CC BY
26
ведей. Отсюда делается вывод о том, что пример прошлых действии поборников «ваххабизма» сам по себе не может считаться руководством к действию в сегодняшних условиях. Подобная идеологическая гибкость, вероятно, призвана служить интересам дальнейшей защиты и оправданию действий правящего режима перед лицом явной или скрытой критики. Таким образом, королевская семья и семейство Ааль Аш-Шейх сохраняют сплоченность своих рядов. Их, как и прежде, объединяют общие властные интересы и стремление сохранить в неизменном виде политическую систему королевства.
«Вестник Московского университета.
Сер. Востоковедение », М., 2006 г. № 4, сер. 13, с. 25-32.
Георгий Мирский,
доктор исторических наук
ИСЛАМИЗМ - ТРЕТЬЯ СТУПЕНЬ РАКЕТЫ
ДЕКОЛОНИЗАЦИИ?
Броская формула, в центре которой - образ ракеты, уже давно мелькает на страницах работ, трактующих судьбы третьего мира. Весьма соблазнительно составить некую триаду, суммирующую этапы освобождения стран Азии и Африки от колониального господства: сначала освобождение политическое, затем - экономическое и, наконец, духовное, культурное, идеологическое. Неясность была не в содержании третьего этапа, а в том, что именно может сыграть роль двигателя. Если политическая независимость была достигнута через массовое национально-освободительное движение, а экономическая самостоятельность стала результатом деятельности национальной власти, образовавшейся по завершении первого этапа, то какая сила может возглавить антиимпериалистическую борьбу на ее третьем, завершающем этапе? Сейчас сомнения исчезли - по крайней мере, для тех, кто твердо убежден в абсолютной необходимости духовной и культурной деколонизации. Роль «третьей ступени ракеты» призвана сыграть наиболее боевая, динамичная и непримиримая сила антиколониального фронта третьего мира - радикальный политический ислам, или исламизм.
Прежде всего, следует договориться о терминах. Ряд авторов не делают различия между таким понятиями, как исламский радикализм, фундаментализм и экстремизм. Но на деле фундаментализм не равнозначен политическому радикализму, экстремизму и тем более не порождает терроризм. Фундаментализм - призыв вернуться к истокам веры, к первоначальной чистоте религии, искаженной и извращенной отступниками. Фундаментализм может быть присущ любой религии. Поборники мусульманского фундаментализма (по-арабски «салафийя», от слова «салаф» - предки) призывают очистить свою религию от темных и позорных наслоений, исказивших ислам по вине нечестивых, неправедных правителей и погрязшей в роскоши и разврате верхушки общества. Фундаментализм в принципе может быть в основном оборонительным (охранить и уберечь веру), но может быть и наступательным, агрессивным. Именно эта вторая разновидность исламского фундаментализма, ставящая во главу угла принцип «джихада» (буквально - усилия, которые мусульмане должны прилагать как для защиты своей веры, так и для самоусовершенствования), стала известной под названием исламского радикализма, или исламизма. Ислам не призывает к насилию и террору, не поощряет его и никак не может быть в ответе за преступления террористов. Ведь, например, никто не называет колонизацию Африки в XIX в. христианской колонизацией на том основании, что европейские колонизаторы были христианами. В то же время можно утверждать, что путь к исламистскому (именно исламистскому, а не исламскому) терроризму начинается с фундаментализма - разумеется, в головах организаторов, а не исполнителей террористических актов. Это звенья одной цепи: фундаментализм - политический радикализм -экстремизм - терроризм.
Исламисты трактуют джихад в резко антизападном духе, доходя до утверждения необходимости вооруженной борьбы с иудео-христианским миром. В принципе мусульмане никогда не объявляли своим врагом христианство как религию - ведь это одна из трех авраамистических конфессий, и приверженцы ислама чтут в качестве пророков и Авраама, и Иисуса. «Салафийя» в своей основе направлена не против христианства как религии, а против пагубного влияния Запада. Фанатики-террористы меньше всего думают о том, как очистить ислам от западных наслоений; их ненависть к Западу, в первую очередь к Америке, имеет в качестве первопричины не религиозные факторы.
