CC BY
52
УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС. ПРОКУРОРСКИЙ НАДЗОР.
КРИМИНАЛИСТИКА
DOI 10.24412/2227-7315-2021-4-160-170 УДК 343.1
М.Т. Аширбекова, Н.О. Овчинникова
ИСПОЛЬЗОВАНИЕ РЕШЕНИЙ ЕСПЧ В УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ В СВЕТЕ РЕЗУЛЬТАТОВ КОНСТИТУЦИОННОЙ РЕФОРМЫ
Введение: векторы конституционного реформирования направлены на укрепление государственного суверенитета Российской Федерации и приоритета национального законодательства над международным, в связи с чем были внесены масштабные изменения в Конституцию Российской Федерации (далее — Конституция РФ), в ст. 1 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее — УПК РФ) и Федеральный Конституционный закон от 21 июля 1994 г. № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» (далее — ФКЗ «О Конституционном Суде РФ»). Указанные изменения ограничивают исполнимость решений ЕСПЧ в определенных законом случаях, а также не исключают возможность появления у российских граждан затруднений для обращения в ЕСПЧ за защитой своих прав. Цель: определить роль решений ЕСПЧ в уголовном судопроизводстве России в условиях осуществления конституционной реформы, описать формы использования решений ЕСПЧ, в частности, рассмотреть вопросы имплементации решений ЕСПЧ в российское уголовно-процессуальное законодательство, пределы исполнимости указанных решений, а также выявить роль решений ЕСПЧ в качестве средств для устранения и преодоления пробелов в уголовно-процессуальном праве России. Методологическая основа: были использованы формально-юридический и сравнительно-правовой методы. Результаты: определены правовая природа решений ЕСПЧ; формы их использования в уголовном процессе с учетом новелл проведенной конституционной реформы; диапазон влияния Конституционного Суда РФ на исполнение решений ЕСПЧ и их дальнейшую имплементацию в национальное уголовно-процессуальное законодательство. Выводы: решения ЕСПЧ не являются источником уголовно-процессуального права, но они общеобязательны для исполнения, поскольку выступают в качестве прецедентов. Решения ЕСПЧ
§ © Аширбекова Мадина Таукеновна, 2021
^ Доктор юридических наук, профессор кафедры уголовного процесса (Волгоградский институт управления
! (филиал) ФГБОУ ВО «Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте
i Российской Федерации»); e-mail: madina.55@mail.ru
© Овчинникова Наталья Олеговна, 2021
Кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного процесса (Саратовская государственная юридическая академия); e-mail: natalya-afonina@list.ru
© Ashirbekova Madina Taukenovna, 2021
Doctor of law, Professor, Department of Criminal procedure (Volgograd Institute of Management (Branch) of the Russian Academy of National Economy and Public Administration under the President of the Russian Federation) © Ovchinnikova Natalya Olegovna, 2021 160 Candidate of law, Associate Professor, Department of Criminal procedure (Saratov State Law Academy)
могут быть использованы в законотворчестве путем имплементации, а также непосредственно в правоприменении. Процедура имплементации не урегулирована нормами национального законодательства и в настоящее время поставлена в зависимость от правовой позиции Конституционного Суда РФ.
Ключевые слова: имплементация, исполнение, мотивировка, пробел, реформа, решение ЕСПЧ.
