CC BY
52
ношений (особенно после недавних нашумевших заявлений президента ИРИ в адрес Тель-Авива), обострением проблемы ядерной программы Ирана, а также победой ХАМАС на выборах в Палестинской автономии, со всеми вытекающими отсюда последствиями для афганской политики США. Как отмечал президент Узбекистана И. Каримов, «уже сегодня, глядя на Афганистан... можно констатировать, что происходящие там конфликты и их последствия отбросили это государство в его развитии как минимум на десятки лет назад». «Военно-политический кризис в Афганистане не может не оказать негативное воздействие как на состояние региональной стабильности в Центральной Азии в целом, так и национальной безопасности Узбекистана в частности». «К примеру, война в Афганистане, разрушившая почти полностью и так не очень развитую экономику страны, в настоящее время является основным препятствием для прокладки новых транспортных коммуникаций, которые позволили бы государствам Центральной Азии выйти к портам «теплых морей» и влиться в существующую систему мировых хозяйственных связей». Нынешняя обстановка в Афганистане «позволяет моделировать потенциальную возможность переноса террористической деятельности за пределы национальных границ Афганистана... Тем более при наличии прозрачных границ между Центральноазиатскими государствами, в то время как Афганистан, его территория и границы превратились в неконтролируемые арсеналы оружия».
«Центральная Азия и Кавказ», Лулео (Швеция), 2006 г., № 3, с. 78-83.
Ренат Беккин,
кандидат юридических наук
ИРАН: ОПЫТ ИСЛАМИЗАЦИИ ЭКОНОМИКИ
По мнению ряда исследователей, руководство Ирана более последовательно, чем правительства других мусульманских государств, проводило исламизацию экономики, вернее - ее финансового сектора. Однако факты свидетельствуют, что это утверждение не во всем корректно. После победы в ИРИ Исламской революции 1978-1979 гг., новое руководство страны не имело четкого плана экономических реформ. Так называемая «концепция тоухидной» экономики оказалась мало приспособленной для серьезных эконо-
117
мических преобразований в духе ислама, как того хотели некоторые представители духовенства. Сам термин «тоухидная экономика» стали активно употреблять после публикации одноименной книги А. Банисадра, изданной за рубежом буквально за несколько недель до начала революции. Очень быстро эта книга получила в стране широкую известность (во многом благодаря фигуре самого автора) и ее стали рассматривать как дополнение к классической работе Хомейни «Исламское правление» («Хокумат-е эслами»). В качестве модели в «Тоухидной экономике» выступает идеальное исламское общество, где каждый является собственником средств производства, что в данном случае допустимо в пределах возможностей личного труда, а не капитала, а высокий доход, полученный без приложения дополнительных личных усилий, неправомерен. Если собственность не основана на личном труде, то она должна принадлежать исламскому государству. Автор видит образцовое исламское общество как мир, в котором господствует изобилие и отсутствуют государственные границы, а главной ценностью провозглашается знание. Подобное общество, по мнению А. Банисадра, вполне реально через 12 поколений. Иными словами, в книге идет речь об идеальной модели, в то время как анализ конкретной ситуации практически остался вне поля зрения автора. В «Тоухидной экономике» довольно четко прослеживается влияние утопических социалистов, прежде всего Прудона, с чьими трудами исламский интеллектуал Банисадр, долгое время живший и получивший образование на Западе, был знаком не понаслышке.
Российский исламовед В.П. Цуканов выделяет следующие признаки тоухидной модели:
1. Основная проблема с точки зрения тоухидной экономики -неправомерное распределение богатства. Главный акцент в то-ухидной модели, как и в исламской экономике в целом, сделан не на производстве, а на распределении, обмене и потреблении. Эксплуатация выступает не как следствие безвозмездного присвоения, а как результат неправильного использования прибавочного продукта и прибавочной стоимости.
2. Отрицание взаимосвязи между ростом частной собственности и товарно-денежным характером производства.