Объяснение следует искать в тех исторических и социальных обстоятельствах, которые определяют жизнь сотен миллионов людей в третьем мире. В этом контексте обычно говорят о бедственном экономическом положении развивающихся стран: 1 миллиард людей, т.е. примерно 20% населения планеты, живет на доход, составляющий меньше 1 долл. в день на человека. Поэтому чаще всего звучит такой тезис: политический экстремизм, терроризм в третьем мире могут быть устранены только тогда, когда будут ликвидированы его экономические корни. В 2001 г. тогдашний президент Всемирного банка Д. Вулфенсон писал в газете «Le Monde»: «В течение 30 ближайших лет население земного шара увеличится с 6 до 8 млрд. человек, и этот рост произойдет почти целиком в бедных странах. Что мы должны делать?» Он предложил увеличить помощь бедным странам, которая сейчас совершенно незначительна (помощь странам Африки, например, составлявшая в 1990 г. 36 долл. на душу населения, сегодня не превышает 20 долл.); устранить препятствия, стоящие на пути развития торговли; сконцентрировать помощь на нуждах развития, и т.д. Все это полезно и даже необходимо, но для осуществления всех этих мер потребуются долгие годы, даже десятилетия.
Питательной средой для исламистов служат бедность и безработица, позволяющие рекрутировать отчаявшуюся молодежь. Турецкий ученый О.Т. Кавли описывает, например, положение в Алжире: «Среди городской бедноты легионы молодых людей, не могущих найти постоянную работу, проводят свои дни в основном на углах улиц или в кофейнях, становясь все более разочарованными и озлобленными... их называют «wall boys» (мальчиками у стены), им нечего делать, кроме как шататься по округе и прислоняться к стенам». М. Тесслер пишет об Алжире: «Молодые люди больше не спрашивают старших, что они делали во время (освободительной) войны; для них война - это двухчасовой курс по истории. Они хотят знать, почему больше половины из них - безработные, в то время как страна зарабатывает миллиарды долларов в год от продажи природного газа... Как сказал один алжирец, объясняя, почему он поддерживает ИФС (Исламский фронт спасения): в этой стране, если ты молодой человек, перед тобой четыре выбора: остаться безработным и холостым, так как нет ни работы, ни жилища; работать на черном рынке, рискуя угодить в тюрьму; эмигрировать во Францию, чтобы подметать улицы в Париже или Марселе; или примкнуть к ИФС и голосовать за ислам».
Неверно считать, что в основе экстремизма и терроризма в третьем мире лежат бедность, нищета масс населения. Это лишь фон, питательная среда, а также удобный предлог. Не стоит также говорить о «зависти голодных к богатым и сильным». Дело в том, что вообще невозможно понять мотивацию преступников данной категории, отталкиваясь от материальных и экономических факторов или от категорий бытового, житейского типа (нищета, зависть). Но в равной степени неверно было бы скатываться к противоположному, чисто духовному полюсу и искать объяснения в сфере религии («вековая ненависть мусульман к христианам», «долг правоверного - убивать неверных» и т.д.). Конечно, основное внимание уделяется, как и должно быть у религиозных идеологов, не материальным, а духовным факторам. Главной опасностью объявляется угроза исламской культуре, духовным ценностям, всему образу жизни мусульман - угроза, исходящая от безбожного, погрязшего в материализме и разврате Запада (а не от христианской религии как таковой). Именно такого рода идеи воодушевляли людей, направивших 11 сентября 2001 г. самолеты на нью-йоркские небоскребы.
Немецкий ученый Ю. Крониг пишет, что люди Запада, видящие только бесспорные материальные, социальные и технологические достижения ушедшего столетия, упускают из виду все то, что при этом «разрушило марш западной цивилизации: религиозное воспитание, чувство общности, социальную взаимопомощь, основанную на религиозных началах древнюю правовую систему, уважение к мусульманской культуре и ее ценностям. Нищие, неимущие массы в исламском мире видят себя жертвами западного заговора. Результатом может быть агрессивная решимость, превращающаяся в сочетании с религиозно-фундаменталистскими тенденциями в злокачественную смесь». «Мусульмане, - писал С. Хантингтон, - опасаются мощи Запада и противятся ей и той угрозе, которую она несет их обществу и их убеждениям. Они рассматривают западную культуру как материалистическую, коррумпированную, декадентскую и аморальную... Мусульмане клеймят Запад не за то, что он следует неверной религии - ведь это все же "религия Книги", - а за то, что он не имеет религии вообще. В глазах мусульман западный секуляризм, атеизм, проистекающая из этого аморальность - это гораздо большее зло, чем породившее их христианство. Во время "холодной войны" Запад навесил на своего противника клеймо "безбожного коммунизма"; в конфликте циви-
лизаций, последовавшем за "холодной войной", мусульмане видят в своем противнике "безбожный Запад"». Запад, недавний колонизатор и хозяин, недобрая память о котором еще живет, опять выглядит как враг. Раньше была политическая и экономическая зависимость, теперь - глобальная, в основном культурная. Глобализация для значительной части молодой, образованной элиты в третьем мире - это понятие, тождественное американизации, а с Америкой уже привыкли связывать все плохое, что нахлынуло в традиционное мусульманское общество: падение нравов, насаждение чуждых для Востока культурных моделей и стандартов поведения, распространение аморальности, порнографии, наркомании. Да и экономический застой, коррупцию тоже легче объяснить пагубным воздействием Запада и продавшейся ему местной привилегированной верхушки.
