CC BY
1420. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фразеологических выражений. — 4-е изд., доп. — М.: «ООО ИТИ технологии», 2003. — 944 с.
21. Ушаков Д.Н. Толковый словарь современного русского языка. — М.: Альта-Пресс, 2005. — 1216 с.
Н. И. Курганова
ИССЛЕДОВАНИЕ ЭТНОКУЛЬТУРНОЙ СПЕЦИФИКИ ОБЫДЕННОГО ЗНАНИЯ ЧЕРЕЗ ПРИЗМУ АССОЦИАТИВНЫХ ПОЛЕЙ
Ориентация на взаимодействие и достижение взаимопонимания в межкультурном общении ставит задачу изучения содержания и структуры повседневного знания у представителей разных культур, что предполагает проведение широкого спектра сравнительно-сопоставительных исследований в области обыденного сознания у носителей разных языков. Актуализация исследовательского интереса к сфере знания и сознания в рамках ряда гуманитарных дисциплин требует поиска адекватных приемов и методов объективации результатов обыденного познания, а также ставит задачу дальнейшего совершенствования процедур анализа.
Признание слова в качестве главного средства доступа к информационной базе человека [1. С. 425] выводит ассоциативный эксперимент в ранг ведущего и надежного способа объективации содержания ментальных репрезентаций. По мнению А. А. Залевской, слово должно высвечивать некоторый фрагмент в индивидуальной картине мира, представляющий целостную обобщенную ситуацию с определенным набором характерных и факультативных составляющих. При этом, «актуализация отдельного наиболее рельефного признака объекта неизбежно сопровождается подсознательным учетом и других характеристик этого объекта» [1. С. 434]. Следовательно, «высвечивание» отдельных аспектов этой информации не исключает, а неизбежно предполагает в разной мере четкое «всплывание» релевантных знаний о сущности и об отдельных свойствах объектов окружающего мира и об имеющихся между ними связях и отношениях, эмоциональных состояниях [1. С. 429].
В межкультурных исследованиях главным методом измерения этнокультурной специфики содержания сознания по праву считается сопоставительное изучение ассоциативных полей, полученных на слова-эквиваленты от представителей разных культур [2. С.6]. Мы полагаем, что зависимости от конкретных целей исследования, методика проведения ассоциативного эксперимента, а также приемы и методы обработки данных зависят от характера цели и специфики предмета исследования.
Так, одним из важнейших факторов, детерминирующих выбор методики и процедур исследования в сфере обыденного познания, является учет «двойственной природы» обыденного знания, которое, с одной стороны, отличается социально-культурным характером, а, с другой, обладает психологической природой [3].
Во-первых, отличительной особенностью знания как достояния социума и индивида является его структурированность на ядро и периферию, т.е. обыденное знание не является гомогенным. По словам немецкого социолога А. Шюца, в этом знании, прежде всего, различимо ядро, «далее следуют зоны вещей, считающиеся само собой разумеющимися.... И, наконец, есть регионы, о которых мы ничего не знаем» [4. С. 321]. Следовательно, мы полагаем, что и в системе обыденного знания можно выделить ядро или поверхностный, актуальный слой, который отражает общие и наиболее типичные представления, а также периферию как зону потенциальных индивидуальных различий.
Во-вторых, совокупность знаний семантически организована в целостные структуры, поскольку «для построения образа объективной реальности требуется интеграция разделенных в пространстве и времени, но объективно связанных между собой сведений» [5. С. 275].
В-третьих, фрагменты или единицы обыденного знания обладают сложной структурой, что является результатом комплексного и многоуровневого характера субъективного отражения человеком объективной действительности, в силу чего сознание носителей языка не является однородным образованием, а представляет собой систему различных форм и уровней субъективного отражения человеком объективной действительности [6. С.7]. Несмотря на то, что сегодня ни в лингвистике, ни в когнитологии нет единства мнений по поводу единиц и
форм хранения знания, мы полагаем, что концепт как фрагмент знания и сознания представляет собой сложное и многослойное явление: он состоит из когнитивных признаков и включает в себя как образные, так и понятийные компоненты. Кроме того, в структуру концепта входят элементы эмоционального освоения действительности и ценностные компоненты, в силу чего «...концепты не только мыслятся, они переживаются» [7. С. 43]. А. А. Залевская определяет концепт как единицу «живого знания», который в отличие от конструктов имеет психическую природу формирования и отличается динамическим характером: это «базовое перцептивно-когнитивно-аффективное образование динамического характера, подчиняющееся закономерностям психической жизни человека» [8. С. 410-411].
