CC BY
9РЖ. Руйга. Саяны. На таежной реке. 1954. Бумага, тушь, перо. 59,8x39,7
Нижегородский художественный музей
EDN: BETROL УДК 76.03/.09
НАСЛЕДИЕ
HERITAGE
RUDOLF RUIGA'S ART OF PEN AND INK
Elena V. Kopcrsak
Krasnoyarsk Art Museum named after V. I. Surikov Krasnoyarsk, Russian Federation
Abstract: The article is devoted to the work of the famous Siberian graphic artist, Honored Art Worker of the RSFSR, master of pen and ink Rudolf KrUstinovich Ruyga (19232002), whose centenary was celebrated in March 2023. The artist entered the artistic life of Krasnoyarsk immediately after the Great Patriotic War and remained one of the regional artistic process leading figures throughout his half-century creative biography. It is all the more surprising that, apart from general characteristics and brief biographical information in booklets, and rare mentions in the press, almost nothing has been written about him, and his work still remains a little-studied page in the history of Siberian art. The documents from the family archive, published for the first time, help to reveal in the article the original artist's creative biography in the context of the development of Siberian graphics, and for the first time to explore the origins of the master's stylistic features formation, his thematic and genre range, and to reveal the characteristic features of his graphic work. Previously practically unexplored material from the collections of Russian museums is introduced into scientific circulation.
Keywords: Ruyga Rudolf Krustinovich; fine arts of Krasnoyarsk; Siberian graphics; drawing; landscape; industrial landscape; artistic image.
Citation: Kopersak, E.V. (2023). RUDOLF RUIGA'S ART OF PEN AND INK. IzobraziteV noe iskusstvo Urala, Sibiri i DaVnego Vostoka. Fine art of the Urals, Siberia and the Far East. T. 2, №2 (15), pp. 118-127.
Е.В. Коперсак
Красноярский художественный музей имени В.И. Сурикова Красноярск, Российская Федерация
ИСКУССТВО ПЕРА И ТУШИ РУДОЛЬФА РУЙГИ
R.K Ruiga. Sayany. At the river in taiga. 1954. Paper, ink, pen. 59,8x39,7 Nizhny
Novgorod Art Museum
Статья посвящена творчеству известного сибирского графика, заслуженного деятеля искусств РСФСР, мастера пера и туши Рудольфа Крустиновича Руйги (19232002), столетний юбилей которого отметили в марте 2023 года. Художник вошел в художественную жизнь Красноярска сразу после Великой Отечественной войны и на протяжении 50 лет оставался одной из ведущих фигур регионального художественного процесса. Тем удивительнее, что, кроме общих характеристик и кратких биографических сведений в буклетах, редких упоминаний в прессе, о нем практически ничего не написано и его творчество до сих пор остается малоизученной страницей истории искусств Сибири. С использованием опубликованных впервые документов из архива семьи Рудольфа Крустиновича в данной статье раскрывается творческая биография самобытного художника в контексте развития сибирской графики, исследуются истоки формирования стилистических особенностей мастера, его тематический и жанровый диапазон, выявляются характерные черты его графического творчества. В научный оборот вводится практически не исследованный ранее материал из коллекций российских музеев.
Ключевые слова: Руйга Рудольф Крустинович; изобразительное искусство Красноярска; сибирская графика; рисунок; пейзаж; индустриальный пейзаж; художественный образ.
Среди разных видов изобразительного искусства графика, а более всего рисование пером и тушью, занимает особое место. Думается, что в первую очередь это было связано с высокими требованиями, которые предъявляются к художнику С одной стороны, возможности рисунка, по сравнению с той же живописью, более ограничены и надо обладать действительно высоким мастерством и большим талантом, чтобы уметь выразить материальность и цветность нашего мира скупыми средствами черно-белой графики. С другой стороны, сама сложность техники не способствует ее широкому распространению, ведь рисунок пером и тушью - «это рисование наверняка. Если в карандаше или угле не совсем уместная линия или штрих малозаметны, то в перовом рисунке они обнажены до предела» [4, с. 3]. Так характеризовал этот вид графического искусства известный советский художник Алексей Михайлович Лаптев. Именно поэтому мастеров, блистательно владеющих такой техникой, не очень много и их творчество приковывает к себе внимание. Одним из ярких графиков был Рудольф Крустинович Руйга - представитель поколения, которое смогло преодолеть немало трудностей и реализовать творческие стремления.
