CC BY
94
УДК 316.7
К. Б. Соколов
д-р филос. наук, главный научный сотрудник, Государственный институт искусствознания E-mail: kb-sokolov@mail.ru
Ю. В. Осокин
д-р филос. наук, главный научный сотрудник, Государственный институт искусствознания E-mail: osokin.sias@mail.ru
ИСКУССТВО, СОЦИАЛЬНАЯ ПАМЯТЬ И ЕЕ МИФОЛОГИЗАЦИЯ
Воздействие искусства на социальную память определяется степенью влияния художественных образов на внутренний мир человека. Проводившиеся исследования позволили раскрыть некоторые механизмы этого процесса, в котором историческое содержание и социальный смысл произведения как бы воссоздаются воспринимающим его человеком по ориентирам, даваемым автором, но конечный результат восприятия все же определяется духовной деятельностью самого реципиента. Элементы социальной памяти общества в художественном произведении, будучи органически вплетены в ткань живых, зримых художественных образов, воздействуют на сознание человека зачастую незаметно, но одновременно влияют и на мысли, и на чувство, и на волю.
Искусство не только помогает рождению мифов, но и получает из мифов огромный запас образов, ибо те образные модели действительности, которые рождаются в мифах, используются затем в искусстве и начинают жить в нем в ином качестве. Мифологическое сознание, согласно его теории, ныне переживает ренессанс и в искусстве. Во многом это вызвано тем, что значительная часть социальной памяти формируется под влиянием литературы и искусства, телевидения. Воспоминания людей тесно переплетены с прочитанными книгами, со спектаклями фотографиями и фильмами. История литературных и кинематографических героев, сюжет произведений, перипетии вымышленных судеб часто воспринимаются как несомненные исторические свидетельства, как документ о времени.
Ключевые слова: искусство, художественный образ, социальная память, миф, модернизация, СМИ, Интернет, УФА, Голливуд, Болливуд
Для цитирования: Соколов, К. Б. Искусство, социальная память и ее мифологизация / К. Б. Соколов, Ю. В. Осокин //Вестник культуры и искусств. - 2018. - № 4 (56). - С. 58-65.
Народ без искусства лишен исторической памяти, а без исторической памяти он уже теряет свою целостность.
Гегель Г. Эстетика
Сначала дадим краткие определения некоторым понятиям, базовым для данной темы.
Историческая память - это набор передаваемых из поколения в поколение исторических сообщений, мифов, субъективно преломленных рефлексий о событиях прошлого, особенно негативного опыта, угнетения, несправедливости в отношении народа. Иногда рассматривается как измерение коллективной
(или социальной) памяти. Историческая память как одна из структурных составляющих социальной памяти, ставшая важной характеристикой образа жизни людей, оказывает существенное влияние на формирование социального развития общества и во многом определяет мировоззренческие и поведенческие аспекты.
Социальная память - совокупность социокультурных средств и институтов, осуществляющих отбор и преобразование актуальной социальной информации в информацию о прошлом (ретроспективную) в целях сохранения накопленного общественного опыта и передачи его от поколения к поколению. Социальная память является одним из ключевых элементов, определяющих
58
не только настоящее состояние общества, но и активно формирующих его будущее.
Мифологизация - процесс генерации художественного образа на базе реальных исторических событий (биографий и т. п.). Миф является средством формирования картины мира, основанным скорее на бессознательном начале, чем на личном опыте и осмыслении окружающей реальности.
Науке известны многочисленные случаи, когда люди включают в свои биографии разного рода события, которые почерпнуты из различных художественных произведений. При этом они абсолютно забывают происхождение этой информации.
Так, известный актер и позже 40-й президент США Р. Рейган любил рассказывать историю, которую, как он уверял, запомнил с военных лет. Командир подбитого в бою бомбардировщика, чтобы спасти экипаж, приказал всем покинуть самолет. Только один не мог этого сделать, он был тяжело ранен. И тогда, вспоминал Рейган, пилот сказал: «Ладно. Значит, будем вместе сажать машину». Рейган вспомнил вовсе не «подлинную» историю, а сцену из кинофильма, снятого в 1940-е годы, что отметила часть журналистов [3].
И это отнюдь не единичный эпизод. Данный феномен получил название «забвение источника» [14; 15]. В таких или других подобных случаях события предстают перед человеком как настоящие, будто они действительно происходили с ним [12; 13].