M.T. Ashirbekova, N.O. Ovchinnikova
THE USE OF ECHR DECISIONS IN CRIMINAL PROCEEDINGS IN THE LIGHT OF THE RESULTS OF THE CONSTITUTIONAL REFORM
Background: the vectors of constitutional reform are aimed at strengthening the state sovereignty of Russia and the priority of national legislation over international law. In pursuit for these goals, large-scale amendments were made to the Constitution of the Russian Federation (hereinafter — the RF Constitution), to article 1 of the Criminal Procedure Code of the Russian Federation (hereinafter — RF CCP) and to Federal Constitutional Law No. 1-FCL "On the Constitutional Court of the Russian Federation" of 21.07.1994 (hereinafter — the FCL "On the RF Constitutional Court"). These amendments limit the enforceability of the ECHR decisions in cases specified by law, and may create constraints for Russian citizens in exercising their right to apply for international protection in the ECHR, if their rights in criminal procedure are violated. Objective: to determine the role of the ECHR decisions in the criminal proceedings of Russia in the context of the implementation of the constitutional reform, to describe the forms of use of the ECHR decisions in the criminal proceedings of Russia, in particular, to consider the implementation of the ECHR decisions in the Russian criminal procedure legislation, the limits of the enforceability of these decisions, as well as to determine the possibilities of using the ECHR decisions as a means to eliminate and overcome gaps in the criminal procedure law of Russia. Methodology: formal-legal and comparative-legal methods were used in the work. Results: the legal nature of the ECHR decisions is determined; the forms of their use in criminal proceedings in the context of the constitutional reform, taking into account the existing gaps in the criminal procedure legislation of Russia; the range of influence of the Constitutional Court of the Russian Federation on the execution of the ECHR decisions and their further implementation in the national criminal procedure legislation. Conclusions: the decisions of the ECHR are not a source of criminal procedure law, since they are precedents, but generally binding for execution. The decisions of the ECHR can be used in two forms: law-making and law enforcement, both to eliminate and overcome the shortcomings of criminal procedure law. The implementation procedure is not regulated by the norms of national legislation, and is currently dependent on the legal position of the Constitutional Court of the Russian Federation.
Key-words: implementation, execution, motivation, gap, reform, ECHR decision.
Несмотря на то, что в 2020 году Россия перестала лидировать по числу обращений ее граждан в Европейский суд по правам человека (далее — ЕСПЧ), тем не менее, именно по жалобам наших граждан принято больше всего решений, а именно 8 923 из 41700 постановленных в указанном году1. В среднем 2/3 жалоб, ежегодно поступающих от российских граждан, направлены на защиту их прав в сфере уголовного судопроизводства и, чаще всего, в связи с нарушениями
1 См.: Итоговый отчет Европейского Суда по правам человека за 2020 год. URL: https://www. echr.coe.int/Documents/Annual_report_2020_ENG.pdf (дата обращения: 05.05.2021). 161
положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. (далее — Конвенция) и Протоколов к ней. Чаще всего заявители жалуются на необоснованные отказы в возбуждении уголовного дела, необоснованное заключение под стражу, нарушения права на разумный срок при применении названной меры пресечения, нарушения права на справедливое судебное разбирательство. Отмеченное обязывает обратиться к вопросам влияния решений ЕСПЧ на национальное уголовно-процессуальное законодательство.
Роль решений ЕСПЧ в уголовном судопроизводстве России определяется формами их использования в законотворческой и правоприменительной деятельности. Под формами использования в законотворческой деятельности следует понимать имплементацию правовых позиций ЕСПЧ в национальное уголовно-процессуальное законодательство. Формами же использования решений ЕСПЧ в правоприменении являются: толкование выраженных в них правовых позиций; исполнение решений против России, мотивировка решений национальными судами при разрешении уголовных дел по существу; преюдиция; принятие решений национальными судами при возобновлении производства ввиду новых обстоятельств, поскольку по положениям п. 2 ч. 4 ст. 413 УПК РФ установленное Европейским Судом по правам человека нарушение положений Конвенции является новым обстоятельством. Посредством использования в законотворчестве и правоприменении решений ЕСПЧ могут быть решены задачи по устранению и преодолению пробелов уголовно-процессуального права (табл.).
Формы использования решений ЕСПЧ в российском уголовном судопроизводстве
Законотворчество Правоприменение
имплементация толкование исполнение мотивировка преюдиция пересмотр ввиду новых обстоятельств
устранение пробела преодоление пробела
Законотворчество. Имплементация.
