CC BY
208
УДК 65:071 ББК 48.1
Заврумов Заур Асланович
кандидат филологических наук проректор по научной работе и развитию интеллектуального потенциала Пятигорский государственный лингвистический университет
г. Пятигорск Zavrumov Zaur Aslanovich candidate of Philology Vice-rector on scientific work and the development of intellectual potential Pyatigorsk state linguistic University Pyatigorsk nauka@pglu.ru Ирония в художественном тексте: лингвостилистика или лингвориторика?
The irony in artistic text: the linguistic stylistics or linguistic rhetoric?
В статье проанализированы лингвостилистический и лингвориторический подходы к изучении иронии, обоснован постулат о синкретизации таких ракурсов исследования для возможно более глубокого и адекватного анализа лин-гвокогнитивного и дискурсивного феномена иронии. Значимым аспектом изучения иронии является также установление специфики языковой личности иро-ника, её эмотивных и экспрессивных проявлений.
The article analyzes and lingvostilistic and lingvorithoric approaches to the study of irony, substantiated the postulate syncretization such research perspectives for possible deeper and more adequate analysis and discursive phenomenon lingvokognitive irony. A significant aspect of the study of irony is also establishing the specificity of the language person ironist, its emotive and expressive manifestations.
Ключевые слова: ирония, коммуникативно-прагматический потенциал, суггестия, импликационал, текст, дискурс.
Key words: irony, communicative and pragmatic potential, suggestion, impli-cational, text, discourse.
Ирония как актуальный объект исследования в современной гуманитарной парадигме динамична в плане дефинирования. Лингвистика осмысливает данный многоуровневый лингвокогнитивный и дискурсивный феномен и как стилистический прием, призванный «усилить и украсить» речь, и как путь развития мыслительного процесса, и как эстетический «аспект» мышления. Общеизвестным является факт детерминированности интерпретации иронии контекстом, внешним или внутренним, а также имплицитный либо отчасти эксплицитный характер иронической информации. Синтез противоположных значе-
ний в ироническом тексте / дискурсе позволяет говорить о его метасемиотично-сти, поскольку всегда одно из таких значений находится на более высоком уровне означивания.
Одной из значимых проблем в изучении иронии остается её позиционирование в качестве объекта лингвостилистики либо лингвориторики. На наш взгляд, данные подходы не являются взаимоисключающими. Так, осмысление коммуникативно-прагматического потенциала иронического текста, естественно, задействует методологию лингвориторики, в то время как установление набора изобразительно-выразительных средств, способных транслировать иронический смысл высказывания, квалифицирует такое направление исследования как лингвостилистическое.
Специфика функционирования иронии в контексте и тексте детерминирована коммуникативно-прагматическим потенциалом средств продуцирования иронии - каламбуром, метафорой, сравнением, перифразом, зевгмой, аллюзией. Интерпретация имплицитных иронических смыслов основана в данном случае на результатах восприятия переносных значений языковых и дискурсивных единиц. Лингвистический анализ иронического текста позволяет сделать вывод о природе иронии как комплексе эмоций, манифестируемых в невербальном экспрессивном поведении, и познавательных процессов, которые обусловливают специфику репрезентации этого поведения в вербальной форме. Ироническое высказывание и иронический дискурс представляют собой продукт взаимодействия эмоционального и когнитивного начал в речемыслительной деятельности языковой личности, при этом ирония отражает критическую оценку объектов действительности продуцентом текста / дискурса.
Лингвостилистический аспект изучения иронии основан на постулате о природе иронии как основополагающей черте языковой личности продуцента текста / дискурса иронического текста, как доминанте мировосприятия субъекта иронии. Данная исходная аксиома позволяет исследовать иронию как тек-стообразующую стратегию, которая особым образом отражается на всех уров-
нях коммуникативно-структурной организации текста: от графо- фонетических до синтаксических особенностей. Кроме того, важной проблемной сферой остается выяснение эмотивности и экспрессивности иронии. Так, эмоциональное состояние продуцента иронического текста всегда эксплицировано в специфической речевой ситуации, которая отражается в тексте. Это, в свою очередь, влечет за собой актуализацию субъективной модальности, позволяющую моделировать иронические ситуации. Являясь разновидностью субъективной модальности, ироническая модальность по своей сущности равна оценке и может быть непротиворечив описана формулой А г В, где А - субъект иронии, В - ее объект, г - критическая оценка.
