CC BY
48
Н.И. Курганова УДК 81'23:39 + 81'272 + 316.74:81
ИССЛЕДОВАНИЕ КОГНИТИВНЫХ ОПЕРАЦИЙ И СТРАТЕГИЙ РОССИЯН И ФРАНЦУЗОВ НА БАЗЕ АССОЦИАТИВНЫХ ПОЛЕЙ
В статье уточняется роль и статус процессуального знания с точки зрения национально-культурной вариативности знания. На основе ассоциативных экспериментов, проведенных в России и Франции, разрабатывается методика реконструкции когнитивных операций, выделяются когнитивные операции и операциональные модели у носителей разных языков и культур. На основе сопоставительного анализа когнитивных операций и операциональных моделей определяются общие и культурно специфичные особенности в сфере процессуального знания у россиян и французов, выделяются ведущие когнитивные стратегии.
Ключевые слова: динамический подход, процессуальное знание, когнитивные операции, когнитивные стратегии, операциональная модель, национально-культурная специфика знания.
Nina I. Kurganova
STUDY OF COGNITIVE OPERATIONS AND STRATEGIES OF RUSSIAN AND FRENCH PEOPLE THROUGH ASSOCIATION FIELDS
In the article the role and status of procedural knowledge is specified from the point of view of ethno-cultural knowledge. The author offers a method of reconstructing cognitive operations and operational models on the base of association experiments carried out in Russia and France; the comparative analysis of cognitive operations and operational models is undertaken, specific and common characteristics of procedural knowledge of Russian and french people are determined; the key cognitive strategies of the Russian and French people in the sphere of common knowledge are revealed.
Key words: dynamic approach, procedural knowledge, cognitive operations, cognitive strategies, operational model, ethno-cultural knowledge.
Постановка проблемы
Отличительной особенностью пост-неклассической парадигмы в исследовании ментальных репрезентаций является признание ведущей роли процессуального знания [Мамардашвили, Пятигорский 1997; Матурана, Варела 2001; Фуко 1996]. По мнению А.М. Пятигорского, содержание знания всегда вторично, производно по отношению к событию знания, поскольку акт получения знания порождает содержание этого знания, а не наоборот [БПС 2007: 178]. Истинным знанием в рамках данной парадигмы объявляются «процессы, включенные в нашу деятельность, в наши замыслы, в наши действия как представителей человеческого рода» (курсив мой. - Н.К.) [Матурана, Варела 2001: 22-23]; тем самым постулируется, что «знание как таковое является актом не дискретным, а процессуальным» [Мамардашвили, Пятигорский 1997: 100], что позволяет его определять не как «сумму уже-сказанного», а как совокупность приемов и способов, с помощью которых можно получать новое знание [Фуко 1996: 181].
Следует отметить, что процессы когнитивной деятельности всегда находились в центре внимания отечественной психологии и психолингвистики. Достаточно вспомнить, что А.Н. Леонтьев полагал, что индивидуальное сознание не есть только система приобретенных значений, понятий, что ему «свойственно внутренне движение реальной жизни субъекта, которую оно опосредствует» [Леонтьев 2005: 172]. А.А. Леонтьев также неоднократно подчеркивал, что значение как психологический феномен есть не вещь, но процесс, не система или совокупность вещей, но динамическая иерархия процессов» [Леонтьев А.А. 1971: 8]. Специфические особенности знания как достояния индивида и базовые механизмы функционирования знания такого типа детально раскрыты в монографии А.А. Залевской [9], где дано обоснование процессуального характера знания как продукта переработки многостороннего (перцептивного, когни-
тивного и аффективного - эмоционально-оценочного) опыта человека, для которого язык является инструментом познания и общения, а слово - средством доступа к образу мира, также динамичному по своей природе (см.: [Залевская 1997; 1993; 2000; 2005]).
На наш взгляд, обращение к уровню когнитивных процессов приобретает особую значимость при исследовании национально-культурной вариативности того живого знания, которое лежит за словом у носителей разных языков и культур. Отличительной особенностью знания как достояния лингвокультурного сообщества является его двойственная природа: с одной стороны, оно является достоянием индивидуального сознания и подсознания, что свидетельствует о психологической природе живого знания. С другой стороны, это знание выступает как элемент и продукт определенной культуры: оно формируется в контексте широкого общественного взаимодействия в соответствии с нормами, принятыми в той или иной культуре. Специфика этого знания изначально детерминирована постоянным многомерным диалогом со средой, поскольку главная цель коллективно вырабатываемого знания - адаптация к среде и налаживание эффективной жизнедеятельности, что обусловливает его динамический (диалогический) континуальный характер. Все это свидетельствует о том, что опора только на статичные модели знания не учитывает динамическую природу знания и сознания, поскольку знание не существует вне человека и его мышления: «акты мышления фиксируются в знаниях, знания используются в мышлении» [Винарская 2010: 283].