Европейский Суд по правам человека является межгосударственным органом судебной защиты прав лиц, имеющих гражданство государств, подписавших Конвенцию в качестве членов Совета Европы. Правовую основу деятельности Европейского Суда составляет Конвенция о защите прав человека и основных свобод 1950 г. (далее — Конвенция) и Протоколы к ней1. Согласно ст. 15 Консти-
1 См.: Конвенция о защите прав человека и основных свобод (заключена в г. Риме 4 ноября 1950 г.) (с изм. от 13 мая 2004 г.) (вместе с «Протоколом [№ 1]» (подписан в г. Париже 20 марта 1952 г.), «Протоколом № 4 об обеспечении некоторых прав и свобод помимо тех, которые уже включены в Конвенцию и первый Протокол к ней» (подписан в г. Страсбурге 16 сентября 1963 г.), «Протоколом № 7» (подписан в г. Страсбурге 22 ноября 1984 г.)) // Собр. законодательства Рос. 162 Федерации. 2001. № 2, ст. 163.
туции РФ1 и ст. 1 УПК РФ2 Конвенция является составной частью уголовно-процессуального законодательства России и имеет приоритет при коллизии норм международного и национального права. Однако согласно последним изменениям, произошедшим в 2020 году, недопустимо применение правил международных договоров, ратифицированных Российской Федерацией, в их истолковании, противоречащем Конституции РФ. Выявление указанных противоречий в соответствии с положениями п. 3.2, 3.3 ст. 3, ст. 104. 1 ФКЗ «О Конституционном Суде РФ» возложено на Конституционный Суд России3.
Решения ЕСПЧ основаны на нормах Конвенции, являются общеобязательными для исполнения, подлежат официальному опубликованию и содержат, помимо разрешения конкретного правового спора, толкование норм Конвенции и Протоколов к ней. В отличие от Конвенции, основанные на ней решения ЕСПЧ, как акты реализации конвенционных норм, источниками для российского уголовно-процессуального права не являются. Следовательно, правовые позиции, выраженные в решениях ЕСПЧ, могут стать частью российского законодательства лишь посредством имплементации, т.е. включения их как нормоустановления, в национальное законодательство путем, «адаптирующего» нормотворчества. При этом важно отметить, что имплементация указанных норм в российское уголовно-процессуальное законодательство должна быть востребована для цели устранения и преодоления пробелов последнего. Примером может служить решение ЕСПЧ «Бурдов против России» (№ 24), которое стало отправным для введения в УПК РФ ст. 6.15, устанавливающей требование соблюдения разумных сроков производства по уголовному делу.
Однако для имплементации должен существовать оптимальный путь реализации, иначе говоря, алгоритм, этапы которого обусловливают, в итоге, обоснованность вводимых посредством имплементации норм и их синхронизацию с остальными нормами уголовно-процессуального законодательства.
С учетом результатов проводимой конституционной реформы, выразившейся в обновленных нормативных положениях п. 3.2, 3.3 ст. 3, ст. 104.1 ФКЗ «О Конституционном Суде РФ», стало очевидно, что в процессе имплементации правовых позиций ЕСПЧ ключевая роль принадлежит Конституционному Суду России.
Его решения также не признаются источником уголовно-процессуального права, но фактически выступают таковыми [1, с. 16; 2, с. 115]. В данном случае можно говорить о судебном нормотворчестве в деятельности Конституционного Суда РФ. Признание уголовно-процессуальной нормы неконституционной создает правовой вакуум: та или иная группа общественных отношений остается неурегулированной до принятия нового закона. Данный вакуум заполняется правовой позицией Конституционного Суда РФ, то есть фактически новой нор-
1 См.: Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12 декабря 4 1993 г. с изменениями, одобренными в ходе общероссийского голосования 1 июля 2020 г.) // 1 Собр. законодательства Рос. Федерации. 2014. № 31, ст. 4398. )
2 См.: Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 декабря 2001 г. № 174-ФЗ 2 (в ред. от 30 апреля 2021 г.) // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2001. № 52, ч. I, ст. 4921. 8
3 См.: Федеральный Конституционный закон от 21 июля 1994 г. № 1-ФКЗ (в ред. от 9 ноября 2020 г.) «О Конституционном Суде Российской Федерации» // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1994. № 13, ст. 1447.
4 См.: Российская хроника Европейского суда // Приложение к «Бюллетеню Европейского суда по правам человека». Специальный выпуск. 2009. № 4. С. 79-106.