В-четвертых, структура и содержание обыденного знания неразрывно связаны с характером деятельности субъекта, т.е. знание является результатом деятельностного и «самозаинтересованного» отношения человека к окружающей действительности, поскольку «отражение мира в психике субъекта . всегда опосредовано внутренними и внешними процессами деятельности» [9. С. 15]. При этом, существенную роль в выборе предмета познания, в создании его познавательного образа «играет сам познающий субъект, его цели и практическое отношение к миру» [10. С. 16]. Другими словами, в сферу человеческого отражения вовлекаются не все свойства предметов, а только лишь те, которые имеют непосредственное значение для человека. В связи с чем мы полагаем, что познание как активный и сугубо человеческий процесс может разворачиваться с учетом двух когнитивных стратегий:
1) стратегии рационального постижения действительности, когда субъект отталкивается от природы объекта отражения и максимально нацелен на выделение реально существующих признаков объекта;
2) стратегии аффективно-оценочного познания, когда субъект ориентирован в большей степени на выражение собственного аффективно-ценностного отношения к объекту познания, а не на познание его существенных свойств.
Сознание, как известно, предполагает не только хранение знаний, но и многогранную деятельность по добыванию новых и использованию имеющихся в распоряжении индивида знаний. Следовательно, обыденное знание может изучаться в двух аспектах: а) с содержательной стороны, так и б) с точки зрения механизмов получения и обработки знания, что традиционно выражается в различении знаний декларативного и процедурного типов, т.е. знания фактов и знания операций [11. С. 73-74].
Как отмечает А. А. Залевская, процессы и механизмы получения знаний сами по себе недоступны сознательной интроспекции, они скрыты от познающего субъекта, в то время как продукты этих процессов выступают как содержание обыденного сознания и переживаются человеком как знаемые факты [12. С. 72]. В этой связи мы полагаем, что ассоциативный эксперимент и сравнительное изучение ассоциативных полей, полученных на слова-стимулы в двух языках, могут служить основой для реконструкции и исследования когнитивных механизмов в сфере обыденного сознания. Свою задачу мы видели в том, чтобы предложить систему процедур, эксплицирующих и репрезентирующих структуры обыденного знания в единстве содержательных и процедурных аспектов.
В качестве главного метода было избрано сопоставительное изучение ассоциативных полей, полученных на слова-эквиваленты в русском и французском языках, «поскольку крос-скультурные исследования являются, по словам Н. В. Уфимцевой, одним из наиболее эффективных элементов изучения содержания сознания» [13. С. 6].
С целью реконструкции обыденного знания нами был проведен сравнительный ассоциативный эксперимент «направленного типа» во Франции и России. Его участниками выступили студенты Мурманского государственного педагогического университета и французские студенты из города Лиона (Ecole Normale Supérieure и Université Lyon II), всего 134 человека, по 67 человек с каждой стороны в возрасте от 17 до 27 лет. Согласно заданию от участников эксперимента требовалось дать по пять ассоциативных реакций на слово-стимул, что позволило нам получить более подробные и развернутые опоры экспликации обыденного знания, представляющие целостную ситуацию в единстве существенных и несущественных признаков. В качестве слов-стимулов послужили следующие наименования: famille/семья, maison/дом, nourriture/еда, travail/ работа, les amis /друзья, vêtement/ одежда, école/школа, un étranger/иностранец, France/Франция, Russie/Россия. В итоге было получено двадцать ассоциативных полей на
двух языках общим количеством в 6700 вербальных реакций, при этом каждое из ассоциативных полей содержит в среднем по 335 вербальных компонентов.
