CC BY
46
должностным лицам на местах. Модель смешанного суверенитета вступила бы в противоречие с духом и буквой Конституции 2004 г., но эта модель, скорее всего, развивалась бы де-факто, что сделало бы необязательным принятие нового Основного закона в ближайшее время.
Афганистан нельзя назвать неуправляемым. Есть выполнимые варианты приемлемого типа государства, которые отвечали бы основным требованиям Соединенных Штатов по безопасности и направили бы развитие страны в сторону стабильности. Вашингтону придется отступить от своего амбициозного, но нереалистичного проекта создания в Афганистане сильного централизованного государства. Если США так и поступят, ряд моделей разделения власти могли бы установить баланс между потребностями внутренних группировок и слоев населения Афганистана, который не может обеспечить нынешний проект, одновременно гарантируя, что страна не станет вновь базой для террористов. В войне, как и во многом другом, лучшее может быть врагом хорошего. Лучшее, наверно, недостижимо в Афганистане, но приемлемое все-таки можно спасти.
«Россия в глобальной политике», М., 2010 г., т. 4, № 4, июль-август, с. 120-132.
Н. Кисовская,
кандидат исторических наук (ИМЭМО РАН) ИСЛАМ В ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЕ (межрелигиозный диалог)
Значение межрелигиозного диалога существенно возросло в условиях глобализации, которая поставила различные этносы и религии лицом к лицу в рамках формирующегося «планетарного сообщества». Кроме того, произошла политизация религии, в результате чего возник исламизм, политическая идеология, оправдывающая использование терроризма для защиты исламских ценностей. Политизация не обошла стороной и другие религии -иудаизм, индуизм, христианство. В этих условиях мирное сосуществование разных верований представляется единственной альтернативой перерастанию напряженности в межрелигиозных отношениях в столкновение цивилизаций. Особое значение диалог приобрел в Западной Европе (ЗЕ) в связи с тем, что численность мусульман там достигла по разным оценкам 12-20 млн. (3-5% на-
селения). Наиболее крупные общины существуют во Франции (4,5-6 млн. человек), Германии (3-5 млн.), Великобритании (свыше 1,5 млн.), в Италии (свыше 1 млн.). ЗЕ стала местом встречи различных культур и цивилизаций. Однако рост мусульманской миграции и террористических угроз вызвал распространение ис-ламофобии и межэтническую напряженность, став серьезным дестабилизирующим фактором в регионе. Все это неизмеримо повысило актуальность диалога между мусульманами и католиками, самой влиятельной христианской конфессией в ЗЕ.
Римско-католическая церковь (РКЦ) первой подняла вопрос о необходимости диалога вообще и с мусульманами в частности. Это произошло на II Ватиканском соборе (1962-1965), где его участники собирались ограничиться выражением раскаяния за двусмысленную позицию Ватикана в связи с геноцидом евреев в период войны. Но затем они отказались от этого намерения и приняли специальную Декларацию об отношении Церкви к нехристианским религиям (Nostra aetate), названную впоследствии «Хартией диалога». В ней РКЦ призвала к сотрудничеству с последователями иных религий и сформулировала некоторые принципы диалога: поиск того, что объединяет разные верования, искреннее уважение к ним и отказ от всякой дискриминации людей «по причине их расы, цвета кожи, класса или религии», как противной вере Христовой. Подчеркнув уважение к мусульманам, исповедующим религию единобожия - ислам и признающим своим родоначальником Авраама (Ибрахима), Собор положил начало христи-анско-исламскому диалогу. Более того, авторы «Конституции о Церкви» (Lumen gentium) наметили пути богословского обоснования диалога, сформулировав мысль о возможности спасения для последователей монотеистических религий. Для верующего человека это означает признание католической церковью истины и благодати в иудаизме и исламе, а также права на инаковость. Без утверждения этого права невозможны конструктивные отношения между религиями и их плодотворный диалог. Новаторской стала и мысль о возможности спасения всех нехристиан, если они ведут праведную жизнь. Таким образом, Собор порвал со средневековой традицией, рассматривавшей ислам как ересь, а основателя мусульманской религии Мухаммеда как лжепророка. Собор предпринял успешную попытку преодолеть эксклюзивизм, свойственный большинству религий, каждая из которых претендует на обладание всей полнотой истины. Хотя Собор не мог разрешить все богословские проблемы, столетиями разделявшие христиан и
мусульман, он легитимировал религиозный плюрализм, сформулировал некоторые принципы межрелигиозного диалога и дал старт его практическому осуществлению.