Чтобы понять художника, необходимо представлять истоки его таланта. Путь Р. Руйги в искусство необычен. Исключительное трудолюбие и работоспособность графика - «самородка самой высокой пробы» [3] - стали залогом успешного осуществления его интересных творческих замыслов. По воспоминаниям самого мастера, он
никогда и не думал становиться художником, но сама судьба определила этот выбор.
Рудольф Крустинович - потомок латышских переселенцев, бежавших в Сибирь «навстречу солнцу, к девственной природе» [3] от немецкой оккупации в годы Первой мировой войны, - родился 20 марта 1923 года в Бийске, но его детство и юность прошли в селе Означенном (ныне город Саяногорск) в Хакасии, куда семья переехала в 1928 году1. Там он закончил начальную школу. Будущего художника связывала дружба с бывшим моряком Андреем Кудрявцевым, работавшим тогда инженером-метеорологом2. Рассказы старого морского волка о разных странах, книги из его огромной библиотеки, которыми он щедро делился, рождали в душе мальчишки мечты о путешествиях, будили фантазию и заставляли перерисовывать себе в тетрадку дивные иллюстрации, дополняя их всевозможными подробностями. Здесь были и скачущие на породистых скакунах герольды в развевающихся плащах и шляпах с пышными плюмажами, и закованные в доспехи рыцари, и одноглазые пираты... Юного графика явно привлекала динамика сражений. Его первые карандашные рисунки поражают законченностью изображенных сцен, характерностью героев и проникновением в атмосферу эпохи.
Может, именно тогда, когда юный Руйга рассматривал и перерисовывал репродукции известных художников, погружаясь в совершенно иные, волшебные сферы, и выросло желание постичь этот чарующий мир с его законами, правилами и секретами. И наверное, именно тогда и
Р.К. Руйга. Вооруженная демонстрация 1905 г. в Красноярске. 1953. Бумага, тушь, перо. 36x69,8
Государственный центральный музей современной истории России
R.K. Ruiga. The armed demonstration in Krasnoyarsk in 1905. 1953. Paper, ink, pen. 36x69,8
The State Central Museum of Russia's Modern History
P.K. Руйга. Морозной ночью. 1957. Бумага, тушь, перо. 40x29,5
Красноярский художественный музей имени В.И. Сурикова
R.K. Ruiga. In a frosty night. 1957. Paper, ink, pen. 40x29,5
Krasnoyarsk Art Museum named after V.I. Surikov
возникла его постоянная тяга к рисованию. Постепенно среди его набросков стали появляться изображения укромных уголков родного села. А рисовать там было что, ведь тишайшее Означенное располагалось в невероятно красивом месте - посреди бескрайних солнечных и цветущих степей с их чистейшими озерками, полузаросшими белыми водяными лилиями, -окруженном дремучей непроходимой тайгой с вековыми буреломами и могучими сибирскими кедрами в два обхвата, снежными кручами Саян, задевающими облака в синей дали, и кипящими Майнскими порогами... Енисей здесь многоводен и широк, а девственная природа гор и открывающиеся с их вершин пейзажи поразят любого. Именно село Означенное художник считал всю жизнь своей настоящей родиной3.
Но в 1936 году семья переехала на железнодорожную станцию Абакан, вокруг которой тогда строилась будущая столица Хакасии. Там Рудольф пошел в шестой класс железнодорожной средней школы. Никогда прежде специально не учившийся рисунку, он с трепетом принес свои наброски школьному учителю черчения - единственному тогда в Хакасии настоящему художнику Георгию Людвиговичу Лисовскому4. Почтенный мэтр, рассмотрев работы, благословил: «Твоим единственным учителем может быть
только натура - ее и изучай! Не сходи с собственного пути!» [3]. Этому завету Рудольф Руйга старался следовать всю жизнь.
Он мечтал после окончания семилетки поехать в художественное училище, но жизнь внесла свои коррективы. В 1938 году был арестован и расстрелян отец Крустин Карлович5, и Рудольф начал работать, чтобы помочь семье. Он поступил в производственную артель «Художник», а после ее распада был принят на должность оформителя в Хакасское областное книжное издательство, где, по сути, стал первым художником. Ему тогда было всего 16 лет! Здесь и пригодился многолетний опыт копирования рисунков из старых книг. Ему сразу было доверено иллюстрирование литературы для детей: А.И. Ульяновой «Детские и школьные годы Ильича» (1940), H.A. Островского «Как закалялась сталь» (1940), Дж. Свифта «Гулливер у великанов» (1940) и «Гулливер у лилипутов» (1940), С.М. Балахчина «Букварь» (1941), «Хакасский фольклор» (1941), К.И. Чуковского «Доктор Айболит» (1942) и т. д.