Компаративный подход к изучению фрагментов обыденного знания в единстве содержательных и процедурных аспектов потребовал разработки и применения двухуровневой методики анализа поля, т.е. анализ результатов ассоциативного эксперимента осуществлялся в два этапа. На первом этапе в целях содержательного анализа фрагментов знания нами были использованы следующие операции и процедуры:
1) выбор реакций на стимул из протоколов эксперимента, составление списков полученных реакций по убыванию частотности (от слов с самой высокой частотностью до единичных реакций) и с подсчётом количественных данных по каждому компоненту;
2) структурирование компонентов поля на ядро и периферию, выделение стереотипного ядра представлений в составе десяти наиболее частотных вербальных реакций по каждой группе испытуемых;
3) сопоставительный анализ ядерных компонентов поля в двух группах испытуемых с фиксацией общих и культурно-специфических элементов в содержании ассоциативных полей;
4) лексико-семантический анализ всех вербальных реакций, полученных от двух групп испытуемых, на основе которого были сформированы тематические классы слов, репрезентирующие определенные когнитивные слои в структуре обыденного знания;
5) сравнительно-сопоставительный анализ структуры фрагментов обыденного знания в двух культурах с выделением общих и культурно-специфических слоев в содержании обыденного знания.
Проиллюстрируем процедуру и этапы анализа на примере концепта MAISON/ДОМ. Сравнительный анализ ядерных компонентов ассоциативных полей, полученных на стимулы «maison/ дом» в группах российских и французский студентов показал, что по содержанию они совпадают только на 40%, при этом самые частотные компоненты не совпали в двух культурах: у французов дом — это семья, у россиян — уютный. Но вместе с тем, в стереотипном ядре зафиксированы общие элементы представлений: семья, сад, тепло, кухня, которые при этом различаются количественно и, следовательно, имеют разную значимость в двух культурах. У французов культурно-специфическими компонентами на уровне стереотипного ядра являются ассоциаты: chambre (спальня), foyer/очаг, toit/крыша salon/гостиная repos/отдых cheminée/камин. У россиян этнокультурную специфику ядра формируют следующие реакции: уютный, квартира, светлый, любовь, большой.
В результате сопоставления структур знания о доме, смоделированных на основе тематической классификации всех вербальных компонентов поля, удалось выявить следующее: у представителей двух культур перечень основных концептуальных слоев совпадает: к ним относятся: Дом как строение, Роль и назначение дома, Живущие в доме, Местонахождение. Но при этом, у французов не выделен слой Ассоциации и практически отсутствует слой Мебель и интерьер. К тому же, у россиян и французов имеются существенные отличия в содержательном и количественном наполнении концептуальных слоев. Так, слой Дом как строение значительно шире представлен в группе французских испытуемых по сравнению с россиянами, в частности, их сегмент Помещения в доме в два раза превосходит аналогичный у россиян.
На втором этапе исследования с целью реконструкции когнитивных механизмов и процессов, используемых представителями двух культур в сфере обыденного сознания, была разработана и апробирована следующая процедура анализа ассоциативных полей:
1) реконструкция глубинной предикации между словом-стимулом и вербальной реакцией с целью уточнения структуры исходной пропозиции, типа: maison Вjardin > ДОМ + ПРЕДИКАТ МЕСТА > LA MAISON SE TROUVE DANS LE JARDIN; maison В grande > ДОМ + ПРЕДИКАТ КАЧЕСТВА > LA MAISON EST GRANDE; Однако следует заметить, что для концептуального слоя Ассоциации (18 эл.), полученного от российских испытуемых, оказалось невозможным реконструировать исходную глубинную структуру, поскольку компоненты этого слоя представляют целостную ситуацию в нерасчлененном и образном виде. Например, дом — снег, огонь, облака, рисунок, машина, тишина, музыка, пахнет жасмином.