Важно также отметить, что процессуальная репрезентация, по мнению И. Хофма-на, более универсальна, она позволяет хранить информацию в достаточно доступной и не зависящей от контекста форме [Хофман 1986: 130]. Кроме того, процессуальное хранение информации является более экономным, поскольку представляет собой более
обобщенный способ репрезентации [там же: 106]. Таким образом, выделенные характеристики процессуального знания (универсальность, независимость от контекста, обобщенный характер) позволяют вести анализ знания как достояния коллектива не на уровне конкретных признаков, а на уровне моделей (схем, направлений), что особенно важно при исследовании национально-культурной вариативности знания.
На особую роль процессуального аспекта в исследовании национально-культурной специфики знания обращает внимание В.А. Пищальникова, отмечая, что для этнопсихолингвиста важно не только то, что значит та или иная реалия и как она отражается в языке, а «как индивид концептуализирует мир - как создает специфическое понятие и систему понятий...» [Пищальникова 2007: 27]. В этом случае динамический подход к моделированию знания должен быть нацелен на поиск основных способов осмысления мира и своих взаимодействий с миром, что позволит вскрыть глубинные основы национально-культурной вариативности знания.
Мы полагаем, что фрагменты коллективного знания, вырабатываемые тем или иным лингвокультурным сообществом на определенном этапе своего исторического и культурного развития и репрезентированные в общественном сознании с помощью слова, обусловлены в первую очередь характером взаимодействия с миром, а также спецификой речевой коммуникации, сложившейся в рамках определенной культуры. В таком случае фрагменты коллективного знания можно представить в виде набора определенных операций и стратегий, вырабатываемых лингвокультурным сообществом и нацеленных на осознание, сохранение и передачу общественно значимого опыта.
Целью нашего исследования является методологическое обоснование динамического подхода к исследованию национально-культурной специфики знания, а также разработка процедур реконструкции про-
цессуального знания (в единстве когнитивных операций и стратегий) на материале ассоциативных экспериментов. Предметом рассмотрения в данной статье выступает моделирование когнитивных операций и стратегий на базе ассоциативных полей с целью исследования национально-культурной специфики обыденного знания.
К выделению когнитивных стратегий и операций
В современной науке, независимо от школ и направлений, признается многоступенчатый и многоуровневый характер когнитивных процессов, что предполагает наличие многоуровневой интегрированной системы переработки информации, которая включает отбор релевантных признаков, обработку и структурирование информации, а также последующую вербализацию данных процессов (см.: [Леонтьев А.А. 2005; Залев-ская 2007: 356; Чейф, 1983]). Например, У Чейф, выделяет три типа процессов, связанных с вербализацией знаний: это организация содержания, «упаковка» и синтаксическое оформление знания. В свою очередь процессы, связанные только с организацией содержания, подразделяются на три основных подтипа: 1) расчленение эпизода на подэпизоды; 2) выбор пропозициональной структуры, которая определяет различные роли объектов; 3) категоризацию [Чейф, 1983: 35-73].
В силу единства и слитности когнитивной и коммуникативной деятельности путь от мысли к слову в отечественной психолингвистике трактуется как сложный и поэтапно протекающий процесс речемыш-ления, общую схему которого можно представить в самом общем виде следующим образом: мотивация, формирование замысла или коммуникативного намерения, программирование высказывания и вербализация (подробнее см.: [Ахутина 2008; Жинкин 1982; Залевская 2007; Леонтьев 2005; Лурия 2007]).
Признание многоуровневой системы речемышления (речепорождения) дает
основание говорить о выделении стратегического уровня когнитивной деятельности, поскольку функционирование сложных и многоуровневых систем обработки информации предполагает выделение ведущего звена, так называемого стратегического уровня развертывания когнитивной деятельности, который бы смог выполнять общую направляющую и координирующую роль. При этом важно отметить, что стратегический подход ориентирован не на последовательный анализ одного какого-либо уровня, а на комплексность описания [ван Дейк 1989]. Мы полагаем, что именно на стратегическом уровне определяется общий «стиль» когнитивной деятельности, то есть уточняется, как и какими средствами или возможными способами могут быть достигнуты определенные замыслы. В таком случае когнитивную стратегию можно определить как общий стиль когнитивной деятельности или как «общий способ решения» задачи [Леонтьев А.А. 2005: 132].