В 1940 году вместе с другими хакасскими художниками Р. Руйга впервые принимает участие в художественной выставке в Красноярске с работой «Гражданская война» и серией рисунков на тему хакасского фольклора. У него были большие планы на будущее, но их реализации помешала война. В течение первых двух месяцев Великой Отечественной войны по призыву РККА Рудольф Крустинович работал в Кемерове, оформляя боевые листки и стенгазеты.
В 1942 году он вернулся в Абакан, где продолжил свою деятельность в издательстве, параллельно выполняя рисунки для двух областных газет - «Советская Хакасия» и «Хызылаал», создавая агитационные плакаты. Среди наиболее известных его работ, призывающих к борьбе с немецким захватчиком, плакаты «Против фашизма!» (1941), «Что ты сделал для фронта?» (1941) и «Подвиг» (1941), посвященный героизму летчика Н.Ф. Гастелло. За время войны Руйга создал более семисот рисунков для изданий различного рода, детской, художественной литературы, учебников - и это не считая газетной работы [5]. Его графические листы экспонировались на краевых выставках военных лет, а в 1942 году состоялась его первая персональная выставка в Красноярске. Тогда же за особые творческие заслуги девятнадцатилетнего парня принимают в члены Красноярского отделения Союза советских художников, а сразу после войны, в 1945 году, по указанию крайкома ВКП(б) краевой Союз художников
переводит его на постоянную работу в Красноярск, где его избирают председателем правления краевого отделения СХ СССР, и с тех пор вся его творческая жизнь тесно связана с этим городом.
Для каждого художника важно время, знаменующее его приход в искусство, время, когда его участие в художественном процессе становится ощутимым и значимым. Для Рудольфа Руйги это послевоенное двадцатилетие, когда целое поколение его сверстников - живописцев, графиков, скульпторов - стояло у истоков красноярского искусства.
Рудольф Крустинович по-прежнему уделял большое внимание книжной графике, активно сотрудничая с Красноярским книжным издательством, но его сложившаяся творческая личность была значительно шире понятия «книжный иллюстратор». Станковая графика стала не менее важной частью его творчества. Она заметно выделялась широтой тем, виртуозностью исполнения, современностью звучания, связанной с потребностью художника уловить и запечатлеть происходящее, максимально раскрыть выразительные возможности техники рисунка пером и тушью, к которой пристрастился еще в детстве и которой оставался верен всю жизнь, достигнув высокого совершенства и обретя свою индивидуальность. «И ранние, и последующие рисунки Руйги выполнены с исключительным мастерством. Его техника изящна и своеобразна, что позволяет художнику „извлечь поэтическую искру" из самых, казалось бы, будничных и прозаичных мотивов», - писал о художнике в 1970-х годах его современник, красноярский искусствовед И. М. Давыденко [2, с. 131].
Стилистические поиски в творчестве Руйги отличались целеустремленностью. Сразу определив принципы художественного отражения мира, мастер стремился как можно более убедительно передать впечатления, чувства, переживания, мысли. Отсюда довольно рано проявившееся у него тяготение к ясности и уравновешенности композиционных построений, основанных на гармонии мировосприятия.
В 1946 году хакасская серия листов молодого графика впервые выставлялась в Москве на республиканской, а затем и на Всесоюзной выставках. Работы «Улус в горах», «В Саянах», «Заимка», «Бой богатырей» свидетельствовали о том, что молодому художнику еще не хватает широты охвата действительности, остроты видения новых явлений жизни в Сибири в послевоенные годы.
Но несмотря на то, что творчество молодого Руйги было в какой-то степени ретроспективно, его искусство было согрето симпатией к своеобразию жизни хакасского народа, пристальным вниманием к его истории и культуре, любовью к уникальной природе Хакасии. Сохранившиеся работы 1940-х - начала 1950-х годов убедительно подтверждают: Рудольф Руйга вошел в художественную жизнь края уже вполне состоявшимся, оригинальным мастером.
P.K. Руйга. Груз для экспедиции. 1957. Бумага, тушь, перо. 50x62
Астраханская государственная картинная галерея имени П.М. Догадина
R.K. Ruiga. The cargo for the expedition. 1957. Paper, ink, pen. 50x62
Astrakhan State Art Gallery
named after P.M. Dogadin
P.K. Руйга.