Часть социальной памяти формируется под влиянием произведений искусства разного рода, прежде всего на исторические темы. Искусство является хранителем и передатчиком социальной памяти. Российский лингвист, филолог, действительный член АН СССР В. Н. Топоров так написал об этой функции на примере поэта: «Поэт как хранитель обожествленной памяти выступает хранителем традиций всего коллектива. ...Поэт несет в себе для людей не только память, но и жизнь, бессмертие. Память, носителем которой является поэт, воплощена в созданных им поэтических тек-
стах, связанных с событиями, имевшими место при акте творения» [8, с. 31]. Точно так же можно сказать о других творческих специальностях - живописцах, скульпторах, фотографах. Социальная память людей во многом основана на художественных фильмах, сериалах. Для воспитанных ими зрителей гражданские войны, жизнь и смерть политических деятелей сегодня отражаются в памяти благодаря телевидению [7].
Под воздействием эффекта «забвения источника» у человека в памяти может отражаться событие так, будто оно просто «стоит перед глазами», «словно все было вчера». Психологи установили, что образы, вызванные воображением, и реальные визуальные восприятия частично совпадают друг с другом, даже события, представляющие собой исключительно плод фантазии человека могут казаться живыми и объемными воспоминаниями. «Для интеграции заимствованных воспоминаний в собственную историю человека, - заметил по этому поводу немецкий социолог Х. Вельцер, - важно, чтобы они соответствовали тому фоновому эмоциональному ощущению, которое у человека связано с той эпохой, к которой они относятся. Воспоминания о важнейших исторических событиях представляют собой своего рода коллажи, которые формируются из множества источников, подвергаются изменениям при коммуникации, но сохраняют свою эмоциональную значимость» [15]. Исторические памятники и исторические документы всегда были и остаются питательной средой социальной памяти. Но они же нередко фальсифицируют реальность.
Значительная часть социальной памяти формируется под влиянием произведений искусства, художественной литературы, театра, живописи, кино...
Воспоминания людей тесно переплетены с фотографиями и фильмами. Для воспитанного телевидением поколения идея истории все в большей степени отождествляется с изображениями из архивов, которые приведены в порядок, классифицированы и реконструированы. Гражданская война в Америке, убийство цар-
59
ской семьи и другие события останутся в памяти благодаря сериалам и кинофильмам. Видео играет интересную шутку со временем. История становится коллекцией хранимых на магнитных носителях данных, которые можно перемешивать и воспроизводить в различной последовательности. Существование любительских кинокадров в сочетании с бесконечными возможностями их воспроизведения приводит к тому, что убийство Джона Кеннеди вспоминается совсем по-иному, нежели убийство Линкольна [7].
На этом уровне историческое сознание не превращается в систематическое знание исторического процесса. Образующие его представления отрывочны, хаотичны, не упорядочены в хронологическом отношении, связаны с отдельными эпизодами в истории, часто субъективны. Они, как правило, отличаются большой яркостью, эмоциональностью. Впечатления от увиденного и услышанного сохраняются на всю жизнь. Это объясняется силой таланта художника, который, владея словом, кистью, пером, оказывает на человека огромное эмоциональное воздействие. Все это накладывает на творца большую ответственность за достоверность изображаемого и описываемого им события.
Социальная память входит во внутренний мир человек и закрепляется в нем с помощью художественных образов. Проводившиеся исследования позволили раскрыть некоторые механизмы влияния искусства на внутренний мир человека. В этом процессе реальное историческое содержание фактов и их социальный смысл должны войти во внутренний мир человека через образы по «алгоритмам», которые автор заложил в произведение. Расшифровка их зависит от человека, его художественного и жизненного опыта. Философ В. Ф. Асмус очень точно описал сам процесс погружения в художественное произведение: «Воздействие искусства на социальную память определяется степенью воздействия художественных образов на внутренний мир человека. ...Никакое произведение не может быть воспринято, если человек самостоятельно не пройдет в собст-
венном сознании по пути, намеченному в произведении автором» [1, с. 42].
Центральным для понимания воздействия искусства на социальную память является процесс художественного переживания. Именно в художественном переживании происходит подлинное взаимодействие индивидуальной памяти человека и социальной памяти, заложенной в произведение автором. Последняя вступает в непосредственный контакт с исторической памятью личности и в конечном счете вызывает в ней те изменения, которые затем становятся его социальной памятью.