Особенно ранимыми в этом отношении оказываются мусульмане, гордящиеся своей древней и богатой цивилизацией. Еще со времен халифата они привыкли считать себя особой общностью, отмеченной божьей благодатью. Ощущение причастности к единственно истинной вере присуще всем вообще верующим людям независимо от их конфессии, но только в мусульманской религии существует разделение мира на «Дар аль-ислам» (территория ислама) и «Дар аль-харб» (территория войны), причем последняя, как видно из ее названия, находится в состоянии войны с мусульманами, а отсутствие военных действий рассматривалось мусульманскими правоведами всего лишь как перемирие. Из этого нетрудно сделать вывод, что Аллах повелел своим последователям (тем, кто идет «путем праведных», а такой путь может быть только один) властвовать в мире. Это отнюдь не означает, что все немусульмане должны быть покорены, но то, что они - приверженцы иных религий - как бы противостоят исламу, враждебны ему, является очевидным. И божья справедливость, очевидно, требует, чтобы мусульмане занимали в мире высшее, доминирующее место, как и подобает людям единственно истинной веры, избранникам и любимцам Аллаха.
Но действительность показывает совершенно обратное. В мировой политике удельный вес мира ислама невысок по сравнению с Соединенными Штатами и Европой. Уже нельзя игнорировать отставание мусульманского мира, особенно арабской его части. Среди ученых в мире всего 1% мусульман; в одном Израиле больше ученых, чем во всем мусульманском мире. В арабских
странах ежегодно переводится около 330 иностранных книг, в пять раз меньше, чем в Греции. Капиталовложения в научные исследования в арабских странах составляют 1/7 от среднего общемирового уровня. Валовой внутренний продукт всех арабских стран в 1999 г. составлял 531,2 млрд. долл. - меньше, чем в Испании (595,5 млрд. долл.). Все это порождает комплекс неполноценности, осознание своей «второсортности» в глазах Запада. Насеровские мечты о создании объединенного великого арабского мира так и остались мечтами, и хотя нескольким арабским странам благодаря нефтяным богатствам удалось прорваться к процветанию, в целом арабское общество вправе испытывать глубокое разочарование от всего постколониального периода. Все светские системы правления, от западной парламентской демократии до насеровско-баасистского «социализма», были испробованы и закончились провалом. Немудрено, что все громче стали раздаваться голоса, утверждавшие, что первопричиной всех бед арабов был отход от истинного ислама. Вестернизация, имитация западных образцов жизни была объявлена главным злом, зазвучал лозунг: «Аль-ислам хуа аль-халь» («Ислам - вот решение»).
Реакция на длительную эпоху унижения, стремление возродить достоинство - вот первопричина того возбуждения, той эмоциональной напряженности, фрустрации, постоянного психологического дискомфорта, которые порождают экстремистские настроения и тенденции в мусульманском мире. Ко всему этому следует добавить палестинскую проблему. Мусульмане переживают потерю Иерусалима как не столько политическую, сколько религиозную трагедию, как оскорбление ислама. Они почти единодушно считают, что главная причина, по которой святой город остается в чужих руках, - это американское покровительство Израилю. Это в их глазах делает Америку врагом ислама номер один. Один из идеологов исламизма, Салих Сиррия, резко выступает против демократии как «образа жизни, противоречащего исламскому пути. При демократии люди имеют власть издавать законы, разрешать и запрещать то, что они хотят, в то время как в исламе люди не обладают полномочиями решать, что есть "халяль" (разрешенное Аллахом) и что есть "харам" (запрещенное Аллахом), даже если у них по какому-либо вопросу достигнуто полное единодушие. Поэтому сочетать ислам с демократией равнозначно сочетанию, например, иудаизма и ислама; точно так же, как человек не может в одно и то же время быть мусульманином и евреем, он не
может быть одновременно мусульманином и демократом». Для исламистов западное общество в целом является обществом глубокого и неотвратимого разложения, в котором под видом прав человека проповедуется нигилизм по отношению к коллективу, к государству; обществом, в котором царят аморальность и вседозволенность, распространены такие пагубные явления, как сексуальная распущенность, гомосексуализм и пр.