5 См.: Федеральный закон от 30 апреля 2010 г. № 69-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона от 30 апреля 2010 г. № 68-ФЗ «О компенсации за нарушение права на разумный срок судопроизводства
или права на исполнение судебного акта в разумный срок» // Российская газета. 2010. 4 мая. 163
мой, которую можно назвать «конституционной судебной нормой», выраженной в его постановлении. Указанная норма подлежит прямому применению вплоть до ее официального включения в текст закона [3, с. 85-93]. Иногда новое правовое регулирование, задаваемое правовой позицией Конституционного Суда РФ, не воспроизводится законодателем в содержании закона десятилетиями. Например, в широко известном постановлении Конституционного Суда РФ 2000 г. «По делу о проверке конституционности положений ч. 1 ст. 47 и ч. 2 ст. 51 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В.И. Маслова1» была определена возможность пользоваться услугами адвоката (защитника) лицом, фактически поставленным в положение подозреваемого, до приобретения им соответствующего процессуального статуса. Указанная правовая позиция нашла отражение в ст. 49 и 144 УПК РФ только спустя 13 лет.
Сложившаяся практика Конституционного Суда РФ показывает, что при разрешении вопроса о конституционности той или иной уголовно-процессуальной нормы, Конституционный Суд РФ постоянно основывает свои решения правовыми позициями ЕСПЧ, что выявляет зримую роль последних в конституционном судебном нормотворчестве. Однако эта практика может измениться. Это обусловлено тем, что нормы ст. 104.1-104.3 ФКЗ «О Конституционном Суде РФ», обновленные в результате проведенной конституционной реформы, по сути, допускают «мягкую» ревизию постулата об общеобязательности и безусловной исполнимости решения ЕСПЧ. А это означает, что Конституционный Суд России при наличии соответствующего запроса от уполномоченных лиц и органов оценивает решения ЕСПЧ с точки зрения наличия в его правовой позиции положений в истолковании, предположительно приводящем к их расхождению с нормами Конституции РФ.
При отсутствии подобных расхождений между решениями ЕСПЧ и нормами Конституции РФ, Конституционный Суд РФ «переносит» правовое регулирование, заданное ЕСПЧ, в конституционную судебную норму, которая впоследствии подлежит включению в уголовно-процессуальное законодательство. Если в результате приведенной процедуры имплементации правовое регулирование обрели те или иные общественные отношения, которые ранее урегулированы не были, но нуждались в этом, либо, если указанные отношения были урегулированы неполно, не точно или противоречиво, то это позволяет утверждать о действенности устранения пробелов уголовно-процессуального права посредством нормотворчества Конституционного Суда РФ, основанном на правовых позициях ЕСПЧ.
Таким образом, решения ЕСПЧ влияют на российский нормотворческий процесс опосредованно через прохождение процедуры имплементации с обязательной предварительной оценкой исполнимости указанных решений Конституционным Судом РФ, инициированной соответствующими государственными органами и должностными лицами. И хотя обязательность указанной проверки законом не урегулирована, как и сама процедура имплементации, исходя из общего смысла норм Конституции РФ и ФКЗ «О Конституционном Суде РФ», устанавливающих пределы действия общепризнанных принципов и
1 См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 27 июня 2000 г. № 11-П «По делу о проверке конституционности положений части первой ст. 47 и части второй ст. 51 УПК РСФСР в связи с жалобой гражданина В.И. Маслова» // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2000. 164 № 27, ст. 3881.
норм международного права и международных договоров на территории России, представляется, что законодатель не может включить правовые позиции ЕСПЧ в национальное законодательство без прохождения этой проверки.
Результатами прохождения описанного алгоритма от решения ЕСПЧ до нормы уголовно-процессуального законодательства являются изменения и дополнения, отражающие в законе правовые позиции ЕСПЧ по возникшим в ходе правоприменения в России ситуациям, требующим определенности в их урегулировании. Например, постановление ЕСПЧ по делу «Захаркин против Российской Федерации1» повлекло введение в ст. 18 Федерального закона от 15 июля 1995 года № 103-Ф3 «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений2» дополнения, устанавливающего право подозреваемых и обвиняемых, содержащихся под стражей, на свидание с лицами, представляющими их интересы в ЕСПЧ, для оказания им юридической помощи в связи с подачей жалобы в указанный суд.