Основанием к выделению стратегического уровня послужила модель принципиальной организации речемыслительного процесса, разработанная А.А. Залевской еще в 70-х годах прошлого века, согласно которой, отправным пунктом для развития ре-чемыслительного процесса служит пусковой момент, который может быть как внешним, так и внутренним, т.е. исходящим от самого индивида. Тем самым, на наш взгляд, признается потенциальное разнообразие операций и стратегий фиксации образа результата действия [Залевская 2007: 356].
В рамках динамического подхода фрагменты обыденного знания, формируемого в рамках определенного лингвокуль-турного сообщества, можно представить в виде набора определенных операций рече-мыслительной деятельности. Операция, согласно Дж. Брунеру, «это прием, с помощью которого данные о реальном мире вводятся в сознание и там преобразуются в форму, подходящую для решения данной задачи» [Брунер 1977: 361]. Когнитивные операции носят символьный, знаковый характер,
ведь для того чтобы «ввести тот или иной признак в сознание», для этого нужно «выбрать» определенный способ репрезентации (структурирования и кодирования) данной информации. Естественно, что разные способы репрезентации приведут к различиям в содержании фрагментов знания. Именно поэтому, как пишет В. Д. Шадриков, «можно мыслить одними и теми же понятиями, но думать по-разному, с разной степенью функциональной эффективности» [Шадри-ков 2007: 51].
Важно также отметить, что операционные механизмы не содержатся в самом мозге, а усваиваются индивидом в процессе социализации [там же: 57]. Это дает основание предположить, что когнитивные операции, формируясь в условиях различных культур, могут отличаться определенной национально-культурной спецификой, поскольку культура может «поощрять» или «подавлять» определенные способы осмысления и вербализации опыта.
Трудность в изучении процессуального знания заключается в том, что оно само по себе недоступно сознательной интроспекции, поскольку скрыто от познающего субъекта [Залевская 2000: 72]. Это знание является имплицитным, оно не осознается самими субъектами, но при этом языковые формы обеспечивают средства вербализации данного знания. Так, Ж. Пиаже признавал, что структуры, которые характеризуют мышление, «уходят своими корнями в действие и в сенсомоторные механизмы, более глубокие, чем языковая реальность», но при этом особо отмечал, что «чем более сложными становятся структуры мышления, тем более необходимым для завершения их обработки является язык» [Пиаже 1984: 335]. По мнению ученого, без символической системы выражения «операции остались бы в состоянии последовательных действий и никогда не смогли бы интегрироваться в симультанные системы...». Кроме того, без языка эти операции «остались бы индивидуальными и находились бы тем самым вне регулирования, которое является результа-
том межличностного обмена и совместной деятельности» [там же: 335].
Согласно Дж.С. Брунеру, выделен-ность определенного фрагмента информации приводит к выбору определенного способа его кодирования, поскольку структура языка достаточно точно соответствует психологическим явлениям и процессам, которые он должен кодировать [Брунер 1984: 26]. Следовательно, опора на язык является обязательным условием формирования и функционирования когнитивных операций, что и делает его когнитивным инструментом в прямом смысле этого слова.
Методика реконструкции когнитивных операций
Опираясь на теорию слова как средства доступа к единой информационной базе человека А.А. Залевской [2000; 2005; 2007], мы полагаем, что с помощью ассоциативного эксперимента (далее - АЭ) можно получить доступ к изучению тех когнитивных операций, которые используются носителями разных языков и культур в процессе вербализации обыденного знания.
Методологической основой для подобного предположения послужили идеи и положения о коммуникативной природе ассоциативного поля (далее - АП), изложенные в работах А.А. Залевской [1979; 1993], Ю.Н. Караулова [1996] и В.А. Пищальни-ковой [2007]. Согласно Ю.Н. Караулову, ассоциативный эксперимент представляет собой особый тип речевого взаимодействия между испытуемыми и экспериментатором, который разворачивается по законам предикации [Караулов 1996: 95]. В.А. Пищаль-никова совершенно справедливо отмечает, что многочисленные данные, полученные в свободном ассоциативном эксперименте, «дают богатый материал для анализа пары "стимул - реакция" как речевого действия» [Пищальникова 2007: 20]. Но при этом, как замечает ученый, реальным препятствием к началу практического изучения вербальной пары «стимул - реакция» как речевого дей-
ствия является отсутствие достаточно разработанных процедур анализа ассоциативного поля с этой точки зрения [там же].