С той поры данная тема стала постоянной в дискурсе Ватикана, который вслед за проблемой «диалога с миром» поставил задачу цивилизационного диалога. Рассматривая межрелигиозные контакты как средство взаимного обогащения, он ввел в обиход понятие «культуры диалога», основанной на взаимном уважении и понимании, на поиске конкретных решений. Ватикан неизменно подчеркивал уважение к «подлинному исламу» с его приверженностью молитвам, социальной справедливости и солидарности с бедными. Римская курия прилагала немало усилий для практического развития христианско-мусульманских отношений. Видную роль в этом процессе сыграл Иоанн-Павел II, посетивший десятки мусульманских стран и проведший там сотни встреч. Он стал первым понтификом, который вошел в мечеть и синагогу и публично покаялся в грехах, совершенных католической церковью, а также попросил у Бога и людей прощения за нетерпимость, религиозные войны и Крестовые походы. С 1964 г. в Ватикане функционируют специальные учреждения, занимающиеся контактами с мусульманским миром. В богословской дискуссии в настоящее время участвует свыше десяти научно-богословских центров; разработаны и проводятся в жизнь многочисленные межконфессиональные программы. Налажены связи между Ватиканом, научными центрами, представляющими ведущие течения в исламе. Проведено огромное количество межрелигиозных встреч, симпозиумов, коллоквиумов. Хотя диалог осуществлялся преимущественно на уровне духовных лидеров РКЦ и мусульманского Востока, он вовлек в свою орбиту немалое число христианских клириков. Деятельность РКЦ способствовала взаимному ознакомлению и росту взаимопонимания между католиками и мусульманами.
Наступление нового века, ознаменовавшееся терактами исламистов в Нью-Йорке, Мадриде и Лондоне, вызвало заметное ухудшение контекста диалога, растерянность и сомнения в его перспективности. Это сказалось на политике Ватикана в начале понтификата Бенедикта XVI. Хотя Папа неоднократно говорил о диалоге с исламом как об одном из приоритетов, ряд его действий вызвал острую критику со стороны мусульман. Эти колебания не были случайными: в последние годы жизни Иоанна-Павла II противники диалога внутри РКЦ, да и за ее пределами, надеясь повлиять на политику будущего Папы, говорили об антимусульманском
повороте Ватикана как о деле решенном. Контакты возобновились осенью 2007 г., после призыва 138 мусульманских ученых и общественных деятелей Европы и мира придать новый импульс диалогу. Его поддержали протестанты, позднее и Ватикан. Созданный в результате переговоров Католическо-мусульманский форум в ноябре 2008 г. принял документ, касающийся двух тем: «Богословские и духовные основы сотрудничества» и «Человеческое достоинство и взаимное уважение». По мнению участников форума, основанием для диалога может стать любовь к Богу, которая, по учению обеих религий, воплощается в любви к ближнему. Основное внимание было уделено изложению идей и принципов, разделяемых обеими общинами. Отмечая изначальное достоинство каждого человека, стороны констатировали его право на признание своей самобытности и свободы, в том числе на исповедание религии, а также право религиозных меньшинств на уважение их веры и религиозной практики. Они также подчеркнули, что правительства должны гарантировать равенство прав и полное гражданство человека, и обязались обеспечить равноправие женщин.
Отрицая по существу идеи «столкновения цивилизаций» и «всемирного джихада», участники форума заявили об отказе от любого «угнетения, агрессивного насилия и террористических актов», особенно совершающихся во имя религии. Призвав к воспитанию высоких нравственных ценностей в пастве, они отметили, что молодежи, которая будет жить в более мультикультурных и мультирелигиозных обществах, необходимо овладевать своей религиозной традицией и получать правдивую информацию о других культурах и верованиях. Значение документа, который стал первым совместным христианско-мусульманским заявлением, состоит в утверждении приверженности принципам свободы и равных прав человека, свободы вероисповеданий и отказа от насилия и терроризма. Однако в нем нет конкретики, кроме упоминания о возможности создания совместного комитета, координирующего действия сторон в случаях конфликтов, и организации второго семинара в одной из стран мусульманского мира в последующие два года.