Один из крупнейших исследователей этой проблемы Л. С. Выготский отмечал, что искусство есть орудие общества, посредством которого оно вовлекает в круг социальной жизни самые интимные и самые личные стороны нашего существа [4, с. 239]. Для этого искусство располагает целым арсеналом специфических средств. Социальная память, запечатленная в художественных образах, воздействует на сознание человека, на мысли, чувства, волю, причем зачастую совершенно незаметно.
Если художественные образы восприняты и усвоены, они становятся смыслообразующими факторами социальной памяти человека, а через него - и его социальной общности. «Художественные создания, - подчеркивал З. Фрейд, - давая повод к совместному переживанию высоко ценимых ощущений вызывают чувства идентификации, в которых так остро нуждается всякий культурный круг» [9, с. 103].
Таким образом, искусство является одним из основных каналов трансляции социальной памяти в обществе. Во-первых, оно имеет наибольшее распространение благодаря традиционному способу познавать мир через художественные образы. Во-вторых, художественные образы в более доступной и яркой форме, нежели те, что представлены в научных или мемуарных сочинениях, раскрывают людям картины исторического прошлого. В результате, значительная часть социальной памяти формируется под влиянием литературы, искусства, телевидения, под влиянием знакомства с историческими памятниками.
60
Художественное произведение - это некая «квазижизнь». Жизнь - ибо переживания действительны, жизненны. «Квази» - ибо мы не участвуем в событиях физически. Но этого достаточно, чтобы пережитое оформилось в социальную память [5].
Действительно, большинство современников знает довольно много, например, о войне. Но большинство из них информацию почерпнули из художественных произведений. На книгах, фильмах о войне, на военных песнях воспитаны целые поколения. Про Великую Отечественную нельзя сказать, что она «осталась в истории». Она стала важнейшим элементом национального самосознания, одним из его краеугольных камней.
То же о сельской жизни. О колхозах и уходящей деревне мы знаем из «деревенской прозы» - из книг Василия Белова, Федора Абрамова, Валентина Распутина, Виктора Астафьева. Как и из многочисленных спектаклей и фильмов, поставленных по их произведениям.
Трагедия в Бабьем Яре - уничтожение десятков тысяч мирных жителей - многим стала известна из трех художественных произведений: поэмы Евгения Евтушенко, 13-й симфонии Дмитрия Шостаковича и романа-документа Анатолия Кузнецова.
Перелистывая «Евгения Онегина», мы узнаем о героях больше, «чем знаем о реальных, знакомых нам людях, - ибо реальный человек "непроницаем", дан лишь во внешних проявлениях, в то время как герой "открыт", дан изнутри» [5].
В. Белинский не даром назвал «Онегина» «энциклопедией русской жизни» [2]. Роман дает возможность погрузиться в атмосферу первой трети XIX в. с ее модой («как денди лондонский одет»), бытом, досугом разных социальных групп. Благодаря пушкинскому сочинению мы многое узнаем и о театральной жизни страны 20-х годов позапрошлого века. Здесь действуют Фонвизин, «друг свободы», великая трагическая актриса Екатерина Семенова, блистательная балерина Авдотья Истомина, знаменитый балетмейстер Шарль Дидло
и др. В романе представлены разные социальные слои: крестьяне, дворяне, военные и т. д. Народные песни, сказки, поверья, обычаи на фоне картин северной русской природы создают национальный колорит этой эпохи. Но это ее внешние приметы. А что думали крестьяне, что творилось в их душе, как они любили или ненавидели, - все нам исторические документы не могли сохранить. Только художественная литература позволяет заполнить этот пробел социальной памяти.
Конечно, всегда может возникнуть подозрение, так ли точен художник, описывая «дела давно минувших дней», вполне ли достоверную картину он дает нам? Конечно, творец вырисовывает образ так, как его могли бы понять его современники. И при этом он вольно или невольно отступает от «исторический правды». Чем дальше вглубь уходит история, тем больше свободы с источниками ощущает художник. И здесь немалую роль играет ответственность перед социальной памятью. А. Пушкин, задумав произведение о Емельяне Пугачеве, работал в архиве, делал выписки, чтобы максимально точно воссоздать и эпоху, и ее героев, найти предельно адекватные образы.