2) Уточнение лексико-семантических характеристик компонентов исходных пропозиций позволило нам дифференцировать расчлененные структуры с учетом следующих характеристик: абстрактность, конкретность, одушевленность, неодушевленность, переходность, непе-
реходность и тем самым уточнить характер когнитивного механизма:
Дом + глагол-связка + Прилаг. конкр. (Дом — зеленый) > выделение свойств, качеств;
Дом + глагол-связка + Прилаг. абстр. ( Дом — гостеприимный) > атрибуция свойств;
Дом + глагол-связка + Имя абстр. (дом есть любовь) > характеризация;
ДОМ + глагол-связка + Имя конкр. (Дом есть здание) > идентификация;
Дом + имеет + Имя конкр. (В доме есть крыша) > выделение части целого;
Дом + глагол-переход. + Имя конкр. (Дом обеспечивает защиту) > функция.
3) На основе реконструированных пропозиций с учетом принципа частотности были выделены наборы когнитивных схем обработки информации для двух групп испытуемых. Например, у россиян схема обработки информации о доме представлена следующими направлениями: 1. Атрибуция свойств, качеств; 2. Выделение свойств, качеств; 3. Функциональное определение; 4. Выделение части целого; 5. Субъектная идентификация; 6. Дейксис деталей; 7. Идентификация; 8. Логическая дефиниция; 9. Ассоциации; 10. Дейксис конкретных дел; 11. Локализация в пространстве и во времени.
4) Компаративный анализ когнитивных схем в сфере обыденного познания и выделение когнитивных стратегий в двух культурах. Таким образом, сравнительное изучение когнитивных схем, реконструированных на материале ассоциативных полей Д0М/MAIS0N, показало, что наборы когнитивных механизмов при вербализации представлений о доме не совпадают у носителей двух языков. Это проявляется в следующем: во-первых, у французов не выявлен механизм ассоциативной концептуализации и, во-вторых, в этой группе практически отсутствует направление, предполагающее «перебор» конкретных несущественных признаков объекта (Дейксис деталей), но которое достаточно объемно представлено у россиян. В-третьих, россияне гораздо чаще, чем французы прибегают к атрибуции свойств и качеств как способу концептуализации объектов в сфере обыденного сознания. Это свидетельствует о том, что у россиян основой выделения свойств, качеств объекта часто служит эмоционально-аффективное отношение, у французов же шире представлены схемы, ориентирующие на выделение реальных признаков объекта, например, Описание через выделение части целого, Функциональное определение, а также схемы, предполагающие классификацию и логическое определение.
Контрастивный анализ когнитивных схем, выделенных в двух группах испытуемых, позволил констатировать, что у россиян и французов существуют определенные предпочтения в выборе когнитивных стратегий. Французы чаще, чем россияне пользуются описательной и классифицирующей стратегиями, т.е. рационально-аналитическими способами концептуализации. Россияне активно используют аффективно-оценочную и синтетическую стратегии.
Таким образом, проведенное исследование на основе сравнительного анализа двух ассоциативных полей, полученных на слова эквиваленты в русском и французском языках, позволило констатировать, что в двух культурах имеются существенные отличия не только в содержании обыденного знания, но и в механизмах его формирования.
ССЫЛКИ НА ЛИТЕРАТУРУ
1. Залевская А. А. Психолингвистические исследования. Слово. Текст: Избранные труды. — М.: Гнозис, 2005. — 543 с.
2. Языковое сознание: формирование и функционирование. Сборник статей /Отв.ред. Н.В.Уфимцева. — М.: РАН ИЯ. Изд. 2-е. 2000. — 256 с.
3. Курганова Н. И. Природа и сущность обыденного знания // Вестник Тверского государственного университета. — 2008. — № 17(77). — Серия «Филологи». — Вып. 13 «Лингвистика и межкультурная коммуникация». — С.36- 48.
4. Шюц А. Смысловая структура повседневного мира: очерки по феноменологической социологии: Пер. с англ. — М.: Ин-т Фонда «Общественное мнение», 2003. — С. 10-34.
5. Хофман И. Активная память: Эксперимент. исслед. и теории человеческой памяти. — М.: Прогресс, 1986. — 312 с.
6. Завалова Н. Д., Ломов Б. Ф., Пономаренко В. Л. Образ в системе психической регуляции деятельности. — М.: Наука, 1986. — 175 с.
7. Степанов Ю. С. Константы: Словарь русской культуры: Изд. 2-е. 0 М., 2001. 0 990 с.
