CC BY
164
УДК 94(470.1/.2):711«192/193»(045)
В. В. Смирнова
ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ПРИРОДНО-КЛИМАТИЧЕСКОГО ФАКТОРА В СЕВЕРНОМ ГРАДОСТРОИТЕЛЬСТВЕ В 1920-30-Х ГОДАХ
Выявляются основные проблемы использования природно-климатического фактора (ветер, тепловой режим воздуха, состояние почв и грунта, рельеф местности, снеговой режим и др.) в северном градостроительстве 1920-30-х гг. Проводится анализ нормативно-правовой базы по вопросу градостроительства и архивных данных по учету местных условий в строительстве того периода.
Ключевые слова: природно-климатический фактор, градостроительство, строительство, Север, планировка города.
Важным компонентом городской социальной среды является качество жизни человека. На качество жизни среди прочих факторов решающее влияние оказывает природно-климатический фактор и то, как он учитывается при осуществлении строительных работ и планировании городов. Особенно это важно для северного градостроительства, так как северные города по своему климату и природным особенностям резко отличаются от городов центральной и южной России. Бурному развитию и строительству северных городов способствовала форсированная индустриализация 1920-30-х гг., которая повлекла за собой столь же ускоренную урбанизацию. В этот период на Севере появляются новые города и растут старые, увеличивается количество городского населения; например, население города Архангельска увеличивается в 4 раза, Мурманска - почти в 17 раз1 [1, л. 5, л. 3]. В городах появляется множество новых зданий промышленного и гражданского назначения, растет инфраструктура. Таким образом, в 1920-30-х гг. постепенно накапливается опыт северного градостроительства, в том числе по использованию природноклиматического фактора, который важен для развития концепции современного северного градостроения и избежания тех ошибок, которые допускались при проектировании северных городов тех лет. Но, несмотря на значительный историографический багаж отечественной урбанистики [2, с. 95], научной литературы по этой теме, чтобы обобщить данный опыт, недостаточно. Причиной этого является по-прежнему невысокий интерес историков к междисциплинарному подходу, используемому в данной статье. Всю литературу по теме можно разделить на 3 группы: работы, посвященные северной архитектуре; работы по истории градостроительства; труды по проблемам градостроительной климатологии. Последние начали появляться с 1970-х гг. - работы С. Б. Чистяковой [3, с. 150-167], Т. И. Алексеевой [4], Л. Г. Назаровой [5], А. В. Яковлева [6] и других авторов, в
1 Высчитано автором.
основном издательства «Стройиздат». В этих работах встречаются лишь единичные примеры по проблеме, относящиеся к 1920-30-м гг. Труды, посвященные северной архитектуре и истории градостроительства 1920-30-х гг., никак не связаны с проблемами использования природно-климатического фактора, т. е. не выделяют данной проблематики. Эти факторы и определили выбор темы исследования.
Целью данной статьи является выявление использования природно-климатического фактора в северном градостроительстве 1920-30-х гг. Для этого были использованы следующие виды источников: научная литература по данной проблеме, материалы фондов Государственного архива Архангельской области (ГААО) и периодическая печать 1920-30-х гг.
Для городов Севера характерны наличие длительной зимы с низкими отрицательными температурами воздуха и частыми ветрами, снежные заносы, дефицит видимой и ультрафиолетовой радиации, наличие многолетнемерзлых грунтов, бедной растительности и специфический ландшафт. В настоящее время все эти природно-климатические особенности учитываются в строительном проектировании, применяются при разработке генеральных планов городов, зданий, систем отопления и водоснабжения, новых строительных материалов, изделий и конструкций.
