CC BY
16
Ю. Джабраилов,
кандидат политических наук, научный сотрудник Регионального центра этнополитических исследований Дагестанского научного центра РАН М. Абдулаев,
кандидат экономических наук, доцент кафедры «Информатика» Дагестанского государственного университета народного хозяйства Н. Сулейманов,
старший преподаватель кафедры «Теология» Дагестанского теологического института им. Саида Афанди
ИСЛАМ В СИСТЕМЕ ВЛАСТНО-РЕЛИГИОЗНОГО ДИАЛОГА НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ: РЕАЛЬНОСТЬ И ПЕРСПЕКТИВЫ
Проблемы и перспективы развития мусульманского образа жизни на Северном Кавказе
Проблема нахождения оптимальной, бесконфликтной модели социальных отношений в связи с религиозным возрождением, которое исследователи чаще именуют как религиозный ренессанс, актуализировалась в перестроечный период с обозначением принципов гласности и демократии. Если в советский период развития российского общества в идеологической сфере доминировали атеистические принципы, то в постсоветский произошла смена идеологических ориентаций. Особенно сильно такие изменения проявились в ориентированности мусульманского населения на восстановление ранее ликвидированных культовых учреждений своей религии, а также в усилении роли ислама практически во всех сферах общественной жизни.
В ходе конфессиональной политики государства согласуются интересы различных религиозных объединений, этноконфессио-нальных групп, достигается взаимопонимание между разными мировоззренческими и религиозными группами. Эффективная система взаимоотношений между властью и религиозными объединениями позволяет выбить почву из-под ног идеологов религиозно-политического экстремизма.
В Российской Федерации процесс оформления устойчивой модели государственно-конфессиональных отношений носит еще не завершенный, скорее поисковый характер. Остается до сих пор неясной позиция государства о концепции развития государственно-конфессиональных отношений. В 2001 г. практически одновременно на рассмотрение властей было предложено два проекта, но ни один из них так и не был принят на государственном уровне.
Причина, на наш взгляд, в отсутствии консолидированной позиции в обществе о методах и механизмах взаимоотношений государства и религиозных объединений. В научных работах акцентируется внимание на необходимости совместных усилий государства и религиозных организаций в деле преодоления существующих проблем, предлагается разработать набор четких критериев для конфессий, которые позволят конфессии обрести статус государственно-признанной. В то же время существует позиция, отрицающая модель государственно-конфессиональных отношений, которая оформляется как политика консолидации государственных и религиозных интересов.
В рамках светского государства одним из основных принципов является разделение сфер компетенции светских и религиозных институтов и их невмешательство во внутренние дела друг друга. Но это никак не означает, что государство должно отказываться от сотрудничества с религиозными организациями, где интересы совпадают и пересекаются.
Очевидно, что государственная политика будет направлена на поддержку «российского» ислама. Во всяком случае, в «Уфимских тезисах» Президент РФ отмечает: «Новая социализация ислама должна рассматриваться как развитие традиционного мусульманского образа жизни, мышления, взглядов в соответствии с современной социальной действительностью»1.
Впервые в истории России глава государства объявил о необходимости воссоздания и собственной исламской традиционной богословской школы, что особенно важно - признаваемой большинством мусульманских ученых мира.
Возможно, путь претворения в жизнь политической воли главы государства будет не быстрым и не легким, но заданный вектор в рамках властно-исламского диалога направлен на сохранение
1 Выступление Президента РФ на встрече с муфтиями духовных управлений мусульман России 22 октября 2013 года в г. Уфа [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.kremlin.ru/transcripts/19474
российского духовного пространства, усиление гражданских и патриотических чувств со стороны мусульманской части населения, гармонизацию межрелигиозных и государственно-конфессиональных отношений. Реализация вероисповедной политики в заданном русле должна решить и проблему политизации ислама как попытку переноса части актуальных духовно-идеологических вопросов в политическую плоскость. Мусульманская религия исторически выступала в качестве важного социального регулятора общественно-политической жизни в Северокавказском регионе.