Обоснование роли и специфики механизма глубинной предикации как одного из базовых механизмов функционирования индивидуального знания дается в работах А.А. Залевской (см., например, [Залевская 1979: 57; 1993: 114-115; 2000: 55-56]). На этом основании порождение ассоциатов в условиях свободного ассоциативного эксперимента рассматривается нами как деятельность, которая осуществляется по законам речемыслительной деятельности. Следовательно, через анализ речевых действий можно получить доступ к когнитивным операциям, поскольку «речь есть единственный возможный путь, приводящий нас к мышлению» [Сепир 1993: 37].
При разработке алгоритма и процедур реконструкции когнитивных операций мы опирались на основные концепции и теории продуцирования речи, разработанные в отечественной психолингвистике [Ахути-на 2008; Жинкин 1982; Залевская 2007; Леонтьев А.А. 2005, Лурия 2007], а также на работы зарубежных ученых [Пиаже 1984; Чейф 1983].
В связи с поставленной проблемой - реконструкцией когнитивных операций на базе АП, нас, прежде всего, интересует этап программирования высказывания (формирования и формулирования мысли). По мнению Т.В. Ахутиной, выделение звена программирования позволяет реализовать представления «о структуре действия и в то же время дает возможность показать механизмы превращения устойчивых языковых средств в гибкие орудия выражения индивидуальной мысли, включая механизмы учета контекста и ориентировки на слушающего» [Ахутина 2008: 62].
А.А. Леонтьев считал, что именно на стадии внутреннего программирования осуществляется «перевод программы на объективный код», что предполагает замену единиц субъективного кода объективным значением [Леонтьев А.А. 2005: 114]. Вну-
тренняя программа соответствует содержательному ядру будущего высказывания и представляет собой иерархию пропозиций, лежащих в его основе [там же]. Следовательно, перевод личностных смыслов в значения предполагает первичное структурирование информации и выделение смысловых связей, что выражается в построении пропозиций, поскольку с помощью предикативности «устанавливаются содержательные смысловые связи» [Жинкин 1982: 75].
Таким образом, с учетом выделенных характеристик речепорождения мы полагаем, что главными моментами, определяющими направление и характер вербализации ассоциатов, являются следующие: 1) выделение содержательных смысловых связей; 2) уточнение коммуникативной схемы высказывания; 3) выбор категориальных и семантических характеристик будущих ассоциатов. Это значит, что доступ к процессуальному знанию можно получить через реконструкцию данных промежуточных этапов, которые послужили для нас своеобразным алгоритмом при разработке процедур анализа.
Главным методом доступа к процессуальному знанию является метод реконструкции и моделирования когнитивных операций и стратегий на базе АЭ, т.е. наш подход «заключается в преобразовании установленного результата обратно в процесс» [Гийом 2007: 135].
С целью актуализации различных пластов знания в сознании испытуемых мы существенно трансформировали процедуру проведения свободных ассоциативных экспериментов. Так, согласно заданию участники эксперимента должны были назвать первые пять слов по ассоциации со словом-стимулом. Особое внимание при инструктировании испытуемых обращалось на необходимость фиксации первой пришедшей в голову ассоциации. В целях дополнительного контроля фиксировалось время начала и окончания эксперимента. Сформулированная таким образом цель должна была активировать соответствующий фрагмент
знания в сознании испытуемых, что выражалось в продуцировании информантами цепочки ассоциативных реакций: например, дом — уютный, светлый, мама, тепло, кухня.
Все это позволило нам получить развернутые опоры для реконструкции и моделирования когнитивных операций, используемых носителями разных языков в процессе вербализации одноименных фрагментов знания. Абсолютное отсутствие ассоциативных реакций по формальному созвучию, как и продуцирование меньшего количества ассоциатов по сравнению с условием задания, является, на наш взгляд, убедительным подтверждением того, что поведение испытуемых в ассоциативном эксперименте носило характер речемысли-тельной деятельности. В итоге на каждое слово-стимул мы получили подробные и развернутые опоры фрагментов знаний, представляющие целостную ситуацию в единстве существенных и несущественных признаков.
Ассоциативные эксперименты были проведены в России и Франции с 2001 по 2010 годы, в которых участвовало 440 человек в возрасте от 15 до 60 лет, что позволило нам получить более 20 000 ассоциатов. В качестве слов-стимулов послужили следующие наименования: famille/семья, maison/ дом, nourriture/еда, travail/ работа, les amis /друзья, école/ школа, иностранец / un etranger, одежда/ vêtement, Россия/Russie, Франция/France.
