молодого выходящего из земли растения, который некогда назывался [ъа», сопоставляя с абх. (а) [ъа-ра «всходы» [19, с. 78]; при этом адыг. гъагъэ - «расцветающий»; гъасэ/гъавэ - «урожай», «зерно»; гъатхэ - «весна». Однако, исходя из вышеприведенной графемы ученого, ее слогового значения и семантики образа самой пиктограммы, здесь приемлема первооснова - къо к1э т1уэ/т1уащ1э (свинья/кабан с двойным, раздвоенным хвостом).
Правое дерево, как воплощение страны Нартеи, показано обширней. При этом ствол второго -мощнее, с сияющим «солнце-венцом» на верхушке кроны, что может свидетельствовать о том, что костяк и вершина Нартеи и всей Циркумпонтийской металлургической провинции (ЦМП), находились на Кавказе. В эпоху майкопской культуры Северный Кавказ «по темпам развития, безусловно, далеко обогнал другие области материковой Европы» [20, с. 235]. Под влиянием экономики Северного Кавказа «начинает быстрее развиваться и население азово-черноморских, прикубанских и прикаспийских степей» [20, с. 245].
Заголовок текстов (рис. 13)
Заголовок (шапка) надписей выводится и считывается с горловины сосуда (рис. 13), исходя из общей характеристики панорамы - Главного Кавказского хребта (тхыцъэ), его рельефа (гъэпсык1э) и подножия (лъапэ, лъапсэ), где обычно обитают крупные медведи. Переносное значение слова тхыц1э (хребет, гребень) в адыг. языке означает «горная цепь» [24, с.758], тхы - «спина», «позвоночник», «хребет»; гъэпсык1э - «рельеф», «система»; из них извлекаются два начальных слога, соединением которых образуется слово Тхыгъэ - «послание», «описание», «письменность», «надпись», «графические знаки». Адыг. лъапэ, лъапсэ означают «подножие»; из лъапэ выводится омофон лъап1э - «святой, священный, дорогой»; другие значения лъапсэ - «основа, базис, корень; земля предков, родина, корни рода, человека» и др. Разной расстановкой этих слов образуются выражения: Тхыгъэ Лъапсэ Лъап1э -«Послание (письмо, описание) Священной Земли Предков»; Тхыгъэ Лъап1э Лъапсэ - «Священное Послание Земли Предков»; или краткое: Тхыгъэ Лъап1э - «Дорогое Письмо». Более того, само слово тхыц1э (хребет; горная цепь) в омонимичном значение означает букв. «писаное имя, название» по аналогии с тхыбзэ - «письменный язык»; а тхы (хребет) и лъапа (подножье) могут озвучиваться как тхылъ лъап1э - «ценная книга/сборник». Вместе с тем одна из ключевых идей, проповедуемых автором на всех уровнях сосуда, это священный, религиозный культ сакрального бога Тха/Та. Весь текст насыщен множеством слов, из которых выводится этот теоним. Отражается это и в подробном заголовке надписей. Здесь представлен только его сокращенный вариант.
В данном исследовании ряд хатто-адыгских слов по глоттохронологическим подсчетам восходит к IV—II тыс. до н.э.: тха (бог), ха (голова, орел, собака и др.), на (глаз), гуу (бык), ажэ (козел), шы (лошадь), псы (вода). Вместе с тем предварительный анализ показал, что в развернутых текстах почти все названия пиктографических образов сосуда аналогичны в кавказских, хатто-хурритских, шумерском (раннем), эламо-касситском, др.-египетском, др.-индийском (санскрит), др.- семитском, протогреческом и других языках древнего мира.
Заключение
Содержание надписей на сосуде №1 не ограничивается краткими, патетичными трактовками. Тысячи артефактов майкопской культуры и кургана Ошад, их составные части и элементы, каждый из которых, разумеется, имел свое название, а также высокий профессионализм мастеров, демонстрируют богатство словарного запаса, развитую речь и аналитический склад ума ее создателей.