3. Автаркия как средство освобождения от экономической и политической зависимости от других стран. Преобразования проходили вне связи с аналогичными трансформациями в других государствах (Пакистане, Судане, Малайзии). Со времени победы Ис-
118
ламской революции в Иране так и не выработали единую программу по исламизации экономики.
Таким образом, несмотря на автономность иранской тоухид-ной модели, ее общие положения вполне согласуются с постулатами исламской экономической теории в целом. То, что термин «то-ухидная экономика» имеет к Банисадру непосредственное отношение, подтверждает тот факт, что вскоре после ухода этого деятеля с поста президента и советника имама Хомейни экономика Ирана перестала именоваться тоухидной, по крайней мере в Иране.
Однако Банисадр и Пейман были далеко не единственными в Иране, кто писал об исламской экономике. Одним из первых затронул вопросы этой модели Махмуд Талегани (1911-1979), чья работа «Ислам и собственность» вышла из печати в 1951 г. Аятолла Талегани не предлагал развернутой концепции исламского экономического порядка. Как и многие исламские ученые, писавшие об экономике, он не уделял должного внимания регулированию производственных отношений, анализируя преимущественно вопросы распределения богатства в свете шариата. Ученый выступал за ограничение собственности в интересах всего общества в соответствии с мусульманским правом. В своей книге «Наша экономика», опубликованной в 1961 г., один из авторитетнейших шиитских богословов Новейшего времени аятолла Мухаммад Ба-кир Садр, опиравшийся на методологию неоклассической школы, отмечал, что в исламе отсутствует своя экономическая теория. Садр ратовал за усиление роли государства в экономике, подчеркивал важность его функций в деле поддержания социального баланса. По мнению автора, главный критерий легитимности собственности - цели, которым она служит. Ученый отдавал приоритет общественным интересам перед частными. Значительное влияние на развитие представлений иранцев о справедливом экономическом порядке оказывали идеи виднейшего мусульманского мыслителя Али Шариати (1933-1977). Его высказывания о том, что идеальное общество - бесклассовое общество, поддерживала организация «Моджахедин-е халк» («Муджахиды иранского народа»), представители левой мусульманской интеллигенции и др. Но, как и Тале-гани с Садром, Али Шариати не сформулировал законченной концепции исламской экономики. Однако из всех вышеперечисленных авторов, занимавшихся вопросами экономического развития, именно он оказался, пожалуй, самым оригинальным мыслителем. А труды других исследователей были лишь творческой переработ-
119
кой экономических идей мусульманских и европейских авторов Средневековья и Нового времени.
Таким образом, после победы Исламской революции у руководства страны не было внятной концепции социально-экономического развития в духе ислама. В силу объективных, но более - субъективных причин утопические идеи Банисадра не годились в качестве теоретической базы для исламских экономических реформ. Другие же авторы не сформулировали комплексную концепцию развития по исламу, а опыт иных мусульманских стран в деле исламизации экономики оказался вне поля зрения иранских экономистов. После победы в стране Исламской революции, на начальном этапе экономических реформ, одним из ключевых моментов был вопрос о собственности. Конституцией Исламской Республики Иран, принятой в 1979 г., приоритет отдавался общественной собственности. Исходя из этого, в стране начались процессы национализации и усиления роли государства в экономике. Национализация не обошла стороной и банки (национализация и централизация этого сектора осуществлялась с 1979 по 1983 г.). На момент начала реформ в стране функционировало 36 коммерческих и специализированных банков. После национализации таковых было создано соответственно 5 и 4. В 1983 г. был принят закон Исламской Республики Иран «О банковских операциях без риба (ростовщического процента)» (вступил в силу с 1984 г.), предусматривавший, что все банки страны должны были в течение года перевести свои депозиты на беспроцентную основу, а в течение трех лет упорядочить все свои операции в соответствии с требованиями шариата. Было сформулировано 14 типов операций, пригодных для формирования активов и пассивов банков: мудараба, мурабаха, иджа-ра, салаф (аналог бай' ас-салам), джу'ала и др. Кроме того, банки получили возможность покупать долговые «инструменты» на срок не более года - при условии, что они подтверждены реальным активом.