С целью анализа результатов сопоставительных ассоциативных экспериментов, проведенных в России и Франции, нами была разработана специальная методика реконструкции когнитивных операций на базе АП, которая включает набор следующих приемов и процедур:
1) реконструкцию глубинных предикатов на основе анализа смысловых связей между словом-стимулом и всеми ассоциата-ми одноименных ассоциативных полей, полученных от двух групп испытуемых;
2) выделение базовых пропозицио-
нальных структур с учетом коммуникативной схемы и семантики ассоциатов;
3) выделение типов смысловой связи «слово-стимул - ассоциат» и моделирование когнитивных операций на этой основе;
4) выделение операциональных моделей на основе АП;
5) сопоставительный анализ операциональных моделей, используемых россиянами и французами в процессе порождения ассоциаций на слово-стимул «Работа/Travail»; выделение общих и культурно специфичных стратегий вербализации обыденного знания.
Приведем пример моделирования когнитивных операций, реконструированных на базе ассоциативных полей, полученных от двух групп испытуемых на слова-стимулы «Дом/ Maison»; объем АП составляет соответственно 337/ 341 вербальную реакцию. Участниками экспериментов выступили студенты гуманитарных вузов России и Франции, всего 140 человек в возрасте от 18 до 27 лет.
В процессе анализа экспериментального материала главное внимание уделялось реконструкции смысловых связей между словом-стимулом и ассоциативной реакцией, поскольку «стимул и ассоциат - единая смысловая единица, порожденная актуальностью мотива, где ассоциат выражает коммуникативное намерение говорящего» [Пи-щальникова 2007: 104].
На первом этапе анализа было выделено два направления ассоциирования: предикативный, который можно описать с помощью глубинных предикатов, и образный, где смысловая связь отличается целостным и нерасчлененным характером, типа: «дом» - тишина, «дом» - запах, «дом» - облака; работа - грязь, работа - голубой цвет, работа - сплетни и т.д. Ассоциаты с образным типом связи были выделены в особую группу «Образные ситуации».
Для второй группы ассоциативных реакций смысловая связь «стимул - ассоциат» раскрывается в терминах глубинных предикатов, типа: ДОМ + ПРЕДИКАТ СУЩНО-
СТИ, КАЧЕСТВА, МЕСТА, ОБЛАДАНИЯ, ДЕЙСТВИЯ, ОЦЕНКИ. Характерно, что уже на этом уровне различаются два типа предикатов: логические и оценочные.
Семантика логических предикатов раскрывается с помощью базовых пропозициональных структур: Дом [есть] КАКОЙ; Дом [имеет] ЧТО; Дом [обеспечивает] ЧТО; Дом [это] ЧТО; Дом [находится] ГДЕ; В доме [живет] КТО; В доме [делают] ЧТО; Домой [возвращаешься] КОГДА.
Затем на основе выделенных пропозициональных структур был реконструирован набор смысловых схем, позволяющих представить все направления ассоциирования, используемые носителями двух культур в процессе вербализации обыденного знания о доме. В том числе: дом - оценка/ отношение; дом - часть дома; содержащее - содержимое; дом - его функция; дом - сущность; дом - свойства/ качества; дом - его местонахождение; дом - ситуация; род - вид; цель - средство; дом - время.
Выделенные типы смысловых схем послужили основой для реконструкции когнитивных операций, используемых россиянами и французами в процессе порождения ассоциаций на слово-стимул «Дом / Maison». Процедура моделирования предполагала учет смысловой схемы «слово-стимул -ассоциат», семантических характеристик ассоциатов (конкретность/ абстрактность, одушевленность неодушевленность, наличие отсутствие эмоционально-оценочных коннотаций), а также дифференциацию трех уровней категоризации (базового, высокого и низкого), что позволило в итоге выделить следующий набор операций:
• дом - оценка, отношение > атрибуция оценок/ отношений;
• дом - функция > функциональное определение;
• дом - субъект > субъектная идентификация;
• дом - место > локация в пространстве;
• дом - сущность > логические и житейские дефиниции;
• дом - вид/род > родо-видовая идентификация;
• дом - свойство > выделение свойств;
• дом - ситуация > образная идентификация;
• дом - часть > выделение части целого;
• дом - средство > аргументативное определение;
• дом - время > локация во времени;
• дом - деталь > дейксис.