В прошлом предпринимались попытки дешифровать эти надписи. Однако это не имело успеха, поскольку звуковой ряд абхазо-черкесских языков представляет известный лингвистический барьер для многих исследователей. Ранние языки были завязаны на звуки природы. То, что традиционно считается буквой может озвучиваться в них вариантами, например, адыг. - к, къ, к1, кх. Эти свойства и возможности лексики использует в нарративах древний автор, наряду с омонимами и чередой синонимов (быка, льва и др.), которые на равных началах привлекаются и считываются, озвучивая и формируя те или иные сведения.
Сосуды кургана Ошад являют собой не только раритетные образцы декоративно-прикладного искусства, но и содержат в пиктографических и идеографических образах ценные сведения позитивного, просветительного характера. В полной версии, предельно насыщенные культовой, этнокартографической информацией и характеристиками производственно-хозяйственной сферы, надписи, одновременно, передают глубокомысленные и полноценные, с точки зрения современного языкознания и филологии, тексты. Их компактность и свернутость обусловлена сферическими формами сосуда, а долговечность -материалом (серебром) из которого он изготовлен. В сжатой, закодированной форме эти «архивные записи» были помещены в самое надежное хранилище - в погребение почтенного вождя, царя, старейшины. Они могут расцениваться, как оберег и важное послание потомкам (капсула времени), которое должно было быть обнародовано на тот случай, когда погребение, как одна из главных святынь майкопской культуры, тщательно охраняемое несколько тысячелетий, рано или поздно будет вскрыто. В них сфокусирована идея непревзойденного могущества предков эпохи майкопской культуры, стоявших в апогее мировой мудрости и давших толчок к становлению и развитию новых языков, культур и народов.
По объёму информации, с сосудом №1 («с пейзажем») контрастирует сосуд №2 («с розеткой»), где всего одна надпись, которая формулируется в одном предложении. Вместе с тем это предложение являет собой наглядный образец, проясняющий и предписывающий пути и способы, которыми надо считывать тексты на сосудах.
Основные выводы:
1. Надписи сосуда № 1 как в смыслоразличительных, так и в фонетических значениях пиктограмм, представляют смешанный, сборный характер рисуночного письма на завершающей стадии его развития.
2. Большинство письменных памятников бронзы, по-видимому, интерпретируется с доиндоевропейских, протокавказских языков, так как население Европы и Ближнего Востока, по ряду источников, в ту эпоху представляли, главным образом, прахатто-хурритские (протокавказские) племена.
3. Исходя из итогов настоящего исследования, целесообразно пересмотреть некоторые устоявшиеся парадигмы и расстановку приоритетов по широкому кругу вопросов древней истории в контексте рассматриваемой проблемы.
Список использованной литературы
1. Пиотровский Ю.Ю. Заметки о сосудах с изображениями из Майкопскогокургана (Ошад) // Памятники древнего и средневекового искусства. Сб. статей в память проф. В.И. Равдоникаса. / Проблемы археологии Вып. 3. СПб: СПбГУ. 1994. С. 85-92.
2. Мещанинов И.И. Кромлехи. Яфетидологический экскурс в область классического мира. Известия государственной академии истории материальной культуры. Т. 6. Вып. 3. Л., 1930. 32 с.
3. Бетрозов Р.Ж. Адыги; возникновение и развитие этноса. Нальчик. Эльбрус. 1998. 280 с.
4. Тенгиз Адыгов. Слог священного санскрита // Газета Юга. Изд. Кавказская здравница. Минеральные Воды. 2015. 27 авг. (№ 35).
5. Касьян А. С. Клинописные языки Анатолии (хаттский, хуррито-урартские, анатолийские): проблемы этимологии и грамматики. Москва: Институт языкознания РАН, 2015. 445 с.
6. Клейн Л.С. Древние миграции и происхождение индоевропейских народов СПб. 2007. 226 с.