В соответствии со ст. 3 этого закона банки страны уполномочены принимать депозиты на условиях, предусмотренных для каждого из нижеследующих типов счетов: 1) беспроцентные (карз ал-хассане (араб. - кард ал-хасан), которые, в свою очередь, делятся на текущие и сберегательные, и 2) инвестиционные депозиты на определенных условиях. При этом держателям как текущих, так и сберегательных счетов гарантируется сохранность депонированных средств. Подобная гарантия, как нам представляется, не впол-
120
не соответствует понятиям большинства исламских ученых о необходимости «деления риска» банком и вкладчиком. Закон разрешает, «используя рекламные приемы» (ст. 6), предоставлять вкладчикам нефиксированные премии в виде наличных средств или беспроцентных депозитов; освобождать вкладчиков от оплаты каких-либо банковских услуг, или комиссионных, или предоставлять скидки при оплате комиссионных, и/или сборов; предоставлять вкладчикам приоритет в банковском обслуживании при осуществлении банковских операций. Что касается срочных инвестиционных счетов, то их владельцы имеют возможность получать дополнительные (помимо основной суммы депозита) средства, размер которых зависит от прибыльности проекта, финансируемого банком. Однако и здесь гарантируется сохранность основной суммы. Кроме того, в законе предусмотрена особая социальная роль в стране исламских банков. Так, в соответствии со ст. 14 в свете реализации положений, зафиксированных в ст. 43 (п. п. 2 и 3) Конституции ИРИ, банки обязаны выделять часть средств для выдачи нуждающимся в беспроцентных ссудах. Порядок осуществления данной процедуры разрабатывает Центральный банк и утверждает Кабинет министров. Например, беспроцентные кредиты кард ал-хасан были предоставлены лицам с низким уровнем доходов для финансирования строительства недорогого жилья, а также направлены на поддержку малого бизнеса в сельском хозяйстве и т.п. Вместе с тем закон (примечание к ст. 8) запрещает банкам участвовать в финансировании проектов по производству предметов роскоши и потребительских товаров, не являющихся предметами первой необходимости.
Однако на практике процесс исламизации шел далеко не всегда так, как хотелось реформаторам банковского сектора. Как и исламские банки в других странах, иранские банки не особенно стремились уменьшать долю финансирования торговых операций в своем портфеле и соответственно увеличивать долю участия в инвестиционных проектах на основе системы разделения прибылей и убытков. Так, за 5 лет (с 1985 по 1990 г.) доля мударабы упала с 18,1 до 10,7%, а доля мурабахи за тот же период увеличилась с 33,3 до 46,4%. Отдельная глава этого закона посвящена вопросам регулирования банковской деятельности со стороны Центрального банка. Следствием реформ в банковском секторе ИРИ стало то, что кредитно-денежное регулирование оказалось в зависимости и подчинении бюджетной политики, что в дальнейшем - с учетом инте-
121
ресов государства - привело к «размыванию» исламских принципов в работе банков. Единственный и по сей день реально функционирующий институт исламской экономики в стране - так называемые «боньяды», исламские фонды, совмещающие экономические и социальные функции. Некоторые исследователи называют эти фонды современной модификацией вакфов. Первый крупный из них - Фонд обездоленных - был создан в марте 1979 г. на основе конфискованной собственности, принадлежавшей шаху и его сторонникам. В настоящее время он представляет собой холдинг, куда входят многочисленные компании. В дальнейшем по мере национализации банков и страховых компаний, торговых и промышленных корпораций в распоряжение исламских фондов поступили весьма крупные средства. Росту благосостояния этих фондов способствовали налоговые и иные льготы. Так, по данным на 2001 г., Фонд обездоленных (с капиталом 12 млрд. долл.) был второй крупнейшей компанией страны после Иранской национальной нефтяной компании (ИННК). Кроме Фонда обездоленных были созданы другие боньяды: Комитет помощи имама Хомейни, Фонд шахидов, Фонд помощи жертвам войны, Фонд 15 хордада и др.