Ранжирование когнитивных операций с учетом количественных показателей (частотности того или иного типа связи в пределах поля) послужило основой для выделения операциональных моделей вербализации обыденного знания о доме в двух культурах.
Например, у россиян операциональная модель обработки информации, выделенная на основе ассоциативного поля «Дом», может быть представлена в следующем виде:
1. Атрибуция оценок (28%): милый, родной, уютный;
2. Функциональное определение (14.%): защита, покой;
3. Субъектная идентификация (12.2%): семья, друзья, животные;
4. Дейксис (9%): книги, ключи;
5. Выделение части целого (8.6%): окно, дверь;
6. Выделение эмпирических свойств/ качеств (7.1%): деревянный;
7. Локация в пространстве (5.6%): сад, улица;
8. Идентификация родо-видовая (5.3%): здание, изба;
9. Образная ситуация (5.3%): яблоки,
снег;
10. Процессуальная идентификация (2.6%): ремонт, сон;
11.Определение логическое (2%): очаг;
12. Локация во времени (0.5%): каникулы, лето.
У французов операциональная модель знаний о доме с учетом параметра частотности выглядит следующим образом:
1. Функциональное определение
(35.5%): repos , refuge, confort;
2. Определение логическое (11.5 %): foyer, lieu de vie commun, espace;
3. Локация в пространстве (11%): jardin, nature, campagne;
4. Идентификация родо-видовая (9 %): bâtiment, appartement;
5. Субъектная идентификация (9 %): famille, couple, parents, ménage;
6. Выделение части целого (7.5%): toit,
porte;
7. Выделение физических параметров/ свойств (6.6%): en brique;
8. Аргументативный анализ (3 %): sacrifice, argent, travail;
9. Атрибуция свойств/качеств (2.9%): accueillante, reposante, belle;
10. Процессуальная идентификация (2%): dîner, manger, bricolage;
11. Дейксис (1.1%): meubles;
12. Локация во времени (0.8%): vacances.
Анализ двух операциональных моделей обработки информации о доме позволяет констатировать, что у французов ведущими операциями идентификации дома являются следующие: функциональное определение (35.5%), логическое определение (11.5%), локация объекта в пространстве (11%), родо-видовая идентификация (9 %), субъектная идентификация (9%). У россиян к ведущим операциям относятся: атрибуция оценок (28%), функциональное определение (14 %), субъектная идентификация (12.2%), дейксис (9%), выделение части целого (8.6%).
Сопоставительный анализ когнитивных операций, реконструированных на базе одноименных ассоциативных полей «Дом/ Maison», полученных от представителей русской и французской культур, подтверждает, что перечень основных когнитивных операций совпадает в двух группах испытуемых, но при этом операциональные модели не являются идентичными (см. табл).
Таблица
Когнитивные операции россиян и французов (на материале АП «Дом/Maison»)
Россияне Французы
1 Атрибуция свойств/ качеств/ оценок 28 % 1 Функциональное определение 34 %
2 Функциональное определение 14 % 2 Логическое определение 12 %
3 Субъектная идентификация 12,2% 3 Выделение части целого 11,5%
4 Дейксис деталей 9% 4 Локация в пространстве 11%
5 Выделение части целого 8,6% 5 Субъектная идентификация 9%
6 Выделение свойств 7% 6 Выделение свойств 7%
7 Выделение вида 5,3% 7 Выделение вида 4%
8 Локация в пространстве 5,6% 8 Аргументативный анализ 3,4%
9 Образная идентификация 5,3% 9 Атрибуция свойств/качеств 3,3%
10 Действия, процессы 2,6% 10 Действия/процессы 3,2%
11 Логическое определение 2% 11 Дейксис деталей 1,2%
12 Локация во времени 0,5% 12 Локация во времени 0,9%
Во-первых, у французов не выделена операция образной идентификации, которая репрезентирована с помощью вербальных ассоциаций различной модальности: а) зрительной («дом» — снег, огонь, облака, рисунок, машина); б) слуховой («дом» — тишина, музыка); в) обонятельной («дом» — запах, пахнет жасмином). Показательно, что россияне регулярно используют данный способ ассоциирования, что было нами отмечено на материале других АП («Семья», «Школа», «Работа», «Друзья», «Еда»). Это дает нам основание полагать, что образная стратегия выделения когнитивных признаков более характерна для россиян, чем для французов.