Брат океана Енисей. 1963. Бумага, тушь, перо, карандаш, кисть. 74x97
Красноярский художественный музей имени В.И. Сурикова
R.K. Ruiga. An oceans brother Enisey. 1963. Paper, ink, pen, pencil, brush. 74x97
Krasnoyarsk Art Museum named after V.I. Surikov
В 1950-е годы обозначились основные тенденции творчества Рудольфа Крустиновича, касающиеся сюжетов и мотивов. Однако появляется ряд работ, выбивающихся из главной творческой линии художника. Так, нетипичны для Руйги его ранние работы на историко-революционную тематику, интерес к которой краевое изобразительное искусство переживало в начале 1950-х годов. В 1953 году, накануне полувековой годовщины событий, мастер создает лист «Вооруженная демонстрация 1905 года в Красноярске» (1953, Государственный центральный музей современной истории России). Панорамное решение произведения позволяет охватить взглядом огромное пространство улицы старого Красноярска, по которой сплоченным потоком надвигается народ -ничто не может остановить этот революционный порыв! Подчеркивая значение происходящего, художник создал сложную многофигурную композицию, мастерски передавая динамику и мажорный бодрый ритм решительного марша. Стремясь к исторической документальности и создавая эффект присутствия, Руйга демонстрирует свои возможности в передаче материальности не только фигур, но и окружающего процессию зимнего пейзажа, деталировки архитектуры зданий.
Композиционной сложностью и насыщенностью деталями отличается лист «Красные партизаны Сибири» (1957-1961, Красноярский краевой краеведческий музей6). Перебираясь через крутые сибирские горы, едет под знаменем отряд вооруженных красногвардейцев, а за ними простираются таежные горные дали, окутанные легкой дымкой утреннего тумана. Однако революционная тема оказалась для художника далекой, как некий легендарный сюжет. Историзм происходящего воспринят им как бы отстраненно, без личного переживания. В этих листах нет той особой проникновенности, которая обычно отличает образы произведений Р. Руйги.
Фоном изображаемых событий выступает природа. И это неслучайно: художника всегда отличало пейзажное мышление. Источником его вдохновения всю жизнь оставалась живая натура. Для творческой манеры раннего Руйги характерна чистосердечная влюбленность в удивительную и могучую красоту Сибирской земли. Прежде полагавшийся на свое воображение при создании иллюстраций, художник отказался от «придумывания» чего бы то ни было в станковой пейзажной графике. Он не искал выгодных ракурсов или световых эффектов, не привносил,
как правило, каких-либо изменений - рисовал то, что видел, выражая пантеистическое отношение к миру. Руйга тщательно разрабатывал форму, но эта тщательность, равно как и простота мотивов, необходима художнику для выявления строгой пластической красоты и гармонической цельности того, что он изображает. Кажется, что мастер принципиально стремился к точности и верности изображения, передавая реальные ценности этого мира. Так, например, на вытянутом по вертикали листе «Таежная глушь» (1950-е, КККМ) художник во всех подробностях изображает маленький фрагмент непроходимой глухой тайги с ее буреломами и высоченными разлапистыми елями, на фоне которых сложно сразу различить силуэт старого охотника.
Так же сложно увидеть за пышной прибрежной растительностью на первом плане фигуру молодой рыбачки, управляющей лодкой, в листе «В Енисейской тайге. Удоронга» (1961, Красноярский художественный музей имени В. И. Сурикова7). Руйга рисует увиденные таежные уголки, воплощая свое непосредственное наблюдение и переживание естественной, непреображенной природы. Однако важно, что даже его ранние рисунки не являются всего лишь этюдами с натуры, несмотря на всю «дословность» изображения реального пейзажа. В них нет ни фиксации беглых впечатлений, ни случайных эффектов. В его работах все тщательно продумано и выстроено, все обладает внутренней законченностью и смыслом. Живописные срезы скал, сильные деревья, склоненные к воде огромные мохнатые сосновые лапы, передают мощь сибирской тайги. А присутствие людей в этих рисунках позволяет представить величественное явление природы как жизненное пространство человека. Тема гармонического слияния человека с природой решается математически точно - пропорциональные отношения фигур, пространства, светотень планов, уводящих взгляд зрителя в таежные дали... Перед зрителем встает образ жизни и места человека в этом мире.