Однако проводившиеся реформы, которые сопровождались национализацией и перераспределением собственности, устраивали не всех представителей духовенства. В 1984 г. группа экономистов, возглавляемая Мухаммадом Таки Мисбахом Йезди, издала книгу «Введение в исламскую экономику». В ней, в частности, критиковались воззрения Али Шариати, Банисадра и Пеймана, сводившиеся к необходимости ограничивать собственность. По мнению авторов книги, главное - экономическое развитие, а не соблюдение формальной справедливости. Очевидно, что подобные взгляды сложно соотнести с подлинными целями ислама.
Тем не менее в силу объективных причин начальный этап исламизации экономики завершился в середине 80-х годов. Иран вел войну с Ираком (1980-1988), мировые цены на нефть падали, в стране рос бюджетный дефицит. Учтя при этом отсутствие какого-либо плана по исламизации экономики, несложно понять, почему примерно в тот период в ИРИ стали постепенно отказываться от экономического развития в соответствии с исламскими принципами. Иран был вынужден «открыться» внешнему миру, чтобы выстоять в войне и решить экономические проблемы, т. е. страна отказалась от одного из ключевых постулатов тоухидной модели - автаркии. Еще раньше были внесены изменения в некоторые законы,
122
разработанные в духе исламского экономического учения. Так, в 1982 г. был принят нормативно-правовой акт, регулировавший вопросы передачи в руки государства крупных месторождений, шахт и рудников. В основе этого документа лежали исламские представления о собственности. Все недра и полезные ископаемые были объявлены принадлежащими мусульманской общине (умме) и находящимися в собственности государства. Однако меньше чем через два года после принятия упомянутого документа в него внесли изменения, благодаря которым появилась возможность передавать неэксплуатируемые горнорудные предприятия в частные руки. Принятый в 1985 г. новый закон стал источником дополнительных благоприятных условий для создания негосударственных горнодобывающих предприятий (преимущественно путем формирования смешанных компаний).
Государственное регулирование многих аспектов экономической жизни себя не оправдало, и с конца 80-х годов в стране начался процесс либерализации некоторых сфер народного хозяйства. Реформы, осуществлявшиеся президентом М.Х. Рафсанджани (1989-1997), сводились к либерализации внутренних цен (прежде всего на продукты сельского хозяйства); либерализации валютного обмена и внешней торговли; частичной приватизации госсектора; постепенному отказу от ценового субсидирования продовольственных товаров, замене субсидий адресной помощью и др. Первый пятилетний план предусматривал привлечение иностранных кредитов, несмотря на конституционный принцип, запрещающий иностранное вмешательство в экономику ИРИ, в том числе и в форме капитала. В этом плане также предусматривалось пользование кредитами на условиях «бай-бэк» (buy-back), в соответствии с которыми расчеты Ирана с зарубежными инвесторами могли производиться путем прямых поставок продукции третьей стороне -иностранному покупателю, который, в свою очередь, брал на себя обязательство произвести гарантированные платежи инвестору. Более того, Первый пятилетний план не содержал ссылок на исламские экономические принципы. Иными словами, с началом либерализации экономики еще отчетливее стало проявляться отклонение курса экономических реформ от исламизации экономики.