Ватикан прилагал немало усилий, чтобы содействовать распространению более адекватных представлений об исламе, особенно среди клириков. В то же время он неизменно подчеркивал важность свидетельства католиками приверженности своей вере. Призывая к реставрации христианских ценностей совместно с другими конфессиями, он предлагал придать религиозное измерение
Евросоюзу, включив упоминания о Боге и христианских корнях в его Европейскую конституцию. В связи с этим понтифики подчеркивали приоритетность внутрихристианского диалога, мечтая о создании сильной христианской Европы, способной достойно ответить на исламский вызов. На наш взгляд, это не противоречит идее диалога, ставящей своей целью не обращать партнера в свою веру, а научиться его слушать и понимать. Растущее присутствие мусульман в ЗЕ со всей очевидностью показало, что диалог необходим. В связи с этим активизировалась деятельность католических церквей, располагающих определенной автономией, по разрешению конкретных проблем и конфликтов, возникающих в отношениях с мусульманами. Однако выработку единой позиции затруднили разногласия среди иерархов, клира и мирян различных христианских конфессий, разделяющих предрассудки и стереотипы, свойственные европейскому обществу в целом.
Противников диалога страшит демографический бум, переживаемый мусульманским миром, который приведет к неизбежной, по их мнению, «исламской колонизации» и «исламизации Европы». Их пугают такие факты, как отмеченное в 2008 г. превышение в мире численности мусульман над численностью католиков, быстрый рост числа мусульманских общин в Европе, усиление религиозности мигрантов, наконец, переход в ислам европейцев, среди которых немало видных фигур. Некоторые клирики, протестуя против строительства мечетей в городах Европы, допускают откровенно исламофобские высказывания. Уповая на жесткую политику, как на единственный путь решения мусульманской проблемы на Западе, противники диалога не учитывают риски усиления терроризма и обострения межрелигиозных конфликтов. Устраняясь от необходимости изыскивать конструктивные решения в интересах обеих сторон, они подогревают царящий в ЗЕ страх перед исламом. Сторонники диалога считают, что альтернативы ему нет, хотя и отдают себе отчет в существовании объективных трудностей. Неоднозначную реакцию вызывает иммиграция из мусульманских стран. За ее ограничение выступают ряд видных католических иерархов, а архиепископ Болоньи кардинал Дж. Бифи даже призывает разрешить въезд в страну только католикам. РКЦ, напротив, неизменно демонстрирует стремление защищать права мигрантов; недавно Ватикан подтвердил свою позицию, выступив против итальянского закона, приравнивающего нелегальное пребывание в стране к уголовно наказуемому деянию.
В 1995 г. Иоанн-Павел II присутствовал на открытии мечети в Риме. В 2008 г. Ватикан выступил против предложения одной из правящих партий Италии законодательно запретить строительство новых мусульманских храмов. Тогда же глава Епископской конференции Италии кардинал М. Крочата заявил: «Мы должны гарантировать, чтобы мусульмане, проживающие в нашей стране, могли отправлять религиозные обряды привычным для них образом». Но большинство клириков поддерживают намерение властей контролировать деятельность мечетей, также имамов и проповедников, чтобы ограничить пропаганду исламизма. Дискуссию вызвал и вопрос о хиджабах - головных платках, ношение которых религия предписывает мусульманским женщинам. В связи с процессом «реисламизации» число женщин в хиджабах в ЗЕ заметно выросло, сделав ислам «видимым». Франция в 2004 г. ввела запрет на ношение хиджабов в государственных образовательных заведениях; ее примеру последовала Бельгия и некоторые земли Германии. Ватикан в свое время поддержал инициативу Франции, аргументируя это тем, что мигранты должны уважать законы принимающих стран. Однако среди клириков нет единодушия и в этом вопросе. Совет христианских церквей Франции, объединяющий католиков, протестантов и православных, выступил в 2003 г. против запрещения хиджаба, сославшись на Европейскую конвенцию прав человека. Его позицию разделяет и ряд католических епископов Германии, утверждая, что общество не должно предписывать своим членам, как им одеваться.