Начиная с 1950-х годов Сибирь захлестнула волна индустриализации. Героизация и романтизация освоения труднопроходимых уголков, образы первопроходцев-строителей, возведенные государственной идеологией в приоритетный статус, были крайне притягательными для молодежи, жаждавшей романтики и больших свершений. Рудольф Крустинович всегда следил за событиями. Его творчество - это своего рода летопись полувекового преображения края. Он много ез-
дил по Сибири, наблюдал за героическим трудом строителей. Его листы представляют собой итог размышлений над увиденным, результат творческого переосмысления разнообразных впечатлений. Поэтому закономерно, что в эти годы у Руйги возникает стремление показать жизнь советских людей, романтику их трудовых подвигов, освоение новых земель. При этом возвышенность труда человека сплеталась в его рисунках с изображением величия природы - жизнь настоящая с вечностью. Природа сурова и неприступна, но она не существует сама по себе: большинство пейзажных листов этого периода отмечены присутствием человека - покорителя природы. Так, в путешествии по северной Подкаменной Тунгуске художник очарован не только красотой непроходимой тайги, но и героическим бесстрашием людей, живущих здесь. В своем листе «Подкаменная Тунгуска. На 62-й параллели» (1957, КХМ имени В. И. Сурикова) Руйга изображает вполне будничную переправу конной повозки на обычном маленьком плоту по студеным и беспокойным водам.
На таежной реке Удерей художник любуется огромной конструкцией, выстроенной далеко в тайге, где нет дорог и куда добраться можно только лошадьми и на мотоциклах («В Енисейской тайге. Золото Удерея» (1961, КХМ имени В. И. Сурикова), «На золотых приисках. Драга» (1956, КККМ)). Кажется, что художник, рисуя маленькие фигурки людей на фоне гигантской драги, делает не просто отражает будни золото-
добытчиков, а формулирует идею величия человека и его дела. Это рукотворное сооружение, почти полностью перекрывающее бурный поток реки, выступает у него как символ победы Человека над Природой. Характерными для этого периода стали листы «Саяны. Таежный тракт (1956, КККМ), «Люди упрямо пробираются сквозь тайгу» (1950-е, Мордовский республиканский музей изобразительных искусств имени С.Д. Эрьзи), «Абакан-Тайшет. На Козинском перевале» (1963, КХМ имени В.И. Сурикова) и др.
Этот же лейтмотив звучит в серии работ «Стройка на Енисее», посвященной строительству Красноярской ГЭС. Предпочитая поэзию факта, Руйга старается как можно глубже постичь происходящее, чтобы воссоздать его потом в своих листах. Добросовестная точность повествователя-иллюстратора помогает ему естественно, словно невзначай найти волнующе-романтические интонации в образном решении этой серии. Художника интересует не ценность мгновения, а движение жизни. Он ищет выразительность художественного образа в сопоставлении первозданной красоты и тех изменений, которые привнес человек. Руйга избегает созерцательности, пассивности в изображении природы - в его пейзажах передано ощущение кипучего, наряженного и даже опасного труда. Природа словно едина с человеком, но в то же время подчинена его разумной воле: она как бы уступает его преобразовательным замыслам. При этом эмоциональное состояние в листах этой серии все же идет от пей-
P.K. Руйга. Тува. Путь на Кара-Холь. 1981. Бумага, тушь, перо. 65x50 Красноярский художественный музей имени В.И. Сурикова
R.K. Ruiga. Tuva. The way to Kara-Khol. 1981. Paper, ink, pen. 65x50
Krasnoyarsk Art Museum named after V.I. Surikov
P.K. Руйга.
Дорога на Джойскую Сосновку. 1982. Бумага,
смет, техника. 48x36
Красноярский художественный музей имени В.И. Сурикова
R.K. Ruiga. The road to Joysk Sosnovka. 1982. Paper,
mixed technique. 48x36
Krasnoyarsk Art Museum named after V.I. Surikov
P.K. Руйга. На речке Таловой. 1983. Бумага, смеш. техника. 48x36
Музей вечной мерзлоты (г. Игарка, Красноярский край)
R.K. Ruiga. At the Talovaya river. 1983. Paper, mixed technique. 48x36
Permafrost Museum (Igarka, Krasnoyarsk Region)
зажного впечатления - будь то величие и гордое спокойствие скал, куда пришла группа строителей («Дорога на Дивногорск. Петли», 1959, КХМ имени В. И. Сурикова), либо непроходимость таежной глухомани, где неожиданно выросла новая улица молодого поселка («В тайге за Див-ногорском», 1961, КХМ имени В.И. Сурикова), или просторы Енисея, вдоль которого поднялись опоры будущего моста («Енисей. Мост», 1959, КХМ имени В.И. Сурикова, «Мост. Перед ледоходом», 1959, КХМ имени В.И. Сурикова).