Однако даже в исторических произведениях бывают и вымышленные образы, вымышленные ситуации. Много десятилетий советский народ воспитывался на кинофильмах, где ярко отображено взятие Зимнего Дворца огромным числом солдат, матросов, рабочих и крестьян. Сейчас мы знаем из реальных исторических источников, как было на самом деле: Зимний почти не охранялся, его защищали 137 солдат женского батальона, около трех рот юнкеров и 40 инвалидов - георгиевских кавалеров. И все! Небольшая группа большевиков проникла в здание через неохраняемый вход, нашла Временное правительство и объявила, что оно низложено.
Яркие образцы фальсифицированных версий истории гражданской войны доносят фильмы о Чапаеве, картины «Неуловимые мстители», «Белое солнце пустыни», формирующие у аудитории с детского возраста представление о «красных», «белых», «басмачах» и т. д.
61
Таким образом, литература, искусство и особенно СМИ регулируют социальную память, они могут изменить общественное мнение, симпатии и антипатии, но не могут служить источником серьезных исторических знаний.
Социальная память всегда была пространством приложения различных мифологем, по-разному позволявших интерпретировать исторический опыт. Сама социальная мифология представляет собой форму общественного сознания, систему чувственно-наглядных образов и стереотипов поведения, воплощенных в мифах и мифологическом сознании.
Мифотворчество использует искусство. В дотелевизионную эпоху в качестве «фабрики мифов» вне конкуренции был кинематограф -от массовых коммерческих лент до шедевров киноискусства. Так, в советской России одним из базовых стал миф о построении нового совершенного мира. Американский кинематограф, Голливуд предстал как «фабрика грез», а в нацистской Германии гражданам навязывался миф «великой нации». Лучшие режиссеры XX века - от Чарли Чаплина и Альфреда Хичкока до Эльдара Рязанова и Стивена Спилберга - не мыслители, а сказочники, мастера эмоциональных аттракционов.
Можно говорить о феномене высокой ми-фогенности кинематографа. Главное здесь -синкретизм художественного языка кино, значимость в этом языке недискретных элементов. Немаловажную роль играет и амплуа артиста. Зритель начинает воспринимать его как носителя определенной социальной роли, как инвариантную модель характера человека. Когда же фильмы имеют общий не только актерский состав, но и общих героев, возникают подлинные киномифы и киноэпосы, подобные созданному Чаплином. В антитезе голливудскому мифу об успехе, о «человеке удачи», он создал миф о неудачнике, эпос о маленьком, неумелом человечке, но все-таки добивающемся своего, несмотря на все сложности жизни.
«Бондиана» - другой блестящий пример удачной киномифологии. В фильмах о Бонде, по сути дела, один сюжет: некий террорист вынашивает планы, которые угрожают человечеству,
а именно прогрессивной и гуманной западной цивилизации. Он уже близок к осуществлению своей мечты, но ему обязательно должен помешать агент Джеймс Бонд, который и спасает мир. Фильмы о Джеймсе Бонде отличаются друг от друга лишь «начинкой» и спецэффектами, а мифологическая конструкция остается неизменной.
Этот персонаж возник в фильмах в середине 1960-х гг., когда Америка все еще переживала Карибский кризис. Американцы были серьезно напуганы возможностью ядерной войны. «Ядерный ужас», возникший в США после того, как было объявлено, что у СССР тоже есть атомная бомба, только укрепился после Карибского кризиса. Еще в начале 1950-х гг. эксперты обратили внимание правительства США на то, что главную опасность в этом случае составляют уже не атомные или водородные бомбы, не ракеты СССР как средства разрушения, а неизбежная паника населения.
Америке нужно было «выпустить пар», расслабиться, и она нашла выход в кино, выведя на экраны образы бравых солдат-одиночек, которые способны менять диспозицию целых государств. Наиболее ярким из них оказался Джеймс Бонд. Ян Флеминг, британский журналист, офицер военно-морской разведки и писатель, написал о нем с середины 1960-х гг. 14 новелл, они были экранизированы и разошлись по всему миру. «Бесстрашный суперагент, появившийся на экранах Америки, который ликвидирует любые угрозы человечеству, был воспринят публикой с энтузиазмом, - писал А. Цуладзе. - Страх перед угрозой войны был иррациональным, и столь же иррациональным был способ преодоления этого страха. Как и героев древних мифов, в критические моменты Бонда выручают диковинные приспособления - разного рода технические новинки, изобретенные "кудесником". Все эти летающие машины, стреляющие авторучки и прочее являются прямой отсылкой к "коврам-самолетам", мечу Эскалибуру, "сапогам-скороходам" и т. п.» [10].