В 1920-30-е гг. все эти особенности еще не учитывались, так как градостроители тогда не знали, как строить города на Севере и какими особыми приемами и техникой пользоваться. Ситуация в строительстве в тот период не способствовала накоплению таких знаний. Во-первых, в стране еще отсутствовала домостроительная индустрия с механизированным процессом сборки зданий и сооружений из укрупненных элементов изделий. Все строительные процессы в 1920-30-х гг. происходили непосредственно на строительной площадке. Во-вторых, отсутствовала система центрального
управления строительством. Вопросами планировки и застройки городов ведал Народный комиссариат (Наркомат) коммунального хозяйства, а строительством управляли отдельные наркоматы с помощью своих строительных организаций. Такая промышленно-ведомственная система руководства просуществовала вплоть до 1938 г., когда был создан Комитет по делам строительства при Совете народных комиссаров (СНК) СССР, а в 1939 г. Наркомат по строительству [7, с. 17]. И, в-третьих, в стране не было никаких комплексных нормативных документов в области строительства. Первые строительные нормы и правила (СНиП) появились в СССР в 1955 г., а тенденция регионального уточнения строительных нормативов сложилась только в 1970-е гг.
Все же проблема градостроительства активно обсуждалась специалистами в 1920-30-е гг.; например, широко известен спор урбанистов и дезурбанистов. Кроме того, собирались конференции, съезды по данной проблеме, издавались правительственные постановления, касающиеся планировки городов и жилищного строительства. 4 октября 1926 г. вышло постановление ВЦИК и СНК РСФСР «Об обязательности для городских поселений и поселков иметь планы и проекты планировки». Разработка генеральных планов городов велась крупными проектными организациями - Московским Государственным институтом проектирования городов (Гипрогором), Харьковским Госу -дарственным институтом проектирования городов (Гипроградом) и др. Но их деятельность затрудняли постоянно меняющиеся градостроительные установки. В результате работа над генеральными планами затягивалась [8, с. 37]. В 1931 г. специалист Севкрайплана, товарищ Орлов, в статье «Как строить новый Архангельск» писал с возмущением, что «центр нового Севера до сих пор строится по дикому плану 1794 года» [9, с. 3]. Он предлагал использовать опыт Сталинграда, для которого был тогда уже разработан генеральный план застройки, считая, что этот опыт вполне возможно применить к Архангельску. Действительно, для строительства северных городов в то время использовались те же приемы планировки, что и для городов других регионов страны. Специфика северного природно-климатического фактора во внимание не принималась. Хотя выделять некоторые климатические особенности как фактор, влияющий на градостроительные методы и приемы, начали именно в тот период.
Обратили на них внимание в Гипрограде, именно в этой проектной организации была предпринята попытка разработать нормативы планировки городов, опираясь на научно-исследовательские изыскания. В Гипрограде работали многие известные ученые-градостроители, среди них Г. В. Шелей-
ховский - основоположник градостроительной климатологии, который выступал за создание планировочной науки на основе использования природно-климатического фактора. Фактически области взаимодействия города и природной среды все еще оставались тогда мало исследованными, и приходилось доказывать саму необходимость таких исследований. Шелейховский выступил в 1937 г. на первом съезде советских архитекторов с докладом о градостроительной климатологии, и хоть доклад получил самую высокую оценку, все же был осужден за лженаучность. Так как государству необходимо было другое градостроительство, не обращенное к человеку, а своего рода яркая витрина, демонстрирующая успехи социализма [10, с. 343-344].
К началу второй пятилетки (1933 г.) стали очевидны серьезные дефекты планировочных работ, в том числе недостаточная изученность почв, климата и ландшафта той территории, которая охватывалась планировкой; отсутствие нормативов по основным элементам застройки городов [7, с. 12]. Выяснилось это, когда стали видны явные ошибки в планировке Норильска, Певека и других северных городов, когда «на их широких проспектах, построенных по образу Ленинграда, приходилось в пургу натягивать леера, зажигать красные фонари и прокапывать тоннели для пешеходов в многометровой толще снежных заносов» [4, с. 181]. Стало ясно, что на Севере нельзя использовать градостроительные приемы, применяемые в городах средних широт.