7. Бгажноков Б.Х. К вопросу о происхождении и ранней истории майкопско- анатолийских племен // Археология и этнология Северного Кавказа. Выпуск VIII. Нальчик: Редакционно-издательский отдел ИГИ КБНЦ РАН, 2018. 138 с.
8. Мунчаев Р.М. Майкопская культура // Эпоха бронзы Кавказа и Средней Азии. М.: Наука, 1994.
384с.
9. Редер Д. Г., Черкасова Е. А. История Древнего мира. Ч. 1. М.: Просвещение, 1979. 288 с.
10.Ловпаче Н.Г. Древний Майкоп. Майкоп: Изд-во Аякс, 2008. 248 с.
11.Сафронов В.А. Индоевропейские прародины. Горький: Волго-Вятское книжное издательство. 1989. 402 с.
12.Ioana A. Oltean. Dacia: Landscape, Colonization and Romanization. Routledge. London and New York: Routledge, 2007. 264 р.
13. Бгажноков Б.Х. К вопросу о достижениях майкопской культуры // Археология и этнология Северного Кавказа. Сборник научных трудов. Выпуск 9. Нальчик: Редакционно-издательский отдел КБИГИ, 2019. С. 7-24.
14. Старостин С.А. Общая афразийско-севернокавказская культурная лексика // Труды по языкознанию. Тезисы и доклады конференции. Часть 3: Языковая ситуация в Передней Азии в X-IV тысячелетиях до н.э. М., Наука, 1984: С. 256- 264, комментарии С. 876-881.
15. Старостин С.А. Труды по языкознанию. Москва: Языки славянских культур, 2007. Индоевропейско-севернокавказские изоглоссы. С. 312-358.
16.Лавров Л.И. О происхождении народов Северо-Западного Кавказа // Сборник статей по истории Кабарды. Кабполиграфиздат. Нальчик, 1954. Вып. III. С. 193-207.
17. Истрин В.А. 'Развитие письма' Москва: Издательство Академии Наук СССР, 1961. 395 с.
18. Вороков А.К. К расшифровки эпонима Сосруко // Известия КБ НЦ РАН Нальчик. 2022, №6 (110). С. 310-327.
19.Турчанинов Г.Ф. Открытие и дешифровка древнейшей письменности Кавказа. Институт языкознания Российской Академии наук Московский исследовательский центр абхазоведения. Москва. 1999. 263 с.
20. Всемирная история. Москва: Госполитиздат, 1955. Т. 1. 746 с.
21.Тихонова А.П. Хаттско-абхазо-адыгские лексические параллели: история и современность//«Вестник АГУ». Выпуск 2 (197), Майкоп. 2017. С. 119 -125.
22. Шаов Ж.А., Меретуков К.Х., Водождоков Х. Д., Тхаркахо Ю. А. и др. Адыгейско-русский словарь. Адыгейск. НИИ. Майкоп. 1975. 440 с.
23. Бищ1о Б.Ч. Адыгэбзэм и псалъэгъэнахуэ. Налшык. «Эльбрус», 2015. 376 с.
24. Большой русско-кабардино-черкесский словарь. Б.Ч. Бижоев, Х.Ч. Желетежев, Д.М. Кумыкова, Х.Т. Тимижев. Нальчик. Фрегат. 2021. 792 с.
25.Ловпаче Н.Г. Мировоззрение древних атыхов, хаттов. Мир культуры адыгов//составитель и научный редактор Р.А. Ханаху. Майкоп: ГУРИПП «Адыгея, 2002. С. 23-34.
26. Коков Дж.Н. Адыгская (черкесская) топонимия. Нальчик: Эльбрус, 1974. 316 с.
27. Ожегов С. И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М.: изд. Азбуковник. 1997. 944с.
28. Меретуков К.Х. Адыгейский топонимический словарь. Майкоп: Качество, 2003. 424 с.
© Вороков А.К., 2023