Однако уже через несколько лет в серии «Здесь будет Саяно-Шушенская ГЭС» на аналогичную тему - строительство гидроэлектростанции -Р. Руйга иначе расставляет акценты, предлагая свою интерпретацию увиденного. Кажется, что его больше не вдохновляют великие свершения: у него почти нет рисунков, посвященных непосредственно возведению плотины. А в тех немногих, где так или иначе ощущается присутствие человека, художник уже не может отрешиться от тяжести раздумий и просто фиксировать героику будней строителей. Человек у него присутствует, но больше не довлеет, не навязывает природе свои ритмы, пространственные связи - он больше не венец творения, а органическая часть всего мироздания. Поэтому большинство листов серии воспевают природу, которая вскоре будет уничтожена. В одном из интервью Руйга так и определяет художническую задачу, поставленную им перед собой при создании этой серии: «Необходимо сохранить для людей первозданную красоту этих мест» [1, с. 3]. Саянские пейзажи художника величественны, как и сам горный хребет. Представленные завораживающие панорамы с покрытыми снегом скалами, бездонными пропастями, захватывающей дух высью и звенящей тишиной настраивают на мысли об отречении от всего суетного. Горы в его рисунках одухотворены. Каждый штрих, каждая впадина на их рельефе, являющиеся следствием титанической борьбы стихий на поверхности земной коры, так похожи у него на морщины на человеческом лице. Как напоминание о величии и одновременно немощности Человека перед Природой петляет среди седых вершин и зеленого бархата тайги узкая опасная «Дорога на Джойскую Сосновку» (1982, КХМ имени В.И. Сурикова). Художник тонко чувствует особенности горного пейзажа и передает нам свою очарованность пространственными отношениями и специфической воздушной перспективой. Образный строй каждого
листа серии сдержан, но за этой сдержанностью кроется глубокое волнение. Передавая впечатление о могучей, мощной природе края, Руйга словно сжимает пространство, приближая друг к другу разные планы изображения. Отсюда и ощущение внутренней пластической напряженности. Композиции листов уравновешены, спокойны и четко выстроены. Неторопливость линейных ритмов придает монументальность и эпичность образам, а тонкая вязь штрихов позволяет буквально ощутить вибрацию влажного холодного воздуха. Руйга детально и подробно рисует знакомые с детства Саяны. При этом, изображая специфические особенности горного Саянского пейзажа, он не перегружает свои композиции пересчетом деталей. Главное для него не деталь, а цельный образ неукротимой и суровой природы Саян. В его внимательном, серьезном и любовном изображении мы «читаем», как дороги эти места художнику и как он обеспокоен за их дальнейшую судьбу.
Мир созданных Р. Руйгой образов обладает своей особой внутренней цельностью и особой поэтической интонацией. В основе подхода к художественному решению работ, воспевающих неприступную, непокорную природу региона, в самом выборе тем и сюжетов, даже в непривычно больших для трудоемкой техники рисунка пером форматах его листов лежит стремление передать эпичность, свойственную Сибири. Неслучайно «грандиозность», «величие», «мощь» - характеристики, которые приходят в голову при рассматривании произведений Руйги. И здесь речь не столько о масштабности, передаваемой, например, через выбор панорамного ракурса «сверху», сколько о способности художника отстраниться от сиюминутного, увидев нечто большее, преломленное через жизнь человека. Чувства и настроения мимолетны и суетны перед лицом этой нерукотворной красоты. Гордые в своем неприступном величии Саяны, нетронутая тишина горных озер, труднопроходимая тайга, бурлящие своенравные реки, ломающие скалы богатырские кедры - обо всем этом величественном, первозданном и вечном мире Сибири мастер слагает эпос, наполняя его глубоким философским содержанием.
Мировосприятие художника, его видение отличаются определенным постоянством. Это проявляется и в самом творческом процессе, и в его человеческих и художественных привязанностях, и в отношении к любимым мотивам и сю-
жетам, к которым он неоднократно возвращался. Встреча с красноярским заповедником «Столбы», случившаяся в ранней молодости, повлияла на судьбу не только Рудольфа Крустиновича, но и всей его семьи: заядлыми «столбистами»-скало-лазами стали и дети, и внуки художника. В 1952 году вышла книга «Край причудливых скал» известного педагога и краеведа Ивана Филипповича Беляка, ставшая настольной для многих поколений мальчишек и девчонок. Иллюстрации Рудольфа Крустиновича, созданные специально для этого издания, звали в дорогу. Многие нынешние известные «столбисты» впервые оказались на скалах именно потому, что когда-то давно Руйга оформил ту книгу. Всю жизнь он рисовал «Столбы». Эти работы мастера вылились в целую сюиту пейзажей, воспевающих неприступную красоту каменных исполинов, возвышающихся над таежным морем.