В 1932 и затем в 1934 г. вышло постановление ВЦИК и СНК РСФСР «Об устройстве населенных мест РСФСР» [10, с. 335], которое гласило, что проекты устройства городов должны разрабатываться на основе геолого- и гидрометеорологических обследований. В это время проектно-планировочными работами уже были охвачены 240 городов, однако на предварительные исследовательские и изыскательские работы не хватало ассигнований, квалифицированных специалистов и времени для их проведения. Поэтому власти решили привлечь к делу краеведов. 20 февраля 1935 г. был выпущен совместный циркуляр НККХ РСФСР и Центрального бюро краеведения РСФСР «О содействии краеведным организациям» [10, с. 345]. По циркуляру предполагалось использование опыта краеведов в отдельных областях коммунального хозяйства, где требовалось проведение первичных наблюдений и обследований, а также изучение ряда технико-экономических показателей микроклимата. В архивных документах за тот период сохранилась многочисленная переписка Архангельского междуведомственного экспертного совета (АМЭС) с различными местными строительными
и вышестоящими организациями по вопросу учета местных особенностей при выполнении строительных работ. Например, Лесосырьевой трест «Двинолес» запрашивал у АМЭС согласование типовых проектов по строительству, на что АМЭС отвечал, что согласования проходят «в каждом отдельном случае... в части привязки здания к конкретным условиям данного участка (рельеф, характеристика грунтов, наружные сети водопровода и др.)» [11, л. 17-18]. Во многих своих рекомендациях по строительству АМЭС просил производить учет условий строительства в Северных районах, разрабатывать вопросы изучения состояния грунта, ветровых и геодезических особенностей, в проектную документацию, кроме общего плана строительства закладывать информацию о местных условиях, имеющих свою специфичность, так как без нее затруднялся рекомендовать проекты к осуществлению [12, л. 6-7]. Конечно, специалистов, которые могли бы производить комплексные предварительные исследования, а не простой осмотр участка, на местах не было. Поэтому такие исследования практически не проводились, несмотря на соответствующий циркуляр и постановление. Но привязка к местным условиям строительства все же осуществлялась, о чем и свидетельствуют архивные документы.
В 1934 г. вышло постановление СНК «Об улучшении жилищного строительства», подписанное
В. Молотовым [13, л. 21]. Ни о каких региональных природно-климатических особенностях жилищного строительства в городах в нем снова не упоминалось. Зато последний пункт Постановления гласил, что «облегченное, малоэтажное, каркасное, щитовое и барачное строительство... допускать в качестве временных жилищ только с разрешения советов народных комиссаров союзных республик...» [13, л. 21]. А в это время в Архангельске, Мурманске, как и в других растущих советских городах первых пятилеток, шло активное строительство бараков для рабочих. Постановление же требовало строить в городах капитальные дома в 4-5 этажей и выше, с водопроводом и канализацией. Но, например, в Мурманске только в 1934 г. появился первый жилой каменный и благоустроенный дом. Проживали в этот период в городе более 40 тыс. человек [14, с. 10]. Все же остальные жилые постройки города представляли собой перенаселенные, беспорядочно выстроенные рабочие бараки, одноэтажные деревянные дома и приспособленные под жилье железнодорожные вагоны. Город даже получил прозвище «красная деревня» из-за вагонов красного цвета, приспособленных для жилья, в суровых северных условиях.
В 1939 г. вышло очередное постановление СНК «О типовых проектах жилищного строительства»
[15, л. 54]. Типовые проекты были обязательны для использования в строительстве, и вновь не учитывали природно-климатического фактора. Они применялись для застройки жилых территорий - жилые дома, дошкольные и школьные учреждения. В итоге, если в средней полосе СССР они могли удовлетворять требованиям природно-климатических условий, то в северных и южных регионах -нет, так как не учитывали их специфику. В одном из запросов межрайонного экспертного совета к Северо-областному экспертному совету отмечается, что «типовые проекты, как выясняется, не всегда бывают удовлетворительно составленными... Для проектов большое значение имеют местные условия» [16, л. 8]. Специалисты межрайонного совета просили разъяснений по вопросу о необходимости абсолютного следования всем требованиям проекта или возможности проведения полной его экспертизы.