В исламе отсутствует разделение на религиозную жизнь и мирскую, строгая иерархия, подобно институту Церкви в христианстве. В принципе любой мусульманин, достигший определенного уровня в познании религии, может самостоятельно транслировать свои знания в случае его принятия в качестве религиозного служителя населением данной местности.
В таких условиях в исламе не являются редкостью дискуссии между учеными (алимами) по тем или иным вопросам. Но постсоветский период охарактеризовался отсутствием конструктивизма и взаимоуважительного тона этих дискуссий, что объясняется и связано, прежде всего, с распространением нетрадиционных для региона течений (салафизм, «ваххабизм»), имеющих явную политическую окраску. Духовные управления («Советы алимов») как традиционное духовенство регионов России представляют интересы большинства мусульман. Эти официальные религиозные организации выступают за распространение исламских идеалов и ценностей в обществе, а не демонтаж конституционных основ государства.
На Северном Кавказе, на примере Чечни и Дагестана, можно проследить становление двух типов взаимоотношений между властью и религиозными организациями. Возможность анализа этих отношений на примере данных республик обусловлена и тем, что здесь ясно представлена динамика многих религиозных процессов, характерная и для других субъектов региона.
Так, основные тенденции к кооперационной модели (государство решает социальные проблемы совместно с религиозными объединениями) в Чечне заключаются в том, что духовенство активно привлекается к решению многих важных социальных проблем, оно принимает участие в совещаниях совместно с государственными и муниципальными органами власти. Высшее руководство республики проявляет волю к привлечению религиозных деятелей и организаций к решению государственных задач, т.е.
создает условия для вовлечения религиозных сообществ в построение гражданского общества, преодоления религиозного изоляционизма.
В настоящее время религия становится одним из легитимных факторов общественной и политической жизни Чеченской Республики. К основополагающим ценностям ислама обращаются представители государственной власти, тем самым подчеркивая их значимость и свою приверженность им.
Если исходить от следующих очевидных фактов - обеспечения в РФ на конституционном уровне права на свободу совести и свободу вероисповедания и приоритета религиозных форм сознания у большинства граждан на Северном Кавказе (на основе исследований природы общественного мнения)1, то становится понятным, что без взаимодоверительного властно-религиозного диалога чрезвычайно трудно обеспечить духовную консолидацию общества и решать неотложные государственные задачи. Особенно в регионе с доминированием ислама, в традициях которого присутствует идея постоянного и интенсивного взаимодействия общественной и религиозной жизни.
Спектр возможностей для социально-партнерской деятельности между институтами власти и религиозными организациями в светском государстве весьма широк - от совместного использования, охраны и восстановления культовых объектов, предоставления эфира в государственном теле- и радиовещании для религиозно-просветительских программ, до участия в воспитательном процессе, повышении уровня социальной защиты и материального обеспечения малоимущих слоев населения.
Признание и поддержка со стороны властных органов актуальности использования духовно-нравственного потенциала ислама в социальном процессе будет способствовать, на наш взгляд, эффективному управлению обществом, сочетающему религиозные и этические ценности народов Кавказа, гражданские и правовые нормы Российского государства. Это может привести к этнополи-тической стабилизации в субъектах СКФО, а также будет способствовать наиболее эффективному решению задачи социализации религиозных общин и создаст более комфортные условия для вовлечения религиозных сообществ и верующих граждан в по-
1 Абдулагатов З.М. Северокавказский мусульманин: Между законами государства и нормами ислама // Дагестанский социологический сборник. - Махачкала, 2013. - С. 25.
строение гражданского общества, преодоления религиозного изоляционизма.
Практика государственно-конфессиональных отношений, особенно на Кавказе, где религия вплетена в культуру его народов, часто оказывается намного шире и многообразнее теоретических положений отделения религии от государства. К тому же существует и определенная законодательная противоречивость: представляется весьма сложным провести четкое разграничение человека на должностное лицо и гражданина, являющегося приверженцем определенной конфессии. В этом плане трактовка того или иного пункта законов нередко зависит от личных пристрастий должностных лиц.