В последние два десятилетия широко обсуждается вопрос о преподавании знаний об исламе в государственной школе. Многие христианские лидеры, рассматривая изучение исламской традиции в школах как важный путь воспитания толерантности, поддержали это начинание. За преподавание ислама выступают и некоторые клирики Италии и Германии, где власти медлят с этим шагом. Так, председатель комиссии по межрелигиозному диалогу епископ Гамбурга Х.И. Яшке четко заявил: «Право на изучение собственной религии - это право каждого ученика, будь он католик, протестант или мусульманин». Наибольшую полемику вызывают настойчивые просьбы мусульман включить элементы шариата -исламского права - в законодательство европейских государств. Речь идет, прежде всего, о признании гражданских прав за браками, совершенными в соответствии с шариатом. В 2008 г. эту идею поддержал глава Англиканской церкви архиепископ Кентерберий-ский Р. Уильямс. Сославшись на успешное применение в юриди-
ческой практике Великобритании некоторых норм католицизма и иудаизма, он заявил, что использование элементов шариата для разрешения некоторых конфликтов является «неизбежным». Его заявление положило начало дискуссии, к которой подключаются другие страны, поскольку кое-где действуют подпольные шариатские суды и растет число смешанных и полигамных браков. Позиция христианских организаций, таким образом, вырабатывается в ходе острой полемики, которая приобретает форму «заочного» межрелигиозного диалога. Заявления христианских лидеров - это сигнал о добрых или иных намерениях в отношении мусульман, способствующих или тормозящих установление взаимопонимания. Для решения спорных проблем начали формироваться соответствующие институты: в Италии возникли епархиальные комиссии по экуменизму и диалогу, в Великобритании - межрелигиозные ассоциации, в Южной Германии - межрегиональный форум «Исламско-христианская конференция». Эти структуры организуют публичные дебаты, совместные праздники и т. п.
Новым направлением стал диалог на низовом уровне, вовлекший в свою орбиту тысячи людей - священников, членов церковных орденов, волонтеров. Католические и протестантские благотворительные организации и волонтеры самое пристальное внимание уделяют работе с мигрантами, оказывая им разностороннюю помощь. Особые усилия направлены на социализацию детей-сирот, женщин. Пытаясь преодолеть противодействие семьи вовлечению женщин в новый социум, католики используют многообразные пути. В группах продленного дня, где дети-мусульмане готовят домашние задания, для сопровождающих их матерей организуется изучение языка. Для одиноких женщин, а также для замужних, получивших разрешение семьи, создаются трудовые кооперативы и маленькие ателье, где можно работать, обучаться ремеслу и языку. Растет понимание необходимости развивать диалог в школе, которая является первым, а в ряде случаев и единственным местом социализации мусульманских детей. В Европе, где школьные системы отличаются крайним разнообразием, каждая церковь ищет свои подходы. Религиозные организации Германии и Италии стремятся вести воспитание в духе толерантности на обязательных уроках религии в общеобразовательных школах, а также в католических школах. Ежедневная молитва там проводится в мультирелигиозной группе, используются формулы, приемлемые для всех учащихся; в ином случае раздельной молитвой руководит свой этнический учитель. Особое внимание уделяется
межрелигиозным бракам. Часть католических иерархов и священников предостерегают от них, другие, однако, склонны рассматривать семьи, возникающие в результате таких браков, как диалог длиной в жизнь и стремятся сопровождать их на протяжении всей жизни. Для вступающих в брак организуются консультации, осуществляется знакомство супругов и их родителей с религией нового члена семьи и др. Важной площадкой диалога становятся приходы, где возникают межличностные отношения, в том числе на основе развития сетевого взаимодействия, а также формируются связи с мусульманскими общинами. Здесь идет непрерывный эксперимент, изыскиваются наиболее эффективные формы взаимодействия. В США церкви издавна приглашали мусульманских лидеров на праздники. Входят в привычку обмен поздравлениями по поводу религиозных праздников, разъяснение их смысла, совместное участие в торжествах на каких-то этапах (например, в трапезе по случаю разговения в Рамадан, в угощении традиционными сладостями).