Исламизм, т.е. радикальный «политический ислам», не является чисто религиозным феноменом, борьбой ислама против христианства и иудаизма. В исламе, как и в других религиях, есть множество положений, которые можно интерпретировать по-разному. И салафитов не обязательно рассматривать как политических экстремистов, боевиков, террористов. Обычно исламский фундаментализм обвиняют в том, что он своей воинственностью, непримиримостью к современности, отождествляемой с Западом, в особенности же своей проповедью джихада, оправдывает и обосновывает мусульманский радикализм и экстремизм, ведущий в конечном счете к террору. На самом же деле понятие джихада, который чаще всего неточно переводят как «священная война», не связано именно с салафийей, а всегда считалось одной из главных обязанностей мусульманской общины. Буквально это означает -максимальное усилие, и рассматривается исламскими идеологами как борьба во имя распространения и защиты ислама, что может включать в себя вооруженную борьбу с неверными.
Исламисты понимают, что одними призывами и пропагандой нельзя мобилизовать мусульманское общество. Они занимаются благотворительной деятельностью, медицинским обслуживанием населения, создают школы, обеспечивают людей хоть каким-то заработком - словом, берут на себя те функции, которые не может или не хочет осуществлять государство. В Египте существует множество независимых частных мечетей, ставших центрами воспитания и рекрутирования членов исламских организаций. Сейчас наиболее активными считаются египетские «Аль-джихад» и «Аль-джамаат аль-исламийя», пакистанские «Джамиат уль-улема и Пакистан», «Лашкар-и тойба», «Харкат уль-муджахедин», «Лашкар-и джангви», «Джаиш-и Мухаммад» и «Харкат уль-ансар», бангла-дешская «Джихад», ливанская «Хизб Аллах», палестинская «Хамас». Непосредственно с бен Ладеном связаны основанная им «Аль-Каида» и «Армия освобождения исламских святынь», а также Международный исламский фронт борьбы с евреями и крестонос-
цами, созданный в 1998 г. Мусульманские радикалы экстремистского толка абсолютно убеждены в том, что они действительно защищают ислам от нависшей над ним смертельной угрозы. «Сверхзадача» террористов была, видимо, такова: спровоцировать Соединенные Штаты на ответный удар по исламскому миру, с тем чтобы вызвать более мощную, чем когда-либо, волну возмущения и ненависти к Америке не только в мусульманских странах, но и во всем третьем мире.
Правители мусульманских государств отнюдь не заинтересованы в триумфе воинствующих фундаменталистов: они не могут не понимать, что террористы, даже в случае своего полного успеха, не смогут изменить государственный строй в Соединенных Штатах или Англии, а вот самих правителей «исламисты» в состоянии смести со сцены. Ясно, какая судьба ожидает саудовскую или иорданскую монархию или правящие элиты в других мусульманских странах в случае прихода к власти людей типа бен Ладена. Объективно именно правящие элиты мусульманских стран могут быть самым надежным противовесом экстремистам и террористам. Наконец, может быть, наиболее важное - это необходимость идейно-пропагандистской деятельности внутри самих мусульманских стран (и проводимой самими мусульманами), с тем чтобы доказать пагубность порождающего терроризм воинствующего фундаментализма для мусульманских народов всего мира. Это двоякая задача: с одной стороны, надо, чтобы западные державы, в первую очередь Соединенные Штаты, проявили не свойственную им до сих пор гибкость и тактичность по отношению к миру ислама, раз и навсегда отказались от бесцеремонных попыток третировать мусульманские народы и навязывать им свои культурные стереотипы и поведенческие стандарты. С другой стороны, необходимо, чтобы мусульманские мыслители разобрались с вопросом о том, почему именно ислам дает экстремистам столько возможностей трактовать его в воинственном, непримиримом духе. Совершенно прав чикагский профессор М. Лилла, утверждающий: «Те, кто озабочен местом ислама в сегодняшнем мире, обязаны серьезно исследовать теологические корни исламского фундаментализма и видимое отсутствие теологической защиты против распространения политического экстремизма».