Лингвостилистическое направление изучения иронии позволяет выявить оценочность иронического текста, которая возникает как совмещение в одном дискурсивном / текстовом фрагменте двух оценок, контрарных по своему характеру. Именно оценочность и изобразительно-выразительные средства, которые одновременно подчеркивают и скрывают иронию, образуют ядро коммуникативно-прагматического потенциала иронической модальности. Способность языковых единиц к полисемии и к репрезентации экспрессивности обра-
V гтч
зует в целом лингвокогнитивный потенциал иронии. 1ем самым, лингвостилистика позволяет выявить и уточнить «наращение смысла», происходящее в конкретном ироническом тексте. Такое направление в изучении иронии детерминировано самой её природой: способность слов к расширению семантики составляют когнитивную основу иронии, без которой она была бы невозможна. Подчеркнем особо, что формирование и функционирование иронии зачастую детерминированы энантиосемией. Взаимоисключающие значения, развивающиеся в слове, способствуют его двойному истолкованию: основное значение слова реализуется посредством синтагматики предложения, контекст обусловливает актуализацию производного значения.
Лингвориторические изыскания позволяют оценить эффективность речевых стратегий продуцента иронического текста / дискурса, которая зависит от
степени открытости / прикрытости иронии. Необходимо в этой связи подчеркнуть, что в чистом виде ирония, бесспорно, существует только в «прикрытой» форме, тогда как открытая её форма провоцирует трансформацию данного феномена в сарказм.
Системность иронии позволяет изучать её как лингвориторический сценарий текста, в котором особое значение приобретает импликационал. Концепция двойственности языкового знака, разработка которой была начата Ф. де Соссюром, дает начало разделению информации на эксплицитную и имплицитную. Имплицитная информация может быть выявлена только при установлении асимметрии означающего и означаемого, которая достигает степени несоответствия. Ироническое высказывание всегда включает две оценки, противоположные по своему характеру: позитивную и негативную, первая репрезентирована эксплицитно, вторая содержится в таком высказывании имплицитно. Лингвориторическая суггестия иронии прямо пропорциональна глубине противоречий между вербализованнным и подразумеваемым. Имплицитная информация в ироническом тексте всегда детерминирована контекстом и подтекстом, которые провоцируют «наращение смысла». Данный процесс, являясь результатом взаимодействия семантики разноуровневых языковых и дискурсивных / текстовых единиц, всегда обнаруживается на уровне сверхфразовых единств и целостного текста. Роль подтекста в продуцировании иронии неизмеримо велика, при этом его имплицитный характер позволяет расширять коммуникативно-прагматический потенциал иронии за счет незавершенности интерпретации подтекста адресатом. В данном случае контекст предстает как минимальный маркер имплицитности семантического пространства текста.
Индивидуально-авторская картина мира формируется под влиянием личностных качеств и, преломляясь в дискурсе, эксплицирует ироничность, которая, в конечном счете, обусловливает структурно-семантические особенности текстов, продуцируемых ироником, и влияет на их функционирование. Ключевые понятия, представляющие собой доминанты иронической картины мира,
универсальны по своим характеристикам, однако эти базовые ценности подвергаются носителем иронического мировоззрению переосмыслению и, в конечном счете, содержат семы негативной оценки, невербализованные и определяемые только в ходе аналитических операций. Ирония, представляя собой личностную черту, всегда оказывает влияние на идиостиль продуцента иронического текста и определяет формирование коммуникативно-прагматического потенциала иронического высказывания, что манифестирует лингвориторические компетенции данной иронической языковой личности. Так, например, В. Набоков характеризуется как ироническая языковая личность, что наглядно демонстрируют его тексты, в которых универсальные ценности подвергаются ироническому переосмыслению и модифицированию. Посредством различных стилистических приемов автор достигает главной эстетической цели - ограничивает собственный читательский круг, способный оценить тонкую языковую игру, опирающуюся на метатекст и интертекстуальность. Частотное и значимое обращение В. Набокова к жанру автокомментария и многообразным примечаниям приводит в результате к самоиронии и полной реализации её метатекстового потенциала. Роман «Ада, или Эротиада» содержит большое количество авторских примечаний, которые в целом говорят о лингвориторических компетенциях элитарной языковой личности, однако наиболее важное значение в этом художественном тексте имеет фрагмент, в котором автор кратко излагает содержание всего роман при соблюдении канонов и стиля данного жанра. Скрытое пародирование и имплицитная ирония, характеризующие данный фрагмент, позволяют актуализировать основную художественную идею автора - неглубокое и невнимательное прочтение любого художественного текста ведет к восприятию только внешнего сюжета, виртуозная ирония и языковая игра не могут быть восприняты некомпетентным читателем: «Ардис-Холл - сады и услады Ардиса - вот лейтмотив всей «Ады», восхитительной семейной хроники, основное действие которой происходит в лучезарной, как мечта, Америке <...> Ни одно произведение мировой классики, разве что воспоминания графа Тол-