По современным исследованиям важнейшие элементы природно-климатического фактора, которые в первую очередь нужно учитывать при разработке генерального плана города и строительстве зданий, это - ветер, тепловой режим воздуха, состояние почв и грунта, рельеф местности, солнечная радиация и снеговой режим.
Недоучет характера изменения ветра может привести к ошибочному выбору площадки для застройки, неправильной планировке и взаиморасположению жилой и промышленной зон. Иногда в планировочных комиссиях относились к этому со вниманием. Например, Краевой междуведомственный экспертный совет города Архангельска от 9 февраля 1933 г. сообщал итоги комиссии по планировке базы Рыбтреста и среди прочих замечаний отмечал, что в плане «не была указана ориентировка по сторонам света и роза ветров, что было важно ввиду рыбного запаха, отравляющего воздух» [17, л. 32]. В 1938 г. АМЭС потребовал переустроить проект детского сада в Печёре, руководствуясь ее климатическими особенностями: «...целесообразно перенести веранды с северной стороны на южную... Спортивные и игровые площадки объединить одним блоком, расположенным на юго-восточной стороне участка и защитить с северной стороны зданием детсада и хозяйственными постройками» [18, л. 2-4].
Что касается вопроса состояния почв и грунта, то для северных территорий характерны проблема вечномерзлого состояния грунтов, а также проблема заболоченности и заторфованности территорий. Для решения этой проблемы необходимо осуществлять зонирование застройки города в зависимости от состояния почв и грунта, а также учитывать особенности почв при забивке свай, закладки фундамента и других строительных операций. Ос-
новные принципы строительства на территориях с вечномерзлыми грунтами были разработаны только в конце 1940-х гг. и использовались при строительстве зданий в Якутске, Воркуте и других северных городах [5, с. 46]. А при строительстве зданий, например, в Мурманске в 1920-30-е гг. таких знаний еще не было, поэтому особенности вечномерзлых грунтов никак не учитывались. В Архангельске же строителям приходилось иметь дело с мокрым торфяным грунтом, под который также не подходили общесоюзные нормы по забивке свай. В связи с этим заместитель председателя АМЭС Козин в 1939 г. отсылал запрос в Москву о допустимости изменений в механизмах забивки свай и получил утвердительный ответ для установления местной нормы применительно к указанным условиям [19, л. 5].
В 1937 г. главный архитектор Архангельска
В. Г. Гершельман в ожидании начала осуществления плана «большой Архангельск» писал о том, что при строительстве зданий в городе «следует руководствоваться... положением об изменении этажности в сторону ее повышения» [20, с. 74]. Действительно, отказ от малоэтажного строительства позволяет более экономично, компактно решать генеральный план, сокращать расстояния между отдельными районами города, сокращать длину инженерных коммуникаций и дорог, обеспечить всю застройку города единым уровнем инженерного благоустройства. Этажность и компактность застройки жилых домов в северных городах является одним из принципов защиты человека от отрицательного воздействия внешней климатической среды [6, с. 53]. В Архангельске в это время был разработан проект застройки Набережной 3-4-5-этажными домами. Но такой проект был единственным; например, за 1938 г. в Архангельске были выстроены 26 зданий, все 1-2-этажные [21, с. 36]. Так как для осуществления массового многоэтажного каменного строительства требовалась индустриализация домостроительной промышленности, но ее осуществление начнется гораздо позже, лишь в 1950-е гг.