8. Залевская А. А. Психолингвистические исследования. Слово. Текст: Избранные труды. — М.: Гнозис, 2005. — 543 с.
9. Урсул Д.Т., Сабощук А.П. Философский анализ механизма перцептивного отражения // Пробле-
мы развития познания. — Кишинев: Штиинца, 1981. — С. 3-27.
10. Павилёнис Р. И. Проблема смысла. — М.: Мысль, 1983. — 286 с.
11. Залевская А. А. Введение в психолингвистику. — М.: РГГУ, 2000. — 382 с.
12. Языковое сознание: формирование и функционирование. — М.: ИЯ РАН. Изд. 2-е. 2000. — 256 с.
И. М. Кыштымова
СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ КОНТЕКСТНЫХ И СВОБОДНЫХ АССОЦИАЦИЙ К СЛОВУ «РОССИЯ» У СТАРШЕКЛАССНИКОВ
Анализ продуктов речевой деятельности человека становится все более актуальным средством его психологической диагностики. Он позволяет исследовать «самого субъекта как своего рода объект и при том как социальную вещь, но не в качестве только средства, а и в качестве также знака как такового и носителя знаков»[7, с. 231]. Большое распространение в психологии получил метод свободных ассоциаций, при котором психологическими маркерами являются синтаксически не связанные между собой языковые единицы, т.е. предметом анализа является языковая семантика. При этом психосемантические методы, активно и продуктивно развивающиеся в современной психологии, не учитывают системную целостность речевого образования, которая влияет на смысловые характеристики языковых единиц.
Семиотический подход к речевой психодиагностике предполагает исследование семантики, синтаксиса и прагматики текста. Знаковая система, каковой является текст, обладает специфическими характеристиками, уникальностью взаимосвязанности элементов и связей между ними. Смысл, которым личность наделяет объект, выраженный в тексте и вне его, неодинаков. Личностный смысл является системообразующим элементом личности (А. Н. Леонтьев), поэтому, в силу системного гомоморфизма, он более адекватно выражается в тексте как целостном продукте творческой деятельности, нежели в наборе свободных, внеконтекстных ассоциаций. Можно предположить поэтому, что психосемиотический анализ текста позволит диагностировать психологические особенности его автора более полно.
В данной работе обосновывается актуальность контекстуальной диагностики и описываются результаты сравнения смыслов, которыми старшеклассники наделяли исследуемый объект в тексте и вне его — в свободных ассоциациях. Гипотетически предполагалось, что они должны значимо различаться в силу системной трансформации значений в тексте.
Основой для предположения о различиях отражаемой в тексте и вне его субъектности послужили научные представления о речи как процессе творческого самовыражения. Поскольку человек «полностью субъективируется в продуктах своего труда и творчества» [7. С. 238], предметом психодиагностического анализа закономерно становится речь — авторский текст, в котором «воплощается и конденсируется единство культурного смыслового и субъективного содержания» [7. С. 245]. Речь является не просто адекватным, но наиболее подходящим предметом исследования для достижения цели постижения внутреннего мира ее автора: «В языке — наиболее полная объективация, наиболее полное выражение. Именно на анализе языковой структуры можно наиболее полно раскрыть все ее члены как объективного, так и субъективного порядка. В других продуктах культурного творчества мы встречаемся с другим взаимоотношением частей в целом, с другою значимость и ролью, но принципиально с тем же составом их» [7. С. 269]. Таким образом, общая структурная основа творчества, проявляемая и в иных актах деятельности, может быть выявлена посредством анализа языкового продукта — вербального текста.
При этом речь идет именно о тексте, а не о слове. Различение их диагностических возможностей обозначено Г. Г. Шпетом достаточно определенно в его понимании интерпретации и экспозиции: «Интерпретация истолковывает слово в его действительном контексте, тогда как экспозиция имеет в виду как бы всякий возможный контекст». Различие контекстов обусловливает и различия выражаемого и понимаемого смысла. Слово вне контекста (активно используемое сегодня в психосемантическом подходе к психодиагностике) менее информативно в смысле строгой содержательной определенности, ибо нагружено совокупностью значений, актуализация отдельных из которых возможна только в соответствующем смысловом контексте.