стого, не оставляет ощущения такой райской невинности, как посвященные Ардису главы этой книги <...> Далее рассказ о Ване заполняется ярко и до отказа его любовными отношениями с Адой. Они прерываются браком Ады с аризонским скотоводом, чей легендарный предок бы основателем нашего государства» [1, 813]/ «Ardis Hall — the Ardors and Arbors of Ardis - this is the leitmotiv rippling through Ada,an ample and delightful chronicle, whose principal part is staged in a dream-bright America <...> Nothing in world literature, save maybe Count Tolstoy's reminiscences, can vie in purejoyousnessand Arcadian innocence with the 'Ardis' part of the book <...> The rest of Van's story turns frankly and colorfully upon his long love-affair with Ada. It is interrupted by her marriage to an Arizonian cattle-breeder whose fabulous ancestor discovered our country» [2, 460]. Приведенный фрагмент представляет собой классический метатекст, в котором реализована прецедентная функция отсылок к литературной классике, скрытых цитат и реминисценций, а также актуализирована оценка собственной дискурсивной деятельности самим продуцентом текста. Представляется, что кульминационным проявлением самоиронии В. Набокова становится последний абзац романа, в котором обозначена основная особенность его метапоэтики - её игровой характер: «Одним из основных украшений этой хроники является ненавязчивая живописность детали: решетка галереи; расписной потолок; прелестная игрушка, забытая в незабудках у ручья, бабочки и орхидеи бабочками на периферии любовной линии; туманная даль, открывающаяся с мраморной лестницы; любопытная лань средь родового парка и многое и многое другое» [1, 814] / «Not the least adornment of the chronicle is the delicacy of pictorial detail: a latticed gallery; a painted ceiling; a pretty plaything stranded among the forget-me-nots of a brook; butterflies and butterfly orchids in the margin of the romance; a misty view descried from marble steps; a doe at gaze in the ancestral park; and much, much more» [2, 261].
Для лингвориторики определяющим становится анализ лингвориториче-ского сценария текста, который детерминирует фунционирование в нем иро-
нии. Безусловно, языковая / литературная личность определяет и все лингвори-торические параметры иронического текста: его интенцию, суггестивный и коммуникативно-прагматический потенциал, этос, логос и пафос. Адекватный анализ иронии с лингвориторических позиций возможен при обращении к категории образа автора, которая позволяет выявить и описать, в том числе, и лин-гвостилистические черты иронического текста.
Семантическое пространство текста объективирует концептуальную и функциональную целостность импликационала как системы скрытых смыслов, при этом его исследовательская интерпретация с необходимостью опирается на лингвистические и экстралингвистические знания, иерархия которых коррелирует с регистрами имплицитных смыслов. Понимание иронии как субъективная модальности позволяет изучать её специфику, обусловленную координатами авторской, персонажной и читательской сфер. Ирония совмещает контрарные оценки путем совмещения эксплицитного и имплицитного планов высказывания в одном сегменте текста. Формирование импликационала иронии, который может быть выявлен с позиций лингвостилистики и лингвориторики, происходит на основе прецедентных феноменов, жизненного опыта, личностных, общенациональных и универсальных смыслов. Адекватная интерпретация иронии, читательская и исследовательская, возможна при обращении к этим аспектам её импликационала.
Объектом изучения лингвориторики становится ироник как элитарная языковая личность, риторические компетенции которой определяют выбор объекта иронии и способы её репрезентирования. Во многом ракурсы изучения иронии лингвостилистикой и лингвориторикой могут пересекаться, но акцент на процессе вербализации остается всё же в поле лингвориторических исследо-
гтч
ваний. 1ак, соотношение рационального и эмоционального компонентов высказывания определяет оценочность иронии. Стереотипизированность выражения иронии в виде наличия в высказывании иронических клише становится следствием усиления эмоциональной напряжённости субъекта иронии, при этом иро-
ническое осмысление парадоксальным образом направлено на те языковые
единицы, которые в качестве закрепленной коннотации выражают позитивную оценку.
Библиографический список
1. Набоков В. В. Лолита. Ада, или Эротиада: [романы] [Текст] / В. В. Набоков. М.: АСТ: АСТ МОСКВА, 2005. 872 с.
2. Nabokov V. Ada or Ardor: A Family Chronicle [Text] / V. Nabokov. Printed in England by Clays Ltd, St Ines plc. Penguin Books, 2000. 511 p.
Bibliography
1. Nabokov V.V. Lolita. Ada, ili Jerotiada: [romany] [Tekst] / V.V. Nabokov. M.: AST: AST MOSKVA, 2005. 872 s.
2. Nabokov V. Ada or Ardor: A Family Chronicle [Text] / V. Nabokov. Printed in England by Clays Ltd, St Ines plc. Penguin Books, 2000. 511 p.