Напротив, у россиян не отмечена операция аргументативного анализа, которая используется французскими студентами. Речь идет о направлении ассоциирования по схеме «цель - средство», типа: maison — travail, sacrifice, argent, с помощью которой актуализируются условия и предпосылки приобретения дома.
Как следует из таблицы, у россиян ведущей операцией идентификации дома яв-
ляется атрибуция оценок и отношений, которая используется в этой группе испытуемых в семь раз чаще по сравнению с французами. В результате у россиян приблизительно третья часть компонентов ассоциативного поля «Дом» несет эмоционально-оценочную информацию. На этом основании мы можем сделать вывод, что россияне чаще, чем французы пользуются эмоционально-оценочной стратегией в процессе вербализации знаний о доме.
Кроме того, россияне в семь раз чаще по сравнению с французами прибегают к выделению конкретных, часто случайных или несущественных деталей: предметов мебели, интерьера, личных вещей, что позволяет говорить о выделенности ситуативной стратегии в данной группе испытуемых. Французские студенты в два раза чаще по сравнению с россиянами пользуются операций логического определения, типа [Maison c'est foyer, chez soi, lieu de vie commun, espace, endroit, habitation, domicile / Дом это очаг, место совместного проживания, жилое пространство, жилище]. Данная операция предполагает классификацию или
подведение объекта под общее понятие, что свидетельствует о понятийно-логической стратегии ассоциирования.
Заключение и интерпретация результатов
Таким образом, сопоставительный анализ операциональных моделей, выделенных на базе одноименных АП «Дом/ Maison», позволяет утверждать, что, несмотря на то, что в двух группах испытуемых абсолютное большинство когнитивных операций являются общими, но при этом, операциональные модели россиян и французов обладают национально-культурной спецификой, которая проявляется на уровне когнитивных операций и стратегий и выражается в качественных и количественных расхождениях в сфере процессуального знания.
На основании проведенного исследования можно сделать вывод, что предложенная методика реконструкции когнитивных операций на базе АП обеспечивает доступ к процессуальному знанию и позволяет вскрыть различные стратегии, используемые носителями разных культур в процессе речемыслительной деятельности. Проведенный анализ подтверждает также, что реконструкция процессуальных аспек-
тов знания обладает особой ценностью при проведении сопоставительных исследований фрагментов обыденного знания у носителей разных языков и культур, поскольку позволяет пролить свет на глубинные основания национально-культурной специфики знания.
Следует отметить, что результаты нашего экспериментального исследования и выделенные особенности процессуального знания находят косвенное подтверждение в работах ряда отечественных ученых. Так, Н.В. Уфимцева, отмечает, что стремление все оценить, приписать всему определенное качество является неотъемлемым свойством русского менталитета, что отражается как в языковом сознании, так и коммуникативном поведении [Уфимцева 2000: 160]. На эту же особенность языкового сознания русских обращает внимание И.А. Стернин, утверждая, что русским свойственна «оценоч-ность» людей и событий в процессе общения [Стернин 1996: 104]. Это дает основание предполагать, что эмоционально-оценочная стратегия, возможно, является своего рода той культурной константой, которая способствует сохранению ценностных ориентаций русской культуры, а также определяет специфику национальной ментальности.
Список литературы
Ахутина Т.В. Порождение речи: Нейролингвистический анализ синтаксиса / Ахутина Т.В. - 3-е изд. - М.: Изд-во ЛКИ, 2008. - 224 с.
Большой психологический словарь: сост. и общ. ред. Б.Г. Мещерякова, В.П. Зинченко. - СПб.: Прайм-ЕВРОЗНАК, 2007. - 672 с.
Брунер Дж. Психология познания: За пределами непосредственной информации/ Дж. Брунер; пер. с англ. К.И. Бабицкого. - М.: Прогресс, 1977. - 412 с.
Брунер Дж. Онтогенез речевых актов. / Психолингвистика: сб. статей/ общ. ред. А.М. Шахнарович, предисл. Р.М. Фрумкиной. - М.: Прогресс, 1984. - С. 21-49.
Винарская Е. Н. Сознание человека: Взгляд с научного перекрестка/ Е.Н. Винарская. - 2-е и, испр. и доп. - М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2010. - 376 с.
Гийом Г. Принципы теоретической лингвистики: сборник неизданных текстов, подготовленный под руководством и с предисловием Рока Валена: пер. с фр./ общ. ред., послесл. и коммент. Л.М. Скрелиной. - 3-е изд. - М.: Изд-во ЛКИ. - 2007. - 232 с.