И так везде, где бы ни был собственный кинематограф. В первой половине XX в. для создания политических мифов его использова-
62
ли многие государства. Киномифы о прошлом и настоящем после прихода к власти национал-социалистов начала производить кинокорпорация УФА. У истоков американского мифотворчества стоял Голливуд, «фабрика грез» - почти с самого начала своей деятельности. В Индии по тем же лекалам, но со своей спецификой, -Болливуд. Эстетические стандарты киномифов были отработаны в американской системе экранных жанров, самыми популярными из которых были вестерн, исторический и биографический фильмы, комедия, мелодрама и кинофантастика. В основе вестерна с первых лет его существования лежал миф о герое-одиночке, супермене, побеждающем врагов во имя Добра и Справедливости; в основе мелодрамы - неизменный миф о Золушке, которая становится «принцессой» в духе американского образца.
Кинорежиссер А. Кончаловский, много работавший в Голливуде, писал: «Американское кино создает миф и живет мифами, оно редко отражает реальность. Это фабрика снов. Поэтому в 1920-1930-е гг. плохими были дикие индейцы, потом были фашисты, немцы, потом были японцы, во время войны, потом были коммунисты. С террористами немножко сложнее стало, но арабы тоже могут быть врагами или дураками. У Спилберга, например, в "Индиане Джонсе" можно посмотреть на арабов, как арабы рисуются, образ араба. А русского удобно иметь врагом, это же миф. Китайцы враги, извините меня, часто враги. Китайцы и бандиты, и мафия, и китайские кварталы. Речь же идет не о том, что к русским плохо относятся. Речь идет о том, что надо написать сценарий, где есть некие плохие люди, и на сегодняшний день проще всего вписывается в форму плохих людей русский бандит» [11].
Советское искусство мифологизировало собственную историю. Появлялись типические герои, образы реальных исторических лиц идеализировались, приближаясь к некоторому типическому «героическому» типу. Таков образ народного героя Чапаева в одноименном романе Фурманова: «Отметая все мелкое, ненужное, второстепенное, Дмитрий Фурманов отобрал лишь основное и обязательное, что делало образ
Чапаева типическим и сохраняло в нем в то же время человеческие качества, присущие только одному Чапаеву» [6, с. 29], «...в книге образ начдива овеян дыханием романтики» [Там же, с. 60]. В. И. Чапаев действительно оказался знаковой фигурой в начале XX века. Его жизненный путь - от крестьянина, ремесленника до народного героя, победителя белых - как нельзя лучше ложился на идеологическую платформу этого времени. Образ Чапаева приобретает былинные черты, он предстает персонажем, которого «смерть не берет».
С помощью литературы, кино, живописи, скульптуры политический миф становится достоянием культуры и массовой аудитории. Процесс создания мифов постоянный. В качестве мифологических героев выступают знаковые фигуры в истории государства, идеологически важные, они сохраняют имена литературных героев либо реально существовавших людей, присущие им черты, что обеспечивает «узнавание» и уничтожает сомнение в том, что они жили на самом деле.
Одна из идеологических целей нового времени - создать позитивный образ «нашего» олигарха в противовес западному. Из «врага общества» он должен превратиться в романтичного героя, наделенного недюжинными талантами, который хочет быть свободным человеком в России и помогает народу выдюжить в сложный период.
Один из первых таких фильмов - «Олигарх» (2002, реж. П. Лунгин). В основе собирательный образ первых российских олигархов. Главному герою - Петру Маковскому (его играет П. Машков), одному из богатейших людей страны, - противостоят спецслужбы. В результате противоборства персонаж погибает, он слишком эгоистичен для героя, его образ не выдерживает нагрузки. В него не веришь. Зрителю пытаются доказать, что олигархи имеют право на богатство в силу своего превосходства над окружающими, в силу своей «гениальности». Но им мешают спецслужбы. В фильме Маковский вынужден воевать с ними, чтобы защититься, но он слишком одинок и слишком уязвим [10, с. 275-276].
63
Искусство и в наше время сохраняет свое значение как важное мифологическое средство для общества. И одновременно оно хранит и модернизирует социальную память. СМИ и Интернет являются главными проводниками в мир, где реальное встречается с мифическим и обогащает нашу практику общения. И здесь, в искусстве, вызревает будущее человека и социума.