Говоря о преобладании признаков сепарационной модели (самостоятельное, независимое существование государства и религиозных организаций, взаимное невмешательство государства и религиозных объединений в деятельность друг друга) государственно-конфессиональных отношений в Республике Дагестан, мы, конечно, не подразумеваем чисто дистиллированный, либеральный стандарт данной модели. Речь идет о том, что имеющиеся властно-религиозные контакты не носят системный характер и в основном ограничиваются вопросами в сфере противодействия экстремизму.
В силу этого, как отмечали эксперты, в Дагестане нет эффективной системы отношений между религиозными деятелями и властями республики, из-за чего вести среди молодежи пропаганду традиционного ислама стало непросто, а его многочисленные общины политизированы. На фоне этих трудностей расширяется религиозная экспансия ваххабитов1.
В то же время окончательно не завершен процесс принятия политических и правовых решений относительно ислама в социальном пространстве республики. Пассивность государственных структур власти объясняется, прежде всего, фактом отсутствия социальной доктрины взаимоотношений власти и традиционных конфессий на фоне конституционного положения об отделении религии от государства. В этих условиях наблюдается различное понимание законодательных норм и линии государственной вероисповедной политики: от утверждения, что религия - это частное
1 Половина молодежи Дагестана хочет, чтобы республика развивалась по исламским султанатам [Электронный ресурс]. Режим доступа: Шр^/^^ш.сотге-Н§.ги/т(1ех.рЬр?ор1;юп=сот_соп1;еп1& 1а8к=у1еш&М=206& !1ет1(!=30
дело граждан, до толкования увеличения социальной роли конфессий в современном обществе как жизненно необходимого условия. В силу чего имеют место противоречия в социальном пространстве, и официальное духовенство вынуждено играть роль группы давления для реализации интересов верующих.
Тем не менее постепенно процесс налаживания социального партнерства в сфере государственно-конфессиональных отношений в республике приобретает более ясные контуры и имеет двусторонний характер, что не позволяет скатиться опять к сегрегационной модели, и препятствует вмешательству чиновников во внутренние дела религиозных организаций. Конструктивные связи власти и духовенства содействуют цивилизованному внутрикон-фессиональному диалогу, снижению уровня радикализма в молодежной среде.
Позиция традиционного духовенства Северного Кавказа и России по вопросу о взаимоотношениях с властью и политизации ислама достаточно хорошо отражается в озвученных в СМИ тезисах муфтия РД А.-Х.М. Абдуллаева: «Задача Духовного управления и Муфтия - находить взаимопонимание, точки соприкосновения со светскими властными структурами, совместная работа во имя торжества высоких идеалов ислама... конфликтовать с властью - значит заниматься политикой и стремиться к власти. Нам власть и политика не нужны.»1.
Таким образом, официальное духовенство свою первоочередную роль видит не в критике властей (которая едва ли будет принята адекватно в условиях отделения религии от государства), а в распространении исламских норм и идеалов в обществе, в которых нет места коррупции, социальной несправедливости, взяточничеству, имитации, наглости, аморальному поведению, терроризму, экстремизму, убийствам, хамству, цинизму, невежеству и т.д. И направляет свой политический, социальный и мировоззренческий потенциал на преодоление религиозного невежества и построения исламского общества, а не демонтажа конституционного строя.
В информационной среде часто высказывается мысль о низком культурном уровне выходцев из республик Северного Кавказа как об одной из причин межнациональных конфликтов в РФ. Именно ислам как часть культуры российских народов и этносов
1 Исламская тематика в светских и исламских СМИ Дагестана. Ч. 3. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://dargo.ru/publ/3-1-0-8
служит обществу в целях нравственного и правового самосознания личности. Поэтому религия будет востребована обществом как средство воспитания внутренней ответственности, духовности, нравственности и толерантности.