Необходим серьезный, рассчитанный на долгие годы внутримусульманский дискурс, в ходе которого ретроградам и убийцам, использующим ислам для прикрытия своих человеконе-
навистнических проектов, был бы дан достойный идейный отпор. Рост исламизма заставил западных ученых и политиков в корне пересмотреть широко распространенную ранее концепцию, в соответствии с которой модернизация и успешное экономическое развитие поставят преграду на пути распространения экстремистских антизападных взглядов в третьем мире. Нынешний подъем исламизма - это феномен современной эпохи. Всплеск террористического исламизма связан с кардинальными переменами геополитического характера, происшедшими в результате окончания «исторического соревнования двух систем» - завершения эпохи биполярности. В биполярном мире Америка была поглощена борьбой с советским блоком, и эта конфронтация была главной, определяющей. Все остальное, включая потенциальное противостояние Соединенных Штатов с радикальной частью мусульманского мира, было где-то на заднем плане. По убеждению исламистов, Запад, одержав победу в конфронтации с мировым социализмом, неминуемо должен был ощутить свою уже ничем не сдерживаемую способность установить гегемонию во всем мире, и место социализма в качестве основного врага должен был для него занять ислам.
Исламисты не сомневаются в том, что они стали боевым авангардом всего мусульманского мира в давно назревавшей и, наконец, разразившейся битве глобального масштаба, ставкой в которой является сама судьба ислама как цивилизации. Однако для успеха в этой борьбе им нужно стать еще и авангардом всего третьего мира в целом. Именно поэтому они стараются привлечь на свою сторону немусульманские восточные цивилизации, и самый верный способ здесь - предстать перед Азией и Африкой в качестве борцов за завершение великого процесса деколонизации. В этом и заключается смысл концепции «третьей ступени ракеты». «Война цивилизаций» в корне противоречит интересам правящих элит всех без исключения развивающихся стран. Они не только не могут и не хотят порвать с Западом - напротив, они заинтересованы том, чтобы как можно лучше и выгоднее вписаться в мировую капиталистическую экономику. «Третья ступень ракеты» антиколониальной борьбы - это миф. Но миф чрезвычайно опасный, угрожающий стабильности в сегодняшнем мире в большей мере, чем что-либо еще. Исламистский террор способен ударить чудовищным бумерангом по самому мусульманскому миру. Более того, он может породить катастрофические последствия и в тех частях планеты, ко-
торые не вовлечены в усиливающееся сейчас противоборство мусульманского экстремизма и американского супердержавного уни-латерализма.
Что же касается «духовной и культурной деколонизации», то этот действительно необходимый и исключительно важный процесс идет без участия исламистов. В отличие от двух предшествующих этапов деколонизации, это именно процесс - длительный, постепенный, без драматических рывков и сенсационных событий. Третий этап деколонизации - это утверждение, а иногда возрождение, обретение национальной идентичности, возрождение традиций, их синтез с современными тенденциями, приведение в соответствие с духом времени. Это утверждение самобытных этнических и религиозных ценностей в совокупности с усвоением достижений другой, технологически более продвинутой цивилизации. Здесь действует не ракета, ошеломляющая воображение, а упорный будничный труд, вдохновляемый идеей сотрудничества и взаимообогащения цивилизаций, идеей, отвергающей цивилиза-ционные столкновения и «битву несовместимых миров».
«Вестник аналитики», М., 2008 г., № 3, с. 52-69.
ТУРКМЕНИСТАН: ПУТЕШЕСТВИЕ К ПРАВДЕ
Книга известного еще с советских времен туркменского писателя и журналиста Рахима Эсенова , несмотря на небольшой тираж, вызвала широкий интерес и в Туркмении, и в России. Она вышла в период явного упадка художественно-публицистической литературы в современном Туркменистане. Книга являет собой не только добротную беллетристику - она интересна как честный рассказ о реальных людях и судьбах страны, на долгое время ставшей одной из самых закрытых зон постсоветского пространства.
В центре повествования - два положительных героя: историк Шаджан и его старший товарищ, друг его отца, художник Сабир-ага. На другом полюсе - Луноликий диктатор и его ближайшее окружение, среди которого бывший вице-премьер, осмелившийся бросить вызов «хозяину», - Борис Шихмередов. Шихмередов, карьерист, высокообразованный, но раболепный, запутавшийся в
* Рахим Эсенов. «Возвращение. Туркменская сага». - М., 2008. - 373 с.,
илл.