В ряде земель Южной Германии еще в 90-е годы возникли кружки, поддерживающие и местные церкви, и мечети и организующие совместные обсуждения наболевших вопросов. Исламско-христианская конференция, координирующая эту деятельность на межрегиональном уровне, проводит регулярные встречи обмена опытом и информацией. В целом взаимодействие на низовом уровне, вероятно, представляет наиболее перспективное направление диалога, обеспечивая развитие добрососедских отношений, рост взаимного доверия, уважения и толерантности.
Кроме того, диалог на местном и провинциальном уровнях стал играть все более важную роль в интеграции мусульман. Католические организации и волонтеры не только «встречают» мигрантов, организуя столовые, жилье, языковые курсы, медицинскую и юридическую помощь и т. д., но и стремятся не упускать их из виду впоследствии, облегчая адаптацию. Более того, последовательные сторонники диалога сознательно избегают покушений на религиозную идентичность мусульман. Достижения на этом поприще усилили позиции религиозных кругов, выступавших против насильственной ассимиляции и христианизации мусульман.
Христианско-исламский диалог в странах Западной Европы развивается с разной интенсивностью и результативностью не только в разных странах, но и от прихода к приходу, от провинции к провинции. Число нерешенных проблем превышает число решенных. Потенциал диалога сдерживают серьезные расхождения
по мусульманскому вопросу и наличие антиисламских и антимусульманских настроений среди иерархов, клира и мирян во всех христианских конфессиях. Он во многом зависит и от субъективного фактора - готовности сторон к сотрудничеству, эрудиции, креативности и т. д. Духовные лидеры должны обладать терпением, интеллектуальным потенциалом, гражданским, а порой и личным мужеством, чтобы противостоять распространенным среди паствы предрассудкам. Диалог предполагает движение навстречу друг другу обоих партнеров. Насколько европейские мусульмане готовы к нему? Их активному включению в диалог препятствует крайняя разнородность мусульманской диаспоры, расколотой по этническому и вероисповедному признакам. Хотя большинство принадлежит к суннизму, есть последователи и других толков ислама, разногласия между которыми не менее сильны, чем между христианскими конфессиями. Граница проходит также между интегрировавшимися мусульманами, часть которых принадлежит к богатым и средним классам, и выходцами из беднейших стран Африки и Азии - носителями традиционализма и архаики. Все это тормозит налаживание диалога с мусульманами, например в Берлине, население которого говорит на 190 языках. Принадлежность общин, созданных при мечетях, к соперничающим этническим группам означает, что христианам предстоит налаживать сотрудничество с каждой из них по отдельности. Преобладание суннитов, у которых нет религиозной иерархии, приводит к отсутствию авторитетных организаций, объединяющих мусульман в масштабах города, страны или региона в целом. Это осложняет сотрудничество и с христианами, и с государством.
Другим фактором, сдерживающим диалог, является размежевание европейских мусульман по идеологическим и политическим мотивам. В его углублении важную роль сыграли ведущие исламские государства. Финансируя строительство мечетей, культурных и образовательных учреждений в Европе, оплачивая направляемых туда имамов, они установили контроль над общинами, формирующимися вокруг новых центров. Экспорт исламизма привел к образованию радикального меньшинства среди европейских мусульман, выступающего за создание халифата и за джихад как путь к его созданию. Радикалы компенсировали свою малочисленность активностью, организованностью, религиозной мотивированностью и пассионарностью. Уверенные в своем религиозном превосходстве, они прокламируют антагонизм между Западом и Востоком и горячо поддерживают идею «столкновения
цивилизаций». Радикалы обвиняют умеренных мусульман в «оза-паднивании», а призыв к диалогу с христианами рассматривают как капитуляцию перед врагами ислама.