Для периода президентства Хатами была характерна некоторая либерализация в культурной и политической сферах (наряду с более осторожной, чем при Рафсанджани, политикой экономических реформ), особенно в вопросах внешнеэкономического
123
сотрудничества и приватизации. При этом об исламизации экономики уже не упоминается даже на декларативном уровне. Так, Четвертый план экономического, социального и культурного развития ИРИ на период 2005-2009/10 гг., утвержденный законом, принятым меджлисом в августе 2004 г., не содержит указаний на исламский характер экономики страны. Согласно справедливому замечанию специалиста по иранской экономике Н.М. Мамедовой, именно в экономике в наибольшей степени отразился процесс эволюции исламского режима в Иране, воплотившийся прежде всего в проведении приватизации и привлечении иностранного капитала. С другой стороны, закон «О банковских операциях без риба» никто не отменял. Однако, несмотря на его существование, процентную систему не искоренили как во внешнеэкономической сфере, так и в отношениях между иранскими хозяйствующими субъектами.
Ранее уже говорилось о том, что далеко не все в деятельности исламских банков в ИРИ соответствует классическим мусульманским представлениям о запрете ростовщичества, даже если допустить, что современная джафаритская правовая доктрина более либеральна в трактовке экономических положений шариата, чем некоторые суннитские школы. Например, с первых же дней после вступления в силу закона «О банковских операциях без риба» запрет на процентные транзакции фактически игнорировался в отношениях между банками и властями. Правительство продолжает брать у банков кредиты, выплачивая фиксированную надбавку к основной сумме долга. При этом подобные операции не рассматриваются как нарушающие исламский запрет ростовщичества и ст. 21 упомянутого закона, гласящую: «В своих взаимоотношениях с другими банками Центральному банку Исламской Республики Иран не разрешается проводить банковские операции, связанные с ростовщичеством в любой форме; те же правила действуют и для других банков, проводящих межбанковские операции». В 1999 г. Центробанк страны принял постановление, разрешающее создание банков и страховых компаний со 100%-ным иностранным участием без каких-либо ограничений их деятельности в учрежденных в соответствии с законом 1993 г. о свободных коммерческо-индустриаль-ных зонах.
Далека от исламского идеала ситуация и с рынком ценных бумаг. В июле 2002 г. в Иране были выпущены первые в истории исламской республики еврооблигации сроком на пять лет на сумму 500 млн. евро. По своей природе эти ценные бумаги не отличаются
124
от обычных западных облигаций, запрещенных шариатом. Иными словами, о продуманной политике, направленной на создание и развитие исламского фондового рынка по примеру Малайзии, пока речь не идет. Исламизация иранской экономики не затронула ряд других важных сфер. Так, на государственном уровне не решен вопрос о реформировании налоговой системы страны в свете шариата. В период ирано-иракской войны в меджлисе обсуждали закон о повышении некоторых светских налогов. В то же время в обществе приобрел актуальность вопрос о правомерности увеличения ставки и доли неисламских налогов в экономике страны (при наличии возможности со стороны граждан выплачивать религиозные налоги). Например, закят, часть средств от которого могла идти на ведение джихада: в данном случае при обороне страны от агрессора - иракских войск. Однако мусульманские налоги так и не включили в разряд обязательных на законодательном уровне, несмотря на то, что налоговое бремя в ИРИ не было столь же сильным, как, например, в Пакистане, где такие налоги (закят и 'ушр) используют для пополнения бюджета. Исламские налоги закят и хумс выплачивают либо непосредственно в мечети, либо в исламский фонд, либо конкретному муджтахиду.
По острому замечанию американского ученого иранского происхождения Сохраба Бехдада, в современном Иране от исламской экономики остались хиджабы на женщинах, работающих вне дома, да преуспевающее производство одежды, соответствующей требованиям ислама. Возможно, это утверждение может показаться преувеличением, но то, что в современном Иране нет сил, заинтересованных в исламизации экономики, остается фактом. В массовом сознании иранцев исламская экономика ассоциируется либо с полоутопией Банисадра, либо с национализацией и политикой государственной поддержки мустазафин (обездоленных), а не с реально работающим механизмом справедливого перераспределения богатства в обществе.
«Центральная Азия и Кавказ», Лулео (Швеция), 2006 г., № 4, с. 169-176.
125