Правоприменение. Исполнение, толкование, мотивировка, преюдиция, пересмотр.
Надо заметить, что отказ от требования общеобязательности и безусловной исполнимости решений ЕСПЧ на территории России стал допустимым задолго до проводимой ныне конституционной реформы. Так, ФКЗ от 14 декабря 2015 года № 7-ФКЗ «О внесении изменений в Федеральный конституционный закон «О Конституционном Суде Российской Федерации3» уполномочивал Конституционный Суд РФ по запросу соответствующего органа разрешать вопросы о возможности исполнения решения межгосударственного органа по защите прав и свобод человека в случае обнаружившейся коллизии в истолковании ЕСПЧ конвенционных норм и положений Конституции Российской Федерации.
Любое решение суда, в том числе и международного, основывается на истолковании применяемых норм, и именно это истолкование может противоречить основному национальному закону — Конституции РФ. Иными словами, собственно нормы международного договора — одно, а их истолкование в процессе применения — другое. В том случае, если межгосударственный суд применяет к конкретному случаю нормы международного договора в истолковании, которое приводит к их расхождению с Конституцией РФ, то закономерно возникает вопрос об устойчивости национальной правовой системы, поскольку Конституция РФ лежит в основе этой системы и закрепляет суверенитет государства. Расхождения в истолковании норм международного договора, в частности, Конвенции и Протоколов к ней, может иметь место потому, что указанная Конвенция — продукт естественно-правового типа правопонимания. Это означает, что базовые, безусловно, важные и неоспоримые положения Конвенции изложены
1 См.: Постановление ЕСПЧ от 10 июня 2010 г. по делу «Захаркин ^акИагкт) против Рос- ) сийской Федерации» (жалоба № 1555/04) // Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2 2011. № 2. 11
2 См.: Федеральный закон от 15 июля 1995 г. № 103-Ф3 «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» (в ред. от 5 апреля 2021 г.) // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1995. № 29, ст. 2759; Федеральный закон от 28 июня 2014 г. № 193-Ф3 «О внесении изменения в статью 18 Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2014. № 26, ч. I, ст. 3399.
3 См.: Федеральный Конституционный закон от 14 декабря 2015 года № 7-ФКЗ «О внесении изменений в Федеральный конституционный закон «О Конституционном Суде Российской Федерации // Российская газета. 2015. 16 дек. 165
в ней широко, распространяются на круг правовых ситуаций, который четко не определен. В связи с этим ЕСПЧ в каждом деле конкретизирует применение этих нормы определенными установлениями и детализирует сферу их действия с учетом конкретной ситуации, то есть интерпретирует по своему усмотрению. Соответственно, решения этого суда всегда являются прецедентными и, следовательно, формируют новые требования — правовые позиции, которые могут расходиться с положениями национального законодательства.
Но даже и в случае предположения о том, что решение международного суда расходится с Конституцией РФ — вопрос: подлежит ли это решение исполнению в обязательном порядке или нет, разрешается Конституционным Судом РФ по запросу уполномоченных лиц и органов, указанных в обновленной редакции ст. 104.1 ФКЗ «О Конституционном Суде РФ».
При этом Конституционный Суд РФ руководствуется правилами, которые были закреплены в его же постановлении от 14 июля 2015 г. № 21-П1. Согласно данным правилам, постановление ЕСПЧ не может считаться обязательным для исполнения, если содержащееся в нем толкование положений Конвенции противоречит Конституции РФ, нарушая тем самым принципы суверенного равенства и невмешательства во внутренние дела государств. Так, на основании приведенных положений постановлением от 19 апреля 2016 г. № 12-П Конституционный Суд РФ признал невозможность исполнения постановления ЕСПЧ от 4 июля 2013 г. по делу «Анчугов и Гладков против России»2.
Рассматриваемое полномочие Конституционного Суда РФ в результате конституционной реформы 2020 года получило закрепление в Основном законе — Конституции РФ. Согласно п. б ч. 5.1 ст. 125 Конституции РФ Конституционный Суд РФ в порядке, установленном федеральным конституционным законом, решает вопрос об исполнимости решений межгосударственных органов, принятых на основании международных договоров России в их истолковании, противоречащем Конституции РФ, а также об исполнимости решения иностранного или международного (межгосударственного) суда, налагающего обязанности на Российскую Федерацию, в случае если это решение противоречит основам публичного правопорядка в России.