Много работ посвятил художник и Енисею: часто путешествуя по краю, писал его в разных состояниях. Одой великой сибирской реке можно назвать его лист «Брат океана Енисей» (1963, КХМ имени В.И. Сурикова), изображающий низовья могучей реки - те места, где Енисей становится особенно широким настолько, что «берега видны с борта теплохода только в бинокль, и то с трудом»8. Чтобы дать прочувствовать эту неохват -ность, Руйга строит пейзаж как горизонтальную развернутую панораму широкой волнующейся водной поверхности. Небу отведена в композиции большая роль: оно занимает практически три четверти площади листа. Собственно, там, на небе, и разворачивается драматическое столкновение стихий. Парящие на фоне тревожных кучевых туч чайки возвещают о скором приближении грозы. Однако северный холодный ветер гонит тяжелые облака к берегу, расчищая путь выглянувшему солнцу, лучом надежды проложившему сверкающую дорожку в центре Енисея.
Пейзаж насыщен воздухом и движением. В рисунке особо выразительны сложные сплетения тысяч разнонаправленных, порывистых штрихов - то широких и темных, то легких и прозрачных, позволяющих наполнить лист всепроникающей предгрозовой влажной свежестью. Большое значение в этом листе имеет точно определенное художником тоновое отношение земли, воды и неба. Казалось бы, насыщенный темный тон воды сочетается с такими же темными далекими берегами, на которые проливается холодный темный ливень, и все это бушующее пространство
укрыто грозовыми тучами, выполненными как будто все в той же тональности. Но работая черным материалом на белом листе, Руйга различает массу оттенков черного, от самых теплых до самых холодных, находя для изображения каждого отдельного элемента композиции нужную силу тона. Это произведение - одно из подтверждений тому, что мастеру присуще тонкое ощущение пейзажной среды, нюансировок ее колористических оттенков. Именно поэтому его графика воспринимается необыкновенно живописно.
Особенно талантливо художник отражает в своих рисунках мимолетные переходные состояния природы, когда снег почти сошел и темные стволы деревьев тянутся к яркому весеннему небу, а проснувшаяся от зимней спячки река «смотрит» в прорези медленно дрейфующих по ней льдин, как, например, в триптихе «Последний ледоход у деревни Означенной» (1989, КХМ имени В.И. Сурикова). Кажется, что раскинувшаяся перед художником панорама настолько потрясла его своим величием, мощью и безбрежностью, что он одновременно пытается и документально запечатлеть ее, и выразить свой восторг перед Вселенной. Кажется, что монохромность, свойственная технике, дает Руйге возможность выстраивать работы с хорошей композиционной цельностью, а мастерское владение линией и штрихом позволяет ему создавать поистине живописные произведения.
В своих поздних пейзажных рисунках Руйга добивается поразительно правдивой передачи сущности природы, формируя у зрителя сложное ответное чувство, не выразимое словами. Художника никогда не интересовала внешняя
Р.К. Руйга. Таежная речка. 1987. Бумага, смеш. техника. 36x48
Картинная галерея г. Устъ-Илимска
R.K. Ruiga. A stream in taiga. 1987. Paper, mixed technique. 36x48
Ust-Ilimsk Art Gallery
красота природного мотива, его перестало увлекать выражение субъективных переживаний от контакта с природой - он хочет передать психологизм природы, воплощенный в красоте линии и штриха. Интересны тувинские пейзажи Р. Руйги («Тува. На Алашском плато» (1981, КХМ имени В.И. Сурикова), «Тува. Кара-Холь» (1982, КХМ имени В.И. Сурикова), «Тува. Путь на Кара-Холь» (1981, КХМ имени В. И. Сурикова), «Тува» (1982, КХМ имени В. И. Сурикова) и др.), которые носят практически медитативный характер. В них художник, а следом за ним и зритель словно растворяются в природе этой древней земли, в ее спокойном величии и незыблемости, сохраняя при этом остроту видения как каждой детали, так и единой природной целостности. Мастер воспринимает и умеет передать минимальными средствами пластическую гармонию природных форм как строгую закономерность, обусловленную нераскрытыми тайнами мироздания. Р. Руйга талантливо рисует тишину, в которую хочется вслушиваться, одновременно вглядываясь в изображенное пространство горного хребта, которое психологически воспринимается шире и глубже плоскости листа. Оно словно полно беззвучной музыки, возвышающей нас над суетой обыденности и возвращающей к чистоте и ясности нашего человеческого предназначения.