В последние десятилетия российская культура столкнулась с целым рядом сложнейших вызовов. Эти вызовы связаны с беспрецедентными темпами и уровнем социокультурной дифференциации, развитием процессов глобализации, усилением инокультурного влияния и последствиями неорганичных проектов модернизации. Все эти процессы вызывают эрозию оциальной памяти, сложившейся за минувшие десятилетия, в которой тем не менее все еще сохраняются многие устойчивые образы и символы прошлого.
Радикальное переписывание истории, переоценка прошлого, свержение кумиров, ирония и насмешка разрывают хрупкую нить социальной памяти. К тому же опровержение и развенчание старых мифов сопровождается бурным новым мифотворчеством. В результате возникает какая-то мозаичная социальная память, которая затрудняет ориентацию в современном мире. Особенно заметна утрата социальной памяти в среде нового поколения.
К сожалению, систематические исследования социальной памяти и роли искусства в процессах ее формирования все еще отсутствуют. Специальная теория и понятийный аппарат исследований социальной памяти как феномена и как процесса еще полностью не сложились. В этой связи перед научным сообществом встает непростая и ответственная задача дальнейшего углубленного и всестороннего анализа этого сложного и актуального феномена.
1. Асмус, В. Ф. Чтение как труд и творчество / В. Ф. Асмус // Вопросы литературы. - 1961. - № 2. - С. 36-46.
2. Белинский, В. Г. Собрание сочинений : в 3 т. / В. Г. Белинский; под общ. ред. Ф. М. Головенченко. - Москва,
1948. - Т. III. Статьи и рецензии. 1843-1848.
3. Вельцер, Х. История, память и современность прошлого. Память как арена политической борьбы [Электронный ресурс] / Х. Вельцер // Неприкосновенный запас. - 2005. - № 40-41 (2-3). - Режим доступа : http://magazines.russ.ru/nz/2005/2/vel3-pr.html.
4. Выготский, Л. С. Психология искусства / Л. С. Выготский. - Москва : Педагогика, 1987. - 344 с.
5. Павлов, Н. Художественное произведение и воспоминание [Электронный ресурс] / Н. Павлов. - Режим доступа : http://www.netslova.ru/pavlov/pv.html.
6. Разумневич, Вл. Роман о легендарном начдиве / Вл. Разумневич. - Москва : Просвещение, 1979. - 109 с.
7. Телевидение, телекоммуникации и переходный период: право, общество и национальная идентичность [Электронный ресурс]. - Режим доступа : http://www.medialaw.ru/publications/books/mp/3.html.
8. Топоров, В. Н. Об «эктропическом» пространстве поэзии (поэт и текст в их единстве) / В. Н. Топоров // От мифа к литературе: сб. в честь 70-летия Е. М. Мелетинского. - Москва, 1993. - С. 25-42.
9. Фрейд, З. Будущее одной иллюзии / З. Фрейд // Сумерки богов / Ф. Ницше, З. Фрейд, Э. Фромм, А. Камю, Ж.-П. Сартр; сост. А. А. Яковлев. - Москва : Изд-во полит. лит., 1989. - С. 94-142.
10. Цуладзе, А. Политическая мифология / А. Цуладзе. - Москва : Эксмо, 2003. - 383 с.
11. Шакиров, М. Голливудские истории. Андрей Кончаловский и «фабрика грез». Ч. 2 [Электронный ресурс] / М. Шакиров // Радио Свобода. - 16 дек. 2009. - Режим доступа : http://www.svobodanews.ru/ Transcript/2007/12/16/20071216201032003.html.
12. Kosslyn S. M., Ganis G., Thompson W. L. 2001. Neural foundations of imagery. Nature Review Neuroscience. No 2 : 635-642.
13. Kosslyn S. M., Thompson W. L., Kim J. I., Alpert N. M. 1995. Topographical representation of mental images in primary visual cortex. Nature. No 378 : 496-498.