В результате проводимой конституционной реформы значимые нововведения коснулись предмета рассмотрения Конституционного Суда РФ. Согласно ст. 97 ФКЗ «О Конституционном Суде РФ» теперь в предмет рассмотрения будут входить жалобы граждан, чьи конституционные права и свободы были нарушены нормами, примененными в конкретном уголовном деле, если исчерпаны все
>1 1 См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 14 июля 2015 г. № 21-П «По делу о
б проверке конституционности положений статьи 1 Федерального закона „О ратификации Кон-
¡5 венции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней", пунктов 1 и 2 статьи
§ 32 Федерального закона „О международных договорах Российской Федерации", частей первой " и четвертой статьи 11, пункта 4 части четвертой статьи 392 Гражданского процессуального
1 кодекса Российской Федерации, частей 1 и 4 статьи 13, пункта 4 части 3 статьи 311 Арбитраж-ё ного процессуального кодекса Российской Федерации, частей 1 и 4 статьи 15, пункта 4 части
1 статьи 350 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации и пункта 2 части четвертой статьи 413 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы» // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2015. № 30, ст. 4658.
2 См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 19 апреля 2016 г. № 12-П «По делу о разрешении вопроса о возможности исполнения в соответствии с Конституцией Российской Федерации постановления Европейского Суда по правам человека от 4 июля 2013 года по делу „Анчугов и Гладков против России" в связи с запросом Министерства юстиции Российской 166 Федерации» // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2016. № 17, ст. 2480.
другие внутригосударственные средства судебной защиты. Под исчерпанием внутригосударственных средств судебной защиты понимается подача кассационной жалобы в суд максимально высокой для данной категории дел инстанции или надзорной жалобы, если обжалование возможно только в надзорном порядке, либо, если обжалуемое решение уже было предметом кассационного или надзорного обжалования, но это не привело к устранению нарушений прав заявителя. Также Конституционный Суд РФ может признать внутригосударственные средства судебной защиты исчерпанными, если сложившаяся правоприменительная практика суда, решение которого обычно исчерпывает внутригосударственные средства судебной защиты, или официальное толкование оспариваемого нормативного акта, данное в разъяснениях по вопросам судебной практики в целях обеспечения единообразного применения законодательства России, свидетельствует о том, что иное применение оспариваемого нормативного акта, чем имевшее место в конкретном деле, не предполагается.
Обратиться в Конституционный Суд РФ за защитой нарушенных конституционных прав и свобод смогут физические и юридические лица, если они полагают, что в конкретном деле, затрагивающем их интересы, были применены неконституционные нормы федерального конституционного закона, федерального закона; нормативного акта Президента РФ, Правительства РФ, Совета Федерации, Государственной Думы РФ; регионального нормативного акта по вопросам ведения РФ, а также совместного ведения РФ и региона. Это, как видится, означает, что заинтересованные участники уголовного судопроизводства, прошедшие процедуру кассационного и надзорного обжалования судебных решений, затронувших их конституционные права и свободы, должны будут вначале обращаться за их защитой в Конституционный Суд РФ, и только затем — в ЕСПЧ.
С одной стороны — это дополнительная гарантия соблюдения прав участников уголовного процесса органами и должностными лицами, ведущими производство по делу, с другой стороны — это может оказаться нерезультативным средством защиты интересов заявителя. Так, если Конституционный Суд РФ, рассмотрев указанную жалобу, придет к выводу, что она не подлежит удовлетворению, то это автоматически делает бессмысленным последующее обращение в ЕСПЧ с этой же жалобой.
Более того, как видится из обсуждений, проводимых в целях развития гражданского общества, не исключается перспектива создания в России «своего» суда по правам человека1. Президент России В.В. Путин по итогам встречи с членами Совета по правам человека в декабре 2020 года поручил председателю Верховного Суда Российской Федерации В. Лебедеву и министру юстиции К. Чуйченко рассмотреть вопрос о целесообразности создания российского суда по правам человека и подготовить по данному вопросу доклад до 1 июня 2021 года2. Какие правовые последствия для участников уголовного процесса повлечет создание данного суда, насколько широким будет предмет его рассмотрения, будут ли в его состав входить иностранные судьи, пока предугадать невозможно.