За виртуозным владением техникой рисунка пером и тушью Рудольфа Крустиновича стояли колоссальный опыт повседневной работы и мастерство незаурядного художника. Все его пейзажи отличает аристократизм вкуса и в выборе мотива, и в характере трактовок, и в культуре исполнения. Листы Руйги не просто выразительны, за кажущейся гармонической легкостью - часы скрупулезного, ювелирного труда. Именно поэтому так интересно вглядываться в эти работы, детально рассматривая каждый штрих, каждую линию, наблюдать их музыкальное созвучие, помогающее художнику создать образ, раскрывающий величие и красоту Сибири, ставшей ему родной.
Примечания
1. В 1928 г. отца художника Крустина Карловича Руйгу пригласили работать на Енисей, на строительство Уйской оросительной системы, которая выводила воду из теснин Западного Саяна в хакасскую степь.
2. Ряннель, Т. В. Рудольф Крустинович Руйга [неопубликованная статья]. Из личного архива семьи Руйги.
3. Там же.
4. Лисовский Георгий Людвигович - выпускник Казанской художественной школы, член минусинского общества «Новая Сибирь». С 1936 г. был учителем черчения и рисования в абаканской школе № 1.
5. В 1938 году отец художника Крустин Карлович Руйга был арестован и приговорен к расстрелу за антисоветскую деятельность Особым совещанием НКВД. Постановлением Судебной коллегии Верховного Совета РСФСР от 10.03.1959 был реабилитирован.
6. Далее - КККМ.
7. Далее - КХМ имени В.И. Сурикова.
8. Вагнер, Б.Б. 100 великих чудес природы. - Москва: Вече, 2011. С. 69.
Литература
1. Бердюгина, Р. Выставка «Здесь будет Саяно-Шу-шенская ГЭС. Художник Р. Руйга» // Здесь будет Сая-но-Шушенская ГЭС : каталог выставки. - Красноярск, 1967. - 6 с.
2. Давыденко, И. М. Художники Красноярска. - Красноярск : Краснояр. кн. изд-во, 1978. - 180 с.
3. Кызласов, Л. Р. Портрет художника в юности. К 80-летию Рудольфа Руйги // Красноярский рабочий. -2003. - 02 апреля. - С. 3.
4. Лаптев, А. М. Рисунок пером. - Москва : Эксмо, 2017. - 144 с.
5. Рудольф Руйга: жизнь, творчество / вступ. ст. В.Б. Раковой. Рос. акад. художеств, отд. «Урал, Сибирь и Дальний Восток» [и др.]. - Красноярск: Реваль, 2004. - 36 с.
References
1. Berdyugina, R. Vystavka «Zdes' budet Sayano-Shushenskaya GES. Hudozhnik R. Rujga». Zdes' budet Sayano-Shushenskaya GES: katalog vystavki [Exhibition "Sayano-Shushenskaya Hydroelectric Power Station will be built here. Artist R. Ruyga". Sayano-Shushenskaya Hydroelectric Power Station will be built here: exhibition's catalogue]. Krasnoyarsk, 1967, 6 p.
2. Davydenko, I.M. Hudozhniki Krasnoyarska [Krasnoyarsk artists]. Krasnoyarsk, Krasnoyarskoe knizhnoe izdatel'stvo, 1978,180 p.
3. Kyzlasov, L.R. Portret hudozhnika vyunosti. К 80-letiyu Rudol'fa Rujgi [A portrait of an artist as a young man. To Rudolf Ruyga's 80th anniversary]. Krasnoyarskoj rabochij, 2003, 2 April, 144 p.
4. Laptev, A.M. Risunokperom [Apen drawing]. Moscow, Eksmo, 2017, p. 3.
5. Rudolf Rujga: Zhizn' i tvorchestvo [Rudolf Ruyga: life and work]. Intriduction by V. B. Rakova. Russian Academy of Arts, regional branch "The Urals, Siberia and the Far East". Krasnoyarsk, Reval, 2004, 36 p.
Об авторе
Коперсак Елена Васильевна - кандидат искусствоведения, куратор, старший научный сотрудник отдела искусств XX-XXI вв. Красноярского художественного музея имени В.И. Сурикова, член Союза художников России, член Ассоциации искусствоведов (Россия) E-mail: [email protected]
Kopersak Elena Vasilyevna
Candidate of Arts, curator, senior researcher at the Department of the XX-XXI Centuries Art, Krasnoyarsk Art Museum named after V.I. Surikov, member of the Union of Artists of Russia, member of the Association of Art Critics and Historians (Russia)