Но путь эффективного решения проблем, находящихся в межнациональной и в межконфессиональной плоскостях, заключается в том числе в разъяснительной работе специалистами (религиоведами, религиозными деятелями) вопросов, требующих ответа со стороны общества.
В декабре 2014 г. глава Дагестана на встрече с религиозными лидерами регионов Северного Кавказа и других субъектов РФ отметил важность их работы по духовному оздоровлению общества, формированию у молодежи высоких морально-нравственных принципов. Он поблагодарил за твердое и последовательное отстаивание позиции безопасности, а также подчеркнул важность совместной работы, которая явится значительным вкладом в укрепление мира и внутрикофессионального согласия.
Государство не заинтересовано, чтобы в мусульманской общине были какие-то неразрешимые противоречия. Но амбициозность отдельных религиозных деятелей не способствует консолидации всех религиозных общин в Республике Дагестан, несмотря на то что внутриконфессиональный диалог между разными течениями ислама никогда полностью не прекращается.
Власть вносит существенную лепту в организацию конференций с участием известных религиозных деятелей, в рамках которых принимаются рекомендации по вопросам джихада и о применимости термина «территория мира и ислама» к Дагестану и другим субъектам Северного Кавказа. Проведение подобных конференций, безусловно, не решение всех проблем распространения религиозно-политического экстремизма, тем не менее они вносят существенный вклад в повышение сознательности молодежи и снижение угроз для общественной безопасности.
Декларации, принятые на представительных религиозных форумах по самым актуальным вопросам, в том числе с участием Всемирного союза мусульманских ученых (ВСМУ), несомненно, препятствуют распространению идей религиозно-политического экстремизма в обществе и способствуют конструктивному развитию государственно-конфессиональных отношений.
Таким образом, Республика Дагестан, несмотря на проблемы, в том числе и в духовной сфере, является сегодня тем регионом России, который может во многом стать примером для других
субъектов в деле интеграции мусульманского образа жизни в современное Российское государство. Здесь постепенно нарабатывается бесценный опыт властно-исламского диалога, в рамках которого согласовываются позиции, находятся компромиссные варианты совместной работы, в том числе в преодолении экстремистских и радикальных проявлений в обществе, сохраняя принцип невмешательства в компетенции друг друга.
Экспертные предложения
по социализации мусульманских общин
в современной России
В качестве позитивного, с точки зрения государства, потенциала ислама Л. Сюкияйнен особо выделяет его правовую культуру, шариат. По его мнению, «обладая авторитетом в глазах мусульман, мусульманское право само выступает в качестве инструмента легитимации по отношению к позитивному законодательству. Для мусульман исключительно важно осознавать, что действующее законодательство по крайней мере не противоречит ценностям шариата»1.
Анализируя проблемы, связанные с сосуществованием и соперничеством норм обычного и мусульманского права в российском нормативном пространстве, В.О. Бобровников приходит к выводу о том, что адат, шариат и российская нормативность не всегда совместимы. Между ними есть противоречия в области уголовного права, права личного статуса (семейное и наследное) и поземельных отношений, а также судебного процесса.
Он справедливо утверждает, что гораздо опаснее для российской государственности политическое манипулирование шариатом в условиях отсутствия у России отчетливой религиозной 2
политики .
Одной из причин такого манипулирования молодежным сознанием служат и возникающие в российских регионах вопросы с одеянием мусульманок согласно канонам ислама, с организацией халяльного питания, исламский банкинг, с отсутствием или недостаточностью мечетей. Все перечисленные вопросы находятся
1 Сюкияйнен Л.Р. Мусульмане и государство // Россия и мусульманский мир. - 1997. - № 6. - С. 22.
2 Бобровников В.О. Мусульманские традиции, право и общество на российском Кавказе // Вестник Российской нации. - 2014. - № 4. - С. 75-76.
в лоне российского законодательства, никак не противоречат ему и должны, на наш взгляд, найти свое решение.