Исламисты оказали серьезное воздействие на умонастроения диаспоры: происходит политизация и радикализация умеренных мусульман, которая выражается в росте симпатий к исламизму. Но на этот процесс повлияло и ощутимое ухудшение социально-экономического положения мусульман, особенно молодежи, сопровождавшееся «геттизацией» некоторых районов крупнейших европейских городов. Там возникло «параллельное общество», живущее по законам шариата. В этих условиях заметно выросла религиозность мусульман, а для молодежи ислам превратился в основной фактор идентификации. Жители гетто, которые ощущают себя дискриминируемой частью общества, испытывают чувства безысходности и бесперспективности, превращаются не только в участников бунтов, подобных тем, что прокатились по Франции и ряду других стран Европы во второй половине текущего десятилетия, но и в легкую добычу исламистов. Ответной реакцией коренных европейцев стала растущая исламофобия, умело разжигаемая правыми и националистическими силами Западной Европы. Все это привело к росту межэтнической и межрелигиозной напряженности, перерастающей порой в открытые конфликты, и затормозило развитие диалога, семена которого были посеяны в предыдущие годы.
В условиях возросшей дифференциации умеренных мусульман часть их, представленная консерваторами-традиционалистами, а также фундаменталистами, отвергающими вооруженные методы борьбы, выступает за изоляцию, против интеграции мусульман в европейский социум, вступая в конфронтацию с властями страны проживания, прибегая к вызывающим и эпатирующим действиям. Воспринимая христианство как «господствующую идеологию богатых государств первого мира», они либо избегают контактов с христианами, либо намерены вести диалог с позиций силы. Главными партнерами христиан в межрелигиозном диалоге являются либерально настроенные мусульмане. Их лидеры ссылаются на Пророка Мухаммеда, предписывающего мусульманам подчиняться законам страны проживания, если там не ущемляются их религиозные права, и призывают соотечественников стать активными гражданами западного общества. Как и католики, они акцентируют внимание на том, что сближает обе религии, а также подчеркивают толерантность, свойственную исламу, который учит, что «нет
принуждения в вере», и заповедует «соревноваться в добрых делах» с иноверцами.
Наиболее последовательными сторонниками интеграции и диалога являются приверженцы «евроислама», или «хрислама», считающие возможным соединить исламские и европейские ценности и, оставаясь «хорошими мусульманами», стать «хорошими европейцами». Один из теоретиков «евроислама» Тарик Рамадан призывает «строить мосты между двумя нашими цивилизациями и работать рука об руку с целью поиска совместного ответа на социальные, культурные и экономические вызовы наших дней». Сторонники интеграции ставят вопрос и о приспособлении некоторых обрядов и норм шариата к европейским реалиям, оставляя в неприкосновенности ядро исламской веры. Подобные призывы могут увлечь мусульман, успешно вписавшихся в западное общество, для которых ислам представляет ценность преимущественно как культурный фактор. Однако они неприемлемы для большинства мусульман, сохранивших традиционное восприятие ислама как регулятора не только религиозной жизни, но и экономики, государственного устройства, судов, семейных и иных отношений. Для них, принадлежащих к социальным низам носителей традиционалистской и архаической культуры, включение в европейский социум и современную секулярную культуру с ее либертарными ценностями является почти непреодолимой трудностью.
Умеренным мусульманам после четырех лет подготовительной работы удалось объединить силы многих организаций и выработать единую позицию по вопросу о роли своих единоверцев в европейском сообществе. По инициативе Федерации исламских организаций Европы в январе 2008 г. свыше 400 объединений из 28 европейских стран подписали Хартию об отношениях между мусульманами и принимающим обществом. В этом документе подчеркивалось, что жизнь и деятельность мусульман в регионе основываются на принципах умеренности и осуждении терроризма и насилия. По мнению первого секретаря Федерации аль-Банани, «это кодекс достойного поведения мусульман в европейском сообществе, он обязывает их прилагать усилия к интеграции и консолидации общества». М. Мауро, президент Европарламента, рассматривает документ как «прорыв в укреплении межкультурного и межрелигиозного диалога».
Европейские христиане и мусульмане единодушны в обличении бездуховности современного западного общества и господствующих в нем секулярных ценностей, а также в осуждении тер-
роризма. Мусульманские лидеры стремятся опровергнуть клишированные представления об «исламской угрозе» и исламе как «идеологии терроризма», подчеркивая несовместимость подлинного ислама с исламистской идеологией, которая является его искажением и извращением. Не ограничиваясь декларациями, некоторые общины пытаются противодействовать радикализму. После терактов в лондонском метро Совет мусульман Великобритании призвал единоверцев сотрудничать с властями в борьбе с террористами и приступил к проверке деятельности находящихся в сфере его влияния 400 организаций - мечетей, женских и молодежных центров и др., обязав их отслеживать проявления экстремизма. В Испании некоторые общины рекомендовали имамам отказаться от проповеди насилия, в Дании они сформулировали своего рода «кодекс поведения мусульман». Многие мусульманские лидеры выступали посредниками в случаях похищения европейцев в зонах конфликтов.