1 См.: Ключевская Н. Создание российского суда по правам человека: поиск рационального зерна. URL: https://www.garant.ru/article/1452008/ (дата обращения: 19.05.2021).
2 См.: Поручение Президента РФ от 28 января 2021 г. № Пр.-133 «Перечень поручений по итогам заседания Совета по развитию гражданского общества и правам человека». URL: http:// www.kremlin.ru/acts/assignments/orders/64952 (дата обращения: 10.05.2021). 167
Пленум Верховного Суда РФ ориентирует суды на расширение сферы применения решений ЕСПЧ при разрешении уголовных дел по существу. Так, в постановлении Пленума Верховного Суда РФ № 21 от 27 июня 2013 года1 обращено внимание на общеобязательность правовых позиций ЕСПЧ, содержащихся в его окончательных постановлениях, принятых не только в отношении Российской Федерации, но и в отношении других стран-участниц Конвенции, если обстоятельства рассматриваемого российскими судами дела были аналогичны обстоятельствам, ставшим предметом рассмотрения в ЕСПЧ. Толкование норм международного законодательства и национального законодательства, а также связанные с ними разъяснения, способны помочь разрешить конкретный правовой спор, когда решение по нему не очевидно ввиду отсутствия надлежащего правового регулирования, его неясности, противоречивости, неполноты. Использование российскими судами толковательных разъяснений Конвенции, сформулированных в решениях ЕСПЧ, при разрешении конкретного уголовного дела могут послужить средством преодоления пробела уголовно-процессуального права в отдельно взятом случае.
Определенно, в рамках российской правовой системы прецедентный характер решений ЕСПЧ не позволяет считать их источником уголовно-процессуального права, и источником российского права в целом. Поэтому указанные решения, если они не прошли процедуру имплементации, не подлежат включению в уголовно-процессуальное законодательство. В правоприменительной деятельности решения ЕСПЧ подлежат исполнению, могут иметь либо преюдициальное значение (представляется, что к решениям ЕСПЧ, вынесенным в отношении России, можно применить правило о преюдиции, закрепленное в ст. 90 УПК РФ, то есть обстоятельства, установленные в данном решении принимаются на веру без дополнительной проверки, если это решение не было признано неисполнимым), либо использоваться в толковательных разъяснениях Пленума Верховного Суда РФ, либо для мотивировки решений национальными судами, либо как основание для возбуждения производства ввиду новых обстоятельств по правилам ч. 5 ст. 415 УПК РФ. В этой связи Конституционный Суд РФ отметил, что пересмотр решений по указанному основанию допустим только на основании выводов ЕСПЧ [4, с. 24].
Выводы:
Роль решений ЕСПЧ в уголовном судопроизводстве в условиях конституционного реформирования и их место в процедуре устранения и преодоления пробелов уголовно-процессуального права России определяется формами их использования (нормотворчеством и правоприменением). Но непосредственное использование решений ЕСПЧ в рамках указанных форм невозможно, поскольку поставлено в зависимость от ряда условий:
1. Решения ЕСПЧ являются прецедентами и не могут быть включены в систему источников уголовно-процессуального права.
2. Решения ЕСПЧ влияют на российский нормотворческий процесс опосредованно через прохождение процедуры имплементации с обязательной предварительной оценкой исполнимости указанных решений Конституционным Судом РФ, инициированной соответствующими государственными органами и
1 См.: Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 июня 2013 г. № 21 «О применении судами общей юрисдикции Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года и Протоколов к ней» // Российская газета. 2013. 5 июля.
должностными лицами. И хотя обязательность указанной проверки законом не урегулирована, как и сама процедура имплементации, исходя из общего смысла норм Конституции РФ и ФКЗ «О Конституционном Суде РФ», устанавливающих пределы действия общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров на территории РФ, представляется, что законодатель не может включить правовые позиции ЕСПЧ в национальное законодательство без прохождения этой проверки.