Но, безусловно, существуют и различия между нормами шариата и российского законодательства. Конечно же, для государства было бы идеальным совпадение этих двух правовых полей со всех точек зрения. Но, т.к. различия действительно существуют, следует найти наиболее приемлемое решение в рамках светского государства по всем спорным вопросам (например, собрав комиссию из специалистов как по фикху, так и российскому законодательству).
В Дагестане, еще до вхождения в состав России наказания из мусульманского уголовного права, в частности, предусматривающие членовредительство (отрубание конечностей ворам, побивание камнями до смерти прелюбодеев), практически не применялись. Они заменялись штрафами по адату, а с присоединением к Российской империи - исправительными работами по российскому праву.
Практически во всех современных исламских странах нормы мусульманского права за преступления против нравственности (худуд) также не применяются. Так, Индонезия, крупнейшее мусульманское государство мира, имеет светский статус, а ее правовая система - смешанный характер: наряду с правовыми нормами, установленными по классическим европейским образцам, действуют нормы обычного права (адата) и / или исламского права только в сфере вопросов семьи и брака, наследования, земельной собственности.
Сегодня мусульманам важно осознать, что государство пытается как можно полнее реализовать все обозначенные в российском правовом поле положения о свободе вероисповедания. Именно в этом и заключается путь эффективного решения проблемы социализации мусульманских общин, врастания их в единое российское гражданское пространство. Тем самым удастся не допустить широкой волны политического манипулирования шариатом и использования его мобилизационного потенциала против российской государственности, а наоборот, превратить в фактор, укрепляющий ее. Поэтому налицо необходимость учета исторических религиозных традиций северокавказских народов в сочетании с современными российскими реалиями.
Решение проблемы управляемости процессов, происходящих в религиозной среде, видится Е. Сусловой именно в уважении прав личности. Любой россиянин, исповедующий любую веру или не исповедующий никакой, принадлежащий к какой-либо
религиозной организации или занимающий автономную позицию, должен чувствовать государство защищающим его интересы, а Россию - своей Родиной1.
В. Авьюцкий считает, что через постмодернистскую геополитику, связывающую локальные ситуации с глобальными процессами, можно попытаться найти комплексное решение как для Чечни, так и для всего региона Северного Кавказа. Речь идет об адаптации российской традиции к местным условиям, что, кстати, уже происходит в Дагестане и частично в Карачаево-Черкесии, не допуская откровенного отказа от базовых принципов российской цивилизации2.
Доктор политических наук, профессор А.А. Магомедов считает, что необходимо «принятие некой метаструктуры, внутри которой бесконфликтно будут уживаться и светская, и религиозная картины мира. Принятие новой, метаструктурной модели сделает человека внутренне богаче, а в социальном, политическом поведении более гибче, что существенно ослабит дестабилизирующий климат в дагестанском обществе»3.
Литература
1. Абдулагатов З.М. Северокавказский мусульманин: между законами государства и нормами ислама // Дагестанский социологический сборник. - Махачкала, 2013.
2. Авьюцкий В. Северный Кавказ как «внутреннее зарубежье» России // Центральная Азия и Кавказ. - 2002. - № 5.
3. Бобровников В.О. Мусульманские традиции, право и общество на российском Кавказе // Вестник Российской нации. - 2014. - № 4.
4. Выступление Президента РФ на встрече с муфтиями духовных управлений мусульман России 22 октября 2013 г. в г. Уфа. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.kremlin.ru/transcripts/19474
5. Исламская тематика в светских и исламских СМИ Дагестана. Ч. 3. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://dargo.ru/publ/3-1-0-8
6. Магомедов А. А. Максимально коротко о разном. - Махачкала: Эпоха, 2012.
1 Суслова Е. Толерантность и религиозность современного общества. Проблемы и парадоксы [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.rusoir. ru/news/23-09-2005-4.html
2 Авьюцкий В. Северный Кавказ как «внутреннее зарубежье» России // Центральная Азия и Кавказ. - 2002. - № 5. - С. 77.
3 Магомедов А. А. Максимально коротко о разном. - Махачкала: Эпоха, 2012. - С. 144.