Если говорить о компактности решения генерального плана в условиях Севера, то Гершельман в 1937 г., как раз наоборот, настаивал на освоении новых территорий при дальнейшем строительстве города. Хотя еще в 1931 г. Орлов писал, что «Архангельск в новой городской черте занимает громадную площадь: от южного конца города (лесозавод № 2), до Северного (Экономия) - 23 км, в поперечном направлении наибольшее расстояние между лесозаводом № 16 и деревней Карелы равняется приблизительно 25 км. Вся площадь примерно 575 кв. километров» [9, с. 3]. Естественно, была необходима рациональная разбивка такой
громадной территории. «В 1937 г. специалистами Ленинградского отделения Гипрогора Наркомата коммунального хозяйства РСФСР был разработан проект реконструкции Архангельска “Большой Архангельск”, который предполагал новую планировку города» [22, с. 371], но план не был введен в жизнь. Пока ожидали начала осуществления этого плана, при крупных заводах шло строительство рабочих поселков, производимое их администрацией. В основном «строили в спешке, без чертежей, “на глазок”, полагаясь на смекалку строителей» [23, с. 246], и, конечно, не проводили никаких предварительных исследований по поводу состояния почв или рельефа местности, розу ветров рассчитывали, как правило, только при строительстве заводов, выбрасывающих из своих труб в атмосферу токсичные газы.
В 1939 г. Гипрогором был составлен проект города Молотовска [19, л. 58]. Экспертная комиссия областного междуведомственного планировочного совещания составляла заключение по генеральной схеме планировки города и среди прочего отмечала в своем заключении, что «запроектированные подземные водостоки, имеющие заглубления 1.0-
1.75 м, могут промерзать; что материалы по естественным условиям для инженерной подготовки территории недостаточны и должны быть пополнены: а) данными по количеству выпадающих и испаряющихся осадков и наблюдениями амброгра-фа Архангельской метеостанции; б) комплексом изысканий в пределах существующего поселка; в) анализом грунтовых вод; г) забивкой пробных свай в пределах застраиваемых районов города и др.» [19, л. 58]. А по проекту одной из школ Ненецкого округа эксперт потребовал поменять ее планировку, чтобы вывести окна на юг, запланировать тамбур у наружного выхода, увеличить высоту классов, поясняя свои требования в скобках одной лишь фразой - «ведь крайний Север!» [24, л. 4].
Такие примеры говорят о том, что, несмотря на отсутствие северных региональных норм строительства, на местах приходилось учитывать природно-климатические особенности региона. Хорошо, если в экспертных советах работали профессионалы, которые вовремя замечали явные проектные и планировочные ошибки, так как использование на Севере приемов строительства и планировки городов средних широт, использование техники и материалов, неприспособленных к местным условиям, приносило огромные убытки, делало жизнь людей на Севере некомфортной, в итоге они покидали города. Все это было платой за невнимание к природно-климатической специфике северных территорий.
Итак, в этой статье нам удалось выявить незначительное использование природно-климатическо-
го фактора в северном градостроительстве 192030-х гг. Объясняется это тем, что градостроительная климатология в это время еще только зарождалась и комплексных знаний для использования их в градостроении еще не было. Ни в одном из официальных постановлений правительства, касающихся вопросов строительства и планировки городов, не упоминалось ни о каких региональных различиях. Но все же некоторые местные условия Севера учитывать приходилось, так как совершенно без их учета, иногда невозможно было осуществлять само строительство, а также была бы затруднительна впоследствии эксплуатация многих построек. Хотя, в более глобальных вопросах плани-
ровки и строительства северных городов, специфика их региона по всем вышеозначенным проблемам во внимание не принималась.
В целом значимость изучения опыта северного градостроительства 1920-30-х гг., в том числе по вопросам использования природно-климатического фактора, заключается в том, что эти знания помогут не допустить сейчас повторения ошибок прошлых лет при проектировании северных городов. Кроме того, они могут способствовать разработке и воплощению концепции современного северного градостроения, которая обеспечит повышение качества жизни городского населения Севера.
Список источников и литературы
1. ГААО. Ф. 187. Оп. 1. Д. 853; Ф. 1892. Оп. 12. Д. 17.
2. Семендяева А. М. Развитие Сибирской исторической урбанистики на примере историографии общественно-политической жизни сибиряков (вторая пол. XIX - нач. XX в.) // Вестн. Томского гос. пед. ун-та (Tomsk State Pedagogical University Bulletin). 2012. Вып. 3 (118).