4. Разрешая вопрос о конституционности нормы уголовно-процессуального права, в случае признания ее неконституционной, Конституционный Суд РФ взамен утратившего силу предписания, устанавливает новое правовое регулирование с использованием в своем постановлении правовых позиций ЕСПЧ, перенося их тем самым в конституционную судебную норму. Затем данная норма подлежит включению в уголовно-процессуальное законодательство посредством нормотворчества.
Решения ЕСПЧ общеобязательны для исполнения, за исключением ограничений их исполнимости по основаниям, установленным российским законодателем.
5. Толковательные разъяснения ЕСПЧ используются в правоприменении, когда они восприняты Верховным Судом РФ, а национальные суды, следуя соответствующим разъяснениям Пленума Верховного Суда РФ, ссылаются на конкретные постановления ЕСПЧ при мотивировке решения по уголовному делу. Указанные разъяснения способны помочь разрешить конкретный правовой спор, когда решение по нему не очевидно ввиду отсутствия надлежащего правового регулирования, его неясности, противоречивости, неполноты. То есть, толковательные разъяснения Конвенции, сформулированные в решениях ЕСПЧ, могут послужить средством преодоления пробела уголовно-процессуального права в отдельно взятом случае.
6. Изменения, связанные с расширением предмета рассмотрения Конституционного Суда РФ, повышают гарантии соблюдения прав участников уголовного процесса. Однако такой обновленный порядок судебного конституционного контроля может привести к утрате самого смысла обращения участников уголовного судопроизводства в ЕСПЧ за защитой своих прав, поскольку нельзя исключить возможность расхождения правовой позиции Конституционного Суда РФ с правовой позицией ЕСПЧ в истолковании последним примененных им конвенционных нормативных установлений.
Использование решений ЕСПЧ для целей устранения и преодоления пробелов уголовно-процессуального права можно проиллюстрировать следующими алгоритмами:
вынесение постановления ЕСПЧ, налагающего обязательства на Россию ^ проверка исполнимости решения ЕСПЧ Конституционным Судом РФ по запросу уполномоченных органов и должностных лиц ^ имплементация (нормотворчество, основанное на правовой позиции Конституционного Суда РФ, воспринявшего правовую позицию ЕСПЧ) ^ устранение пробела;
вынесение постановления ЕСПЧ в отношении России или иной страны-участницы Совета Европы ^ разъяснения Пленума Верховного Суда РФ, основанные на постановлении ЕСПЧ ^ применение правовых позиций ЕСПЧ российским судом при разрешении уголовного дела по существу ^ преодоление пробела.
Библиографический список
1. Овчиннникова Н.О. Пробелы в уголовно-процессуальном праве и способы их устранения и преодоления: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2017. 28 с.
2. Остапович И.Ю. Нормативность решений Конституционного Суда Российской Федерации: методы ее рождения, объективные и субъективные границы // Вестник томского государственного университета: Право. 2019. № 31. С. 112-122.
3. Овчиннникова Н.О. Пробелы в уголовно-процессуальном праве России: монография. М.: Юрлитинформ, 2018. 168 с.
4. Коробка Е. КС: Пересмотр дела на основании решения ЕСПЧ может быть связан только с выводами Европейского Суда // Адвокатская газета. 2020. № 10 (315). С. 22—27.
References
1.Ovchinnikova N.O. Gaps in Criminal Procedure Law and Ways to Eliminate and Overcome them: extended abstract. diss. ... cand. of law. Saratov, 2017. 28 p.
2. Ostapovich I.Y. Normativity of Decisions of the Constitutional Court of the Russian Federation: Methods of its Birth, Objective and Subjective Boundaries // The Bulletin of Timsk State University: Law. 2019. No. 31. Р. 112-122.
3. Ovchinnikova N.O. Gaps in the Criminal Procedure Law of Russia: monograph. Moscow: Yurlitinform, 2018. 168 p.
4. Korobka E. KC: The Review of the Case on the Basis of the Decision of the ECHR Can Only Be Connected with the Conclusions of the European Court. 2020. No. 10 (315). Р. 22-27.