14. Schacter D. L. 1996. Searching for Memory. The Brain, the Mind, and the Past. New York.
15. Welzer H. 2002. Das kommunikative Gedächtnis. Eine Theorie der Erinnerung. München.
Получено 08.08.2018
64
K. Sokolov
Doctor of Philosophical Sicence, Chief researcher, State Institute for Art Studies E-mail: kb-sokolov@mail.ru
YU. Osokin
Doctor of Philosophical Science, Chief researcher, State Institute for Art Studies E-mail: osokin.sias@mail.ru
ART, SOCIAL MEMORY AND ITS MYTHOLOGIZATION
Abstract. Impact of art on the social memory is determined by the extent of influence of artistic images on the internal world of man. The results of the researches carried out by the author have disclosed some mechanisms of this process where historical content and social meaning of the composition as if reconstructed by a person perceiving it by some guidelines given by the author but the final result of perception is determined by spiritual activity of the recipient himself. Elements of social memory of a society in a work of art being organically interweaved into the tissue of living human artistic images insensibly affect the consciousness of man simultaneously affecting thoughts, feelings and will.
Art not only facilitates the appearance of new myths but also receives a great number of images from the myths because these imagery models born in myths are used then in art and start living in it but in a new capacity. According to its history mythological consciousness is going through the period of renaissance in art as well. To a great extent it is caused by the fact that the most part of social memory is formed by the influence of literature, art and television. Memories of people are closely interrelated the books they have read, dramatic performances, photographs and films they have seen. History of books and films characters, plot of literary works, peripeteias of imagery fates of characters are often conceived as absolute historical proofs, as a time document.
Keywords: art, artistic image, social memory, myth, modernization, the media, the Internet, UFA, Hollywood, Bollywood For citing: Sokolov K., Osokin YU. 2018. Art, social memory and its mythologization. Culture and Arts Herald. No 4 (56) : 58-65.
1. Asmus V. F. 1961. Reading as work and creativity. Voprosy literatury [Questions of literature]. No 2: 36-46. (In Russ.).
2. Belinsky V. G. 1948. Sobraniye sochineniy: v 3 t. [Collected works: in 3 vol.]. General ed. F. M. Golovenchenko. Moscow. Vol. III. Articles and reviews 1843-1848. (In Russ.).
3. Welzer H. 2005. History, memory and the present of the past. Memory as an arena of political struggle [Electronic resource]. Neprikosnovennyy zapas [An untapped reserve]. No 40-41 (2-3). Available from: http://magazines.russ.ru/nz/2005/27vel3-pr.html. (In Russ.).
4. Vygotsky L. S. 1987. Psikhologiya iskusstva [Psychology of art]. Moscow. (In Russ.).
5. Pavlov N. Khudozhestvennoe proizvedenie i vospominanie [Artwork and Recollection] [Electronic resource]. Available from: http://www.netslova.ru/pavlov/pv.html. (In Russ.).
6. Razumnevich Vl. 1979. Roman o legendarnom nachdive [A novel about the legendary commander]. Moscow. (In Russ.).
7. Televideniye, telekommunikatsii i perekhodnyy period: pravo, obshchestvo i natsional'naya identichnost' [Television, telecommunications and the transition period: law, society and national identity] [Electronic resource]. Available from: http://www.medialaw.ru/publications/books/mp/3.html. (In Russ.).
8. Toporov V. N. 1993. On the "ectropic" space of poetry (poet and text in their unity). Ot mifa k literature [From myth to literature]. Moscow. P. 25-42. (In Russ.).
9. Freud Z. 1989. The Future of an Illusion. Sumerki bogov [Twilight of the Gods]. Nietzsche F., Freud Z., Fromm E., Camus A., Sartre J.P. Moscow. (In Russ.).
10. Tsuladze A. 2003. Politicheskaya mifologiya [Political Mythology]. Moscow. (In Russ.).
11. Shakirov M. 2009. Hollywood stories. Andrei Konchalovsky and the "dream factory". Part 2 [Electronic resource]. Radio Svoboda [Radio Liberty]. January 31. Available from: http://www.svobodanews.ru/Transcript/2007/12/16/20071216201032003.html. (In Russ.).
12. Kosslyn S. M., Ganis G., Thompson W. L. 2001. Neural foundations of imagery. Nature Review Neuroscience. No 2 : 635-642. (In Eng.).
13. Kosslyn S. M., Thompson W. L., Kim J. I., Alpert N. M. 1995. Topographical representation of mental images in primary visual cortex. Nature. No 378 : 496-498. (In Eng.).
14. Schacter D. L. 1996. Searching for Memory. The Brain, the Mind, and the Past. New York. (In Eng.).
15. Welzer H. 2002. Das kommunikative Gedächtnis. Eine Theorie der Erinnerung. München. (In Germ.).
References
Received 08.08.2018
65