Ряд организаций поддерживает намерение властей контролировать деятельность мечетей и проповедников, а также настаивает на подготовке священнослужителей в европейских странах. Британский совет имамов еще до терактов в Мадриде и Лондоне мотивировал это тем, что молодежь, зачастую говорящая только по-английски, не находит контакта с говорящим по-арабски проповедником. Поэтому Совет разработал правила и стандарты обучения в Великобритании будущих имамов. Кстати, тогда же некоторые мусульманские общины предлагали обязать их читать проповеди на английском языке. Умеренные мусульмане, как правило, пытаются противостоять действиям фундаменталистов, провоцирующих коренных жителей. Например, А. Смит, итальянец по происхождению, незадолго до того принявший ислам, под предлогом защиты принципа светскости государства обратился в 2003 г. в суд городка Аквила, который удовлетворил его иск относительно незаконности религиозной символики в государственных учреждениях. В этой ситуации лидеры умеренных мусульман Италии встали на защиту христианских символов и назвали Смита «провокатором». Нередко мусульманские общины проявляют такт и уважение к конфессиональному большинству. В частности, в Южной Германии они отказались от громких криков муэдзинов, созывающих прихожан на молитву, и соблюдают негласное правило: церкви по высоте должны превосходить минареты.
Достаточно интенсивная работа по налаживанию диалога идет на местном уровне. В результате установления контактов
между мусульманами и их соседями - местными торговцами, ремесленниками, чиновниками, а также христианскими приходами -образуются сети и накапливается социальный капитал, на основе которого - где более, где менее успешно - выстраиваются отношения доверия. Особую роль играют имамы, которые в рамках политики «открытости» приглашают христиан посетить мечети и сделать фотографии. «Дни открытых мечетей» проводятся во многих странах Западной Европы. В Германии они приурочены ко Дню германского единства и организуются с 1997 г. Центральным советом мусульман. В 2008 г. приблизительно 2500 крупных мечетей страны провели выставки, круглые столы, языковые курсы, которые посетили более 50 тыс. жителей Германии. В Италии с начала текущего десятилетия религиозные общины крупных городов совместно празднуют последнюю пятницу месяца Рамадан, которая получила название «Дня диалога между христианством и исламом».
Таким образом, умеренные мусульмане Европы довольно активно включились в диалог с христианскими церквями. Порой они выступают инициаторами диалога и с иудеями, участвуя в поминовении жертв Холокоста, приглашая их лидеров в мечети на праздники. Европа, таким образом, превращается в центр многостороннего межрелигиозного диалога. Однако на нынешнем этапе в нем задействована сравнительно небольшая часть умеренных мусульман, что существенно ограничивает его результативность. Дальнейшее развитие диалога зависит от успешного решения ряда задач. Умеренные мусульмане нуждаются в создании авторитетных организаций надэтнического и надконфессионального характера (если этот термин применим к течениям и толкам ислама), которые представляли бы возможно большую часть последователей этой религии. Им необходимо вовлекать в диалог не только традиционалистов-изоляционистов и фундаменталистов, отвергающих вооруженную борьбу, но и изыскивать возможности налаживать отношения с радикалами.