С.95-99.
3. Чистякова С. Б. Охрана окружающей среды: учебник для вузов. М.: Стройиздат, 1988. 272 с.
4. Алексеева Т. И. Региональные особенности градостроительства в Сибири и на Севере. Л.: Стройиздат, 1987. 207 с.
5. Назарова Л. Г. Гражданские и промышленные здания на Севере. Л.: Стройиздат, 1989. 249 с.
6. Яковлев А. В. Градостроительство на Крайнем Севере. Л.: Стройиздат, 1987. 180 с.
7. Косенкова Ю. Л. Становление законодательной базы советского градостроительства (1917-1957) // Городское управление. 2004. № 9.
С. 10-19.
8. История советской архитектуры (1917-1954 гг.): учеб. для архитект. специальностей вузов / под ред. Н. П. Былинкина, А. В. Рябушина. М.: Стройиздат,1985. 256 с.
9. Орлов А. Как строить новый Архангельск // Правда Севера. 1931. 23 мая.
10. Косенкова Ю. Л. Опыт формирования правовой основы советского градостроительства. 1920-1930-е годы / Градостроительное искусство. Новые материалы и исследования: сб. М.: УРСС, 2010. С. 335-351.
11. ГААО. Ф. 3526. Оп. 1. Д. 281.
12. Там же. Д. 288.
13. ГААО. Ф. 3525. Оп. 1. Д. 2.
14. Киселев А. А. Мурманск - город-герой. М.: Воениздат, 1988. 189 с.
15. ГААО. Ф. 3526. Оп. 1. Д. 281.
16. Там же. Д. 11.
17. ГААО. Ф. 3525. Оп. 1. Д. 2.
18. Там же. Д. 244.
19. ГААО. Ф. 3526. Оп. 1. Д. 281.
20. Гершельман В. Г. Большой Архангельск // Новый Север. 1937. № 1. С. 73-80
21. Что было выстроено в Архангельске в 1938 году // Советский Север. 1939. № 1. С. 36.
22. Коротаев В. И. Попытка реконструкции Архангельска в имперско-монументальном стиле в 1930-х годах // Поморские чтения по семиотике культуры. Вып. 2: Сакральная география и традиционные этнокультурные ландшафты народов европейского Севера России: сб. науч. статей / отв. ред. Н. М. Теребихин. Архангельск: Поморский университет, 2006. С. 362-383.
23. Коротаев В. И. Семиотика советского заводского поселкового пространства деревообрабатывающего Севера // Поморские чтения по семиотике культуры. Вып. 3: Сакральная география и традиционные этнокультурные ландшафты народов европейского Севера России: сб. науч. статей / отв. ред. Н. М. Теребихин. Архангельск: Поморский университет, 2008. С. 244-264.
24. ГААО. Ф. 3526. Оп. 1. Д. 248.
Смирнова В. В., аспирант.
Северный (Арктический) федеральный университет им. М. В. Ломоносова.
Ул. Наб. Северной Двины, 17, Архангельск, Россия, 163002.
E-mail: tigratpolosar@yandex.ru
Материал поступил в редакцию 18.10.2012.
V V Smirnova
USE OF THE NATURAL-CLIMATIC FACTOR IN THE URBAN PLANNING FOR THE NORTH IN 1920-1930-IES
Different climatic conditions (wind, thermal air mode, soil and ground conditions, local relief, snowy regime etc.) and their influence on the urban planning in the North in the 1920-30-ies are examined in the article. The author analyzes the normative-legal base in the urban planning and archive data to account for local conditions in construction of that period.
Key words: natural-climatic factor, urban planning, construction, North.
M. V. Lomonosov Northern (Arctic) Federal University.
Naberezhnaya Severnoy Dviny, 17, Arkhangelsk, Russia, 163002.
E-mail: tigratpolosar@yandex.ru