Дейк ван Т.А. Язык. Познание. Коммуникация /Т. А. ван Дейк. - М.: - Прогресс, 1989. - 312 с.
Жинкин Н. И. Речь как проводник информации / Н.И. Жинкин. - М.: Наука, 1982.
- 157 с.
Залевская А.А. Межъязыковые сопоставления в психолингвистике: учеб. пособие / А.А. Залевская; Калинин. гос. ун-т. - Калинин, 1979. - 84 с.
Залевская А.А. Индивидуальное знание: специфика и принципы функционирования: монография/ А.А. Залевская; Твер. гос. ун-т. - Тверь: ТвГУ, 1993.
- 135 с.
Залевская А.А. Введение в психолингвистику: учеб. для студентов вузов, обуч. по филол. спец. / А.А. Залевская; Рос. гос. гуманит. ун-т; Ин-т «Открытое о-во». - М.: РГГУ, 2000. - 382 с.
Залевская А.А. Психолингвистические исследования. Слово. Текст: избр. тр. / А.А. Залевская. - М.: Гнозис, 2005. - 543 с.: ил., табл.
Залевская А.А. Введение в психолингвистику: учебник / А.А. Залевская. - 2-е изд. испр. и доп. - М.: Российск. гос. гуманит. ун-т, 2007. - 560 с.
Караулов Ю.Н. Типы коммуникативного поведения носителя языка в ситуации лингвистического эксперимента // Этнокультурная специфика языкового сознания: сб. ст.; отв. ред. Н.В. Уфимцева. - М.: ИЯ РАН, 1996. - С. 67-96.
Леонтьев А.А. Основы психолингвистики: учебник для студ. высших учеб. заведений/ А.А. Леонтьев. - 4-е изд., испр. - М.: Смысл; Издательский центр «Академия», 2005. - 288 с.
Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность /А.Н. Леонтьев. - 2-е изд. -М.: Смысл; Изд. Центр «Академия», 2005. - 352 с.
Лурия А.Р. Основные проблемы нейролингвистики / А.Р. Лурия. - 2-е изд. - М.: Изд-во ЛКИ, 2007. - 256 с.
МамардашвилиМ.К., Пятигорский А.М. Символ и сознание. Метафизические рассуждения о сознании, символике и языке/ М.К. Мамардашвили, А.М. Пятигорский.
- М.: Школа «Языки русской культуры», 1997. - 224 с.
Матурана У., Варела Ф. Древо познания / У. Матурана, Ф. Варела: Пер. с англ. Ю. А. Данилова. - М.: Прогресс-Традиция, 2001. - 224 с.
Пищальникова В.А. История и теория психолингвистики: курс лекций. Ч. 2. Этнопсихолингвистика / В.А. Пищальникова. - М.: Моск. гос. лингв.ун-т, 2007. - 200 с.
Пиаже Ж. Генетический аспект языка и мышления/ Психолингвистика: сб. статей; общ. ред. А.М. Шахнарович; предисл. Р.М. Фрумкиной. - М.: Прогресс, 1984.
- С. 325-352.
Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологи / Э. Сепир: пер. с англ.; общ. ред. и вступ. ст. А.Е. Кибрика. - М.: Издательская группа «Прогресс», «Универс», 1993. - 656 с.
Стернин И.А. Коммуникативное поведение в структуре национальной культуры // Этнокультурная специфика языкового сознания: сб. статей: отв. ред. Н.В. Уфимцева. - М.: РАН ИЯ. - Изд. 2-е. 1996 (2000). - С. 97-112 .
Фуко М. Археология знания / М. Фуко : пер. с фр.; общ. ред. Бр. Левченко. -Киев.: Ника-Центр, 1996. - 208 с.
Хофман И. Активная память: Экспериментальные исследования и теории человеческой памяти / И. Хофман: пер. с нем.: общ. ред. и предисл. Б.М. Величковского и Н.К. Корсаковой. - М.: Прогресс, 1986. - 312 с.
Чейф У.Л. Память и вербализация прошлого опыта // Новое в зарубежной лингвистике. - Вып. 12. Прикладная лингвистика. - М.: Радуга, 1983. - С.35-73.
Шадриков В.Д. Ментальное развитие человека / В.Д. Шадриков. - М.: Аспект Пресс, 2007. - 284 с.
Уфимцева Н.В. Этнический характер, образ себя и языковое сознание русских // Языковое сознание: формирование и функционирование: сб. статей; отв. ред. Н.В. Уфимцева. - М.: РАН ИЯ. - Изд. 2-е. 2000. - С. 135-170.