Огромную помощь умеренным мусульманам может оказать адекватная политика в отношении мигрантов со стороны властей ЗЕ, ЕЭС и европейского сообщества, без которой решение всех этих проблем, да и мусульманского вопроса в целом, невозможно. Правительства западных стран, как правило, поддерживают умеренных мусульман. Учитывая экономическую и демографическую зависимость от мигрантов, они подчеркивают необходимость дополнить силовую борьбу с терроризмом мерами по дальнейшей
экономической, социальной и политической интеграции мусульман и устранению дискриминации. От степени включенности мусульман в европейский социум будет зависеть будущее культурного и межрелигиозного диалога в Европе. Несмотря на многочисленные трудности христианско-исламский диалог в Западной Европе развивается уже на протяжении нескольких десятилетий, способствуя снижению градуса межэтнической и межрелигиозной напряженности. Его инициаторами, как правило, выступают христианские церкви, прежде всего Римско-католическая церковь. РКЦ, отвергнув без колебаний идею «столкновения цивилизаций», отказавшись ставить на одну доску исламизм и исламскую религию, а также возлагать вину за террористические акты на весь мусульманский мир, сыграла умиротворяющую роль в регионе. Безоговорочно поддержав «истинный ислам», она предотвратила превращение исламофобии в господствующее настроение в Европе. Межрелигиозный диалог воспрепятствовал погружению региона в состояние перманентных религиозно-этнических столкновений.
Христианско-исламский диалог в настоящее время преодолел период сугубо верхушечных контактов и от благих пожеланий перешел к конкретным делам. Завоеванием последнего десятилетия стало перенесение диалога на низовой уровень, который является наиболее плодотворным и перспективным для установления между христианами и мусульманами отношений взаимного доверия, уважения и сотрудничества. Межрелигиозный диалог в целом превращается и в важный механизм интеграции мигрантов. Вместе с тем ряд факторов объективного и субъективного свойства помешали христианско-исламскому диалогу стать всеобщей и повсеместной практикой. Среди последователей обеих религий есть его убежденные сторонники и противники. Процесс индивидуализации религии уменьшил мобилизационный потенциал христианских, а отчасти и мусульманских организаций и их воздействие на массовое поведение. На динамику и результативность диалога влияют и такие внешние факторы, как методы регулирования религиозной сферы, характер политического курса и соотношение сил в странах Европы. Его развитие тормозят некоторые аспекты внешней политики Запада на мусульманском Востоке, провоцирующие рост радикализма в Европе и мире.
Потенциал диалога ограничивают и некоторые особенности христианства и ислама. Дело не только в исторической памяти, рисующей эпоху Средневековья как борьбу креста и полумесяца.
Его осложняют также особенности религиозной догматики. Эксклюзивизм, свойственный монотеистическим религиям, отодвигает в отдаленное будущее достижение позитивных результатов в богословском диалоге. Кроме того, претензия религий и даже разных христианских конфессий и исламских толков на исключительное обладание всей полнотой истины способствовала воспитанию части верующих в духе нетерпимости; это вкупе с фундаментализмом время от времени превращает религии в конфликтогенный фактор. Наконец, христианство и ислам, пережившие многочисленные расколы, с трудом налаживают внутри-религиозный диалог, что затрудняет, в частности, выбор партнера в межрелигиозном сотрудничестве. Тем не менее отсутствие перспективы быстрого урегулирования всего комплекса проблем в христианско-исламских отношениях вовсе не означает, что ее нет у таких аспектов диалога, которые касаются формирования цивилизованных межрелигиозных отношений и совместной работы над решением насущных социально-экономических и политических проблем. Дальнейшее развитие зависит от того, насколько удастся синхронизировать его с культурным диалогом и вовлечь в него возможно большее число государств и широких общественных слоев на Западе и Востоке. Залогом успеха является то внимание, которое проявляют в настоящее время руководители ООН, ЕС и многих европейских стран к развитию межкультурного диалога, составной частью которого выступает межрелигиозный диалог.
«Мировая экономика и международные отношения»,
2010 г., № 7, с. 55-64.
Дмитрий Нечитайло,
кандидат политических наук (ИВ РАН)
«АЛЬ-КАИДА» В ЙЕМЕНЕ
Йемен для террористической исламистской организации «Аль-Каида» был и остается стратегически важным пунктом, откуда ей сравнительно просто переправлять бойцов для участия в боевых действиях на территории Афганистана, Ирака, Восточной Африки и Восточной Азии. Определенное значение играет и тот факт, что род бен Ладена происходит из йеменского города Хадрамута; оттуда же он взял четвертую жену. Лидер движения всемирного джихада называет Йемен «одной из лучших стран в арабо-мусульманском мире, где строго следуют исламу». Многие
